Текст книги "Вырубка (СИ)"

Автор книги: Ирина Верехтина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Annotation

Когда собираешься в поход, заранее радуешься и думаешь о хорошем. Хотя никогда не знаешь, каким он окажется. Этот рассказ – о тренировочном пешем походе выходного дня. Не выдумка.

Верехтина Ирина Георгиевна

Верехтина Ирина Георгиевна

Вырубка

ПОЛОСА ПРЕПЯТСТВИЙ

Про вырубку я услышала случайно. Можно сказать, по ходу дела. Мы (группа тренировочных походов выходного дня Московского городского клуба туристов) шли, а точнее, пробирались по непролазному лесу, то и дело перелезая через поваленные деревья, которых в лесу оказалось до неприличия много.

Наконец нам улыбнулось счастье: Мишка Колупаев, наш руководитель (вот же повезло с фамилией, угораздило!) нашел высохшее русло ручья, или канаву, которую он упрямо называл тропой и по которой нам предстояло идти (спорить бессмысленно, уговаривать, упрашивать, уламывать и урезонивать бесполезно). Канава вела в нужном направлении (ну, то есть, приблизительно).

Группа с воодушевлением попрыгала вслед за Мишкой в кана... простите, на тропу, и радостно двинулась дальше. Вот дураки-то! Думали – дорогу хорошую нашли, иди себе и радуйся, и под ноги смотреть не надо. Но радовались мы рано: уже через десять метров путь преградило упавшее поперек канавы дерево. Потом ещё одно. Потом ещё... И если раньше через них можно было перешагивать, то теперь упавшие деревья были где-то на уровне пояса, и перебираться через них приходилось в два приёма: сначала залезть, потом спрыгнуть.

Народ преодолевал «полосу препятствий» без лишних слов (а о чём говорить? Словами делу не поможешь, тут не слова, а ноги нужны). Минут так через сорок уже никто не улыбался и не шутил. Один Мишка ухмылялся: «А чего вы хотели? Поход тренировочный? Вот и тренируйтесь. Условия вам обеспечены». Он вредный, Мишка. Знает, что возражать никто не будет (возражать руководителю у нас не предусмотрено).

Я и не возражала. Просто застряла между сучьев – они знаете какие толстые, еловые-то ветки! Ёлки-то старые падают, высоченные, ветки у них сами знаете какие... Сегодня не мой день, подумала я. А ещё подумала, как бы джинсы не порвать. Намочила, теперь вот застряла.... Эх, где наша не пропадала, пролезу как-нибудь. Я энергично протиснулась между сучьями и спрыгнула на землю. И очутилась лицом к лицу с Мишкой, который с интересом смотрел весь этот спектакль с преодолением елового препятствия.

– А ты чего сопишь? – оценил мои старания руководитель. – Тренировки пропускает (тренировками Мишка называл походы), а потом сопит, будто кто-то виноват, – изрёк Мишка, глядя на мои красные щёки. Все радостно заржали. Народ в группе весёлый, было бы над кем повеселиться. Да. Сегодня определённо не мой день.

ЗАТО НЕ ХОЛОДНО!

Зато не холодно. Не было бы этих деревьев, я бы замёрзла в мокрых джинсах, а так – ничего, тепло. Нормально. То есть хорошо. Так мы и шли. На дерево залезли – спрыгнули, пять шагов прошли, залезли, спрыгнули, три шага прошли... Ох! ещё одно. И ещё. И ещё... Не канава, а полоса препятствий! Я с непривычки устала, поскольку давно не ходила в тренировочные походы.

О чём и сообщила Мишке на правах старого друга – умеренно жалобно и максимально независимо, стараясь, чтобы Мишка не заметил, как я дышу. Мишка не заметил.

– Ми-ииш, а пятиминутку объявить слабО? Я бы свитер сняла... (Зря это я. Пятиминутный отдых был полчаса назад, следующий будет через полтора часа, такие в группе неписаные правила).

