Текст книги "Отпустить удар (СИ)"

Автор книги: Инна Шейкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Annotation

Рассказ о жизни и дружбе, о хорошем и грустном. И о главном...

Шейкина Инна Владимировна

Шейкина Инна Владимировна

Отпустить удар

Отпустить удар

В дорогу

В тот февральский день мне нужно было улететь из Москвы в Тюмень, потом ночью стремительно переместиться из аэропорта на железнодорожный вокзал города нефтяников и уже на паровозе из Тюмени отправиться в Омск. Билет на поезд был на руках. Оставалось только всё успеть и никуда не опоздать. Задача не из простых, особенно в незнакомом городе. Да и синоптики её усложнили, пообещав в Сибири 32-34 градуса мороза. Однако, столь сложный маршрут я придумала себе сама (так как он оказался значительно дешевле, чем прямой перелёт из Москвы в Омск), а значит, и жаловаться было не на кого. Да и причина, по которой я решила посетить город детства, была приятной. Мне непреодолимо захотелось встретиться с одногруппниками из техникума, с которыми мы расстались тридцать лет назад.

Говорят, что выпускник лишь 1 сентября в полной мере ощущает расставание с детством, когда на улице взгляд повсюду натыкается на первоклашек с букетами и их взволнованных родителей. Лично мне стало грустно в первый же день после вручения диплома. Проснувшись утром, я поняла, что ехать в техникум, где прошли последние четыре года учёбы, больше не нужно, причём не нужно уже никогда. И от этого стало грустно, как будто внутри что-то лопнуло. В юности мы не слишком сентиментальны, но то ощущение пустоты было очень реальным, наверное, потому, что группа у нас была на удивление дружной.

Почти сразу во мне поселилась мысль о встрече с нашими ребятами, но тогда она казалась несбыточной мечтой. В восьмидесятые годы даже городские телефоны были далеко не в каждом доме и квартире, что уж говорить о пейджерах и мобильных средствах связи. Поэтому, окончив учёбу, обменяться контактами мы не могли и просто растерялись по разным городам и весям нашей огромной страны и зарубежья. Мальчишки ушли служить в армию, и кто-то так и остался жить в других регионах. Девчонки вышли замуж и многие тоже сменили адреса. Я уехала по распределению, (а тогда было ещё и такое) жить и работать в подмосковный Серпухов. Иногда мне снились сны о нашей встрече. Но как найти координаты взрослых уже мужчин и женщин на тот момент я не знала.

Примерно 20 лет спустя (почти как у Дюма) с момента нашего выпуска появился Интернет и социальные сети. Это был реальный шанс отыскать друг друга. И я, конечно, им воспользовалась. Двоих сокурсников обнаружила в Питере, свою тёзку Инну – в Волгограде. В списке городов, в которых проживали наши выпускники, оказался также Хабаровск, Новосибирск, Пытьях, Тамань, конечно, город Омск и, соответственно, Серпухов. Трое ребят переехали на постоянное место жительства в Германию. Кого-то найти так и не удалось, видимо, Интернет, не пришёлся им по душе. Были и те, кто уже ушёл из жизни. Но у меня появился выход на большинство сокурсников, и я решилась.

Ближе к тридцатилетнему юбилею нашего выпуска я позвонила в Омск бывшему старосте группы:

– Алло, Андрей, – произнесла я не вполне уверенно, – как ты смотришь на то, чтобы нам встретиться вместе, тридцать лет спустя?

– Инна, это ты? – ответил мне слегка удивлённый, но такой знакомый мужской голос. – Конечно попробуем. Что я должен делать, куда идти, кого организовать?

И дело завертелось. Наш староста всегда был очень серьёзным молодым человеком, даже на турбазу во время каникул многие родители отпускали своих дочек только под его ответственность. Годы этой черты в нём не изменили, пожалуй, только укрепили. Андрей сразу принялся за осуществление моей мечты, а к нему подключились и другие экс-студенты. Конечно, увидеться хотела не только я, а практически все ребята из нашей группы.

