Текст книги "Таблетка радости (СИ)"

Автор книги: Ирина Домнина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

   День седьмой

   Алексей решительно отодвинул початую бутылку. От обожаемого женой шампанского уже тошнило. Вчера он ждал Маришу. Очень ждал. По всем расчётам выходило, что шести дней с лихвой достаточно, чтобы обернуться, даже не спеша, до Земли и обратно. Причем, и не пользуясь вовсе временным ускорителем. А если учесть ещё, что спасительница на второй день пути, автопилотом выскочив в самом центре ближайшего к Земле транспортного кольца, просто неминуемо должна была попасть в поле зрения десятков, а то и сотни радаров транзитных судов, то надеяться на помощь можно было уже и в конце второго дня ожидания.

   Но Алексей предпочитал не тешить себя иллюзиями. Он заранее отбросил все факторы, могущие помочь его Марише вернуться быстрее. Рассчитал по максимуму. Увы, вчера вечером этот максимум благополучно истёк.

   Не узнавая самого себя, поздней ночью, он упился, как свинья. Хорошо, что никто не мог видеть этого, ну, разве только Мартышка. Свою любимую жену Алексей никогда бы так не назвал. Марина, Мариша, Мариночка... Он и не подозревал, что будет так безумно тосковать по ней.

   Улетая, Мариша активировала Мартышку – свою биосиликоновую копию. Бедняжка, так была расстроена предстоящим расставанием в конце первой же недели их медового месяца, что Алексею было всё равно: пусть включает, если ей от этого легче. Хотя, он совершенно не понимал эту причуду жены, иметь повсюду прислугу в виде собственных абсолютных копий. Она звала их всех одинаково: Мари, но у Алексея язык не поворачивался именовать холодную, безмозглую куклу именем жены. Эту вот, например, он сразу окрестил Мартышкой. Роботу ведь всё равно, она и на мартышку с таким же энтузиазмом отзовётся.

   День четырнадцатый

   Алексей глядел на пустую бутылку сосредоточенно ещё минуты три, потом тяжело поднялся, взял её удобно за горлышко и метнул с силой через весь отсек в противоположную стену. Не зря. Действительно полегчало. Под звон битого секла в голове заметно прояснилось. Алексей выпрямил плечи, потянул, затёкшую от долгого сидения спину и потеряв всякий интерес к буфету пошёл из гостиной проч. Гаркнул на ходу, нарочно слишком громко для чувствительных слуховых сенсоров робота, изначально запрограммированного создателями на восприятие и проявление довольно широкого спектра эмоций:

   – Хватит дрыхнуть, Мартышка, а ну марш на камбуз хлеб отрабатывать! – и, весьма довольный собой, добавил уже точнее: – Приберёшь в центральной каюте, к одиннадцати принесёшь кофе в мою спальню, обед по расписанию. И чтобы до вечера я тебя потом не видел!

   Мартышка проскользнула мимо тенью, скрючившись в три погибели, всем своим видом демонстрируя страх и раболепие перед хозяином. Алексей усмехнулся, неплохо надрессировал, не забыть бы, потом ей мозги обратно вправить. Не дай бог, по возвращению, Мариша результаты такого его воспитания заметит. Вспомнил жену, и настроение разом упало.

   Алексей заставил себя пройти мимо их общей спальни, где её разбросанные в спешке вещи, так напоминали о любимой и о трёх первых потрясающих днях их счастливого пребывания здесь. До тех пока система контроля, будь она неладна, не сообщила о катастрофической утечке основного топлива их маленького межпланетного лайнера. Когда и как – сейчас не имело значения, главное – его не было.

   В начале их новость вовсе не испугала. Подумаешь, топливо. Корабль высокого класса сборки, поэтому предусматривал обязательное наличие спасательной шлюпки, в данном случае, как раз на двоих. Так что они вначале и не подумали даже о том, чтобы прервать долгожданный медовый месяц.

