Текст книги "Книга Моих Снов"
Автор книги: Ирина Чай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
– Верно, – он немного замялся, но потом продолжил. – Слушай, хочешь. я тебя подкину? Ты в каком районе живешь?
– Нет, не надо. Я не из этого города, а остановилась совсем рядом. И мне пора, до первого сентября? Ладно?– я медленно отступала и уже хотела развернуться и уйти прочь, как он добавил:
– И, кстати, жаль, что раздеваться тебе не пришлось. Я шучу. Пока! – и с добродушной улыбкой он ушел в сторону толпы. Вот черт! А я думала, об этом все уже забыли.
Я зашла в номер и немного отдышалась. Только сейчас до меня начало доходить произошедшее. Дело было даже не в том, что я получила это место. У меня, наконец, появилась цель, смысл в жизни.
– Мама, ну нет. Ты что, плачешь? Перестань, пожалуйста. Я думала, ты будешь рада за меня. Но… Мама, поговорим об этом дома,– я вздохнула,– мне пора собираться. Люблю тебя!
Мама приняла новость о моем зачислении ужасно. Ее очень пугала мысль об одиночестве. Но, как бы я ее ни любила, я не могла оставаться всегда на одном месте, как кочка, и, как бы ни было тяжело, нам обеим перемены пойдут на пользу, нужно просто привыкнуть. До моего отъезда еще пять месяцев. Я надеюсь, этого хватит на осознание нам обеим.
Вокзал встретил меня жуткой толпой и шумом, люди сновали туда-сюда, к тому же я чувствовала себя ужасно: перед глазами была пелена, и голова кружилась. Температура никак не спадала, а из носа ручьем текли сопли. До поезда оставалось еще чуть больше часа. На территории вокзала находился аптечный киоск, где я купила препараты от простуды себе в дорогу и засела в буфете.
Пирожок с картошкой, от которого по салфетке расползлось жирное пятно, вызывал в моем желудке бурю отрицательных эмоций, отчего я выпила лишь пару таблеток от простуды, заливая их кофе. На перроне я промерзла и чувствовала себя кошмарно. Ледяной влажный мартовский ветер пробирал до костей, а поезд запаздывал. Наконец, из-за поворота показался зеленый состав, с шумом и грохотом поезд затормозил, и окоченелые люди, включая меня, кинулись к вагонам.
Затащив свои пожитки в купе, я с огорчением обнаружила двух пожилых попутчиц, которые ужинали и приветливо зазывали меня к себе.
– Добрый вечер! Приятного аппетита! Нет,есть я не хочу. Спасибо. Нет, всё хорошо. Чувствую себя нормально, просто устала. Я займу верхнюю полку, вы не против?– спросила я, хотя сама уже закидывала свои вещи наверх.
Мне хотелось только одного – закрыть глаза и уснуть. Стянув с себя пальто, я улеглась лицом к стенке и накрылась одеялом до самых ушей. В этот раз даже шум колес показался мне колыбельной, а монотонная беседа двух женщин и тепло, которое, наконец-то, разливалось по всему телу, меня победили, и я уснула.
Вы когда-нибудь осознавали себя во сне? Что мир без вас существует? Или, может быть, у каждого человека есть своя личная Вселенная, и, когда он засыпает, смоделированные модели людей стоят в отключке? Мне всегда было приятно думать, что вся эта Вселенная, которую ты ощущаешь, создана лишь для тебя и сделана под тебя одну.
Я открыла глаз,а и первым ощущением была смесь жуткой боли в горле и озноба. Часы показали шесть утра. В купе оказалось совершенно пусто, видно, мои попутчицы вышли на нужной им станции, так как других вещей, кроме моих, не было. Чудесно, мне не придется никому рассказывать, от чего у меня такой кошмарный вид и такой жуткий насморк.
Все три дня в поезде оказались страшным мучением. И я потеряла уже всякую надежду, что доберусь до дома живой.
Наконец, объявили мою станцию. Мама уже ждала меня на машине у вокзала.
– Анна!– мама крепко обняла меня, и я почувствовала, как соскучилась.– Анна, просто ужасный вид!
– Чувствую себя примерно так же!– в нос лепетала я.
– Бедняжка, – заботливо повторяла мама всю дорогу.
