Текст книги "Сокрытые в веках"

Автор книги: Ирина Лазарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 10

Наутро все встали рано и начали готовиться к отъезду. Просторную лодку дедушки Итоя тщательно осмотрели, во избежание скрытой течи, закрепили парус, оснастили канистрами с водой и горючим, снесли в нее корзины с провизией. Когда приготовления были закончены, Рене, Доменг и Метта попрощались с радушной матушкой Фели и прелестной Маринг. Дедушка Итой так и не вышел из своей комнаты.

– Должно быть, спит, – заключил Доменг. – Прямо скажем, перепил вчера дед. Ну да ладно. Поцелуйте его за нас. Лодку скоро вернем в целости и сохранности. Так ему и передайте.

Они пошли к лодке и с изумлением обнаружили, что в ней восседает дедушка Итой, при полной экипировке, с дорожной сумкой и – где уж он ее достал – в военной фуражке.

– Дед, ты куда это собрался? – спросил оторопевший Доменг.

– А вы куда, да еще в моей лодке? – с подозрением вопросил Итой.

– Да мы ее на время берем, ничего ей не сделается, – попробовал убедить упрямца Доменг.

– Мой корабль не отправится в плавание без своего капитана, – важно заявил дед, плотнее усаживаясь на корме. – Я еду с вами, и точка!

Доменг в растерянности повернулся к Метте.

– Ничего, Доменг, – примирительно сказала она, – может это и к лучшему – будет кому сменить тебя на вахте, – и весело подмигнула Итою.

– Вот видишь, – обрадовался старик, – у девочки-то ума побольше, чем у тебя.

Доменг только сокрушенно развел руками. Они еще не успели как следует занять свои места, как вдруг дедушка Итой закричал громовым голосом:

– Отдать концы!

От неожиданности пассажиры сели, и лодка отчалила. Только они вышли в открытое море, как дед решил, что настала пора для новой команды.

– Поднять парус! – выкрикнул Итой, молодо блестя глазами.

– Дед, ну что ты орешь? – возмутился Доменг. – Так кто-нибудь за борт может свалиться, доиграешься! И вообще, никакой это не корабль, а всего лишь маленькая скорлупка.

Дедушка Итой прямо-таки позеленел. Большего оскорбления ему нельзя было нанести.

– Скорлупка? – задохнулся он. Отдышавшись, потянулся к Рене: – Одолжи-ка мне свой ремень, сынок. Давно пора вздуть мальчишку. Совсем отбился от рук, – и погрозил внуку высохшим пальцем.

– Да что вы, в самом деле, – решила разрядить обстановку Метта. – Это, конечно, не корабль, но отличная большая лодка. На скорлупке мы не рискнули бы выйти в море.

– Вот, вот, – приободрился Итой, – светлая у тебя голова, дочка, – и сочувственно похлопав Доменга по плечу, произнес: – Ничего, внучек, может, твои дети в меня пойдут, ты-то у нас умом не больно вышел.

Доменг расхохотался и расцеловал деда. Настроение у всех поднялось, и мир был восстановлен.

Итак, маленькое суденышко с пятью пассажирами на борту вышло в открытое море Сулу и, распустив парус, двинулось к острову Калимантан, или Борнео, как до сих пор называют его во многих странах. Дедушка Итой, не пожелавший доверить руль Доменгу, сидел на корме с видом бывалого кормчего, обводя морские просторы орлиным взором.

Ургонд дремал на сухих досках под тентом. Рене с Меттой любовались морским пейзажем и проплывающими мимо небольшими островками, которые кудрявыми шапками возвышались над морем.

Острова эти имели плохую репутацию. Суда и лодки обходили их стороной – ходили слухи, что они служат пристанищем для пиратов, контрабандистов и повстанцев. Но никто из наших новоявленных мореплавателей об этом не знал.

Доменг, похожий на изящную бронзовую статуэтку, стоял под хлопающим тугим парусом, с восторгом созерцая струящиеся по ветру сверкающие волосы Метты. Иногда солнечный блик, отражаясь от золотой пряди, больно бил в глаза, и юноша невольно заслонялся рукой. В конце концов Рене рассмеялся и сказал Метте:

– Не лучше ли тебе надеть косынку, а то мы все ослепнем.