   Собственная база Мариши, в дали от транспортных путей, имела всё необходимое, не то, что на месяц – на год, беззаботной жизни. Алексей ни до, ни после свадьбы ни разу так и не удосужился спросить жену о том, откуда взялось у неё – бедной марсианки такое «сокровище», весьма дорогое, даже по его меркам.

   Сама станция совсем небольшая в три жилых и два технических отсека была отнюдь не диковинкой. И отбуксировать её сюда, на окраину системы, мог любой. Другое дело, что она зарегистрирована на полных земных десять лет здесь, как частная собственность. А это уже попахивает приличной суммой, что далеко не всякий может себе позволить. В долгом одиночестве, по неволе, избавившись от сладкой эйфории, в которой он пребывал всё последнее время, находясь рядом с любимой женщиной, Алексей впервые подумал о некотором явном несоответствии в биографии жены, но тут же прогнал крамольные мысли проч. Наивная, добрая девушка – она ведь хотела, как лучше.

   Ничего, думал Алексей, две недели – не срок. Даже если Мариша рискнула, таки включить ускоритель и её снесло немного по неопытности в сторону от основных магистралей: всё равно это должно быть не далеко. В пределах солнечной системы трудно долго оставаться незамеченной. Рано или поздно её подберут. Надо ждать, набраться терпения и ждать.

   Сам Алексей, в свои тридцать два, давно привык от жизни всё получать легко. Не в прямом смысле, конечно. Он тоже вырос в обычной, ничем не примечательной семье, с той только разницей, что на матушке Земле, а не в колониях. Всего, что он имел сейчас, добился сам. Алексей не считал свою работу, чем-то особенным и уж тем более тяжёлой, поэтому ему всегда было неловко за своё очевидное благополучие перед такими, простыми трудягами, как его Мариша. Но разве он виноват, что правительство оценило его скромный вклад в науку так высоко.

   За считанные годы после окончания ВУЗа, тогда ещё очень молодой доктор и подающий надежды учёный, он сделал своё первое открытие в области взаимодействия сознательных и подсознательных процессов в мышлении человека. Правда, как и самая первая, так и все его последующие разработки были тут же засекречены. И результаты их использовались пока только в военных целях да в самых дальних межзвёздных экспедициях. Он не возражал, считая, что правительству виднее. Гораздо больше Алексея интересовал сам процесс, доступ к дорогостоящей аппаратуре и беспрепятственное дальнейшее продолжение исследовательской работы тем более, что она так неплохо вознаграждалась.

   Алексей, сам не зная зачем, и с собой взял черновики, да некоторые рабочие заготовки. Заброшенные хозяином, они пылились сейчас на самой верхней полке шкафа, единственного громоздкого предмета мебели в их спальной каюте. Ну, если не считать, конечно, слишком шикарную, с учётом скудной и убогой остальной обстановки станции, кровать посередине.

   День двадцать седьмой.

   Итак, с огромным трудом, Алексей заставил себя вчера вечером отдать приказ Мартышке: отправить за борт последний ящик с шампанским. Он сидел теперь небритый, с отёкшим от беспробудного пьянства лицом, в единственной на станции просторной каюте – гостиной и угрюмо размышлял. Это давалось ему, надо сказать, нелегко. Неминуемое чувство стыда навалилось и грозило перерасти в ещё более тяжёлую депрессию. Алексей прекрасно понимал, к чему это может привести. К сожалению, попытки самоубийства в дальнем космосе до сих пор не редки.

   Именно над этой проблемой он и работал все последние годы. Как сделать психику человека более устойчивой к тесным пространствам звездолётов и нехватке общения, как помочь астронавту в экстренной ситуации подавить негативные эмоции, не дающие конструктивно действовать – задача не лёгкая, но он до сих пор уверен, решимая. Эх, если бы ему сейчас хотя бы несколько препаратов из собственных последних разработок.

