Текст книги "Моя самая лучшая сессия (СИ)"

Автор книги: Инна Полежаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

– Нда, – я закрыла дверь за хозяйкой квартиры, – не могла потерпеть... блин... остался месяц до конца сессии.

  Настя с печальной миной сидела на предмете мебели, в народе именуемом как 'прихожка'. Над ней уныло висели наши куртки.

  – Я в шоке, – проговорила она, – и куда мы пойдем? И самое главное, где мы за неделю найдем квартиру? Вот зараза, ни раньше, ни позже, так-то вообще не до нее сейчас...

  Хозяйку квартиры мы жутко не любили. Вообще-то четыре года студенческой жизни мы исправно снимали квартиру у бабули по имени Татьяна Ивановна. Бабуля была старенькая, ей перевалило за восемьдесят, дети забрали ее к себе. Уж не знаю, какими там силами на нее внучата подействовали, но все фразы типа 'не продам квартиру и никому не разрешу продать, пока не помру, мы с дедом ее ВОТ ЭТИМИ руками...' стали неактуальны. Внучка Лена оповестила нас, что они квартиру не то, чтобы собираются продать, а уже это сделали. И попросила освободить помещение в течение недели.

  Я сунула свои ягодицы на 'прихожку' рядом с Настькой.

  – Ну и? Нет, все ничего, квартиру-то найти можно... вот только риэлторам отваливать пятьдесят процентов стоимости... – снова вздохнула я.

  – Ладно, – Настя встала, – пошли, попьем чаю и будем учить дальше, а то завтра экзамен, лично я ни фига не готова. Я у своих однокурсников поспрашиваю, а ты у своих, может кто-то из знакомых что-то сдает?

  – Ага, особенно мои знакомые, которые, как и мы, понаехали.

  Я вошла следом за подругой на кухню, она зажгла конфорку и поставила на нее чайник. Дом был старый, так что у нас тут была газовая плита, что по нынешним временам редкость.

  – Твою же ж мать, это нам сколько же барахла перевозить, – я устало потерла глаза.

  – А кому они хату продали-то? Даже покупатели не приходили ни разу!

  – Откуда я знаю, может знакомым? А может и на себя по-быстрому оформила, внученька эта...

  – Слушай, – Настя достала из холодильника масло и варенье, – а по сути, на фига нам сейчас снимать квартиру, мы же через месяц после сессии свалим домой на все лето? Нам нужно только три-четыре недели где-то перекантоваться, и все!

  – Хм! Ну, так-то да! – я сразу же повеселела. – Перекантоваться это как-то попроще будет, чем искать сейчас квартиру.

  – Так, ты чай будешь с тортом или с хлебом, маслом и вареньем? – серьезно спросила Настена. Я, прекрасно зная, что в холодильнике голяк, гордо ответила:

  – Фу, не хочу торт, уж лучше с маслом, хлебом и вареньем!

  Пили чай мы доо-о-олго, Насте ой как не хотелось идти читать гражданское право, а мне совсем не хотелось читать какую-то ересь с гордым названием философия. Но делать нечего, все-таки улеглись каждая на свою кровать с книжками.

  – Знаешь, – я обвела взглядом комнату, – а мне жалко будет отсюда съезжать, тут вся наша студенческая жизнь прошла, с пьянками, гулянками...

  – И мне...

  Квартира была двухкомнатной, но одна комната была закрыта, там хранилось бабулино барахло. Мы жили в одной комнате. Мебель была самая, что ни на есть антикварная. Железные кровати с сетками, от которых болят спина, бока и ж...а по утрам. Стол-книжка, который трещал, устойчиво стоял на трех ногах, а четвертая был приклеена скотчем и примотана им же к радиатору, чтобы тот, не дай Бог, не упал. Ибо на нем стоял наш старенький комп, на котором печатались все курсовые, рефераты и так далее. На старой облезлой тумбочке стоял телевизор 'Шарп', пульт от которого был давно утерян, и мы бегали к нему, чтоб переключить каналы. Но главной гордостью был огромный старинный шкаф с зеркалом посередине. Уже четыре года там хранится наше барахло, а все-таки запах старины не выветривается. В смысле, не старья нафталинового, а именно старины...

  Я еще раз печально вздохнула и уткнулась в свою книгу.

