Текст книги "Жемчужина пустыни (СИ)"

Автор книги: Ирина Гутовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 45

– Как ты посмела помешать мне?! Ещё немного, и она выпила бы отраву… – прошипела Алия сквозь зубы, схватив Фатиму за руку. Взгляд злющий-презлющий.

Девушка не пошла к детям, как ей сказала Ирам, а поджидала целительницу в сторонке, увидев, как та общалась с Дианой.

– Госпожа, это исключительно для вашего блага. Вы думаете, господин ни о чём не догадался бы? А устроить такое на свадьбе… – покачала головой женщина. – Он обязательно докопался бы до правды и никогда не простил бы вас. Хотите развода? Этого добиваетесь? Так и будет, если не успокоитесь. Единственный совет и выход в данной ситуации: смириться. Выкиньте все глупости из головы.

– А ты не забыла, чья была идея – избавиться от шлюхи.

– Только не таким способом, убийство я никогда не предлагала, в моих планах было повлиять на будущее и господина, чтобы он сам со временем отверг девушку… Но сейчас всё изменилось.

– Да, изменилось, Саид женился на этой твари. Или ты о чём-то другом говоришь? – Алия нахмурилась, заметив задумчивое выражение лица Фатимы.

– Чувствую зарождение новой жизни… Позволить вам уничтожить его детей я не могу.

– Каких детей? В смысле… – девушка начала понимать, к чему клонит целительница.

– Диана беременна, у неё будут близнецы, два мальчика – я отчётливо это видела.

– Нет, нет, нет… Скажи, что это не правда, – с надеждой переспросила Алия, а по щекам потекли слёзы.

– Это реальность, госпожа. Поэтому оставьте все свои попытки причинить ей вред, я вам больше ничем не помогу.

* * *

«Не вас я спасала…» – слова Фатимы никак не выходят из головы. Не трудно догадаться, что она имела в виду.

Могу ли я уже находиться в положении? Теоретически ещё рано. Фактически… как знать… С момента окончания «месячных» прошло больше недели. Я малоопытна в данных вопросах, чтобы с точностью утверждать или опровергать.

Единственный случай в моей жизни, когда возникли подозрения о беременности, связан с бывшим женихом. Причём, с Марком, мы тоже не предохранялись последние несколько месяцев до несостоявшейся свадьбы, и оба, как мне сначала казалось, готовы к детям, иначе – зачем создавать семью. Пока между нами не состоялся серьёзный разговор, после чего разругались и расстались.

Но если тогда забеременеть было несложно и это не произошло, то сейчас… Наверное, всё возможно, учитывая гиперактивность Саида в сексуальном плане, ненасытность, неутомимость и одержимое желание зачать ребёнка в ближайшее время.

А вот со своим отношением я пока не определилась… Быть матерью его детей – не то, чего хочу. Хотя с другой стороны – разве так важно, кто их отец?

Я машинально прикоснулась к своему животу. Теперь всё мысли об этом.

– О чём так глубоко задумалась? – Саид мягко сжал мои пальцы, обратив на себя внимание.

– Устала просто… – разговор с Фатимой оставлю в тайне, как и инцидент с Алией.

И чтобы отвлечься от волнующей темы, решила переключиться:

– Куда мы едем?

– На яхту. Людей из обслуги и охраны будет по минимуму, нам никто не помешает.

– Ясно… Ты так и не рассказал, что же случилось с твоим двоюродным братом.

– Умеешь ты напомнить, – он вздохнул. – Хорошо, слушай…

* * *

– Мы выросли вместе… – Саид задумался ненадолго и продолжил: – Гаяс был сыном маминой сестры, она умерла от рака, когда ему было пять лет, а через полгода и отец погиб при странных обстоятельствах – так брат оказался у нас. Вопрос о том, чтобы забрать его, даже не стоял. Тем более, я – единственный ребёнок в семье, после тяжёлых родов вердикт врачей не оставил матери шансов иметь ещё детей. Для родителей он стал вторым сыном, а для меня, по сути, родным братом, они относились к нам одинаково, не делая различий… – он резко замолчал.

