Текст книги "Радуга (СИ)"

Автор книги: Ирина Дынина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

РАДУГА.

Жизнь круто изменилась ясным погожим днем, когда Марина, с отвращением осмотрев запыленные стекла балкона, приняла кардинальное решение – нужно мыть окна.

Вика, шестнадцатилетняя дочь Марины от первого брака, посмеиваясь над хозяйственным рвением матери и, мечтательно покусывая кончик ручки, продолжала писать нечто заумное в толстой общей тетради.

Не смотря, на юный возраст, Вика училась на втором курсе техникума, осваивая азы программирования и сражаясь с сухими, безликими цифрами высшей математики.

– Забей, ма! – дочь тряхнула длинными, блондинистыми волосами и почесала кончиком ручки свое ухо – Зря стараешься, он все равно не оценит!

Марина пропустила слова девушки мимо ушей, продолжая натирать стекло знаменитым «Мистером мускулом». «Мистер мускул» старался изо всех сил, и стекло начинало сверкать, освещая собой и солнечным светом крошечную кухоньку.

И трудно было поверить в то, что еще полчаса назад во всю, лупил дождь, бились тугие, упругие струи, тарабанили в окно, словно просясь в гости, а затем сразу – раз и солнце!

Но, сколько раз Марина не выглядывала с балкона, ей так и не удалось увидеть радугу. Настоящую, не киношную радугу – веселку, «божью дорожку», как ее еще называла Маринина бабушка.

– Вырастешь большой, внученька! – ласково поглаживая светло-русые волосы девочки, бывало, говаривала бабушка Нюся – Мы с тобой сядем на быстрый поезд и поедем к синему морю.. «Марина» – значит «морская» – поясняла бабушка, чье, морщинистое лицо напоминало печеное яблочко – Вот и повезу тебя в Крым, чтобы ты на море посмотрела, а море, будет шуметь, биться волнами о крутой берег, грозить нам штормом и ураганом, а затем, увидев, что нас не испугать, затихнет, заяснится, выпустит солнце из мрачных глубин, и мы с тобой, Марина, увидим радугу – огромную, прекрасную, сказочную.. И по этой разноцветной дорожке спустится к нам с небес, сама Богородица и поцелует тебя, радость моя, в теплый лобик и чистые глазки..

Бабушка умерла давно, а мечты о той самой, волшебной радуге, остались.

За всю жизнь, даже в далеком и сказочно прекрасном детстве, ей ни разу не удавалось увидеть радугу, по которой в мир спускается Богородица, а так хотелось.

И ведь Марина точно знала, что была радуга, была, ведь Вика, как это не обидно, наблюдала ее всего за пару минут до того, как Марина выскочила на балкон, путаясь в фартуке и тапочках.

– Забей, ма! – дочь продолжала решать мудреные задачки, но мать из виду не выпускала – Он все равно ничего не видит, кроме пива и долбанной рыбалки!

– Не говори так! – возмутилась Марина, пытаясь защитить мужа.

– Но ведь это правда! – дочь, хорошенькая и самоуверенная, как все современные тинейджеры, с удивлением взглянула на мать – Он ведь и в самом деле не обращает на тебя никакого внимания, считает чем-то вроде мебели – удобной. Привычной. Всегда в зоне досягаемости.. Типа – подай, принеси, пошла вон..

– Я имела в виду твою речь – спокойно уточнила Марина, красиво расправляя гипюровую штору, старенькую, но все еще очень нарядную – Нельзя говорить «долбанная рыбалка», это некрасиво! И, вообще, как ты со мной разговариваешь – ни в какие ворота не лезет!

– Подумаешь! – протянула Вика, смотря на мать с невольным сочувствием – Вот увидишь – он опять пива насосался, придет домой и начнет орать.. А, радугу в другой раз посмотришь, мама – весна, дождь еще не раз будет!

– Как же – с непонятной обидой в голосе, проговорила Марина, надувшись, точно маленький ребенок, не получивший сладкого – Всю жизнь охочусь за этой радугой и все никак! Невезучая я, дочь..