  Настроение с утра было поганое. Мало того, что я ни фига не помнила, так и еще мысль о переезде просто убивала. Мы с Настеной угрюмо телепались к троллейбусной остановке. Погода тоже была под стать настроению: тучи, холодный ветер, а я в кофточку вырядилась, захотелось выпендриться дуре. Нужно было хоть ветровку надеть что ли. Кто ж знал, что лето такое позорное будет.

  Мы также молча уселись в рогатый общественный транспорт, достали свои учебники и принялись чего-то там читать. Хотя, как давно известно и проверено на собственной шкуре, ни фига ты не запомнишь в последний момент, только мозги напрягаешь зазря.

  – У тебя в каком корпусе экзамен? – зевая, спросила я.

  – Во втором, а у тебя?

  – В главном. Позвонишь, как сдашь? Или зайди за мной, двести восьмая аудитория.

  – Ладно! – мы вышли из троллейбуса, и Настя крикнула мне: – Не забудь про квартиру спросить!

  Про квартиру я спросила первым делом, но группа у меня и вправду была бедненькая по этой части, пятьдесят процентов ее проживали в общаге, такая же лимита, как и я. Так что с этим все было глухо, как и с философией.

  – Блин, я ни фига не помню, клянусь, – скулила я, сидя на лавке перед аудиторией. Преподаватель еще не подошел.

  – Ты-то хоть читала, – пробасил Димка, – а я не открывал даже.

  Все усиленно совали шпоры по рукавам, карманам, штанам, короче, кто куда. Нда, от сессии до сессии живут студенты весело.

  Когда мое настроение уже готово было опуститься ниже отметки 'совсем ни к черту', так как преподаватель все ни шел, а нервы, извиняйте, у меня не железные, заверещал мобильник в моем кармане.

  Я достала свою старую 'Нокиа', заклеенную скотчем на обороте, так как крышка, зараза, все время отваливалась. Звонила Настя.

  – Уже сдала что ли? – удивилась я.

  – Да прям, еще не заходила даже, я чЁ звоню, я квартиру нам нашла!

  – Да ну?! И где? И по чем?

  – Помнишь мою одногруппницу Таню?

  – У которой папа владелец сети магазинов в каком-то городке?

  – Ага!

  – Помню, и что? Папа же ей купил квартиру недавно возле парка Гагарина, она нас к себе позвала жить?

  – Нет! Мы будем жить у ее парня Леши!

  – Чего-о-о-о?

  – Ну, помнишь, Леша такой...

  – Идиот мелкий, понтодел, помню, – добавила я, – только не пойму никак, мы что, у Леши с Лешей будем жить?

  – Да!

  – Насть... ты там пила или чё? КАКОЙ НА ФИГ ЛЕША?

  В это время пришел препод и грозно сдивнув брови гаркнул:

  – Первая пятерка за мной в аудиторию!

  А так как я всегда считала, что перед смертью не надышишься, и, сидя перед дверью, только нервную систему себе попортишь, рванула за ним, шепнув в трубку:

  – Перезвоню.

  Билет мне достался, конечно, хреновенький. Первый вопрос: искусство, как предмет философского рассмотрения и второй: главные установки и идеи постмодернизма. Хотя, думаю, что многие со мной согласятся, в философии бывают два типа билетов: хреновенькие и совсем отстойные. Я покалякала на листике какую-то чухню, так сказать, пять предложений, какие помнила и поняла, что сидеть не фиг, надо идти отвечать. А то с перепугу и это не расскажу. Но первой отвечать это уж совсем. Надо, чтоб кто-то передо мной вышел. Главное не идти после нашей отличницы Наташи, ибо после ее выступления будешь выглядеть как глист на фоне бабочки – жалко, противно и даже тройку не поставят. Иринка, наша твердая 'хорошистка' оторвала глаза от листа и обвела взглядом аудиторию. Я ей махнула, мол иди. Она спорить не стала, видимо тоже с трудом родила ответ, а после Наташи также идти не хочется.

  Наша отличница, претендент на красный диплом, перестала скрипеть ручкой о лист бумаги, искалякала уже всю страницу форматом А4, во люди дают! Посмотрела на Иринку. Я шикнула, чтоб привлечь внимание Наташи и на пальцах изобразила, что следующая отвечать буду я. Она согласно кивнула, видимо еще хочет накатать пару страниц ответа. Я балдею, честное слово!

