Текст книги "Я чувствую тебя"
Автор книги: Ирэне Као
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Моя рука скользит по его ягодицам, и инстинктивно я прижимаюсь к нему. Леонардо хочет меня, я чувствую это. Я оглушена, возбуждена и осознаю его настойчивую потребность во мне. Мои пальцы зарываются в его волосы и тянут с силой, стремясь прижать к себе еще крепче.
– Ну почему мне всегда тебя не хватает? – выдыхаю ему в лицо.
Я знаю, что для него все обстоит так же и повторяю ему это взглядом. Кровь обжигает мне вены. Расстегиваю ширинку брюк и ищу его горящий, твердый член. Я вижу, как он откидывает голову назад, упираясь руками в стену за моей спиной. И тогда я медленно скольжу спиной по плитке до тех пор, пока не оказываюсь на корточках перед ним и слегка касаюсь его языком. Потом обхватываю его губами, ощущая этот вкус, смешанный с солью. Слышу, как Леонардо стонет от удовольствия, провожу рукой по его ногам и сжимаю ягодицы, медленно посасывая. Мне нравится, что это вызывает у него дрожь на коже. Он гладит меня по волосам, потом тянет, почти доставляя мне боль, притягивает к себе – жаждет, чтобы я доставила ему удовольствие, но, когда Леонардо уже практически на вершине, он нежно отстраняет меня и целует. Целует, вкушая свое желание, свой вкус, по-прежнему держа меня за волосы, потом отодвигает меня немного, чтобы взглянуть мне в глаза. И полуугрожающе-полупокорно произносит:
– Ты сведешь меня с ума.
Потом встряхивает меня и вонзает зубы в шею.
– Нет… пожалуйста! – умоляю в момент отрезвев от страсти. – Не оставляй мне следов!
Он берет меня за руку и вталкивает под душ, где вода продолжает течь. Прижимая меня лицом к стене, охваченный почти животным пылом, берет меня за бедра, заставляя выгнуть спину. Без предупреждения входит в меня, грубо, брутально и ужасно возбуждающе. Он движется внутри меня, задыхаясь, его бедра рядом с моими, грудь поверх моей спины. Вода продолжает орошать нас, но ей не удается затушить горящий внутри нас огонь.
Его пальцы ищут мой рот, который открывается покорно, играют с моим языком, заставляют меня издавать неведомые мне ранее звуки.
– Ну же, Элена! – рычит мне в ухо. – Я хочу слышать, как ты кричишь!
И как инструмент, послушный его касаниям, все мое тело производит оглушающий оргазм, который наполняет мне душу и вырывается из горла хриплым, глубоким криком.
Леонардо, я с ума схожу по тебе.
* * *
В тот самый момент, когда мы одеваемся, я получаю эсэмэс. Мой телефон, забытый на краю раковины, загорается зеленым. Представляю, кто это может быть в такой час, и в глубине души надеюсь ошибиться. Но, к сожалению, я права.
Биби, как ты?
Ужин дома или ужин в ресторане?
Целую
Чувствую боль в груди. Я просто сволочь, изменщица. Подтягиваю бретельку лифчика и стараюсь заглушить свою внутреннюю борьбу, но моментально проигрываю, поскольку Леонардо сразу же замечает.
– Это твой парень? – спрашивает как ни в чем не бывало.
– Да, – отвечаю и одновременно пишу Филиппо, что сегодня вечером предпочитаю ужинать дома.
Он ничего не говорит, целует меня в лоб и выходит из ванной, чтобы закончить одеваться в комнате.
Взмахнув волосами, закрываю дверь и смотрю на себя в зеркало: я выгляжу как обычно, клейма позора не видно. Но я уже чувствую на плечах тяжесть этого дня, проведенного втайне.
«Я действительно люблю Филиппо?» – спрашиваю себя. Да, черт возьми, я люблю его, уверена в этом. Ну почему тогда я так хочу Леонардо?
Я где-то читала, что очень часто мы не хотим тех, кого любим и кого уважаем. Не хотим тех, кто похож на нас. Может быть, это и правда, но сейчас неподходящий момент, чтобы думать об этом. Мне нужно возвращаться домой.
Я иду к Леонардо в его просторную, светлую комнату, и он провожает меня до двери. Он уже переоделся и пахнет гелем для душа. Гладит меня по подбородку, прислоняется к косяку двери и смотрит так, будто не хочет, чтоб я уходила.