Марина тяжело вздохнула – ей приходилось очень нелегко в жизни..

Когда-то давно она упустила свой шанс и бросила институт, не получив образования, о чем теперь, иногда жалела, а затем совершила еще одну глупость – забеременела и вышла замуж за человека, который мог изменить ей с любой встречной, лишь бы та носила юбку и была готова пойти навстречу его желаниям.

От неудачного брака, осталась дочь, чудное существо, которое, тем не менее, хотело кушать и ей, Марине, удалось устроиться на грязную и не престижную работу уборщицы в горбольнице, что в нищем и медленно умирающем шахтерском городке, можно было считать большой удачей.

Именно в больнице она повстречала своего второго мужа, который, как она надеялась, будет способен стать отцом ее шестилетней дочери Вике.

Николаю пришлась по вкусу веселая и симпатичная Марина, он даже смог противостоять своей жесткой и властной матери, настояв на совместном проживании с женщиной, уже имеющей ребенка.

Мать была категорически против этого союза.

Женщина деспотичная и отчаянно скандальная, она обожала своего старшего сына, считая того чем-то вроде частной собственности, обязанного заботиться только о ней, дорогой и любимой, а, так же, о младшем брате и его семействе.

Николай так и делал очень долгое время, зарабатывая достаточно на хлебушек с маслом, но годы шли, и ему все больше и больше хотелось иметь под боком, собственную женщину, создать семью и обзавестись детишками.

Мать всячески ему препятствовала, воспринимая любую знакомую своего сына, в штыки.

«Не нужны нам всякие прошмандовки! – разогнав очередную пассию, торжествуя, вещала она соседкам – Ишь, ты, нашел себе подружку, проводницу! Да кто она такая? Блудила на колесах! Моему Коленьке нужна женщина молодая, красивая и образованная.. Врач или инженер, да чтобы еще и зарабатывала прилично!»

Но, Николай, встретив Марину, неожиданно уперся, проявил характер и впервые серьезно разругался с матерью и вскоре Марина, вместе с шестилетней дочерью Викторией, торжественно въехала в просторную «трешку», являющуюся предметом зависти соседей.

Правда, ей пришлось уйти с работы и стать домохозяйкой, потому что, Николай, наотрез, отказывался иметь жену-уборщицу.

Немногочисленные подруги и сослуживицы, считали, что Марине очень сильно повезло – мужик ей попался нормальный, в меру пьющий, хорошо зарабатывающий, да еще с отдельной жилплощадью.

Изумляло их только одно – как такое сокровище, дожив, до сорока лет, до сих пор не пристроено, а гуляет на вольных хлебах?

Впрочем, медсестры, работающие в больнице, удивлялись мало, зная Екатерину Григорьевну, мать Николая, работавшую некогда воспитателем в общежитии.

Молодые девчата, веселые и разбитные, любящие отдохнуть и погулять, приводила Екатерину Григорьевну в состояние агрессии, а, времена тогда были не то, что нынче и суровая воспитательница очень любила водить проштрафившихся жиличек на различные собрания, где серьезные дяденьки и тетеньки с самым умным видом, отчитывали виновных.

Виновные, впрочем, платили воспитательнице той же монетой, намазывая мелом табуретки, клеем – ручки дверей и выкручивая лампочки в комнате вахтеров.

Иногда, заслышав в коридоре цокот шпилек ненавистной Екатерины, они специально не защелкивали замки своих дверей и воспитательница, любящая подслушивать и подсматривать у замочной скважины, пытаясь опереться на дверь, теряла точку опоры и вваливалась в комнату жильцов кубарем, под громогласный хохот.

Услышав о том, кто будет ее свекрухой, многие понимающе качали головой и посматривали на Марину с сочувствием.

Марина, ознакомившись с семьей Николая, отнеслась с пониманием к претензиям свекрови, но, уступать поле битвы не собиралась, постаравшись примириться с ее вздорным характером и бесконечным влиянием на сына.

Впрочем, внимательный и понимающий любовник, исчез, превратившись в капризного и эгоистичного мужа.

Сразу же после свадьбы, Николай разительно изменился и изменения эти, отнюдь, Марину не порадовали.