Добравшись до дома, я сразу забралась в ванну и лежала там, пока мои пальцы не превратились в изюм.
Когда я вышла, мама поджидала меня на кухне.
– Анна, я налила тебе чай и испекла твою любимую пиццу с грибами, -запах и, правда, стоял чудесный, но аппетита не было.
– Спасибо, – я взяла чашку и села напротив.
– Ты уже всё решила, ведь так? – прямо спросила она.
– Дай мне возможность хотя бы попробовать! Я буду приезжать домой на всё лето и на Новый год, а школа, знаешь, она такая необыкновенная.
– Я всё понимаю, – на пару минут наступила тишина, затем она продолжила.– Город огромный и, как мне кажется, недешевый.
– Ты об этом не переживай, мне дадут общежитие. Еще пять месяцев впереди, буду откладывать.
– И много ты отложишь? Тебе нужно будет покупать новые учебники и новую одежду!
– Мне и старая нравится, а учебники буду брать в их библиотеке, – отрезала я.– Так же мне положена стипендия.
Мама встала и вышла из комнаты, а я смотрела на пиццу, от которой начинало мутить.
Последняя неделя отпуска прошла в сепарации вещей. Решив, что в новую жизнь надо вступать с чистого листа, я нещадно избавлялась от своих старых пижам, спальных комплектов и нижнего белья. Все деньги, которые остались от поездки, я аккуратно сложила в шкатулку, хотя понимала, что накопить на целый учебный год мне не удастся. Но разве можно быть прагматичной именно сейчас?
Мама приняла новую тактику – не разговаривать обо всем этом. Инна пару раз звонила и рыдала в трубку: «Еще день такой нагрузки, и я напьюсь прямо на рабочем месте!».
– Без тебя тут скука смертная, день тянется, несмотря на то, что работы невпроворот! – жаловалась она.
Естественно о поездке она не знала, иначе слушать мне ее «охи» и причитания до сентября, а мне и без этого головных болей хватало, одна из которых это– диплом. Близился апрель, а сдача приходилась на июнь. Конечно, я могла бы ощетиниться и сказать маме, что этот диплом мне вовсе не нужен, но так жалко родительских и своих денег, вложенных в него. Ведь почти половину своего дохода я отправляла каждый месяц переводом за обучение, а в декабре, получив небольшую новогоднюю премии, я также, опустошив свои скромные запасы и еще одолжив немного у мамы, отдала все сразу за последний год.
Прозвенел будильник, и я встала. Первый рабочий день после выходных больше не казался мне таким ужасным. Простуда почти прошла, но нос по утрам был заложен. Мир встретил меня промерзлой землей и тусклым солнцем, еле-еле проглядывающим из-за горизонта.
–А, Анна! – Инна бросилась мне на шею. – Ты какая отдохнувшая, только глаза немного припухли!
–Да, я немного простыла! -промямлила я, включая компьютер.
До обеда я обрабатывала заказы, которые накопились за время моего отсутствия, что порядком меня достало, и я начала клевать носом.
– Больше не могу, пойду вниз чего-нибудь съем!
– Давай, я после тебя! -не отрываясь от компьютера, сказала Инна.
Пожевав пиццы, я снова упала в мир бумаг и не заметила, как наступил вечер.
– Кстати, Эн,– я подняла уставшие глаза на Инну. – Дэн женится!
– Что? – я неподдельно удивилась.
– От него телка залетела, решили оставить ребенка. Его папаша доволен, он давно хотел внука, а сынку уже двадцать шесть – пора бы. Решили закатить дорогущую вечеринку, – красочно рассказывала Инна. – Кстати, и ты идешь, так что жди приглашения!
– Я? Мы с ним виделись пару раз. И то неудачно, -заявила я и отвернулась.
– Ты – первая девушка, отказавшая ему. Он явно тебя не забудет и в знак примирения, думаю, пригласит, – протестовала Инна.
Месяцы понеслись, как сумасшедшие. У меня установилось железное расписание: работа-диплом – пять дней в неделю и диплом-диплом – на выходные. Все пятьдесят листов пришлось печатать и обрабатывать вручную. О том, чтобы купить диплом, не было и речи: во-первых, на это банально не было денег, а во-вторых, я всегда была хорошей девочкой. Даже, наверное, чересчур, и считала это выше своего достоинства, хотя сейчас мне очень хотелось наплевать на это своё качество.
