Текст книги "Приключения бизнесмена (СИ)"

Автор книги: Ира Брилёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 15

Торговля шла бойко. Дед Филиппыч оказался толковым коммерсантом и с шутками-прибаутками «давал план» покруче молодухи-Зойки.

Он наконец сознался, что в «прошлой» своей жизни был главбухом на одном крупном предприятии. Отработал он на нем тридцать восемь лет – «деду»-то на поверку оказалось всего пятьдесят девять годков! Мужчина в самом расцвете сил. Но предприятие лопнуло, его перепродали-перекупили какие-то лихие ловкачи, и «деда» поперли с работы, а заодно и из ведомственного жилья. Не помогли ни партийный стаж, ни преклонный возраст. Так он и оказался в светлом «подмостовье». Обидно ему было до слез – поэтому и не хотел делиться ни с кем этой своей обидной тайной.

Но понемногу оттаял Филиппыч, почувствовал, что и на его век добрых людей припасено. Вот тогда все и рассказал. Тем более, что его профессия теперь очень пригодилась их маленькой рыночной коммуне – он с удовольствием помогал Серёне вести учет, подсчет и все прочие необходимые дела. Да и за «пришлым бухгалтером», как величал наемного работника Филиппыч, нужен был свой надежный глаз. Серёня только радовался такому пристрастному и толковому аудитору. А уж в его благонадежности никто не сомневался.

Поистине, ничего на свете нет тайного. Все становится явным. На радость и для нашего удовольствия.

От сытой и спокойной жизни дед стал выглядеть совсем иначе, щеки его округлились и даже животик наметился. И выглядел он теперь солидным человеком среднего пенсионного возраста. Его по привычке именовали «дедом», но он и не думал обижаться. Сам же он к своему внешнему виду относился философски.

– Я всегда выглядел старше своих лет. Знаете, как в работе помогает. – А никто и не возражал.

Дедова помощница-обезьянка, одетая по всем правилам торговли в белоснежный кафтанчик, такие же штанишки, поварской колпак, перчатки и кружевной передничек, ловко доставала мед из фляги и слегка наклоняла голову, когда протягивала товар покупателям. Получалось, что она как бы кланяется, и это клиентам очень нравилось.

Серёня пришел на рынок, где обосновалась его «команда», в самый разгар торговли. Понаблюдав минут пятнадцать за своими работниками, он в очередной раз подивился своему, почти мистическому, везению набирать хорошие кадры.

Первой Серёню заметила Мария. Заулыбавшись, она прикрыла коробочку с деньгами чистой тряпкой и поспешила навстречу начальству.

– Добрый день, Сергей Николаич. Хорошо, что вы зашли. Тут Колька на нашем рынке разговор один странный услышал, так он вас с утра поджидает. Может, это ничего и не значит, но вам полезно будет об этом знать.

Колька появился минут через пятнадцать, облизывая жирные пальцы и благодушно улыбаясь.

– Я на обед ходил, – важно заявил он Серёне. Тот потрепал его по сытому загривку и рассмеялся. Подождав, пока Колька вымоет засаленные чебуреками руки, Серёня отвел его в сторону и спросил:

– Тут маманя твоя сказала, что ты меня видеть хочешь. Что случилось?

Колька сразу стал серьезным и важным.

– Я, Сергей Николаич, теперь за вас в огонь и в воду. То, что вы для нас с маманей сделали, нам никакой родной отец не сделал…

– Подожди, перестань мне дифирамбы петь. Жизнь покажет, отец я тебе или не отец. Ты мне лучше расскажи, что такого интересного стряслось.