– А на ходу снять слабО? – ответил безжалостный Мишка. Он умел отвечать – вопросом на вопрос, причём так, что вопросов у меня больше не возникло. Остальные пожали плечами, соглашаясь с Мишкой: кто не успел, тот опоздал, свитер снимается и укладывается в рюкзак "за свой счет" – то есть на ходу.

Народ начал раздеваться ещё в электричке, уложили в рюкзак свитера и куртки и надели лёгкие штормовки. Я не стала этого делать – середина мая, холодно ещё, я даже в электричке замерзнуть умудрилась, я вообще-то жару люблю, а холод не переношу. Терплю, молчу, но внутри меня словно кто-то выходит на митинг протеста. Так что в свитере и штормовке мне было в самый раз.

И в лесу, где мы остановились на пять минут, чтобы снять тёплые вещи и запихнуть в рюкзак, я предпочла не переодеваться и осталась в свитере: мне было не жарко. Холодно было. Народ покачал головами, но никто ничего не сказал: у нас не принято навязывать своё мнение и давать советы.

Шли мы ходко, и минут через двадцать мне стало тепло. Потом стало жарко. Потом очень жарко – мы ломились напрямую через лес, без дороги, по азимуту, скорость движения пять с половиной км/час (могу утверждать с уверенностью, потому что при моём росте 164 см шесть км/час это значит вприпрыжку, а семь – это уже бегом-кувырком).

ЗАТО НЕ ЖАРКО!

И если бы я не упала в бочажок с весенней талой водой и не промочила бы джинсы насквозь, мне пришлось бы туго... А так – ничего, джинсы грязные и мокрые насквозь, и трусы под ними тоже, я извиняюсь, зато идти мне теперь было не жарко. Комфортно, короче. Я всегда и во всём стараюсь находить что-то хорошее.

Вы спросите, почему никто не упал, а только я? Потому что тонкую осинку, лежащую на пути, все аккуратно перешагнули, а я на неё наступила – правой ногой. И когда перенесла на неё вес, собираясь перешагнуть, нога предательски поехала по скользкому стволу, и через секунду я уже сидела в луже.

Да, вы правильно поняли. Насквозь. То, на чём сидела, и правая брючина. Левая оставалась сухой, и это меня утешало.

Утешало и то, что я шла последней. Может, не заметят, – размышляла я сидя в бочажке и думая, как из него вылезти с наименьшими потерями – то есть чтобы сохранить сухим хоть что-то из одежды. Бочажина была довольно глубокой, мне повезло, что я свалилась "у берега", где было мелко.

– У нас падение! – радостно объявили идущие впереди. Я помахала рукой и крикнула: «Да нормально всё! Я догоню. Я уже иду...»

Шла позади группы, проклиная... кого? Да себя, кого же ещё! На поваленные деревья никогда нельзя наступать – это первое правило туриста. А я о нём забыла. Давно не ходила. Я не виновата, у меня нога болела. И вот попёрлась сразу на тридцать пять километров, да ещё в тренировочный азимутно-непролазный поход.

Не объяснять же всем, почему я такая безбашенная... И что иду на супинаторе и стараюсь не думать о том, что со мной будет, если нога не выдержит и наплевав на супинатор и медкорректор заболит, и придётся идти через боль. Не хотелось бы.

А в поход хотелось. Очень. И я выбрала Мишкину группу. С Мишкой мы были знакомы с давних времён, ещё когда он не был руководителем,, а был простым туристом и мы с ним ходили в одну группу. Для непонятливых: ключевое слово не «с ним», а «в одну группу».

До привала идти ещё долго, часа четыре, а лес труднопроходимый. Короед-зараза на подмосковные леса напал, слышали о таком? Кору объедает и дереву конец. Деревьев поваленных много – сосен и елок, а у них сучья знаете какие? С руку толщиной, а то и с ногу.

Вот и перелезаем через каждые десять-пятнадцать шагов. Я считала. Потом лес сгустился, и перелезать через поваленные деревья приходилось через каждые пять шагов. Единственное спасение – думать о чем-то приятном. О привале, например.