Наступил июнь. Я представляла, как у моего замка изгородь покрывается густой листвой. В особенно жаркий июньский день после обеда Инна спросила:
– Ты идешь к Дэну на свадьбу? Она уже завтра!
–Как завтра? -немного потупившись, ответила я.
– Разве тебе не пришло приглашение? -обеспокоенно закричала Инна.
– Почему же, пришло,– мне, действительно, пришло приглашение на красивой пахучей бумаге. Принять его я не торопилась, так как считала свое присутствие нелепым, да и денег на подарок и наряд у меня не было. – Я сегодня вечером позвоню тебе, если надумаю.
Вечер выдался душным. На небе не было ни облачка, мухи летали туда-сюда, путаясь в волосах. Я решила пойти на свадьбу. Куплю что-нибудь символическое и недорогое. Надо расставить все точки надо «i» и пожелать ему счастья.
– Мама, я завтра иду на свадьбу, – объявила я, уплетая свой ужин. Мама мыла посуду, поэтому расслышала не сразу.
– Что? – она выключила воду.
– Меня пригласили на свадьбу, это знакомый Инны, мы вместе отмечали Новый год, а сейчас он, оказывается, женится, – тараторила я, упуская некоторые подробности.
– Случайно это не сын нашего мэра? -она подняла одну бровь, а я поперхнулась.
– Да, точно, а ты откуда знаешь?
– У нас на работе только и разговоров об этом. Сходи, а то плесенью скоро покроешься вместе со своим дипломом,– и она продолжила мыть посуду.
Я открыла шкаф. Печальное зрелище. Это платье я уже надевала на Новый год, да и теплое оно для июньского вылаза на природу. Есть серое платье, я купила его на распродаже, как и почти все свои вещи. Оно легкое и воздушное, но под него надо бесшовное белье, которого у меня нет, и по этой причине платье висит все еще с биркой второй год. О, есть белое платье в пол! Покупала на выпускной в школе. Кружева всегда в моде, главное, постирать и вывести это ужасное пятно от курицы, а вот и туфли к нему со стразами.
– Мама, я в магазин за подарком,– закричала я, сбегая с лестницы.
– Нашла, в чем пойдешь?
– Да, решила в выпускном платье!
– Давай я выведу это ужасное пятно от курицы,– сказала мама, вставая.
– Оно на моей кровати, -и я выбежала на улицу.
Солнце тянулось в сторону горизонта, я бежала в сторону магазинчика фотопечати, который находился неподалеку. Мимо меня шли влюбленные парочки, а я дышала своей свободой. Полной грудью.
Утро выдалось пасмурным, ни следа от вчерашнего солнца.
– Анна, ты готова? Инна подъехала, – кричала снизу мама.
– Да, – волосы я укладывала утюжком больше двух часов, и, наконец, они перестали торчать и оказались длиной почти до талии.
– Выглядишь на все сто, – восторгалась мама, – даже лучше, чем на выпускном.
– Ещё бы! В этот раз мне не делала прическу твоя знакомая!
– Да ладно! Тебе очень шли те косички, – смеялась мама.
– О да! Если бы я жила в диком племени туземцев и…
В дом ворвалась Инна.
– Доброе утро!– Инна стояла запыхавшаяся, в черном длинном платье. Широкое декольте невыгодно подчеркивало маленькую грудь. -Клево выглядишь, Эн! Но нам уже пора, вдруг торт съедят без нас? Я сегодня ничего не ела, берегу место в желудке!
Мы ехали, весело беседуя о том о сем. Ее парень как-то странно кивнул мне и больше не смотрел в мою сторону на протяжении всей поездки.
– Его отец откупил на время территорию аэродрома, – восторгалась Инна.
– Аэродрома? – переспросила я
– Ну да, они распишутся без лишних глаз, а мы уже будем ждать их там. Мне сказали, всё будет по высшему разряду. Накрыли огромные шатры, и торт будет в двадцать слоев, -охала Инна, не унимаясь.
– Ага, угу…Ничего себе… Да ты что? С ума сойти, – вставляла я временами.
– Не жалеешь, что упустила? -Инна ехидно смотрела на меня.
–Не хочу портить ему жизнь,– отшутилась я, стараясь не вспоминать новогоднюю ночь.