Была и ещё одна причина, по которой мне хотелось попасть в Омск. Я хотела получить ответ на вопрос, который мучил меня все эти годы. Много лет назад трое моих школьных друзей – Елена, Альбина и Борис как-то очень резко, без объяснения причин, перестали общаться со мной. Мои попытки что-то узнать были безуспешны, я, то не заставала никого дома, то в трубку телефона родители устало отвечали, что их дочки или сына сейчас нет поблизости. После нескольких неудачных попыток я и сама перестала навязывать своё общество. Я тогда как раз поступила в техникум, обзавелась новыми друзьями, и, по большому счёту, могла бы и не заметить такой утраты. Но получилось совсем по-другому, после такого финала нашей дружбы осталась огромная пустота, как будто пропущенная в лестничном пролётё ступенька, которую невозможно переступить. И ни вверх, ни вниз. Иногда эта пустота подбиралась довольно близко к моему внутреннему я и с саркастической прямотой спрашивала:

– А была ли дружба, может быть дружбы-то и не было? А умеешь ли ты дружить? Возможно ты сделала что-то не так?

На этот раз я решила повидаться со своими бывшими друзьями и поговорить с ними начистоту.

Перемещения в тумане

Выйдя из самолёта в Тюмени, я сразу поняла, что минус 34 – это довольно холодно. Хотя, конечно, мороз в Сибири переносится значительно легче, чем в том же Подмосковье. Однако мешкать было нельзя, дабы не затеряться в клубах пара. При свете фонарей от дыхания вокруг меня клубились белые облака. В виду позднего часа граждан на улице было немного.

– Обратиться с вопросом не к кому, – честно призналась я сама себе и самостоятельно выбрала направление движения. К счастью, оно оказалось правильным. И в тумане нарисовалась стоянка такси.

В заказанную машину я впрыгнула с удвоенной резвостью, подгонял мороз и желание успеть на поезд. Молодой водитель, оказался доброжелательным и быстрым. Буквально за полчаса мы преодолели расстояние от Аэро до ЖД вокзала, где меня ждал поезд, как будто осознавая важность моей поездки и предстоящей встречи. Я отдала билет проводнице и поехала в город моего детства – в Омск.

Попутчики в поезде, особенно в плацкарте – это особая тема для разговора. Вам может попасться балагур или, наоборот, неохотливый до разговоров человек. А может подобраться целая компания, с которой будет весело или даже слишком весело. В общем, все зависит от людей, настроения и везения.

На этот раз на соседней полке от меня ехал молодой мужчина, который решительно не собирался спать, а желал общаться, поддерживая разговоры на любую тему и проявляя себя знатоком практически в каждом вопросе. Новый пассажир вызывал у него живой интерес. Особенно запомнился его диалог с колоритной молодой женщиной, присоединившейся к нам на станции Ишим. Девушка сразу попала под град вопросов попутчика.

– Говорят, наводнение у вас в этом году сильное было?

– А и было, речка Карасулька пошла вспять?

– Так как же?

– Ой, да быстро так прибывало, что вы!

Узнав из первых уст подробности весеннего половодья, молодой человек не преминул справиться и о качестве продукции Ишимского винно-водочного завода. Чуть засмущавшись, девушка ответила:

– Так, поди, нихто ещё не отравился.

Сказано это было с особенным местным выговором, когда последний слог предложения интонационно поднимают вверх, и я невольно улыбнулась. Под стук колёс и познавательную беседу молодых людей уже в полудрёме на меня нахлынули воспоминания...

По прошествии стольких лет, я призналась себе, что тогда, после техникума, психологически не слишком-то была готова к самостоятельной жизни. Всё-таки домашних девушек отпускать во взрослое плавание вдали от родных берегов надо постепенно. А я рванула на всех парусах за 3000 верст от дома, туда, где, по сути, я была совсем одна. Жизнь не заставила себя ждать и подбросила пару непростых ситуаций, справляться с которыми пришлось самой, как умела. Кажется, мне не хватало домашнего тепла и любви, хотя я вряд ли осознавала это тогда. Да ещё эта непонятная история с друзьями, которые так внезапно вычеркнули меня из своей жизни? Почему они это сделали? Этот вопрос всё время крутился в моей голове.