– Когда мы снова увидимся? – спрашивает.
– Не знаю… – говорю, опуская глаза, запихивая телефон в сумку.
Он опять приподнимает мне голову и ищет мой взгляд.
– Эй… ты сказала, что не жалеешь о том, что было между нами. Не начинай сейчас, ок?
– Ок, – вздыхаю, не совсем уверенная. Прощаюсь с ним легким поцелуем, потом сбегаю по лестнице и окунаюсь в оживленное движение на набережной Тибра.
Идя к остановке автобуса, я вдруг подспудно понимаю, что о чем-то, рано или поздно, мне все же придется пожалеть. Хотя и не знаю пока, о чем.
Глава 5
Воскресным, почти летним вечером воздух уже теплый, небо еще светлое и чувство счастливой апатии читается на лицах прохожих. Рука Филиппо легко скользит по моему платью, опускаясь на бедро, пока мы направляемся к выходу из кинотеатра. В Треви показывали «Любовь моя, помоги мне» – фильм из цикла, посвященного Альберто Сорди [52]52
Aльберто Сорди (итал. Аlberto Sordi) – знаменитый итальянский актер, блиставший в классических итальянских комедиях о «римской» жизни.
[Закрыть]. Я не ожидала, что зал будет полон зрителей, и сразу же вспомнились университетские кинофорумы, где на показах мы были зачастую втроем или вчетвером, включая меня и Филиппо.
– Было здорово увидеть его снова, – замечает Филиппо с удовлетворенной улыбкой. – Очень странный и особенный фильм.
– Да уж, это не классическая итальянская комедия. – Я поднимаю взгляд, ища нужные слова. – Он оставляет горькое ощущение, – добавляю, морща нос.
– В некоторых сценах не знаешь, плакать или смеяться. И потом, Витти [53]53
Моника Витти (итал. Monica Vitti) – великолепная актриса итальянского кинематографа, одна из основных актрис «итальянской комедии».
[Закрыть] просто фантастична!
– Да.
Киваю головой, чтобы показать Филиппо, что мы думаем об одном и том же, но на самом деле это не так. Водоворот чувств бурлит внутри меня. Я стараюсь скрыть это от его глаз, но не уверена, получается ли у меня, судя по горящим огнем щекам.
Это случилось в тот момент, когда мы были в зале. Я была спокойна и безмятежна и наслаждалась фильмом, прижавшись к моему жениху, голова к голове, рука в руке. Казалось, что все прекрасно. До той самойсцены. Машина, съехавшая с дороги вдоль набережной, жена, которая признается мужу в любви к другому… Яростная ссора, он гонится за ней и заставляет ее передумать, награждая пощечинами. Эта сцена всегда вызывала у меня улыбку, но не сегодня вечером. Моя рука порывисто выскальзывает из руки Филиппо, и я уношусь мыслями на неделю назад. Я была там, в том же месте, эти пейзажи уже пробегали перед моими глазами. Узнаю его: это пляж Сабаудии. Я была там с Леонардо, я тоже была лгуньей и изменщицей. И это не кино, а реальность.
Я не слышала его с того дня. Он не появляется уже неделю, и я постаралась выбросить из головы воспоминания о нем. На самом деле это не сработало, и все вокруг вызывает мысли о нем.
Мы с Филиппо медленно идем по улицам центра Рима и доходим до фонтана Треви, уже подсвеченного. Мой телефон вибрирует, я беру его в руку и вижу, что у меня новое сообщение на автоответчике. Уверенная, что это Гайя, нажимаю ОК и понимаю через секунду, со страхом и возбуждением, что сообщение от Леонардо. Не знаю, быть ли мне счастливой или отчаяться, возможно, и то и другое. Возвращается, пропадает, потом снова возвращается. Почему он не оставит меня в покое? Все так сложно!
Взволнованная, бросаю взгляд на Филиппо, который выглядит рассеянным. Я могла бы выслушать все сообщение, и он бы даже не заметил. Часть меня умирает от желания послушать. Но я останавливаю автоответчик сразу после многообещающей фразы: «Элена, это Леонардо». Хватит. Не позволю ему сказать ничего более в присутствии Филиппо. Рядом с Филиппо.
– Кому ты звонишь? – спрашивает он, замечая, что я прислонилась ухом к телефону.