Мы выехали на трассу. Ветер дул мне в лицо из открытого окна, Инна, наконец, угомонилась.
А вдруг ничего не получится? Вдруг денег не будет хватать? Мама права, там всё очень дорого. Вдруг я останусь просто стесняшкой, которую никто и не заметит, и большее, что мне светит, это выступать на свадьбах или корпоративах. Мне так захотелось очутиться у себя в комнате, что-нибудь написать. Грустные мысли всегда навевают определенное настроение для творчества. Наверное, поэтому все истинные гении были депрессивными одинокими затворниками.
Наконец, мы свернули. На огромном поле издали были видны шатры.
– О, почти приехали!– Инна скакала на месте так сильно, что, казалось, машину носит туда-сюда.
Подъезжая ближе, мы увидели огромный ангар, как мне показалось, для вертолетов, который сейчас явно превратился в парковку для машин. Мы вышли, как вдруг к нам подбежал человек проводить нас на наши места.
Легкий ветер трепал мои волосы, и я вдохнула его полной грудью. Солнце пряталось за тучами, и я могла широко раскрыть глаза. Вокруг было бескрайнее поле, шатры были украшены банками, цветами, огнями и ленточками, которые развевались на ветру.
Мы сели за превосходно накрытый стол. Я радовалась природе, какому-то спокойствию, которое всегда ощущаешь, когда спадает жара; солнце прячется за тучами, и ветер становиться славным, тёплым, приятным и спокойным; на фоне тихо заиграл оркестр, и я заслушалась.
– Анна! – Инна стала трясти меня за плечо.
– Что?– нервно отозвалась я, опечалившись тем, что прервали прослушивание мною отрывка из «Лебединого озера».
– Посмотри вот туда! – сказала она, показывая пальцем направление. – Немало подарков.
Весь стол был завален красиво упакованными коробками, а особо огромные коробки стояли на полу.
– Давай тоже поставим наши?– предложила я. Пусть лучше развернут мой подарок, когда всё закончится. Сомневаюсь, что кто-то подарил дешевый набор посуды или простенький набор постельного белья.– Кстати, Инна, а что вы дарите?
– Деньги. Подписали, что эти деньги на первую игрушку для их чада, -оказывается, Инна дарит почти мою месячную заработную плату. У меня хватило денег только на две кружки в форме сердца и фотоальбом «С первых дней жизни».
– Я отнесу свой подарок к остальным! -положив свою зеленую коробочку, я быстро улизнула, как с места преступления.
Время перевалило далеко за полдень, когда я увидела вдалеке белый лимузин, едущий по дороге.
– Едут, едут! – восторженно закричали гости.
Все вышли из шатра и приготовились встречать молодоженов. По полю шли родители и новобрачные, платье и волосы невесты развевались на ветру, и Дэн показался мне счастливым.
Гостям раздали позолоченный рис из маленьких мешочков, и они принялись щедро осыпать супругов.
Все вернулись не свои места, а ведущий стал развлекать гостей, как обычно, конкурсами, песнями, вопросами. Инна пару раз приняла участие в конкурсе и даже поймала свадебный букет, отчего ее распирало от счастья и алкоголя. Облака улетучились, не пролив ни капли дождя, и солнце уже начинало садиться, играла тихая музыка, гости разбились по компаниям: кто-то пил, кто-то танцевал.
– Анна, – Дэн стоял, закатав рукава, с коктейлем в руках. – Не думал, если честно, что ты придешь.
Он изрядно выпил, и язык его временами не слушался.
–Да, я тоже, – наступило неловкое молчание.
Знаешь, -начала я, -мне очень хотелось тебя поздравить, забыть то, что произошло между нами. Тем более, согласись, это было странно, я не хочу, чтобы ты держал обиду на меня.
– Анна, просто скажи мне, почему?
– Что ты имеешь ввиду?
– Почему ты сказала мне «нет»?– его лицо выражало злость и сожаление.
– Зачем ты спрашиваешь меня об этом? – я встала со стула и на каблуках оказалась одного роста с ним.– У тебя сегодня свадьба, а ты говоришь об этом?
– Свадьба? Да плевал я на эту свадьбу! Я не могу забыть тебя, понимаешь? Со мной такое в первый раз, поэтому просто скажи, почему? Если хочешь, я отменю всё…
– Ты пьян,– он мне почему-то становился еще противнее, чем раньше. И зачем я вообще поехала на эту чертову свадьбу?– Прощай, Дэн. Желаю счастья вашей семье.
