Текст книги "Дева и чудовище (СИ)"
Автор книги: Ирена Сытник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
4
Пробуждение было прекрасным. Эллис, от волнения, долго не могла уснуть, ворочаясь в непривычно мягкой постели на невообразимо огромной кровати. Поэтому проснулась поздно. Служанка уже отдёрнула шторы и открыла окна, впуская в комнату свежий воздух, наполненный запахами цветов из расположенного внизу сада.
Эллис долго нежилась в кровати, наслаждаясь приятными ощущениями гладких льняных простыней, воздушного пухового одеяла, шелковой ночной сорочки, и осознания законной бездеятельности. Не нужно вскакивать и бежать на вызов, дежурить в прихожей, ожидая приказов госпожи, спешить по пустяковому поручению… Теперь она сама госпожа и повелительница человеческих душ.
Откинув полог, девушка опустила ноги на ковёр. Босые ступни утонули в густом ворсе по щиколотку. Прошлёпав к окну, Эллис перегнулась через подоконник и выглянула наружу.
Под окнами раскинулся сад. Листья деревьев трепетали под лёгкими порывами ветра, от огромных клумб исходил душистый аромат, поднимаясь в разогретом воздухе до третьего этажа и выше. На клумбах и аллеях возились садовники, пропалывая сорняки и подметая дорожки. С высоты они казались маленькими трудолюбивыми гномиками. Эллис подняла голову и посмотрела на безбрежное бирюзовое небо без единого облачка, в котором чёрными штрихами парили горные орлы, высматривая с высоты добычу. Иногда они издавали резкий мелодичный свист, долетавший до земли слабым отголоском.
Дверь отворилась и в комнату заглянула девушка – одна из многочисленных служанок, предоставленных в распоряжение Эллис.
– Доброе утро, госпожа, – склонилась она в глубоком поклоне. – Господин граф прислал узнать, встали ли вы уже… Что мне ответить посыльному?
– Я уже встала, – ответила, смутившись, девушка. – Я нужна милорду?
– Нет, он просил лишь узнать, как вы себя чувствуете и в чём нуждаетесь.
– Скажите, что всё хорошо и мне ничего не нужно…
Девушка кивнула, снова поклонилась и исчезла за дверью. Через минуту в спальню вошла другая служанка, постарше, тоже поклонилась и пожелала графине доброго утра. Она сообщила, что её зовут Мариса Медрен и что она старшая камеристка. Затем спросила, что госпожа предпочитает: умыться, принять ванну или сполоснуться в бассейне? Такой богатый выбор водных процедур слегка сбил девушку с толку, и она ответила первое, что пришло на ум:
– Бассейн!
Она никогда не мылась даже в настоящей бронзовой ванне, не то, что в шикарном бассейне.
Они прошли в ванную комнату и Эллис, скинув сорочку, поднялась по лесенке и окунулась в ароматную прохладную воду. По поверхности плавали алые лепестки роз, вероятно, насыпанные туда ещё с вечера. Они напитали воду цветом и ароматом, отчего она стала чуть розоватой и душистой.
Эллис плескалась, как ребёнок, пока не замёрзла. Дрожащая и взбодрённая, она покинула бассейн и попала в объятия служанки, которая закутала её в тёплую мягкую простыню, осушила тело и волосы, а затем набросила на плечи другую, сухую простыню. Они прошли в гардеробную, где камеристка помогла ей выбрать платье и одеться. Затем она проводила госпожу в спальню, к зеркалу, и уложила чуть влажные волосы в простую, но изящную причёску. Напоследок подала ей большой веер из мягких цветных перьев.
– Что госпожа желает теперь? – спросила она.
Эллис восхищенно посмотрела на своё отражение, повернулась одним боком, вторым, проверяя, как сидит чудесное платье из голубого мягкого шёлка, оттеняя блеск её прекрасных сапфировых глаз. Камеристка с лёгкой полуулыбкой наблюдала за юной госпожой.
– Я могу что-нибудь поесть? – спросила Эллис, налюбовавшись собственным отражением.
– Прикажете подать завтрак?
– Да… приказываю.
– В столовой или здесь?
– Э… В столовой. Проводите меня туда… Я ещё не запомнила все комнаты.
