Текст книги "Лекарство от несчастливой любви (СИ)"

Автор книги: Ирина Гришанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Чегой-та ты не пьяный… А пили вроде вместе… – осуждающе произнес я ему в спину, пока он тормозил проезжающие мимо редкие машины.

– А чего напиваться-то? Завтра еще работать надо.

–Как это чего?! А вот того, что жена от меня ушла…

 Я сам не понимал, на фига сказал об этом ему? Вот правду говорят: что у пьяного на уме, то и на языке. Или наоборот? Ну, сейчас это было уже не важно.

– Как ушла?! – резко развернулся ко мне Станислав, – Почему?!

«И чего так… так волноваться по этому поводу?» – я не мог подобрать слова для этой  его резкой заинтересованной реакции.

– А вот так – взяла и ушла, – захотелось вдруг вывалить на этого, знакомого только по работе, человека все свои мысли, раздумья, обиду и злость.

– И х*й знает, почему. Она сама, наверно, не знает. Бабы вообще… их не поймешь… Но она вернется, я знаю. Я хороший…

Одна из машин среагировала на призыв парня, он о чем– то переговорил с водителем, затем обратился ко мне:

– Ты где живешь-то, хороший?

– Где я живу… А где я живу? А я не хочу где я живу... Там меня никто не ждет… Леночку ты прогнал… Дурак… Ты дурак… нет, я сам дурак… – что-то мысли совсем запутались.

– Садись давай.

 Станислав помог мне забраться на заднее сидение, сам сел вперед. Машина тронулась. От поездки меня совсем разморило, я даже отключился на какое-то время, потому как очнулся от того, что кто-то тормошит меня.

– Ну давай, оживай, Гена. Выходить надо.

Я стал выкарабкиваться из салона и с помощью своего знакомца это у меня вполне получилось.

Я оглянулся вокруг.

– Это мы где?

– Это мы у моего дома.

– Эээ, нет, так нельзя. Мне домой надо… или не надо… – я стоял и остатками разума пытался сообразить, нормально ли вот так, пьяному, вваливаться в дом к постороннему вроде как человеку. Все же со Станиславом мы были не просто сотрудники, но и я вроде как был его работодателем. Начальником, так сказать.

– Геннадий Алексеевич, – обратился он ко мне опять официально, словно прочел мои не совсем внятные мысли, – сейчас уже довольно поздно, я прошу принять мое гостеприимство, чтобы не тратить время на дорогу, а выспаться хоть немного. Вы меня нисколько не стесните. Я живу один.

– Как официально-то, – усмехнулся я. Возникло сожаление, что он перешел снова на «Вы».  – Ну, веди, Сусанин…

Проснулся я от жуткой головной боли. Застонал. Все же вчера намешал всякого алкогольного…  Поначалу мне хотелось вообще не открывать глаз, но, услыхав шебуршение на кухне, я обрадовался – Наташка вернулась! Резко раскрыл глаза – и замер. Я был не дома: взгляд мой уперся в большую абстрактную картину на стене. У нас такой отродясь не было. В памяти стали всплывать вчерашние события. Частично. Как я оказался здесь – я не помнил. А еще эта огромная кровать, на которой обретался я и, судя по мятой соседней подушке, хозяин этого дома. «Бляяя, стыдно-то как….»– я схватился за больную свою голову.

« Нет, чтобы ему с девушкой какой здесь кувыркаться, так он вынужден был делить постель с пьяным начальником!  Надо быстрее приходить в себя, извиниться за доставленные неудобства и бежать на работу».

– Геннадий Алексеевич, я кофе буду варить. Вам как – с молоком? Сахаром? Или без? – в дверях стоял Станислав.

Я смотрел на цветущую физиономию парня и жутко завидовал. Вот, пожалуйста, результат сдержанности в распитии всякого алкогольсодержащего напитка на лицо – никакого тебе похмельного синдрома.

