Текст книги "If you get me. Книга первая. Если ты достанешься мне"

Автор книги: Ирен Беннани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Что же мы делаем, когда очень хочется привлечь симпатию девочки, с которой так хочется поиграть, стоит ли, так привлекать ваше внимание?

На подходе к дому, они дружно запели. «Вот так, выпустив пар, сразу пришло облегчение, – а как хорошо здесь с ними!» В свежем морозном воздухе потянуло запахом сосен, вокруг стволов на белом подмёрзшем покрове чернели точками упавшие с высоты полукруглые шишки, со временем, углубившись в пятна подмокшего снега. «Видать вчера, раскачало, как следует», – и только успела подумать, как старший по возрасту мальчик, запустил шишкой в сетку, вольера с собаками, отгороженного вдоль дороги.

– А вы знаете, собаки могут быть весьма дружелюбны, – и тут же, она перекинула через эту ограду кусочек печенья, – смотрите сюда, – крикнув, она повторила бросок, на этот раз – это был бублик собакам. Лай смолк, собаки с удовольствием лакомились угощеньем, недолго думая, и Беня побросал им остатки провизии, что захватили с собой.

Завершалась прогулка самокатной ездой, сейчас Людмила, торопливо прибавляла шаги по расчищенной от снега дорожке, в попытке догнать весёлых проказников, с минуту укативших вперёд но, каково было её удивление; при виде одного из беглецов, спешащего к ней.

– Осторожно, я за Вами вернулся, волнуюсь за Вас, – сказал маленький Беня.

Как же приятно об этом было узнать, – «А значит, я детям небезразлична?»

В дальнейшем, разместившись в уютной гостиной у телевизора в окружении детей и вместе с ними поедая халу и пиццу, Людмила услышала, как между детьми разгорелся спор, вновь назревала ссора:

– Хлеб нельзя бросать на пол – вы знаете, что это грех? – сестрёнка учила братьев.

– Только русские свиньи бросают хлеб на пол, – заключил тот мальчик, которому не больше пяти лет.

Хава всем видом давала понять своим братьям, что выражаясь так, они переходят все допустимые грани, если говорить о приличии.

Однако Людмила ничуть не обиделась: «Они ещё дети и повторяют услышанное где – то на улице или быть может в еврейском клане».

– Не видела, чтобы русские хлеб бросали, но такого «свинства», как вы поступаете, я не припомню, вы поглядите, везде и всюду, кругом фантики на полу да куски хлеба.

Договариваясь в отношении проведений занятий с детьми в течение двух недель, Людмила наблюдала за обстановкой в семье, при случае предпринимая попытки объяснить Сабине недопустимость совместного нахождения школьника Ариэля с дошкольниками: «Вы же, видите сами, как отрицателен на каждом шагу пример старшего брата, есть ли смысл, отрицать пагубность такого влияния. Тем более что проблемы старшего, уже привели к переводу того из еврейской школы в обычную среднюю школу.

И только, появление Ариэля, особенно огорчало, его манера держаться лишний раз доказывала, как отрицательно тот влияет на младших, провоцируя тех и создавая проблемы во время занятий и головную боль гувернантке.

Вне всякого сомнения, большим авторитетом у малышей пользуются старшие братья. К большому сожалению Людмилы, старший – Ариэль, был образцом жестокости и хулиганства, а его замкнутость на первых порах, была ошибочно принята за скромность.

Агрессия школьника проявлялась не только к младшим братьям, но и по отношению к питомцу, живущему в палисаднике дома. В отдельных случаях, во время игр со щенком на лужайке у дома, приходилось выводить мальчиков из состояния агрессии, способствуя проявлению заботы и давая начало любви к питомцу.

– Я заберу у вас Чарлика, – пригрозила она, – если вы бьёте собачку то, зачем же, собака вам, а я буду любить её! Смотрите внимательней Моня и Беня, как я глажу её. Вот и миска собачки подставим поближе и нальём молока, вот видишь, – обратилась Люда к старшему мальчику – Ариэлю, – Чарлик с удовольствием пьёт, смотрите: вот, так можно его и кормить.