Камеристка слегка поклонилась и обронила:
– Следуйте за мной, графиня.
Они прошли в небольшую комнату, обставленную, как столовая: большую часть занимал круглый стол, накрытый узорчатой скатертью, вокруг которого были расставлены с десяток изящных стульев, под стеной – буфет, заполненный золотой, серебряной и фарфоровой посудой, между двух высоких узких окон – шкаф-лифт, на котором поднимали горячие блюда из расположенной на первом этаже кухни.
Эллис опустилась на услужливо подставленный стул и попросила принести попить.
– Что госпожа желает: сок, чай, вино? – уточнила камеристка.
– Сок, пожалуйста…
Служанка вышла, но вскоре вернулась с подносом, на котором стоял фарфоровый кувшинчик и стеклянный кубок, обрамленный в червонное золото. Поставив кубок перед госпожой, сняла с кувшинчика крышечку и налила в посуду тёмно-оранжевую жидкость.
– Это сок цитринов, миледи.
Эллис с наслаждением выпила приятный кисловато-сладкий напиток, превосходно утолявший жажду. Раньше ей изредка доставались цитрины – в основном, подгнившие или недоеденные Люсиль. Но сок она пила впервые. Божественный напиток!
– Нести завтрак, госпожа?
– Да.
Камеристка вышла и через несколько минут в столовую вошли две девушки, нёсшие накрытые салфетками подносы. Спустя минуту, перед Эллис стояли печёные яйца, ароматная, нарезанная тонкими ломтиками ветчина, свежие тёплые булочки, фруктовый салат и орехи, варёные в меду. Служанки сервировали стол и удалились, отвесив госпоже почтительные поклоны. Марис осталась, встав у двери.
Эллис придвинула тарелку с яйцами и взглянула на камеристку.
– А господин граф уже завтракал?
– Да. Милорд встаёт очень рано. После завтрака он объезжает поместье. Он недавно вернулся.
– Тогда… позовите его, пожалуйста… Если он не занят, конечно.
– Слушаюсь, госпожа, – присела в поклоне камеристка и вышла. Вернулась она через минуту.
– Я послала за господином Луир, вашу вторую камеристку.
Она уже приступила к десерту, когда в комнату вошёл супруг. Девушка тут же вскочила и склонилась в низком поклоне. Граф ответил ей вежливым кивком, обнял за плечи и поцеловал в лоб.
– Доброе утро, сударыня. Как спалось?
– Прекрасно, милорд, – стараясь не смотреть ему в лицо, ответила девушка.
– Вы меня хотели видеть?
– Я… хотела с вами поговорить.
– Я весь внимание, дорогая.
– Не разделите со мной трапезу?
– Спасибо, я уже завтракал. Разве что, выпью немного вина.
Он сел напротив супруги, вытянув и скрестив длинные ноги. Начищенные до блеска сапоги скрипнули, соприкоснувшись. С приходом графа к ароматам еды примешались терпкий запах конского пота, сапожного крема и мускусных благовоний. Этот «букет» весьма понравился девушке.
Эллис посмотрела на камеристку и приказала:
– Принесите господину вина, пожалуйста.
– Какого, осмелюсь спросить?
– Лёгкого, игристого, – ответил граф.
Служанка поклонилась и выскользнула за дверь.
Когда они остались одни, граф посмотрел на девушку и произнёс:
– Миледи, разрешите сделать вам несколько замечаний…
Эллис поперхнулась орешком и виновато посмотрела на супруга.
– Я сделала что-то не так?..
– Поймите, дорогая Эллис. Вы уже не служанка, не рабыня… Вы – госпожа. Графиня Атонианская. На «вы» и вежливо вы можете говорить только с равными. Слугам нужно говорить «ты», и никаких «пожалуйста». Вы приказываете, они исполняют. Если они ленятся, наглеют или воруют – их наказывают.
– Простите, милорд… Я ещё не привыкла. Я постараюсь поступать так, как вы говорите, – пристыжено пробормотала девушка.