– Так как? Геннадий А…

Я перебил:

– Не надо по отчеству. Просто Геннадий. И кофе с сахаром и молоком. После такой пьянки лучше бы рассола огуречного…

– У меня «Похмелин» есть. Я сейчас, – он исчез из дверного проема. Я огляделся еще раз.

Спальня, конечно, хороша. По крайней мере, кровать внушительных размеров подо мной внушала уважение – сексодром тот еще. Дорогущий, без сомнения. А в остальном – сдержанность и лаконичность. Кроме бардака. Вот мебели минимум, а бардак все равно – там и тут что-то валялось, лежало, висело. «Да уж. Ни одна женщина такого не потерпит. Даже приходящая. У них в крови прибираться. А тем более, похвастаться своей хозяйственностью такому красавцу – сам Бог велел. Так что действительно – один живет. Но странно это все же – такой парень…».

– Вот, держите, Геннадий А… Геннадий, – вовремя спохватился хозяин этих апартаментов, протягивая мне капсулы и воду в стакане. Я выпил.

– Кхм… Станислав, а почему я здесь оказался?

– Потому что домой Вы не захотели ехать.

– Да? – я стал подозревать, что наговорил чего лишнего. – А… я чего еще говорил?

– Что жена от вас ушла.

Все же проговорился…  Мудак… Ну что уж теперь?

– Станислав, у меня просьба: не говорите никому на работе об этом. Вообще о вчерашнем вечере не говорите.

– Обещаю, – серьезно так. Как клятву давал.

А я повеселел. Да и голова вроде как проходить стала.

– Геннадий, Вы можете душ принять, если хотите. Я там в ванной повесил чистое полотенце…

– Это сейчас то, что нужно, спасибо! Время-то сколько? На работу же надо.

– Успеете.

– А ты?

– А мне сегодня на объект один ехать, так что время у меня в запасе есть. Это когда заказов нет и надо вовремя приходить в офис, тогда можно нагоняй за опоздание получить. А так – я почти свободная птица.

– Тоже мне, птичка, – усмехнулся я, направляясь к двери. – Где ванная-то у тебя? И туалет.

Он проводил меня до санузла и даже достал из шкафчика в ванной новую зубную щетку, в упаковке.

–Вот, можете воспользоваться.

– Ну ты даешь…  – я взял щетку.

 От человека, живущего в бардаке, иметь запасную зубную щетку... Неожиданно.

На работу я все же чуть опоздал. Бухгалтерша наша, уже пожилая, но очень опытная и так сказать, бухгалтер от Бога, позволяла себе делать замечания всем, даже директору. Она была для нас как мамаша своим детям. Потому я спокойно отнесся к ее «Ай-ай, опаздываешь, Геночка!»

–  Начальство не опаздывает, начальство задерживается! – ответил я на ее укоризненные слова и скрылся за дверями своего кабинета. Работа за ночь никуда не делась, так что я с головой погрузился в нее.

3. Лекарство  от любви.

Прошло еще чуть больше двух недель с этих событий. Магазин благополучно был открыт, это событие даже по телеку показали в минутном сообщении. Предпусковая лихорадка закончилась, и времени у меня стало чуть больше. Наташа так и не объявилась. Я пытался ей звонить, писал СМСки, но она упорно не брала трубку. А небольшая тайна, коей я по-пьяни поделился с нашим компьютерщиком, как-то еще больше сблизила и объединила нас. Он чаще стал появляться в нашем новом магазине и, как правило, перед самым обедом. Потому мы вместе ходили в ближайшее кафе. А иногда и вечером, после работы, он звал меня посидеть в баре. Так, как в первый наш совместный поход в бар, я уже не напивался. Все спокойно и скромно. Девушек тоже не кадрил. Я потом нашел у себя в кармане смятую салфетку с номером телефона. Не сразу даже вспомнил – чей он. Но, припомнив,  все же выбросил этот клочок бумаги. Почему-то в тот момент я вообще не хотел видеть ни одной женской особи около себя. Как-то так странно трансформировалась обида на Наташу. Или это была не обида, а запоздалая верность? Как будто это поможет мне ее вернуть…  Но чудес не бывает.