– Иду я вчера по рынку, вижу – вы стоите. Ну я, как полагается, подхожу к вам и говорю: «Здрассте, Сергей Николаич». И вдруг вы мне говорите, то есть, это я так думал, что это вы, но на самой деле это оказался мужик, просто копия ваша, ей богу. Так вот, он мне и говорит: «Ты кто такой? Ты откуда меня знаешь?» И за холку меня схватить норовит. Ну, я сообразил, что здесь что-то не так, и удрал. Но не совсем удрал, а так, недалеко. Спрятался, значит, за машиной, и наблюдаю. Этот, который на вас похож, подождал немного, головой по сторонам повертел, потом по телефону позвонил, а сам на часы смотрит. Минут через пять подходят к нему двое мужиков, один такой, как бы это сказать, никакой, в общем, как будто стертый. А второй крепкий такой, на бычка дюжего похож. У нас на рынке охранники все такие. И начинают они втроем об чем-то тихонько беседовать. Тут мне совсем интересно стало. Пополз я тихонечко между машин поближе, чтобы значит, разговор услышать. Тот, первый, говорит: «Он меня Сергеем Николаевичем назвал. Я так удивился. Словно бы он меня хорошо знает. Но, насколько я знаю, тот человек уже не может здесь быть ни при каких обстоятельствах?». А два других мужика переглянулись, потом в сторонку подальше от вас, то есть от того, который на вас похож, отошли, и тот, что постарше, другому говорит: «Ты понял? Значит, гнида, где-то неподалеку ползает. Говорили ему, не вылазь, но человек, видно, не хочет понимать. Ты понюхай здесь среди рыночных, может, чего и нанюхаешь». «Ладно, Витёк, как скажешь». Но тут к ним опять этот, похожий, подошел и говорит, вежливо так: «Простите, Виктор Валентинович, мне идти нужно. Я и так здесь со всей этой странной историей задержался, а меня сейчас Петр Иванович ждет. Обычно у меня на рынок горничная ходит, так что я тут случайно оказался. Говорят, здесь мед какой-то особенный, об этом сейчас вся Москва судачит». «Никаких проблем, Юрик, идите, идите. Дальше я уже сам в ситуации разберусь», – сказал «стертый». И улыбался так противно. Вообще, он с виду мерзкий какой-то. На этом они и разошлись. Но этот, которого они Юриком назвали, на тех, других, совсем не похож. Вежливый такой. – Колька почесал вихрастый затылок, словно пытаясь припомнить еще какую-нибудь важную деталь, но только посопел носом безо всяких дополнительных результатов.

Выслушав Кольку, Серёня задумался. Он сразу сообразил, что Колька перепутал Серёню с его «братцем-близнецом», человеком, которого Серёня видел в своем бывшем доме. «Юрик, значит. Вот как тебя зовут-то, братец, – с изрядной долей ехидства подумал Серёня, но мысли его тут же переключились на нечто более важное. – Да что же такое происходит? Чего это они так боятся, чтобы я не попался кому-то на глаза – целый год прошел, даже больше? Могли бы и забыть про меня давным-давно».

Но прежде всего, подслушанный Колькой разговор означал, что на Серёню может начаться, а скорее всего, уже началась охота. Да, не любят такие дяденьки лишних свидетелей! Но в этот раз Серёнино везение может не сработать, и рассчитывать на чье-то великодушие во второй раз не приходится.

Быстро перебрав имеющиеся варианты, Серёня понял, что его медово-грибному бизнесу скоро может настать конец. Стоит только тем двоим выяснить хоть что-нибудь о новой Серёниной жизни, а с помощью живущих на рынке «убогеньких» бомжиков-стукачей это несложно, и на Серёню ополчатся все рыночные структуры, начиная от продажных базарных ментов и заканчивая обыкновенными братками-бандитами, «крышующими» всю рыночную пестроту.

Серёня никак не мог допустить такого развития событий: его верная «торговая команда» теперь не представляла себе жизни без своего бизнеса – и на жизнь хватает, и можно разные планы строить. Разве могли они мечтать, что жизнь им даст такой шанс – снова вернуться в нормальную человеческую жизнь. И держались они за этот шанс – будь здоров!

Да и селяне привыкли к стабильным доходам, шампиньоны теперь в каждом подвале зрели – только успевай урожаи собирать, Сереня всегда интересовался передовыми технологиями. А по осени в лесу бродили целые команды «грибников» и «ягодников» – все грибы в лесу чуть не косой косили, а ягоды также имелись в ассортименте: хочешь, свежие, хочешь, сушеные, хочешь, в виде варенья разного. И запасы лесные были у Серёни теперь неслыханные: и соленых, и маринованных, и даже замороженных грибов было аж до следующего сезона. Ягодные же разносолы селяне только начали осваивать. Неизвестные до сих пор заморские конфитюры оказались не такими уж сложными в изготовлении. Тару и «производственные мощности» в виде специального обрудования Сереня им организовал, да и бренд новый придумал лично – «Ягодная мелодия». О, как! Теперь у «грибников»-«ягодников» – зарплата была стабильная. И все были довольны.