Граф встал, приблизился к супруге, взял её за плечи и поднял. Заглянув в голубые чистые глаза, мягко произнёс:
– Не извиняйтесь, моя милая Эллис. Я ведь вас не ругаю, а помогаю освоиться в вашей новой роли. Это трудно, но я прошу вас постараться. Я хочу, чтобы вы как можно скорее забыли о своём прошлом и почувствовали себя настоящей госпожой Атонианской долины.
– Я буду стараться, милорд, – искренне пообещала девушка.
– Так о чём вы хотели со мной поговорить?
Но ответить Эллис не успела. Вошла Марис с подносом. Она подала господину кубок и запечатанную бутылку. Здесь же, на подносе, лежал штопор. Граф вытянул из бутылки пробку, налил в кубок пенящийся напиток, и взглянул на супругу.
– Вам налить, дорогая? Рекомендую: довольно хорошее лёгкое вино.
Эллис кивнула и подставила кубок. Граф наполнил его до краёв и взглянул на камеристку.
– Оставь нас, – обронил.
Девушка тут же исчезла.
Пригубив вино, Эллис сказала:
– Я слышала, вы встаёте очень рано.
– Привычка. Встаю на рассвете и объезжаю владения. Не все, конечно, в основном, окрестности замка.
– А… не могли бы вы взять и меня… на прогулку?
– Вы умеете ездить верхом?
– Нет…
– Тогда я прикажу приготовить для вас двуколку. Перед обедом мы поедем на прогулку. Я покажу вам окрестности Трейвилта.
– Чудесно! – обрадовалась Эллис. Она отхлебнула вино и робко взглянула на ужасающее лицо супруга. Удивительно, но сейчас оно не показалось ей таким ужасным, как прежде. – А чем мне заняться сейчас, милорд?.. Видите ли, в доме леди Айскин я постоянно была занята каким-либо делом… А сейчас… Простите милорд, но я не знаю, что мне можно, а чего нельзя, чтобы не ставить в неловкое положение ни себя, ни вас.
– Да, это проблема… – задумался граф. – Вам нужен учитель этикета. Я постараюсь подыскать вам такого, как можно скорее. А пока… Ну, прогуляйтесь в саду, по замку. Вы ведь почти его не видели.
– Я могу ходить одна или в сопровождении кого-либо?
– Лучше, в компании камеристок и парочки слуг с крепкими кулаками… Для защиты от непредвиденных обстоятельств. Хотя мои слуги вышколены, но солдаты бывают весьма грубы.
– Куда мне не следует заходить?
Губы графа зловеще изогнулись, но в глазах появились весёлые искорки, и Эллис поняла, что он улыбается.
– Учитель этикета ответил бы, что высокородной леди нечего делать на хозяйственном дворе или в бараке рабов, но я вам скажу: идите, куда хотите! Хорошая хозяйка должна досконально знать свой дом. Чем лучше вы его узнаете, тем легче вам будет им управлять. Я ведь женился не для того, чтобы любоваться вашей восхитительной красотой (хотя это занятие мне весьма по душе), а для того, чтобы дать этому дому хозяйку.
Подняв от кубка глаза, Эллис взглянула на супруга. Он глядел на неё, их взгляды встретились. В чёрных глазах графа светились ирония, лёгкая грусть и… любовь. Да, этот ужасный с виду человек, гроза подданных и герой страшилок, определённо испытывал к юной супруге некие нежные чувства. Понимание этого придало Эллис смелости, и она, несколько неожиданно даже для себя, попросила:
– Милорд, разрешите задать вам один вопрос…
– Спрашивайте, дорогая.
– Почему вы женились на мне? Ведь вы могли выбрать девушку из любой благородной семьи. Например, леди Люсиль Айскин… Она красива, умна, хорошо воспитана и благородна.
Граф медленно поставил кубок и его глаза стали холодными и непроницаемыми, как два полированных агата. Эллис испугалась, что коснулась темы, которой не следовало касаться, чем рассердила супруга. Но когда он заговорил, голос его был спокоен.
– Когда-нибудь я отвечу на ваш вопрос, но не сегодня… Согласны?
– Да, милорд, – покорно склонила голову девушка, радуясь, что не попала в немилость.
– А сейчас я вас покину, – встал граф. – У меня есть неотложные дела.
– Да, конечно, милорд, – вскочила Эллис, едва не опрокинув стул. – Простите, что задержала вас.
