Текст книги "Маг 11 (СИ)"

Автор книги: Иннокентий Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Я докладывала каждый день начальству о таких намерениях подозреваемого письменно! – подстилает она себе соломки.

Врет, конечно, ни о чем таком мы и не говорили, впрочем, это уже ее дело – как красивую задницу спасать.

Да, сильно меня крепят всякими статьями, тут тебе и антисоветская пропаганда, и работа на английскую разведку, и изнасилование молодой невинной девушки для полного счастья.

– Почему это на английскую? – не стерпев явных наговоров, искренне обиделся я, – Я британцев вообще не очень люблю! Только на румынскую Сигуранцу и польскую Дефензиву работаю! Врет она все про меня!

И это мое добровольное признание сразу же закрепил следователь в протоколе.

Ну и ладно, похоже, что девушке непросто будет теперь служить, вот она и старается. Впрочем, она подтвердила свои слова подписью и тоже исчезла, даже сама вышла, получив подписанный следаком пропуск.

Отпустили ее пока, как необходимого для следствия свидетеля.

Черт, уже часа три это перечисление деяний и опрос свидетелей продолжаются, время к полночи и я спать хочу после обильного ужина, а они тут все талдычат и протоколы заполняют на мою личность.

Еще и подталкивают меня постоянно под бока, чтобы я не расслаблялся и слушал обвинения следователя со всем вниманием. Бить все же опасаются, помнят про участь предшественников и проигранную вчистую драку у ресторана.

Вот на хрен оно мне все сдалось? Такое убогое развлечение?

Однако, мое терпеливое ожидание окупилось сторицей и это еще оказался не конец. Вскоре дверь кто-то уверенно распахнул и в кабинет властно вошел очень маленький человек с волосами, зачесанными назад. За ним появились двое могучих охранников.

– Встать! – скомандовал следователь и вытянулся, поедая взглядом вошедшее начальство.

Меня тоже подняли на ноги, а человечек подошел ко мне вплотную и уставился неподвижным взглядом в лицо.

– Так, значит, попался! – радостным голосом спросил он непонятно кого.

– Попался, – скромно ответил я, потупив взгляд на его грудь с орденом Ленина.

Кажется, появился именно нарком НКВД, которого можно с чистой совестью отправить на тот свет.

Наверняка, уже из Кремля приехал с полученными инструкциями, как меня оформить правильно.

Вернейший работник товарища Сталина, за эти полтора года побывал у него к кабинете двести девяносто раз, как посчитали историки. Чаще его с Вождем встречался только Молотов. Похоже, руководить карательной машиной и репрессиями товарищ Сталин предпочитает управляя «Железным наркомом» в ручном режиме.

Ну, если я сейчас остановлю «кровавого карлика», это будет всем на благо. К власти в НКВД придет Берия и начнет понемногу выпускать народ из темниц. На четыре месяца раньше это случится, может, и повезет кому-то уцелеть.

– Признается? – спросил Ежов следователя.

– Никак нет! Пока зачитывается обвинение, еще собираются показания свидетелей и пособников обвиняемого! Ведет себя дерзко! – четко доложил последний.

Так, у меня и пособники уже имеются, реально Вождь собрался мне срок навесить.

По своему обычаю, статья и срок, можно еще и в лагере до полного просветления от общения с уголовниками помурыжить. Но, это явно не мой будущий путь, никуда меня Вождь от своего тела не отпустит.

Это пособники или моя подружка, или охранники, других вроде никого не должно оказаться. Я специально ни с кем не сходится, а то, что начал здороваться с некоторыми классиками социалистического реализма, так только здороваться и начал. Это Динэра с ними радостно щебетала, обнаружив учителей жизни из советских учебников рядом с собой.

Ну, и к ней мужики как магнитом тянулись, заметив, что я не ревную и разрешаю ей общаться с кем девушка захочет.