Я прильнула к плечу Саида: чувствую, насколько больно ему вспоминать эту трагическую историю.

– Что случилось потом?

– Гаяс был трудным ребёнком, малообщительным и замкнутым в себе, всего боялся – как выяснилось позже, его отец частенько поднимал руку на сына, травмировал неокрепшую детскую психику, и не только – жене от него тоже доставалось. Маме удалось вернуть брата к нормальной жизни. Своим мягким влиянием, безграничным терпением, вниманием и заботой совершила практически невозможное, причём без помощи специалистов, она не хотела подвергать ребёнка лишнему стрессу. И так незавидная судьба… Впрочем, не ото всех страхов он избавился, в частности – в раннем детстве панический ужас у него вызывали животные, особенно лошади.

Саид снова выдержал паузу.

– А как Гаяс погиб? В чём твоя вина?

– Мне было пятнадцать лет, ему – тринадцать… Он всегда с восхищением смотрел, как я мастерски объезжаю молодых коней – обожал подчинять себе их невероятную мощь и стать, такой дикий алчный азарт в теле бурлит в этот момент…

«И сейчас любит подчинять своей власти» – подумала я, не теряя нить повествования.

– …однажды, брат сказал, что готов побороть страх. Но позволить ему сесть на не привыкшую к наезднику лошадь я не мог, поэтому выбрал самую спокойную, взрослую и степенную, в которой был уверен. Начали тренироваться с малого: Гаясу нужно было хотя бы в седле освоиться, элементарным навыкам научиться и уже потом пробовать большее. Я не разрешал ему покидать пределы загона, только по кругу и только шагом – четырёхтактным аллюром, а главное – в моём присутствии. И вроде неплохо получалось…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Он тебя ослушался, так? – предположила.

– Ага. Брат сел на резвого коня, я-то с трудом с ним справлялся… В общем: решил доказать мне, что сможет, – Саид тяжело вздохнул. – Заметил, да было поздно… В итоге – он не удержался в седле, когда перепрыгнул через ограждение, запутался в стременах, попал под копыта. Конь протащил его несколько километров, пока не остановился…

– Гаяс хотел быть похожим на тебя… Таким же смелым и сильным, – подытожила, представив последствия той бравады. – Но ведь твоей вины нет.

Он промолчал. А спустя минуту, сказал:

– Внутри тогда что-то надорвалось, сломалось… Я должен был следить за братом, обещал родителям приглядывать за ним. Косвенно всё равно виноват в его смерти, – Саид обнял за плечи, прижимая крепко к своей груди.

Сейчас он ощутимо напряжён. Видимо во мне ищет успокоения – лично я так восприняла этот жест.

– С тех пор ненавижу лошадей. Даже пытался пристрелить того коня – отец не дал. Потом он продал всё стадо, ну а я с огромным удовольствием спалил конюшню дотла. И наблюдая, как пламя жадно пожирает строение, превращая в пепел, ещё подумал, что не хочу иметь сыновей, чтобы с ними не случилось то же самое, всё-таки риск у мальчиков в крови. Конечно, своё мнение изменил позже, но по удивительному совпадению одни дочери родились, – Саид приподнял моё лицо за подбородок, заставляя смотреть в глаза. – Разорвёшь этот замкнутый круг?

– М-нн… э-э… – я растерялась, вспомнив о словах Фатимы, а сон, где мы счастливая семья – теперь кажется вещим.

– Ладно, не отвечай. Не сомневаюсь, у нас будет сын. Вот увидишь.

Комментировать фразу не стану. А поблагодарить стоит:

– Спасибо, что поделился, – как-никак это некая степень доверия. Сейчас лучше его понимаю.

