Текст книги "Зачарованные"

Автор книги: Инбали Изерлес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

8

И только с приходом сумерек веки Сиффрина вздрогнули и он вытянул длинные лапы. Оглядевшись вокруг, он нашел меня, наблюдавшую за ним с другой стороны деревянной норы. Потом он посмотрел на открытую дверь и удивленно спросил:

– Я что, проспал весь день?

Я повернула уши вперед:

– Должно быть, лисье искусство очень утомляет.

Сиффрин выглядел таким мирным, что я не захотела его будить. Во сне напряжение ушло с его морды, она расслабилась.

Я завидовала его покою. Как только Большая Путаница засуетилась, я тоже попыталась заснуть, но каждый раз, закрывая глаза, я видела огромную бесшерстную с птичьими крыльями, стоявшую в центре большого каменного двора, – ту самую, которую уже видела во сне. Я чувствовала, как меня тянет к ней, как я смотрю на ее развернутые крылья. Приблизившись, я поняла, что она вырезана из камня. Она смотрела на меня круглыми неживыми глазами…

Мне не нравилось вспоминать крылатую бесшерстную. От этого у меня по спине и бокам пробегал холодок.

«Глупый лисенок, – сердито думала я, – почему ты боишься какой-то приснившейся бесшерстной?» Но те сны оставили во мне странную растерянность. Было что-то в том, как она притягивала меня к себе, хотя все мои инстинкты требовали бежать.

Сиффрин тихонько рыкнул и поднялся на лапы, вытягивая каждую по очереди. Потом он энергично встряхнулся. Когда его блестящая рыжая шерсть улеглась, он осмотрел свои лапы и бока.

– Ну, так-то лучше. – Он снова посмотрел на меня. – Лисье искусство не всегда так выматывает, но в нем есть свои опасности. А того, что я вытворял прошлой ночью с истаиванием, я никогда не делал прежде… я и не знал, что такое возможно. И это потребовало огромного сосредоточения. – Он быстро поднял переднюю лапу и хлопнул себя по губам. – Я ужасно голоден. Ты видела что-нибудь съедобное?

Мой нос напрягся. Пока он спал, я обошла ближайший двор в поисках мышей. Заметила одну там, где трава выросла повыше, и даже попыталась обмануть ее караккой, бросив свой голос на ветер. Я испытала и странные слова Сиффрина, пробуя так же растаять, как он. Но мышь, должно быть, услышала меня, потому что умчалась прочь. Так что вместо нее я снова нажевалась разных насекомых и червяков, хотя и не стала трогать жуков.

Но я не собиралась сообщать об этом Сиффрину.

– Ты выглядел нездоровым… я не хотела тебя оставлять. А что, если те лисы вернутся?

Он покосился на меня:

– Да все бы обошлось. Они ведь не за мной гоняются.

Он нырнул под большие колеса, направляясь к выходу. Я отступила назад, когда он приблизился ко мне, стараясь сохранять между нами расстояние.

– Все в порядке. Я закопал тут поблизости кое-какие запасы.

– Здесь? Но ты ведь здесь не живешь.

Он побежал по двору, обнюхивая землю:

– Я ночевал в этой норе с тех пор, как пришел в Серые земли.

Я хотела было возразить – ведь накануне ночью он бежал наугад, стараясь уйти от преследователей, а не найти что-то конкретное.

– Здесь не так уж и плохо, – продолжил Сиффрин, двигаясь вдоль стены норы. Потом принялся копать землю передними лапами. – Конечно, в Серых землях нет ничего хорошего, здесь все грязное и пыльное, и все провоняло дорогой смерти. И здесь нет возможности поймать что-нибудь такое же вкусное, как кролик. – Он замер и оглянулся через плечо. – Грязь все пропитала. Городские лисы воняют ею, сами того не понимая.

Я посмотрела на собственный мех, и мне стало стыдно. Неужели и я воняю? Я отступила на шаг назад, к стене деревянной норы.

Сиффрин снова принялся копать и наконец торжествующе взвизгнул, подняв в воздух кучу пыли и открыв что-то гладкое и серое. Я не удержалась и подобралась ближе, когда Сиффрин вытащил из тайника два маленьких серых тела и бросил их на траву.

Это оказались мыши-полевки. От голода у меня подвело живот. Я не видела ничего похожего с тех самых пор, как исчезли мои родные.