И тут кто-то вспомнил о вырубке, вот в таком примерно контексте: «После привала вырубка будет, вспомним... завалы эти». Я не поняла, что имел в виду говоривший и почему у него такая странная интонация. Но не стала переспрашивать. На маршруте не принято много говорить. Вот когда по ровной дороге идём (случаются и такие радости жизни) – все радостно гомонят и обмениваются новостями. А когда через трещобник продираемся – лучше молчать. А то ёлка в рот влетит.

НОРМАЛЬНЕНЬКО

Как вы уже догадались, я была далеко не в такой физической форме, как остальные участники похода. Впрочем, внешне это было незаметно. О вырубке я начала мечтать задолго до привала – люблю, понимаешь, идти и думать о хорошем, так почему бы не подумать о вырубке?

Деревья, наверное, давно оттуда вывезли, и среди старых кряжистых пней густо зеленеет земляника (жаль, не поспела ещё, надо будет Мишку уговорить в июне сюда наведаться...), и солнце греет вовсю, старается. И идти легко, по ровному...

В таких вот светлых и солнечных мечтах я не заметила, как дошла до привала. Место было глухое, нехоженое. Ручей с ключевой водой. Здорово! И грибов, наверное, много. Надо бы за грибами сюда... Эта мысль посетила не только меня. Но вот незадача, добираться сюда часа четыре, и ни тропинок ни дорог, идти по компасу через завалы...и столько же обратно, да с полными рюкзаками грибов... Нет, не надо мне такого счастья. Без меня.

По мере нашего продвижения, пролезания и продирания по маршруту я перестала сопеть и втянулась, а может, притерпелась – к темпу, к азимуту, к Мишкиным подколам и подковыркам, к мокрым джинсам. Вода с правой штанины потихоньку стекала в сапог. Это было не очень приятно, но от ходьбы она скоро согрелась и уже не казалась ледяной, а вполне так нормальной. Нормальненькой, как сказали бы в группе.

Вы скажете, надо было её вылить? Но тогда мне пришлось бы остановиться и потом догонять группу. Бегом. Или вы думали, меня ждать будут? Вы вообще по азимуту бегали когда-нибудь? Гарантии, что я снова не упаду и не наберу полные сапоги, – гарантии, как вы сами понимаете, не было. Так что я не стала рисковать. Ничего. Мне не в первый раз. Дойду.

ВКУСНАЯ ВОДА

Когда Мишка объявил привал, я не поверила своему счастью. Впрочем, счастье оказалось недолгим: за водой меня не взяли (вода в роднике, до него метров двести, у нас три котла, за водой отправились четверо. Донесут), но отдыхать мне не пришлось – оставшиеся трое мужчин спешно рубили дрова (двое рубили, третий разжигал костёр). Я таскала брёвна к костру и ломала мелкий хворост для растопки, открывала консервы, резала хлеб, сыр, и всё что можно было нарезать.

Скоро ко мне присоединились Аня с Наташей, и стало легче. Втроём мы начистили и нарезали на принесенных с собой фанерных дощечках картошку, морковку и лук. На ближней лужайке набрали молодого щавеля – для супа. Щавеля там росло до смешного мало, и он был мелкий, не вырос ещё. Но нас было трое (женщин в Мишкиной группе мало, а почему – спросите у Мишки. Он маршруты такие составляет мазохистские, что не все отваживаются с ним ходить) – и мы его собрали весь, сколько было.

И сварили вкуснейший суп из тушёнки, картошки и молодого щавеля, вот скажите, что ещё надо человеку для счастья? На привале у нас всегда – и в дождь и в снег – костёр и горячий обед: суп, закуски, бутерброды, костровой душистый чай с домашним печеньем-вареньем. Всё необыкновенно вкусное, потому что приготовлено на родниковой воде. Мишка устраивает привалы недалеко от родника, так что о воде можно не беспокоиться (это я к тому, что в других группах воду для кострового чая берут с собой из дома, а тащить в рюкзаке до привала полтора литра воды – особой радости не доставляет).