Потом умерла бабушка в Омске, и связь с детством оборвалась почти окончательно...

А в 24 года пришла болезнь с длинным трудно запоминающимся названием лимфогранулематоз. У меня обнаружили опухоль лимфоузлов, практически сразу после того как я родила дочку. Лечатся такие заболевания непросто и, к сожалению, не всегда успешно. Год жизни прошел в областной больнице в другом городе Подмосковья. Операция, химиотерапия, облучение. С Божьей помощью болезнь отступила, а я стала верить в Бога. Этот непростой отрезок жизни научил по-другому ценить жизнь. Но излечилась ли тогда моя душа?

Грустное и весёлое почти всегда идут рука об рука. Больница вспоминалась не таким уж тёмным пятном, мы умудрялись улыбаться и там. Двух пациенток из соседней палаты медсёстры по утрам громко звали на утренние процедуры. Уколы они, конечно, делали не только им, но и многим другим. Но нас почему-то неизменно веселило сочетание двух, в общем-то, обычных, женских фамилий:

– Васина, Колбасина! – согласитесь, звучит забавно.

А вот история с исчезнувшими друзьями никак не хотела отпускать...

Тут я всё-таки заснула под стук колёс, а проснулась практически уже в Омске.

Моё поколение

Сегодня молодёжь крутит в руках спиннер, который готов вращаться без устали, почти как вечный двигатель (и как мы жили раньше без спиннеров?), а мы приносили в техникум кубик Рубика и собирали его на скорость и на переменах, и на занятиях. Импортный кубик вращался намного легче российского, появившегося чуть позже. Да и по цветам был гораздо насыщеннее. Отечественный скрипел, грозился развалиться на каждом движении, но всё-таки вращался. Мы с усердием осваивали сборку и тех, и других. У многих это получалось и довольно ловко.

И ещё мы дружили, влюблялись, ходили на дискотеки.

Наши преподаватели были весьма строги, не все, но большинство. Однажды со мной произошёл курьёзный случай, который запомнился, несмотря на его давность.

В нашем техникуме, состоящем из старого и нового зданий, было очень легко заблудиться. Переход из одного строения в другое был возможен только в определенном месте. При этом нужно было спуститься на этаж, затем подняться, свернуть в правильную сторону, снова подняться и только после этого проследовать в нужном направлении. Практически лабиринт для человека случайно оказавшегося в стенах нашего учебного заведения. Как в фильме "Чародеи":

– Люди, а где здесь выход?

Мне не раз приходилось сопровождать родителей кого-то из учащихся, тщетно пытающихся найти переход самостоятельно.

Так вот, в тот день в расписании занятий у нас стояла пара по обществоведению, а вела это предмет преподаватель из филиала. Кажется, она работала с заочниками в каком-то другом здании техникума, а в главном корпусе (это там, где учились мы) была гостем редким. К тому же она часто уходила на больничный по причине нездоровья детей. Тогда её уроки либо кто-то замещал, либо в нашем расписании появлялись "окна". В виду этих особенностей преподавания студенты знали её плохо. А она, в свою очередь, не очень хорошо помнила нас и лабиринты наших переходов.

– Принесите мне, пожалуйста, журнал группы из 226 кабинета старого корпуса, а в аудитории 226 "А" захватите мою сумочку, – вдруг попросила она меня в начале урока.

– Конечно, – радостно откликнулась я и отправилась за журналом, так как сделать это мне было совсем не трудно. Однако, этот квест оказался не таким уж и лёгким.