«Да, не зря я вчера начал размышлять над исконно русскими вопросами: кто виноват и что делать, – невесело подумал Сереня. – Ладно, ребятки, вы так, а я – эдак. Опять вы меня из хорошего дела выпихиваете. Жаль, конечно, но ничего не попишешь – друзей подводить нельзя. А то вы и их прицепом вместе со мной в асфальт закатаете».

Первым делом Серёня навестил директора рынка. За время совместной медово-грибной деятельности у них завязалась хорошая мужская дружба. Директор, Михал Михалыч, или попросту Михмих, как звал его весь рынок, сам был в прошлом крепкий хозяйственник. Он трудился снабженцем на меховой фабрике. Когда фабрику продали за долги, он ушел на свои хлеба. Должность директора рынка он купил почти по дешевке, тогда много хороших дел ничего почти не стоили. И смог, как и в былые времена, поставить рынок на рыночные же рельсы. Он досыта натерпелся от бесхозяйственности и дуракизма своих бывших начальников, и поэтому ценил в людях деловую жилку. Он знал, какая это редкость в природе. Как исчезающий вид, занесенный в красную книгу. Поэтому, почуяв в Серёне родственную душу, Михмих проникся к нему глубоким уважением. А это дорогого стоило. И для Серёни было хорошим подспорьем в работе.

Серёня для порядка постучался в дверь кабинета и заглянул туда.

– А, Николаич, заходи. Каким ветром?

– Северным, Михал Михалыч, недобрым.

Директор сразу стал серьезным.

– Рассказывай, – сказал он Серёне, подвинув ему стул.

– Понимаешь, кое-кто из моей прошлой жизни охоту на меня объявил. Или хочет объявить. Но это без разницы. Короче, уехать мне надо. Просьба к тебе, Михалыч, ты прикрой моих, а? Ты меня знаешь, за мной не заржавеет. А то жалко будет. Я только-только людей из дерьма вытащил, они сейчас живут как у Христа за пазухой, и не хочется их опять в то же самое дерьмо макать. Не заслужили они такой несправедливости. Меня тут обязательно по рынку спрашивать будут. Так ты пошепчись тут со своими, чтобы они ничего про меня не рассказывали. На других рынках у меня тоже народ с товаром стоит. Но там я уже давно только со «старшинами» своими общаюсь, они всем и заправляют. Я не думаю, что кто-нибудь на них прямиком выйти сумеет. Остальные граждане там личность мою уж и позабыли давно. Так что, эти знакомцы мои старинные вряд ли туда сунутся, это даже для них очень сложная комбинация, мало ли по рынку людей шляется. А вот к тебе на рынок они обязательно пожалуют. Я же здесь сам кручусь и меня тут каждая собака знает. Так что, на тебя вся надежда.

– Не беспокойся. Я все понял. Сделаем. – Михмиху не надо было объяснять дважды, и Серёня выходил из кабинета с легким сердцем.

На следующий день Серёня поехал в деревню, к селянам. Мужики выслушали его решение молча и, узнав, что сам он больше не приедет, пригорюнились. Объяснять он им ничего не стал. Сказал только, что должен ненадолго уехать, и ещё попросил, чтобы мед и грибы-ягоды на торговые точки они поставляли в прежнем режиме.

– Я уеду, но все останется, как всегда. Все у нас с вами отлажено, механизм настроен надежно. Думаю, все должно идти по накатанной дорожке.

Собственно, участие селян заключалось только в сопровождении груза до Москвы. А там, на рынках у них принимали товар Серёнины «старшины». Шоферская братия, которая возила все это богатство в первопрестольную, давно уже стала своей в доску – кто же откажется от стабильных заработков!