Когда костёр разгорелся, я пристроилась спиной к огню и провела несколько приятных минут на корточках, в молчаливом блаженстве. Джинсы высохли, но вставать не хотелось: от костра шло живительное тепло – к тем частям тела, которые всю дорогу имели тесный контакт с мокрыми брюками. Мне было хорошо – вы даже не представляете, как! Чтобы это представить, надо пройти по пересеченной местности шестнадцать километров до привала. Это Виктор сказал, что шестнадцать. У него шагомер.

Н-НДЯ...

– То есть как шестнадцать? – переспросила я. В Плане объявлено тридцать пять (прим.: План походов выходного дня, расписание походов см. на сайте http://www.mgctk.ru). Маршрут тридцать пять кэмэ, до обеда мы прошли шестнадцать, значит после привала будет девятнадцать. Бли-иин, лучше бы наоборот!

– Н-ндя, – озвучил кто-то мои мысли. – Идти прилично. По полю... попробуем по краю пройти, может, получится. Если там подсохло. И вырубка километров через пять... Мимо не пройдёшь – не обойдёшь.

И опять я не поняла – интонации говорившего. Что-то в ней было такое... Ну да ладно, оптимистично подумала я. Отдохнули, поели, чаю горячего напились. Девятнадцать километров не пятьдесят, пройдём. Мишка сказал, полем пойдём, значит, завалов не будет, трещобника тоже не будет, а грязь – для туриста обычное дело.

А через пять кэмэ, Мишка сказал, вырубка. Я представила себе солнечную, поросшую молодой травкой поляну с торчащими там и сям кряжистыми пнями, и улыбнулась. Впереди, в той стороне, куда лежал наш путь, что-то обнадёживающе светлело. Наверное, это обещанное Мишкой поле. Поле! Ура!

Хотите совет? – Никогда не кричите ура, даже если очень хочется, даже если вам очень радостно и впереди вас ждёт удовольствие. Удовольствие не из приятных – слыхали такое выражение?

О СЕРВИСЕ И О ДРОВАХ

Прозвучал свисток – пятиминутная готовность к выходу. Мы вылезли из свитеров и курток, собрали рюкзаки, сожгли бумажный мусор и потушили костёр, вылив в него оставшуюся "техническую" воду. Техническая – та же самая, родниковая, а называется так потому, что предназначена для мытья мисок и котлов.

Котлов у нас три – два больших, для супа и для чая, третий поменьше, для мытья посуды. Такой сервис принят отнюдь не во всех тургруппах. А вы не знали? Суп тоже варят далеко не все, в основном в тренировочных походах (на бутербродах много не пройдёшь, устанешь, бутерброды всухомятку и быстрый темп – понятия несовместимые).

А в некоторых группах даже чай не кипятят. Потому что разведение костров в лесах вообще-то запрещено, за это полагается штраф. За дрова – тоже штраф. Мишка рассказывал. Им на собрании руководителей МГЦТК (Московский городской центральный турклуб федерации спортивного туризма города Москвы) говорили об этом.

Руководители молчали, не возражали, не возникали, короче. Хотя могли бы возразить: сами подумайте, как на привале без костра? Холодно же! И обедать всухомятку придётся, а на сухомятке далеко не уйдёшь, пища тяжёлая.

Мишка, как руководитель, рассказал об этом собрании своим туристам – пока те сноровисто пилили дрова и разводили костёр. И суммы штрафов озвучил – под общий смех. Пять тысяч за разведение костра и по три за каждое спиленное дерево. Даже если это сухостой! С ума они там посходили, что ли.

К слову, живые деревья никто на дрова не пилит – дураков нет, они ж не горят, их ещё высушить надо. Для костра мы берём только мёртвый сухостой. Летом такое дерево можно найти без труда, зимой мы пилим только елки – на лиственных деревьях зимой листья не растут, и как понять, живые они или мёртвые? Вот и ищем ёлочку без иголочек, без хвои то есть, и чтоб не очень толстая: пилы у нас – двуручные, с бензопилами в походы не ходят, они в рюкзак не помещаются. Вы не знали?