226 кабинет был просторным, с кафедрой у доски и маленькой подсобной комнатой для учителя. Двери на входе были двойными. Я постучала в одну из них, тихонько поздоровалась (видимо недостаточно громко) и вошла в аудиторию. Занятий в этот момент в кабинете не было, но в другом конце его за столом восседала преподаватель Истории КПСС Ульяна Дмитриевна. На нашей специальности ни историю, ни обществоведение она не вела, но была нам хорошо известна. Не замечать её было невозможно. Это была высокая и статная женщина, мощная, во всех смыслах этого слова, с сильным грозным голосом. В стенах техникума голос звучал зычно, особенно если Ульяна Дмитриевна сердилась.

Когда я вошла в кабинет, Ульяна Дмитриевна сосредоточенно работала с тетрадями за столом кафедры. Я подумала, что не стоит отвлекать её от важных занятий, и постаралась сделать всё быстро и тихо. В маленьком подкабинете я без труда обнаружила журнал нашей группы и взяла его со стола. Не ожидая подвоха, собралась покинуть 226 кабинет, как вдруг предо мной выросла грозная фигура учительницы. Строгий взгляд сверху вниз, руки, упёртые в бока:

– Великолепно!– вскричла Ульяна Дмитриевна, а она умела быть грозной, когда желала произвести соответствующий эффект. – Кто вы такая? Почему зашли, не поздоровавшись, и как посмели взять журнал? Знаете ли вы, что на "закрытых" специальностях (где готовили специалистов для оборонных предприятий) брать журнал в руки может только староста? Тем более в конце семестра перед экзаменами.

– Меня послали за журналом, я здесь по просьбе учителя обществоведения, – робко попыталась вставить я свою реплику.

Но меня пока не слушали. Ульяна Дмитриевна всё больше распалялась, и голос её звучал всё возмущеннее. Высказав мне всё, что она обо мне думала, в какой-то момент Ульяна Дмитриевна всё же решила дать мне слово:

– Это грозит вам отчислением! Вы это понимаете? Так, кто, вы говорите, вас послал?

Наконец-то у меня появился шанс хоть что-то объяснить. Я набрала воздуха в лёгкие и с ужасом поняла, что имени преподавателя я не помню. Оно было каким-то мудрёным и всплывать в памяти отказывалось. Пауза затягивалась, Ульяна Дмитриевна смотрела на меня уже не с показной, а реальной строгостью, даже некоторым удивлением. Я поняла, что молчать дальше нельзя и, как в омут с головой, выпалила:

– Майя Иосифовна!

– Кто??? В нашем техникуме нет такого преподавателя, да кто вы такая?

Не могу сказать наверняка, из каких закоулков памяти я извлекла это имя, но в тот момент оно было палочкой выручалочкой.

– Возможно, её зовут как-то иначе, простите, я могла и ошибиться, – быстро залепетала я, и опять услышала фирменное:

– Великолепно! На носу госэкзамен по предмету, а она даже не знает, как зовут преподавателя! Я буду среди членов комиссии, оценивающих ваши знания, не рассчитывайте на высокую оценку.

Общими усилиями мы выяснили всё же, что моего преподавателя зовут Любовь Тимофеевна. После ещё одной проработки, непутёвую студентку отпустили.

Я бросилась искать аудитурию с грифом "А", так как понимала, что я уже серьёзно задерживаюсь, а нужно было ещё забрать сумочку Любови Тимофеевны (теперь-то я знала, как её зовут). Пробежав по коридору в правую и левую сторону, я осознала ещё одно важное обстоятельство. Кабинет 226 "А" и был той самой маленькой комнаткой, в которой я уже взяла журнал, а теперь должна была взять и сумочку. Мне нужно было зайти туда во второй раз. И это было непросто. Выдохнув, я громко постучала в дверь и переступила порог:

– Здравствуйте, – сказала я уже чётко и громко,– позвольте мне побеспокоить вас и войти в учительский кабинет по просьбе преподавателя Любови Тимофеевны. Она просила меня забрать журнал и сумочку.

Грозная Ульяна Дмитриевна смотрела на меня как на пришельца с другой планеты, сдвинув очки на нос, но добавлять что-то в мой адрес уже не стала.