Он перестал дарить ей цветы, перестал говорить ей на ушко те самые нежные глупости, которые именно и заставляют женщину чувствовать себя любимой и желанной.

Все чаще и чаще, Николай приходил домой слегка «под шафе», грубил Марине, ругался, говорил гадости, а утром, совершенно спокойно делал вид, что ничего не помнит, а она, Марина, совершенно напрасно наговаривает на него, такого белого и пушистого, делая из него кровожадного монстра и домашнего тирана.

Марина все чаще и чаще плакала, пыталась разговаривать вначале с мужем, потом со свекровью, а затем, отчаявшись, опустила руки, совершенно перестав бороться.

Николай, заполучив себе молодую и привлекательную жену, вернулся к прежним привычкам, а, его мама, совершенно не желавшая слышать о собственном сыне ничего плохого, с удвоенным рвением продолжала терроризировать невестку.

Марина… Марина расслабилась – она, как-то незаметно, привыкла к стабильной, обеспеченной жизни, когда не нужно считать каждую копейку и экономить для того, чтобы выгадать для дочери мороженое и шоколадку, привыкла к тому, что ее девочка хорошо питается и посещает элитную школу с математическим уклоном, привыкла к тому, что каждый день Николай, возвращаясь с работы, мимолетно целует ее в щеку.

И, даже к семейным скандалам, шумным и некрасивым, тоже привыкла.

Часто, уединившись на кухне после очередной перебранки, утирая слезы на глазах, Марина мучительно задумывалась – уйти или не уйти от Николая, где они с Викой будут жить, чем питаться? Имеет ли она, Марина, право, лишать дочь спокойной, обеспеченной жизни?

Николай, в общем-то, был неплохим человеком, просто очень избалованным и эгоистичным.

«Но кто, кто будет заботиться о нем? – часто спрашивала себя Марина, в те моменты, когда жизнь текла спокойно и размеренно – Кто станет поить его чаем по утрам, приносить на подносе завтраки, обеды и ужины, стирать его носки и рубашки? Кто выслушает жалобы на хамовитое начальство, на хитрых и пронырливых сослуживцев, вредных соседей? Кто поведет его в городскую поликлинику лечить больной зуб, и кто станет совать коробку конфет за оказанную услугу?»

Всем этим раньше занималась мама, Екатерина Григорьевна, которая, по ее словам, даже бегала за сыночком на танцы, присматривая – как бы кто из хулиганов, случайно не обидел ее ненаглядное чадо.

Но, мама старела, ей исполнилось семьдесят пять, и она уже не могла прибегать в четыре утра и выслушивать жалобы сына на непослушную жену.

Сам Николай, хорошо зарабатывающий и уверенный в себе мужчина, понятия не имел о том – где именно оплачиваются коммунальные услуги, в каком магазине лучше покупать мясо или овощи и как приготовить элементарный борщ?

К тому же, Марине нравилось заниматься домашним хозяйством, заботиться о дочери и муже, которого она, не взирая, на все его недостатки, любила.

Без всего этого она чувствовала себя никому не нужной сиротой, нищей и бездомной.

Многих неприятностей можно было бы избежать, будь у них дети.

Николай страстно желал ребенка, но, как это часто бывает, им не повезло.

Две беременности Марины закончились неудачно – вначале был выкидыш, а затем внематочная беременность.

С попытками родить ребенка, было покончено – Николаю исполнилось сорок шесть лет, и он решил, что ему несколько поздно становиться отцом, да и Марина не молодела, хотя выглядела очень хорошо для своих лет.

К этому времени подросла Вика – ее нужно было одевать, обувать и учить, что являлось весьма недешевым удовольствием в наше тяжелое время.

Екатерина Григорьевна громко возмущалась, приметив на Вике или Марине какую-нибудь обновку, а услышав, что обучение в техникуме платное, целую неделю терроризировала невестку, попрекая каждой копейкой, истраченной на «ее ребенка» и неспособностью Марины родить ей «настоящих, родных внуков».

