Текст книги "Не родись пугливой"

Автор книги: Ирина Хрусталева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

В это время вошла Надежда Николаевна и коротко бросила:

– Кирочка, пора, все уже собрались.

Та поспешно вскочила со стула, схватила свой блокнот, ручку и выбежала из кабинета. Она заметалась по приемной, не соображая, куда идти.

– Вам нужно в конференц-зал, – подсказала ей секретарша.

– А где это? – растерялась Кира и застыла столбом. – Я там ни разу не была.

– По коридору четвертая дверь направо. Если хотите, я вас провожу, – предложила Надежда Николаевна, с тревогой поглядывая на побледневшее лицо девушки.

– Нет, нет, я сама найду, – отказалась Кира.

Девушка поспешно вышла за дверь, а секретарша, стоя на пороге, смотрела ей вслед, пока та не нашла нужную дверь.

– И чего она так волнуется? – пожала женщина плечами. – Подумаешь, совет директоров. Не конец же света, в конце концов.

Кира тем временем вошла в помещение конференц-зала и в нерешительности застыла в дверях. Все присутствующие повернулись в ее сторону.

– Добрый день… утро, – кисло улыбнулась она и быстро шмыгнула в дальний угол. Она пристроилась на стуле у окна и осторожно окинула взглядом всю команду членов совета директоров. Кира сразу же отметила, что Ганшина среди них пока что нет, чему немало удивилась: ведь он такой пунктуальный, просто до тошноты. Только она об этом подумала, как дверь резко распахнулась и стремительно вошел президент.

– Доброе утро, господа, извините, что я немного задержался, – извинился он и занял место во главе стола. – На повестке сегодняшнего собрания у нас лишь один вопрос: обсуждение предложенного американскими партнерами договора о сотрудничестве и возможном объединении производственных мощностей. Прежде чем мы приступим к изучению данного договора, мне бы хотелось отчитаться перед вами о проделанной работе в Нью-Йорке.

Дальше президент начал рассказывать о том, как он посещал производство американских партнеров, как изучил предложенный бизнес-план, и так далее, и тому подобное. Кира старательно стенографировала все, о чем говорил президент, но от монотонности его голоса едва не заснула и не свалилась со стула. Она вовремя ухватилась за подоконник и бросила на Ганшина испуганный взгляд.

«Заметил или не заметил? – с ужасом подумала она. – Ему ведь не объяснишь, что я проснулась ни свет ни заря и не смогла больше заснуть от волнения. Да и всю неделю спала кое-как, между прочим. Кто ж уснет после такого предложения, как сто тысяч долларов? Баксы так потом и маячили перед глазами, как мухи зеленые».

Глава 7

– Итак, господа, теперь мы приступим к изучению договора, который нам предложили американские партнеры, – проговорил президент компании после того, как отчитался перед советом. – Перед вами лежат копии этого договора, проштудированного юристами нашей компании. Там есть пометки, с которыми вы должны либо согласиться, либо нет. Для этого вы ставите напротив каждой пометки знак плюс, если согласны, и знак минус, если не согласны. Надеюсь, что всем все понятно? После того как вы просмотрите документ, мы приступим к обсуждению, – закончил Ганшин свою речь и сел на место. Зашуршали листы договора, члены совета директоров в количестве семи человек приступили к его изучению. Кира записала все, что сказал Ганшин, и сидела, пристыв к стулу, напряженно наблюдая за людьми, от которых зависела дальнейшая судьба компании.

«Надеюсь, что они тоже обратят внимание на четвертый пункт договора, – думала она. – Не может же быть так, чтобы никто из них не заметил! Похоже, что юристы почему-то его пропустили, иначе этот договор вообще бы не обсуждался. А может, это я что-то неправильно понимаю в бизнесе? Может, я что-то пропустила? А, собственно, что я так волнуюсь-то? – встряхнулась она. – Мне-то какое дело теперь до этой компании? Я сегодня ухожу отсюда и надеюсь, что больше никогда не встречусь с этим человеком», – бросила она взгляд на президента.

Кира увидела его хмурое, сосредоточенное лицо и почему-то почувствовала угрызения совести за то, что собирается сделать. Она невольно покраснела и отвернулась к окну, чтобы никто не заметил ее пылающих щек.