Журнал и сумочка в тот день были успешно переданы преподавателю, которая даже не предполагала, какие испытания мне пришлось пережить при их транспортировке.

К слову сказать, эта история не отразилась на моей успеваемости, училась я хорошо и на Госэкзамене получила по обществоведению "отлично".

Накануне

К сожалению, родных, у которых я могла бы остановиться в Омске, у меня уже не осталось. Хорошая знакомая из параллельного класса предложила переночевать у неё, и я конечно согласилась. Встреча с однокурсниками была назначена на завтра, а сегодняшний вечер был в распоряжении школьных воспоминаний. Не тех, которые были связаны с Леной, Альбиной и Борисом, а просто о весёлых школьных моментах.

К концу рабочего дня к нашей небольшой компании присоединилась еще пара общих школьных подруг. По-сибирски щедро был накрыт стол, на нём появились грузди, колбасы, разносолы, увеселительные напитки. Мой организм как-то неожиданно радостно отреагировал на грибное лакомство, за что мне и пришлось поплатиться утром.

Взглянув на себя в зеркало после пробуждения, я откровенно испугалась. Лицо моё было слишком большим для меня одной, то ли в виду аллергической реакции, то ли просто от чрезмерного приёма тяжелой соленой пищи накануне. Разбираться было уже поздно. Я забеспокоилась, как же появлюсь в таком виде среди друзей юности?

– Сейчас я заварю тебя травку в ковшике, ты подышишь над ним, и все отеки сразу пройдут, – успокоила меня подруга Татьяна.

Однако отеки никуда не собирались уходить. Они уверенно обосновались на моём лице, и ни масочки, ни противоаллергические средства, ни даже фуросемид (мочегонный препарат) должного эффекта не возымели. К середине дня я по-прежнему выглядела крайне непрезентабельно. Пришлось, со слезами на глазах признать, что в таком виде поехать на встречу я не могу. А ведь накануне поездки я на протяжении двух недель придерживалась диеты, по утрам кушала несолёный рис именно для того, чтобы выглядеть подтянуто и красиво. Было обидно потерпеть такое сокрушительное фиаско в борьбе за красоту, но победа осталась за груздями.

Сложный расчёт

Когда до встречи оставалось каких-то 10 минут, я не выдержала и вызвала такси. Лицо начало немного опадать, а желание увидеть друзей пересилило сомнения. Не зря же я проделала такую дорогу. Приняв решение, я начала действовать быстро. Платье, бусы, лёгкий макияж и я уже спускаюсь к такси.

Омск довольно большой город, чтобы добраться до центра из моего микрорайона необходимо минут 30 – 40 даже на такси, на встречу в самом техникуме я явно не успевала.

– Присоединюсь к ребятам в кафе, ещё лучше. При тусклом освещении моя нездоровая отечность будет не так уж и заметна, – рассуждала я.

Омский водитель такси (тоже молодой парень), в отличие от тюменского, своей расторопностью меня не порадовал. При виде тысячной купюры (еще в начале поездки я сообщила, что мне нужна будет сдача) растерялся и как-то сник. Мне показалось, это известие серьёзно выбило его из колеи. Выглядело это, по меньшей мере, так, будто я собиралась рассчитаться в отечественном такси неконвертируемой иностранной валютой.

– Давайте заедем по пути в магазин, купим бутылку воды и разменяем деньги, – предлагаю я ему.

– Ну, давайте попробуем, – как-то нерешительно соглашается водитель и задаёт еще несколько вопросов на уточнение.

– Какого объёма должна быть бутылка? Вам маленькую или большую? Какой марки воду нужно купить: Омскую, Карачинскую, Архыз? С газом или без?

– Да купите любую, неважно, – отвечаю я.

Немного огорчившись моим ответом, водитель, наконец, трогает с места.

Тут мой телефон начинает разрываться от звонков сокурсников, ведь все они знали, что я специально прилетела на вечер встреч из Москвы и тревожились, почему теперь я не нахожусь среди них. Мне оставалось только извиняться и просить, чтобы у техникума меня не ждали, так как я немного запоздаю.