Жаль Динэру, хорошая девчонка, надеюсь, что сможет выкрутиться из такой ситуации. Впрочем, она же наверняка нужна целой и здоровой Вождю, чтобы вспомнила про меня все подробности после того, что сейчас случится.

И где что у меня на теле есть из родинок и прочих примет для опознания.

– Ничего, у нас все признаются! Никуда не денется! – снова радостно провозгласил нарком, почти ласково глядя на меня.

– Согласен с вами, товарищ нарком! – так же радостно ответил я, а вот ему почему-то мои слова явно не понравились.

Знает же, собака мелкая, что нельзя меня прессовать, морить голодом и к уголовникам сажать. Нет у него таких полномочий сейчас по личному приказу Вождя.

Уставился требовательно на охрану, чтобы привели оборзевшего обвиняемого в чувство. Нарком – это вам не следователь, на него конвою придется реагировать. Сейчас начнется драка, потом она перерастет в избиение конвойных, следователя и самого товарища наркома с охраной.

– Все, пора закругляться с этим спектаклем, – решил я про себя.

Понятно, что ждет меня теперь прозябание в своеобразной шарашке, с проживанием в камере и неизменными визитами к Вождю с лечебными целями. Нет, это мне совсем уже не интересно!

Накинул защитный купол, раздвинув в стороны конвоиров, протянул руку вперед и схватил железного наркома за горло. Руку высоко поднимать и не пришлось, все-таки очень мелкий ростом хозяин «Ежовых рукавиц».

Тут же раздались предупреждающие и недоуменные крики вокруг меня, однако, я не обращаю на них внимания, оторвал Ежова от пола и понес к окну с решеткой. Пытающиеся схватить мое тело сотрудники скользят руками по невидимой преграде, бьют ее рукоятками парабеллумов и ничем не могут помочь своему наркому, плотно прижатому к куполу. Им за него хвататься нужно, но, времени понять это я не даю никому.

Ежов хрипит и тоже пытается сопротивляться, выхватывает пистолет и направляет мне в грудь.

То есть, пытается направить, однако, второй рукой я перехватываю его кисть и легко отнимаю оружие, ломая ее.

Одной рукой держу ТТ, снимаю его с предохранителя, второй прижимаю сопротивляющееся тело железного наркома к стеклам окна, разбивая их его затылком. Следователь вскочил без оружия, конвоиры и личная охрана наркома уже со своими стволами в руках, они видят мою явную подготовку к стрельбе и первыми начинают стрелять.

– По ногам только! – кричит старший над конвоем, доставившим меня сюда.

– По ногам, – хрипит и нарком, хватаясь здоровой рукой за мою руку.

Но, пули бьют по всему куполу, моя внешняя неуязвимость сильно пугает стрелков, они все нажимают и нажимают на спусковые крючки своих ТТ и наганов.

Я тоже начинаю стрелять в ответ, восемь патронов заканчиваются быстро, все они ушли в близкие цели, но, еще двое противников остались на ногах, перезаряжаясь и продолжая поливать огнем мой купол.

– Ого, он уже на тридцать процентов просел, – вглядываюсь я в оставшуюся ману, – Так меня надолго не хватит.

Поднимаю упавшее оружие одного из сразу убитых стрелков, такой же ТТ и последними тремя пулями добиваю оказывающих сопротивление конвоиров. Еще следователь успел убежать из кабинета в момент перестрелки, упав на карачки и прикрываясь остальными нквдшниками. Сейчас поднимает все здание в ружье.

Ежов, задыхаясь в моей ладони, все равно колотит меня кулачком и пинается ногами. Держать его за шею приходится сильно, чтобы не вырвался, поэтому с последними выстрелами он затихает.

Пережал я ему что-то явно, да и ладно! Умрет, не приходя в сознание страшной смертью!

Я бросаю его на пол, как сломанную куклу и занимаюсь тем, что собираю оружие и магазины для него. Поднимаю с пола и обыскиваю конвойных.