А Сиффрин выложил рядом с полевками птицу с коричневыми перьями. Он прижал лапой ее клюв и фыркнул, перед тем как оторвать одно крыло. Перья взлетели в воздух, когда он как следует встряхнул птицу. Некоторое время Сиффрин ел, не поднимая головы, отрывая куски мяса острыми зубами, придерживая лапой туловище птицы. Потом посмотрел на меня и шевельнул ушами:

– Разве ты не голодна, детеныш Серых земель?

Я осторожно сделала шаг вперед, а Сиффрин вернулся к птице, разрывая ее на части и жуя с довольным рычанием.

Прижав уши, я поползла к нему, прижимаясь к земле. Потом быстро схватила полевок и отпрыгнула назад. Я убежала, держа в зубах маленькие тела, и унесла их в деревянную нору. Там, за дверью, я проглотила их целиком.

Когда я не спеша вышла из норы, мой живот был полон вкусного мяса. Сиффрин уже сидел на траве, старательно вылизывая лапы. Он даже не посмотрел на меня, когда я подошла.

– Нам надо идти, – заговорил он.

– Идти? Куда?

Я наблюдала за тем, как он изгибал переднюю лапу и энергично слизывал с нее грязь. Я посмотрела на собственные лапы. На них остались клочки серой мышиной шерсти.

– Мы ведь оба искали Пайри. Серые земли обширны. Мы его не найдем. А тем временем Карка и ее стая могут найти нас. Я уже думал об этом. Вряд ли для нас тут безопасно, в особенности для тебя.

Я замерла:

– Я не собираюсь бросать своих родных только потому, что ты явился из Диких земель и говоришь, что я должна это сделать. Они где-то здесь, и я их отыщу.

Сиффрин несколько мгновений смотрел на меня. На его морде было непонятное мне выражение. Потом он опустил взгляд.

– Айла, я думаю, тебе нужно знать…

– Я никуда не уйду без своих родных!..

Мы произнесли это одновременно. А потом оба замолчали.

Сумерки постепенно переходили в ночь. Темная шкура наползала на небо, и в нем уже разгорались светящиеся шары. Я откашлялась:

– Я не могу уйти из Серых земель.

Сиффрин не смотрел мне в глаза. А когда он заговорил, его голос звучал гораздо мягче, чем до сих пор.

– Айла… Для тебя здесь небезопасно. Нет смысла кружить по дороге смерти, не имея плана.

– Я и не собираюсь кружить. Я хочу пойти домой.

Сиффрин никак не отреагировал, и я повысила голос:

– Ты понимаешь, ведь так? Без родных у меня ничего нет. Мама, папа, бабушка и Пайри – эти лисы и есть весь мой мир.

Я многому уже научилась в Путанице, пока бродила тут в одиночестве, но теперь я хочу лишь одного: вернуться в свою нору. Мне просто некуда больше идти.

Мне стало стыдно оттого, что я чуть не заскулила.

Сиффрин изогнул свой пушистый хвост и принялся тщательно вылизывать его. Я поневоле наблюдала за ним. Этот лис был чище кошки.

– Я знаю, что тебе хочется их найти. Я понимаю… Но нет смысла возвращаться в твою нору, – пробормотал он. – Твоих родных там нет.

– Да откуда тебе знать? Они могли вернуться.

– Не думаю…

Его взгляд скользнул по мне, бронзовые глаза отразили слабый свет. Потом он снова занялся своим пушистым хвостом.

Я нахмурилась. Может быть, Сиффрин знал больше, чем говорил?

– Кто та одноглазая лисица, Карка? Ты так и не объяснил, что ей от меня нужно.

– Она гоняется за Пайри, но я не знаю почему. Джана не все мне объясняет. – Он облизнул губы, но на меня не посмотрел.

На ближайшем дереве что-то прочирикала птица. Я тут же насторожила уши и заметила, как она прыгает с ветки на ветку.

– Прошлой ночью ты говорил… – Я немножко подумала. – Ты говорил, что Карка командует теми лисицами и тем, который гнался за нами… Ты ведь как-то его назвал?

– Может, и назвал, – уклончиво пробормотал Сиффрин. – Я устал прошлой ночью. Плохо соображал. – Он изогнул шею, чтобы выкусить что-то у себя на спине. – Я отведу тебя к Джане. Она сможет ответить на твои вопросы. Она мудра. Она разберется, что делать.