Попытка водителя разменять деньги в магазине с первого раза успехом не увенчалась. По какой-то одному ему известной причине, он выбирал не супермаркеты, коих в городе-миллионере довольно много, а маленькие торговые точки, где даже в середине дня разменять тысячную купюру затруднялись. Действо затягивалось, а я всё еще была далека от места сбора. После третьей неудачной попытки я попросила водителя ехать к техникуму, где меня все еще продолжала ждать вся группа. Занять деньги на такси пришлось у ребят.

– Ну вот, сразу видно, нищие москвичи приехали,– весело отреагировал на это наш классный руководитель Вячеслав Иванович.

В борьбе за красоту

Войдя в помещение, я решительно потянула с шеи павлово-посадскй платок, и вместе с ним разлетелось по полу и моё колье из бусинок прозрачного цвета. После чего мне пришлось индивидуально предупреждать взрослых мужчин и женщин быть аккуратными при ходьбе, чтобы не поскользнуться на бусинах на скользком полу. Травм избежать удалось, но спасти колье нет. Чуть позже выяснилось, что разлетевшиеся во все стороны бусинки, частично остались и при мне, в складках моей одежды. Одну из моих подруг, которая тоже запоздала, я уже в кафе порадовала наглядностью. Извиняясь за обыденный внешний вид, я рассказала ей, что готовясь к встрече, одела нарядное колье...

– Вот смотри, каким оно было, – протянула я несколько красивых бусинок из декольте подруге.

Кажется, сокурсница порадовалась не меньше, чем, если бы я продемонстрировала целое украшение.

Какими мы были

Чтобы вытащить на свет божий побольше интересных моментов из закоулков памяти, мы положили в шапку записки с фамилиями студентов нашей группы, и по очереди доставали по одной. Каждый тостующий вспоминал какие-то истории, курьёзные ситуации связанные с тем или иным студентом, имя которого было в записке. Кого-то мы тогда представляли начальником в будущем, кого-то артистом. Некоторые эпизоды воспоминаний были откровением, о своей влюблённости тех лет, скрывать чувства уже не было смысла. Были и коллективные ретроспективы о занятиях, поездках на картошку, вечерних похождениях.

Смешных эпизодов было много. Например, одной из самых скромных девушек нашей группы преподаватель электротехники любил говорить: "Черемнова, не хулиганьте!", – вызывая тем радостный смех группы, потому что Лариса вовсе и не собиралась этого делать, но на замечания реагировала искренне и пыталась что-то объяснить учителю. На следующем занятии он, как правило, вновь делал ей шутливое предупреждение по поводу её поведения.

Лично у меня никак не получалось метать гранату на уроке физкультуры, учитель даже проводил со мной индивидуальный курс броска на берегу Иртыша (река была совсем близко от техникума). Я очень старалась, но граната всё равно падала практически мне под ноги. Кончилось тем, что вылетев у меня из рук, она сломалась напополам, ещё до падения. Преподаватель махнул рукой на это бесполезное занятие и больше не учил меня метать гранату.

Или вот ещё одна милая история, которую нам удалось вспомнить сообща. В эпоху развитого социализма в советском Союзе были популярны вафельницы и орешницы для выпекания сладостей. Они были не в каждой семье, было даже принято брать вафельницу напрокат на какое-то время, перед праздником или именинами, например. Внутрь орешка или грибка помещалась варёная сгущенка (которую предварительно нужно было кипятить несколько часов прямо в банке), затем половинки ореха или грибочка склеивались, получалась вкусная сладость.

В преддверии новогодних праздников кто-то из наших девчат, счастливых обладательниц орешницы – грибочницы, испёк пробную серию сладостей и принёс их на занятия. Угощать сокурсников приспичило прямо на уроке, который вёл наш куратор Вячеслав Иванович. Грибочков явно не хватило бы на всю группу, поэтому они разламывались и передавались по рядом избранным, сопровождаемые рекомендацией:

– Передай грибок Вере, – например.