Пострелять мне придется много, пока маны хватает. Складываю все на столе, а потом занимаюсь самим наркомом.

Выбиваю стекла из рам до конца и пропихиваю его голову в решетку, держа за шею сзади. Получается это плохо, голова не лезет, поэтому я возвращаюсь и поднимаю тяжелый табурет, чтобы забить ее подальше.

Удалось загнать башку наркома на треть в ячейку решетки, когда дверь резко распахивается, а в кабинет заскакивают новые нквдшники. Заскакивают и стоят растерянно, глядя на мою кровавую деятельность у окна, приходится бросить свое занятие, чтобы выхватить из кармана пистолет.

Тут же сразу начинает прилетать по куполу, свистят рикошетящие пули и вонзаются в стены, кабинет заполняется снова грохотом и запахом сгоревшего пороха.

Сотрудники валятся один за другим, вскоре я снова остаюсь один. Собираю новые магазины и стволы, готовлюсь к продолжению сражения в коридорах и кабинетах. Маны осталось пятьдесят процентов, не так долго я продержусь против превосходящих сил противника.

– Ничего, тут невиновных нет! Всем пора за свои преступления перед людьми ответить! – решаю я и выскакиваю в коридор, где начинается снова густая стрельба.

Пока я прочесываю третий этаж, отстреливая и добивая сотрудников в форме, потом поднимаюсь на четвертый, зачищая его. Там мой купол сдыхает под непрерывным огнем многочисленных противников и я валюсь посередине коридора, получив пару десятков путь со всех сторон.

Эти стрелки явно еще не знают, что Вождь приказал меня беречь. Все знающие уже померли за время перестрелки.

Падаю уже мертвым, выронив пистолеты из рук, последняя мысль у меня такая:

– А умирать в бою совсем не больно!

Глава 3

Да, в Москве я скоропостижно скончался, то есть, геройски умер, а в Храме пришел в себя живой и здоровый.

Были, конечно, опасения, что на таком расстоянии мою смерть Храм не сможет идентифицировать. А, значит, не распечатает меня снова и я пропаду из мира живых навсегда.

Пришлось примириться с такой вероятностью. Впрочем, что мне еще оставалось делать?

Не имея при себе ни одного Источника, пробиться куда-то к капсуле или Храму шансов у меня не было и так, и так.

Купол выдержал всего две или даже три сотни попаданий пистолетных и тяжелых винтовочных пуль, на большее у меня маны не хватило. Внешнюю охрану из четверых простых нквдшных красноармейцев тоже успели бросить воевать со мной, они успели каждый по разу-два выстрелить в мою сторону из своих винтовок. Пока я не успел взять их на прицел и ликвидировать первым делом. Однако, именно эти пули выбивали из купола заметное количество маны, даже в пылу перестрелки я этот факт успел прочувствовать.

. Да, на прорыв куда-то далеко личного запаса маны у меня явно не достаточно, при первом же обнаружении количество преград и засад на моем пути будет расти в геометрической прогрессии. И там все будут с такими же мосинками или еще чего хуже, с первыми ППД, у которых в дисковом магазине по семьдесят с лишним патронов. И финны вооружены сейчас, наверно, такими же аналогами автоматов, как они там у них называются – «Суоми» вроде.

– Расстреляют меня однозначно, не получится никаких прорывов к капсуле. Граница с Финляндией охраняется сильнее всего, чтобы народ не разбегался от Советской власти. Меня обнаружат задолго до нее и придется со всей заставой воевать, а там и финны на место стрельбы подтянутся, со своей стороны, конечно. Нет – безнадежная затея получилась бы, реши я все-таки пуститься в бега, – делаю я вывод по результатам перестрелки в наркомате внутренних дел.

В момент гибели у меня больше не было часов на руке, их еще в Сталинири забрали. Я свои «Командирские» так и не увидел больше, а вот сейчас они снова появились.