  Пока отвечала Иринка, мои ладони раз десять успели вспотеть и высохнуть. Не сказать, чтоб отвечала она очень уж хорошо, слова тянула, в окно смотрела, видно старалась потянуть время, чтоб создать эффект 'я, мол, знаю, просто торможу чуть-чуть'. Не знаю, то ли ее прием сработал, то ли Виктор Тихонович был в хорошем настроении. Поставил он ей четверку, о чем она тут же радостно прошептала на всю аудиторию, и отпустил восвояси. Я поднялась со своего места, и обреченно поплелась к преподавателю.

  – Билет номер четыре..., – вяло начала я. Долго и муторно зачитывала вопросы, чего-то плела про постмодернизм, на кой-то черт приплела сюда философию Ницше, ибо о ней вчера читала и кое-что помнила. Короче, собрала с миру по нитке, хватило аж минут на пять. Виктор Тихонович вздыхал, пыхтел, но ничего не говорил. Потом молча взял зачетку и написал 'хорошо'. Я тут же ее схватила, и, кланяясь, как царю-батюшке, пятилась к двери задом. Ударилась левой ягодицей об угол стола, ойкнула и вылетела пулей из аудитории.

  – Ну что?

  – Ну как?

  – Сдала? – посыпалось со всех сторон. Тут и Женя, наша недотроечница, нарисовалась. Приходила она попозже, все равно в первой пятерке не заходит никогда.

  – Сдала, на четыре!

  – О-о-о-о, – загудел народ, – хороо-о-о-о...

  – А ты учила, да? – печально спросила Женя.

  – Нет, ну, читала немножко. Да он добрый сегодня, не бойтесь.

  Я глянула на дисплей телефона, от Насти звонка не было, значит, еще сдает.

  – Ладно, ребят! Давайте! Что у нас там следующее?

  – Литература долбанная, – вздохнула Женя.

  – Зарубежка! – крикнул Ваня.

  – Ну, знаете ли, – я даже плечи расправила, – это всяко лучше, чем философия!

  Литературу я любила. Там что главное? Прочитать. А читала я почти все. Ну, кроме Теккерея и Мелвилла. На них меня не хватило. Радостно перепрыгивая через ступени, я набрала номер мамы.

  – Ма, привет!

  – Привет, родная! Ну что?

  – Сдала на четыре!

  – Умница! Что там дальше?

  – Дальше зарубежка, но ее я сдам, потому что я не читала там только два произведения, не могут же они мне из шестидесяти попасться? А у вас что нового?

  Мы с мамой поболтали, она, как всегда, пожаловалась на папу, который со своей любимой рыбалки вернулся с двумя рыбками и температурой тридцать восемь. Короче, дома все по-прежнему. После беседы с маман, я решила позвонить Настене, она почти сразу взяла трубку.

  – Я все! – крикнула она.

  – И я!

  И в один голос:

  – У меня четыре!

  Мы расхохотались.

  – Ты где? – спросила я подругу, выскакивая на улицу. Блин, почему всегда так в жизни бывает – и настроение мое улучшилось, и солнышко выглянуло, тучки разбежались. А сдала бы на три, или не сдала, погода бы соответствовала настроению.

  – Я у своего корпуса...

  Я пошла навстречу Насте. Теперь, когда философия была позади, меня волновал квартирный вопрос. Особенно пугал момент проживания с Лешей или у Леши? Что-то я так и не поняла...

  Леша представлял собой симпатичного паренька ростом мне по плечо. Учитывая, что я сама карлуша, мой рост где-то сто шестьдесят и еще немножко, а Лешка так вообще, полторашка. Таня, его девушка и подруга моей Насти, роста была того же, так что они нашли друг друга. Но на этом сходство и критерии, по которым они могли подойти друг другу, заканчивались. В целом Алексей, возможно, был парнем неплохим, но! То ли в силу того, что он был невысоким, то ли еще по каким-то неизвестным мне причинам, вел он себя погано. По крайней мере, со мной. Разговаривал высокомерно, тыкал, что я колхозница, кичился своим бизнесом, вернее бизнесом папы. Я как-то спросила у Насти, отчего ж он тогда квартиру тут не купит, а снимает, как и все колхозники. Выяснилось, что сынок живет здесь с одной целью – закончить универ и свалить в родной город, чтоб помогать папе строить бизнес.