– Сообщение пришло на автоответчик, – говорю самым беспечным тоном.
– От кого? – спрашивает он с любопытством.
От кого?В голове будто мясорубка…
– От Паолы, – отвечаю, собравшись.
– Она тебе даже в воскресенье надоедает? – Филиппо вытаращивает глаза, в отчаянии от услышанного имени навязчивой коллеги.
– Она попросила меня прийти пораньше завтра утром.
– Какой кошмар!
– Да уж…
* * *
После небольшой прогулки мы останавливаемся на аперитив в «Салотто 42», заведении на Пьяцца ди Пьетра. Это место восхитительно, особенно вечером, а колонны Театра Адриано [54]54
Театр Адриано (итал. Teatro Adriano) – театр в Риме, в настоящее время используемый как кинотеатр.
[Закрыть] создают неординарный сценический эффект. Я уже начинаю чувствовать себя лучше. Тревожность испаряется, покраснение на лице проходит.
Мы с Филиппо устраиваемся поудобнее на винтажном диване в стиле пятидесятых, среди воспоминаний, журналов по дизайну и фотографий, книг и виниловых пластинок. Я не должна думать о Леонардо, пора прекратить спрашивать саму себя, что он хотел сказать мне в том сообщении, и посвятить внимание Филиппо. Я должна жить настоящим, здесь и сейчас – быть с ним.
Это восхитительное место имеет особенное значение для нас: мы поужинали здесь в тот вечер, когда занялись любовью впервые после моего сумасбродного прибытия в Рим. Нынешним вечером здесь все еще красивее в сопровождении прекрасной джазовой музыки, и внезапно я понимаю, что мы сидим за тем же столиком. Поднимаю брови и говорю:
– Совпадение?
– Кто знает, – Филиппо радостно улыбается и пожимает плечами. Несколько минут спустя, когда наш аперитив и вкусности в стиле фьюжен уже поданы, он спрашивает меня о работе: – Ну что, когда ты планируешь закончить?
– Ты имеешь в виду всю капеллу или только фреску, которую я реставрирую?
– Все.
Я сама много раз задавала себе тот же вопрос в последние дни.
– Думаю, к концу лета, но твердо не уверена.
Официант останавливается у нашего столика, предлагая закуски raw food [55]55
Raw food (англ.) – сырая пища.
[Закрыть]. Филиппо указывает на пустую тарелку из-под суши, как бы спрашивая, не хочу ли я еще. Киваю в ответ (мне очень нравится естественность нашего безмолвного общения), позволяя ему сделать заказ.
Пока мы ждем новое блюдо «Калифорния Маки», Филиппо выпрямляется на стуле, у него неожиданно серьезное выражение лица.
– Вообще-то, – начинает, – я хотел поговорить с тобой об одном деле.
На мгновение мною овладевает паника. Начинаю думать, что он видел, как рассекаю по Риму на «Дукати», или каким-то другим образом узнал о Леонардо. Но потом он добавляет:
– У меня важные новости.
– То есть? – спрашиваю настороженно.
Филиппо мнет салфетку и вздыхает в неуверенности: если бы он был девушкой, а я парнем, у меня не было бы сомнений в объявлении, которое он собирается сделать: «Я беременна. У нас будет ребенок». Он кажется серьезным и возбужденным. В конце концов произносит с гордостью:
– Ровно через месяц моя работа с Ренцо Пьяно [56]56
Ренцо Пьяно (итал. Renzo Piano) – итальянский архитектор, родоначальник стиля хай-тек.
[Закрыть] завершится. Это уже решено.
Я смотрю в ожидании продолжения: пока ничего нового – я знала, что рано или поздно это сотрудничество закончится. Так что должно быть что-то еще.
– Ну и?.. – подбадриваю его.
Он на мгновение оглядывается по сторонам, потом отпивает глубокий глоток. Высушивает губы и заявляет:
– Ну, мне хотелось бы продолжать работать архитектором… но в своей среде. Я хочу открыть собственную студию…
Догадываюсь, что он собирается сказать, но все же жду, чтобы он договорил.
– …в Венеции, – заявляет под конец.
Отпиваю глоток мартини, и сердце бьется под влиянием тысячи различных эмоций. Молчу секунду, потом спрашиваю:
– То есть Рим тебе уже надоел?