Николай, устававший от постоянных «бабьих склок», пытался найти утешение в компании приятелей, пиве и рыбалке.

Марина, не одобрявшая пьянство мужа, к его увлечению рыбалкой, относилась с пониманием – она считала, что у каждого человека должно быть какое-то любимое дело, хобби, которому он будет отдавать частичку души, отдыхая и забывая о тяготах повседневной жизни.

К тому же, рыбалка давала ей возможность чуть-чуть пожить для себя – повязать, почитать книгу, а, не мотаться с подносом, исполняя прихоти мужа.

К тому же, Марина завела себе персидскую кошку – шкодливую красавицу Матильду и аквариум с золотыми рыбками.

Садясь на кресло перед телевизором, женщина часто расчесывала длинную шерсть своей любимицы, которая безумно любила внимательную хозяйку и всячески ластилась к ней в такие минуты.

Марина понравилось одиночество и она, высоко ценила те немногие часы, что удавалось выкроить только для себя.

Они, редко, когда ходили в гости, в кино или просто погулять. Иногда, Марине казалось, что муж стыдится ее, простую, необразованную, с мозолистыми руками.. Стыдится того, что он, грамотный, хорошо зарабатывающий мужик, польстился на уборщицу, подметалу и «полотерку», как звала Марину его мама.

И от того, ей, Марине, становилось особенно грустно, ведь за те годы, что они прожили вместе, Марина сильно привязалась к мужу, была благодарна ему за надежность и доброту к своему ребенку и всячески старалась сохранить семью, столь дорогую ей.

По– своему, она Николая любила.

Разумеется, это была не та пылкая страсть, что заставила ее некогда выйти замуж за совершенно неподходящего человека, но это была любовь, любовь-уважение, любовь-благодарность, любовь-привычка..

Ее муж был ничуть не лучше и ничуть не хуже миллионов других мужей, принадлежавших миллиону иных женщин, но он был ее и только ее..

..– Закончила! – Вика захлопнула учебник – Считай, что сессия в кармане!

– Умница моя! – Марина нежно поцеловала дочь в теплую макушку, и девушка манерно подкатила глаза:

– Какие мы сегодня нежные! С чего бы?

В замке провернулся ключ, и Марина мгновенно насторожилась – для возвращения мужа было еще слишком рано, а у свекрухи, уже несколько лет не было ключа от этой квартиры.

Когда-то давно, в самом начале их совместной жизни, Николай, подстрекаемый Екатериной Григорьевной и, не доверяя жене, которая была на десять лет его моложе, позволил матери иметь свои собственные ключи от их квартиры.

Свекруха, обрадовавшись, принялась, во всю, контролировать невестку, вваливаясь в дом в любое время суток, даже поздним вечером.

Она любила заглядывать в шкафы, шарить по сумкам и карманам, совала свой любопытный нос, даже, в шифоньер, где хранилось нижнее белье, а так же пересчитывать деньги, которые Николай выделял жене на повседневные расходы.

Однажды, обнаружив, что Марина потратила, по ее мнению, слишком много денег, дорогая мама закатила грандиозный скандал прямо посреди ночи, забрала оставшиеся деньги и ушла, пообещав невестке, что отныне сама будет покупать им все необходимое.

Напуганная Вика долго не могла уснуть, а Марина, проплакав всю ночь, наутро пожаловалась мужу.

Николай принял меры и отобрал у матери ключи.

Было много шума, слез и угроз, но с тех пор никто не мог зайти к ним домой просто так.

Двери распахнулись, и на пороге возник Николай.

Марина торопливо обтерла руки полотенцем и метнулась к мужу.

Вика с интересом наблюдала за отчимом, которого давно уже называла и считала отцом.

Николай никогда особо не выказывал любви к падчерице, но считал своим долгом воспитывать девочку. В понятие «воспитание» входило – обучение, обувание, кормление и, конкретно – воспитание.. Конкретное воспитание, подразумевало, долгие и нудные, по мнению Вики, нотации, которые Николай предпочитал читать в легком подпитии.

Но, в тоже время, если девочке требовалось новое платье или деньги на что-то срочное и необходимое, Николай особо никогда не жался и выдавал требуемую сумму, слегка поворчав для приличия.