Я развернулась и пошла прочь, слыша вслед его голос, который довольно громко звал меня по имени. Надеюсь, этого никто не услышал. Инна танцевала медленный танец:
– Анна! Ты куда, такая уверенная? Давай с нами танцевать!
– Инна я вызову такси, мне надо домой. Мне кажется, я съела что-то не то. А, может, и выпила,– я скорчила рожицу.
– Ты что, с ума сошла? Время только половина девятого,– Инна заныла, как маленькая девочка, и затопала ножкой. Я испытующе посмотрела на нее, и она сдалась.
– Котик, отвезешь Анну домой? -Томас посмотрел на меня.
– Не надо, веселитесь… -начала протестовать я.
– Чтоб тебе еще попался какой-нибудь таксист-маньяк? Ни за что!
Томас, парень Инны, за все полгода, что я его знаю, не сказал мне ни слова, и путь к машине прошел в неловком молчании. Я забралась на заднее сидение и увидела Дэна, смотрящего на меня издалека. Я отвела от него взгляд, и мы поехали.
На небе уже загорались первые звезды. В воздухе стоял приятный запах лета, состоявший из цветов, легкого дыма и тёплого асфальта.
– Ты ему до сих пор сильно нравишься, – Томас прервал молчание, отчего я на секунду перепугалась.
– Кому? – хотя ответ был очевиден.
– Ты сама знаешь, он женился только потому, что отец приказал. Все говорил, что ненавидит тебя, но на него жалко было смотреть.
– Я не хочу отношений ни с ним, ни с кем-либо другим, -я замялась: вообще странно, что мы разговариваем. -В любом случае, должно случиться что-то. Должно промелькнуть что-то между людьми, понимаешь? Нельзя просто взять и начать встречаться, это всё ярлыки, это должно произойти само собой.
– Так только в книжках бывает, -Томас улыбался.
– Может, но я не согласна на другое.
Я заскочила домой и сняла туфли, которые мне немного натёрли.
– Ты чего так рано? – удивленно спросила мама, смотревшая телевизор.
– Хватит! Надо диплом писать, мама,– сказала я, как можно, серьезнее.
– Боже, не думала, что мама должна сказать такое дочери, но ты – зануда!
– Если что, я наверху!
Шпрот тихо спал на кровати. Я оглядела свою комнату: как же хорошо! Закат мягко ложился на стены, я видела, как мелкие пушинки тихо летают в воздухе, из открытого окна веяло вьюнами, которые доросли почти до моего окна. Как бы хорошо остаться здесь навсегда! Именно в этом мгновении – просто жить здесь всегда с этим закатом, тишиной и тихо сопящим котом.
Глава 5
Остаток лета оказался мимолетным. Диплом я защитила на «отлично». Во время вручения мама разрыдалась, вспоминая, как этого хотел отец. Инна так и жила в неведении, а я отчитывала дни до первого сентября. Когда наступила середина августа, больше откладывать не было смысла, и перед работой я поехала к своему руководителю в главный офис писать заявление на увольнение.
– Анна, Анна, жалко терять такие кадры! Может, тебя не устраивает оплата? Я могу пересмотреть твой оклад, – сказал Николай Николаевич, держа ручку над моим заявлением.
– Нет, дело в другом. Я уезжаю учиться!
– Ну что ж! Хорошее дело! Ладно! – и он черкнул своей красивой подписью.– Не буду тебя заставлять отрабатывать две недели, я ж не тиран какой-нибудь. Вижу, не терпится тебе, но неделю поработай, пока мы тебе замену найдем!
– Спасибо вам огромное!
Я не вышла на улицу, а вылетела на крыльях свободы.
– Что? Анна, ты что?
– Инна, я не хотела тебе раньше говорить, прости.
– Я, конечно, рада за тебя. Но тут без тебя с ума сойду и уже скучаю! Как же так? Тебе не страшно совсем одной ехать в такой огромный город? Там люди, знаешь, не такие, как у нас: все на моде помешаны и на себе! Кто же будет с тобой душевные разговоры вести? – хныкала Инна.
– У меня есть твой номер телефона на этот случай!