И время показывают прежнее, кстати, девятое мая. Принтер Храма снова распечатал копию, какой она сюда прилетела. Интересно, как он получает сигнал о том, что предыдущая копия погибла и пора распечатывать новую.

Ответа на свой вопрос у меня нет, да и бог с ним. Главное – что работает древняя механика тех самых Древних до сих пор как часы.

Да, тут все на Столе копия. И я сам, и одежда моя, и все остальное добро, что со мной здесь появилось. Все копии, кроме моих воспоминаний, кроме прожитых тут пятидесяти дней и полученного жизненного опыта. В основном от общения с мудрым Лаврентием, недоверчивым товарищем Сталиным и хмурыми неразговорчивыми охранниками, давшими на меня кучу показаний.

Ну, не все так уж совсем беспросветно вышло у меня с попыткой поделиться знанием будущего. Есть что-то такое, что приятно вспомнить – частные обеды и ужины в Доме Литераторов, Динэру со смуглым гибким телом, исправно заводящую меня как часы.

Очень она старалась и у нее все получалось. Недостаток практического опыта компенсировала революционным энтузиазмом и доскональным выполнением приказов начальства. Каждый день три или четыре раза, с горящим в огромных карих глазах настоящим желанием.

Как тут устоять, когда такая девушка просто реально хочет?

И не важно, чего именно хочет – получить повышение по службе или моего сильного тела. Выполнить задание на отлично или просто любит это дело. У нее явно есть талант к соблазнению мужиков, не зря я сразу же остановил свой выбор на ней после первого взгляда.

Надеюсь, что она как официально приставленный ко мне сотрудник пойдет по следствию именно как агент и свидетельница.

Или замнут товарищ Сталин с подельниками все произошедшее после разгрома наркомата внутренних дел, там человек сорок оперативников и следователей с конвойными я минимум пострелял. Да и высоких комиссаров госбезопасности тоже не одного, мелькали там такие во время перестрелки, выскакивали из кабинетов, личным примером и криками приободряя своих не очень боевитых сотрудников.

– Вперед! Белогвардейцы напали на верных сынов революции! Защитим Советскую власть! Ударим дружно! – это уже я сам придумал, конечно.

Не до того мне оказалось, чтобы внимательно вслушиваться в крики руководства наркомата во время постоянной стрельбы и грохота. Но, что-то в таком направлении кричали более высокопоставленные товарищи из госбезопасности своим подчиненным.

Придумают теперь что-нибудь для советских газет про явивших свое отвратительное мурло замаскированных врагов советской власти, которые коварно взорвали наркомат НКВД, отчего и образовалось столько погибших сотрудников на своем боевом посту.

Озвучат еще обученное врагами Советской власти бандформирование штыков в девяносто, которое внезапно выскочило из-под земли и напало с пулеметами и парой орудий на народный комиссариат. И геройских следователей приплетут, которые отстреливались от превосходящих сил врагов прямо посреди Москвы до последнего патрона.

А патронов у них и так немного к оружию, сколько там есть – один, два магазина по восемь штук?

По хорошо видимой мишени в полный рост они быстро тратятся, когда кажется, что стреляешь в упор, что еще чуть-чуть и враг упадет.

А он все не падает и только вставляет новые магазины в свой ТТ, выбрасывая старые под ноги.

Придумают героев, пошедших в последнюю психическую атаку уже без боеприпасов, лишь бы задержать врагов и дать подойти нашим. Наши всегда где-то рядом, просто нужно им дать время и они прискачут.

– Нам бы ночь простоять, да день продержаться!

Присвоят им высокие звания посмертно, назовут улицы в честь погибших героев, но, вскоре их незаметно переименуют в честь кого-то другого. Когда всплывут многочисленные преступления во время ежовщины.

Советская власть любит такие выдумки, все в свою пользу обращает, чтобы не случилось.