– Не знаю, – вздыхает, – по-моему, здесь все намного сложнее, особенно в моей отрасли. В Венеции у меня еще остались полезные контакты…
Он нервно почесывает голову. Потом смотрит на меня и продолжает:
– Ну, а ты что скажешь? Что ты об этом думаешь?
Да уж, что я об этом думаю? Я знаю, к чему он ведет. Хотя всеми фибрами души надеюсь, что он не нацелен на это именно сейчас.
– О том, чтобы ты открыл собственную студию? – я пытаюсь оттянуть время. На самом деле понимаю, что Филиппо спрашивает меня о чем-то намного более важном.
– Нет, о Венеции, – отвечает, пригвождая меня взглядом. – О том, чтобы переехать вместе жить в Венецию. В конце концов, это наш город…
Ну вот, теперь мне не отвертеться.
Естественно, мы с Филиппо обсуждали это и прежде, но сейчас все иначе. На сей раз это насущное событие, которое произойдет в ближайшем будущем.
– Мы можем разделить арендную плату за мою квартиру, – говорю и опускаю взгляд, пытаясь урвать минуту для размышления. – Она не очень большая, но мы приспособимся.
– Биби, я хотел бы дать тебе больше.
Я смотрю прямо в его ярко-зеленые глаза. Прежде чем переехать в Рим, Филиппо жил с родителями. Не столько ради удобства, сколько потому, что он был все время в отъезде по учебе или по работе и поэтому ему просто не нужно было ничего уединенного.
Качаю головой, как бы спрашивая: «В каком смысле больше?»
И тут Филиппо начинает сбивчивую речь, которая, похоже, бьет прямо из его сердца. Видно, что ему сложно подбирать слова. Что для него важен прежде всего смысл.
– Я знаю, что ты переехала в Рим из-за меня. И теперь я прошу тебя переехать заново. Не то чтобы я ненавидел Рим и умирал от желания уехать отсюда – нет. Но после недавней поездки в Венецию… Я увидел несколько домов… Как только я подумаю о том, что жил в изгнании последние десять лет, что мои родители стареют, и все остальное… Не знаю, теперь я действительно чувствую себя готовым к переменам. Для более спокойной жизни. Или хотя бы для другой жизни.
Я киваю, пока он формулирует свою речь. Ничего из того, что говорит Филиппо, не является для меня сюрпризом. Да, мы уже обсуждали это, но сейчас я ошеломлена при мысли о том, что придется покинуть Рим в такой спешке. В моей голове мелькают места, которые нужно посетить, и дела, которые необходимо еще сделать в этом городе, а также становится все более ясной одна настойчивая мысль: Леонардо.
– Ты ничего не скажешь? Мне удалось оставить тебя без слов? – поддевает меня Филиппо, грызя ногти. С ним такое бывает только в нетерпении или когда что-то действительно его волнует. Я понимаю, что он предлагает мне пожениться, но в каком-то смысле это еще большая перемена. Вернуться в Венецию вместе. Навсегда.
Я беру его руку в свои. Мне бы очень хотелось обрадовать его, но вместе с тем сейчас хочется быть до конца искренней с ним и самой собой.
– Думаю, это было бы просто здорово, – объявляю, стараясь выглядеть более уверенной, чем на самом деле.
Потом я хотела бы продолжить и сказать, что, может быть, еще слишком рано, что нужно хорошо все обдумать и нет смысла спешить. Но Филиппо улавливает мою неуверенность и говорит:
– Я тебя понимаю. И поверь мне, я не хочу поставить тебя в тяжелое положение. Но… хотел показать тебе это… – Он высвобождается из моих рук и ищет что-то в кармане спортивного пиджака, выуживая сложенный листок: – …Вот это!
Открываю его: это фотография потрясающей, заново отремонтированной квартиры с видом на Гранд-канал.
– Тебе нравится? – спрашивает с особым блеском в глазах. Этот блеск выдает, какого ответа он ждет.
– Конечно… потрясающе, – отвечаю, пробегая глазами описание под фотографией: три спальни, два туалета, большой открытый балкон, крытая галерея, частная парковка для яхты. Как мне может не нравиться? Я поднимаю глаза от листка и восклицаю:
– Это действительно потрясающе, Фил. Я без слов! – Вздыхаю и сглатываю. – Но еще рано об этом думать, тебе не кажется?
Ну вот, я наконец-то сказала это.