  Поэтому сообщение Насти о том, что мы будем жить где-то там, где есть Леша, меня не то, чтоб удивило, а очень уж испугало.

  – Пить хочу! – сказала я подруге, когда мы встретились и пошли в сторону остановки.

  – А пошли в парк, а?– выдала Настя, вот любительница пошариться пешком по городу. – Погода хорошая, посидим на лавке, 'Фанту' попьем...

  – Ну... пошли, гулять так гулять! А что там с квартирой, давай подробнее...

  – Да это идея Тани, прикинь?

  – Какая?

  – Поселить нас на месяц к ее парню!

  – Зашибись... А она не будет ревновать что ли? – хотя, я б не стала ревновать этого... Лешу...

  – Да какой там ревновать? Ты же знаешь, что у них странные отношения! Она вообще чахнет над своими картинами целыми днями, человек творческий, зачем на юриста учится, вообще непонятно. А он тоже... Зовет ее куда-нибудь, только если спутница нужна красивая. Ну, там на ужин с папой или еще что. Я бы сказала, что у них больше дружеские отношения...

  – Нда... Нам колхозникам не уразуметь... И что? Ты хочешь сказать, что мы будем жить с этим упырем? Ай! – на меня налетел маленький велосипедист, видимо только пересел на двухколесный. Он даже не глянул в мою сторону, а усердно вдавливая педали, покатил дальше. Настька согнулась пополам от смеха.

  – Не смешно... Ну и?

  – Ой, не могу, – Настя прочистила горло и продолжила, – ну и все! Он снимает 'двушку'. Одна комната смежная, Лешка в ней живет. А нам отдаст дальнюю, правда там у него сейчас мастерская...

  – Ага, то есть мы будем спать в Лешином хламье...

  – Почему сразу в хламье?

  – Нет, ну вот лично у меня слово 'мастерская' ассоциируется с заставленной, заваленной комнатой, где черт ногу сломит.

  – Ну... возможно, но других вариантов нет все равно. И тут с оплатой вообще красота.

  – Ну-ка, ну-ка!

  Мы вошли в парк и сели на лавку.

  – Он снимает ее у знакомых, которые вообще-то собрались ее продавать что ли... короче, пока они там что-то оформляют, на это уйдет все лето. Вот они ему ее и сдали. Там все немного... хм-м-м, она ушатанная, короче, ремонта лет сто не было. А сдали они ему за четыре тысячи, без всяких света и коммуналок. Ну, то есть, он им тупо оплачивает коммуналку и все. То есть, если мы будем жить там втроем, то будем платить по тысяче триста с копейками, прикинь? А мы бы за последний месяц жизни в той квартире отвалили бы по пять штук, а потом еще и все лето платили бы, чтоб ее никому не сдали! Экономия, блин!

  Я молча разглядывала орущих детей и их мам.

  – Нда, мне так и хочется составит список минусов и плюсов и посмотреть что перевесит, – задумчиво сказала я, – но чую оплата в размере полутора тысяч, когда весь город снимает квартиры за девять и десять, перевесит все минусы... И вообще, я пить хочу...

  Мы купили газировки, еще час послонялись по парку. Погода вообще наладилась.

  – Короче, давай еще сдадим второй экзамен, у тебя, кстати, когда он?

  – Через три дня что ли...

  – И у меня вроде... Так вот, сдадим и переедем. Эту неделю доживем уже тут, во-первых, заплатили, а во-вторых, я тоже не больно хочу в тот гадюшник...

  Оставшиеся дни до экзамена прошли в обычном режиме. Никаких гулянок-пьянок не было, с группой решили отметить потом, когда сдадим сессию. По вечерам ходили гулять на главную площадь города, однажды встретили там знакомых и вот, собственно, все новости.

  На парней Настена даже не смотрела, совсем недавно она рассталась с Сережей, который в принципе является интересным объектом для изучения в психологии. Он то названивает и заваливает Настьку цветами, то исчезает на две недели бесследно. Длилось это почти год, пока Настя не закрыла дверь перед его носом и руками, в которых он держал букет роз. Дверь закрыла, а сама ревела по вечерам. Вот только недавно успокоилась. Вроде как.