– Верно, – поддержал Итой с кормы, – мешаешь мне смотреть вперед по курсу!

Метта охотно последовала совету, лишив тем самым Доменга его главного развлечения.

Заложив руки за голову, он растянулся на носу лодки и стал следить за двумя птицами, парившими высоко в небе.

– Смотрите, орлы, – указал он вверх, – они уже давно кружат над нами.

Рене тотчас с интересом переключился на близкую себе тему.

– На то они и орлы, – с видом знатока изрек он. – Они могут парить так очень долго, без единого взмаха крыльев, опираясь на воздушные восходящие потоки. – Он пригляделся.

– Наверное, орлы-рыболовы. Здесь, в Юго-Восточной Азии, обитает белобрюхий орлан.

– Какие же они белобрюхие? – возразил Доменг. – Они кажутся оранжевыми. И хвосты у них какие-то длинные.

– Ну, отсюда мало что разглядишь, если только ты сам не орел, – съязвил Рене.

– Перестаньте спорить! – прервала их Метта. – Вы оба ошибаетесь. Это не орлы, а Биронд и Сетта, родители Ургонда. Единственно, в чем ты прав, Рене, так это в том, как они летают.

Мужчины ошалело уставились на Метту.

– Значит, мы плывем с эскортом из двух драконов над головой? – осведомился Рене.

– Да, и не только над головой! – отрезала Метта.

Оба разом повернулись к ней:

– Что ты этим хочешь сказать?

– Алнонд плывет за нами с самого начала. Неужели вы думаете, что нам позволят путешествовать без присмотра? – заявила Метта.

– Надеюсь, это все? – полюбопытствовал Рене. – Больше твоих родственников не предвидится?

Рене с Доменгом придвинулись к дедушке Итою и стали с опаской всматриваться в убегающую за кормой воду. На секунду им показалось, что вдалеке мелькнул устрашающий гребень и тут же пропал в синей глубине.

– Ты что-нибудь видел? – спросил Рене.

– Да, видел. А ты?

– Я тоже. Значит, мы оба видели.

– Знаешь, мне как-то не по себе, – сказал Доменг, – все-таки взрослый дракон – это совсем не Метта.

– И не Ургонд, – добавил Рене и посмотрел вверх.

Они притихли, в то время как дедушка Итой счастливо улыбался и распевал воинственную песню своих далеких предков.

К вечеру все устали и решили причалить к одному из маленьких островов, чтобы заночевать на нем. Метта беспокоилась за Ургонда.

– Наверное, ему жарко, – озабоченно говорила она, – он капризничает и ничего не ест.

Доменг, сменивший деда у руля, направил лодку к острову, и вскоре они приблизились к грубо сколоченному причалу. У мостков было привязано несколько лодок и два-три катера.

– Думаю, лучше нам здесь ни с кем не встречаться, – сказал Доменг. – Поищем уединенное место.

Они медленно поплыли вдоль берега. Лодок больше нигде не было, так что, обогнув скалистый мыс, они направили свое суденышко в небольшую лагуну, за которой высился лесистый берег.

– Бросай якорь! – скомандовал Итой.

– Где ты этого набрался, дед? – изумился Доменг.

– По телевизору, – ответствовал тот, – а что, разве что-то не так?

– Откуда мне знать, никогда не плавал на больших судах.

– Ну и что, – пожал плечами дед, – и я не плавал. – Вздернув острый подбородок, добавил: – Главное, что у меня душа морского волка.

Путники вышли на сушу и расположились здесь же, на траве, под деревьями.

– Пойду наберу хворосту, – сказал дедушка Итой, – надо развести костер.

– Зачем? Ночи ведь теплые, – удивилась Метта.

– Не люблю сидеть в темноте, а то может рыбки удастся наловить и испечь. Удочка у меня всегда с собой.

Итой скрылся в лесу. Доменг последовал за ним, прихватив свой нож-мачете. Метта и Рене снова сделали попытку накормить Ургонда, но тот отворачивался от всего, что ему предлагали. Вернулся Итой с огромной охапкой сухих веток и принялся складывать костер. Ургонд стоял рядом, внимательно за ним наблюдая, потом сам стал брать зубами веточки и подавать деду.