– Конечно, пока что это только идея, – спешит сказать он. – Ее отреставрировал один мой знакомый, и я хотел тебе показать, прежде чем кто-то другой украдет это у нас из-под носа.
Заново смотрю на фото, на сей раз и на цену, выбитую мелкими цифрами под фотографией.
– Ну, она не такая уж и дешевая… – бормочу.
Филиппо кивает, пряча улыбку.
– Мы можем ее себе позволить?
Он опускает взгляд и качает головой. Потом смотрит на меня и говорит с серьезным видом:
– Вероятно. Пока помечтаем. Потом, кто знает…
Через мгновение, к счастью, напряжение между нами исчезает, и атмосфера снова становится легкой. Мы смеемся больше обычного, обмениваясь шуточками и фантазируя о выходных, ожидающих нас в Тоскане, но я все же не могу освободиться от тяжести этого разговора, повисшего в воздухе. И как назло, мысль о Леонардо возвращается еще настойчивей. Я чувствую его реально присутствующим, будто он явился и сел между мной и Филиппо и все это время слушал разговор о нашем будущем.
* * *
Мы готовимся лечь в постель. Филиппо в ванной. Я всегда позволяю ему пойти первым, потому что он быстро управляется. Ведь ему (счастливец!) не надо размазывать тонизирующий крем на ягодицах и бедрах. Я снова начала использовать его несколько дней назад, если быть точной, то с той незапланированной поездки на море.
Мой айфон на тумбочке, невинный и молчаливый, вне подозрений. А на самом деле внутри у него готовая взорваться бомба: сообщение Леонардо, которое я еще не прослушала. Я смотрю на него, как на опасного хищника, потом протягиваю руку и беру его. Если я сейчас не прослушаю сообщение, то, пожалуй, не смогу заснуть всю ночь. В общем, покоя мне не будет.
Поэтому решаю сделать это, но не при Филиппо, а в ванной, после бесполезных ритуалов красоты. Еще несколько секунд, и он закончит чистить зубы, потом наступит моя очередь.
Закрываю дверь на ключ и включаю воду на полную мощность. Понимаю, что это все ненужные предосторожности, и, если бы я была хоть немного в себе, посмеялась бы над собой, но сейчас мне не до смеха.
Стараюсь изо всех сил не смотреть на себя в зеркало, когда беру телефон и прижимаю его к уху, чтобы прослушать автоответчик.
«Элена, это Леонардо. Я сейчас возвращаюсь из Сицилии. Завтра после обеда постарайся освободиться от работы. Я хочу отвезти тебя в одно место. Не ищи отговорок, я их не приму».
Боже! Даже простое десятисекундное сообщение на автоответчике заставляет меня снова пылать. С одной стороны, мне любопытно: куда он собрался меня отвезти? С другой стороны, чувствую себя запутавшейся и раздражаюсь. Смотрю в пустоту какое-то время, стоя перед раковиной, потом заново прослушиваю сообщение, чтобы увериться, что все услышала. И удаляю его, бормоча «можешь забыть об этом» – скорее чтобы убедить саму себя.
В неистовстве, чищу зубы, потом протираю лицо молочком и покрываю тонизирующим кремом критические места. Выйдя из ванной, мгновение (которое кажется мне очень долгим) наблюдаю из коридора за Филиппо. Он просматривает что-то на планшете, наверно, один из своих дизайнерских журналов. Открываю рот, закрываю, снова открываю. Хочу что-то сказать, но вместо этого в тишине снова скрываюсь в ванной.
– Биби, ты идешь спать? – слышу, как он зовет меня из другой комнаты.
– Уже иду, – отвечаю как можно более нежным тоном.
Я решила, что должна ответить на сообщение Леонардо. Игнорирование может показаться ему стратегией. Но нет: то, что я собираюсь сделать, это четкий и ясный отказ, окончательный. Я сообщу ему кратким эсэмэс, что он может прекратить искать меня, поскольку, как он знает, я счастливо обручена.
Я пытаюсь найти ту решимость, которая нужна, чтобы проглотить полезное, но очень горькое лекарство. Мне не просто оставаться уверенной в этом решении, которое продолжает уплывать от меня, ускользать, как угорь.
Потом вздыхаю и начинаю быстро писать. Нажимаю кнопку ОТПРАВИТЬ, при этом ледяная дрожь поднимается по спине. Я слишком поздно понимаю, что мои пальцы послушались не команды мозга, но убийственного импульса, появившегося изнутри.