Это поначалу переваливались бедные грузовички с борта на борт по непролазной российской грязи. Крыли матом шоферы такую езду – и в бога, мать ее, и в кочережку! Но селяне с этой бедой быстро справились. Они сделали настилы из бревен, и дороги стали вполне сносными. Зимой же мороз сковывал дорогу ледяным настом. И вновь гоняли шоферы своих железных коней по лесным дорогам – урожай шампиньонов в деревенских подвалах селяне снимали теперь круглый год. Да еще и друг перед другом соревнование устраивали, кто больше грибов снимет со своего грибного огорода. Серёня часто поражался их смекалке. Они не только из книжек новшества всякие грибные вычитывали, а еще и сами эксперименты ставили, и довольно успешно. А Серёня только радовался такому их отношению к делу. А как же! Всем от этого чистая выгода получалась. Единственной проблемой были частые зимние снегопады. Завалит снегом дорогу, и не проедешь по этим сугробам непролазным ни взад, ни вперед. Но и с этой бедой справилась русская смекалка. Мужики в соседней деревне обнаружили бульдозер. Старый и не на ходу. Умельцы-«левши» из этой же деревеньки покумекали сообща, и быстренько реанимировали тяжелую советскую технику. Еще и модернизировали ее – благо, кузнец в той деревне был толковый и непьющий. Приделали они к бульдозеру здоровенный скребок, целое десятилетие провалявшийся в заброшенном колхозном амбаре – уж от колхоза и воспоминаний не осталось, а вот железяка, невесть откуда взявшаяся, пригодилась. И теперь не страшны были зимние снежные завалы рисковой шоферне. Теперь все было просто – ставишь бульдозеристу четверть самогона, и он целую неделю усердно разгребает снег по всей лесной дороге. Нерешаемых проблем не бывает. Особенно в России.

– За старшего вместо меня Филиппыч остается. Он надежный человек, вы его знаете. И Профессор тоже рядом будет. Справятся, – продолжал Сереня свой разговор с селянами.

Мужики сокрушенно качали головами, жали Серёне руку своими задубевшими лапами, и приговаривали:

– Ты, Сергей Николаич, если чего надо будет – не стесняйся. Если обидит кто, тоже не скрывай. Мы, хоть народ и деревенский, темный, но добро помним. А чтобы добро помнить, в школе учиться необязательно. Так что, насчет «бызнеса» не беспокойся, все будем поддерживать, как говорится, «на уровне». Теперь-то чего нам переживать: ты все наши продукты на деловые рельсы поставил. Оно ведь только на первых порах тяжело и много мозгов требуется, а сейчас нам легко будет. Почитай, всему, чему надо, ты нас и обучил. Шоферы все нам знакомы, и они не в накладе, уже цельный год с нами трудятся, только успеваем поворачиваться. А продавцы у тебя толковые, мы их не обидим. Так что, до свиданьица, и, как говорится, с богом.

Так, попрощавшись со своими «соратниками», Серёня двинул в город.

Когда его «рыночная братия» вернулась с работы домой, их ждал сюрприз. Серёня, взяв с самого утра в консультанты бабку Маланью, прошвырнулся по магазинам и накупил всем подарков. И теперь Серёня наслаждался плодами своих и Маланьиных трудов.

Профессору Серёня купил «Набор юного орнитолога». Это чтобы старик длинными зимними вечерами набивал чучела птиц и вспоминал Серёню добрым словом. Профессор хоть и ушел с головой в торговлю – он все делал в жизни основательно – но про свое прежнее увлечение никогда не забывал. И когда выдавалась свободная минутка, он надевал на нос старинное пенсне – Серёня так и не мог понять, почему именно пенсне, а не современные очки! – и садился в кресло около торшера, читать толстую книгу о птицах. Он перечитывал ее уже, наверное, в двухсотый раз, видимо, скучал по своей прежней профессии. И Серёня его ох как понимал!

Кольке достался новехонький компьютер. С пропиской у Кольки теперь не было никаких проблем – Сереня давно уже выкупил деревянный домишко, где обитали его партнеры, в частную собственность, и на рынке он ошивался только после школы или во время каникул. Колька сидел на корточках около коробок с компьтерными прибамбасами, надувшись от гордости и энергично кивал головой, соглашаясь со всем, что ему в напутственном слове говорил Серёня. Для Кольки теперь не существовало различий между Серёней и иконой с изображением Иисуса Христа в ближайшей церкви, куда его мать, несмотря на свое учительское прошлое, регулярно ходила по воскресеньям.