– Ишь ты, малец, – растрогался дед. – Вот так бы с самого начала, а то огнем в дедушку плеваться! А ведь верно, – вдруг вспомнил старик, – вот ты и запаливай, так быстрее будет.

– Смотри-ка, – удивился Рене, – я-то думал, что он все начисто позабыл.

В это время Ургонд дунул что было сил, и сложенные пирамидой ветки запылали все разом.

– Тьфу ты, прости, Господи, – перекрестился Итой, – ни дать ни взять – нечистая сила.

Ургонд смотрел снизу доверчивыми, невинными глазами.

– Ладно, постреленок, смотри, что я тебе из лесу принес, – смягчился дед и вынул из заплечной сумки большой, круглый, похожий на ежа зеленый плод. Резкий запах распространился по берегу.

– Рене зажал нос и закричал:

Итой, где ты его нашел?!

– Это дуриан, – довольный произведенным эффектом, объявил дед и направился к Рене и Метте, неся плод на вытянутых руках и отворачиваясь, – вы только попробуйте, вкуснотища!

Ургонд бежал рядом, не сводя глаз с пахучей диковинки. Из зарослей вышел Доменг и бросил на землю несколько кокосовых орехов. Ловко орудуя мачете, он заострил верхушки кокосов, срезал концы, вставил в отверстия тростниковые трубочки и подал своим спутникам. Ургонд не отходил от дуриана, крутился вокруг и пытался укусить.

Наконец вожделенный плод был разрублен, и его нежная, как крем, мякоть была съедена в мгновение ока. Большая часть досталась Ургонду, остальное поделили Метта, Доменг и Итой. Рене заявил, что его не заставят есть эту гадость даже под страхом смерти.

– Раз дуриан нравится нашему малышу, надо поискать еще, – решила Метта.

Доменг тотчас схватил корзину и отправился в лес за плодами. Дедушка Итой взял удочку и уселся на огромном валуне, торчащем из воды на мелководье. На западе тлел закат. Небо светилось густым медно-золотистым сиянием. Из потемневших зарослей струились вечерние лесные ароматы. Сверчки уже настраивали свои скрипки под звук прибоя. Море неутомимо катило к острову волну за волной. Они разбивались о песчаную косу, рассыпаясь алмазными брызгами, а ближе, в лагуне, было тихо и спокойно, в прозрачной воде ходила крупная рыба; дедушка Итой видел ее и ругал шепотом на чем свет стоит за то, что она не брала приманку. Ургонд сидел рядом на камне и завороженно следил за поплавком.

– Смотри, Рене, – сказала Метта, – как трогательно они смотрятся вместе – уже подружились.

– Это неудивительно, – откликнулся Рене, – стариков и детей всегда тянет друг к другу. Сколько сейчас Ургонду?

– Год и два месяца. Он даже младше, чем ваш годовалый ребенок.

– А сколько вы живете?

– Самые старые доживают до трехсот лет. Моему Алнонду уже двести три года.

– А правда ли, что вы можете определить, что скрыто под землей?

– Откуда ты знаешь об этом? – несказанно удивилась Метта.

– У китайцев есть такой миф: крылатый дракон помогает юноше Юю, основателю династии Ся, найти воду. Дракон тащит хвост по земле и показывает, где надо прорыть каналы. А еще считалось, что драконы знают, где спрятаны клады и сокровища.

– Ах, люди только о кладах и думают, – дернула плечиком Метта. – Конечно, мы можем показать, где проходит золотая жила или где в породе сокрыты алмазы. Легче всего найти воду.

Рене оживился и вытащил блокнот:

– Ну, ну, как вы это делаете, что чувствуете? Как отличаете золото от меди, например?

– Все имеет свой цвет и свой голос, – сказала Метта и замолчала.

Рене решил сменить тему:

– А где ты живешь, Метта? Откуда вы приплыли с отцом?

– Я не знаю, как вы называете страны и моря. Мы плыли с севера через пролив, потом вдоль островов.

– Подожди, – сказал Рене, разворачивая карту, – вот, лучше покажи.