Страшно ли прощаться со старой привычной жизнью? Да, но, если всегда бежать от перемен, никогда ничего не будет нового. Самое ужасное, что может случиться с человеком, – это однообразие, которое ненавидят все, но боятся что-либо изменить. Ведь тут всё привычно и понятно, а там неизведанное – вот и живут так всю жизнь. Самое постоянное, что есть в нашей жизни, – это перемены, думала я, укладывая чемоданы.
Ничего лишнего я брать не стала: две толстовки, два комплекта спального белья, джинсы, обычные черные штаны, пару рубашек. Если я все равно приедуна Новый год, зачем брать с собой зимние вещи? Они же займут половину чемодана!
– Мама! -я бежала вниз со всех ног. – Мне дают общежитие, понимаешь? Сказали, я буду жить одна на двадцати пяти квадратах: своя маленькая кухня, комната, туалет и ванна. Совсем недавно там сделали ремонт. Смотри!
И я листала фотографии на телефоне.
– Совсем недурно, всё в таких светлых тонах!
– Ну, мама,– она выглядела подавленной, – неужели ты за меня не рада?
– Конечно, рада, но вот…
– Знаю, знаю! Когда у меня появятся свои дети, я тебя пойму!
Завалившись в постель, я думала о том, что завтра последний день на работе, и надо бы купить торт или пиццу, а, может, и то, и другое? Мне вдруг невольно вспомнились те студенты. Дыхание перехватило, и на мгновение защемило сердце. А еще тот парень! Таких черных глаз я еще в своей жизни не видела. Разве стоит вообще о нем думать? Я никогда не стану одной из них и сидеть с ними вот так запросто никогда не смогу. Есть тип людей, к которым я себя не относила: они всегда немного лучше во всем, на них всегда все смотрят и втайне завидуют, стоит просто смириться с этим.
– Ты такая счастливая!– сказала Инна, откусывая по чуть-чуть от куска горячей пиццы, – прямо светишься вся!
– Я уже и чемоданы сложила, -с гордостью провозгласила я.
– Когда уезжаешь?
– Через четыре дня, я уже билеты купила, маму только жалко, как она будет без меня?
– Анна, мама любит тебя и понимает, что у тебя своя жизнь!
–Эх, если бы отец был жив, я так скучаю…
Последние вещи были собраны и уложены. Свою многочисленную коллекцию книг я оставила. Взяла только две самые любимые, которые я перечитывала так много раз, что сбилась со счета: «Мосты округа Мэдисон» и «Портрет Дориана Грея». Шпротик сидел у окна и играл с солнечными зайчиками уходящего дня, я легла на кровать и стала наблюдать: вот жизнь у кошки, не нужно стремиться, бояться потерять, жалеть, ненавидеть, отчаиваться. Вдруг мое сердце так сжалось, реальность происходящего обрушилась, как снежный ком.
Уезжаю на целые полгода! По щекам побежали слезы, и я рыдала целый час, радуясь, что мама на работе.
Мы пили чай на кухне, часы показывали девять.
– Я рада, что ты у меня такая целеустремленная, ты такая же, как твой отец. Когда он начинал свой бизнес, никто в него не верил. Еще бы! Мы оба из простой семьи, родители наши были обычными рабочими. Он добился всего только своими руками, потому что работал на износ. Этот дом, машина – как много он нам оставил, и, если бы он был жив, то обязательно поддержал бы тебя сейчас, и тебе бы не пришлось думать о том, на какие деньги ты будешь жить. А я продала его фирму за бесценок от страха– по щекам у мамы катились слезы, мое сердце упало.
– Мама,– я вскочила и обняла ее,– перестань! Ну, хочешь – я не поеду? Хочешь – я останусь?
– Нет, – вдруг резко оборвала меня она. – Ты поедешь! Я не допущу, чтобы этот город загубил тебя. Потом, глядишь, устроишься в столице, и я к тебе перееду, – через слезы она улыбнулась. – Всё, хватит реветь! Мы с тобой сильные независимые женщины. У меня Шпротик есть, не заскучаем. Ещё я подумываю выращивать комнатные цветы, ты же знаешь, как я их люблю.
Это, действительно, так и было – у нас весь дом был уставлен цветами. И все они были зеленые, веселые, ухоженные, а летом весь дом был увит вьюнами от земли до самой крыши.