И ещё один нюанс. Тренировочные маршруты проходят по глухим, безлюдным местам, расположенным километров за восемьдесят от Москвы или ещё дальше – как правило, это азимут и лесные тропы. Оздоровительные походы – от железнодорожного вокзала ехать километров сорок – пятьдесят. Маршруты проходят как правило по дорогам. Садовые кооперативы, дачи, посёлки... С костром здесь можно очень сильно навернуться...

А уж если на дым костра прикатят в гости "представители администрации" (бывало и такое), мало вам не покажется. Спасение одно: рюкзак на плечи, ноги в руки и бегом – в разные стороны, кто куда. Догнать нас проблематично, мы бегать умеем. А они через пять минут выдохнутся.

Во многих группах привалы устраивают без костра. Я в такие не хожу, неуютно мне там. Я лучше деньги на штраф сдам, если надо будет. Да, есть такие перестраховщики. Привалы у них без костра. Летом – ещё ничего, можно пережить, а зимой? – Посидят-помёрзнут минут пятнадцать, запьют холодные бутерброды чаем из термоса и дальше пойдут. Побегут. На ходу согреются, а потом ничего так, нормально. Нормальненько.

У нас тоже термоса, почти у всех. Чая мы завариваем целый котёл, чтобы на всех хватило и ещё осталось. Оставшийся чай разливаем по термосам и наслаждаемся им в электричке – горячим, душистым, крепким. Ужинаем мы тоже в электричке – тем, что осталось от обеда. При таком километраже возвращение из похода позднее, а ехать далеко.

ИДЁШЬ, И ТАКОЕ ЧУВСТВО...

... И идти ещё далеко, девятнадцать кэмэ, это приблизительно, может и все двадцать, может и больше. Как пойдёт. Сначала "пошло" хорошо: лес реденький, рюкзаки полегчали, ноги отдохнули и шли с удовольствием. Пока до поля не дошли.

Перепаханное насмерть, не пройдёшь – увязнешь. Мы краем шли, и всё равно на сапогах по два пуда грязи налипло. Или по три. А поле длинное... Идёшь и такое чувство, будто ты трактор и на тебе едут.

Я шла, с трудом волоча ноги в цементно-тяжёлых резиновых сапогах, и думала, что через пять обещанных кэмэ будет обещанная вырубка и идти будет легко, одно удовольствие!

И ещё я думала, что Мишка наврал и что поле не может тянуться пять километров.

Но Мишка не соврал. Полей было три, одно за другим. А лесом не пройти – то болота, то овраги. Вот мы и шли через поля, радуясь тому, что идём по краю, а если напрямик, было бы ещё хуже. Шли мы как-то через поле напрямик... врагу не пожелаю.

Наконец полям пришёл конец. Нам тоже. Мишка объявил пятиминутный отдых, и можно было сбросить с плеч рюкзак и вымыть в бочажке сапоги. Чем мы и занимались, пока сапоги не приняли прежний вид. От холодной воды пальцы ломили так, что... Подробности опустим, ведь главное результат – сапоги блестели и сверкали, а ногам стало непривычно легко. Следующие полчаса я шла и радовалась, а потом сверху вдруг закапало, и зарядил противный мелкий дождь.

Я шла и радовалась, что – мелкий. Шли-то мы по лесу, плащ порвётся через три минуты, зонтик сломается через четыре. Зонтик у меня имелся, и я его достала. Лес был достаточно редкий, и какое-то время я шла под зонтом. Потом началось нечто невообразимое.

НЕВООБРАЗИМОЕ

Лес как-то сразу загустел, причём старых деревьев не было, а молодые росли словно зубья расчески, не продраться. Зонтик я сложила и несла в руках, надеясь, что это безобразие когда-нибудь кончится и будет "нормальный" лес. И вырубка будет, вот здОрово!