  У меня таких страстей не было, поэтому я, сидя в очередной вечер на лавочке в центре города, с интересом разглядывала прохаживающихся мимо парней.

  – Блин, Настька, – и чего они все... такие?

  – Какие?

  – Ну, ты посмотри! У этого мотня до колен висит на штанах, а у того джинсы в такую облипочку, что Цискаридзе от зависти бы помер... И зачем купил джинсы? Взял бы тогда лосины или гамаши, ходил бы...

  – Лиль, ты вообще, как с Луны упала... Это же модно! Хорошо, что Лешка тебя не слышит, сразу бы колхозницей обозвал...

  – Да он и так обзовет, даже если не услышит. Кстати, а он тоже в таких... кхм... колготках ходит? Вот я бы поржала над ним!

  – Да нет, вроде не ходит..., – Настя нахмурила брови, вспоминая, что носит Леша. У нее в сумочке зазвонил телефон.

  – Да! Привет, Танюш! А мы гуляем с Лилей, как раз недалеко от твоего дома, выходи к нам!

  Пока Настька болтала с подругой, я продолжала сканировать парней. Один, нормальный, на мой взгляд, без хвостов на голове, с мотней на том месте, где надо, то есть на классическом, в футболке без изображения Ленина с кукишем и так далее. Он топтался на месте и смотрел по сторонам. Через пару минут к нему подошла девушка в желтом сарафане, а дальше телячьи нежности по сценарию – поцелуй, обнималки... Я, вздохнув, отвернулась. Как всегда, как нормальный парень – сразу занят, как глист в лосинах – нате пожалуйста...

  – Хорошо, хорошо, – кивала Настя, – сейчас придем!

  Она договорила, забросила трубку в сумку:

  – Вставай и вперед!

  – Куда?

  – К Танюшке зайдем, на чай позвала. Заодно поговорим о нашем будущем соседе.

  – Ужас... его хоть там нет? Чтоб раньше времени не портить себе настроение? – уточнила я на всякий случай.

  – Неа!

  – Ну, пошли...

  Я тоскливо посмотрела по сторонам. Черт, нужно было все-таки еще поработать, рано мы с Настей ушли, сессии испугались. Подрабатывали мы где попало во время учебного года. Был период, когда сидели на кассе в нашем супермаркете. Последнее место работы – главный гипермаркет нашего города, а специальность – фасовщица. В принципе нормально, стоишь себе весь день фасуешь сыры, колбасы, конфеты. Местами и отрезать поесть можно. Короче, сойдет на время студенческой жизни, учитывая, что ты полдня проводишь на парах. Спокойной можно совмещать. А тут сессия – решили, что хватит. Месяц и без работы переживем.

  Без нее-то нормально, а вот от зарплаты я бы не отказалась сейчас. Например, можно было бы вон ту кофточку купить, висящую в витрине, или те шорты...

  – Чего ты там увидела? – спросила Настька.

  – Да одежду разглядываю... Эх, вот бы зайти и купить... вот прям сейчас...

  – Пошли уже, размечталась...

  Не могу сказать, что мы жили очень уж бедно. Но родители наши были со средним достатком. То есть оплатить учебу, съемную квартиру, передать неподъемные сумки с продуктами – это пожалуйста. А вот всякие излишества, типа кофточки из витрины магазина на главной площади города – это уж извините...

  Мы дошли до старой пятиэтажки, но очень тщательно покрашенной. Еще бы, центр города, как никак. Настя набрала на домофоне номер квартиры Тани.

  – Заходите, кошелки! – раздался ее звонкий голос.

  Таня встретила нас в какой-то мужской рубашке, которая мало того, что была ей по колено, так еще и перемазана всеми цветами радуги и не только. В перепачканной руке она держала кисть.

  – Что рисуешь сегодня? – смеясь, спросила я.

  – Весенние фантазии!

  – Чего-чего?

  Я быстро скинула балетки и шагнула в комнату с раздвижными дверями, а-ля Япония. Там посреди комнаты стоял мольберт с прикрепленным ватманом. На разноцветной мазне проглядывали какие-то чахлые веточки сирени что ли... за ними виднелась кошачья морда, правый верхний угол был чуть ли не черным и, как я поняла своим не художественным воображением, изображал весеннее грозовое небо, даже с молнией. На стенах висели какие-то картины в рамах и без. Ну, как картины, может это и картины, но для меня малопонятная мазня. Очень уж далека я от искусства.