– Пустяки… Мне приятно ваше общество. Встретимся перед обедом, на прогулке. Я пришлю за вами слугу.
5
После ухода супруга Эллис несколько минут стояла у окна, глядя во двор, успокаиваясь и приводя мысли в порядок. Она была совсем ещё юной, но неглупой девушкой. Эта недолгая и непринуждённая беседа с графом дала некоторую пищу для размышления незрелому, но пытливому уму. Пока она поняла одно: граф – не монстр, каким его описывали злые языки. Он страшен только внешне. И он испытывает к ней, своей супруге, нежные трепетные чувства, возможно, даже любит. Иначе, как объяснить его доброжелательность, терпение и потакание её неуклюжести и простоте? А если это так, то нечего бояться с его стороны насилия или грубости. Хватит дрожать при его появлении, пора начинать избавляться от своих рабских привычек, как и советовал граф.
Эллис решительно открыла дверь и вышла в коридор. Мариса Медрен и ещё несколько девушек-служанок толпились в дальнем конце, о чём-то негромко переговариваясь. Возможно даже, обсуждая свою госпожу. При появлении графини они мгновенно умолкли и склонились в глубоком поклоне.
– Мариса! – требовательно произнесла Эллис и небрежно взмахнула рукой, подзывая камеристку. – В комнату отдыха!
Служанка провела её в одну из комнат. Эллис опустилась в кресло у камина, сев лицом к двери, и приказала:
– Позови остальных. Я хочу познакомиться с вами поближе.
Когда девушки впорхнули притихшей стайкой и столпились у порога, Эллис окинула их внимательным взглядом, отметив, что все служанки, как одна, старше неё на несколько лет.
– Я хочу, чтобы вы все представились, назвали должность, сказали, сколько вам лет, кто ваши родители и как давно служите в замке, – приказала она. – Начнём с тебя, Мариса.
Девушки одна за другой выходили вперёд, делали книксен и представлялись. Так Эллис узнала, что её прислужницы все из хороших уважаемых семей, и приняты в замок незадолго до женитьбы хозяина. Ещё на службе у графини были несколько рабынь – певицы, танцовщицы и музыкантши. Эллис обратила внимание, что девушки без ошейников. Вместо них на левой руке каждой красовался широкий серебряный браслет с графским гербом.
Разглядывая служанок и слушая их рассказы, Эллис обратила внимание на одну девушку, рабыню по имени Алька, певицу и музыкантшу. Она была всего на год старше, бойкая и весёлая. Эллис невольно запомнила её и решила позже познакомиться поближе. Возможно, они смогут подружиться… Хотя девушка была в замке всего лишь второй день, но уже чувствовала некоторое одиночество, вырванная из привычного круга, оторванная от подруг и знакомых. Возможно, графине и не пристало дружить с рабыней, но кто её за это упрекнёт? Камеристки? Служанки? Пусть только посмеют…
Позвав с собой Марису, Луир и Омелию – трёх камеристок – графиня отправилась на обход «владений». Начать решила с покоев графа, ведь вчера он говорил, что она может их осмотреть сегодня.
Комнаты супруга отличались скромностью, если сравнить их с роскошной обстановкой покоев графини. Кабинет, гостиная, спальня, столовая, комнаты слуг – вот и все помещения, которые занимал всесильный граф Атонианский. Везде стояла добротная крепкая мебель из тёмного лакированного дерева. На стенах висели гобелены на военную тематику. Ковров на полу нигде не было, даже в спальне. Кстати, спальня была самым примечательным местом на половине графа. Огромная комната, главной достопримечательностью которой был великолепный мраморный камин, над которым висела замечательная коллекция оружия. Рядом с камином, поближе к порталу, стоял диван, обтянутый шёлковой узорчатой тканью. У единственного витражного окна, пропускающего в помещение приглушенный разноцветный свет, расположился широкий, заваленный бумагами стол. Небольшое, в сравнении с кроватью графини, ложе скрывалось за высокой цветастой ширмой. Всё остальное сумрачное пространство было пустым и свободным – хоть на коне скачи!