«Черт, как-то неуютно, – поежилась девушка. – И почему-то кажется, что я поступаю непорядочно. Господи, ну что я несу? – мысленно простонала она. – Я же прекрасно понимаю, что хочу поступить сейчас, как последняя свинья. Нужно просто успокоиться и посмотреть на ситуацию с другой стороны. Кто я для этой компании и что эта компания для меня? Да никто и ничто! Я работаю всего месяц, а уже успела перейти кому-то дорогу. А что будет дальше? Сейчас, по крайней мере, мне хоть деньги предлагают, да еще какие. А если я откажусь, что тогда? И денег не будет, и неизвестно, каким способом меня постараются отсюда убрать».

Пока Кира рассуждала таким образом, продолжая при этом смотреть в окно, она почувствовала, что ее затылок прожигает чей-то взгляд. Она резко обернулась и встретилась с холодными голубыми льдинками глаз своего шефа. Девушка нервно сглотнула и попробовала улыбнуться. Вместо улыбки на ее лице появилась гримаса, как будто она только что съела лимон. Ганшин как-то нехорошо усмехнулся и, опустив глаза, вновь погрузился в изучение документа, который лежал перед ним.

«Что это было, интересно? – подумала тем временем Кира. – Почему он так смотрел на меня? И эта странная усмешка, – нахмурилась она, пытаясь расшифровать ребус, который ей только что подкинул шеф. – Господи, неужели он что-то подозревает?! – ахнула она. – Нет, что это я? Откуда он может что-то знать? А вдруг мне действительно звонила его бывшая жена и, удостоверившись, что я клюнула на ее удочку, все ему рассказала? Рассказала, что я согласилась взять деньги. Я представляю, в какой форме это все было преподнесено!

«Смотри, дорогой, кого ты взял на мое место. При первой возможности она продала тебя за тридцать сребреников, как Иуда Христа. Хорошими же людьми ты себя окружаешь!»

Все эти мысли пронеслись в голове у Киры буквально за одну минуту, и она похолодела от ужаса.

А ведь я и правда, как Иуда, поступаю. Ведь я прекрасно знаю, что шефу необходим референт, у него не было его целых пять месяцев. И сейчас у него очень много дел, которые нужно решать в срочном порядке. Без меня ему просто не справиться в данное время. Его жена наверняка в курсе всего, что творится в компании, и знает, что мой уход будет весьма болезненным ударом для шефа. Или у меня просто завышенное самомнение? Незаменимых людей не бывает, как известно.

Кира уловила оживление за столом и, прервав свои размышления, сосредоточилась на аудитории. Ей было интересно, что же они скажут о договоре. Члены совета вполголоса переговаривались между собой, но референт не заметила никакого волнения.

«Как странно, я бы на их месте уже забила тревогу. Посмотрим, что же будет дальше», – решила она подождать развязки и сосредоточилась на воробьях, которые сидели на подоконнике.

– Приступим к обсуждению, господа, – услышала Кира голос Ганшина. – Что вы можете сказать по поводу этого договора и какие будут мнения по его подписанию? Прошу вас, Виктор Петрович, начинайте вы.

– В целом договор достаточно прозрачен, он сулит хорошие перспективы по дальнейшему развитию, а следовательно, и хорошую прибыль. Я полностью доверяю нашим юристам, они ни разу нас не подводили, а посему я за подписание договора, – коротко сказал свое слово Виктор Петрович и поднял руку. Следом за ним по очереди руки подняли практически все члены совета, кивая головами в знак солидарности с только что сказанными словами. Воздержался только один член совета, и все взоры обратились в его сторону.

– Вас что-то смущает, Константин Иванович? – спросил его президент.

– Да, меня смущает, – резко ответил тот.

– И что именно?

– А то, уважаемый Илья Борисович, что слишком все шоколадно в этом договоре, – ответил пожилой седовласый мужчина. – Я уже немолодой человек, прожил большую жизнь и не привык верить красивым сказкам.

– У вас есть замечания по конкретным вопросам?

– Я вам уже ответил, что не доверяю таким договорам, по которым именно не возникает никаких вопросов, – ответил Константин Иванович, нервно покручивая карандаш в руках.