– Ты не против, что я пока займу твою комнату рассадой? Хочу попробовать разводить чайные розы и орхидеи!
– Ах, вот, значит, почему ты не против, что я уезжаю?– ехидно подметила я,– У вас со Шпротом уже планы на мою комнату?
Мы долго смеялись, разговаривали, шутили, как обычно бывает после чего-то печального. Когда всё высказано, на душе становится так легко, что потихоньку миришься со своей печалью и начинаешь принимать ее и воспринимать, как данное.
Мой поезд отъезжал от перрона в пять сорок утра, часы показывали два ночи. Я не спала. Луна была просто огромная, и комната освещалась ею. У меня было возбужденное состояние, как перед решающим броском. Я не могла больше лежать в кровати и встала, подойдя к окну, которое было распахнуто настежь. Летняя ночь была теплой, тихой, волнующей. Как прекрасно! Где-то вдали проезжали редкие машины, жужжали кузнечики, и нежно танцевал ветер. Такую ночь хочется запомнить навсегда, запомнить ее нежные запахи, звуки, запомнить себя в ней и те чувства, которые рождает такая ночь, ведь всё, что есть прекрасного в человеке, рождают именно такие ночи. В такие ночи я не верю, что может быть просто смерть, я верю во что-то большее. Я легла, когда уже рассвет начал освещать мое лицо, и, подремав около сорока минут, стала собираться.
Когда я спустилась вниз, мама жарила яичницу, разлив нам по стакану кофе.
– Мама, зачем ты так рано встала?
– Доброе утро! У меня сегодня выходной, хотела, чтоб мы вместе позавтракали, – мама была печальная, но старалась всеми силами это скрыть,– ты уже собралась?
– Да. Так жалко оставлять синтезатор, как же я без него? – я глубоко вздохнула. – И мои книги…
– Я буду за ним ухаживать, не волнуйся! Буду протирать пыль и играть те две песенки, которым ты меня научила. Помнишь?
Огонь так и прожигал мою грудь, когда вот-вот рыдания прорвутся наружу, я уже так скучала по маме, по дому, по коту, по своим вещам, но нашим утренним посиделкам.
– Не время реветь, давай ешь!– сказала мама, предугадывая мои чувства. – Ты, надеюсь, не передумала ехать?
– Нет, – сквозь слезы пробормотала я.
Подъехало такси. Я стояла одетая, груженая двумя массивными чемоданами.
– Ты и зимние вещи взяла? – удивилась мама.
–Да, зачем покупать, у меня эти вещи еще новые, – хотя моему пуховичку исполнилось уже добрых три сезона.
Я напоследок потрепала кота за ухом, отчего он благодарно замурлыкал. Мы крепко обнялись, и мама проводила меня до ворот.
– Я верю в тебя! Будь сильной и ничего не бойся, это тебе! – мама протянула серебряную цепочку с кулоном, где был изображен японский символ.– Этот символ означает «путь». Я хочу, чтобы он стал твоим талисманом. Никогда не забывай две самые главные дороги: дорогу своей жизни и дорогу домой.
Мы с мамой всегда держали эмоции при себе, поэтому такое откровение заставило давить в себе слезы.
– Мама, спасибо! Это так важно сейчас. Спасибо,– машина прогудела, я обернулась, водитель указывал на счетчик, тем самым давая понять, что «денежки капают».– Мне пора! Когда сяду в поезд, я обязательно позвоню тебе, пока.
В окно я видела маму, которая, немного покачиваясь, стояла у ворот, а возле ее ног сидел толстый усатый кот. Моя семья. Как же мне больно оставлять вас! Но это мой путь. Спасибо, мама!
Я стояла на перроне. Ранее утро уже таило в себе отголоски осени. Меня всю трясло от макушки до самых пяток, но я хранила внешнее спокойствие. Поезд подъехал, объявили, что остановка продлится двадцать минут. Я нашла свое купе, поблудив несколько минут туда-сюда. В купе находился молодой парень, лет двадцати пяти. Он занимал нижнюю полку.
– Привет,– весело произнес он, отрываясь от книги. Я не заметила, что он читал.
– Э-э, привет! Не против, если я займу верхнюю полку? – я была возбуждена, бессонная ночь дала о себе знать.