– Больше не спрашивай об этом.

– Хорошо.

– И вообще хватит отвлекать меня, ты моя жена, я хочу вдоволь тобой насладиться, – склонился к губам и смачно поцеловал. – Только придётся немного потерпеть, скоро приедем. На яхте тебе понравится…

Глава 46

Яхта поразила своими габаритами. Подобных суден не доводилось раньше видеть: шестипалубное с вертолётной площадкой и бассейном. По-другому и быть не могло – у Саида всё с царским размахом, подчёркивающим его статус. А после услышанной истории, название вопросов не вызвало: имя брата он увековечил…

На главной палубе нас встречала команда из десяти человек во главе с капитаном. Они поприветствовали хозяина, не забыв поздравить с женитьбой и пожелать счастья. В мою сторону никто не посмотрел, словно меня тут нет: кто-нибудь воспринял бы это как невежливость, отсутствие воспитания и хороших манер, но теперь-то понимаю, всё обстоит иначе – наоборот это проявление уважения. Ни одного косого и мимолётного взгляда на чужую женщину, чтобы не оскорбить её мужчину.

«Только Саид не мой…» – ещё две жены на него претендуют, и каждая из них хочет получить свой кусочек тепла и ласки.

Это сейчас, пока не надоела ему, я – единственная для него, условно говоря, и с того момента, как между нами начались близкие отношения, с другими он не был. А дальше? Думать о том, что «наш муж» с ними тоже будет проводить ночи – противно и мерзко… да и странно… Ведь я обязательно вернусь домой, а со своими женщинами пусть сам разбирается, как будут его делить, соперничать и бороться за внимание.

Хоть от гарема отказался: видела я эту «коллекцию» из окна спальни, когда девушек выводили на улицу и рассаживали по машинам, чтоб в город отвезти – на удивление, как показалось, они выглядели расстроенными, а кто-то даже лил слёзы…

Неужели, кому-то нравится такая жизнь? – вечное ожидание в надежде, что ОН придёт и позовёт к себе… А если копнуть глубже, всё гораздо проще и циничнее: наложницы лишились ежемесячного содержания, подарков, поэтому и приуныли.

Честно, Саида искренне жаль: как мужчину его никто не любит, а в этом, пусть не признается никогда, он очень нуждается. Если рассуждать о первой жене, то вряд ли она испытывает к нему хоть какие-то чувства, максимум – уважение, причём основанное на страхе потерять дочерей. Ну а вторая, на мой взгляд, зациклена исключительно на собственной персоне, эгоистка до мозга костей, избалованная и капризная особа с завышенной самооценкой. Вот наглядная разница в воспитании: одна выросла в традиционной мусульманской семье с жёсткими правилами, рамками и ограничениями, другая – судя по поведению, всегда жила свободнее и многое ей позволялось, к чему привыкла.

Я не готова быть на третьих ролях…

И это противоречит моей просьбе относительно Халимы, чтобы Саид не разводился с ней, как бы жизнь ни сложилась. Что же касается Алии, то плевать на неё, она без посторонней помощи и усилий «роет себе могилу», своими глупыми необдуманными поступками неизбежно катится на дно глубокой пропасти (едва ли успокоится и оставит попытки избавиться от меня).

Неприятно осознавать, что являюсь частью полигамного брака. Если бы кто-нибудь, когда-нибудь предсказал моё будущее, то не поверила бы в бредни сумасшедшего…

– Диана, чего зависла? – Саид подошёл, отвлекая от тягостных мыслей. Нежно прикоснулся к моему лицу.

– Любуюсь яхтой – красиво, – и не хотела мешать, пока он давал указания охране и прочему персоналу.

– Главное украшение здесь – ты. Пойдём в каюту, – он взял мою руку, переплетая наши пальцы, и повёл за собой.

– Отправимся в плавание?

– Завтра утром, – пояснил.

– Свадебное путешествие?