Немного погодя, в разговоре с детьми, Людмила узнала, что до её появления в доме, одним из детей во время игр у бассейна, был утоплен щенок. Её насторожило и то, что они даже не помнят, кто из них, оказался причастным к убийству щенка: «Судя по описанию, его утопил один из маленьких братьев но, кто его научил? Естественно дело рук старшего брата, в этой четвёрке, – умозаключила она.

Со временем, она подмечала: «А вот, опять Ариэль, как старший по возрасту, манипулирует ими. Стараясь скрыть собственные проделки, настраивает маленьких и на отказ от занятий; подзывая детей, чтобы с ними закрыться и провести время за просмотром гаджетов, но всё было бы, ничего…

Всего лишь…, мелкие проделки, по сравнению с тем, как в один день Ариэль убежал со двора вместе с младшими братьями, чтобы закрыться внутри дома, в комнате, примыкающей к залу с бассейном. И в тот момент, она поняла: «Ситуация уже на пределе».

Как только, на призывные звонки снаружи, отозвалась домработница, открыв дверь, тогда же, Людмиле и удалось проследовать к детям, перед глазами предстала картина; полы, затопленные водой в комнате у бассейна, мокрые дети, стоящие у открытого крана, тем временем вода, переливалась из заполненного умывальника на пол, достигая их щиколоток, чем могли бы закончиться подобные игры у бассейна с водой? – ужас охватил её, в голове крутились одни и те же мысли:

«На этот раз, всё закончилось хорошо и мне повезло с домработницей, которая задерживалась, услышав звуки звонка, слава богу, она спустилась и отворила мне двери. – Стоя в потопе, по щиколотку в воде вместе с детьми, испытывая тревогу и страх, ощутив, что тем временем ноги её подкосились: «Слава богу, – повторяла она про себя, – всё закончилось без потерь…, все живы, здоровы».

Тем временем по приходу Сабины, негодовала: – Сегодня Ариэль займется укладкой детей ко сну, как я поняла, теперь он меня замещает, а я пойду мыться и спать! – заявила во всеуслышание Людмила, разгневанная проделками мальчиков, удаляясь из зала гостиной, развернувшись всем корпусом, в ту пору прибавив шаг, поднимаясь по лестнице, направившись к третьему этажу.

– Неси полотенце, сюда ко мне, в детскую ванну, ты теперь будешь мне помогать, – распоряжалась Сабина, поддержав Людмилу, разъярённую выходкой Ариэля, описавшей его матери историю происшествия в комнате у бассейна.

«Сабина, хорошая мама, она нравится мне и мальчиков я полюбила, как всю эту семью, но брать на себя ответственность, а если в дальнейшем ситуация выйдет из-под контроля, став чреватой опасностью, если не уголовно ответственной. Как ни обидно, но Сабина не захотела понять, что старшего-Ариэля нужно удалить от двух маленьких братьев и эта причина вынуждает с ними расстаться».

Теперь, когда Люда окончательно прояснила положение дел и, как оказалось, что все попытки, донести до Сабины серьезность происходящего, тщетны, становилось понятно, что беседы с родителями…, «увы», безуспешны. Поэтому на предложение продолжить сотрудничество, Людмила тактично и вежливо отказалась. Это потом, Людмила узнала, насколько верно было её интуитивное предположение в отношении Ариэля.

Понятно, что у мальчика сложились другие ментальные представления, так как в период его четырёхлетия или быть может немногим старше, когда мальчик проживал в другом социуме в Азербайджане, не исключено, что тогда перед глазами того, продемонстрировали негативный пример. Впоследствии под воздействием прожитых ситуаций, проявилась жестокость.

Вероятно, это сложно, когда ломаются былые поведенческие представления. И если, проявление психических отклонений ребёнка, становилось явными, такое нестандартное поведение не следует принимать за обычные вспышки.