   Алексей посмотрел на, вытянутые перед собой, большие трясущиеся руки и, наконец, подумал о том, чего упорно не хотел до сих пор признавать: с женой что-то случилось, что-то явно нехорошее, иначе она давно уже забрала бы его отсюда. Нет, он никогда не был фаталистом, просто все реальные сроки миновали. В маленькой спасательной шлюпке уже дней пять, шесть назад, в любом случае закончился кислород. И даже если её подберут, то бездыханный труп его несчастной жены вряд ли сможет ему чем-нибудь помочь.

   Подумав ещё, он с тяжёлым сердцем решил, что будет по-прежнему надеяться, что она жива, но только где-то в глубине, не позволяя больше надежде травить понапрасну душу. Алексей теперь безусловно жалел, что отправил неопытную Маришу, а не полетел сам, но тогда это было очевидным. Не мог же он оставить слишком впечатлительную и такую юную ещё молодую жену в этом проклятом, железном «гробу» совсем одну. Это сейчас понятно, что полети он сам, они давно уже были бы дома. И вообще, вся затея с медовым месяцем на этой дурацкой станции казалась теперь полным бредом.

   Ну, хорошо, Мариша предложила по неопытности, она то хотела как лучше: оградить его хотя бы на месяц от нескончаемой работы. А вот как он мог проглотить такую глупость, до сих пор не понятно. Ведь сам лично приказал снять роботу-технику рацию с лайнера. Конечно, поначалу идея казалась блестящей. Без рации их никто не сможет найти, и целый месяц они будут совершенно одни. Восторженный щебет любимой звучал тогда, как музыка в его ушах. Стандартной программы автопилота вполне достаточно, чтобы беспрепятственно вернуться, когда они только пожелают. Станция Мариши на самой окраине солнечной системы – ерунда, разве это расстояние в наше время.

   Даже, когда на четвёртый день их счастливой жизни пришёл конец, они всё ещё верили, что всё обойдётся, что вся эта галиматья с исчезнувшим топливом лишь мелкая неприятность, не более. И даже Мариша не запаниковала на следующий день, когда они решили всё-таки проверить состояние спасательного шлюпа. Бедняжка, правда, сильно расстроилась, когда выяснилось, что и с ним не всё в порядке. В чём винил Алексей только себя: надо было лично проверить технику перед стартом.

   Разве можно было теперь винить жену в том, что ещё, будучи на Земле она, ничего не сказав ему, однажды воспользовалась шлюпом для прогулки. И ведь это так естественно для женщины – забыть потом дать роботу-технику соответствующие распоряжения. Так шлюп перед самым стартом оказался не дозаправленным и с очень ограниченным запасом кислорода. Не важно, что он рассчитан на двоих, рисковать не стоило: вернуться на землю мог только кто-то один.

   Вот и выходило по всему. Что виноват Алексей во всём сам. Лишь благодаря собственной глупости, он не видел теперь абсолютно никакого выхода и был обречён, медленно сходить с ума в одиночестве в этой треклятой консервной банке.

   День тридцать пятый.

   Алексей шумно вздохнул, обнаружив, что уже несколько минут стоит перед дверью в свою спальню. Он перешёл в эту каюту ещё на седьмой день ожидания, когда уже стало совсем невыносимо смотреть на бездушные вещи жены и ощущать едва уловимый её сладкий запах в постели. Недолго думая, быстро собрав скромные пожитки, он перебрался сюда. Кровать здесь, правда была заметно скромнее и вместо вместительного шкафа обстановку завершала простецкая походная тумбочка. Ничего, зато Алексей заставил Мартышку притащить небольшой овальный стол из буфета, не очень подходящий, но единственный не приваренный к полу и устроил в углу тесной спаленки, нечто вроде кабинета. Правда, свои драгоценные черновики и контейнер с колбами, с порошками-заготовками тогда так и не перенёс и работать не начал. Вместо этого стал дико и методично напиваться каждый день шампанским. Сначала от тоски, а потом уже и сознательно, как врач, понимая, что это послужит своеобразным лекарством и поможет хотя бы на какое-то время.

   Помогло, но ненадолго. Бросил. Велел Мартышке очистить палубу от спиртного – и что? Прошло чуть больше недели трезвой жизни, как он уже пожалел об этом.