Иногда, находясь в особо хорошем расположении духа, отчим водил девочку на каток, или в компьютерный клуб, или возил ее на озера, искупаться. А, в прошлом году Вика ездила на море отдыхать, одна, по путевке, потому что маму, папа, разумеется, отпустить от себя не мог.

В отличие от матери, Вика сразу заметила, что отец выглядит как-то необычно – виновато и неуверенно.

Вслед за Николаем в комнату проскользнула незнакомая Марине девушка, совсем молоденькая, с годовалым малышом на руках.

Марина растерянно смотрела то на мужа, то на незнакомую ей молодуху.

В груди неприятно похолодало, ослабли руки, и Марина поняла, что с появлением этой женщины и этого ребенка, ее и так, не особо спокойная семейная жизнь, закончилась.

Николай, невысокий, коренастый, коротко стриженый, смотрел на свою все еще привлекательную жену со странной смесью вины и жалости одновременно. Ему было очень даже не по себе, а то, что он собирался сделать, еще год назад, показалось бы ему подлостью.

– Марина – он взглянул на жену, вздохнул и повернулся к девушке и ребенку – Знакомься – это Наташа. Моя будущая жена и мой сын, Сашка.

Он неловко топтался у самого порога, словно не зная, как поступить.

Марину, точно громом поразило.

Она уронила на пол полотенце и крепко сжала рукой кончик фартука – происходящее казалось ей нереальным, сном, ночным кошмаром.

Между тем, незнакомая девица, осмелев, сунула в руки новоиспеченному папаше, ребенка – светловолосого мальчика, слегка мелковатого для своего возраста и решительно шагнула вперед.

– Да! – она тряхнула кудряшками, неопределенного, рыжеватого цвета и с вызовом взглянула на хозяйку дома – Николай любит меня и у нас есть ребенок, которого ты – она одарила соперницу презрительным взглядом – так и не смогла ему родить. Теперь мы будем жить вместе, одной семьей!

– Как же мы? – Вика, заметив, что мать впала в прострацию и не может произнести ни слова, встала на пути у новоявленной пассии отчима, которая лишь на несколько лет была старше ее – Что, ты так просто въедешь сюда?

– А, чего тянуть? – Наталья решительно прошлась по квартире, заглянув в каждую комнату – Моему сыну нужны нормальные условия и уход, а, так же, мне хотелось бы, чтобы Николай перестал скрывать, что у него есть сын – девушка нервно хихикнула, ничуть не стесняясь своего двусмысленного положения.

– Да он же тебе в отцы годится! – возмутилась Марина, которая наконец-то очнулась от потрясения и вновь обрела способность разговаривать – Николай, как ты мог?

Муж неопределенно пожал плечами – ему было жутко не по себе и он, сам не мог объяснить, как он, здоровый, взрослый мужик, ухитрился вляпаться, в подобную, не очень красивую, историю.

.. Знакомство с Наташей получилось совершенно спонтанным.

Николай работал инженером на заводе, единственном в округе, выжившим в эпоху глобальных потрясений, зарабатывал прилично, любил свою работу и старательно избегал женщин, всех, кроме своей жены Марины.

Не то, чтобы он вообще чурался женского общества – нет, он просто не понимал приятелей, которые любили хвалиться своими победами и направо – налево изменяли своим женам. Николай от природы был брезглив, да и презирал женщин, ведущих слишком, на его взгляд, свободный образ жизни. Когда, женившись, Николай не пригласил своих друзей в гости, он объяснял это так своей молодой жене:

– Понимаешь, Марин, я не хочу приводить в свой дом людей, не очень чистоплотных и не разборчивых в связях.. Они всю жизнь гуляют с чужими женами и хотят, чтобы я после этого познакомил их со своей? Как-нибудь обойдемся без такого сомнительного удовольствия.

Но однажды…

Они с друзьями расположились на берегу реки, закинули удочки, поставили палатку, запалили костер и приступили к активному отдыху.

Активный отдых подразумевал шашлыки и энное количество спиртного.