Телефон мой запел так долго ожидаемой мелодией, которая была прикреплена к номеру жены, поздно вечером. Я сразу же чуть ли не заорал, так обрадовался этому звонку:

– Да! Да, Наташенька! Я тебя слушаю! Я так соскучился! Приезжай, пожалуйста, поговорим…

Я был уверен, что она хочет вернуться.

– Подожди, не кричи, Гена, – такой родной голос…

– Ты вернешься? Ты где? Давай, я сейчас за тобой приеду.

– Гена, мы встретимся завтра в твой обеденный перерыв в кафе «Околица». Там и поговорим. Так что до завтра.

– Подожди! – но она уже разорвала связь.

Это не было похоже на желание вернуться. У меня сжало сердце. Ну что, что же не так?! Что вообще могло так на нее повлиять?! Неосознанно сжал сотовый и хотел уж им в стену зафигачить со всей силы, да вовремя одумался. А вдруг сейчас перезвонит? Аккуратно положил его на стол. Взгляд упал на лежащую там же книгу. Вот ее-то я и запустил в полет. Но легче от этого не стало. Напиться? Опять? А завтра она меня увидит опухшего…  Нет, надо потерпеть.

Я метался по квартире, не зная, как успокоить свои нервы. Спать не хотелось. Решил принять душ. Он всегда помогал снять лишнее напряжение. И, стоя под упругими струями, я постепенно успокаивался, думая:  «Никуда она не денется. Нет никаких серьезных причин бросать меня. Она, конечно, не может так легко сдаться, вот и устраивает эту встречу». Так что мне даже уснуть удалось. Я был уверен, что завтра она поставит мне какой-нибудь ультиматум, выскажет свои претензии, я со всем соглашусь, и она вернется домой.

До перерыва я был как на иголках. А когда в дверях моего кабинета нарисовался Станислав, то я не выдержал – очень уж хотелось поговорить с кем-то на тему предстоящей встречи. Серебряников же был единственным, кто знал о моих проблемах с женой. Ну, пусть не столь уж много, но я все же говорил с ним не раз за обедом или на вечерних наших посиделках с пивом о своей жене, пытаясь понять причины ее ухода. Я давно уже обращался к нему только на «ты» – он стал для меня уже другом, а не просто сотрудником по договору. Но почему-то на мои просьбы соответственно обращаться ко мне, он отвечал: «Может, когда-нибудь…», смущенно пожимал плечами и прятал в этот момент глаза, словно боялся, что я там что-то увижу. Странный он все же.

– Привет, заходи давай, – я вышел из-за стола и направился к небольшому дивану в углу кабинета. Так сказать, зона релаксации: в кадке что-то большое разросшееся: то ли куст такой, то ли дерево. У него еще цветы такие крупные и красные. А перед диваном небольшой журнальный столик из стекла. На нем в центре тоже какой-то цветок в горшке стоит. Но я ни разу цветущим его не видел. А с боку дивана – кресло. Для неофициальной беседы – самое то.

– Здравствуйте, Геннадий, – парень прошел к креслу и уселся. – Что-то случилось? Вы заметно волнуетесь…

– Я в обед с женой встречаюсь…

– О как! Все же помирились. Я рад за вас, – он ответил живо, но я бы не сказал, что радостно. Собственно, а что я могу от него ожидать, если он жены моей ни разу не видел.

– Да нет, не совсем. Вот там как раз и будем мириться. Я сейчас и думать-то ни о чем больше не могу. Времени осталось чуть-чуть.

Станислав оглядел кабинет.

– А цветы где?

– Какие цветы?

– Ну как какие. Вы же с женой встречаетесь, мириться – и без букета?!

– Мляя! Забыл! – я подскочил с дивана. Сбегать что ли? Даже если и опоздаю, то, увидев букет, Натка не обидится.

– Ладно, Вы не дергайтесь сейчас, а я на машине – быстро слетаю. Вы где встречаетесь?