   Избавившись от выпивки, Алексей потерял единственную отдушину в череде бесконечных, тоскливых дней. Он устал уже от нескончаемых раздумий на одну и ту же тему: что делать? Как хороший врач и безусловно неплохой учёный он прекрасно понимал, к чему может привести такое упадническое настроение, но ничего не мог с собой поделать.

   Хорошо ещё, что он придумал для себя распорядок дня и мало-мальски придерживался его. Дел, конечно, набралось немного: умыться, побриться, позавтракать и пообедать вовремя, да ещё работа с привезёнными черновиками которая, к сожалению, пока совсем не клеилась.

   Подумав, Алексей позвал Мартышку. Теперь он уже был благодарен жене за неё: можно хоть ненадолго сделать вид, что ты не совершенно один.

   День шестьдесят пятый

   Счастливый доктор не спешил просыпаться. Прекрасные, каштановые волосы щекотали щёку, легонькая головка крепко спавшей жены покоилась на его плече. Ему нравилось всем телом ощущать её рядом родную, юную, нежную и одновременно пылкую и искусную любовницу. Алексей давно потерял счёт времени. Зачем рассчитывать, прикидывать и думать заранее о будущем, когда им так хорошо сейчас, сию минуту вместе.

   Где-то очень глубоко в сознании он всегда понимал, что это не вполне его Мариша – это нечто совсем другое. Что и зовут её не Мариша, а Мартышка, но он в секунду прогонял нелепую мысль, едва та возникала. Что значит – не Мариша? Конечно, Мариша! Ещё какая! А ласковая, а нежная! А как они вчера повеселились от души. Любовные игры, оказалось, отнимают столько сил! Не зря же они так долго спят по утрам. С ней, с проказницей, не соскучишься, выдумщица та ещё. Он даже начал слегка ревновать свою Маришу к прошлому. Где это она всем этим шалостям научилась, интересно? Но сердиться не мог. Сейчас эта прелесть принадлежала только ему, и не хотелось больше думать ни о чём другом. Просто удивительно, как он жил все эти долгие безнадёжно упущенные годы без неё? И Алексей спешил. Спешил насладиться любовью сполна. Всё остальное потом. Обо всём можно подумать потом...

   День семьдесят восьмой

   Он ненавидел бездушную куклу всей душой, но выкинуть за борт всё же не решался. Хватит с неё прямого попадания подносом с утра. Облил с превеликим удовольствием размалёванную шлюху, горячим кофе с головы до ног, но и это не помогло успокоиться. Алексею показалось даже, что дрянь хихикнула за его спиной, удаляясь. Вот и сейчас, она ехидно скалилась, сверкая ровненькими, блестящими, совсем как настоящими, шут знает, из какого камня сделанными зубами, глядя ему прямо в глаза. Неужели он заказывал на обед эту вонючую рыбу? Что за чёрт! Не могла же она сама придумать? Алексей не стал буянить, всё надоедает когда-то. Отодвинул поднос и мрачный молча уставился в тёмную гладь стола, пытаясь вспомнить: делал ли вообще, после бурного завтрака, заказ на обед.

   Зря. События сегодняшнего дня он так и не вспомнил, зато всплыл, как на ладони, день вчерашний. Побагровел, насупился. Не очень-то приятно было вспомнить, как он носился за Мартышкой с топором, который раздобыл среди спасательного хлама, наивно пологая догнать, нисколько не устающее и, как оказалось, ловкое и вёрткое, в отличие от него, биосиликоновое чучело. А потом, впав от неудачной попытки в совершенно неописуемую ярость, хотел и вовсе в одном спасательном скафандре покинуть станцию. Это с двух-то часовым запасом кислорода. Едва так и не сделал – дурак. Ещё бы вспомнить, что остановило. Но нет, это, похоже, уже выше его сил. А впрочем, какая разница. Конец всё равно один.

   Рано или поздно всё какой-нибудь глупостью и закончиться, безвольно подумал он.