Вечером, Людмила вошла в свою комнату и прежде, чем пойти в ванную, взяла свой сотовый и позвонила Владимиру, услышав, как на другом конце провода, вначале было покашливание, а затем раздалось: – Что случилось?

Между тем, она сообщила:

– Приезжай за мной завтра, понимаешь, с вещами неудобно следовать по метро.

– Я по возможности постараюсь, – пауза…

– К вечеру, вряд ли, – послышалось в трубке, – Ну что ж, с вами делать?

Людмила, прислонив к уху трубку, подумала: «вероятно, в ту минуту «кумекает», Владимир продолжил:

– Пожалуй, успею, заехать за дочерью в аэропорт.

– Так, что значит, утром?

И ещё туманнее пояснил: – Если, к концу дня не управлюсь то, непременно, – промямлил, что-то вроде того…, что позвоню.

С пятницы в ночь на субботу, как принято по традиции в день священного праздника, в Шабат, в гостиной при зажжённых свечах собралась вся семья, о чём она догадалась по праздничной сервировке стола, где сидели нарядно одетые дети и взрослые члены семьи. Поздним вечером, следуя перед сном к ванной комнате, что в самом низу у бассейна, Людмила слышала красивое пение то, был голос Равиля, в сопровождении звуков музыкального инструмента.

На обратном пути, поднимаясь по лестнице, Людмиле встретился папа – Равиль, в то же время, Людмила отметила, завершение праздничной трапезы, зал опустел; на овальном столе, покрытом вышитой скатертью – в серебряных канделябрах догорали свеча, а рядом плетённая золотистая хлебная хала и недопитая бутылка вина.

По просьбе Равиля, супруга главы семейства; в еврейских семьях женщины по иерархии выше мужчин, они уже при рождении стоят «на ступень выше к Богу», Людмила подошла ближе к столу и, задув свечи в гостиной, после приглушила в смежных комнатах свет. Восходя к очередному пролёту, поднимаясь по лестнице выше, продолжив гасить освещение, понимая, что то важная составляющая традиций иудеев, пока не достигла дверей своей спальни.

В субботу, в продолжение дня, занимаясь с детьми, до самого вечера, Людмила не удосужилась заглянуть в телефон, не ожидая приезда Владимира. Но, возникший на пороге Сысоев, как выяснилось, долгое время, прождал на проходной.

– Шалом! – обратился Владимир к Равилю и стоявшей о бок с ним, Сабине. В чужом присутствии, за спинами родителей прятались мальчики, они, как обычно, стеснялись посторонних людей.

Покидая дом, на лестнице встретившись с детскими взглядами, Людмила, продолжала шутить, – Полезайте в мой чемодан, как видите, он очень большой, вот тут то, поместитесь. – И тут же, вспомнила, в первый из дней, глядя на среднего роста мужчину, многодетного папу в неизменной маленькой шапочке, который заметил тогда: – «К нам приходили женщины из агентств, но дети, поиграв с ними, остаться не захотели, не то, что с Вами, с первых минут, дети доверились Вам и отдались».

«Мне вериться, – тем временем, как спускаясь по лестнице и подходя к дверям дома, она думала, – я нашла к детям подход, всем сердцем к ним привязалась за столь короткий период. Но, несмотря на усилия с моей стороны, события, становятся, непредсказуемыми, а мама совсем не настроена, разделять сыновей, несмотря на то, что к детям, я прикипела всем сердцем но, всё же, бессмысленно ждать, «пока на горе свистнет рак».

Глава третья

На поприще гувернантки

«Но, нужно ли, просиживать дни, ожидая сюрпризов?» – ненадолго задумалась, продолжая с собой монолог, посмотрев с раздражением на стены рябившие блёстками в итальянских красных обоях: « Он мне ясно сказал, что не намерен помогать ни мне, что касается моей студентке заочнице, ни спонсировать и литературные интересы». Тут не теряя минут, она принялась за дело, в минувшие дни, живя с ощущением «как не в своей тарелке», не находя себе места, судя по всему; скучая по маленьким безобразникам.