– В «Околице».

– Ну так подъеду – позвоню на сотовый, Вы выйдете и заберете букет.

– Спасибо, выручил меня, – я полез в карман брюк за деньгами. – Подожди, вот, возьми.

– Потом, – отмахнулся он уже почти у дверей.

«Все же отличный он человек» – с благодарностью подумал я, глядя ему вслед, – «И красивый. И куда только бабы смотрят?»

Наташка на встречу пришла с запозданием. Станислав успел привезти букет, а я даже выпил чашку кофе.  Когда появились мысли, что она может и не придти, в дверях появилась моя жена. Боже! Я ведь соскучился по ней даже больше, чем когда она на две недели к матери уезжала!

– Наташенька, – встал ей на встречу, – наконец-то! Я соскучился! – попытался ее поцеловать, но она отстранилась.

– Давай сядем, Гена.

– Вот,  – я протянул ей букет, – тебе нравится?

Она отрешенно улыбнулась, с какой-то растерянностью во взгляде.

– Спасибо. Мне нравится, – и положила цветы на соседний стул.

– Что тебе заказать? – я протянул ей Меню.

– Нет, я ничего не буду. Послушай,  – она вздохнула. – Давай, не будем затягивать.

Увидав, что я хочу что-то сказать, она предупреждающе подняла руку:

– Подожди, Гена, выслушай меня не перебивая. Мне и так сложно было решиться на эту встречу.

Я, видя ее такое серьезно-напряженное состояние, сам напрягся, ожидая неприятностей. Положил руки на стол, сцепив их в замок.

– Ну что ж, говори.

– Гена… Нам надо развестись. Я уезжаю.

 Я сжал зубы, и чтобы не сорваться, решил промолчать и выслушать ее дальше. А Ната заторопилась:

– Гена, так сложились обстоятельства… У меня будет ребенок… и он не от тебя. Прости, если сможешь, – тихий голос, голова опущена, а пальцы ее мяли листочек из букета… – У нас-то с тобой никаких проблем с этим не было, я и не подумала…

Моя жена. Натаха. Как же это так?

– А может, аборт сделать? – я не чувствовал себя готовым к отцовству. Тем более, не нужны мне были чужие дети, но Наташку я не хотел терять.

– Вот! – она вскинула голову, – Я так и знала – тебе дети не нужны. А мне – нужны! И аборт я делать не буду. Я все уже решила. Раз уж так сложилось, значит, так тому и быть.

Она как-то враз изменилась: уверенная в своем решении, ни грамма раскаяния или неловкости в глазах, спина прямая, вся – словно вызов мне бросает.

– И потом…  – она чуть успокоилась, – отец ребенка мне поможет… А там дальше будет видно.

– Да?! – я был удивлен. Сообщи мне какая из моих случайных подружек нечто подобное, я бы и ухом не повел: я предохраняюсь всегда. И мне пришло в голову: может, у Наташки это уже давно, а я, как последний дурак, ничего не замечал?

– Значит, ты с ним давно уже? – в голосе непроизвольно появились угрожающие ноты.

– Дурак, – Ната явно обиделась, – Просто встретила одноклассника, когда у матери была. Я говорила как-то тебе о мальчике, что за мной в школе бегал. И… – она стушевалась, бросила взгляд на мои руки, – я же сказала – так уж получилось…

 – Понятно, – только сейчас я заметил, что у меня до боли сжаты кулаки.

– Что ж, – я встал, – желаю счастья в новой жизни.

– Ты… – она подняла на меня глаза, – пожалуйста, не держи зла на меня…

Я ничего не ответил и пошел к выходу.

– Ты дашь мне развод? – громче спросила она вслед.

Я, не оборачиваясь, ответил:

– Дам.