Но безобразие не кончилось и превратилось в настоящий беспредел. Лес сгустился настолько, что приходилось протискиваться между деревьями, растущими вплотную друг к другу, как доски в заборе. У деревьев были тонкие гибкие стволы. У всех. Это был какой-то ненастоящий лес, я никогда такого не видела. Как в сказке, где добрый молодец, спасаясь от погони, бросил позади себя заколдованный гребень, и зубья превратились в непроходимый лес...

Группа, в отличие от меня, ничему не удивлялась. Народ молча протискивался сквозь непролазную чащу, рюкзаки застревали между стволов и их пропихивали идущие сзади (разумеется, с комментариями). Все вымокли, зато плащи оставались сухими и мирно лежали в рюкзаках: в такой чащобе они порвутся мгновенно, зачем же зря надевать? Никто и не надевал, шли так.

Я несла в мокрых руках мокрый зонт (сложенный, понятное дело), и вспоминала, как Мишка надо мной смеялся и говорил: «Спорим, что через лес с зонтом ты идти не сможешь?»

А я вот – иду. С зонтом. Проспорил Мишка! О чём я его и оповестила, помахав перед Мишкиным лицом сложенным зонтиком.

– Так он же у тебя сложен!

– А ты не говорил, сложенный или раскрытый. Ты сказал – с зонтом идти не сможешь, а я иду!

Народ радостно ржал, слизывая с губ капли дождя. Господи, мокрые все, хоть выжимай! Дождь мы уже не чувствовали, привыкли. Вот – смеёмся. А кто бы смеялся, попав в такую передрягу? Я задумалась, продолжая пробираться, протискиваться и продираться. Частокол не кончался и словно бы гуще стал. Как в сказке про Бабу-Ягу. Сейчас прилетит! Я шла и удивлялась – как это мы ещё идём? И главное – куда? И когда же будет вырубка?

Проглотив первые два вопроса, я озвучила третий. И все от смеха чуть не попадали. Оказалось, мы по ней идём. По вырубке, то есть. Отсмеявшись и обретя способность говорить, Мишка доходчиво мне объяснил, что лес здесь вырубили десять лет назад, пни выкорчевали, сожгли, земля хорошая, мягкая, золой удобренная, вот и вырос новый лес до небес, частоколом. Никто его не чистил, не прореживал, никому ж не надо, вот он и вырос такой... Старая вырубка. А ты что хотела? Я же тебе говорил, что вырубка будет. По-другому тут не пройти...

Я чувствовала себя обманутой. Словно мне пообещали что-то – и не дали. А так хотелось, чтобы – зелёная трава под ногами, солнечная поляна с растущей там и сям земляникой, торчащими пеньками и прочими радостями жизни. Теперь знаю, что такое вырубка. Так сказать, из личного опыта. До этого по-другому её представляла. Нн-дя, как сказал бы Мишка.

МАЛАХОЛЬНЫЕ, или РЫБАК РЫБАКА ВИДИТ ИЗДАЛЕКА

Когда мы вышли... вылезли то есть, из этой чёртовой вырубки, нам уже было всё равно, что дождь, что солнце. Вымокли все изрядно. А тут и солнце выглянуло! И всё бы хорошо, но лесная дорога, по которой нам предстояло идти, превратилась в грязный топкий ручей, и приходилось карабкаться сбоку, поминутно оскальзываясь и цепляясь за деревья, чтобы не свалится в грязь. Сначала чертыхались, потом привыкли и шли уже нормально. Нормальненько.

Дорога привела нас к озеру с песчаными берегами, и Мишка объявил пятиминутный отдых, ради праздничка (солнце светит и дождь почти кончился) удвоенный, то есть отдыхаем десять минут. Народ заметно оживился и радостно стал вспоминать, как они летом здесь купались. Сейчас – кто же в воду полезет, холодина такая, подумала я – и ошиблась.

Двое посиневших от холода мужчин стояли по пояс в воде и явно не торопились выходить. Как оказалось, у них там бредень был. Или сеть. И они её вытаскивали. Группа с интересом наблюдала, и как оказалось, напрасно: ничего они не вытащили, пустую сеть. Неудачливые рыболовы снова растянули бредень – и побрели...