Метта посмотрела и приложила длинный золотистый ноготь:

– Вот, здесь мы живем.

– Да это же Россия! – воскликнул Рене. – Я думал – вы из Китая. Хотя в России тоже был свой Змей Горыныч – трехглавый дракон.

– Какой еще трехглавый? – вскинулась Метта. – Разве у меня три головы?

– Бывало девять, а то и двенадцать, – подтрунивал Рене.

Метта вскочила, сжав кулачки:

– Двенадцать? Да у кого вы видели двенадцать голов?!

– Не горячись, Метта. – Рене решил, что уже довольно шуток – как бы снова не расстроилась. – Все это сказки, легенды, былины. Пойми, чем больше голов, тем доблестнее подвиг витязя. Одну голову любой может срубить.

– Пусть только попробуют, – с притворной угрозой сказала Метта и рассмеялась:

– Хотела бы я посмотреть на того, кто сунется к Алнонду.

Из лесной чащи неслышно вышел Доменг. Дедушка Итой на камне довольно крякнул, вытащив большую серебристую рыбу. Доменг присел рядом с костром, с интересом вслушиваясь в разговор.

– Хорошо, что ты не видела, какие фильмы снимают в Голливуде, – продолжал Рене и пояснил: – Это большая киноиндустрия в Америке. Драконы захватили планету и уничтожили почти всех людей и города.

Увидев в глазах Метты растерянность и почти страдание, он поспешил закончить:

– Впрочем, досталось не только драконам. Людей постоянно преследуют гигантские крокодилы, огромные пауки, кровожадные летучие мыши и даже муравьи.

– Что же это получается? – возмутилась Метта. – Люди истребляют животных, а себя же выставляют жертвой. Нельзя запугивать природой. Лучше бы вы внушали вашим детям, что беречь природу так же важно для здоровья, как мыть руки перед едой, тогда, возможно, у нас, драконов, работы сейчас было бы намного меньше.

Окрыленный тем, что Метта охотно поддерживает разговор, Рене решил выведать еще некоторые интересующие его сведения:

– Откуда берется ваше пламя, Метта, как вы его создаете?

– Ты же знаешь, мы обладаем мощной энергией. Это лишь одно из ее проявлений. Если хотите, я могу показать вам еще кое-что. Только держитесь подальше – это может быть опасно.

Молодые люди отошли на приличное расстояние и смотрели на Метту во все глаза.

Она встала и не двигалась, издали лукаво улыбаясь своим зрителям. Сначала ничего не происходило, потом вокруг ее тела засветилось призрачное голубоватое облачко.

Слышно было слабое потрескивание, затем один за другим в нем стали вспыхивать короткие разряды. Постепенно вспышки участились. Теперь казалось, что она стоит в обрамлении рассыпающихся звездами бенгальских огней, потом из голубеющего искрящегося ореола вырвались кривые молнии. Метты почти уже не было видно внутри этой грозовой тучи, лишь смутно угадывались очертания ее стройной фигуры. В разлившейся вечерней мгле она казалась ошеломленным мужчинам нереальной грезой из далекого будущего. Когда представление было окончено и зрители перевели дух, прагматичный Рене стряхнул с себя наваждение и авторитетно заявил:

– Ничего удивительного. Многие морские организмы обладают электрическими зарядами. Взять хотя бы ската.

– Тебя ничем не проймешь, – сказал восторженный Доменг. – Это волшебно и таинственно, и мы это видели!

Разговор прервал торжествующий дедушка Итой, предъявив восхищенной молодежи целую связку трепещущей рыбы. Все засуетились вокруг костра, усиленно превознося удачливого рыболова; тот даже покраснел от гордости и, подбоченясь, давал с важным видом кулинарные указания. Рыбу вычистили и испекли на горячих углях. Потом разложили остальную провизию на чистых салфетках и устроили настоящий пир; ели с огромным аппетитом, даже малыш Ургонд, принимавший самое деятельное участие в рыбной ловле, отважился съесть покрытый медной корочкой кусок рыбы.