«Саид и романтика?» – это что-то новое.

– Не совсем, – улыбнулся. – Но если нравится эта трактовка, считай, что да. Мы можем посетить любое место мира – выбирай.

– Ты обещал съездить к моей маме, – всё, о чём мечтаю сейчас. Услышать бы её голос…

«Попросить у него разрешения позвонить домой или нет? Позволит ли?» – не хочется лишний раз раздражать его, тем более, когда настроен на «вкусненькое». Опять придётся прибегнуть к единственному способу – секс. Расслабленный и довольный он не должен отказать.

– Потерпи. Вот порадуешь новостью о беременности – и сразу съездим.

«Конечно, без особых пунктиков не обошлось…» – Саид не был бы собой, если бы не озвучил очередные условия.

* * *

Стоило нам оказаться наедине, он прижал меня к себе, придавив своим мощным телом к двери каюты, и нетерпеливо впился в губы. Всеми фибрами, каждой клеточкой тела, женским естеством чувствую, насколько я нужна ему…

Ну почему всё так сложно? Почему эта история произошла именно со мной? Почему не встретилась с ним при других обстоятельствах? Почему из всех мужчин достался тот, у которого уже есть жёны? Почему столько проблем навалилось? Как будто кто-то свыше специально устроил проверку на прочность – непонятно только чем заслужила. Какие ещё испытания выпадут на мою долю?

Одни вопросы… в ответ – тишина…

Нет, я не отчаялась и не жалею себя, хотя такой судьбы никому не пожелаю.

А ведь Саид, без преувеличения, мог бы стать по-настоящему близким человеком для меня, но всё случилось иначе… слишком много этих «но»… Изначально между нами всё неправильно. Перспективы, неопределённость, неизвестность как мучительно терзают, разрывая душу на части, так и пугают.

– Люблю тебя, – прошептал он в мой рот, разорвав поцелуй. – Ты самая красивая женщина. Надышаться тобой не могу, любуюсь – и не могу налюбоваться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Никак не привыкну к признаниям, особенно, когда смотрит пронзительным умоляющим взглядом и ждёт тех же слов… а в глазах – снова боль…

И такое необычное ощущение возникло, словно прощается со мной, словно это наша последняя ночь, словно оба знаем, что вместе нам не быть…

Глава 47

Что-то происходит… незримо, стихийно и стремительно… Пока не понимаю, что именно, но предчувствие меня не обманывает, интуиция кричит – грядут перемены!

Во всём подмечаю особые знаки: в жадном взгляде Саида, словно хочет запечатлеть в памяти черты моего лица; вызывающих волнительный трепет прикосновениях, обжигающем дыхании, нежных поцелуях, с ума сводящей ласке; льющейся из колонок мелодии с нотками грусти; воздухе, наполненном ароматом соли, и антураже в целом. Даже слово «люблю», неоднократно им произнесённое, звучало почему-то как «прощай» – отчаянно и с болью. А то, как яростно занимается сексом, будто последний раз близки, ещё больше наводит на мысли о необычности творящегося вокруг.

Конечно, он страстный, пылкий, неутомимый любовник, только такой дикий порыв не связан с неуёмной натурой – подобно мне, наверное, тоже чувствует неизбежное, пытаясь утолить нестерпимый голод и одолевающую жажду, желание напитаться энергиями друг друга, здесь и сейчас, ведь другой возможности не будет…

«Или я навыдумывала то, чего нет? Фантазия разыгралась?» – разобраться в своих противоречивых ощущениях сложно.

Возможно, раньше не обратила бы внимания на эту ситуацию, но, тем не менее, всё кажется непривычным – странным и мистическим что ли… Как если бы помимо нас в каюте присутствует невидимка и постоянно шепчет зловещим голосом: «конец, конец, конец…».

* * *

Спустя пару часов, когда первая волна насыщения наступила, а говоря о Саиде, всю ночь напролёт без устали может предаваться безумию, мы ненадолго задремали.