Мои уши встали торчком.

– Она поможет найти моих родных?

Сиффрин скосил глаза в сторону:

– Не думаю, что тебе стоит так уж сосредоточиваться на них, по крайней мере сейчас… Тебе лучше… тебе лучше подумать о себе.

Он выглядел встревоженным, даже как будто сочувствовал мне.

Я возразила:

– Я не собираюсь просто забыть о них!

Сиффрин глубоко вздохнул и заговорил более строгим голосом:

– Джана – очень занятая лисица. Нельзя беспокоить ее мелкими проблемами. У Старейшин и своих проблем хватает, и это куда более важно и серьезно, чем может себе представить детеныш из Серых земель. – В его голосе снова послышалось превосходство, когда он вытянул переднюю лапу, изучая ее подушечку. – Я не жду, что ты поймешь меня, но двое из семерых не появились в последнюю сумерночь. И один из них – легендарный Черный Лис. Если он пропал, если он действительно исчез, это будет плохо для всех.

Я зацепилась за его слова. «Мелкие проблемы»? Я постаралась вообще не слышать, что он говорил дальше. Он едва ли заслуживал моего внимания, этот надменный, безмозглый лис! Почему бы ему не спать и дальше? Во сне он куда приятнее.

Я окинула взглядом темный двор. В вечернем воздухе порхал мотылек. Я подумала, не поймать ли его, но сдержала порыв: Сиффрин уж точно стал бы насмехаться надо мной, особенно если бы мотылек улетел. Несмотря на все мои усилия не обращать внимания на Сиффрина, мысли то и дело возвращались к Старейшинам, о которых он упомянул.

«Черный Лис».

Мягкий пух у основания моих ушей зашевелился. Я не могла устоять, я сгорала от любопытства.

– А что такого особенного в том пропавшем лисе? – спросила я.

Длинное тощее насекомое с бесчисленным множеством ножек пробежало по земле между травинками. Я рассеянно прихлопнула его лапой.

– Я думала, лисы всегда рыжие или рыжевато-коричневые. – Я вспомнила пятнистый мех Пайри и такой же мех бабушки… – Ну, или золотистые, или серые.

Сиффрин раздраженно вздохнул:

– Неужели ты никогда не слышала о Черном Лисе? – Он сердито посмотрел на меня. – А я ведь сказал, что на последнее собрание не пришли двое Старейшин. Черный Лис и еще один.

– Что ж, мне очень жаль, что он пропал, – сказала я, совершенно не испытывая жалости.

«Какой грубый лис, – подумала я. – Как он смеет называть меня невежественной!»

Если я не слышала о Старейшинах вообще, то вряд ли я могла слышать о ком-то одном из них, будь он черный, рыжий или какой-то еще. Я уставилась на Сиффрина, выпрямившись во весь рост, который, надо признать, едва ли превосходил рост какой-нибудь кошки.

– Я имела в виду «они». Мне жаль, что они пропали.

– И стоит пожалеть, – ответил Сиффрин напряженным тоном. – Черный Лис – это титул, который дается самому мудрому в нашем роду, и так каждый век. Он высший мастер лисьего искусства. Мы нуждаемся в нем во всех делах, во всем, что происходит в Диких землях. Все Старейшины должны приходить на собрания. Джана очень беспокоится.

Мой хвост шевельнуло ветром. Я импульсивно развернулась, чтобы поймать его, но он от меня ускользнул.

Сиффрин опустил собственный хвост и проворчал:

– Ты меня даже не слушаешь, детеныш! А я говорю тебе важные вещи! Это часть лисьей истории – часть борьбы, которая началась тогда, когда родился наш первый предок; борьбы, которая будет продолжаться до конца!

– Звучит не очень, – пробормотала я, усаживаясь на траве. – Но я пока что не могу беспокоиться из-за того, что происходит с твоими Старейшинами. Мои родные исчезли, и мне есть о чем подумать.

Сиффрин демонстративно посмотрел на мой хвост:

– Это точно. – Одно его ухо повернулось. – Полагаю, нет никакого смысла объяснять, как именно дела Старейшин касаются тебя? Они учат всех лис. Старейшины хранят лисьи знания. Все, что они делают, имеет значение.