– Пункт четвертый, – одними губами шептала Кира. – Пункт четвертый, – снова повторяла она.

– Кира Эдуардовна, вы что-то хотели сказать? – как гром среди ясного неба прогремел голос Ганшина, и девушка невольно вздрогнула.

– Нет… то есть да… я не знаю, – залепетала референт, с испугом глядя на шефа.

– Так да или нет? – настойчиво спросил тот. – Если да, говорите, нечего там шептать себе под нос.

– Я вам уже пыталась сказать еще в Нью-Йорке, но вы почему-то не захотели меня выслушать, – снова еле слышно пролепетала она. – В договоре есть пункт четвертый, он… посмотрите его как следует. Может быть, вы просто не обратили внимания? Посмотрите…

– Я изучил все пункты договора практически наизусть, – строго проговорил Ганшин. – В том числе и пункт четвертый. Наша компания уже много лет работает на прибыль, а не на убытки. Потерять тридцать процентов нашей прибыли – это практически невозможно.

– А теоретически? – не сдалась Кира и нервно прикусила губу, увидев, какой многозначительный взгляд бросил на нее шеф.

– Что значит – теоретически? – не понял Ганшин.

– Теоретически – это значит на бумаге, – начала объяснять девушка. – Ведь ваши финансовые обороты фактически все отражены только на бумаге. Я имею в виду банковские счета. Ведь они в одну секунду могут исчезнуть, стоит только взломать код какому-нибудь хакеру. Я совсем недавно читала о таком случае как раз в американской газете. Фирма моментально стала банкротом, и, пока искали, куда делись эти деньги, на какие счета они переведены, другая компания, которая была их партнером, сразу же поглотила ее. А в вашем договоре как раз пункт четвертый… Должны учитываться форс-мажорные обстоятельства, но… Я, наверное, что-то неправильно понимаю или объясняю, извините меня, – совершенно запутавшись, сдалась Кира. – Просто у меня какие-то неприятные ассоциации, и я не могу объяснить почему. Еще раз извините, что вмешиваюсь, – пробормотала она и опустила голову, чтобы никто не увидел, как ее щеки снова залил предательский румянец.

– В нашей компании работает целый отдел, который занимается компьютерным обеспечением, – ухмыльнувшись, начал возражать Ганшин. – Среди сотрудников этого отдела, помимо программистов, ведающих нашей базой данных, также имеются и хакеры, можете в этом не сомневаться. У нас самые современные средства защиты. Наши коды невозможно взломать, это нонсенс.

– В наше время нет ничего невозможного, – подал голос тот самый седовласый господин, который проголосовал против договора. – Можете об этом спросить тех же хакеров. Ваш референт очень правильно указала нам на ошибку, которую мы, возможно, можем допустить.

– Что вы такое говорите, Константин Иванович? – нахмурился президент. – Если мы будем таким образом объяснять наше нежелание заключать выгодные договора, мы можем вообще остаться без зарубежных партнеров. Вы же прекрасно понимаете, что именно такой подход к делу может разорить нашу компанию, а не эфемерные предположения о потерях. За последние десять лет существования компании мы не потеряли даже одного процента, а не то что тридцать. Этот пункт – просто формальность, уверяю вас, и все это прекрасно понимают. В общем, так: шесть человек «за», только один «против», значит, договор принят единогласно, – выдал свой вердикт Ганшин. – Считаю совет закрытым до следующего раза, – резко закруглил он полемику.

– «Ловкий вор сделает так, что виноват будет сам хозяин», – услышала Кира арабскую речь и невольно вздрогнула. Как уже говорилось, она изучала арабский язык и прекрасно его понимала. Сейчас она услышала одну из арабских поговорок, которые собирала. Она посмотрела на человека, который очень тихо пробормотал эти слова, и снова вздрогнула. Она узнала того самого Юрия Седельникова, начальника юридического отдела, который однажды остановил ее на лестнице, чтобы познакомиться. Седельников тоже посмотрел на нее и, вяло улыбнувшись, кивнул головой в знак приветствия. Кира расплылась в натужно добродушной улыбке и, наклонившись к Седельникову, шепотом спросила:

– А что это вы только что сказали, на каком-то странном мелодичном языке?