   День сто двадцатый

   Усталая Марина выходила на орбиту Земли. Как же надоело ей бороздить вдали от дома, хотя надо признать, цель стоила того. Перед дальним походом, она под завязку набила маленький шлюп всевозможными милыми сердцу вещицами. Одной ей в нём было даже довольно комфортно, и уж точно намного лучше, чем в холодной, абсолютно пустой и никому не нужной, как использованная консервная банка, старой жестянке – станции.

   Это была гениальная идея: предложить ещё своему первому мужу сделать для неё такой невзрачный, но дорогой подарок. «Любимый» номер один так же, как и второй даже не усомнился в её «наилучших побуждениях» и ценности дурацкого предложения: провести незабываемый месяц наедине, вдали от кипучей жизни планет, с их шикарными магазинами, ресторанами, огромными развлекательными комплексами и прочими радостями безбедной жизни. Когда-то она и не ожидала, что одурачивать наивных, влюблённых мужчин будет так просто. Причем, чем богаче они были, тем быстрее попадались на её крючок.

   В первый раз Марина, понятно, немного нервничала, но помог сильный характер, доставшийся от отца – отчаянного первопроходца Венеры. Да ещё, как ни странно, тяжёлый опыт бедного детства и долгие годы жизни в зловонных, тесных закуточках на самой обочине и так не лёгкой жизни в венерианской колонии. О том периоде своей жизни она вспоминать не любила, не зря ведь улизнула с планеты при первой же возможности.

   О, для неё встреча с мужем номером один – престарелым журналистом с Земли была просто невероятным подарком судьбы. Жирный и ленивый писака оказался удивительно удачной мишенью, и справиться с ним оказалось легче лёгкого. Бедняжка так безудержно влюбился, что и после свадьбы беспрекословно выполнял все её прихоти, как бы абсурдно они не звучали. Напрасно. У хрупкой, прелестной венерианки были совсем другие планы на жизнь. Она не собиралась растрачивать свои юные годы на слюнявого, старого болвана. Ей виделись совсем иные перспективы.

   Девушка с трудом дождалась окончания свадебных торжеств. Ей пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не выдать себя раньше времени. Впрочем, именно нестерпимое отвращение к новоиспечённому богатенькому мужу и помогло ей разработать и решиться на исполнение столь гениального плана. «Звёздочка» для мужей и «Консервная банка» для неё – была самой маленькой и страшненькой из всех предложенных им персональных станций, но подходила для её задумки, как нельзя лучше. Поприличнее и пошикарнее? Зачем, я не хочу, чтобы ты слишком тратился дорогой, щебетала ласково на ушко своему первому мужу она. Слишком маленькая? Ну что ты, нам и этого много. Проследи лучше, что бы в спальной каюте была непременно большая и мягкая кровать. Толстячок так и просиял. Что он мог противопоставить тогда её чарам.

   Вскоре дерзкий план Марины был блестяще исполнен.

  Бедняжка отчаялся и отдал концы уже на пятьдесят третий день своего жалкого существования в «консервной банке», как ласково именовала с тех пор свой подарок Марина. Чудак повесился на своём собственном ремне.

   Пришлось, правда, немного потрудиться, предоставляя доказательства о собственной непричастности и месяц, другой изображать безутешную вдову, что было заметно труднее. И всё, дело сделано. Жаль, что только наследство осталось после мужа небогатое: дарёная «консервная банка», да забронированный на год номер в, одной из лучших, гостиниц Земли. Не так всё просто вышло с писакой. Толстяк при жизни, оказалось, был довольно осторожен. И всё его основное имущество досталось детям от прежнего брака, о которых Марина и представления не имела.

   Ничего, зато со вторым она не просчиталась. Всё должно пройти без задоринки. Марина даже срок увеличила до ста суток, для верности. И идея с биороботом – настоящая находка. С такой программой, безделушка кого угодно выведет из себя.