Продвижение сладкого продукта по рядам проходило весьма успешно, без замечаний со стороны преподавателя. Нам удавалось делать это незаметно, вплоть до того момента пока грибок не попал к той самой Вере – профоргу группы, которая была непосредственна, стремительна и энергична. Машинально съев лакомство под диктовку педагога, видимо отдавая предпочтение конспектированию, Вера вдруг забеспокоилась и строго вскричала на всю аудиторию:

– Так, стоп Вячеслав Иванович, не понимаю, какой дрибок?

– Я диктовал газ, аргон, водород, гелий, Вера, никакого дрибка.

Кто-то из сокурсников стал подавать Вере отчаянные знаки, дескать, не стоит развивать эту тему, что грибок это совсем из другой оперы, и могут возникнуть сложности из-за несвоевременной дегустации. Но Вера не унималась:

– Очень странно, Вячеслав Иванович, но Вы сказали дрибок.

Растерянность преподавателя от напора Веры была налицо, он уже сам не был уверен, что не произнёс вслух это странное слово дрибок.

Всех остальных эта ситуация конечно сильно развеселила.

Ещё один случай был связан с двумя нашими мальчишками, которые отлично ладили между собой – Шамиль и Юрий. У Юры была особенность говорить быстро, спонтанно и немного путано. Зачастую, разобрать, что он говорит, без дополнительных разъяснений было сложно. Понимал его с полуслова только Шамиль.

Однажды на уроке мы чем-то рассердили преподавателя, который был ещё и начальником отделения, и от этого строгости в его поведении только прибавлялось. Чтобы привести нас в чувства, он стал действовать по отработанной схеме. Классу был задан довольно сложный вопрос, ответить на который мы затруднялись, руку никто из нас не поднял. Через несколько секунд преподаватель начал спрашивать по рядам каждого второго. Иногда эта экзекуция обходилось нам малой кровью, но бывало, что в журнал выставлялся целый каскад двоек тем, кто ничего не смог сказать по существу вопроса. В тот день в каждом из рядов уже были подняты студенты, ответ которых не удовлетворил преподавателя, атмосфера накалялась, как вдруг дело дошло до Юры. Когда его фамилия была произнесена, он встал и быстро, без пауз, энергично жестикулируя руками стал отвечать на вопрос в обстановке зловещей тишины, нависшей в аудитории. Понять Юрия сразу было не просто, но преподавателю показывать этого не хотелось, тогда он сделал хитрый ход и обратился к Шамилю.

– Шамиль, помогите нам всем разобраться, о чём нам говорит Павлов?

Шамиль, в ту пору способный перспективный студент, а сегодня начальник серьёзного производства, откликнулся быстро:

– Конечно, – сказал он поднявшись. Павлов говорит нам о том, что,– и дальше последовал вариант решения задачи, предложенный Павловым и "переведённый" на русский язык его другом.

Очевидно, этот способ содержал в себе разумное звено (мальчишки всё таки были умницами) и грозный преподаватель смягчился, а, возможно, его просто развеселила создавшаяся ситуация, во всяком случае, он вдруг заулыбался:

– Что это вы, Шамиль, так серьёзно, буквально как толмач-переводчик, начали свою речь со слов: "Павлов пытается сказать нам". Как будто речь и взаправду идёт о переводе с иностранного языка.

В аудитории раздались хихиканья, которые затем переросли в дружный смех, к которому присоединился и сам преподаватель. Не веселились только сами ребята, Павлов продолжал что-то ответственно объяснять по существу данного вопроса, Шамиль переводить его слова нам.

С Юрой вообще довольно часто случались курьёзные ситуации из-за его непосредственности. Он не пытался хохмить специально, даже наоборот, он был весьма серьёзным и ответственным студентом, но некоторые преподаватели видели в его поведении провокацию и ставили ему двойки или даже выгоняли за дверь. Так, например, на уроке НВП (начальная военная подготовка) преподаватель рассказывал нам об устройстве гранаты и правилах броска. (Забавно, но с гранатами связан уже второй эпизод воспоминаний):

– Далее выдергиваете чеку и бросаете. Через три секунды произойдёт взрыв.