  – Пойдемте пить чай, сейчас я уберу все...

  Таня суетливо сдвинула мольберт, закрыла все банки с красками и сняла перепачканную рубашку, под которой оказался милый сарафан в горох.

  – Я пока чайник поставлю! – крикнула Настя уже из кухни.

  – Ну что, – спросила Таня меня, – вы готовы к переезду?

  – Как тебе сказать... – начала я формулировать предложение, чтоб не обидеть ее парня.

  – Да ладно, не парьтесь! Я вот только думаю, что вам там будет чересчур весело!

  – Чего это? – удивилась я, усаживаясь за стол.

  – Да у него там половина группы околачивается и еще куча всяких пацанов, которые работают или будут работать с его папой, короче там постоянно кто-то тусуется... Хотя... у вас ведь будет своя комната...

  Я сначала пригорюнилась слегка. А потом спросила:

  – А они нормальные? Ну... гости эти все? Есть там симпатичные парни, желательно... не очень модные, – добавила я.

  Настя с Танюхой расхохотались.

  – Нет, а что такого? – возмущалась я. – Раз мы будем жить в коммунальной квартире, то надо ж знать с кем, так сказать, подготовить почву...

  – Ну... могу назвать основной состав, так сказать основных постояльцев!

  – О, давай-давай! – обрадовалась я, Настя хихикала. – Только у меня один вопрос возник: а что они там все околачиваются? У них нет своих квартир или мест, где можно остановиться?

  – Да прям! Есть, конечно! Просто Леша живет недалеко от универа, тебе Настька же сказала?

  – Да, всего три остановки, сказала, – кивнула я и потянулась к вишневому варенью. И тут варенье, блин.

  – Ну вот, они и тусуются там между парами, после пар и так далее. Первый – Андрей, – Таня поставила на стол конфеты, я сразу же прицелилась на 'Ананасную', но взять не успела, Настя умыкнула.

  – И что там с Андреем? – спросила я, продолжая изучать содержимое вазы с конфетами.

  – Он сейчас на пятом, кажется, курсе... На каком-то приборостроительном факультете вроде учится... Высокий, рост... ну сто восемьдесят точно есть, брюнет, кареглазый...

  – О-о-о-о, – начала я.

  – Есть девушка, – добавила Таня.

  – Ну, капец... С этого и начинать нужно было! – возмутилась я под хохот девчонок.

  – Так, дальше... Тимур...

  – Оба! То есть не одними Иванами богата квартира твоего Леши!

  – Конечно! Там интернационал! – ответила мне Таня и продолжила. – Тимур примерно такого же возраста, четвертый или пятый курс, не помню какой факультет. Роста среднего, круглолицый и толстенький. Но очень добрый и смешной...

  – Мгм... а еще варианты имеются?

  – А то! Так, еще есть Ренат. Обычный, симпатичный, кстати, среднего роста. Такой... спокойный, скромный парень. Хороший, короче. Так... еще есть Саша, тоже обычный мальчишка, такого же примерно возраста. Он, между прочим, готовит вкусно. А учится на... социолога что ли...

  – Нда, а я думала у меня специальность никчемная, – пробурчала я. По окончании универа в дипломе у меня будет гордо красоваться надпись – филолог.

  – Это точно, – усмехнулась Таня, – ну, вроде и все... А! Еще про Антона забыла!

  – О! Ну-ка, ну-ка! – воскликнула Настя. Мы с удивлением посмотрели на нее, и она сказала. – А что? Уже даже мне интересно стало!

  Мы с Таней рассмеялись. Я помешивала ложечкой чай, Настена точила конфеты и выжидательно смотрела на Таню.

  – Антон такой... коренастый, светлый, стрижка ежиком, роста среднего, он там самый старший, работает вроде где-то. Ну, такой веселый парень вроде бы...

  – Ладно, – перебила я ее, – не продолжай, и так все ясно, ловить там нечего, вернее, некого...

  А про себя еще подумала: и на что можно надеяться, если все эти товарищи – друзья Леши? Как говорится, скажи мне кто твой друг...