   По всем её расчётам, муженёк давно уже должен был покончить счёты с жизнью. Даже она, закаленная годами лишений венерианка, в такой обстановке давно бы уже сошла с ума, по меньшей мере. Впрочем, такой вариант её тоже устраивал. Никто не посмеет несчастную юную девушку, и без того настрадавшуюся, обвинить после всего случившегося в разводе.

   Алиби, слава богу, обеспечено. Не зря же она болталась всё это время в дальнем космосе, что, безусловно, самописец шлюпки подтвердит. Кто усомниться в том, что убитая горем разлуки, молодая жена хотела, как лучше. Разве она виновата в том, что не разбирается во всех этих ускорителях и сложных приборах. Ну, думала справиться, нервничала естественно, а как вы хотели, вот и отправила вместо Земли судёнышко в тьму-таракань – на задворки галактики. Ей ведь и самой крупно повезло, что в бардачке оказался нехитрый приборчик, вырабатывающий кислород, немного, но одной ей хватало. Повезло, что догадалась, не трогать больше тумблеры с неизвестным назначением и ровно через девяносто семь дней именно в этой точке пролегал одиночный путь старого транспортного корыта на Кассиопею. А то и вовсе пропала бы в бескрайних просторах, такого безучастного к бедной женщине, космоса.

   А на счёт возможного сопоставления происшествия с трагической смертью бывшего. Так тут можно было не волноваться. Марина заранее позаботилась об изъятии компрометирующих её файлов. Да, и кому это может в голову прийти: подозревать её – несчастную любящую жену, ведь настоящие убийства в наше время так редки.

   Весьма довольная собой, чувствуя вселенскую усталость, как после огромной, кропотливо и безупречно проделанной работы, она расслабилась, позволив бортовому чипу автоматически приземлить шлюп.

   Оставшаяся часть плана труда не составляла. Два, три дня и всё будет кончено. На этот раз она сама была осторожна. Брачный контракт предусматривал всё, в том числе и недееспособность одного из супругов. Погиб ли бедняжка или, чудом оставшись в живых, лишь помутился рассудком – не велика разница. В любом случае всё его имущество доставалось немедленно ей одной. А при внушительных размерах состояния, она так и быть оплатит, после развода, его пребывание, если голубчик выживет конечно, в любой из лучших клиник Земли.

   День сто двадцать первый

   Эврика! Наконец-то всё получилось. Алексей жалел, что нет хотя бы единственной бутылки шампанского для такого случая. А повод был просто замечательный: у него получилось.

   Есть результат! Понятно, что испытание нового препарата проходило просто в ужасающих условиях, и предстояло его ещё многократно проверить, проводя полноценные эксперименты в условиях земной лаборатории, но всё равно: сырой заготовкой его уже не назовёшь.

  Алексей мог славить сегодня свой собственный гений или судьбу, пославшую ему удачу, как угодно. Главное: он сегодня победитель.

  По старой ли привычке повсюду таскать за собой последние записи и заготовки или и в правду некто свыше взял над ним шефство, только Алексей умудрился упаковать с собой в дорогу действительно то, что нужно.

   Естественное, он и предположить не мог, что будет так сильно рисковать и испытывать препарат на самом себе, но других вариантов не было. А как педантичный учёный, однажды начав, Алексей уже не мог остановить работу, в каких бы условиях она не велась.

   После долгих расчётов и рискованного испытания, чуть не стоившего, надо сказать, ему жизни, Алексею удалось таки сбалансировать все тридцать три составляющих его препарат элемента.

   Теперь можно жить! Можно жить и ждать. Новое открытие стоило всех пережитых лишений. Теперь, он просто не имеет права опускать руки. Его долг: донести открытие людям. И потом, сам учёный видел за новым препаратом большое будущее. Он устроил себе сегодня выходной, передышку-затишье, так сказать, перед бурей. Ведь впереди его ещё ждал немалый труд. Следовало тщательнейшим образом всё перепроверить. И потом, как новый шаг в науке, препарат, безусловно, давал пищу к дальнейшим размышлениям. Так что Алексей был бы даже рад, если бы его ещё в ближайшую недельку другую никто не нашёл.