Привет. Я слышала твое сообщение.
Ок, до завтра. Ты знаешь, где меня найти.
Вот что я написала. Закрываю глаза и встряхиваю головой. Я безнадежна. Мне не хватало только раздвоения личности… какой бред!
Чувствую одновременно вину и облегчение. Наверное, так себя чувствуют алкоголики, когда пробуют первый глоток спиртного после долгого воздержания. Эмоции вновь вспыхивают, когда мой телефон опять загорается и появляется эсэмэс с номером Леонардо (я не ввела его в память, все равно это ни к чему). Я вовремя останавливаюсь на пороге ванной. (Обычно он не отвечает на эсэмэс, а сейчас ответил.)
То же место, в четыре.
Спокойной ночи!
Лео
Несколько слов, ничего необычного: ну и почему же я чувствую себя так? Ну хватит уже, надо собраться с силами и вернуться в комнату. Филиппо ждет меня с еще включенным ночником. Похоже, ему совсем не хочется спать, он настроен заняться любовью.
Когда я вхожу в комнату, понимаю, что мои подозрения не беспочвенны. Вижу в его глазах желание, даже поклонение, глубокую потребность во мне. Я ищу его языком, потом снимаю с него футболку, обнажая торс. Он берет меня за ягодицы, а я позволяю руке скользнуть на его член, лаская его сквозь ткань трусов. Просовываю руку под резинку и пробираюсь сквозь волоски. Сжимаю крепко. Он издает гортанный стон. В мгновение освобождается от трусов.
Филиппо снимает с меня комбинацию, лаская языком шею до плеч, потом наклоняется промеж моих коленей и целует влажные губы моего гнездышка, я хочу его, хотя мое желание неопределенное, запутавшееся, и поэтому я ищу визуального контакта с ним.
На одно ужасное мгновение глаза Леонардо совмещаются с глазами Филиппо, который в этот момент доставляет мне удовольствие. Изгибаю спину и кончаю. Я хочу этого всей своей сущностью, хотя и написала сообщение другому.Потому что Филиппо хочет меня. Потому что он любит меня. И поэтому я тоже люблю его.
Когда Филиппо ложится сверху, чтобы овладеть мною, и начинает двигаться, я подстраиваюсь под его ритм и обнимаю его. Я принадлежу ему. По крайней мере, сейчас и здесь.
* * *
На следующий день на работе все то же. Мне нужно выносить бурчание Паолы, которая срывается на мне, потому что мы отстаем от плана, и поэтому она одергивает меня за малейший потек краски. А я не знаю, как сказать ей, что сегодня после обеда мне нужно уйти. Нет даже Мартино, чтобы облегчить напряжение. С того самого дня, как он увидел меня выходящей из церкви с Леонардо, я не вижу его. Иногда мне в голову приходит мысль, что он был потрясен увиденным, что в каком-то смысле я была для него не просто знакомой. Мне очень жаль, если он не появляется из-за этого. Когда он здесь, мне лучше работается, я часами могла бы разговаривать с ним, и не только об искусстве.
Пока я прилежно заполняю черновик, мне приходит в голову мысль спросить о Мартино у Паолы. Видимо, она что-то знает.
– Послушай, ты видела в последнее время Мартино?
– Мальчишку? – она изучающе смотрит на меня с насмешливым выражением, опустив салатовые очки на нос. – Ну, если уж ты ничего не знаешь… – говорит с саркастической ухмылкой.
Качаю головой, хотя мне уже понятно, на что она намекает.
– Ну-ну, не притворяйся, – продолжает, обмакивая кисть в емкость с красным, – будто он приходит сюда, чтобы смотреть на картины Караваджо. Скорее он смотрит на тебя.
– Да ладно… Что ты такое говоришь? – Закрываю черновик и помешиваю пигмент. – У него экзамен. Наверное, он дома, готовится.
– Элена, пожалуйста, не притворяйся наивной. Он в тебя втюрился по уши. – Разговор переходит на римский диалект.
Не отвечаю, но на самом деле опасаюсь, что Паола права. Однако пришел момент для объявления. Глубокий вдох, настраиваю голос и говорю:
– В любом случае, я хотела тебе сказать, что сегодня в четыре мне надо уйти.