Я зевнула. Уже совсем стемнело – ну, настолько, насколько вообще темнело в Большой Путанице. Я направилась через двор. Мне нужно было выбраться на дорогу смерти, где у меня был бы шанс уловить запах мамы или заметить пятнистую шубку Пайри.

– Куда это ты, детеныш?

– Искать своих родных.

– Погоди немножко! – крикнул он.

Я обернулась, выставив вверх нос.

– В чем дело?

– Не возвращайся в свою нору. Это небезопасно. Стая Карки может до сих пор следить за ней.

Я ответила не сразу. По правде говоря, я вообще сомневалась, что сумела бы найти обратную дорогу. Я так долго бродила по Путанице после того, как оставила наш зеленый участок, что понятия не имела, где нахожусь.

– Я иду не к норе.

– Ты что, действительно собираешься бродить по дороге смерти, пока не найдешь их? Ты ведь даже не знаешь, откуда начать!

В его словах был смысл.

– Ну… где-нибудь начну.

Он снова окинул меня холодным взглядом:

– Разве ты не понимаешь, насколько велики Серые земли? И все это место битком набито бесшерстными. Ты можешь идти по дороге смерти от малинты до сумерночи и не встретить дважды одного и того же бесшерстного.

Я не знала, что такое «малинта» или «сумерночь», хотя Сиффрин уже произносил эти слова. Если бы я спросила, что они значат, он бы снова посмеялся надо мной, но я вполне поняла главное: Большая Путаница огромна. Неужели Сиффрин не догадался, что я уже и сама это сообразила? Но я должна была искать родных… что еще я могла делать?

Сиффрин поднялся на лапы.

– Ты – детеныш, оставшийся сам по себе, ты хоть понимаешь? Ты – легкая добыча для любой собаки или бесшерстного, которому захочется просто для забавы ударить тебя. Даже нашему собственному роду чужой детеныш не может доверять. И ты постоянно рискуешь пострадать на дороге смерти. Это при условии, что ты сумеешь найти достаточно жуков для пропитания.

Я злобно уставилась на него. Он никогда не даст мне забыть о жуках, при любой возможности будет надо мной смеяться.

– Но я ведь не новорожденная. Я уже почти взрослая! Я не прикасалась к молоку по крайней мере половину луны!

Сиффрин не обратил внимания на мои слова и закончил свою речь:

– Даже если ты съешь достаточно, твои шансы выжить невелики. Карка постарается тебя выследить. Я видел в ее стае примерно дюжину лисиц. И каждая считает своей обязанностью найти тебя и твоего брата. Ты действительно хочешь снова с ними столкнуться? Без меня те лисы прошлой ночью поймали бы тебя… а я смог их одурачить только потому, что они не соображают в лисьем искусстве. Но если бы с ними была Карка, мы оба были бы уже мертвы.

От мысли об одноглазой лисице у меня шерсть встала дыбом.

– Да тебе какое дело, что со мной случится?

– Мне дела нет, – огрызнулся Сиффрин. – Дело не в тебе. Джана велела мне найти твоего брата. А поскольку Пайри исчез, я должен отвести к ней тебя.

Я прижала уши:

– Он не исчез! Он где-то там вместе с моими родными! И они будут искать меня! – Я выставила вперед нос. – Мне наплевать, сколько времени на это понадобится или насколько это опасно. Я собираюсь обшарить каждый уголок Большой Путаницы, которую ты называешь Серыми землями.

На морде Сиффрина появилось странное выражение, его нос напрягся, уши прижались. И голос смягчился, когда он заговорил:

– Айла, пожалуйста, выслушай…

Но я не хотела его слушать; я не хотела разочаровываться.

– Я обойду каждую нору бесшерстных, я обыщу каждый кусок дороги смерти. Я буду разыскивать каждого крылатого бесшерстного, пока не найду их!

– Что такое?

Сиффрин вдруг прыгнул ко мне. Он выпрямился во весь рост на траве, загораживая мне дорогу. Его хвост взволнованно завертелся.

Я попятилась от него, но он подошел ближе, в его глазах сверкало любопытство. Шерсть у меня на загривке встала дыбом. Я уже знала, что он куда быстрее меня… и отлично знала, что он сильнее, чем я. Тревожное чувство пробежало по моей спине и задним лапам.

– Оставь меня в покое! – проскулила я.