   Он окинул взглядом роскошный стол – Мартышка постаралась на славу. В её кладовой нашлась даже настоящая лососевая икра для такого случая.

   – Где ты, радость моя? – крикнул он ласково во весь голос, разрывая тишину глухих коридоров и щегольски звякнул вилкой по фужеру с лимонадом. – Иди скорее, дорогая, я тебя жду.

   Он не считал, но, наверное, уже больше месяца прошло с тех пор, как Мартышка была переименована им в Радость. Не мудрено, без неё он бы не справился.

   Спасибо отцу, который в своё время не поленился и лично обучил сына основам робототехники. Даже его небольшого опыта хватило, чтобы на элементарном уровне подправить программу Радости. Иначе просто бы ничего не вышло. На первом этапе испытания, когда он только предполагал, как поведёт себя препарат, помощь робота была неоценима. Радость без преувеличения спасла ему жизнь. Ведь поначалу он принимал очень осторожно, через день, весьма «сырую» заготовку препарата и каждый раз не знал, в каком состоянии проснётся следующим утром.

   Радость сработала безупречно: она проявила просто чудеса находчивости для обычного робота и умудрялась регулярно вовремя подать ему очередную дозу лекарства с пищей или питьём. Алексей смутно припоминал первый этап эксперимента, когда он, испытывая на собственной шкуре действие первых пилюль, практически в невменяемом состоянии вымещал всю свою злость на ней.

   По той же причине он не мог сейчас с точностью вспомнить дня, когда произошёл положительный перелом в необычном эксперименте. В первое время, когда Радость по заданному им графику с третьего на четвёртый день приводила его в чувство, он лихорадочно кидался к расчётам, от которых зависела его жизнь и психическое здоровье в первую очередь, так что не всегда даже успевал сделать соответствующую запись в календаре. Теперь по его примерным подсчётам выходило, что на испытание ушло не меньше двух месяцев, и положительные результаты оно дало уже на пятнадцатый– двадцатый день применения препарата.

  То, что он достиг стоящего результата вне стен лаборатории и в столь сжатые сроки – и не удивляло и не радовало учёного. Сильные эмоции, благодаря чудесному лекарству, слава богу, остались позади, и он вошёл уже в привычную для себя колею полной погружённости в работу.

   Препарат действовал прекрасно, превзойдя все его ожидания. Сегодня он по-настоящему мог гордиться собой, но и о Радости забывать не собирался. С божьей помощью они справились оба.

   Учёный понимал, что находится постоянно под воздействием собственного лекарства и несколько в более радужном свете, чем оно есть на самом деле, видит всё окружающее, но был уверен, что трезво мыслить препарат ему не мешает. Что плохого может быть в дружбе с роботом, если при этом присутствует чёткое понимание, что всё измениться, как только его найдут, и он перестанет принимать спасительные порошки.

   Алексей, прищурившись, посмотрел на Радость, как она входит, очень искусно и соблазнительно покачивая бёдрами, умудряясь при этом совершенно горизонтально держать полный поднос, и невольно сравнивал её с настоящей женой. Выбор, к сожалению, приходился не в пользу последней.

   Действительно, подумал он, разведусь. Если только она, каким-то чудом осталась жива, разведусь. Зачем ограничивать свою свободу, пусть и премиленьким, но весьма капризным живым существом.

   Какой же глупой ему казалась теперь вся эта суета вокруг свадьбы и этого дурацкого путешествия. Вообще, Алексей решил, что не готов пока для семейной жизни. Во всяком случае, не для такой, бурной и бестолковой. А вот Радость он, пожалуй, оставит себе. Привык, и потом, с ней неплохо можно развлечься, если, например, с работой не заладилось. Хандру, так сказать, снять без всяких волшебных порошков.

   Алексей захохотал от этой мысли вслух, обнимая за талию и привлекая к себе податливую биосиликоновую красотку.

   – А знаешь, Радость моя, я назову в честь тебя своё открытие! Таблетки радости, как, по-твоему, звучит?!