Убавив звук телевизора, воодушевившись, радуясь пробившимся мыслям, сказала себе: «Мне кажется, я знаю, что же, мне нужно», в момент, зайдя на сайты агентств по найму: нянь, гувернанток и репетиторов, где натолкнулась на адреса и номера телефонов: «Замечательно, не надо искать ничего и придумывать», и принялась обзванивать.

«Вполне понятно, что Владимир Арнольдович находит, такое своё поведение адекватным, заявив мне о том, что он намерен и впредь отдавать половину доходов Камилле. И речи не могло быть о том, чтобы довольно обеспеченное семейство дочери, строящее себе виллы за рубежом, в подобных жестах с его стороны не нуждалось», – размышляла Людмила, возвращаясь к вопросу его деньгах, наличие, которых как обычно, не хватало его единственной дочери».

В какой-то момент ей захотелось расплакаться, обидно, когда на пути радужных планов, возникли все эти обстоятельства. А, кроме того, Людмила оказалась в затруднительной ситуации, не зная как быть и что предпринять, ведь для работы, а в столице нужна была регистрация по месту Московского пребывания.

На что, как выяснилось, Владимир без согласия дочери, не сподобится. Но, всё же, удача ей улыбнулась, когда один из его московских приятелей, согласился прописать Людмилу в его московской квартире.

Не обращая внимания на возникающие в жизни препоны, с учётом того, что ситуация с каждым днём осложнялась: «Ведь, судя по сему, старый „скряга“, перестал дружить с разумом», как правило, перед уходом в НИИ, он оставлял на расходы какую – то мелочь, которой могло хватить лишь до проезда в пару агентств. Но, словно в схватке с его «ежовыми рукавицами», чем сильнее сжимались они, тем настойчивей становились поиске подходящих вакансий.

«Странно, когда такой человек, как Владимир Арнольдович, имеющий связи с влиятельными людьми, о чём он любил поразглагольствовать на досуге, в случае, когда речь идёт обо мне, он «не ударит и пальцем».

«А может быть, всё выглядит проще, – вынимая одну за другой вазы, стоящие на полках серванта, размышляла она, одновременно протирая в мебели пыль, – Его просто устраивает, когда я нахожусь здесь с ним, а посему, он и дальше намерен меня ограничивать средствах, сводя все потребности расходы на минимум».

Людмила любила заниматься с детьми, поэтому и в эту минуту, просматривая объявления, остановилась на вакансии гувернантки, при том, не оставляя надежды, освободить пространство своему литературному хобби: «А почему бы и нет, что вполне совместимо с работой, если заниматься посменно с детьми или же, вахтовым методом».

Полагаясь на шансы, теперь, романтическое настроение, скрашивало жизнь, в душе Людмила оставалась, как прежде – мечтательной и вместе с тем озорной, не теряющей предприимчивости. В надежде, распределить свои дни так, чтобы имелось свободное время с возможностью, вращаться в литературной среде; встречаться с коллегами по перу в литературных клубах и на мероприятиях ЦДЛ.

«Вот, она, обратная сторона всё той же, медали с разницей ритмов, несоответствием возраста, элементарных, жизненных интересов. Ей не хотелось думать о нём, тем более вспоминать но, мысли, возвращались к сюжету; Вот Новый год, вечер у «Чистых прудов».

Весёлые лица, Москва светится сотнями огоньков, повсюду развешены иллюминации, украсившие проспекты, столичные парки, и у метро, высокие ели в гирляндах. В предпраздничной суете жизнь бьёт ключом, толпы людей, спешат в рестораны, что светятся роскошью, сверкая многоцветьем огней, искрится, мигает искусственная люминесценции, отражаясь энергичными пятнами цвета на белых полотнах снегов.