Ночь незаметно окутала остров. Круглолицая луна неторопливо свершала свой путь сквозь изумрудные скопища светил Вселенной. Доменг и Метта, взявшись за руки, медленно шли вдоль берега под нависающими кронами деревьев, обратив к звездам светлые лица, и кружевная тень сонной листвы тихо скользила по их волосам. Доменг наивно решил воспользоваться темнотой как прикрытием и высказать Метте то, что мучило его последнее время.

– Что будет, когда все кончится? – вымолвил он, смущаясь и краснея. – Ты перевернула всю мою жизнь. Без тебя мне все покажется пустым и бессмысленным.

«Они оба стали мне дороги, как родные братья, – глядя на него украдкой, думала Метта, которая видела ночью, как днем, – но такого я совсем не хотела. Разве он забыл, кто я? Как видно, любовь не принимает доводов рассудка».

Вслух она сказала:

– Твоя жизнь всегда будет полна смысла. Пока есть такие, как ты и Рене, не все еще потеряно. Я рада, что узнала вас. А обо мне не печалься – я не могу стать человеком. У тебя будет подруга, такая же славная, как твоя сестренка Маринг.

Рене и Ургонд, пустившись наперегонки, нарушили их уединение, и скоро все четверо носились по темному берегу, оглашая молчаливый остров веселыми возгласами.

Глава 11

Ночью Метта внезапно проснулась, как от толчка. Казалось, кругом царил ничем не нарушаемый покой. Все ее спутники спали. Костер едва теплился, догорая. Лес жил своей обычной потаенной жизнью – кричали ночные птицы, шуршали жуки в упругой траве, медленные лори охотились в высоких ветвях, но Метта чувствовала незримую надвигающуюся угрозу. Ее приметы были ничтожны – случайный диссонанс, одна короткая фальшивая нота в стройной гармонии лесных звуков.

– Доменг, Рене, проснитесь, – тихо позвала Метта, трогая их за плечи. Оба сразу открыли глаза и сели, настороженно озираясь и прислушиваясь. Доменг сжимал мачете, Рене вытащил из рюкзака охотничий нож.

Внезапно непроницаемая стена стволов и ветвей разверзлась, и на прибрежную поляну высыпало с десяток вооруженных до зубов людей, в восточных одеждах и чалмах. Они окружили путешественников, наставив на них тусклые дула ружей и автоматов. Метта рванулась к Ургонду и крепко прижала его к себе.

– Не двигайся, Метта, – предостерег Доменг, – положи нож, Рене, – он подал пример, отбросив в сторону мачете.

Они медленно встали, подняв руки и заслоняя собой Метту. Разбуженный шумом, дедушка Итой хлопал спросонья глазами, недоуменно разглядывая стоящие по кругу сумрачные фигуры. Потом суетливо поднялся и, обходя всех по очереди, заглядывал каждому в глаза, приветливо улыбался и говорил:

– Прошу к нашему костру. Не угодно ли отведать свежей рыбки? А мы вот тут решили сделать привал, не знали, что это ваш остров. Но мы сейчас уйдем, немедленно уйдем. Прощения просим.

Выглядел он нелепо и комично, но никто не улыбнулся, ни один мускул не дрогнул на бесстрастных лицах, лишь глаза мрачно поблескивали из-под черных тюрбанов.

Рене оттащил старика к костру и обратился к одному из молчаливых воинов:

– Мы – путешественники. Я натуралист из Франции, член Национального географического общества. Вот мои документы. Мы транспортируем редкое животное на Борнео, в места его обитания. Если мы нарушили чьи-то права или вторглись на частную территорию, то готовы заплатить, после чего, надеюсь, вы нас отпустите.

Рене умолк. Нависла напряженная тишина. Затем один из незнакомцев вышел вперед, оглядел группу у костра и коротко приказал:

– Следуйте за нами.

– Пошли, – негромко сказала Метта, – не будем испытывать судьбу.

Они послушно собрали вещи и в окружении безмолвного конвоя вступили под своды плотного полога леса.