Проснулась я от шума… Приподнялась на локтях, прислушиваясь к подозрительным звукам, похожим на тихие крадущиеся шаги. А потом вовсе что-то глухо упало – и так повторилось несколько раз. Даже не знаю, на что это похоже.

Я напряглась. Не нравится мне это…

– Саид… – тормошу его за плечо. – Саид…

– М-м… – промычал он и открыл глаза. – Соскучилась, любимая? – улыбнулся, облизнувшись.

– На палубе какие-то шорохи.

– Тебе не показалось? – выпрямился.

Хотел прижать к своей груди, но я вырвалась:

– Нет, не показалось. Убедись сам.

И как назло всё прекратилось. Тишина.

– Я ничего не слышу. Да и на яхте хватает охраны, чтоб контролировать обстановку.

– Было, точно было, – настаиваю, а внутри поселилась необъяснимая тревога.

– Хорошо, быстро проверю и вернусь.

Он поднялся с постели, надел тунику со штанами и направился к выходу. Дверь прикрыл за собой.

Прошло буквально полминуты, и опять раздался тот же звук, только уже где-то рядом…

«Боже… Что происходит?» – я вздрогнула испуганно. Села, завернувшись в простыню, и приготовилась к худшему.

В этом момент в каюту вломились люди в масках, с оружием, в бронежилетах, одеты как сотрудники спецслужб.

– Девушка здесь! – крикнул один из мужчин кому-то, опустив пистолет.

Но главное – он говорил по-русски. По-русски!

От звучания родной речи я чуть сознание не потеряла: голова поплыла в пьянящем ощущении от радости – прям как бальзам на душу, льётся тягучим мёдом.

– Вы кто? – всё-таки уточнила.

– Борис Евгеньевич! – сказал другой.

«Борис Евгеньевич..? Дядя Боря?!» – ну, разумеется, кто ж ещё мог вызволить из плена! Значит, мои родные всё это время не бездействовали – искали меня, не теряя надежды!

Я встала с кровати, придерживая края простыни.

– Диана! – воскликнул дядя, когда вошёл в каюту.

Торопливо идём друг другу навстречу.

А приблизившись к нему, оказалась в спасительных объятиях. Знакомый с детства запах вторгся в нос. И такое облегчение наступило, от переизбытка эмоций по щекам потекли слёзы.

– Как ты, девочка? – он зарылся пальцами в мои волосы, поглаживает в успокоительном жесте.

– Нормально, – шмыгаю носом.

Дядя Боря отстранился, окинув обеспокоенным взглядом:

– Что сделал с тобой этот изверг… – рассматривает застарелые синяки на плечах.

– Всё в порядке, – не хочу акцентировать внимание на этом. – Как ты нашёл меня?

– Это я рассказал, – прозвучало со стороны дверей.

Обернувшись на голос, испытала шок:

– Владимир Васильевич? – не ожидала его тут увидеть. Неужели, совесть очнулась? Решил восстановить справедливость?

– Поговорим обо всём позже, – вмешался дядя. – Нужно уходить. Срочно. Оденься, Диана.

* * *

На палубе в хаотичном порядке лежали люди, в бессознательном состоянии. Или…

Хотя крови не вижу.

– Саид… – кинулась, было, к нему.

Дядя Боря не позволил подойти, перехватив меня за талию.

– Что с ним? – дёрнулась в тугом хвате, пытаясь освободиться, но тщетно – крепко держит.

– Не верю своим глазам… Переживаешь за эту сволочь? Тот, кто пользовался тобой, не достоин жалости и снисхождения.

– Так нельзя… – да, переживаю – чисто по-человечески.

– Он жив. Дротик со снотворным вырубит и не такого громилу, а вот во времени мы ограничены. Надо спешить, пока все находятся в «отключке». Нас ждёт самолёт посольства… и занимательная история от Владимира… – он бросил суровый взгляд в сторону моего бывшего начальника.