Удовлетворив любопытство, Эллис проследовала дальше. Везде, где появлялась графиня, слуги отвешивали ей низкие поклоны, а рабы становились на колени. Эти выражения почтения и покорности вначале смущали девушку, но потом она перестала обращать на них внимания, отвечая небрежным кивком или мимолётным взглядом. Больше всего ей понравилось приветствие графских дружинников. При появлении госпожи они вытягивались в струнку и гаркали во весь голос:
– Слава графине Атонианской!
Офицеры рассыпались в любезностях, отпускали неуклюжие комплименты и лобызали девушке ручки, чем приводили её в смущение. Чтобы скрыть его, Эллис прикрывала лицо веером и прятала глаза за полуопущенными длинными густыми ресницами.
Замок Трейвилт поразил её своей величиной и великолепием. Когда-то казавшийся прекрасным, дом леди Айскин представлялся жалкой лачугой против графского дворца. Его высокие стройные башни вздымались до небес, крепостные стены выглядели неприступными, постройки – вечными. До обеда Эллис успела осмотреть лишь малую его часть. После прогулки по живописным окрестностям и обеда с графом, она продолжила экскурсию уже в сопровождении супруга. К вечеру девушка так устала, что без сил свалилась на мягкую перину и уснула, как убитая.
6
Прошло несколько декад. Эллис уже немного освоилась с ролью графини и госпожи, но никак не могла заставить себя обращаться со слугами высокомерно и пренебрежительно. Хотя больше не говорила им «вы», но «спасибо» и «пожалуйста» ещё проскальзывали в её речи.
Граф относился к девушке благосклонно, выполнял все просьбы и пожелания, не надоедал присутствием. Но между ними так и не состоялись настоящие супружеские отношения. Мужчина вёл себя не как супруг молодой очаровательной и соблазнительной женщины, а, скорее, как заботливый отец. Впрочем, такое положение вещей вполне устраивало Элиссандру. Хотя она уже совершенно не боялась графа, могла спокойно и без отвращения смотреть на изуродованное шрамами лицо, но ещё не могла принять его, как мужчину. Слишком юна и неискушенна она была. Близость её пугала. Даже, если бы на месте графа вдруг оказался прекрасноликий богоподобный молодой человек, она всё равно бы отказалась разделить с ним ложе, будь у неё такой выбор.
За прошедшие дни Эллис полностью освоилась в замке. Обладая пытливым умом и превосходной памятью, она почти досконально изучила все его самые потаённые закоулки, хитроумные переходы и запутанные лабиринты покоев. Особенно полюбился девушке сад: маленький, уютный, тенистый, изобилующий цветниками и роскошными клумбами, источающими изумительные, нежные, сладкие ароматы. Часто и подолгу она гуляла его прохладными аллеями, отдыхала на мраморных лавочках у фонтана в центре, собирала букеты из великолепных ярких цветов невообразимых форм и расцветок. В прогулках графиню сопровождали все три камеристки или одна рабыня Алька, с которой девушка незаметно сдружилась. Певица обладала весёлым беззаботным характером, любила поболтать, и знала безмерное количество смешных житейских и выдуманных историй. В её компании Эллис никогда не было скучно. Алька никогда не унывала, несмотря на своё положение. Она с рождения была рабыней. И её родители были рабами, и родители родителей тоже пребывали в неволе. В пять лет девочку забрали от матери и отдали в специальную школу, где хорошеньких и способных детей обучали танцам, пению, игре на музыкальных инструментах и ублажению мужчин и женщин. Когда ученики подрастали, их продавали в качестве актёров в богатые дома или гаремы знатных господ. Граф приобрёл Альку на рынке, а до этого она служила у одного купца, который внезапно разорился, и его имущество распродали с молотка.
Судьба рабыни тронула сочувствующую душу Эллис. Ведь, если бы не прихоть графа, она могла бы тоже стать бесправной игрушкой в чужих руках. В долгие вечерние часы, когда делать было нечего, Эллис и Алька закрывались в спальне графини, и рабыня учила госпожу игре на китане или делилась секретами любовного мастерства. Эллис чувствовала, что поступает не так, как подобает благородной даме, но ей было интересно, и она продолжала тайные занятия.