Ни за что не признается, что эту бойню с перестрелкой устроил один человек, лично своими руками убивший геройского наркома.

Разгромил я, конечно, сильно беспощадно гнездо беззакония и фабрикации расстрельных дел на честных руководителей и просто трудящихся. Надеюсь, что мне это деяние тоже где-то на скрижалях истории зачтется. Какие-нибудь преференции после смерти вылезут, хотя бы арфу в раю новую выдадут.

Хотя, нет, и один гражданский там тоже погиб, сам оказался то ли свидетель, то ли допрашиваемый, как-то с криком про верность товарищу Сталину и делу Ленина попал мне под пулю. Или не мне совсем, кто его там разберет теперь, палили все вокруг не разбираясь.

Как в нормальном салуне на Диком Западе. Ну, как их в вестернах показывают.

Уже получил мужик свинцовый незачет за правильный прогиб по итогу. Жизнь свою спасал от следователей свирепых, да не повезло ему, кинулся на меня и оказался всем телом на линии огня.

Некогда мне было особо разбираться, когда дружные залпы противников сбивали мне проценты маны с купола.

Впрочем, служивым людям наркома Ежова и так не долго осталось гулять по свету, вкусно есть и пить, сладко спать без угрызений совести. Скоро и они, как лишние свидетели явных злоупотреблений и бесчинств, начали бы исчезать в расстрельных помещениях и захораниваться в общих могилах на Донском кладбище.

Куда только что сами отводили несчастных из темницы.

Так что я просто ускорил процесс круговорота говна в природе, отправил его самых ярких представителей на переделку и фатальную зачистку. А кто из совсем невинных людей просто случайно попал под пули – тому не повезло.

Все вокруг моего тела на Столе – попавшее в это время вместе со мной, только само оно изменилось вокруг меня, уже не первая декада мая, а конец июня на дворе. Если я двадцать девятого погиб, значит, сейчас тридцатое июня или первое число июля.

В этот раз я со Стола два дня не вставал, все спал и спал, никуда не спеша и вообще, стараясь на нем побольше провести времени. Чтобы хоть немного более качественно прийти в себя, на какие-то проценты или их доли.

Спешить мне теперь точно некуда. Делать тоже вообще нечего, так что придется поскучать довольно сильно еще какое-то продолжительное время. Лучше, конечно, месяца четыре, однако, я столько дней точно не смогу просидеть в Храме в одиночку. Придется плюнуть на возможные последствия, что огрубею я как-то душевно и стану еще негативнее относиться к противникам.

Теперь буду вдумчиво и не спеша анализировать, вспоминать и прикидывать, как все могло получиться. И почему не получилось у меня.

Не получилось – это нужно ответственно признать. У всех получилось с Вождем найти общий язык, а вот у меня нет.

У всех – это у остальных попаданцев в гости к товарищу Сталину, про которых я успел прочитать. И еще не раз почитаю про промежуточный патрон, командирскую башенку и прочую мудрость других, более умных и начитанных везунчиков.

Не стал он внимательно прислушиваться к моим предсказаниям, одну только ману хотел тянуть из меня на свое лечение. Подлечил я ему ступни и колени уже серьезно, теперь эта постоянная боль не будет так сильно досаждать Вождю в работе и жизни, какое-то время точно.

Ну, тогда может, и остальным советским людям жить окажется полегче, когда хозяин всей страны чувствует себя явно лучше.

Лаврентий Берия раньше займет высокий пост руководителя НКВД, быстрее начнет процесс борьбы с перегибами и злоупотреблениями, выпустит многих несчастных, кого еще можно, из изоляторов и лагерей.

Наверно, так все и будет, только, это теперь не очень важно.

Если мои задумки на будущее получатся, конечно.

На Столе меня уже ждет, аккуратно сдвинутое в сторону от центра, небольшое послание от Братьев, а вот камни для веса все попадали вниз. Я его аккуратно вскрываю с заметным нетерпением, чтобы узнать, куда их судьба занесла.