Кто бы знал, как это тяжело – терять вот так близких! Вот был я женат, довольно счастливо жил и тут на тебе – нет жены! Остался один… Сейчас бы заплакать, а слез нет. Горечь, комок в горле, неясная боль – не в теле, а именно в этой самой эфемерной душе. Это хуже всего – такая боль. Ее даже не локализовать – не понятно где, но где-то там, внутри, что-то болит. И ощущение, что рушится все. Что не знаешь, как дальше жить… И это одиночество… Оно давит. И словно замерзаешь…

 Но в какой-то мере мне повезло – впереди еще половина рабочего дня, волей-неволей, а отвлекаешься от тяжелых мыслей. Или тебя отвлекают. Зашла наша продавец – обратился покупатель с браком… Позвонили из налоговой… Снова в дверях появился Станислав… И достал из-за пазухи маленькую!

– У тебя тут есть, из чего можно выпить? – деловито подошел он к моему столу, откручивая крышку бутылки.

Я подозрительно уставился в светлую синеву его  глаз, что смотрели спокойно-спокойно.

– В честь чего?

– В честь того, что на тебе лица нет, – Я только что заметил, что он почему-то перешел на «ты», но поправлять его даже не подумал. Наоборот, мне это показалось именно тем, что сейчас и надо.

Постучали, и в дверях показалась бухгалтерша:

– Геннадий Алексеевич!...

– Простите, уважаемая, Вы можете зайти попозже? У нас с Геннадием Алексеевичем серьезный разговор, – перебил ее Серебряников.

– Да-да… – я понял, что парень прав – надо выпить. – Вы предупредите там секретаршу, пусть пока никого не пускает. А с Вами, Любовь Сергеевна,  мы чуть позже поговорим.

– Я тогда уж завтра зайду. Сейчас поеду в налоговую – Вам же звонили, Геннадий Алексеевич?

– Да-да, решайте этот вопрос, как договаривались, – вспомнил я недавний звонок.

– Так что? Из чего можно выпить? – снова обратился ко мне Станислав, как только дверь за женщиной закрылась.

– Сейчас, –  я подошел к шкафу, где у меня были не только рюмки и фужеры, но и коньяк.

Для некоторых посетителей это был необходимый атрибут. По непонятной мне причине, я даже не вспомнил о нем, хотя сам Бог велел бы выпить в такой ситуации. Станислав, подойдя, ловко перехватил две рюмки из моих рук.

– Ничего, сойдет, – скептически заявил он, оглядев емкости и направляясь к моему рабочему столу.

Он ничего не спрашивал. Он просто разлил водку, протянул мне рюмку и, дождавшись, когда я ее опрокину в себя, выпил свою.

– Почему у тебя нет здесь какой-никакой закуски? – возмутился он, когда перевел дух. – Хотя бы шоколадку мог купить и положить в свои закрома.

– С открытия магазина в свои закрома я залезал только один раз. Так что еще не успел восстановить запасы, – пусть с напрягом, но я постарался поддержать этот тон разговора.

– Уверен, что ты даже не пообедал. Сейчас развезет.

– Нет, не развезет.

Он подумал, заглянул мне в глаза, будто там можно что-то увидеть и подтвердил:

– Ага. С одной рюмки точно не развезет. Но все равно – остальное допьешь после работы. Или ты можешь уйти пораньше?

– Нет, у меня еще дела. Но спасибо…

Он, забрав бутылку и ничего больше не говоря, направился к двери.

– Станислав…

Он повернулся ко мне и молча ждал продолжения. Я же не понимал, зачем окликнул его?

– Ээээ…. Ты можешь мне составить сегодня вечером компанию? Хочу напиться… – решение пришло неожиданно.

– Конечно, – печальная и какая-то ласковая улыбка скользнула по его красивым губам, и он скрылся за дверью.

«Все же какой он замечательный человек!» – подумалось мне уж в который раз, когда я сел в свое кресло и откинулся на спинку. Что-то там, в душе, стало понемногу отпускать. То ли водка подействовала, то ли сам факт этого ненавязчивого участия Станислава в моей беде. Видимо, он догадался по моему виду, что встреча прошла далеко не так, как мне думалось, вот и решил принести мне в качестве лекарства «народное средство» от подобных болезней. И сейчас я был благодарен ему за это.