Сиффрин не тронулся с места.

– Если бы я хотел что-то с тобой сделать, я давно бы это сделал. – Усы вокруг его худого носа дрожали. – Что ты только что сказала?

Я ответила совсем тихо:

– Я… я сказала, что не перестану искать родных.

– Не это! – Его нос был так близко, что я отпрянула. Глаза Сиффрина изучали мое лицо. – Про крылатого бесшерстного!

– А… – Неужели он из-за этого так разволновался? Я опустила голову, чтобы избежать его пристального взгляда. – Ну, просто я видела что-то такое во сне.

– Бесшерстная женщина в длинной одежде и у нее на спине крылья? И она стоит одна в большом каменном дворе?

У меня отвисла нижняя челюсть. Он что, прочитал мои мысли?

– Но как?.. – Я невольно снова посмотрела на него. – Я же видела ее во сне!

Глаза Сиффрина торжествующе сверкнули.

– Я тоже ее видел! – взвизгнул он. – Она настоящая, она существует! Я проходил мимо нее, когда шел через Серые земли. Отсюда это далеко, придется добрую ночь идти на север. Ты не могла видеть эту бесшерстную наяву!

Птица перестала чирикать. Она сорвалась с ветки и куда-то улетела, и двор показался опустевшим. А могут ли бесшерстные летать?

Я никогда не видела у них крыльев. Я подумала об улетевшей птице, и мне показалось, будто я что-то потеряла. Мне и самой хотелось улететь…

– Не знаю, о чем ты говоришь, – пробормотала я, разворачиваясь и направляясь к изгороди. – Мои сны – это мои сны. Отстань от меня.

– Не убегай, – настойчиво произнес Сиффрин. – Тебе незачем бояться. Возможно, Пайри…

Он запнулся, и я повернулась к нему. Длинные уши Сиффрина торчали в разные стороны, хвост продолжал вертеться.

– Вы ведь с ним из одного выводка?

Я наклонила голову набок, но мои лапы были готовы бежать.

– Я слышал о редком лисьем искусстве, которое называется джерра-шарм. Лишь немногие им владеют… это одно из забытых умений. Ты ведь близка со своим братом?

Несмотря на тревогу, я буквально раздулась от гордости:

– Вряд ли можно быть ближе! Пока мои родные не исчезли, мы с ним спали бок о бок всю нашу жизнь, каждый день. Мы вместе ели, играли. Я никогда не бывала одна, без него. – У меня перехватило горло. – Я должна и теперь быть с ним.

– Бесшерстная с крыльями, – сказал Сиффрин. – Она может оказаться очень важной.

– Но я никогда ее не видела в настоящей жизни! Ты ведь сам сказал, она очень далеко отсюда.

– Есть способы видеть, для которых никуда не надо ходить. Как я уже говорил, это редкое умение. Но если две лисы настолько близки, будто у них общее сердце, то их мысли могут иногда переплетаться, как ветки деревьев, что растут рядом. И можно кое-что ощутить в уме другого.

Мое сердце подскочило к самому горлу.

Я припала к земле, в ушах у меня защекотало. То, что говорил этот рыжий лис, просто не могло быть правдой…

– А поскольку вы с братом так близки… – Хвост Сиффрина бешено завертелся, когда я договорила за него:

– То я видела бесшерстную глазами Пайри.

9

В ближайшем здании загорелся свет. В его смутных лучах рыжая шкура Сиффрина вспыхнула, как тлеющие угли. Я прижалась к траве, гадая, прав ли этот лис насчет моего брата. Неужели Пайри действительно пересек Большую Путаницу и видел ту гигантскую крылатую бесшерстную, которую я мельком увидела во сне?

Надежда заставила мой мех зашевелиться.

– Ты думаешь, мой брат был там?

Хвост Сиффрина взметнулся над травой.

– Я не знаю, как еще объяснить то, что ты видела.

Трудно было представить, что благодаря какому-то сну мне удастся найти то место, где находится мой брат, и снова встретить своих родных, отыскав ту крылатую бесшерстную. Это казалось каким-то безумием. Но я вспомнила, что говорил папа: он оставил свой дом в Диких землях, потому что увидел во сне маму.

«Сны – это начало».