– Это арабский язык, – тоже шепотом ответил юрист. – Правда, он красивый?

– Да, очень, – согласилась Кира. – А что же вы такое сказали? – повторила она свой вопрос.

– Это одно восточное пожелание: «Да пребудет в этом доме благоденствие», – нагло соврал Седельников.

– Красиво, – улыбнулась девушка. – А вы давно изучаете арабский язык?

– Я десять лет прожил в Египте, там и научился.

– Значит, вы его знаете в совершенстве?

– Абсолютно.

– Как здорово! – восхитилась Кира. – Редко встретишь человека, который владеет арабским. Все больше английский учат или французский, как я, например, – улыбнулась она. – Восточные языки – очень сложные.

– Это только так кажется, когда ничего не понимаешь и только начинаешь изучать, а потом все идет как по маслу, – снисходительно улыбнулся Седельников. – Хотите, я займусь с вами арабским языком? Научу очень быстро, – пообещал он, многозначительно глядя на Киру.

– Я подумаю, – неопределенно ответила та.

– Господа, спасибо за то, что пришли сегодня, – раздался громкий голос президента, и собеседникам пришлось резко прервать разговор.

– Если у кого-то есть ко мне вопросы, прошу в мой кабинет. Константин Иванович, вы сейчас задержитесь, мне нужно с вами поговорить, – обратился он к седовласому мужчине, который был против подписания договора. – А вас, Кира Эдуардовна, я попрошу явиться ко мне сразу же, как только я освобожусь, – произнес Ганшин и строго посмотрел на референта.

Кира заметила, что он бросил и на юриста очень недружелюбный взгляд, и поежилась.

«Господи, кажется, я снова влипла. Наверное, в этом зале запрещено болтать на отвлеченные темы, а я… Ладно, потом я шефу все объясню и надеюсь, что на этот раз он поймет меня правильно».

Киру очень озадачили слова, так странно брошенные юристом. И еще ее насторожил факт, что он соврал и перевел поговорку, даже отдаленно не напоминающую ту, которая была произнесена на самом деле. Все эти события совершенно вытеснили из головы девушки ее намерение объявить о своем увольнении. А когда она вспомнила об этом, все члены совета уже вышли из зала.

* * *

Кира сидела в своем кабинете и дрожала, как осиновый листок.

– Боже мой, что теперь будет? Обещание уволиться я не выполнила, а та дама прочила мне большие неприятности, если я этого не сделаю. Рассказать все шефу? Нет, это исключено, он мне снова не поверит. Скажет, что я специально все придумываю. И зачем он сказал, чтобы я пришла в его кабинет сразу же, как он освободится? Устроить мне головомойку за то, что я влезла не в свое дело? Но ведь я сделала это не для своего блага, а ради компании! Я сейчас расскажу ему про юриста. Нет, это тоже утопия, он только посмеется над моей чрезмерной подозрительностью, – снова сама себе возразила Кира. – Да и чем я могу подтвердить, что говорю правду? Но что же мне делать? Продолжать работать или прямо сейчас сказать шефу, что я ухожу? Но ведь та женщина ясно мне сказала, чтобы я сделала это именно на совете директоров. Господи, кажется, я совсем запуталась, – простонала она. – И как мне выбраться из этой паутины, ума не приложу! Вот попала, прямо как индюшка на рождественский стол. И зачем я только пришла сюда работать? Знала бы, что здесь идет война за это место, ни за что бы не пошла. Лучше бы еще на вынужденной диете посидела, чем тратить столько нервов.

– Кира, вы в столовую пойдете? – спросила Надежда Николаевна, показавшись в дверях кабинета девушки.

– Нет, что-то не хочется, – вымученно улыбнулась та. – Ужасно разболелась голова, я лучше просто кофе выпью.

– Ну как знаете, а я пойду. Ответите тогда на звонки, раз уж все равно останетесь? – спросила секретарша.

– Нет проблем, Надежда Николаевна, обедайте, – с готовностью согласилась Кира. – Я за вашим столом посижу, чтобы не бегать, если вдруг позвонят.