В пять ровно он снова был на пороге моего кабинета. Все так же спокоен. Так же деловит.

– Пошли.

– Станислав? – я оторвался от чтения договора, который благополучно отвлек меня от проблем в личной жизни. – Минут через двадцать я освобожусь, – я снова уставился в экран, пытаясь вспомнить, о чем только что думал.

– И что тут? – рядом наклонился Серебряков, а прядка его длинных волос скользнула по моей щеке. Я вздрогнул и взглянул на его профиль… И уловил чуть ощутимый аромат парфюма. Так близко ко мне он ни разу не подходил. Это меня почему-то привело в смятение.

– Думаю, этот договор подождет до завтра, – спокойно произнес он, закрывая файл.

Я аж остолбенел. Ну надо же – раскомандовался! Хотел было возмутиться и заново открыть документ, но тут он накрыл своей мою ладонь и прижал ее к столу:

– Не надо топить себя в делах, твой рабочий день закончился, – ласково как-то, успокаивающе. Просяще. И отошел.

И я решил, что – да! Дела – завтра! А сейчас пойду и напьюсь! И… и Станислава напою!

Так как цель для меня была ясна, то напиваться я предложил дома. У себя. Чтобы не надо было потом в невменяемом состоянии добираться до хаты. И чтобы потом снова не оказаться в бардачной квартире Станислава. Водкой и закуской мы затарились по дороге. Дома быстренько соорудили вполне приличный стол прямо на кухне, и я поднял первый тост:

– Чтобы эти сволочные бабы все в тартарары провалились! – и опрокинул стопку в себя.

Тут же мне в рот тыркнулась ветчина. Не думая, я открыл рот и снял ее с вилки. И тут до меня дошло:

– Ты меня еще и кормить с ложечки будешь? Напоил, понимаешь ли, прямо на работе, а тут решил накормить? – мне стало весело – меня кормит парень.

– Но ты же так ничего и не ел сегодня, – невозмутимо пожал он плечами, попутно тоже закусывая ветчиной.

– Тоже мне, мамочка нашлась. Я, может, хочу напиться в усмерть! Чтобы ни одной мысли не осталось!

– Ага, а завтра на тебя набросятся не только мысли, но и похмелье с головной болью! Во радость-то будет! – наигранно воодушевленно произнес парень.

Я пожал плечами и налил еще по стопочке:

– Вот и выпьем сейчас за то, чтобы головная боль нас завтра не мучила! – и опрокинул очередную стопку в себя, уже не удивившись оказавшейся ветчине перед моими глазами.

– Не хочу!

– Надо! Завтра на работу.

– Я возьму за свой счет.

– Так тебе и дадут.

– Я начальник.

– Даже начальник имеет своих начальников, а они могут косо на такое дело посмотреть.

– Ну и пусть, – меня уже немного повело, – мне, может, плевать. У меня, между прочим, трагедия. Личная.

– Таких трагедий до фига в мире.

– Но лечить их тоже как-то надо, а водка – лучший лекарь в этом деле.

– Водка – лучший губитель в этом деле. Можно не только жену потерять, а все вообще – и работу, и квартиру.

– Не, работу я не отдам... И квартиру не отдам… И чем же тогда лечиться?

Между делом я уже третью рюмку налил.

– А клин клином?

– Чего?

– Ну, говорят же: клин клином вышибают.

– Не нужны мне такие клинья – я эти клинья видеть больше не хочу! Суки! – подхватил и разом опрокинул в себя очередную стопку, – Их любишь, лелеешь, а они!

– Закуси! – опять ветчина перед носом.

Я отмахнулся. Голова начинала кружиться, а язык слегка заплетаться.

– Вот скажи – мы ведь хорошо с ней жили, я ее не обижал… Что же она тогда со мной так? Зачем? Я ведь ее простил…  Я могу понять… Ну, сделала бы аборт… а потом уж, так и быть, пусть бы рожала от меня. Так зачем же вот так – бросать хорошую жизнь, хорошего мужа? А?