Шли они минут двадцать по неприметным тропам, среди сплетения лиан и высоких кустарников, огромных древовидных папорoтников и стройного бамбука, сквозь царственный делоникс и остролистный панданус, благоухающие в лунном свете. Неожиданно джунгли расступились, и отряд оказался на безлесом всхолмье, где поодаль друг от друга стояло несколько бамбуковых хижин, крытых соломой. Между ними разгуливали вооруженные люди. Без всяких объяснений арестованных затолкали в одну из хижин, связав им предварительно руки за спиной, заперли дверь и удалились, оставив охранника у входа.

Ургонд был привязан в углу веревкой за шею.

– Где же твой Алнонд? – недовольно спросил Рене. – Все время плыл за нами, а когда нужно, его нет.

– По ночам он общается с Великой Матерью и в это время ничего не слышит, – вступилась за отца Метта. – Кроме того, что ты предлагаешь, чтобы он пришел и спалил весь остров, вместе с нами в придачу? Я смогу связаться с ним через несколько часов, и поверь – его мудрый совет будет намного полезнее, чем применение силы.

Дверь отворилась, и вошел один из тюремщиков.

– Ты и ты, – сказал он, указывая на Метту и Рене, – идите за мной.

– Присмотри за Ургондом, – шепнула Метта Доменгу. – Не бойся, пока нас убивать не собираются. У них что-то другое на уме.

Они спустились с холма, потом снова поднялись по отлогому склону следующей возвышенности. Наконец их подвели к добротному дому, стоящему среди больших пальм. По дороге Метта обнадежила Рене:

– Если дело примет плохой оборот, я смогу за нас постоять. Пока же сохраняй спокойствие и ни с кем не спорь. Посмотрим, чего они от нас хотят.

Хмурый проводник сказал что-то стражу у двери, и пленных пропустили вовнутрь.

Они вошли в неожиданно богато убранную комнату, устланную коврами. Напротив, на низкой софе, среди расшитых золотом и серебром подушек, полулежал человек, одетый во все белое. Лицо его было закрыто покрывалом так, что были видны одни глаза, на руках он носил тонкие матерчатые перчатки, тоже белые. Человек курил кальян, опустив бледные веки. Он не повернул головы, когда ввели Метту и Рене. Они стояли и ждали окончания затянувшейся паузы. Наконец хозяин дома поднял голову и остановил на них мутный и холодный взгляд. Он кивнул охраннику, и пленникам развязали руки.

– Я вижу, вы европейцы, – заговорил он хриплым, переходящим в свист голосом, глядя на светловолосого Рене.

– Да, я француз, – ответил тот, – а это моя жена, и прошу отнестись к ней с уважением.

– Вот как, – вдруг заговорил по-французски его собеседник. – Как вас зовут, мадам? Где вы живете? Сколько вам лет? – забросал он Метту вопросами.

Она растерялась и беспомощно посмотрела на Рене. Вопросы она, конечно, поняла, но как ответить не знала. Скрипучий смех, сменившийся приступом кашля, прорезал наступившую тишину.

– Не пытайтесь меня обмануть, мсье, – снова перешел на английский человек в белом. – Прежде чем мы продолжим нашу беседу, хочу представиться. Здесь и повсюду меня называют Белым Шейхом. Вам это имя вряд ли что-нибудь скажет, но поверьте, очень многих оно приводит в трепет. А вас как прикажете величать? – насмешливо осведомился он.

– Меня зовут Рене Мартен, – ответил последний, все еще пытаясь спасти положение, – а это Метта. Она не француженка. Мы поженились совсем недавно, поэтому она еще не знает языка.

– Я вижу, что она слишком молода. Думаю, вы мне лжете, мсье Мартен, – не купился человек, назвавшийся Белым Шейхом. – Подойди ко мне, девочка, сядь рядом.

Метта исполнила его просьбу, или скорее – приказ, и присела на край софы.

– Какие красивые, какие удивительные волосы, – произнес хозяин, точно в раздумье. – Никогда не видел таких ярких красок. Как можно сотворить такое?

– Это мои натуральные цвета, – сообщила Метта, не знавшая, что такое ложь.

Белый Шейх недобро сощурился.

– Один лжет, другая считает, что со мной можно шутить, – сказал он с угрозой и схватил Метту за запястье крючковатой рукой в перчатке. Все его показное благодушие мигом слетело. На них глядели злые колючие глаза, голос стал еще более глухим и неприятным. – Зачем вы пожаловали на мой остров? Что вы здесь вынюхиваете? – прошипел он, обращаясь к Рене.