– Спасибо, Кирочка.

– Не за что, – улыбнулась та. – Может, и вы меня когда-нибудь выручите при надобности.

Секретарша убежала в столовую, а Кира пошла в приемную. Только она уселась за столом, как тут же голосом шефа рявкнул селектор:

– Надежда Николаевна, попросите ко мне Романову, срочно.

– Сейчас, – пискнула девушка, нажимая на селекторе все кнопки подряд, совершенно не соображая, какую же нужно нажать на самом деле.

– Почему не отвечаете, вас что, нет на месте? – снова заговорил селектор.

– Мог бы и на часы посмотреть, между прочим, тогда бы не задавал глупых вопросов, – проворчала девушка, нажав на последнюю кнопку. – Обеденный перерыв у сотрудников.

– В таком случае извините, если отрываю вас от трапезы, – снова проговорил селектор недовольным голосом президента. – Мне нужна Романова. Как только закончится обеденный перерыв, передайте, что я жду ее в своем кабинете.

Кира поняла, что шеф слышал ее последние слова, и похолодела от ужаса. Единственное, что успокаивало, – это то, что он не узнал ее голоса и принял за Надежду Николаевну. Чтобы не нарываться на неприятности, Кира тут же вскочила и ринулась к кабинету шефа.

– Я уже здесь, – прямо у дверей доложила она. – Вы меня вызывали, Илья Борисович?

– Да, Кира Эдуардовна, проходите, присаживайтесь, – сдержанно ответил Ганшин.

– Что-то случилось? – дрожащим голосом поинтересовалась девушка, продолжая стоять столбом у двери.

– А вы не знаете? – с сарказмом спросил президент.

– Понятия не имею, – соврала Кира.

– Вы вмешиваетесь в обсуждение договора, не имея на это права. Кто вас уполномочил перечить президенту при членах совета? – раздраженно спросил Ганшин.

– Я просто хотела подсказать… вы же сами у меня спросили, – начала оправдываться девушка, но была безжалостно перебита.

– В какое положение вы меня поставили перед членами совета? – рявкнул мужчина. – Хотели показать, насколько я глуп, а вы умны? Хотели выставить меня полным идиотом?

– Что вы такое говорите?! – ахнула Кира. – Каким идиотом? Я, наоборот… вы спросили… я хотела объяснить, как это может выглядеть, – растерянно оправдывалась девушка. – Я думала…

– Здесь думаю я, – стукнув кулаком по столу, процедил сквозь зубы Ганшин. – И никому не позволю подрывать мой авторитет! Я четырнадцать лет создавал эту компанию, а вы здесь без году неделя. И это я здесь президент, а вы – всего лишь референт. И я прошу твердо усвоить это, черт бы вас побрал.

– Да по какому праву вы на меня кричите? – не выдержав такого неуважительного обращения, тоже повысила голос Кира. – Думаете, если вы президент, значит, все дозволено? Уверены, что вы здесь бог и царь, пуп земли, а остальные – никто и ничто? Думаете, что умнее вас никого нет и быть не может? Да какой вы президент, если даже не видите, что творится у вас под носом?

– Что вы себе позволяете? – ошарашенно тараща глаза на разбушевавшегося референта, снова рявкнул Ганшин. – Вы, девчонка, вчерашняя студентка, у которой молоко на губах не обсохло, смеете мне перечить? Да еще в моем же кабинете? Да я вас…

– Что, уволите? – раздувая ноздри, спросила Кира. – Пожалуйста, я прямо сейчас могу написать заявление! Делайте что хотите и поступайте как знаете. Но хочу заметить, что вам хотя бы иногда нужно научиться слышать других, а не сосредотачиваться только на себе любимом, – на одном дыхании выпалила она.

– Вот вы как заговорили? – сузив глаза до узких щелочек, процедил сквозь зубы Ганшин. – Серую мышку из себя изображали, а на самом деле… Может, вы специально все это устроили, чтобы члены совета директоров начали сомневаться в компетентности президента компании?

– Что вы сказали?! – задохнулась от возмущения Кира. – Как вы смеете меня подозревать в такой гнусности? Да после таких слов я даже минуты здесь не останусь! А напоследок я вам кое-что скажу. Кто-то очень сильно не хочет, чтобы я здесь работала. Мне даже предлагали деньги, чтобы я уволилась, и я теперь очень жалею о том, что вовремя не сделала этого!