– Чужая душа – потемки, а женская – тем более темнота, – философски ответил подозрительно трезвый Станислав.

– А ты почему это не пьешь лекарство? – рассердился я, – Между прочим, ты обещал…

– Что?

– Как что?! – я возмущенно повернулся к нему… «Опять эти глаза» – где-то на окраине затуманенного алкоголем мозга мелькнула мысль, – Компанию мне сос…составить.

– Ну я и составляю тебе компанию. А лекарство я больше другое люблю.

– Это какое же?

– Хм… – он вдруг смутился. А мне стало любопытно – что это может быть?

– Ну, чего замолк? – «Ага, не может придумать…» – хихикнул кто-то пьяный внутри меня.

–То-то же! – я торжествующе поднял вверх указательный палец, – Нет другого лекарства!

– Есть, – Станислав уже справился со своим смущением и с подначкой смотрел на меня, я же почему-то никак не мог отвести взгляда от этой его синевы. Вот как у мужчины могут быть глаза такого цвета?! – Только… это особенное лекарство.

– Ага, конечно, особенное. Ну, выдумывай давай дальше, – я усмехнулся.

– Зачем выдумывать? Я могу показать, – его глаза были так близко…

– Это… как?... – сердце от чего-то вдруг заторопилось.

– Это… – близко, совсем близко опаляющий шепот…и… я закрыл глаза, чтобы не видеть…

И мой рот накрыли мягкие, горячие губы… Нежно. Даже бережно. Захотелось продлить это удовольствие и я даже чуть подался следом, когда это легкий поцелуй закончился.

– Так… – шепот обжигал, – это так.

Почему-то мне было страшно открыть глаза. Или, может, стыдно… Но, тем не менее, мне хотелось еще раз почувствовать эту мягкость.

– Я… – голос охрип, и я продолжил шепотом: – я…не понял… как…

И тогда снова я почувствовал этот поцелуй. И ответил на него. Потому как больше никаких вразумительных мыслей в моей голове не было. Меня охватило желание. Желание обнимать и целовать человека, у которого столь яркие глаза, столь мягкие и нежные губы. А стоило мне лишь на миг разорвать поцелуй и открыть глаза, как я тут же начал тонуть в желании, что водопадом хлынуло на меня из синих глаз Станислава.

– Стас…

Я его хотел. Я хотел парня. «Это мужчина…». Но такая мысль уже не могла остановить меня.

– Да…

И я знал, что он хочет то же самое. И его тоже не останавливает мой пол. Мы, наверно, все же сошли с ума…

Что было потом, я плохо помню. Слишком сильные ощущения вызвали какой-то стопор сознания: не было ни грана размышлений, только чувства, только ощущения.

Его крепкое тело, горячие губы, сильные руки. Шелк его волос на моих плечах, когда он склонился надо мной – как мы оказались на кровати, я не помнил, как и то, когда это мы успели раздеться. Ощущение перекатывающихся мышц под моими пальцами. Его дыхание и невнятный шепот, когда он прикусил мне мочку уха. Его ласки – словно он читал мои мысли и мои желания, его невероятные глаза и то, как он смотрел на меня…

А потом его стон, когда я  в ответ прикусил его сосок. Низкий такой… чувственный…, что у меня аж внутри все перевернулось. И уже плевать на все на свете, лишь бы вот сейчас моя плоть вошла в него. Если бы он вдруг стал сопротивляться в тот момент, я бы его просто изнасиловал. Но он… Он сам оказался не против! Он даже помог мне, когда я достал презерватив… Осознание этого ошеломило лишь на миг. Лишь до того мгновения, когда я вошел в эту влажную тугую жару… Боже! Я сделал всего несколько движений, как на меня накатило… Так накатило, что я закричал от избытка чувств, и в какой-то момент просто отключился…