Я не могу уйти, не попрощавшись, не в этих обстоятельствах уж точно. Пусть даже Саид не услышит того, что скажу… Зато, посмотрев записи с камер, которые установлены по всему периметру яхты, всё поймёт…

– Одну минуту можно?

– Диана, какая муха тебя укусила? Испытываешь к нему что-то? Ещё добавь: добровольно замуж вышла… – возмутился дядя.

– Нет, – покачала головой, – по принуждению.

А своим предположением касаемо чувств откровенно удивил.

– Тогда какого хрена происходит? – сжал мои плечи. – Мы кое-как нашли, где проводилась свадьба. И я не допускал мыслей, что женой окажешься ты, когда вы вышли на улицу.

«Получается: меня узнали лишь благодаря отсутствию свадебного никаба» – я сняла этот головной убор после обряда, сменив на платок.

– Сам говоришь: теряем время. Я быстро, – вырвалась из объятий.

Подошла к Саиду. Опустилась на колени, разглядывая мужественное лицо.

Неожиданно для себя разволновалась. Думаю, с чего начать…

– Наверное, всё могло случиться иначе… – склонилась над ним. – Только ты не захотел пойти навстречу, принять мои условия, отпустить и попробовать выстроить отношения по-другому… такая жизнь не для меня… – слова тяжело даются. – А у тебя всё будет хорошо. Всё наладится: у каждого из нас, но по отдельности. Прости… – напоследок невесомо поцеловала его сомкнутые губы.

И бросилась оттуда прочь, не оборачиваясь.

Со мной и так творилось что-то непонятное… Эмоции обрушились мощным фонтаном. В груди сдавило, защемило колкой болью… а слёзы душат…

Глава 48

В самолёте я окончательно расклеилась… Сдерживать себя была уже не в состоянии – это выше моих сил, от жгучей разъедающей смеси противоречивых чувств разрывало на части.

И я расплакалась…

Реву и никак не успокоюсь, справиться с нахлынувшими эмоциями крайне трудно: слёзы текут ручьями, не принося облегчения – и это грозит перерасти в истерику. Даже не предполагала, что эта история настолько сильно выбьет меня из колеи – желанная свобода вызвала совсем не ту реакцию, зато расставание причиняет боль или, скорее всего, то, как всё случилось.

Не знаю, запуталась…

Теперь в душе и мыслях – полнейшая неразбериха. Пытаюсь найти объяснение происходящему со мной, но лишь больше погружаюсь в пучину мучительных вопросов.

Наверное, тут многое сказалось: и события в целом, и навалившиеся проблемы, и общая накопленная усталость. И всё равно не могу не думать о Саиде. Правильно ли я поступила, бросив его там? – это тоже не даёт покоя. С одной стороны справедливость восторжествовала – чего так отчаянно хотела, а с другой – то, как это произошло, терзает. Хотя понимаю: мирным путём решить ситуацию не получилось бы.

Ясно, чем руководствовался дядя Боря, когда они планировали выкрасть меня, а не обращаться к властям Катара – официально никто не помог бы, наоборот – вмешались бы, встав на защиту интересов их гражданина, тем более после законного брака – мои шансы на спасение равнялись нулю.

Единственное, без чего нельзя было обойтись – отказаться от непосредственного участия Российского посольства и ФСБ, иначе провернуть спецоперацию не удалось бы, причём это касается всего: предоставленный самолёт, вооружённая группа захвата и даже сам факт пребывания на территории чужого государства тоже был засекречен.

Хоть им доказывать не пришлось, поверили сразу, что я не возвращалась на Родину, а нахожусь в плену…

А сколько ещё подобных историй?

* * *

Уткнувшись лбом в иллюминатор, наблюдаю, как Катар постепенно исчезает из поля зрения, превращаясь в крошечную точку, пока густые облака не спрятали землю полностью.