Мое сердце подпрыгивало от возбуждения, хвост колотил по земле – тук-тук-тук…

– Я должна идти! – взвизгнула я. – Он, наверное, все еще где-то там! Ведь я снова видела бесшерстную в последнем сне!

– Тот каменный двор находится на пути из Серых земель. Если мы не найдем Пайри, то отправимся прямиком в Дикие земли и я отведу тебя к Джане.

Мои губы дернулись. Я должна была найти Пайри!

– Ты можешь мне точно объяснить, где это? Я не стану больше тебя беспокоить. Уверена, ты и так слишком занят. Всеми этими… лисьими знаниями.

Мне не нравилось то, как он держался со мной, постоянно диктуя, что мы будем делать. Это ведь мои родные пропали, и именно я обязана была отыскать их.

Правое ухо Сиффрина опустилось, на морде отразилось легкое раздражение.

– Я ведь не Старейшина. Это они хранят лисьи знания. А я просто посланец. – Его хвост поднялся над травой и раздраженно завертелся. – Будет лучше, если я тебя провожу. Ночь полна всяких опасностей. А ты даже мышь поймать не можешь. И как ты собираешься защищаться?

– Я прекрасно могу позаботиться о себе, – холодно произнесла я.

Я отступила к деревянной норе, стараясь не встречаться взглядом с Сиффрином. Интересно, есть ли какой-нибудь способ найти ту крылатую бесшерстную без его помощи? Я пыталась вспомнить картинки из своего сна, но они расплывались в тенях.

Страх сжал мои задние лапы, бока обожгло болью.

Вокруг меня были лисицы, от их меха пахло тлеющими углями. Я не смогла бы убежать…

– Что такое? – Сиффрин внимательно смотрел на меня, свесив голову набок.

Наверное, я вскрикнула.

Он наблюдал за тем, как я слегка встряхнулась и повернулась, чтобы обнюхать свой бок. Потом осторожно подняла заднюю лапу, вытянула ее.

– Все в порядке… но когда я думаю о той каменной бесшерстной в большом дворе, я себя плохо чувствую. Как будто там случилось что-то плохое. Запах углей… Это был запах стаи Карки.

Нос Сиффрина напрягся.

– Но ты ее по-прежнему видишь? Крылатую бесшерстную? Ты можешь представить тот двор, как будто ты там?

Я сказала «да», тихонько взвизгнув.

– Что ж, Пайри, возможно, в опасности… но он все еще жив.

Я насторожила уши:

– Ты правда в это веришь? Я бы не увидела ту бесшерстную, если бы…

Я не смогла договорить. Тревога вгрызалась в мой живот, когда я думала о брате. Неужели он там один, без мамы, папы и бабушки? Неужели те злобные лисицы поймали его и увели с собой?

– Идем, детеныш! – Сиффрин побежал вперед, призывая меня за собой. Он направился к тропе вдоль норы бесшерстных. – Если Пайри грозит беда, мы не должны терять время.

Он был прав. Сейчас значение имело лишь одно – поиск моих родных.

Я побежала за Сиффрином к дороге смерти. Он осторожно посматривал в обе стороны, потом пополз возле стены, и его рыжий мех растаял в тени. По моему телу пробежала волна облегчения, напряжение ушло с задних лап. Дело было не только в том, что Сиффрин собирался отвести меня к тому двору с каменной бесшерстной. Я, конечно, никогда бы ему в этом не призналась, но я чувствовала себя куда спокойнее рядом с этим рыжим лисом.

Однако, двигаясь за белым кончиком его хвоста, я должна была напомнить себе об осторожности.

Меня не оставляло ощущение, что на самом деле Сиффрин – нечто большее, чем кажется, что он не сказал мне всего, что знает. Тайны бурлили вокруг меня невидимыми клубами, замутняя мысли точно так же, как искусство истаивания обманывало взгляд.

«Что было видимым, теперь невидимо; что ощущалось, становится неощутимым…»

Мне не слишком нравилось то, что Сиффрин говорил о Старейшинах с их лисьими знаниями и таинственными силами. Я вспомнила, как Сиффрин предупреждал, что Джану не следует беспокоить «мелкими проблемами». Я наблюдала за тем, как он резко повернул к дороге смерти, ближе к серой старой изгороди. Меня снова охватило недоверие и негодование. Его семья наверняка живет в безопасности в Диких землях. Какое ему дело до того, что случилось с моими родными?