Знали бы вы, как иной раз приятно просыпаться. Когда в теле нега и какая-то расслабленная легкость. Я смутно помнил, что вчера было нечто феерическое, но что именно произошло? Раскрыв глаза, я уткнулся взглядом в безмятежное, а от того еще более привлекательное лицо Стаса. И все вспомнил… Странно, но меня произошедшее не повергло в пучину ужаса, страха, стыда или чего там еще может быть, когда переспишь впервые с человеком своего пола. Меня это нисколько не волновало. Как и то, что Стас, видимо, все же голубой. Как и то, что от меня ушла жена. Я был абсолютно счастлив сейчас, потому как ощущение уюта и удовольствия не собирались покидать моей души. Меня мельком удивило только то, что голова-то не болит. Хотя, я ведь не так уж и много выпил… Решив припомнить все вчерашние подробности, я окунулся в воспоминания. А зря вот. Потому как сразу же захотелось повторить. А надо на работу. Я смотрел на спящего парня, стараясь удержаться, но рука сама потянулась погладить открытую до плеча руку. Ресницы Стаса дрогнули. По губам скользнула улыбка. Раскрылись, еще затуманенные сном, яркие глаза… И я сорвался: начался повтор вчерашнего…

В этот раз я умудрился остаться на этом свете и не потерял сознания. Но когда Стас поднялся и направился в ванную, я остро пожалел, что сегодня не выходной день, когда можно было бы еще не раз повторить такой кайф. С сожалением вылез из постели и поплелся на кухню – надо было что-то сделать поесть. Но там оказался почти нетронутый стол с кучей закусок и початой бутылкой водки посередине. Так что еда была. На кухню зашел уже полностью одетый Стас. С мокрыми волосами. Я ухмыльнулся:

– Косички заплети.

Но он лишь отбросил на спину упавшую на грудь длинную прядь.

– Давай быстрей, а то скоро выходить, – деловым тоном заявил он, попутно растрепав мои, и так торчащие в разные стороны, волосы.  –  Я пока чаю нам налью. Или тебе кофе заварить? У тебя есть кофе?

– Давай чай. Крепкий.

Я направился в ванную, раздумывая, почему это у нас не возникло никаких разговоров по поводу всего произошедшего? Словно мы уже давно друг друга знаем… То есть, мы и так уже неплохо знали друг друга, но не настолько же, чтобы вести себя как давно живущая вместе пара! А стоя под струями душа решил, что пока он сам не заговорит, я разговор на эту тему начинать не буду. А там видно будет. Вот как все пошло, пусть так и идет. Как говорила моя бывшая: так уж сложились обстоятельства. Что ж. Значит, так тому и быть. «И никаких рефлексий!» – строго и четко пригрозил я сам себе.

Эпилог.

С тех событий прошло уже полгода. Мы все так же вместе, преимущественно живя у меня. Отчество Стаса – Вениаминович – трансформировалось у меня в  прозвище Витаминыч, в связи с тем, что однажды в постели он шутливо спросил: «Ну как, стоило принять мое лекарство?».

С Натахой мы развелись быстро – раз детей нет, то оказалось достаточно сходить в ЗАГС. И никаких судов. Я уже совершенно спокойно смотрел на нее. Лишь грусть в душе, как давно зарубцевавшаяся рана. Она же, видимо, все еще переживала, так что мне даже пришлось ее в некотором роде успокаивать: типа, я не злюсь, не сержусь, будь счастлива, и вообще я за тебя рад. А я действительно был рад. Если бы вдруг в будущем случилось так, что мы со Станиславом все же переспали, а у меня жена… То что бы это принесло всем нам троим? Лишь горе. Я не смог бы отказаться от встреч с ним, но и жену не бросил бы. А так – все довольны. Натаха получит своего долгожданного ребенка, а может даже и замуж выйдет вновь. Я же получил лекарство от несчастливой любви – новую любовь по имени Стас. И теперь-то никакое «так уж получилось» не отнимет у меня любимого человека. Я уж приложу к этому все силы.