Откуда появились девушки, Николай так и не понял.

Впрочем, неподалеку находилась трасса, на которую, точно бабочки на огонек, слетались девицы всех возрастов и мастей.

Три девицы позднего школьного возраста, слегка потасканные, изрядно подвыпившие, присоединились к шумной компании рыбаков под самый вечер.

Девиц ничуть не смутило то обстоятельство, что мужички были значительно старше, да и к тому же, изрядно принявшие на грудь.

Женское общество, пришлось кстати.

Павел Федоренко и Василий Старцев – приятели Николая, растащили девчонок по кустам, а, ему самому досталась Наташа.

Она всячески смешила своего нечаянного кавалера, забавно хлестала пиво прямо из бутылки, затем разделась догола и, ничуть не стесняясь, поманила за собой нового знакомого.

Будь Николай чуть трезвей, возможно, ничего бы и не произошло, но, водка с пивом и июльская жара сделали свое дело..

Он почувствовал себя снова молодым, этаким «мачо», раскрепощённым и крутым – надо же, ещё не выпал из обоймы, такие девчонки фигуристые на него западают!

Там все и случилось.

Именно тогда, он впервые изменил Марине.

Приятели затем долго посмеивались над Николаем, тот смущался и отнекивался, но, примерно через неделю, Наталья снова возникла у него на горизонте.

Богатенький мужичок, способный покупать ей косметику и водить девушку в кабак, привлекал вчерашнюю школьницу гораздо больше сверстников.

Через некоторое время Наташа сообщила ему, что беременна.

Николай пришел в ужас.

Ему было стыдно – он боялся, что Марина закатит скандал, что Вика, к которой он был очень привязан, и гордился ее успехами, как своими собственными, посмотрит на него удивленным взглядом и презрительно скривит губы, а соседи начнут шушукаться за спиной, обзывая педофилом и совратителем «малолеток».

Николай бросился к матери за советом и та, к его большому удивлению, пришла в дикий восторг.

Возможность избавиться от ненавистной невестки, незаконно, по, ее мнению, захватившей квартиру сына, а так же, от ее дочери, на которую тратилось слишком много денег, необыкновенно воодушевили женщину, и сыну с большим трудом удалось уговорить дорогую маму повременить с выселением собственной жены.

Екатерина Григорьевна рассчитывала, что юная и неуверенная в себе девушка, тем более только что родившая, будет во всем слушать ее, любимую мамочку, а не прекословить, как Марина, имевшая на все свое собственное мнение. Николай крутился, как мог, скрывая от жены и приемной дочери существование любовницы и собственного ребенка. Он даже охладел к Наташе, как к женщине, обнаружив, что она слишком юна и неинтересна и ни о чем, кроме шмоток, подружек и тусовок, вообще говорить не может.

Мать Наташи, увиденная им однажды, навсегда отбила охоту будущему зятю, к дальнейшему общению.

Пожилая, опустившаяся женщина, вечно пьяненькая, в линялом халате, спала прямо на колченогом табурете в своей «убитой» квартире, на пару с сожителем, таким же облезлым и проспиртованным.

До дочери ей и дела не было – где она, как и с кем живет, женщину не интересовало, а информацию о том, что Наташа родила ей внука, родная бабушка пропустила мимо ушей.

Мальчика назвали Сашей, рос он достаточно быстро, был здоровым и крепким.

Наташа жила не в самом городе, как Николай, а в микрарайоне, именуемом в народе Выселками, шахтерской окраиной, на которую поздним вечером, не решались ехать даже самые отчаянные таксисты, где ее сожителя никто не мог узнать, но вскоре отказалась довольствоваться ролью любовницы, захотела стать законной женой и упрочить свое положение.

Николаю ничего не оставалось, как выполнить все ее требования.

Ему казалось, что Марине будет легче пережить неприятное известие, если он сам, честно ей обо всем расскажет.

Но, Наташа увязалась следом, да еще и Сашку прихватила, дабы еще больнее укусить соперницу и показать, что ее карта бита.