Но я проглотила раздражение. У меня просто не было выбора, мне приходилось держаться Сиффрина: он был единственным, кто мог отвести меня в тот двор. Но у меня уже созревал некий план. Когда мы доберемся до каменной бесшерстной, я найду Пайри и остальных родных. И я не позволю Сиффрину увести моего брата в Дикие земли. Я провела языком по зубам, ощущая острые края клыков. Может, в одиночку я и не справлюсь с Сиффрином… но если рядом будут все мои родные, я стану непобедимой.

Я вспомнила о том, как папа облизывал мне уши.

Почувствовала прикосновение носа мамы к моему носу.

Я всем была обязана моим родным, а вот Старейшинам не была обязана ничем.

Мы бежали под светящимися шарами Большой Путаницы. Сиффрин время от времени останавливался и принюхивался к ветру. Он уводил меня в сторону от шумных проходов, где собирались бесшерстные, чтобы пошуметь и покормиться, – вдоль темных притоков реки смерти, где можно было увидеть лишь немногих бесшерстных.

– Собака! – проворчал он негромко.

Мы выскочили на ближайшую зеленую полосу. Спрятавшись за вьющейся зеленью, Сиффрин замер. Я сделала то же самое, крепко прижав лапы к земле, а взглядом обшаривая дорогу смерти в поисках собаки. Двое бесшерстных остановились на расстоянии нескольких хвостов от нас, что-то тявкая друг другу. Они не видели нас в зелени и не могли учуять своим слабым нюхом. Через несколько мгновений они ушли.

Я повернулась к Сиффрину, вопросительно глядя на него, но его взгляд был сосредоточен на повороте дороги смерти. Позади нас в зелени пробиралось какое-то живое существо, может быть крыса. Оно, вообще-то, шло прямиком к нам, его маленькие лапы приминали траву. Сиффрин даже не шелохнулся. Я проследила за его взглядом, посмотрев на поворот дороги смерти. Там ничего не было, только серые камни. Но уже через мгновение появилась пушистая белая собака. Рядом с ней шагала бесшерстная. Она приноравливала свой шаг к веревке на шее пса. А тот, вместо того чтобы попробовать освободиться, похоже, был вполне доволен, топая рядом с бесшерстной. Они прошли по дальнему берегу, даже не посмотрев в нашу сторону.

Плечи Сиффрина расслабились. Он посмотрел на край зеленой полосы и принюхался к палкам изгороди.

– Откуда ты знал, что там идет пес? – спросила я. – Он же был далеко!

Сиффрин облизнул кончик носа:

– Я почуял его запах. Ночь полна подсказок, если знаешь, где их искать.

Не скрою, это произвело на меня впечатление. Я постаралась всматриваться пристальнее, принюхиваться старательнее. Ядовитая вонь дороги смерти раздражала мои чувства.

Мы пошли дальше сквозь темноту. В Сиффрине ощущалась какая-то новая решимость – полное нежелание отдохнуть или что-то объяснить. Он вел меня сквозь пустынные места, мимо все новых и новых спящих манглеров. Мы не отдыхали. Сиффрин шел вдоль дороги смерти, но поодаль от нее, незаметно перескакивая через ступеньки, пролезая между заборами и под ними, сквозь живые изгороди, по серым камням, что тянулись во все стороны. Время от времени он останавливался, вскидывал голову, его нос ритмично шевелился. Уши вращались во все стороны, губы слегка приоткрывались. Облизывая нос, он внюхивался в воздух. Что он чуял сквозь дыхание Путаницы? Что он замечал такого, чего не видела я?

Когда луна опустилась совсем низко, у меня от усталости отчаянно болели лапы. Сиффрин продолжал бежать вперед, нервно оглядываясь на меня, когда я немного отставала. На краю тихого отрезка дороги смерти он остановился, глядя в унылое небо.

– Мне нужно немного отдохнуть, – сказала я, подходя к нему и нарушая молчание, висевшее между нами.

Взгляд Сиффрина опустился вниз, к дороге смерти.

– Чуть позже. Сейчас нам лучше двигаться дальше.

Он казался рассеянным, его хвост постукивал по серым камням.

Я осмотрела подушечку одной из моих передних лап. Она была натерта и болела.

– Что-то не так?

– Нет, – быстро ответил он. – Просто… – Он опять принюхался, его хвост взметнулся вверх. – В эту сторону.