Ну, все как и ожидал, более романтичный Брат утащил с собой близнеца в свой третий по списку мир.

Они вместе отправляются на два года назад в его прежнюю жизнь, где будут спасать Гертруду с сыном и все такое прочее. Как и собирались поступить раньше. Второму Брату в принципе все равно, куда отправляться в хорошей и теплой компании.

Мелочевкой конечно занимаются, однако, пусть хоть так попробуют себя в новой жизни, пройдут первые испытания, убьют первых врагов и почувствуют, каково это – выжить в настоящем бою.

Что же, это уже их личное дело – исправить настоящее и прошлое одной женщины с ребенком, чтобы совесть не мучила больше по ночам моего Брата. Думаю, что точно не надорвутся в процессе с таким скромным делом.

Я сам им написал ответ и с тем же грузом камней отправил по хорошо знакомому адресу. Получат рано или поздно, никуда не денутся. Когда узнают про мои изменившиеся планы – просто охренеют очень сильно.

А что делать, мне возвращаться в свое время пока не получается, оттуда не шагнуть куда требуется без промежуточной станции с передышкой в несколько месяцев. А время на передышку мне терять очень не хочется сейчас, пока кровь горит в венах от осознания итогового поражения в тридцать восьмом году.

Или все же не совсем поражения?

Есть большой шанс, что после моего очень громкого закрытия окна возможностей обратит товарищ Сталин особо пристальное внимание на мои бумаги и внесет кое-какие изменения в свою военную политику.

И победоносным в прошлом маршалам набьет своей рукой по глуповатым головам. А лучше просто отправит на хутор бабочек ловить и хотя бы сразу того же Тимошенко выдвинет вперед. Он все-таки с финнами довольно быстро справился.

Ничего. У меня тут целых три Палантира при себе, сила невиданная для любых времен, еще камни лечебные – так неужели же я не смогу повернуть историю по-своему?

Ведь и знание у меня тоже есть реальное. Не так здорово я окажусь подготовлен, как к приходу в этот мир тридцатых годов, однако, собираюсь пойти с чем помню о тех временах. Хотя, нужно признать, что я совсем не готов к такому подвигу, обидно будет, если и там все пшиком в воздух ограничится. Как здесь пока получилось.

И ведь так вышло, как не был я в теории хорошо подготовлен к тридцать восьмому году, однако, теперь только на то надеюсь, что не пропадут мои слова и записи всуе. Когда несколько десятков нквдшников не могли просто застрелить меня, а я сам перестрелял те же несколько десятков во время бойни в наркомате.

Обратит Вождь внимание на такое невероятное чудо, не может не обратить.

Впрочем, теперь это не так важно. Узнать о том, как подействовали на Сталина мои слова и записи я смогу только в том случае, если попаду в мир интернета. То есть – в свое настоящее.

Ответа мне Братья не прислали, наверно, далеко уже ушли от Храма в новую жизнь.

В том мире Брат отлично ориентируется, учитывая, что они окажутся там за год с лишним до момента, как случилась трагедия, вполне возможно, что смогут ее поправить. Язык он знает и второго Брата быстро научит.

Здесь у меня вяленое мясо и крупа остались в двойном количестве, так что с едой у меня полный порядок. Еще много сушеной кураги с изюмом, по небольшому мешку всяких орехов с перцем и солью, даже бутылка оливкового масла имеется.

Есть несколько затрепанных книжек с фэнтези, где-то в одном антикафе Батуми я библиотеку на русском нашел и предусмотрительно забрал с собой.

Однако, пока сходил размялся, выкапывая Палантиры, потом прогулялся далеко вниз, где нарубил себе побольше дров. Рядом с Храмом оставлять места вырубки мне нельзя. Хожу все в тех же подготовленных калошах с плоской подошвой. На уже полностью высохшей земле отпечатков совсем не остается, однако, лучше мне не расслабляться.