..– Вы, конечно, можете пожить здесь какое-то время! – торжествуя произнесла Наташа – Но, не обольщайтесь – я не потерплю в доме посторонних женщин, хотя – девушка противно хихикнула –Я -то знаю, что Николаша предпочитает молоденьких!

Марина судорожно всхлипнула и бросилась в спальню, подальше от наглых глаз молодой любовницы мужа, а Вика, метнув на отчима недобрый взгляд, громко хлопнула дверью, навсегда отрезая Николая от прошлой жизни.

– Еще дверями хлопают в чужой-то квартире! – недовольно буркнула Наташа – Коль, давай, хоть чаю попьем, а то жрать охота! Посмотрим, чего твоя жена нам наготовила!

Шустрая чужачка бодро шебуршилась на кухне, сюсюкаясь с мелким отпрыском, а Николай, помаявшись, некоторое время, у дверей собственной спальни, нерешительно постучал.

Марина и Вика собирали вещи в большую клетчатую сумку. Лица у них были совершенно разные – у Марины – потерянно-оскорбленное, у Вики – жестко-презрительное. Взглянули они на Николая одинаково – как на предателя-Иуду, всадившего нож в спину.

– Завтра духу нашего в твоей квартире не будет – резко произнесла Марина абсолютно чужим и неприветливым голосом – Девять лет коту под хвост.. – женщина, неожиданно всхлипнула и Вика мгновенно прижалась к матери – А, еще говорил, что любишь…

Николай уныло вздохнул – он ожидал скандала, бурных слез, битья посуды, но не такого вот спокойствия и скорого прощания.

– Я в магазин! – голос Наташи донесся издалека, от самой двери – Николашка, присмотри за ребенком! Я скоро!

Дверь громко хлопнула, и Сашка тут же разразился громким ревом.

Новоявленного папашу точно ветром сдуло, и Марина с дочерью вздохнули с облегчением.

Набив сумку самыми необходимыми вещами, женщина устало присела на бывшее супружеское ложе и покосилась на дочь, которая с нескрываемым удовольствием прислушивалась к пронзительным воплям, доносящимся даже сквозь плотно прикрытую дверь.

– Ишь голосит-то как! – уважительно проговорила Вика – Упорный…братик и наглый.. Видать в мамашу!

– Случилось что-то – неуверенно приподнялась с краешка кровати Марина – Может, заболел?

– А ты у нас такая добренькая – спасать побежишь! – Вика обозлилась, в этот раз на мать, которая, по ее мнению, вела себя, как размазня. Уж она бы, этому неверному любителю малолеток, сумела показать, в каком месте раки зимуют – Они нас отца лишили и из собственного дома поперли, а ты…

– Это Николая квартира – твердо ответила женщина – Я на его жилплощадь не претендую, что бы там Екатерина Григорьевна не сочиняла.. А, ребенок ни при чем!

– Очень даже при чем – дочь посмотрела на мать ясными глазами ничего не прощающего человека – Она его поймала этим ребенком.. Сейчас все так делают! И, папа тоже, хорош! Ясно теперь, почему он нас прописывать не спешил! Ма, ты пока мои учебники упакуй, я гляну, что случилось. Нечего тебе на его рожу бессовестную смотреть, а, то еще расплачешься, симпатию его сопливую порадуешь!

Марина, вконец ошеломленная, покорно принялась за работу, а Вика, независимо засунув руки в карман халата, шагнула на кухню, откуда доносился пронзительный визг малолетнего террориста.

– Соседи скоро милицию вызовут – еще подумают, что ты собаку без наркоза кастрируешь! – Вика с любопытством взглянула на красное от натуги личико новоявленного «братца» – Чего это с ним – припадок или плохая наследственность о себе знать дает? Говорят, же – гены, великая сила, ты, вон, тоже, по пьяни, поорать любишь!

Николай слегка поморщился – никогда раньше Вика не позволяла себе подобных разговоров. Она всегда была умной и хорошо воспитанной.

Даже себе самой Вика не за что не призналась бы, что ребенок ей понравился – малыш казался худеньким, для своего возраста мелким, но, глазки были славными, ясными, хоть и опухшими от слез, а ей, Вике, так давно хотелось иметь маленького братика или сестричку.