Дед Филиппыч получил подарок уникальный. Обезьянка, с которой сдружился весь рынок, в быту доставляла деду массу хлопот. Поскольку мартышкиным местом жительства дед выбрал сарайчик в углу двора, бедное животное, страдая по ночам от темноты и одиночества, частенько оповещало об этом всех ближайших соседей. Серёня, чтобы облегчить жизнь мартышки, а заодно и всей округи, купил для обезьянки красивую, вместительную и страшно дорогущую клетку. Радости деда Филиппыча не было предела. Теперь мартышку можно было безболезненно держать в доме, а без клетки она бы в комнатах набедокурила – обезьянки это любят.

Зойке Серёня задумал оплатить обучение в институте – само собой, заочное, но деньги для сохранности прилюдно передал в руки бабки Маланьи. Народ дружно зааплодировал, а Зойка зарделась от непривычного внимания к своей особе.

Она уже давно забыла о своей дурацкой прихоти, по которой хотела переименовать себя в Райку. Здесь решаюшими оказались длинные лекции бабки Маланьи, которая неторопливо, но очень планомерно промывала мозги этой, в общем, не плохой, но совершенно необразованной девице. Поэтому и сейчас, опираясь на авторитет местной «старейшины», Сереня возложил на бабулю и дальнейший контроль за развитием интеллекта молодой особы.

– Ты, Зойка, не обижайся. Баба ты молодая, и если тебе деньги в руки попадут, можешь их не по назначению пустить. А так, на глазах всей общественности, я торжественно обещаю сделать из тебя человека. Торгуешь ты ловко, а бухгалтер-экономист с образованием нам сейчас очень пригодится.

Под бурные аплодисменты Серёня расцеловал Зойку в обе щеки и перешел к подарку для Марии.

– Вы, Мария, просто мать-героиня по нынешним временам, и я даже не знаю, как мне благодарить вас, такой вы хороший человек. Я тут подумал, посоветовался кое с кем, – бабка Маланья степенно качнула головой, – и мы решили, что вам совсем не помешает кое-что из нового гардероба. Одежда нынче не дешево стоит, а зарплата у вас пока еще не очень-то большая, поэтому примите от меня на память эту шубу. Пусть немного не по сезону, но зима у нас всегда неожиданно наступает.

Мария аж задохнулась от такой новости – она стояла, открывая и закрывая рот, словно бы ее, как рыбу, выбросили на берег. Наконец, справившись с волнением, он сказала дрожащим голосом:

– Ну что вы, Сергей Николаевич, это такая дорогая вещь! Зачем вы тратились! – Серёня и все остальные замахали на нее руками, загомонили что-то восторженное и приятное, и Мария, невнятно причитая что-то в ответ, облачилась в сверкающую новым норочьим мехом шубку. И тут вдруг Серёня заметил, что она совсем ещё не старая женщина, да и после нескольких месяцев сытой жизни у нее в лице что-то изменилось. Какая-то уверенность обозначилась, что ли. Женщине вообще очень идут достаток и сытая, спокойная жизнь.

Мария села за стол, оглаживая руками роскошный мех.

– А теперь главный человек в нашем племени, так сказать, вождь и старейшина, Маланья Карповна.

– Ой, батюшки, а откуда же вы меня по имени-отчеству знаете? У меня же и документов нету!

Серёня, и вслед за ним все остальные, весело захохотали.

– Ой, ты, бабка Маланья! Сама, как Шерлок Холмс, а думаешь, мы дурнее? – голосил дед Филиппыч. – Да все уже давным-давно знают, кто ты да что ты. Сергей Николаич только от тебя эту тайну и держал. А мы-то в курсе.