– После того как бросишь или после того, как упадёт, – быстро задал уточняющий вопрос с места Юрий.

И тут же получил ответ:

– Павлов, выйдите из класса!

Юра выходил обиженным и огорчённым, искренне не понимая, за что с ним поступают таким образом.

– Что я такого спросил? – бормотал он сам себе под нос, покидая аудиторию.

А вот на спецпредмете, где нам подробно рассказывали, как принято заполнять бланки документов техпроцесса, согласно Гостам, Юра, опять же в свойственной ему непосредственной манере поднял руку и сказал:

– А я придумал как лучше!

– Павлов сядьте, этого не нужно, это технологический процесс – документ, понимаете, здесь действуют общепринятые нормы, – ответила ему преподаватель.

Юра, конечно, послушался, но его любознательная и предприимчивая натура вновь осталась неудовлетворённой.

Ольга Александровна, которая и вела спецпредмет, тоже умела порадовать нас красивой фразой. Например, студент взывал к ней:

– Так нечестно, Ольга Александровна, почему же двойка?

– Пусть это будет нечестно, зато справедливо, – невозмутимо парировала учительница.

И студенту оставалось только смириться.

В здравом рассудке

На третьем курсе произошла с нами и ещё одна немного неприличная, но курьёзная история. Мы посещали занятия электромонтажной практики. Группу разбили на две половинки, одна занималась в первую смену, а другая – во вторую. В один из будних дней нашему товарищу исполнилось 18 лет, и мы решили, что это событие обязательно нужно отметить, причём прямо с утра, так как во второй половине дня нужно было ехать на практику. Мы собрались у Виктора дома, поздравили его и высказали все наши пожелания. Кроме того, выпили вина и в приподнятом настроение поехали в техникум. Договорились держаться вместе, но, пока делали пересадку, немного растерялись и кто-то даже запоздал к началу занятий. Нам тогда казалось, что наше лёгкое "навеселе" было незаметно преподавателю, возможно, в первые минуты так оно и было. Но потом наша общая тайна перестала быть таковой, после того, как именинник стал писать в тетради перевёрнутой ручкой. Нас уличили, и в тот день с позором изгнали из учебного учреждения. А на следующий день обязали писать объяснительные. Это было грозное средство воздействия на молодых студентов. Объяснительные писали в состоянии тревоги, переживая за дальнейшую учёбу. К счастью, этот инцидент нам простили, очевидно, благодаря тому, что исключить сразу 15 человек было бы очень заметно, а наказывать кого-то в большей степени – несправедливо. А история с нашими "сочинениями" о том инциденте имела продолжение уже на выпускном вечере.

После вручения дипломов, наш классный руководитель собрал нас вместе в нашем кабинете, усадил за парты и стал зачитывать те наши объяснительные вслух. Мы громко смеялись, потому что кто-то из нас честно и последовательно перечислил какой напиток, и в каком количестве был им выпит в тот день. Одна объяснительная даже содержала информацию и о закуске. А кто-то, наоборот, был крайне лаконичен. Наш замечательный Юра Павлов изложил суть кратко, но ёмко:

– В виду Дня рождения друга, явился на занятия в пьяном виде, но в здравом рассудке.

Да сколько ещё всего было веселого и курьезного. Это был период нашего взросления. Как сказал наш староста, мы стремительно ворвались тогда во взрослую жизнь. Многие из нас уже после техникума окончили один или два ВУЗа, но таких теплых и дружеских отношений с сокурсниками уже не сложилось. Наверное, помешал более взрослый возраст, разница в интересах. А мы тогда жили одной дружной семьёй. Вместе справляли праздники, на каникулах ездили на турбазу в Чернолучье, изучали будущую профессию на производстве.