Запорошило снегом дорожку, ведущую к небольшому кафе. Неподалёку но, в стороне от метро, цветные фонарики, мягко мерцая огнями, в зазывающем свете маня. Вот, она гуляет по заснеженным переулкам, белые мухи застилают глаза, со временем просит Сысоева – сделать несколько снимков, но они выходят все, смазанными, ничего удивительного, если руки его постоянно трясутся, «о каких тут кадрах на память можно вести речь, когда этого кадра вряд ли, забудешь…».

Немудрено, что его тянет обратно, ему не терпится, скорее за стол, как для ребёнка праздник, не праздник, если не дали конфетку, так и для него, без рюмки спиртного вечер потерян, но…, боже мой, как надоело такое общение! Отвращение со временем нарастало, продолжая расти, до огромного кома, перекрывая отверстие в горле, которое не уменьшить ни глотками вина да, хоть и шампанским. Вместе с тем, дышать становилось труднее, как если в горле, перекрыть кислород, порой ей казалось, «что вот, вот, от всего этого она, того и гляди задохнётся».

В благодарение бога, ограниченной в средствах, не всё в столице доступно за деньги, субботние вечера в ЦДЛ составляли одно из тех исключений, что были отдушиной, глотком свежего воздуха. «Кем был этот гений, открывший возможность выхода в эту среду, как оказалось, человеком достаточно молодым, создателем сайта прозы . Быть гениальным, это не значит являться премудрым научным сотрудником, протирающим очередные штаны в кабинетах ну, да…, его командировки, пусть хоть иногда, вылетает подальше, проветрить свою замшелость, его деградирующие мозги, аминь».

– Володя, а ты, как я погляжу – двуличный? Задавши вопрос Владимиру во время, так называемого, кухонного банкета, приподнялась со стула, – зачем тебе этот хвост, говоря обо мне? – и вырвав из его рук свою руку, взметнула бровью, продолжая в упор смотреть него, затем ещё напустилась:

– А на поверку…, ты, предпочёл каблук своей дочери мне, а то, что я живой человек, до тебя не доходит? Да, что с таким говорить, понятно…, фактически ты и есть, заурядный притворщик!

Непринуждённо попивая коньяк, облокотившись рукой о стол, подперев голову, он был абсолютно спокоен, сидя молчал, всего лишь, похлопывая глазами. Быть может, затаив свои мысли в пространстве его головы, этого «чёрного ящика». И как подумалось ей: «Глядит на меня, как на «безмозглую» куклу, подобно тому, как ведут себя дети, рассматривая и обращаясь с красивой игрушкой».

– Забавно, что оказалась простушкой «распускающей уши», не ты ли мне предлагал свою помощь в решении дел и я, повелась, а в реальности? – его молчание, когда она обращалась к нему, воздействовало на нервы, сильнее распыляя её, толкуя его безответностью, в игнорировании мнений. – Теперь я вижу, что ты изначально такого желания не имел, это я толкую про оказание поддержки, если ты ещё меня слышишь, – распалившись, она отвернулась от него, посмотрела в окно, будто бы припоминая былое, – или может быть освежить твою память, о каких поездках шла речь?

Быть может, тебе подсказать, про какие покупки в Италии ты выводил серенады, а на практике, что? Как видим, не могу покупать себе элементарные вещи, даже и в те магазины, где огромные скидки я хожу как в музей, у меня там немало возможностей, поглазеть на товары в витринах!

– Просто, надеялся на то, что вы подружитесь с дочкой и будете ездить с ней вместе по заграницам за тряпками.

– Ценно, – подумав: «Он, что издевается? Ну и дела! А, речь его; по большей части нетороплива и взвешена», – Людмилу удивляло и то, что каждое слово – полный абзац, казалось было обдуманным.

– Нормально – считаешь, что я должна перед ней унижаться, тебя бы устроило, чтобы я стала прислугой её? Интересно и каким это образом? Чем ты помог мне, забыл, что до сих пор полный песец, «не выездная »…, за кого ты меня принимаешь?