– Ничего мы не вынюхиваем, – обиделся тот. – Мы заехали на остров случайно, по пути на Борнео. У нас очень важное дело. По какому праву вы нас задерживаете? Хотя, догадываюсь: вы – террористы. Будете нами шантажировать французское правительство?

Белый Шейх передернулся.

– Нет, мсье Мартен, – ядовито процедил он, – мы не террористы. Я осуждаю террор. Настоящий мужчина не мстит женщинам и детям. Это делают только грязные шакалы, позорящие доброе имя мусульманина.

– Как специалист, могу вас заверить, что шакалы такого не делают, – дал справку Рене, – на это способны только люди.

– Не называйте людьми нелюдей, – гневливо отозвался Шейх. – Мы сражаемся с врагом лицом к лицу, но, – он хитро усмехнулся, – для разнообразия было бы неплохо пристрелить одного болтливого француза.

Охранник за спиной у Рене угрожающе придвинулся, и тот решил благоразумно смолчать.

– Та-ак, – с издевкой протянул Белый Шейх и повернулся к Метте, по-прежнему больно сжимая ей руку, – твой дружок решил играть в молчанку. Может, ты мне что-нибудь скажешь?

И тут он увидел ее глаза. Из их бездонной глубины лился мягкий золотой свет. Он проникал в душу, заполнял ее до краев и согревал измученное сердце.

– Ты болен, – сказала Метта, – ты думаешь о смерти, и еще … – она умолкла, вглядываясь во что-то, доступное лишь ее внутреннему взору, – я вижу горячие пески, море желтого песка; в нем волны-холмы. Они протяжно поют; раскаленный песок стекает с их вершин и змеится по бескрайнему светлому простору…

– Светлому простору… – как эхо повторил Белый Шейх. – Это пустыня и барханы. Там моя родина.

Глаза его не видели Метты, он был далеко, там, куда стремилась его душа, куда все время возвращались мысли, где жаждал он очутиться хотя б на миг, чтобы вобрать всей грудью обжигающий воздух, как глоток воды, а уж тогда можно было и умереть, да только он давно запретил себе появляться в родных краях и вот теперь погибал здесь, на чужбине, среди прекрасных, не радующих глаз морских просторов, среди нежеланной роскоши цветущих джунглей, мстя самому себе за свое несчастье.

– Я вижу женщину и детей, у тебя есть братья и сестры, – продолжала Метта.

– Ты любишь их и мечтаешь увидеть, но ты не хочешь показывать им свое лицо. На нем пятна и струпья, и ты не спишь, ты никогда не спишь и призываешь смерть как спасение.

– Кто ты? – вернувшись из забытья, спросил Белый Шейх. Он приподнялся на подушках, глядя на Метту просветлевшими глазами.

– Считай, что я врач, и я могу тебя вылечить. Тогда ты сможешь вернуться к жене и детям, к своим родным.

– Никто не в силах меня вылечить, – угрюмо усмехнулся Шейх, – уже слишком поздно. Смотри, – он сдернул покрывало со страшного лица. – Что, все еще хочешь меня лечить?

– Хочу и смогу, – уверенно сказала она, – разве ты не видишь – я умею многое.

Кто-нибудь до меня мог читать твои мысли?

Шейх стал серьезен, но в его взгляде сквозило мучительное сомнение.

– Я знаю, – настаивала девушка, – ты боишься напрасной надежды, но прошу, верь мне – все будет хорошо. Прикажи своим людям утром пойти со мной в лес. Мне надо набрать разных трав. И еще, пока я буду тебя лечить, вели освободить моих спутников и создать им самые лучшие условия.

– Да будет так, – сказал Шейх. Голос его снова стал суров. – Им обеспечат хороший уход, и если ты действительно сможешь меня вылечить, то я отпущу вас всех с почестями. Но учти, если ты решила схитрить и таким способом меня обмануть, у тебя ничего не выйдет. Вам все равно отсюда не уйти без моего разрешения.

Он хлопнул в ладоши; вошли охранники и увели недавних заключенных.