«Ну, вот и всё…».

– Диана… – дядя Боря присел рядом со мной. Прикоснулся к моей руке, сжимая пальцы. – Что-то ты совсем раскисла… Хочешь о чём-нибудь поговорить?

Не могу вымолвить ни слова. Продолжаю плакать, судорожно хватая воздух ртом, и лихорадочно трясусь всем телом.

– Всё позади, – он повернул моё лицо в свою сторону и стал аккуратно вытирать слёзы руками. – Давай снотворное выпьешь? Поспишь до конца полёта, отдохнёшь.

Отрицательно помотала головой.

– Тогда успокоительное? – настаивает.

– Нет… – с трудом произнесла. И не выдержав цепкого взгляда дяди, прижалась к его груди.

– Что с тобой происходит? – ласково поглаживает по волосам. – Успела привязаться к нему? – последнее слово он выделил интонацией. – В этом причина? Неужели, «стокгольмский синдром» в действии? Не нужно пояснять, что за термин такой?

– Нет… – бессознательная связь, возникающая между жертвой и агрессором, в результате чего может появиться симпатия – односторонняя или взаимная.

Я ни в коем случае не пытаюсь оправдать поступки Саида, но и не думать о нём тоже не получается – особенно, когда чувствую на себе его терпкий мускусный запах, который остался на мне и обнимает, словно вторая кожа.

«Хочу побыть наедине со своими мыслями и разобраться во всём».

– Если не привязанность, то…

– Дядя Боря, – перебила, посмотрев на него, – возможно, я беременна.

– Вот как… Поэтому так расстраиваешься? – он нахмурился. И тут же добавил: – У тебя отрицательный резус-фактор, как у мамы. Избавишься от ребёнка сейчас, потом вообще не сможешь иметь детей, – говорит со знанием дела. – Геля, в своё время, чуть не натворила непоправимых ошибок. Находясь в отчаянии, без работы и денег, едва не решилась на аборт. Боялась обратиться за помощью…

«Мама таких подробностей не рассказывала».

– Об этом речь не идёт. Если беременность подтвердится – буду рожать.

– Не переживай, нас много – справимся. Ребёнок не виноват, где и как он пожелал появиться на свет, – мудрые слова мудрого человека. – И раз уж мы затронули эту тему, пора пообщаться с Владимиром.

– Зачем? – удивилась. – Я даже маму ещё не слышала…

– Поверь, так надо, а Геля в курсе всего, я отправил ей сообщение, она с нетерпением ждёт тебя дома, – дядя поцеловал меня в лоб и пересел в другое кресло.

Владимир Васильевич правильно воспринял этот жест, как приглашение подойти (или, точнее, разрешение).

– Мы можем поговорить? – спросил он.

– Разве нам есть что обсуждать? Избежали правосудия – радуйтесь, хотя по вам тюрьма плачет, – если бы они действовали официально, ситуация приняла бы иные обороты: бывшего начальника привлекли бы к ответственности и понёс бы заслуженное наказание, но поскольку всё негласно, то и повода нет.

– Я виноват перед тобой… – всё-таки присел рядом со мной.

– Вы обманули меня! Заманили в чужую страну и бросили! Жизнь сломали! – слёзы опять потекли по щекам.

– Перед твоей мамой виноват не меньше… – покачал головой, в глаза старается не смотреть.

– Совестно стало?

– Готов покаяться…

– Да кому это нужно?! – возмутилась я. – Лучше живите с этим грузом на душе, зная, что прощения вам не будет. Никогда!

– Для себя самого уже наказан… – задумчиво сказал.

– И чем же?! – какой-то бессмысленный разговор.

– Родная дочь ненавидит меня.

– Правильно делает!

– А есть ли шанс исправить ошибку, Диана?

– Не понимаю вас…

– Я – твой отец.