– Не стану умалчивать и скрывать, что притворялся «гусаром», привирал, прибавляя к словцу красного перца но, до известной степени – обмолвившись о предложении руки, – и в эту минуту сидя с ним за столом, Людмила заметила, что он дошёл до кондиции, опьянев, стал откровенен, – да я хотел, чтобы ты переехала, ко мне жить!

«Опять у него начинаются, такого рода заскоки, – она помнила, что похожие завихрения в его мозгу случались и раньше, – а спустя время, минут двадцать, он забудет про всё, что откровенно выплеснул мне в мимолётный момент помутнения, вернувшись с минутного одурения в норму».

– А в силу возраста, у меня не ахти шансов, чтобы найти младую и красивую обольстительницу.

– Да, красиво звучала фраза о роли хозяйки в «квартире холостяка», – и, посмотрев на него с презрением, она отстранилась к плите у стола. – Переехав, в другой город к мужчине старше себя по возрасту – вместо обещанной помощи мне в решении проблем, от тебя следуют одни сюрпризы…, вот уж такого не предполагалось, как оказалось, ты воображал, меня ненормальной? – вопрос повис в воздухе: «молчание, как знак согласия, а что же ещё…».

Весь вечер, как все минувшие вечера, которые не перечесть с той бесполезностью разговоров на кухне, чему и хотелось положить конец, поэтому прямо с утра, она решительно взяла себя в руки.

Не теряя надежды, продолжая поиск вакансий, откликаясь на все подходящие, в агентствах по найму домашнего персонала, тем временем отвечая на объявления интернет сайтов.

Теперь, романтическое настроение снова скрасило жизнь, в душе Людмила оставалась, как и прежде – мечтательной и вместе с тем озорной, не теряющей предприимчивости. Обращаясь в агентства по найму домашнего персонала, Людмила объезжала одно за другим агентства столицы, последовательно заполняя анкеты вакансий, воспитателей или же, гувернанток. А после гуляла по улицам мега города с бесконечной его чередой строений, храмов, церквей, бизнес центров, парков и станций метро и вместе с тем, ощущая своё одиночество, хотя ей нравились растянутые эти прогулки. В минуты мечтаний, останавливаясь и наблюдая за городской суетой, на телефон, снимая виды Москвы с таким разительным контрастом архитектуры, старинны и современных конструкций и стилей, подмечая вековую разницу стилей.

В один из дней, заполнив анкету вакансий в журнале одного из агентств района улиц Тверской, дожидалась инвайта, теперь дни заполнили паузы; после заполнений колонок в страницах подходящих вакансий до связи с менеджером агентства и последующим собеседованием.

Агентство заключало договор о сотрудничестве, вначале нанимателю предлагалось заключить соглашение на месячный или двухнедельный срок.

Но, вот последовало и долгожданное приглашение на собеседование. В день собеседования в фойе агентства собралось не малое количество претенденток, большинство их было из «не залежной» Украины. «Интересно», – рассматривая записи в журнале вакансий, в колонке о стаже работы в этой профессии у многих из них значится более десяти лет, – «каким же образом там, в бывшей союзной республике они смогли его наработать, если недавно страна жила в эпоху всеобщего равенства?»

Среди приглашённых на собеседование, Людмила видела ещё и других соискателей, разодетых кто и во, что был «горазд»; как и в скромном педагогическом стиле, приходящих в агентство впервые. Наблюдая за эмпиричным показом моделей, маскарада умудрённых гувернанток и нянь.

Из приёмной, кандидаты поочерёдно переходили в соседнюю комнату, в дальнейшем в присутствии менеджера, поднаторевшего в деле, происходит общение с нанимателем; родителями ребёнка или управляющим делами семьи.

