Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 16"
Автор книги: Иосиф Сталин (Джугашвили)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 36 страниц)
В этот период мы уже обсуждали вопрос о свержении Советского правительства насильственным путем с помощью группы военных участников заговора.
Вышинский. В лице Тухачевского, Примакова и некоторых других?
Бухарин. Совершенно верно. К 1931-1932 годам в связи с изменением политической конъюнктуры упор был поставлен на развитие повстанческого движения, и контрреволюционной правой организацией во главе с правым центром было спровоцировано несколько кулацких восстаний.
Вышинский. Под вашим непосредственным указанием и под вашим руководством?
Бухарин. Совершенно верно. Я посла Слепкова для подготовки кулацкого восстания на Кубани, Рыков послал на Кавказ Эйсмонта, который вступил в связь с правым Пивоваровым и троцкистом Белобородовым. Кроме того, могу сообщить, что о кулацком саботаже, как некоей предварительной стадии более острых форм борьбы, мне сообщали П. Петровский и Зайцев.
Вышинский. Поскольку вы упомянули об Эйсмонте, я хотел бы спросить вас относительно ваших связей с белогвардейскими кругами и немецкими фашистами. Вам известно это обстоятельство?
Бухарин. Мне это не известно. Во всяком случае я не понимаю. Вышинский (к суду). Позвольте Рыкова спросить. Что вы можете сказать по этому поводу?
Рыков. Мне от Пивоварова было известно, что казацкий союз, который был организован по указанию, по совету Слепкова...
Вышинский. Белогвардейский казацкий союз?
Рыков. Да... он через реэмигрантов, которые входили в состав кадров этой контрреволюционной организации, имел связи с остатками казачьей эмиграции за границей. И в этой связи помощь оказывали немецкие фашисты.
Вышинский, Подсудимый Бухарин, вы об этом знали, знали Пивоварова?
Бухарин. Я Пивоварова не знал.
Вышинский. Рыков знал, что Пивоваров возглавляет на Северном Кавказе местную организацию изменников, контрреволюционеров и что он связан с белогвардейскими казачьими кругами за границей, а вы, Бухарин, не знали?
Бухарин. Я не оспариваю возможность такого факта, но я этого не знал.
Вышинский. Подсудимый Рыков, знал об этом факте Бухарин или не знал?
Рыков. Инициатива организации этого союза, по словам Пивоварова, принадлежала Слепкову, которого на Северный Кавказ послал Бухарин и которому, как я полагаю, Бухарин давал определенные указания и директивы.
Вышинский. Следовательно, эта связь исходила по бухаринской линии?
Рыков. Идея исходила по бухаринской линии.
Вышинский. Идея и практическое претворение ее в жизнь?
Рыков. Слепков это делал.
Бухарин, Что Слепкова я посылал, я не отрицаю. Я посылал его, чтобы он связался с белогвардейскими казацкими кругами.
Вышинский. Подсудимый Бухарин, – факт или не факт, что группа ваших сообщников на Северном Кавказе была связана с белоэмигрантскими казацкими кругами за границей? Рыков говорит об этом. Слепков говорит об этом.
Бухарин. Если Рыков говорит об этом, я не имею основания не верить ему.
Вышинский. Вам, как заговорщику и руководителю был известен такой факт?
Бухарин. С точки зрения математической вероятности можно сказать с очень большой вероятностью, что это факт.
Вышинский. Позвольте спросить еще раз Рыкова: Бухарину было известно об этом факте?
Рыков. Я лично считаю с математической вероятностью, что он должен был об этом знать.
Вышинский. Ясно. Подсудимый Бухарин, вам известно было, что Карахан был участником право-троцкистской заговорщической группы?
Бухарин. Известно.
Вышинский. Известно вам было, что Карахан – немецкий шпион?
Бухарин. Нет, это не известно.
Вышинский (к Рыкову). Подсудимый Рыков, вам известно было, что Карахан вел переговоры с некоторыми немецкими кругами?
Рыков. Да, да.
Вышинский. Изменнические переговоры?
Рыков. Изменнические.
Вышинский. Карахан от имени вашего блока предполагал уступить немцам какую-то часть союзной территории?
Рыков. Я с Караханом сам не виделся, я знаю это со слов Томского, который излагал в моем присутствии и в присутствии Бухарина.
Вышинский. Значит, и Бухарин знал? Разрешите спросить Бухарина. Вы знали?
Бухарин. Я знал.
Рыков. Изложение было таково, что немецкие фашисты принимают эти условия, то есть льготы по концессиям, торговым договорам и так далее, но со своей стороны они требуют, чтобы национальным республикам было предоставлено право свободного выделения.
Вышинский. Ну, а что это означает?
Рыков. Значит, – не то, что мы предлагали. Это было новое требование немцев. Это, конечно, означает на деловом языке расчленение СССР.
Вышинский. То есть отдачу части СССР немцам?
Рыков. Конечно.
Вышинский. Вы имели в виду отторгнуть Украину в пользу германского фашизма?
Рыков. Практически речь могла итти насчет Белоруссии.
Вышинский. А насчет Украины?
Рыков. Мы не могли решать этот вопрос без согласия украинских контрреволюционных организаций.
Вышинский. Тогда я обращаюсь к подсудимому Бухарину. У вас в 1934 году были об этом переговоры с Радеком?
Бухарин. Радек мне рассказал относительно его переговоров с Троцким, что Троцкий имел переговоры с немецкими фашистами о территориальных уступках за помощь контрреволюционным организациям.
Вышинский. Говорил вам Радек, что по указанию Троцкого надлежит уступить, отдать немцам Украину?
Бухарин. Насчет Украины я положительно помню, речь шла и относительно других областей, но о каких я не помню.
Вышинский. Вы показали таким образом: «что Троцкий, форсируя террор, все же считает основным шансом для прихода к власти блока поражение СССР в войне с Германией и Японией за счет территориальных уступок (немцам – Украину, японцам – Дальний Восток)». Было это?
Бухарин. Да, было.
Вышинский (к Рыкову). Вы показали на предварительном следствии и здесь на суде, что Карахан с немецкими фашистами вел переговоры о помощи вашему заговору. Факт это или этого не было?
Рыков, Мы приняли меры, благоприятствующие практической деятельности правого центра. Это реализовалось в работе, в руководстве по отношению к Белоруссии.
Вышинский. Значит, немцы беспокоились о Белоруссии в пользу кого?
Рыков. О чем беспокоились немцы, я не могу сказать.
Вышинский. Они беспокоились о том, что вы отдадите Белоруссию кому? Не немцам?
Рыков. Полякам.
Вышинский, А немцам – что? Выходит, что немцы хлопочут ради кого? Ради поляков? Немцы оказывают вам услугу, а вы взамен этого Белоруссию отдаете полякам. Они оказываются в смешном положении. (Рыков молчит).
Вышинский. Перехожу к первому вопросу. Следовательно, Карахан вел переговоры с немцами. Видимо, это происходило с ведома вашего блока. Бухарин об этом знал?
Рыков. Томский об этом сказал мне и Бухарину.
Бухарин. Я об этом узнал постфактум, потому, что Карахан...
Вышинский. Вы одобрили переговоры Карахана от имени блока с немецкими фашистами?
Бухарин. Вообще относительно переговоров... я одобрял, то есть считал, что целесообразно...
Вышинский. Не вообще, а переговоры, которые вел Карахан? Вы эти переговоры одобрили?
Бухарин. Не дезавуировала следовательно, одобрил.
Вышинский. А вы говорите, что вы об этом узнали постфактум. Разрешите спросить подсудимого Рыкова. Эти переговоры Карахан вел по собственной инициативе?
Рыков. Он вел их по поручению, по инициативе Томского, но я и Бухарин эту инициативу одобрили, когда нам докладывали об этих переговорах.
Вышинский. Одобрили не только факт переговоров, но и инициативу, то есть самое дело в целом?
Рыков. Мы оба – не маленькие люди. Если не одобрять такие вещи, тогда с ними надо бороться. В нейтралитет в таких вещах играть нельзя.
Вышинский. Итак, можно установить, что с ведома Бухарина Карахан вел переговоры с немецкими фашистами. Вы это, обвиняемый Рыков, подтверждаете?
Рыков. Да.
Вышинский. Итак, подсудимый Бухарин, вы несете ответственность за эти переговоры Карахана с немцами?
Бухарин. Безусловно.
Вышинский. Подсудимый Рыков сказал, что в тот период речь шла о том, чтобы отторгнуть Белоруссию. Так я понимаю?
Бухарин. Я себе представляю это совсем не так.
Рыков. Томский нам передал, что Карахану немцы сказали, что в придачу к экономическим уступкам немецкие фашисты настаивают на предоставлении национальным республикам права выделения. Мы тут же поняли и истолковали это так, что речь идет о расчленении СССР.
Вышинский. То есть о том, чтобы отдать Белоруссию?
Рыков. И тут же в общей форме мы приняли это.
Вышинский. Кто это «мы»?
Рыков. Я, Бухарин и Томский.
Вышинский, Правильно, подсудимый Бухарин?
Бухарин. Не совсем. Не насчет Белоруссии, а насчет Украины.
Вышинский. Ага, теперь уже насчет Украины. А ведь речь до сих пор шла насчет Белоруссии. Разрешите предъявить обвиняемому Рыкову его показания том 1, лист дела 119: «Должен однако сказать, что вопрос об ориентации на Польшу, с той точки зрения, чтобы заручиться ее поддержкой на случай нашего прихода к власти, возник значительно раньше, а именно в 1930-1931 годах». Вы подтверждаете это?
Рыков. Да.
Вышинский. Оглашаю дальше: «Общая формула, на которой мы тогда сошлись, сводилась к тому, что в переговорах с поляками, связь с которыми через Червякова уже к тому времени была установлена, мы пойдем на отторжение от СССР Белорусской советской республики». Верно? С кем вы обсуждали этот вопрос?
Рыков. Я это обсуждал с Гололедом и Червяковым, они были в курсе дела.
Вышинский. Они были в курсе дела. А Бухарин был в курсе дела?
Рыков. Да.
Вышинский. Подсудимый Бухарин, вы знали обо всем этом?
Бухарин. В 1930 году не могло стоять такого вопроса, Гитлер к этому времени еще не был у власти.
Вышинский. В 1930-31 годах были у вас разговоры с Рыковым и Томским?
Бухарина. Я не помню этого.
Вышинский. Не помните? Подсудимый Рыков, что вы скажете?
Рыков. Первое сообщение об этом было сделано Томским, он сослался на Червякова, который был у него на даче. И Тогда, по сообщению Томского, мы втроем обсуждали этот вопрос и это предложение о контакте с контрреволюционной белорусской организацией приняли. Во всяком случае, это было в присутствии Бухарина.
Вышинский. Так как это было в присутствии Бухарина, значит Бухарин это знал.
Разрешите обратиться к Шаранговичу, одному из руководителей белорусской подпольной организации заговорщиков. Что вы по этому поводу скажете, подсудимый Шарангович?
Шарангович. И Гололед, и Червяков об этой установке информировали нашу организацию, как о совершившемся факте. Причем я должен сказать, что в разговорах относительно этой установки Томский никогда не фигурировал, речь шла о Рыкове и Бухарине. При этом Червяков имел несколько разговоров с Бухариным, и он после разговоров не только меня информировал, но информировал на совещании центра нашу организацию со ссылками на Бухарина и Рыкова.
Вышинский. Следующий абзац ответа Рыкова, лист дела 120: «Червяков развернул в Белоруссии чрезвычайно активную деятельность. В своих взаимоотношениях с поляками он и связанные с ним по нелегальной деятельности сделали все практические выводы из этой нашей директивы». Вы это подтверждаете, Рыков?
Рыков. Конечно.
Вышинский. Следовательно, Червяков и люди, связанные с вами, имели систематическую связь с поляками?
Рыков. Да.
Вышинский. Какая это связь?
Рыков. Там была и шпионская связь.
Вышинский. Шпионская связь в части вашей организации имелась с поляками по вашей директиве?
Рыков. Конечно.
Вышинский. В том числе и Бухарина?
Рыков. Конечно.
Вышинский. Вы и Бухарин были обязаны?
Рыков. Безусловно.
Вышинский. Значит вы были шпионами? (Рыков молчит).
Вышинский. И организаторами шпионажа?
Рыков. Я ничем не лучше шпиона.
Вышинский. Вы были организаторами шпионажа, были шпионами?
Рыков. Можно сказать, – да.
Вышинский. Подсудимый Бухарин, вы признаете себя виновными в шпионаже?
Бухарин. Я не признаю.
Вышинский. А Рыков что говорит, а Шарангович что говорит? Вы интересовались шпионскими делами?
Бухарин. Я об этом роде деятельности не получал никаких информации.
Вышинский. Вам незачем делать постное лицо, подсудимый Бухарин, и нужно признаться в том, что есть. А есть вот что: у вас имелась группа ваших сообщников, заговорщиков в Белоруссии, возглавляемая Гололедом, Червяковым, Шаранговичем. Правильно, Шарангович?
Шарангович. Правильно.
Вышинский. И по директиве Бухарина и Рыкова, под их руководством вы связались с польской разведкой и польским генштабом? Правильно, Шарангович?
Шарангович. Совершенно правильно.
Вышинский. Следовательно, кто был организатором шпионажа, которым вы занимались?
Шарангович. Рыков, Бухарин.
Вышинский. Значит, они были шпионами, так же как...
Шарангович. Как и я сам.
Вышинский (к Рыкову). Подсудимый Рыков, в 1932 году Гололед вам рассказывал, что все сколько-нибудь крупные назначения людей на руководящие посты в Белоруссии предварительно согласовывались с польской разведкой?
Рыков. Да.
Вышинский. Бухарин об этом знал?
Рыков. Этого я не могу сказать.
Вышинский. Не знаете? Не хотите выдавать дружка? Считаете ли вы, что было бы естественно тому же Гололеду иметь разговор с Бухариным по этому вопросу или же они должны были конспирировать это от Бухарина?
Рыков. Я думаю, что, естественно, он говорил с Бухариным, но о чем они говорили, мне не известно.
Вышинский. Насчет изменнической деятельности польского шпиона Ульянова вам известно?
Рыков. Мне известно.
Вышинский. Бухарин об этом знал?
Рыков. Я не знаю.
Вышинский. Насчет изменнической деятельности польского шпиона Ульянова Вам известно?
Рыков. Мне известно.
Вышинский. Бухарину известно?
Рыков. Не знаю.
Вышинский. Разрешите тогда, товарищ Председатель, прочитать лист дела 127, где содержится вопрос Рыкову и его ответ: «Вопрос: В отношении осведомленности и руководства деятельностью вашей организации в Белоруссии вы все время говорите почти исключительно о себе. А какова была роль остальных членов центра? Ответ: То, что я здесь показал...» А вы здесь показали о Бенеке, об Ульянове, о директиве поляков о подрыве обороноспособности, о назначении с ведома польской разведки должностных лиц – это вы показали... «То, что я здесь показал, знали, разумеется, и остальные члены центра. Знали Бухарин и Томский...» Подтверждаете вы это?
Рыков. Это относится ко всему нашему отношению к Белоруссии.
Вышинский. Нет, вы здесь не вывернетесь. Я прочту дальше... «Знали Бухарин и Томский, частично в эти дела был также посвящен Шмидт» – вы имеете в виду Василия Шмидта. – «На своей роли я больше остановился по той причине, что по решению центра основные связи по белорусской антисоветской организации правых были сосредоточены в моих руках». Ясно?
Рыков. Мне это ясно.
Вышинский. Я прошу суд удостовериться. То, что мною процитировано, имеет полное тождество с тем, что записано в подлинном протоколе, подписанном Рыковым, и я прошу предъявить это Рыкову для того, чтобы он опознал свою подпись.
Рыков. Я не отрицаю.
Председательствующий. Подтверждаю, что эти цитаты соответствуют подлинному протоколу, имеющему подпись Рыкова на каждой странице.
Вышинский (к Рыкову. По вашему предположению, Бухарин об этих шпионских связях знал или не знал?
Рыков. Он должен был знать, но менее детально и менее подробно, чем я знал.
Вышинский. Я спрашиваю вас не о деталях, а о существе. Существо Бухарин знал?
Рыков. О существе связи Бухарин был информирован и знал об этом.
Вышинский. Я это и хотел установить. Позвольте считать установленным, что Рыков и Бухарин знали о существе изменнической связи, в состав которой входил и шпионаж. У меня вопросов больше нет.
Председательствующий. Подсудимый Бухарин, продолжайте.
Бухарин. В 1933-34 годах кулачество было уже разгромлено. Повстанческое движение перестало быть реальной возможностью, и поэтому в центре правой организации снова наступил период, когда ориентация на контрреволюционный заговорщический переворот сделалась центральной идеен.
Силы заговора – это были силы Енукидзе плюс Ягода, причем Енукидзе в то время удалось завербовать, насколько мне помнится, бывшего коменданта Кремля Петерсона, который, кстати сказать, был в свое время комендантом поезда Троцкого, затем военная организация заговорщиков: Тухачевский, Корк и другие.
Вышинский. В каком году это было?
Бухарин. Я считаю, это было в 1933-34 годах.
Вышинский. А одновременно вы вели переговоры с Ходжаевым пораженческо-изменнического характера?
Бухарин. С Ходжаевым я имел один единственный разговор в 1936 году.
Вышинский. Вы говорили с Ходжаевым о том, что уже имеется соглашение с фашистской Германией?
Бухарин. Нет, не говорил.
Вышинский (к суду). Позвольте спросить подсудимого Ходжаева.
Подсудимый Ходжаев, говорил с вами Бухарин?
Ходжаев. Да, говорил.
Вышинский. Как, где, когда, о чем конкретно?
Ходжаев. В августе месяце, когда Бухарин приехал в Ташкент. Разговор между мною и Бухариным произошел на даче у меня в Чимгане. После обзора внутреннего положения СССР Бухарин сказал, что надо нашу деятельность направить таким образом, чтобы эта деятельность помогла привести к поражению Союза. По его словам, внутреннее и внешнее положение вело к этому. Он сказал, что мы, правые, имеем соглашение с фашистской Германией, намечаем соглашение с Японией.
Вышинский. Подсудимый Бухарин, были вы у Ходжаева на даче?
Бухарин. Был.
Вышинский. Разговор вели?
Бухарин. Не такой, а другой разговор, тоже конспиративный...
Вышинский. Я спрашиваю не вообще о разговоре, а об этом
разговоре.
Бухарин. В «Логике» Гегеля слово «этот» считается самым трудным...
Вышинский. Я прошу суд разъяснить обвиняемому Бухарину, что он здесь не философ, а преступник, и о гегелевской философии ему полезно воздержаться говорить, это лучше будет, прежде всего, для гегелевской философии...
Бухарин. Разговор на даче был.
Вышинский. Подсудимый Бухарин, вы подтверждаете показания Ходжаева?
Бухарин. Я говорил, что нам придется иметь дело с различными иностранными государствами и что нельзя иметь дело только с одной группировкой, но нужно иметь дело и с другими.
Вышинский. Об Англии был разговор?
Бухарин. Был.
Вышинский. О Японии был разговор?
Бухарин. Был.
Вышинский. О Германии был разговор?
Бухарин. Был.
Вышинский. Был разговор о том, что нужно использовать и то и другое в интересах вашей борьбы против Советской власти?
Бухарин. Такой постановки вопроса не было. Я ведь говорил с Ходжаевым первый раз.
Вышинский. Вы с Ходжаевым разговаривали о свержении Советской власти, подготовлявшемся вашей заговорщической группой?
Бухарин. Говорил в закрытых туманных формулах.
Вышинский. В таких, однако, формулах, чтобы он понял все? Бухарин. Совершенно верно.
Вышинский (к Ходжаеву). Вы поняли?
Ходжаев. Абсолютно.
Вышинский. Значит Ходжаев прав, что вы ему говорили насчет связей с английскими разведчиками?
Бухарин. А этого не было.
Вышинский (к Xоджаеву ). Было так, Ходжаев?
Ходжаев. Было.
Мы установили с ним, что лучше действовать либо через таджикских людей, либо послать в Афганистан человека.
Вышинский (к Бухарину). Я еще раз спрашиваю на основании того, что здесь было показано против вас, не угодно ли вам признаться перед советским судом, какой разведкой вы были завербованы – английской, германской или японской?
Бухарин. Никакой.
Вышинский. Я к Бухарину пока не имею вопросов. Председательствующий. Подсудимый Бухарин, продолжайте ваши показания, только говорите поконкретнее.
Бухарин. В период около XVII партийного съезда, по инициативе Томского, возникла мысль о том, чтобы государственный переворот путем применения вооруженных контрреволюционных сил приурочить как раз к моменту XVII партийного съезда. По мысли Томского, составной частью этого переворота было чудовищное преступление – арестовать XVII партийный съезд.
Пятаков против этой идеи высказался не по принципиальным соображениям, а по соображениям тактического порядка: это вызвало бы исключительное возмущение среди масс. Эта идея была отвергнута.
Должен сказать, что еще в гораздо более ранний период я лично давал поручения Семенову об организации террористических групп, причем докладывал об этом в нашем правом центре. Это было принято. Таким образом, я более, чем кто-либо другой из членов центра, ответственен за организацию террористических групп Семенова. Я давал также поручения эсеру Семенову, о котором речь шла третьего дня на допросе, связаться с подпольными членами эсеровского ЦК.
Во-вторых, я пытался установить связь с заграничными организациями и группами эсеров через некоего С. Б. Членова. Эсеры ответили принципиальным согласием на поддержание блока и контакта с правыми, троцкистами, зиновьевцами и прочими, но они потребовали формальных гарантий, чуть ли не в письменной форме. Условия, которые они поставили, сводятся к изменению крестьянской политики в духе кулацкой ориентации и затем к легализации партий эсеров и меньшевиков, из чего, само собою разумеется, вытекал коалиционный состав того правительства, которое имеет возникнуть в случае успеха заговора.
Кроме того, непосредственно лично я во время своей последней заграничной поездки в 1936 году, после разговора с Рыковым, установил связь с меньшевиком Николаевским, который очень близок к руководящим кругам меньшевистской партии. Из разговора с Николаевским я выяснил, что он в курсе соглашений между правыми, зиновьевскими, каменевскими людьми и троцкистами, что он вообще в курсе всевозможных дел, в том числе и рютинской платформы. То конкретное и новое, о чем шел между нами разговор, заключалось в том, что, в случае провала центра правых, или
контактного центра, или вообще верхушечной организации всего заговора, через Николаевского будет договоренность с лидерами 11 Интернационала о том, что они поднимают соответствующую кампанию в печати.
Кроме меня персонально, некоторые другие из крупных руководителей право-троцкистской организации то же самое имели связи, устанавливали преступный контакт с представителями давно сложившихся контрреволюционных организаций.
У Рыкова были связи через Николаевского с меньшевиками, очень крупные связи были у А. Л. Смирнова. Они установились еще тогда, когда он был в Наркомземе, где, как известно, был целый ряд крупнейших деятелей эсеровского или около-эсеровского движения.
Таким образом, не подлежит никакому сомнению – и я это вполне целиком и полностью признаю, – что кроме блокировки с троцкистами, зиновьевцами, каменевцами, буржуазно-националистическими организациями была еще совершенно непосредственная и реальная связь с эсерами и меньшевиками, чему непосредственным виновником в значительной мере был я сам, разумеется, в качестве руководящего центра правых. Речь шла в первую очередь об эсерах подпольных, которые оставались здесь, то есть о бывшем центральном комитете официальной партии эсеров и, во– вторых, о заграничной организации, которая, главным образом, сосредоточивалась около такой фигуры, как Марк Вишняк – бывший секретарь Учредительного собрания.
Вышинский. Я хотел бы спросить по поводу эсеровских вопросов. Здесь Бессонов дал показания относительно его поездки в Прагу и свидания с Сергеем Масловым. Там в разговоре Бессонова с Масловым была ссылка на Бухарина и Рыкова. Подсудимый Бессонов, вам говорил Маслов о том, что он в курсе подпольной деятельности Бухарина?
Бессонов. Он говорил, что он в курсе контрреволюционных взглядов правой оппозиции и их подпольной деятельности.
Вышинский. Подсудимый Бухарин, у вас была непосредственная связь с Масловым?
Бухарин. Нет.
Вышинский. Подсудимый Бессонов, вам известно также, кем был Маслов в Праге? Что он был организатором контрреволюционной кулацкой партии? Что он жил на средства иностранной разведки и на средства своих газет и журналов? Так, подсудимый Бессонов?
Кессонов. Совершенно верно.
Вышинский. Через кого он был информирован?
Бухарин. Мне это не известно, но я предполагаю, что это было сделано через оставшихся членов заграничного центрального комитета эсеров.
Вышинский. Вы были связаны с ЦК эсеров?
Бухарин. Через Членова с Рапопортом.
Вышинский. Эсером?
Бухарин. Этот Рапс порт был связан с Марком Вишняком.
Вышинский. Значит, вы предполагаете, что о вашей подпольной деятельности Сергей Маслов был информирован через членов заграничного ЦК эсеровской организации или...
Бухарин. Или Рапопорта, или Вишняка.
Вышинский (к Рыкову). Вы информировали о своей подпольной работе Николаевского?
Рыков. Да.
Вышинский. Подсудимый Бухарин, продолжайте.
Бухарин. С приходом к власти фашистов в Германии среди верхушки контрреволюционных организаций начался обмен мнений относительно возможности использования иностранных государств в связи с военной ситуацией.
Летом 1934 года Радек мне сказал, что от Троцкого получены директивы, что Троцкий с немцами ведет переговоры, что Троцкий уже обещал немцам целый ряд территориальных уступок, в том числе Украину. Если мне память не изменяет, там же фигурировали территориальные уступки и Японии.
Должен сказать, что тогда, в ту пору, я Радеку возражал. Мне казалось, что при развитии масса йога патриотизма, который не подлежит никакому сомнению, эта точка зрения Троцкого политически и тактически нецелесообразна с точки зрения самого заговорщического плана, что здесь надо действовать гораздо более осторожно.
Вышинский. Кто сказал это?
Бухарин. Я говорил это. Я даже считал, что предварительные переговоры вообще совершенно не нужны.
Вышинский. Чтобы не провалиться?
Бухарин. Я говорю не о провале в смысле ареста, а в смысле арестам а в смысле провала всего дела.
Вышинский. Я тоже об этом говорю. Это в каком году было?
Бухарин. Разговор с Радеком был летом 1934 года.
Вышинский. А разговор с Караханом был позже?
Бухарин. Был после его приезда в Москву, в 1935 году.
Вышинский. А этому разговору с Караханом предшествовала разговор с Енукидзе или разговор с Енукидзе на эту тему был позже?
Бухарин. Первый разговор был с Томским. Томский признавал возможным использование войны и предварительных соглашений с Германией.
Вышинский. Когда был у вас разговор относительно того, чтобы открыть немцам фронт?
Бухарин. Когда я спросил Томского, как он мыслит механика переворота, он ответил, что это дело военной организации, которая должна открыть фронт.
Вышинский. Разрешите мне предъявить показания Бухарина – том 5, листы дела 95-96: «Томский сказал мне, что обсуждалось два варианта: случай, когда новое правительство организуется во время мира»... – а значит, заговорщики организуют во время мира новое правительство, – «и случай, когда оно организуется во время войны, причем для последнего случая немцы требуют больших экономических уступок»... – уступки, о которых я уже говорил, – «и настаивают на территориальных уступках». Скажите, правильно это или нет?
Бухарин. Да, это все правильно.
Вышинский (читает дальше). «Я спросил Томского, как же мыслится в этой связи механика переворота. Он сказал, что это дело военной организации, которая должна будет открыть фронт немцам».
Бухарин. Да, правильно.
Вышинский. А когда он вам сказал это, вы возражали?
Бухарин. Я возражал.
Вышинский. А почему вы не написали, что «я возражаю»?
Бухарин. Тут уже дальше написано.
Вышинский. А дальше тут написано совсем другое. Дальше написано так: «на это я сказал ему, что в таком случае». В каком случае?
Бухарин. В случае открытия фронта.
Вышинский. Правильно... «в таком случае целесообразно отдать под суд виновников поражения на фронте. Это даст нам возможность увлечь за собой массы, играя патриотическими лозунгами». Это и есть ваше возражение?
Бухарин. Да.
Вышинский. А что значит играть патриотическими лозунгами? Бухарин. Это не значит «играть» в одиозном смысле...
Вышинский. Играть патриотическими лозунгами, то есть отыграться, изобразить так, как будто кто-то изменил, а мы – патриоты... То, что вы здесь применили иезуитский, вероломный способ, свидетельствует и дальнейшее. Позвольте огласить дальше: "Я имел в виду, что этим самым, то есть осуждением виновников поражения, можно будет избавиться попутно от тревожившей меня бонапартистской спаси сети " .
Бухарин. Да, совершенно верно.
Вышинский. Так вот как вы «возражали» против открытия фронта! Отдать под суд виновников поражения на фронте, сыграть на патриотических лозунгах и выйти сухими из воды. С Енукидзе по этому поводу говорили?
Бухарин. С Енукидзе говорил.
Вышинский. С Караханом говорили?
Бухарин. Говорил.
Вышинский. Что говорили по этому поводу Енукидзе и Карахан?
Бухарин. Они подтвердили, во-первых, что Карахан заключил договор с немцами на условиях экономических уступок, во-вторых, что немцы выставили требование относительно уступок территории, на что Карахан ответа не дал, заявив, что это дело должно быть обсуждено. В том числе есть и формула относительно выделения союзных республик. В-третьих, относительно договоров СССР с Чехословакией и Францией о взаимной помощи. Немцы требовали разрыва этих договоров, а Карахан ответил на этот вопрос утвердительно, мы рассчитывали, что немцев надуем и это требование не выполним.
Вышинский. Значит, все у вас тут построено было на надувательстве? А они рассчитывали вас надуть?
Бухарин. Это всегда так бывает.
Вышинский. Использовать вас, а потом выбросить на свалку? Бухарин. Правильно.
Вышинский. В общем проиграли и вы, и они. А с Караханом вы говорили об открытии фронта?
Бухарин. Карахан сказал, что немцы требовала военного союза с Германией.
Вышинский. Вы не хотите признать, что вы были инициатором открытия фронта, в случае нападения немцев?
Бухарин. Нет.
Вышинский. А Рыков подтверждает, что Бухарин был инициатором этой мысли. Подсудимый Рыков, правильно это?
Рыков. Об открытии фронта я впервые услышал со слов Бухарина.
Бухарин. И это верно. Но это не значит, что я был инициатором. Это было после разговора с Томским.
Вышинский. Вопрос об открытии фронта я считаю выясненным. У меня больше вопросов нет.
Судебный отчет по делу антисоветского «право-троцкистского блока»” М., 1938. С. 181-203
Примечание. Допрос проходил на вечернем и утреннем заседаниях Военной коллегии Верховного Суда СССР 6-7 марта 1938 года. Он (за исключением, может быть, большей увертливости Н. И. Бухарина в сравнении с другими подсудимыми) типичен для политических судебных процессов 30-х годов. Огульная реабилитация их «жертв» в 50-80-х годах не только не устранила «белые пятна» истории, к чему призывали «перестройщики» и «реформаторы», а, наоборот, умножила их число. Тексты вроде публикуемого и судебные дела гласно не анализировались и конкретно не опровергались. Судебные отчеты, сведенные в объемистые тома и изданные в свое время многотысячными тиражами, по сути игнорировались исследователями. Между тем в них встречается немало нового (хорошо забытого старого) и поразительного, к примеру, «программная установка» Бухарина, буквально реализованная Горбачевым – Яковлевым – Ельциным: «государственный капитализм, хозяйственный мужик – индивидуал, сокращение колхозов, иностранные концессии* уступка монополии внешней торговли и результат – капитализация страны» (Там же. С. 186) (Ред.).