Мысль о том, что Вождь может прислать сюда армию с нквдшниками во главе и перевернуть тут каждый камень в округе – лучше не сбрасывать совсем со счетов. Как я не уверял его, что мой переход – это путь в один конец, товарищ Сталин может мне не поверить. И попробовать найти место, где моя нога впервые ступила в этом времени на поверхность земли.

Один раз он мне уже не поверил, поэтому с него станется повторить тоже самое.

Правда, мое бренное тело, пробитое пулями, осталось у него в руках, так что, сомнений в моей смерти у Вождя народов не должно возникнуть никаких.

Учитывая, что место, где меня подобрал тот молодой, но, сильно подозрительный шофер, наверняка уже хорошо известно властям, поиски могут вестись здесь только в сторону гор. Раз меня в округе никто из жителей не видел, а ведь сейчас тут народу много живет, незаметно никак между городками не проберешься. Это вам не двадцатые годы следующего столетия, когда народ из горной глуши разъедется по большим городам.

Ладно, у меня при себе есть бинокль, прибор ночного видения на литиевых элементах, карабин и пистолет.

Отбиться я отобьюсь, однако, к Храму мне нельзя никого привести и даже никакого намека про такое место нельзя никому выдать. Сейчас возможность перекопать горы даже вручную у Вождя народов имеется серьезная.

Впрочем, я все равно собираюсь спуститься вниз за фруктами и овощами, витамины мне тоже необходимы. Фрукты растут здесь свободно в садах, а вот овощей придется немного украсть с тех полянок в горах, где они засажены. Наверняка, это делается скрытно, чтобы не платить за все посадки налоги, за каждую козу и фруктовое дерево, как положено в Советском Союзе.

Хотя, именно в Грузии крестьяне, возможно, живут гораздо более вольготно по сравнению со своими русскими собратьями из Нечерноземья?

Поэтому я пару раз прогулялся за яблоками, грушами и прочими сливами вниз к селам, окружающим соседний городок.

Подхожу к ним вечером и потом в ночи, пользуясь технологическим преимуществом ночного зрения, умеренно обираю фруктовые деревья. Если рядом есть собаки, тогда просто сразу ухожу, садов и так хватает. И пару небольших посадок в лесу раскопал, выкопал себе молодой картошки и свеклы, но, весьма умеренно, чтобы не обижать хозяев слишком сильно.

Жизнь идет понемногу, я так прожил две недели, гуляя по ночам, когда во время очередной вылазки заметил светящийся в приборе силуэт местного мужика. Наверняка, он еще и с ружьем вместе охраняет в соседних кустах рядом с полянкой свой нелегальный надел.

Ничего странного в этом нет, ведь я выкопал с четверть небольшой грядки – такое мое деяние возбудило хозяина настолько, что он решил устроить засаду на грабителя. Кажется, он даже расслышал мои неосторожные шаги, вон как замер на месте, неподвижно прислушиваясь к ночному ветерку. Впрочем, он наверняка рассчитывает, что это какой-то беглый зэк такое непотребство вытворяет, вряд ли про местных жителей подумает. Кроме исполненной мести может еще и награду от государства получить в итоге, когда поймает и сдаст властям беглеца или его тело.

Пришлось снять обувь и тихонько уйти, понимая, что теперь слухи о подкопах коварных воров к свекле и картошке пойдут гулять по округе и, возможно, дойдут до ушей местных органов.

Поэтому я перестал хулиганить и зажил совсем незаметной жизнью пещерного отшельника, поедая свои и украденные продукты. То есть, Храмового отшельника.

Все мои следы уничтожил, как смог, засыпал подходы к Храму перцем и принялся ждать каких-нибудь поисковиков.