Предполагалось, что вопросы должны затрагивать темы профессиональных навыков, но нередко они затрагивали личную жизнь, тоже касалось и состава семьи. В таких случаях, Людмиле приходилось рассказывать о Владимире, рисуя образ того, как человека супер интеллигентного, подавая отношения с ним, описывая взаимопонимании и уважении с перспективой на будущее, не забыв упомянуть о его президентских наградах научного деятеля.

В завершении поясняя тем, что в гражданском браке они состоят исключительно временно; по причинам, связанным с предстоящей покупкой недвижимости. Судя по всему, она не могла заявить о том, что в настоящее время она является «содержанкой хитро мудрёного старого дяди».

В агентстве, расположенном на Тверской с одиннадцати утра и до девятнадцати вечера как обычно продолжались экспресс собеседования с кандидатами домашнего персонала. Вот и сегодня намеченные в группы опять же, по пять, шесть человек, они приглашались по одному в отдельную комнату к знакомству с предположительным нанимателем.

Во время такого контакта с кандидатами на должность нянь, гувернанток, поваров, домработниц наниматели позволяли себе расспрашивать, обо всём, о чём только душа пожелает и зачастую, утомляя лишёнными смысла вопросами, абсолютно «кретинскими», не имеющими никакого отношения к данной сфере услуг.

Морально изматывающие собеседования, отнимали уйму времени у претенденток разных мастей, курлыкавших повсюду на диванах и стульях. Как-то раз, в одной из таких групп в холле, в ожидании своей очереди находилась Людмила, мимо которой продефилировали две элегантно одетые дамы: «стало быть, наниматели».

В абие выяснилось; они подбирали гувернантку для девочки но, вместо коротких спросов о стаже работы с детьми, о возрасте воспитанника, образовании, посыпались странные темы, абсолютно не относящиеся к работе с детьми: «Что здесь происходит, проверка на стрессоустойчивость, адекватная, пожалуй, что вакансии брокера, или по принципу злой добрый полицейский?»

Битый академический час, а до каких ещё пор, продлятся эти моральные пытки двух ненормальных? – размышляла Людмила. Её так и подмывало, прервать непонятное экспресс собеседование, с вопросами абсолютно далёкими по смыслу не относящимися к детским занятиям и к поприщу гувернантки вовсе. А тут эти две нанимательницы, завели речь о фильмах, с тематикой неуместных вопросов и не располагающих абсолютно к беседе.

Тем временем интерес нанимателей стал очевиден, добравшись до сериалов: « Предпочитает ли, вы смотреть сериалы?» В таком случае, могли бы об этом и открытым текстом спросить. Что выразилось бы, однозначно, – во время работы не имею привычки смотреть кинофильмы, тем более сериалы, ни бразильские, тем паче, ни какие либо другие».

– А, кто, по Вашему мнению, является самым блистательным актёром страны?

– Алиса Фрейндлих.

– А, Вам известно в каких кинолентах актриса снялась?

– Не помню – «что происходит, – постигавши умом, – казалось, память застопорилась» – такое ощущение, которое где – то сродни к ситуации во время экзаменов, когда ты знаешь тему, но почему – то в нужный момент, когда нужно ответить на заданный вопрос в лоб, ответить не в состоянии, в голове пустота». И только в конце был задан вопрос Людмиле по существу:

– Известны ли, Вам какие либо методики, занятий с детьми?

Людмила посмотрела на женщин, прикидывая: «А, кто из них мама?» Одна, из сидевших за столом напротив, больше напоминала бурятку с монголоидной формой лица и стрижкой каре, а вторая с причёской, классической формы, когда на затылке волосы собраны в виде шара, шатенка, относилась скорее к числу коренных москвичей.

«Интересно, когда же, прекратятся допросы этих двух ненормальных?» – подумалось вновь, глядя на рты этих двух, которые не закрывались и вдобавок, «впившись глазами», женщины всё говорили и не унимались, наращивая потоки вопросов, приёмами телешоу; где каждая фраза следует с ускорением: