Текст книги "Андроник Комнен"

Автор книги: Иоаннис Перваноглу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

X

Весть о смерти ненавистного Агиохристофорита распространилась по городу с быстротой молнии. Многочисленная толпа собралась на Софийской площади.

Народ понимал, что в лице Агиохристофорита Андроник лишился сильнейшей опоры своего престола и видел в этом небесную кару, ниспосланную на человека, который заставил невинного отрока подписать смертный приговор родной матери и отдал тайный приказ об убийстве императора, чтобы властвовать одному на престоле. Из-за таких деяний, он стал предметом всеобщей ненависти и ужаса.

Андроник становился все суевернее и подозрительнее, и всякий раз, когда ему приходилось проходить по улице, он приказывал предварительно расставить на всем пути вооруженных людей и своих телохранителей, норманнов. Не разбирая ни пола, ни возраста, он посылал в заключение своих противников; ничто не могло спасти от преследования: ни высокий сан, ни происхождение, ни услуги, оказанные отечеству. Тюрьмы были переполнены.

Поэтому народ восторженно приветствовал первый удар, нанесенный тирану, и тотчас же перешел на сторону людей, руководивших восстанием. Уличная чернь выломала двери темниц и возвратила свободу несчастным жертвам. Горожане, вооруженные палками, пиками и ножами, стремились на Софийскую площадь с твердой решимостью положить конец ненавистному господству. Не встречая сопротивления, они становились все смелее. Не видно было вооруженных секирами норманнов, этой наглой толпы наемников, телохранителей Андроника. Они видели, что приходит конец могуществу их господина и покинули его.

Тысячи зажженных свечей освещали величественные своды храма св. Софии. Посреди церкви стоял Исаак; он все еще держал в руке окровавленный меч; с ним был его дядя Иоанн и другие родственники, которые, подобно ему, явились в святой храм. Исаак был бледен; в его блуждающем взгляде было то растерянное выражение, какое появляется в глазах людей, которые внезапно очутились в совершенно неожиданном для них положении и испытывают сомнения. Иоанн, напротив, имел спокойный, серьезный вид человека, который доверяет собственным силам и не видит причины сомневаться в будущем.

– Исаак, – сказал он, обращаясь к своему родственнику, – слышишь ли ты эти голоса на площади? Разве ты не доволен собой?

– Эти шумные проявления толпы тревожат меня, – сказал Исаак. – Я столько лет вел одинокую скромную жизнь, что не могу привыкнуть к подобному.

– Исаак, – сказал Иоанн, положив ему руку на плечо, – великие события последуют за этой ночью, и наш город радостно встретит наступающий день. Разве ты не видишь, что исчезли ненавистные норманны?..

– Андроник хитер и изобретателен; и кто знает, что еще может прийти ему в голову?..

Этот разговор, происходивший вполголоса, был внезапно прерван громким единодушным криком тысячной толпы, наполнявшей площадь.

– Да здравствует наш император Исаак!

Исаак окончательно растерялся и дрожал, как лист. Тогда один из священников принес высокую деревянную лестницу и, приставив ее к стене главного алтаря, достал блестящий венец святого Константина, которым венчались на царство византийские императоры.

– Итак, – сказал священник, приближаясь к тому месту, где Исаак стоял, окруженный своими родственниками, – народ провозглашает тебя императором. Возьми этот венец и возложи его на свою голову.

Исаак молчал и удивленно смотрел то на священника, который, преклонив колени, протягивал ему венец, то на окружавший его народ.

– Мне этот венец? – спросил Исаак слабым, едва слышным голосом.

– К чему эти колебания, Исаак? – сказал ему на ухо Иоанн. – Неужели этот венец не стоит того, чтобы протянуть за ним руку?

– Затем, обнажив свою лысую голову, он сказал громким голосом, обращаясь к собравшемуся народу:

– Вы ищете себе императора, константинопольцы? Я к вашим услугам! Клянусь, что моя голова достойна венца!

Но когда толпа увидела его лысину, блестевшую, как полный месяц, при ярком свете множества зажженных свечей, то со всех сторон послышались презрительные возгласы:

– Мы не хотим старого! Не хотим лысого государя! Достаточно мучил нас старый Андроник! Нам нужен молодой император! Мы хотим Исаака. Да здравствует Исаак!

Иоанн поспешил скрыться в толпе, и императорский венец был возложен на Исаака.

Обширный храм св. Софии снова огласился криками: «Да здравствует Исаак! Многие лета Исааку!»

Народ на площади, слыша эти крики, отвечал такими же громкими восторженными возгласами.

На востоке уже зажглась заря наступающего дня, когда высокие двери храма открылись настежь, и новый император предстал перед толпой, нетерпеливо ожидавшей его появления.

В это время на другом конце площади показалась лошадь без седока, которая, судя по богатому седлу, украшенному золотом, была из императорских конюшен. Несколько горожан тотчас же бросились к ней, поймали за повод и привели к церковной паперти, где стоял вновь избранный император.

– Смотрите, как будто само небо посылает нам этого коня! – воскликнули они. – Садись на него, государь, и следуй во дворец, который отныне будет твоим жилищем.

Исаак сел на коня и, в сопровождении шумной толпы, направился к императорскому дворцу во Влахерне…

Уже несколько дней Андроник не хотел принимать ни одного из своих придворных; заключенный в стенах своего дворца, он видел, как все более и более приближалась гроза, и не в состоянии был отвести ее от себя. К чему были его многочисленные, победы, если он не в силах удержать венец на своей голове, и престол рушится под его ногами?

Он бродил одинокий по обширным покоям дворца, едва освещенным слабым светом наступающего дня. Глаза его беспокойно блуждали; время от времени он бормотал бессвязные слова.

– Негодный колдун предсказал это… – проговорил Андроник, как бы отвечая на собственную мысль. – В мутной воде ясно были написаны две буквы… Исаак!.. На него указывал дух… Иоанн был прав, не кипрский Исаак… Во всяком случае, смерть Стефана не была предумышленной… Исаак убил его в минуту гнева. Избыток великодушия побудил меня сделать необдуманный шаг и даровать жизнь опаснейшему врагу!.. Теперь никому не будет пощады… Все, кто осмелится идти мне наперекор, будут уничтожены. В этом мое единственное спасение! Никто не дождется от меня ни пощады, ни милости!..

Внезапный шум голосов нарушил тишину ночи. Это были крики толпы, сопровождавшей Исаака.

– Что это значит? – воскликнул Андроник. – Я слышу голоса… Как будто идут сюда… Что подняло народ в такой ранний час утра?

Шум все увеличивался, голоса становились яснее.

– Народ торжествует, – продолжал рассуждать сам с собою Андроник, – он радуется смерти Стефана! Все чувствовали к нему ненависть, и весть о его гибели уже разнеслась по городу. Не трудно привести в восторг константинопольцев, я доставлю им новый повод к радости, и они будут благодарить меня. Стоит только предать в руки черни Трипсиха, Птеригионита и других ненавистных для них людей… Я не нуждаюсь больше в их услугах!

Голоса слышались уже довольно близко, толпа, по-видимому, направлялась к площади, к которой был обращен фасад дворца.

В эту минуту с площади раздался громкий крик: «Да здравствует наш император Исаак!»…

– Исаак! Император! – повторил Андроник, с таким выражением ужаса на лице, как будто он увидел привидение. – Что это значит? Народ приветствует нового императора. Он осмеливается делать это в моем присутствии? Где же мои слуги? Куда делась дворцовая стража?

Андроник бросился в соседнюю залу и быстрыми шагами прошел ряд обширных пустых покоев, громко призывая своих телохранителей.

Никто не откликнулся на его зов; только эхо, дикое и глухое, повторяло его слова.

– Никого! Ни единой души! – воскликнул Андроник. – Неужели я один!.. Жалкие негодяи, в минуту опасности вы покинули своего повелителя! Так-то вы исполняете данную клятву!..

Дикий порыв отчаяния и ярости овладел покинутым человеком; из уст его вырвалось страшное проклятие. Он бросился в оружейную, которая находилась рядом с его спальней, взял лук и пучок стрел, и взобрался на самую высокую из четырех башен, возвышавшихся над крышей дворца. И с высоты начал пускать стрелы в густую толпу людей, наполнявших площадь.

Народ, видя на башне широкоплечую фигуру обезумевшего повелителя, встретил его появление неистовыми криками:

– Смерть тирану! Смерть мучителю!

Андроник слышал угрожающие крики толпы, руки его с лихорадочной поспешностью пускали стрелу за стрелой. Но скоро в нем проснулось сознание своего бессилия; он слышал грохот камней, бросаемых в ворота дворца. Еще несколько секунд, и падет эта последняя преграда.

Он поспешно сошел с башни, чтобы искать спасения в немедленном бегстве.

С ловкостью двадцатилетнего юноши, Андроник поспешил в свою опочивальню, надел на голову войлочную шляпу и накинул широкий плащ и, выйдя потайным ходом на пустынную улицу, направился на морской берег, к тому месту, где постоянно находилась наготове лодка.

В тот момент, когда Андроник вышел из дворца, упали большие ворота, известные под названием Корейских, и толпа, ринулась в императорское жилище, подобно бурному потоку, разрушившему последнюю преграду.

Буйная, необузданная чернь, не встречая препятствий на своем пути, обыскала все углы величественного здания и все предала расхищению.

Подобно тому, как потухает пламя пожара за неимением дров, кончился и этот ужасный грабеж, когда уже нечего было грабить. От прежнего великолепного дворца, еще так недавно блестевшего золотом и драгоценными камнями, остались голые, пустые стены.

Уже поздно вечером, Исаак, в сопровождении многочисленных родственников и друзей, вступил во дворец и отправился в опустошенную императорскую молельню, чтобы принести благодарственную молитву Всевышнему.

А свергнутый с престола император, никем не узнанный, плыл вдоль берегов Босфора и, обогнув Малузийский мыс, направлялся к Черному морю, в надежде спастись на Таврическом полуострове. Он знал, что ему не найти безопасного убежища не только в столице, но и в самых отдаленных провинциях империи.

XI

Лодка, на которой Андроник отплыл от берегов столицы с шестью гребцами, благополучно достигла Хелейской гавани. Здесь он хотел найти судно, чтобы отправиться в Тавриду, где думал укрыться от ярости восставшего против него народа.

Население Хеле состояло из моряков, которые промышляли рыбной ловлей и перевозкой товаров. Но в это время года суда стояли на якоре, и моряки жили на берегу без всякого дела.

Хелейские жители с напряженным вниманием следили за лодкой, плывшей в их гавань. Когда лодка причалила к берегу, они узнали Андроника и, с удивлением, встали перед ним, сняв шапки. До них еще не дошли слухи о том, что произошло в столице в прошлую ночь. Они видели Андроника одного, без обычной императорской свиты, и не знали, чем объяснить его неожиданное появление.

– Приготовьте мне судно, на котором я мог бы тотчас отправиться в Херсонес! – сказал повелительным голосом Андроник, едва ступив на берег.

– Государь, – ответил с низким поклоном седой матрос, – в нашей гавани немало судов в это время года; но теперь дует бурный северный ветер, и никто не осмелится выйти в открытое море в такую погоду. Буря настолько сильна, что даже самые большие корабли могут подвергнуться опасности…

– Как! – воскликнул Андроник, бросив на своего собеседника гневный взгляд. – Вы, неустрашимые хелейцы, опытные моряки, испугались ветра?

– Не в этом дело, государь, – возразил старик, – теперь поздняя осень, и бури всего опаснее. Ветер утихнет через несколько дней, и тогда все мы готовы служить тебе!

– Я хочу тотчас двинуться в путь и не намерен ждать ни одной минуты, – сказал Андроник. – Неужели между вами не найдется ни одного человека, который захотел бы исполнить приказание своего государя? Не забывайте, что вы обязаны повиноваться мне и что моя воля – закон для подданных!

Слова Андроника произвели впечатление на хелейцев. Они видели перед собой могущественного государя, окруженного ореолом высокого сана, и, не подозревая истины, склонили головы перед его железной волей.

Три молодых матроса объявили, что готовы снарядить судно и вступить в борьбу с разъяренной стихией.

– Только собирайтесь скорее, – сказал им Андроник, – через час я должен отплыть отсюда.

Пример трех смельчаков подействовал на остальных; к ним присоединилось еще несколько человек; решено было немедленно приступить к снаряжению судна. Только старый матрос, убеждавший императора отложить путешествие, еще раз с беспокойством взглянул на небо и задумчиво покачал своей седой головой.

Из множества судов выбрана была большая галера, служившая для перевозки товаров по Черному морю, которая стояла на якоре в гавани по причине бурной погоды.

На галере шла теперь деятельная работа: одни взбирались на мачты, другие осматривали паруса, несколько человек черпали воду из моря и мыли палубу.

На берегу стоял Андроник; он с беспокойством смотрел в сторону Константинополя, откуда ежеминутно ожидал появления своих врагов, но перед ним было устье Босфора, за которым расстилалось открытое море; надежда на спасение не оставляла его.

Не прошло и часа, как судно уже было готово к отплытию. Андроник поспешно вскочил на палубу. Правой рукой он схватился за руль и громким голосом отдал приказ отчалить от берега. Подняли якорь, распустили паруса, судно двинулось в плаванье, обогнуло мыс Хеле и направилось к Черному морю. Стоявшие на берегу хелейцы, следя за отплывшим судном, спрашивали друг друга с недоумением, что могло побудить императора предпринять такое опасное путешествие? Но вскоре загадка прояснилась.

Три императорские галеры, наполненные вооруженными людьми, вошли в гавань. Прибывшие рассказали хелейцам о последних событиях, произошедших в столице; затем обратились с вопросом: в какую сторону отправился беглец? Едва получен был ответ, как галеры отчалили от берега и поплыли к устью Босфора.

Между тем судно, на котором плыл Андроник, пройдя Босфор, готовилось выйти в Черное море. Но там северный ветер дул с такой силой, а море было так бурно, что дальнейшее плавание было невозможно. Напрасно Андроник, старался приободрить матросов, напрасно они удваивали свои старания, чтобы выбраться из опасного устья. Буря все усиливалась: она то поднимала легкое судно на гребни волн, то снова бросала в бездну и грозила поглотить его. Андроник стоял мрачный и бледный у руля, и смотрел неподвижным взором на бушующие волны, чувствуя свое бессилие против разъяренной стихии.

Уже трижды судно, после отчаянной борьбы с волнами, выходило в открытое море, но грозным порывом бури его отбрасывало к скалистому берегу, и всякий раз Андроник все более и более убеждался в невозможности продолжать путь. Между тем, день уже стал склоняться к вечеру; и тут показались три галеры, посланные в погоню за беглецом.

Андроник первый заметил их. Грозная стихия словно вступила в заговор с людьми, чтобы погубить его.

Галеры вскоре окружили судно, на котором находился Андроник, и целая толпа вооруженных людей хлынула на палубу; матросов было слишком мало, чтобы оказать какое-либо сопротивление.

Вскоре Андроник сидел на палубе с цепями на руках и ногах; он ясно видел, что все кончено для него. Но он не терял надежды и решился прибегнуть к хитрости для своего спасения. Уже много раз он с успехом пользовался этим оружием. Он попросил кусок хлеба, и когда его просьба была исполнена, заливаясь слезами, стал жаловаться на судьбу.

– О Боже! – сказал он. – Мог ли я ожидать подобного несчастия. Неужели я должен, как преступник, вернуться под стражей в город, дорогой моему сердцу, и в таком виде предстать перед народом, о благосостоянии которого я так много заботился?.. Может ли такая жестокая участь не возбудить сострадания? Друзья мои, – добавил он, обращаясь к окружающим его воинам, – неужели вы не чувствуете ни малейшей жалости к человеку, которого так неумолимо преследует судьба?.. Воины молчали.

– Перед вами, Андроник, потомок знаменитого рода Комненов, давшего византийскому престолу столько увенчанных славой государей и столько храбрых полководцев! Не забудьте, что Андроник, которого вы видите сегодня в оковах, жалким и беспомощным, еще недавно был могущественным императором и сидел на престоле! О Боже, как неверен и скользок этот путь! Зачем стремился я к достижению высокого сапа, зачем пожертвовал ради него жизнью? Разве я не был в тысячу раз счастливее, когда с мечом в руке, вел на поле битвы неустрашимых воинов? Зачем променял я эту свободную, счастливую жизнь на печальное существование, исполненное тяжелых забот и труда?.. Вы сами воины, и вам более, чем кому-нибудь, доступны благороднейшие порывы человеческой души, так как мужественному сердцу чужды низкие страсти. Вы понимаете, что я должен испытывать в эту минуту… Сжальтесь надо мной. Помогите мне вернуться в азиатские леса, где я чувствовал себя таким счастливым! Меня не соблазняет более ни блеск императорского сана, ни пышность престола! Горький опыт убедил меня, что императорская корона – терновый венец, а пурпурная мантия – тяжелое одеяние; немногие в состоянии носить ее!.. Мое единственное желание вновь услышать шум битвы, испытать прежние опасности и лишения, связанные с боевой жизнью… Эти опасности и лишения не могут пугать вас! Вы с детства привыкли владеть оружием… Последуйте за мною! Я поведу вас к новым блистательным победам! В Азии живет дикий языческий народ, который враждебно относится к христианской религии и грозит новым нашествием на нашу прекрасную родину. Там ожидают нас новые лавры, новые победные трофеи!..

Андроник остановился, и, не встретив возражений, продолжал свою речь с прежним воодушевлением:

– Последуйте за мной, дорогие товарищи! Вы видите, мое тело закалено суровой солдатской жизнью, мое лицо никогда не бледнело от страха! Неужели вас не тяготит положение, при котором вы обречены на бездействие и полусонное существование? Разве вы не считаете для себя позором служить орудием для интриг честолюбцев?.. Вы – мужи и воины! На вас лежит обязанность защищать христианскую религию! Идите за мной! Вам не придется краснеть за своего предводителя! Там узнаете вы прежнего Андроника; мы приведем в трепет наших врагов и навсегда прославим свое имя. Я вновь почувствую себя счастливым и этим счастьем я буду обязан вам, друзья мои. Умоляю вас, снимите с меня оковы и следуйте за мной!..

Воины, окружавшие узника, молчали, не двигаясь с места. Слова Андроника не произвели на них ни малейшего впечатления. Наконец, один из них, по-видимому, начальник, сказал ему:

– Напрасно стараешься ты убедить нас! Мы делаем то, что нам приказывают, и без всяких рассуждений передадим тебя сторожам Анемской башни! Наша обязанность повиноваться начальству…

Для Андроника угас последний луч надежды. Его попытка тронуть сердца окружавших его простодушных воинов окончилась неудачей; он знал, что ему нечего ждать пощады от своих врагов. Исаак Ангел был мягкий, слабохарактерный человек, но разгневанный народ жаждал мести; он не допустит, чтобы император почувствовал сострадание к своему предшественнику.

Андроник покорился своей участи и спокойно ожидал смерти.

– Да исполнится воля Твоя, Господи! – воскликнул он, подняв глаза к небу, в тот момент, когда судно бросило якорь перед воротами Анемской башни.

Едва разнеслась по городу весть о заключении Андроника, как огромная толпа народа двинулась к башне и с громкими криками требовала немедленной казни узника.

– Отдайте нам преступника! – кричали они. – Пусть выведут к нам Андроника. Мы сами казним его!..

Андроник слышал эти крики глухо раздававшиеся за толстыми стенами его темницы.

– Жалкие люди! – презрительно произнес он. – Теперь вы осмелились кричать против меня, готовы разорвать на клочки!.. А еще вчера, пресмыкались у моих ног…

С раннего утра многочисленная толпа снова собралась вокруг башни и требовала выдачи преступника.

– Чего они ждут? – кричало несколько кожевников, которые изо всех сил ударяли своими тяжелыми дубинами о железные ворота башни. – Почему до сих пор не выдают Андроника? Император позволил нам казнить его; мы воспользуемся своим правом!..