  Мы еще около часа болтали ни о чем, пили чай, выдули, наверное, чайника два. Потом я дала команду расходиться:

  – Давайте-ка, народ, по домам. А то мне еще кое-что почитать нужно...

  – Да ты ж почти весь список прочитала? – удивленно округлила глаза Настька.

  – Да это ж произведения, а надо еще всяких критиков, их мнения, что автор имел в виду...

  – Понятно-понятно, не грузи. Ладно, пошли, мне ведь тоже учить еще до фига.

  Домой пошли пешком, шлепать было шесть остановок, но погода располагала к прогулке. Мы обе понимали, что учить уже никто ничего не будет. Пока придем, пока в душ сходим, а уже сумерки на улице, экзамен-то ведь только послезавтра. Еще целый день впереди.

  ...На душе было подозрительно спокойно, я не рылась судорожно в так называемых карточках. Преподаватель разрешала нам делать такие мини-шпаргалки, где были записаны имена героев, основной сюжет и так далее. За учебный год многое забывалось, и эти карточки помогали восполнить пробелы. Больше всего на зарубежке народ боялся не билетов, а вот этих карточек. Потому что с горем пополам на вопросы ты, может, и ответишь, а потом Наталья Львовна начнет гонять по всем произведениям. И вот здесь, если ты не читал, то тебе крышка.

  – И что, и что там дальше? – Женя с Ваней мучили вопросами Иринку, она им пересказывала какое-то произведение. Нормальная практика. Мы даже в течение года собирались, чтобы поделиться сюжетом с прочитанным. Я таким же макаром выслушала пересказ 'Моби Дика' и 'Ярмарку тщеславия', записала себе какую-то муть на карточку, в глубине души веруя в то, что об это меня не спросят.

  Как всегда, отвечать я пошла в первой пятерке. Состав был все тот же, что и на философии, только к нам еще и Вовка прицепился. Ему нужно было на работу, поэтому он спешил сдать и свалить.

  – Слышь, Лиль, – шепнул он мне, пока Наталья Львовна открывала аудиторию, – давай, если получится, махнемся билетами, а то я 'Моби Дика' вообще не знаю... Ну, если он мне попадется...

  – А ты думаешь, я его знаю? – прошептала я.

  Мы вошли, Наталья Львовна разложила билеты. Дело в том, что мы их брали, а номера она записывала не сразу, можно было успеть махнуться.

  Я судорожно вытащила билет. Так, вопрос первый 'Божественная комедия' Данте, ее уникальность и тэдэ и тэпэ, с этим ясно. И тут мой взгляд упал на вопрос под цифрой два. Изображение характеров в 'Ярмарке тщеславия'... твою-то мать...

  Я в полной прострации уселась на стул. Меня в спину ткнул Вовка.

  – Давай быстро махнемся, – прошипел он.

  – А что у тебя? – также прошипела я.

  Он, молча, развернул билет. 'Моби Дик'. Нда, хрен редьки не слаще.

  – Нет уж, спасибо, – мотнула я головой.

  – Так, называем номера билетов! – звонко сказала Наталья Львовна.

  Я со вздохом назвала свой номер, попрощалась мысленно с пятеркой и стала рожать мысли о характере героев 'Ярмарки тщеславия'. А это сложно, поверьте мне, когда послушал краткое содержание в исполнении Вовки и Наташи отличницы.

  К ответу я готовилась дольше, чем на философии. Тут все-таки было, где мыслям развернуться. Посмотрела по сторонам, кто-то строчил, кто-то просто прижался грудной клеткой к парте, лишь бы не позвали первым отвечать. И я решила, а толку-то бояться? Один фиг, больше ничего не знаю.

  – А можно я?

  – Готова? – спросила преподавательница, – Конечно, можно.

  Спасло меня то, что 'Ярмарку тщеславия' затронули вскользь. Очень уж долго и муторно я отвечала на первый вопрос, избороздила бедного Данте вдоль и поперек. На Теккерея Наталью Львовну не хватило, я только начала размусоливать, что я о нем думаю, как она попросила стопку моих карточек и стала гонять по ним. Ну, а тут уже я почувствовала себя, как рыба в воде. У одной героини даже припомнила цвет бального платья. То ли за такие подробности, то ли за то, что было понятно – я все это читала, то ли потому что первая вышла отвечать, но я получила 'отлично'. Да уж, экзамен, это лотерея, черт возьми!