– Малахольные! Холодно же! – сказала я.

– Кто малахольные? – переспросил кто-то из группы.

– Ну не мы же! – возмутилась я.

Тем временем эти двое вышли из воды и одевались, лязгая зубами и с интересом поглядывая в нашу сторону. Десять минут кончились, мы надели рюкзаки и двинулись в путь. Когда проходили мимо рыбаков, те поинтересовались, откуда мы взялись и куда путь держим. Узнав, откуда мы идём и куда направляемся, сильно удивились:

– Это ж километров пятьдесят!

– Тридцать пять, – уточнил Мишка. Эти двое недоверчиво покачали головами.

– Мы напрямик шли, через вырубку.

– Через вырубку?! Ну, вы даёте... Малахольные!

– А вы давно тут... рыбку ловите?

– Да с утра... торчком стоим. Думали, карась тут, бредень привезли... Озеро-то Карасиное называется. А тут нет ни фига. И вода ледяная, мы думали, теплее будет...

– Нн-дя, – оценил ситуацию Мишка. Рыбаки с ним согласились, энергично кивая двумя головами.

Мы попрощались и пошли дальше. Снова начался дождь, но зато дорога была уже нормальная, грунтовая. Я достала зонтик, ребята достали плащи, и мы потопали по грунтовке и часа через полтора дошли до станции. Изрядно вымокшие, но зато в плащах и под зонтами. В электричке пили чай, ели бутерброды и пироги, вспоминали этих горе-рыболовов и смеялись. День удался, дождь шёл только полдня, а до привала было солнце. Маршрут мы прошли в темпе и «без потерь».

О ПОЛЬЗЕ МОРОЖЕНОГО

Я так не считала, потому что по дороге к станции нам попался магазинчик, где продавалось мороженое. Но никто и не думал останавливаться. На моё робкое: "А там мороженое... Никто не хочет?" мне ответили: "Мороженое нельзя. В нём калорий миллион. Ты не знала? Так спросила бы".

Да знаю я, знаю, что нельзя. Но мне так хотелось... И не купленное, не съеденное, мимо пройденное мороженое стало для меня той самой потерей, которую никто из группы потерей не считал и без которой все спокойно обошлись. В этом всё отличие. Я хотела бы быть такой как они, мороженоустойчивой. Но у меня не получается. За мороженое я родину продам.

ПРОДОЛЖЕНИЕ «ПОЛОСЫ ПРЕПЯТСТВИЙ»

Объявили мою остановку, я попрощалась с группой и вышла из вагона, а они поехали до конечной, до вокзала. Странное чувство, когда расстаёшься с друзьями: мне было жаль, что я уже приехала, и не хотелось прощаться, хотелось ехать со всеми.

Вдоль платформы тянулись ряды продовольственных палаток. Мороженое!! Ура! Никто меня не остановит, никто ничего не скажет. Никто не узнает, что я его всё-таки купила. Нашаривая в кармане мелочь, я остановилась у палатки, вожделенными глазами изучая, выбирая... «Мороженое нельзя. Ты не знала? Так спросила бы, мы бы тебе объяснили, что можно и чего нельзя. Ты если чего не знаешь, спрашивай, не стесняйся».

Я решительно сунула деньги в карман и не оглядываясь зашагала к остановке автобуса. Я шла и улыбалась, несмотря на усталость, которая легла на плечи тяжёлым грузом. Или это от рюкзака? Ничего, завтра пройдёт.

И поесть было бы неплохо. Пельмени из морозилки достать и поджарить их на подсолнечном масле. М-ммм. Они вкусные получаются, как чебуреки. Поздно уже, творогу поем с чаем, а пельмени утром, с кофе...

Ввв-вв!! Вв-ветер! А автобуса всё нет и нет, а штормовка мокрая, и джинсы тоже. Ничего, не умру, приеду домой и сразу в душ! И сразу спать! К чёрту этот творог. Автобус, зараза, где ж тебя носит?..

А в следующее воскресенье снова в поход, в том же составе. Дожить бы – до воскресенья...