– Что? Что ты сказала? – вскрикивает Паола, заставляя дрожать леса.
– Что в четыре мне надо уйти, – я, стараюсь выдерживать ровный, профессиональный тон.
– Делай что хочешь! – Паола ничего не добавляет, но я вижу, что она раздражена.
– У меня важная встреча, – пытаюсь оправдаться, – я не могу ее отменить.
– Хорошо, – бурчит она, притворяясь понимающей, и заключает слегка угрожающим тоном: – Главное, потом не жалуйся, что отстаешь по работе.
Я чувствую себя виноватой, хотя для этого нет причины (по крайней мере, перед ней). Просто Паола сейчас являет собой проекцию моей совести, которая ее устами велит мне остаться на месте, не следовать опасным влечениям. Но нынче, к сожалению, у меня нет ни малейшего желания прислушиваться к голосу совести. Я уже все решила – еще вчера вечером, если уж на то пошло. Я не перестала и не перестану любить Филиппо, но влияние, которое оказывает на меня Леонардо, чересчур сильно, чтобы устоять.
Спускаюсь с лесов и готовлюсь к выходу из церкви.
* * *
Ровно в четыре я на площади Сант-Андреа, на мне легкое платье и босоножки с переплетенными ремешками. Обычно я хожу на работу в брюках, но сегодня я принесла с собой платье, чтобы переодеться, будто каждая встреча с Леонардо – первое свидание, и сменила одежду в ризнице. Не было никакого смысла отказывать себе в этом штрихе женственности.
Леонардо прибывает вовремя на своем мотоцикле, передает мне шлем и освобождает место на седле. Не колеблясь, отталкиваюсь ногой от педали и уверенным жестом обхватываю его за талию. Я готова – готова поехать куда угодно.
После двадцатиминутного дриблинга среди городских пробок я понимаю, что мы на восточной окраине Рима. Я не знаю эту местность, никогда здесь не была. Она похожа на бывший рабочий район, с индустриальными постройками и офисными зданиями, превращенными в жилые. Мотоцикл останавливается в центре мощеной площади, перед зданием, которое напоминает заброшенную фабрику. Сзади видна небольшая речушка: наверное, Аниене – приток Тибра.
– Идем, – предлагает Леонардо, подавая мне руку.
– Туда внутрь? – спрашиваю в легком замешательстве. Я по-прежнему не могу понять, почему он привез меня сюда, но Леонардо, как обычно, не обращает внимания на мои сомнения и ведет меня вперед не колеблясь.
– В чем дело? Боишься, что я тебя похищу? – спрашивает с раздражающим смешком.
Улыбаюсь. Пожалуй, эта идея мне не то чтоб уж совсем не нравилась.
Леонардо указывает на облезшую вывеску на фасаде здания.
– Это бывшая фабрика по производству печенья, – объясняет он, – но она закрылась много лет назад.
Потом энергичным толчком открывает железные ворота и проходит вперед.
Внутри сильный застоявшийся запах, вся фабрика заполнена пылью и паутиной. Здесь почти пусто, за исключением нескольких станков, назначение которых я не понимаю, и конвейерной линии по центру. В глубине – огромные окна с решетками из кованого железа, выходящие прямо на реку: все это имеет определенное очарование поэтической заброшенности.
– Ну, что ты об этом думаешь? – спрашивает Леонардо.
– Смотря что ты собираешься сделать с таким странным местом. Помимо того, чтобы заточить здесь меня.
Он обнимает меня рукой за плечи.
– Я хочу купить его вместе с партнером, – объясняет с гордостью, – хочу открыть здесь ресторан.
– Ну, тогда это просто потрясающе!
– Я рад, что тебе нравится.
Он смотрит на меня, затем делает шаг по направлению к центру помещения и обводит его взглядом.
– Я чувствую, здесь есть душа. Представь себе, сколько людей, сколько историй пережило это место. Хочу подарить ему вторую жизнь.
Когда он говорит о своей работе и интересах, Леонардо приоткрывает иную часть себя. Он остается человеком сильных страстей, но выказывает также и глубокую восприимчивость.
Он снова поворачивается ко мне, сдвигая прядь волос с моего лица.
– Если бы я смог получить возможность второй жизни, – говорит с ноткой меланхолии и оставляет фразу незаконченной, приникая к моим губам.
– Ну и что бы ты сделал в другой жизни? – спрашиваю его, прерывая поцелуй нечеловеческим усилием воли.