  – Я сдала! – выпалила я, выскакивая к народу. – На 'пять'!

  – Да ты что?

  – А что тебе попалось?

  – Валят или нет?

  Как всегда, град вопросов от возбужденной толпы одногруппников. Я ответила всем очень подробно, и тут позвонила Настька.

  – Ну что? – спросила я.

  – Хорошо, а ты?

  – Отлично!

  – Ну, этого следовало ожидать, ты ж весь год читала всякую фигню...

  – Ага, блин, я тоже так думала, пока билет не увидела. Давай у фонтана встретимся? – предложила я.

  – Давай.

  Мы поехали домой паковать вещи.

  – Короче, часа через три за нами приедет Леша.

  – А?

  – Леша приедет, Таня его заставила. Ну, у него же машина такая, как она там, с задом большим...

  – Универсал, – с умным видом подсказала я.

  – Во-во. Он приедет, поможет нам вещи перевезти. У нас же нет техники, паласов всяких, это ж все бабулино добро. Комп и телик, книжки и одежда.

  – Бедный Леша, мне его жалко, если честно. Он-то вообще, наверное, не в восторге. Мало того, что к нему колхоз почти насильно подселили, так еще и заставили барахло перевозить. Лично я на его месте нас бы ненавидела.

  – Думаю, так он и делает на своем месте, – кивнула Настя.

  Следующие часа три мы усиленно рассовывали барахло по коробкам, которые поклянчили в продуктовом магазинчике на углу. Что-то совали в пакеты. Куча получилась нехилая, скажу я вам.

  – Слушай, – я вытерла вспотевший лоб, подтянула шорты, – тут одним рейсом не отделаешься. Давай ты с милашкой Лешей повезешь первый рейс, а я пока остальное упакую и приберусь тут, пол протру, холодильник помою...

  – А чего это я с ним поеду, интересно? – взъерошилась Настька.

  – Ну, зачем же травмировать его психику еще больше, он и так нас ненавидит, а тут еще я с ним поеду...

  Настя промолчала, переваривая, в дверь позвонили.

  – О! Уже что ли? – я рассмеялась. – Вспомнишь... и вот оно уже здесь...

  Не глядя в глазок, я распахнула дверь. На пороге стоял парень а-ля Ерема-тракторист. Светлые волосы ершиком, светлые брови ершиком, ресницы не ершиком, но тоже светлые. В голубой рубашке, которая по цвету подходила к его голубым глазам, светлых брюках и туфлях. А нос картошкой. Эдакий светлячок-боровичок. Росточком был не особо велик, может сто семьдесят пять наскребется. В первую секунду, скажу честно, я труханула. Сразу про грабителей и мошенников подумала. Потом осознала, что за спиной есть Настя, а в квартире напротив торчит у глазка, как пить дать, Алиса Иванна, и успокоилась. Даже подумала, что если он нас грохнет и обкрадет, Алиса Иванна его запомнит во всех деталях, это ж гроза воров нашего дома.

  Потом я решила, что он пришел продавать посуду, фен или еще какое-нибудь фуфло, может книжки. Пауза затянулась, и я ее прервала:

  – В акциях не участвуем, в Бога не веруем, до свидания, – и уж чуть было не захлопнула дверь, когда Картофельный Нос вдруг подал голос:

  – А переезжать к Лехе не планируете?

  Я снова дверь распахнула, сощурила глаза.

  – Я вроде не пила, и не курила, но Леша выглядит как-то... не так...

  Я оглянулась на Настену, она заинтересованно наблюдала за нами.

  – Совсем не так. Я выгляжу лучше, чем он, – гордо сказал наглый Картошка. Ну, с этим я бы поспорила, конечно, и тут он соизволил объяснить причину своего появления на пороге нашей квартиры:

  – Леха попросил помочь перевезти вас, у него машина в автосервисе...

  – М-м-м-м, как мило, – я действительно обалдела, это что, Таня так на него влияет? Мог бы просто отмазаться, мол, машина сломалась, а он вон ведь что – друга прислал! И кто это у нас? Я стала вспоминать позавчерашнее чаепитие у Тани, когда она описывала всю бригаду Лешки. Не Андрей – тот высокий и симпатичный...