Постоянно прокачиваю себя на Столе и трачу ману, нагревая камни. Но, явно понимаю, что мне не один месяц придется этим делом заниматься, прежде чем я перейду на седьмую ступень по магии.

Да и нет в этом особой нужды пока. Я в прошлое Черноземья больше ходить не собираюсь, чтобы с Великими магами там силами мериться. Хочу попасть там только в будущее, однако, Храм тут мне не помощник. Придется реально этот срок прожить, еще хочется это время потратить с большой пользой для моей страны.

Теперь занимаюсь всеми делами только в Храме, иногда поглядывая в полной темноте вниз с прибором ночного видения. Приспускаю Дверь на десять сантиметров, когда совсем темнеет и разглядываю окрестности перед собой. Камешки все из проема Двери аккуратно убрал, теперь она опускается почти бесшумно.

Делать-то особо мне нечего, пока я выдерживаю как можно больший промежуток между воскрешением на Столе и переходом в новый мир. Мог бы встречать и ждать поисковую партию подальше от Храма, однако, это рискованно и еще нужно постоянно прибор ночного видения использовать. Только, литиевые батарейки для него быстро садятся, а они мне дальше будут здорово нужны. Поэтому я их сильно берегу, больше не гуляю по горам.

Хорошо, что на Столе меня сразу затягивает в сон, каким бы выспавшимся я не казался, поэтому время быстро идет между перекусами и снами.

Прошло еще две недели ничегонеделания, когда, не дождавшись гостей, я собрался уходить.

Долгие и тщательные раздумья, анализ имеющихся знаний и возможностей все же определенно подсказали мне, что гораздо надежнее для планируемых будущих перемен в истории мне будет сначала вернуться в свое время в то же Батуми.

Прожить там с полгода, собрать всю необходимую информацию, приготовить побольше денег из прошлого времени и состряпать хоть какие-то документы на первые дни.

Это здесь я не стал с документами заморачиваться, сразу нацелившись с ходу попасть к Лаврентию и через него к товарищу Сталину. Думал, что паспорт из будущего быстро решит все мои проблемы. Так оно и оказалось в итоге – именно насчет привлечь к себе внимание хозяев страны.

Там придется похитрее себя вести, нормально обжиться в том времени, уже не выступать как пришелец из будущего, а, значит, местные документы мне тоже необходимы.

Сейчас я реально не готов к подвигам в прошлом. Вон, даже тому же товарищу Сталину мне требовалось только рассказать будущее, а решения пусть Вождь принимает сам. И такой вариант не прошел от слова совсем из-за особенностей поведенческих стереотипов самого Джугашвили.

А сейчас мне требуется изменить будущее всей огромной страны, повернуть ее в совсем другую сторону развития.

Информации мне необходимо гораздо больше, собрать множество имен и фамилий людей, с которыми придется или сотрудничать или попрощаться насовсем. Да, миндальничать там не получится, необходима беспощадность и воля.

В конце концов, мне требуется попасть в Черноземье еще лет через пять, не раньше, на этом мои обозримые планы про будущее заканчиваются. Пока прошел только год после моего ухода оттуда.

Я собирался сначала при товарище Сталине провести года три-четыре в качестве доверенного советника, насладиться плодами совместных побед и поражений, но, оно не сложилось. Я старался как мог, однако, обстоятельства оказались сильнее меня.

Я все же не настолько интриган, чтобы понимать с одного взгляда мысли и поведение других людей при власти.

Простой слесарь, в конце концов.

Нет, сейчас, конечно, уже очень не простой. Но, все равно не такой специалист в манипулировании и интригах, сильно попроще буду от необходимого уровня хотя бы того же Лаврентия Берии.

Теперь мне придется провести столько же времени в другом историческом периоде, что меня совсем не пугает.

Поэтому я собрал все необходимые вещи с собой, разложил их в капсуле и забрался в нее сам.

Набрал давно обдуманную комбинацию, распихал барахло вокруг себя и закрыл глаза.