Он улыбается, поглаживает мои бедра, потом его руки соскальзывают на ягодицы, приподнимая платье.
– Что бы я ни сделал, рано или поздно я приехал бы за тобой, где бы ты ни была, и привез бы тебя сюда, чтобы заняться любовью.
Он сжимает мои ягодицы и подталкивает к себе, пока его член не прижимается к низу моего живота. Его горящий взгляд говорит, что он собирается получить желаемое. И он знает, что я тоже этого хочу.
Я чувствую, что уже готова принять его в себя, но решаю оттянуть момент моего удовольствия и подарить немного ему. Поэтому встаю на колени и расстегиваю его брюки, заставляя их упасть на землю вместе с трусами: беру в руки его эрекцию и впиваюсь в нее взглядом. Его напряженный член готов получить удовольствие, и один взгляд на него вызывает у меня дрожь в спине. Я не могу противостоять ему и начинаю облизывать. Леонардо берет меня за волосы, как бы стараясь войти поглубже в мое горло. Но он позволяет мне попробовать себя на вкус только несколько секунд, а потом почти яростным жестом ускользает из моих губ и заставляет меня подняться.
Слегка подгибая мне колени, он обхватывает мои ноги и берет на руки, зарываясь лицом мне в грудь, покусывая сквозь ткань. Проходит несколько шагов и опускает меня на конвейер.
Я оглядываюсь вокруг с неуверенностью, а он приподнимает мое платье. Прежде чем я осознаю, обеими руками берется за тесьму трусиков и разрывает их. Сразу же после этого чувствую его язык на своей вульве и волну наслаждения. У меня вырывается легкий крик удивления. Одновременно Леонардо поглаживает мою грудь, щекоча родинку в форме сердца. Его язык повсюду, от бедер до клитора, в то время как его пальцы сдвигают лифчик, высвобождая соски.
Теперь руки и губы меняются местами, и я закрываю глаза, опускаю голову на грудь и позволяю его пальцам проникнуть в меня. Потом Леонардо отрывается внезапно, будто охваченный спешкой, и грубо приподнимает мне ноги, заставляя меня лечь на спину.
Мне не хватает дыхания. Темное, первобытное желание пробегает по моим венам, мое тело содрогается. Я хочу его, он должен быть внутри меня.
Леонардо на мне и неконтролируемым жестом берется за поясок платья, срывает его, повреждая шелковую ткань.
Обойдя станок, берет мои руки и поднимает их над головой. Даже при желании я не могла бы противостоять: его жест не терпит возражений, он категоричен. Он соединяет мои запястья и связывает их пояском от платья, прикрепляя другой конец к металлическому крючку на конце конвейера. Потом оглядывает меня.
– Пожалуй, твое похищение не такая уж плохая идея, – шутит Леонардо со сладострастной улыбкой. – Я мог бы держать тебя здесь и пользоваться каждый раз, когда захочу.
Ну вот, это снова он: сильный, доминирующий хозяин положения. Я инстинктивно стараюсь освободиться, но узел еще сильнее затягивается вокруг моих запястий. Открытой рукой он проводит по моему лицу, вниз по шее и под конец обхватывает грудь и открывает ее еще больше, стягивая платье. Покусывает соски, потом сжимает их большим и указательным пальцами, вызывая фейерверк удовольствия и заставляя меня кусать губы, чтобы не кричать.
Он наклоняется и одаривает меня быстрым поцелуем, потом, проведя языком по зубам, будто желая удержать мой вкус, приподнимается и снимает футболку. Берет меня за бедра и разводит их, одновременно притягивая поближе к себе. Юбка платья скользит по конвейеру, блокируя меня, я не могу двинуться, полностью в его власти.
Контакт его напряженного органа с моей вульвой заставляет меня вздрогнуть. Мое тело зажигается желанием, и я выгибаю спину. Готова принять его, момент настал.
Но Леонардо знает это и заставляет себя ждать. Снова. Он не сразу проникает в меня, сначала касается слегка снаружи в томном, мучительном ухаживании. Придерживая член рукой, он дразнит мои половые губы, открывает их, исследует, ласкает, но не проникает. Мне кажется, что я схожу с ума, и издаю почти отчаянный стон. Двигаю ногами, будто в знак протеста, а он улыбается садистской ухмылкой.