– Я готов биться об заклад, – сказал один из толпы, – что они уже покончили с ним сегодня ночью, а нас водят за нос.

– Ну, если они осмелятся сделать что-либо подобное, – возразил коренастый подмастерье, – то им придется раскаяться в этом. Народ не позволит шутить с собой! Казнь Андроника должна совершиться среди белого дня, чтобы все могли видеть ее. Пусть это послужит уроком для тех, кто решается обманывать народ. Вперед, друзья мои! Выломаем ворота, посмотрим, долго ли они устоят под нашими ударами!..

Внезапно отворились ворота башни, и появился Андроник, окруженный вооруженной стражей.

Шум и крики сразу умолкли; толпа словно окаменела на минуту. Затем со всех сторон раздался дикий протяжный крик, и тысячи рук поднялись с угрозами и проклятиями против беззащитной жертвы. Тюремная стража в испуге отступила, и Андроник был предан в руки разъяренной толпы: одни рвали волосы на его голове и бороде, осыпали бранью, плевали в него и бросали ему в лицо комки грязи; другие срывали с него платье. Поблизости находилась кузница. Андроника поволокли туда и отрубили ему правую руку.

Затем, изувеченный, покрытый кровью Андроник, был посажен на верблюда, и шествие тронулось в путь по главным улицам столицы. Чем дальше оно подвигалось, тем многочисленнее и необузданнее становилась толпа.

Наконец, толпа остановилась на несколько минут перед харчевней. Из ворот вышла женщина с горшком горячей воды; распущенные, волосы и блуждающий взгляд придавали ей вид помешанной. Она поспешно пробралась сквозь толпу и остановилась перед Андроником.

– Не ты ли Андроник? – спросила она. – Я давно ждала этой минуты. Ты казнил моего мужа, ослепил моего брата… Наконец-то, мне удалось добраться до тебя!..

Затем, с пронзительным криком она подняла обеими руками горшок с кипятком и опрокинула его над головой Андроника. Обваренное лицо страдальца вздулось и побагровело; он лишился одного глаза.

Шествие снова двинулось в путь; когда оно достигло Ипподрома, Андроника сняли с верблюда.

«Повесьте его!» – крикнуло несколько угрожающих голосов. До этой минуты Андроник выносил молча все мучения; на лице его не заметно было ни малейших признаков страха, только время от времени губы его шептали: «Боже, сжалься надо мной!»

Когда его сняли с верблюда, он обратился к народу и сказал:

– На что вам моя смерть? Теперь во мне также мало сил, как в слабом тростнике!..

Оглушительный хохот прервал речь Андроника; громче прежнего раздались голоса:

– На виселицу его!

У западной стены Ипподрома стояли два каменных столба с железными кольцами, к которым привязывали диких зверей, выводимых на арену. К этим столбам подвесили Андроника.

Затем к висевшему телу подошли два мясника и вонзили в него свои острые ножи; они со смехом повторяли ту дикую забаву и бились между собою об заклад, чей нож глубже войдет в тело.

Никто из присутствующих не думал прервать ужасающую сцену, но в это время из толпы выступил человек, который, быть может, хотел принять участие в кровавой забаве или же движимый состраданием решил положить конец мучениям несчастного. Он вонзил свой нож в горло Андроника.

Удар был смертельный. Послышалось хрипение; дважды дрогнуло обезображенное тело. В эти последние минуты предсмертных судорог, Андроник машинально поднял свою изуродованную руку, из которой сочилась кровь, и прильнул к ней губами.

– Смотрите, смотрите! – крикнул один из стоявших возле мясников. – Он все еще жаждет крови и, за неимением чужой, пьет собственную!

Безжизненный труп Андроника висел на каменных столбах. Зрители мало-помалу начали расходиться по домам.

Несколько дней спустя, бесформенный, полусгнивший труп Андроника был снят по приказанию императора Исаака и погребен в ограде Цевксипского монастыря.

Здесь нет ни памятника, ни надгробной надписи, по которой можно было бы отыскать место, где покоится долгим сном вечности Андроник Комнен.

(Переводчик неизвестен)