Я уже хотела возразить, но тут поняла, что он ведет меня под спящего манглера. Там сидела кошка, и она взъерошилась, увидев нас. Потом медленно попятилась, грозно округлила глаза. Кошка шипела, ее шерсть встала дыбом. Она плюнула в нашу сторону и выбралась на дорогу смерти, мяукая бессмысленные гневные оскорбления.

Как только кошка исчезла, Сиффрин заставил меня заползти под манглера.

– Я посторожу, – сказал он.

Я не была уверена, что это необходимо, но не собиралась спорить. Я нашла то местечко, где спала кошка. Твердая земля была еще теплой от ее тела. Я подвернула хвост под бок и заснула.

Мне приснились злобные лисы, окружившие меня, их дыхание касалось моего носа, их охотничье геканье наполнило воздух… Они загнали меня в каменный двор, и я пятилась, сбитая с толку и напуганная. Передо мной возвышалась бесшерстная, ее гигантские крылья были развернуты…

Рядом прозвучал чей-то голос, и я вскочила на лапы, ударившись головой о брюхо манглера.

– Быстрее, Айла! – Это был голос Сиффрина.

Я выскочила на дорогу смерти, и он тут же очутился рядом. Глаза у него расширились от тревоги.

– Я их почуял! – сказал он. – Это стая Карки!

Мое сердце подпрыгнуло, я развернулась, всматриваясь в темноту. По дороге смерти несся сильный ветер. Он взъерошил мой мех и подергал меня за усы.

– Ветер усиливается, – сказал Сиффрин. – Он может быть очень злым, если негде спрятаться. Он несется по поворотам дороги смерти, гонясь за собственным хвостом.

Смысл слов Сиффрина ударил меня, как кошачья лапа: ветер носился кругами. И если стая Карки еще не почуяла нас, то скоро почует.

– Серые земли – настоящий лабиринт, – прошептал Сиффрин. – Звуки здесь попадают в плен. Наш запах нас выдаст.

Я подавила ужас, вскипевший во мне.

– А ты можешь снова применить истаивание? Заставить нас исчезнуть?

Нос Сиффрина был напряжен.

– Карку этим не обманешь. Она увидит сквозь завесу… она наемная убийца Мэйга. – Голос Сиффрина стал ломким от страха.

– Кто это – Мэйг? – спросила я, чувствуя, как на подушечках лап у меня выступает пот.

– Это настоящий главарь их стаи. – Сиффрин рассеянно облизнул нос. – Я даже не представляю, в какую сторону бежать. Ветер в Серых землях обманывает чувства…

Его растерянность удивила меня. Это ведь был лис, который почуял собаку задолго до того, как увидел ее. Мое дыхание ускорилось.

– Мы должны попытаться. Мы не можем просто ждать здесь, когда на нас нападут!

Мои слова подтолкнули Сиффрина к действию.

– Сюда, – прошипел он и бросился через дорогу смерти.

Я прыгнула следом за ним, стараясь уловить подозрительный запах. Мой нос не нашел никаких признаков лисиц. Но я помнила, как Сиффрин почуял того пса раньше, чем он появился на повороте.

Мимо нас пронесся какой-то манглер, и мы шарахнулись в тень. Когда ядовитая вонь твари рассеялась, мне показалось, что я уловила некий запах.

– Впереди! – тявкнула я. – Лисы приближаются!

Сиффрин повернул голову и глубоко втянул воздух.

– Нет, Айла, я думаю, они позади нас. – Он нахмурился и принюхался еще раз. – Воздух кружит между высокими зданиями. Они как будто идут сразу со всех сторон…

Он шагнул вперед, но тут же неуверенно остановился.

Острый запах незнакомых лисиц ударил мне в нос, и у меня перехватило дыхание. Запах доносился из-за поворота впереди. Они неслись к нам с холма.

– Не туда! – У меня сжалось сердце, когда я ринулась вдоль берега дороги смерти. – Беги за мной, Сиффрин, они хотят поймать тебя!

Но он остался на месте, бешено вращая ушами и часто-часто дыша.

– Я не знаю, Айла… думаю, ты ошибаешься. – В его голосе послышалась неуверенность. – Тебе нужно держаться рядом со мной, или мое лисье искусство не сможет тебя защитить.