Как-то раз Эллис и Алька прогуливались в саду. Графиня была в лёгком домашнем платье, и после наступления сумерек почувствовала, что стало прохладно. Не желая возвращаться, она послала рабыню за тёплой накидкой, а сама присела на скамейку, ожидая её возвращения. Тихо шелестели листья под лёгкими порывами вечернего ветерка, сладко пахли фиалки, начавшие раскрывать серебряные цветочки навстречу ночной прохладе, в кронах щебетали птички, устраиваясь на ночлег. Элис сидела умиротворённая и расслабленная…
Сзади послышались шаги. Эллис подумала, что это вернулась Алька, и, не оборачиваясь, произнесла:
– Ты быстро… Набрось её на плечи.
– Простите?.. – прозвучал мужской голос.
Эллис вздрогнула и резко обернулась. Рядом со скамьёй стоял невысокий стройный мужчина лет тридцати. Его лицо показалось девушке знакомым, и через минуту она вспомнила, что это управляющий поместьем, Гилт Тартин. Она встречалась с ним пару раз, не больше, и то, мимолётно. Не вмешиваясь в хозяйственные дела, которыми занимался исключительно супруг, девушка была малознакома с той категорией слуг.
– Господин управляющий? – удивлённо спросила она.
– Я, миледи, – чуть склонил голову мужчина. – Вы позволите?
Тартин сделал движение, словно хотел присесть на скамейку рядом с госпожой. Но Эллис резко воскликнула:
– Нет! Нет-нет!
– Почему? – удивился мужчина. – Вы боитесь, что я вас укушу? – неуклюже пошутил он.
Управляющий был не только молод, но и весьма хорош собой: красивое лицо, прекрасная фигура, чарующий голос… Но что-то во взгляде и поведении этого молодого человека не понравилось Эллис. Некая нагловатая развязность и самодовольство сквозили в каждом его движении и слове. Девушка вспомнила подобных ему красавчиков – слуг и «благородных» сынков, которые не давали ей прохода в замке леди Айскин, приставая с глупыми, а иногда гнусными предложениями, преследовавшими своим назойливым вниманием и блудливыми руками, и почувствовала к управляющему внезапную антипатию.
– Оставьте меня в покое, – холодно ответила она. – Ступайте по своим делам.
– Не будьте такой букой, сударыня, – нагло усмехнулся мужчина. – Вам это не идёт. Нельзя хмурить такое милое личико, а то на нём появятся мерзкие морщины, и оно станет таким же некрасивым, как у вашего супруга.
Эллис даже опешила от такой наглости. Вскочив, она повернулась к наглецу лицом и гневно произнесла:
– Да как ты смеешь, животное, оскорблять своего господина?!
– Ой, да ладно! – нисколько не испугался Тартин. – Что это вы так завелись? Можно подумать, что вы любите этого урода. Вас, наверное, воротит от его рожи! Неужели вам не хочется видеть рядом более приятное лицо?
– Ты… Ты… – Эллис слов не находила от возмущения. – Как ты смеешь говорить при мне подобные вещи?! Немедленно убирайся! Пошёл вон, мерзкий пёс! Я расскажу Его Светлости, как ты о нём отзывался! – Эллис даже ножкой притопнула от гнева.
Нагловатые глаза управляющего потемнели. Перемахнув через скамейку, он навис над девушкой и схватил её за руку, больно сжав предплечье.
– Ну, ты, красотка, – зло прошипел он. – Не зазнавайся! Давно ли ты стала госпожой? Я слышал, не так давно, ты штопала чулки юной леди Айскин и выносила её ночные горшки… Так что поумерь свой пыл и прикуси язычок, а то не посмотрю, что ты моя госпожа, а подстерегу в тихом уголке и надаю по одному месту… Или расскажу всем в замке, что ты слаба на передок, и даёшь не только слугам, но и рабам…
Эллис побледнела, на глазах выступили слёзы. Она не столько испугалась угроз наглеца, сколько её обидел его намёк на её прошлую жизнь. Ведь этот мерзавец был в некоторой степени прав. Сколько бы граф ни твердил о её теперешнем высоком положении, для тех, кто её знал, она оставалась рабыней и прислугой!
– Что же вы примолкли, сударыня? – с насмешкой произнёс мужчина, отпуская руку девушки и отступая. – Потеряли голос?