– Да без проблем! Меня Жека зовут!
– Анна!
–Приятно познакомиться, далеко едешь? -спросил он, пока я закидывала свои пожитки наверх.
– О да! Очень далеко! И, если повезет, надолго, -ответила я, впихивая свое тело на верхнюю полку.
– Ладно, вижу, бессонная ночь была. Не буду напрягать расспросами.
«Какой воспитанный!», – подумала я, и, что-то пробурчав в ответ, вырубилась, несмотря даже на ненавистный стук колес.
Я открыла глаза от приятного запаха кофе. В маленьком окошке мелькали непонятные пейзажи. Лил дождь. Через окно смотреть было то же самое, что и через переполненные слезами глаза, когда видишь просто размытые контуры. Часы показывали шесть вечера. Голова трещала, и сон в одежде не пошел на пользу: всё-таки джинсы не предназначены для того, чтобы в них спали.
– Ого, ты проснулась! Проспала почти двенадцать часов. Хочешь кофе? -он наливал кофе из термоса себе в стакан.
–Да,– мой голос был сиплым ото сна,– голова болит!
– Может, на погоду? Или от пересыпа!
–Думаю, и то, и другое, – я слезла вниз и села напротив.
– Есть стакан или мне налить в свой?
– Да, да, конечно, есть, -я чувствовала себя сонной мухой, и реальность как-то тянулась за сознанием: и этот дождь, стук колес, тусклый свет – все располагало, чтобы допустить сомнение в реальность происходящего. Я встала и начала рыться в сумке, не без труда вытащила свою белую большую кружку с кроликом, играющим на пианино. Подарок папы.
–Ух, ты, какая кружка! Ты музыкант?– увлеченно спросил парень.
– Да, можно и так сказать!
Он протянул мне полнехонькую кружку горячего сладкого кофе со сливками.
– М-м, как вкусно!– я стала потихоньку, наслаждаясь, потягивать кофе.
– Спасибо! Кофе – это единственное, что я делаю хорошо, -с улыбкой произнес он.
–Что-то я сомневаюсь, -так же с улыбкой ответила я.
– Почему же?
–Потому что, если человек что-то делает хорошо, значит, подходит к этому основательно, а, значит, и любые другие дела не сможет делать «тяп-ляп».
– Музыканты – разносторонние люди, вам виднее!
–Эй, это что за сарказм?– бывает такое ощущение, словно знаешь человека очень давно, и слова как будто сами рождают диалоги, ты не задумываешься о теме беседы, и это здорово.
– Куда направляешься? -спросила я после недолгого молчания.
– Домой. Я занимаюсь парашютным спортом, возвращаюсь с соревнований, а ты?
– Ничего себе, как интересно! А я вот боюсь высоты и спортом не занимаюсь. Еду учиться.
Собеседник был темноволосый, бородатый, с зелеными глазами и резкими чертами лица. Всё его лицо дарило спокойствие, и мне было уютно в нашем маленьком купе, дождь не прекращался ни на минуту.
– И ты там никого не знаешь? -удивился он.
– Нет.
– Не страшно тебе?
– Конечно, страшно.
– От одного до десяти?
– Девять.
– А почему не десять?
– Будет десять, когда я сойду с перрона.
– Ты смелая. Не каждый вот так возьмет, всё бросит и уедет.
– Ну, не считая мамы и кота, бросать мне было некого, друзей у меня нет.
– Странно.
–Почему?
– С тобой очень легко общаться.
– Это просто тебе со всеми легко общаться, включая меня.
Два дня пронеслись за болтовней, едой и сном.
– Ну, всё, мой выход, – Жека встал, схватил свои вещи. – Если что, звони, не стесняйся. Помогу, чем смогу.
– Я рада, что мы познакомились.
– Я тоже рад,– он подошел и по-братски обнял меня одной рукой. – У тебя всё получится, главное – ничего не бойся.
Часто люди приходят в нашу жизнь всего на мгновение, но оставляют неуловимый след на многие года. Приходит понимание некоторых вещей, или мы начинаем осознавать, что можно относиться проще к ситуациям. Сегодня я обрела некую уверенность. На несколько секунд мне вдруг показалось, что я смогу свернуть горы и перейти пешком океаны. Такое чувство обычно бывает от легкого опьянения, но пила я сегодня лишь кофе.