Кира уже развернулась, чтобы уйти, но была остановлена.

– Стойте, повторите, что вы сейчас сказали, – строго приказал Ганшин.

– А что толку оттого, что я повторю? Вы все равно не слышите никого, кроме себя! – выкрикнула девушка. – И, похоже, еще и не видите дальше своего носа. А ваш начальник юридического отдела – прохвост, – добавила она и, снова резко развернувшись, выскочила из кабинета.

– Немедленно вернитесь! – услышала она громоподобный окрик своего начальника.

– Пошел к дьяволу! – прошипела она, даже не подумав остановиться.

Кира опрометью бросилась к себе в кабинет, схватила сумочку и так же стремительно, выбежав из приемной, торопливо направилась к лифту.

– Черт бы вас побрал, – ругалась про себя она. – Молоко, значит, на губах не обсохло? Вчерашняя студентка? Девчонка, которая лезет не в свое дело? Серая мышка, значит? Авторитет подрываю? Да чтоб ты провалился, господин наглец! Меня еще никто так не оскорблял. Пропади ты пропадом вместе со своей компанией! Оставайтесь здесь со своими американскими договорами, юристами, неверными женами, а я уж как-нибудь постараюсь найти себе другую работу, лишь бы больше никогда вас не видеть и не слышать! А заявление об уходе я вам по электронной почте пришлю или по факсу, чтобы больше не встречаться. Глаза б мои вас больше не видели, господин президент, вы и правда – Барбосович. Со мной никогда и никто так не разговаривал! Я никогда не слышала в свой адрес никаких оскорблений и не собираюсь слышать их и впредь. Вы, господин президент, еще вспомните мои слова и поймете, насколько я была права. Все не так просто, я это чувствую! Не знаю, откуда, но чувствую.

Кира приехала домой совершенно разбитой, со страшной головной болью. Она сразу же легла в постель, выпив две таблетки аспирина.

– Только этого мне и не хватало, – простонала она, думая о головной боли. – Мало мне проблем на мою голову, еще и мигрень началась. Мне просто нужно поспать, а потом я обо всем подумаю. Правильно ли я поступила сегодня или неправильно, я буду думать потом, – еле слышно бормотала Кира, пытаясь поудобнее устроиться на подушке. – Нет, поступила я, конечно же, правильно. Шеф бросил мне в лицо обвинение, которого я совсем не заслужила, и такого оскорбления я терпеть не намерена. Мое достоинство не позволяет смириться с такой несправедливостью. Правда, теперь я снова безработная, – вымученно усмехнулась она. – Хорошо хоть, зарплату в пятницу успела получить. Надеюсь, что на некоторое время этих денег хватит. Буду стараться экономить, а тем временем поищу другую работу. В крайнем случае могу пойти преподавателем английского языка в «Инглиш Фёрст», меня туда приглашали. Зарплата, правда, не очень большая, но жить можно. Временно как-нибудь перебьюсь, а дальше будет видно. И почему мне так не везет? – всхлипнула она. – Все у меня наперекосяк! Вроде не дура, голова на месте, а толку от этого – никакого. Даже не успела как следует порадоваться, что нашла себе такую замечательную работу, и нате вам, пожалуйста, – снова безработная и снова одна. Может, Катя права? Нужно найти себе какого-нибудь приличного парня, выйти за него замуж, нарожать кучу детей и забить на свою карьеру. А ведь когда-то я так мечтала окончить университет, поступить в аспирантуру, а потом обязательно защитить докторскую диссертацию. Нужно было мне сегодня не рот разевать, а поставить руководство в известность о своем увольнении, пока все члены совета были на месте. Тогда хоть мечта об аспирантуре сбылась бы, и при деньгах бы осталась. А что теперь? И работу потеряла, да еще с таким треском, и денег теперь не увижу. А это значит, что и аспирантура пока остается только в неизвестном будущем. Кажется, моя Катька права, я – непроходимая дура.

Так, разговаривая сама с собой, Кира не заметила, как уснула.