Вику ожидал суровый выговор, от насупленного папашки, но, тут малыш вновь разразился безутешным ревом.

– Ааааа ! – вопил малорослик, пуская сопли и слезы в крепкий кулачок.

– Уййй – неожиданно для самой себя, начала вторить Вика, той же тональностью, только слегка прибавив в звуки.

Малыш опешил, замолк, широко раскрывая рот и тараща любопытные глазенки, а Вика ловко выхватила Сашку из любящих папашиных рук и брезгливо к чему-то принюхалась.

–Фуй! – скривилась девушка, демонстративно шмыгая носом – Ну и вонючка у тебя сыночек! Что ж, ты, папаша, даже штанишки с него не снял? Обгадился твой наследник,

Да, по всей видимости, не один раз!

– Он же в памперсе – вяло попытался протестовать Николай – Наташа сказала, что это не страшно!

– Дура она, твоя Наташа – с удовольствием произнесла Вика, решив не церемониться с предателем и ренегатом – В самый раз для тебя! Дураков бог до пары сводит! – девушка ловко стащила с ребенка памперс, уже позеленевший от длительного употребления и даже Николай скривился от стойкого, вполне определенного запаха.

–Ты как с отцом разговариваешь? – опешил Николай, не ожидавший услышать ничего подобного от тихой и послушной девочки, которой до сего дня и являлась Вика – Что ты себе позволяешь?

– А, ты мне не отец! – жестко произнесла шестнадцатилетняя Вика, хмуро смотря прямо в растерянные глаза отчима – На сыночка своего ори, а мы с мамой уж как-нибудь обойдемся. Вот посмотришь, я её ещё и замуж выдам… Удачно. Будешь локти кусать, но, поздно станет.

Девушка, прихватив обкаканное чадо, ожидающе притихшее, скрылась в ванной комнате, откуда, вскорости, раздалось счастливое сопение и повизгивание.

Николай нахмурился – мысль о том, что Марина, его Марина! может снова выйти замуж, неожиданно больно кольнула его самолюбие. Мужчина, как-то, сразу понял, что даже гипотетическое замужество уже бывшей жены, вызывает у него лишь неприязнь и раздражение.

В то же время, он осознавал, что спрашивать его разрешения, никто не станет.

Вика, вон, волчицей смотрит, того и гляди, кусаться начнёт.

Через несколько минут, деловитая и собранная Вика, сунула отчиму, закутанного в сухое, чистое полотенце, малыша, вытащила из холодильника молоко, подогрела его, неодобрительно обозрев грязную, засмоктанную бутылочку, вымыла ее, обдав кипятком для дезинфекции, и сунула соску в рот ожидающему кормежки, Саньку.

– Ну и грязнуля же, твоя Наташа! – издевательски хмыкала Вика, перетряхивая детские вещи, скомканные в замызганном пакете – Малолетка, одним словом.. Таких ещё называют – «я же, мать!» Удивительно, как у твоего сына вши не завелись, с такой-то мамашей! Видать, стирать не умеет, а только ноги…– девушка запнулась, слегка покраснела и добавила – И, где ж она выгуливается, твоя любовь малолетняя? За это время все магазины в округе можно черепашьим шагом обойти..

Николай благоразумно промолчал, баюкая наконец-то уснувшего сына.

Вымытый и накормленный Сашка затих у него на руках, и отец боялся потревожить мальчика, совершенно не желая беспокоить соседей отчаянными детскими воплями.

Вика еще раз демонстративно хмыкнула и скрылась в своей комнате.

Николай недолго топтался на кухне.

Он был бесконечно благодарен приемной дочери и зол на Наташу. Она и раньше несколько раз позволяла себе бросать его и ребенка в самый неподходящий момент, но Николай уговаривал себя, что девочка молода, хочет еще с подружками погулять, а тут он, взрослый мужик, что в папы годится, да еще и ребенок маленький..

В общем, возвращаясь, Наташа хлюпала носом и обещала, что это в последний раз, Николай прощал ее и жалел и так далее..