Бабка Маланья растерянно хлопала глазами, не понимая, о чем идет речь. Серёня подошел к ней, взял за руки и сказал:

– Только вы не волнуйтесь. Документы у вас есть. Только вы их почему-то не захотели с собой в новую жизнь брать. Наверное, вы не хотели, чтобы вас нашли? Так? – Маланья молча смотрела на Серёню, и губы ее дрожали. Но он делал вид, что не видит ничего такого особенного, и мягко гнул свою линию: – Я тут свое собственное расследование провел и выяснил, что вы с вашими детьми не на век разругались. Это все недоразумение. Когда между близкими людьми размолвка происходит, то это все серьезнее и больнее, нежели когда просто так чужие люди ругаются. Так вот, когда вы из дому ушли, они вас искали долго и уже не надеялись найти. Но тут я как раз вовремя и подоспел. Потолковали мы с ними. Они неплохие люди и сожалеют очень о том, что так все случилось. Вот они вам тут в письме всё написали, прощения просят и все такое. В общем, Маланья Карповна, если будет на то ваше желание и воля, то они просят вас домой вернуться.

Трясущимися руками бабка Маланья открыла конверт. Слезы катились у неё по щекам, когда она читала это письмо, а за столом стояла звенящая тишина. Когда чтение было закончено, бабка закрыла глаза, и так сидела минуты три.

– Знаешь, что я тебе скажу, Сергей Николаевич. Они хоть мне и дети, но предали меня однажды. А предавший однажды может предать и ещё. Я бы рада ошибиться, но, обжегшись на молоке, на воду дую. За письмо спасибо. Я к ним, конечно, схожу, поговорить нам есть об чем. Но и вас, мои «подмостовые» приятели, я теперь бросить не имею права. Так что, не надо ничего менять. Если им моя помощь в чем нужна будет, я и так везде успею. А жить мне здесь нравится. Вот вам моё слово.

И тут всех словно прорвало. Зойка с Колькой кинулись бабке Маланье на шею, обниматься-целоваться, мешая слезы радости с восторженным визгом. Дед Филиппыч тер блестящую лысину и приговаривал:

– Вот, ведь, как, а? Ну надо же, как бывает!

Каждый выражал свои чувства, как мог.

Наконец угомонившись, уселись за праздничный стол, предусмотрительно накрытый бабкой Маланьей при «спонсорской» поддержке Серёниного кошелька.

– Дорогие мои друзья. Теперь я могу так вас называть, потому что жизнь проверила нас всех, можно сказать, в бою. Я сегодня хочу вам кое-что сообщить. Мои дела обстоят таким образом, что нам придется на какое-то время расстаться. – Серёня сказал эту фразу на одном дыхании, боясь, что не сможет договорить её до конца. За столом во второй раз за вечер наступила тишина.

– Это как? – только и смогла выговорить Мария.

– Вы не переживайте за меня, я выкручусь, только вот наш с вами бизнес я должен сейчас оставить. Для вас все остается по-старому. С мужиками из деревни я договорился, мед и грибы-ягоды они будут привозить регулярно, как и раньше. Филиппыч проконтролирует – дело нехитрое. Продажа у нас хорошо отлажена, вы всех продавцов поименно знаете. Оптовые покупатели у нас тоже все на учете. Я думаю, наш уважаемый Профессор сможет заменить меня на несложном поприще директора, а в его разумности и честности никто не сомневается. Директор рынка, Михмих, вы все его знаете, человек порядочный, я с ним переговорил. Если будет в том необходимость, сможет вам помочь в любом вопросе, он мужик надежный. Да и на связи я с ним. Если что срочное, я не на Луну улетаю, всегда успею любой вопрос урегулировать. В общем, ничего невозможного не бывает. – Серёня замолчал и оглядел всех, сидящих за столом. Они были теперь сосредоточенны и молчаливы. Комок подкатил у него к горлу, но он через силу улыбнулся и сказал, твердо и весомо: – Вы справитесь, я в вас верю.

Словно выйдя из оцепенения, все вдруг заулыбались, почувствовав, что Серёня, их Серёня, действительно, всегда найдет способ выручить их и себя из любой ситуации. Все одновременно загомонили, пытаясь сказать что-то важное и нужное, и за стол снова вернулось веселье. Но Серёня, с улыбкой глядя на своих друзей и жестом попросив тишины, продолжил, вложив в свой голос всю свою веру в то, что его слова абсолютная истина:

– Мне придется ненадолго уехать, но я уверен, что обязательно вернусь. Здесь у меня осталось много неоконченных дел, а это, как известно, всегда хороший повод вернуться. – И Сереня поднял первый тост: – За дружбу!

Конец первой части.