Текст книги "Тотем"

Автор книги: Илья Злобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Илья Злобин
Тотем

1 Депо

Олег Владимирович Гетманский оглядел смену взглядом. Вид этого сорокапятилетнего мастера был уставшим. Глотнув еще утреннего чифира, с которого всегда начинал любой рабочий день, он сделал затяжку и приступил к планерке.

– Так, пацаны, – обратился он к слесарям, – работаем сегодня в темпе. Слава, Коля, берите по гидромуфте. Денис, ты так же стоишь на насосах. Леха, берешь охладитель. Он стоит на мойке. Вчера со смены пацаны его сняли, на мойке его помыли. Берешь его, прессуешь, испытываешь и если все четко, отдаешь.

Потом он обратился к секционщикам.

– Юра, Андрей. Там вчера со смены пацаны разобрали секции холодильника, напрессовали. Сегодня вкидывайте, протягивайте, шторы-жалюзи…

– Ясно, – ответил Андрей и снова уставился в телефон.

– Еще раз, Андрей, Юра! – обратился к секционщикам снова Олег Владимирович, на этот раз строже. – Не курите в тепловозе! Сегодня охрана будет ходить, поэтому попадетесь, я уже не отмажу вас.

– Сергей Степанович, ты бери вал, – обратился мастер к пожилому слесарю, который уже пятнадцать лет увольняется, но все уже поняли, что его из Депо вынесут. Сам он не уйдет никогда. – Вал находится около прокатного цеха.

– А еще дальше не могли его выгрузить! – возмутился Сергей Степанович.

– Да я вчера орал на эту подъемку. Железнюк обещал, что его пацаны перевезут на кране, так нихрена и не сделали, – ответил Олег Владимирович. – Так что сам.

– Паша, ты как обычно – клапана.

Раздав всем работу, Олег Владимирович дал жестом понять, что планерка закончилась. Рабочие неохотно поднялись и вышли из помещения, прозванного «кандейкой», в агрегатный цех. Секционное отделение цеха ТР-3 Локомотивного Депо располагалось отдельно от агрегатного цеха. Там стояли станки для испытаний секций системы охлаждения тепловозов, пачками выселись не прошедшие испытаний секции. Часть их уже вывезли в неизвестном направлении по распоряжению руководства Депо, часть осталась гнить в сыром цехе. Отдельно стояли годные секции, прошедшие испытание на течь и которые предстояло сегодня вкидывать в шахту тепловоза.

– Давай сразу начнем, пока кран не забрали, – предложил Андрей, войдя в секционку. Открыв своей металлический шкаф с инструментами, он передал напарнику его каску и надел на голову свою. Затем взял себе и напарнику защитные перчатки, чтобы не поранить руки во время работы.

Оглядев оценивающе напарника, Андрей спросил:

– Опять с похмелья?

Юра махнул рукой вместо ответа и вздохнул. Снова стыдно. Вчера он до полуночи провел в пивнушке, до самого закрытия и совершенно не помнил, как вернулся домой. Утром он с радостью обнаружил недопитой бутылку пива и подлечил себя. Но хотя и стало легче, спать хотелось сильно. Было и чувство отвращения к себе, как к алкоголику. Он уже не обещал себе завязать, не обещал себе, что больше не будет. Он понимал, что следующий раз обязательно будет и будет в тот же вечер.

Им предстояло перевести готовые секции на подъемку, где стоял разобранный тепловоз. Андрей зевнул и снял со стены чалки. Закрепив их на пачке секций, он подозвал крановщицу.

– Марина!

Кран тронулся в их сторону.

– Юрец, иди встречай, – сказал Андрей напарнику.

Юра поплелся к тепловозу, то и дело, снимая перчатку для рукопожатий с коллегами из подъемного цеха. Видя, как первая пачка секций плывет к нему по воздуху, он снова ощутил отвращение к работе. В свои сорок лет, десять он провел здесь, в Депо. Ему осточертели все эти грязные тепловозы с их промасленными шахтами холодильников, где едва можно было протиснуться.

– Майна, Марина! – скомандовал он крановщице, принимая секции. – Оп!

Отцепив чалки, он отправил их обратно за другой пачкой.

– Здорово!

Юра обернулся. Позади него стоял плечистый сорокалетний сварщик Витя, с которым Юра был дружен.

– А, Витяня, здорово, – пожал ему руку Юра.

– Как насчет того, чтобы на рыбалку смотаться? – спросил Витя.

– Когда? – встрепенулся и ожил Юра.

– После крайней смены, то есть послезавтра.

– А кто еще едет?

– Ты, я и Санек, тоже сварщик. На его катере.

– На ночь?

– Конечно.

– Ну, лады, – согласился Юра.

– Ну, все, созвонимся тогда, – ответил Витя и пошел дальше, а Юра приготовился встречать следующую пачку секций.

Он терпеть не мог свой коллектив. Обе смены были одинаково гнилыми. Все друг за другом следили, обо всем стучали. Царили сплетни. Ничего нельзя было рассказать, чтобы об этом не узнали другие. Юра всегда говорил о коллегах: о том, что здесь работают особи мужского пола, напоминает лишь их внешность. Мастер старался быть выше этих сплетен и редко когда реагировал на стукачества. Он и сам не рад был работать в таком коллективе, но кредиты прочно приковали его к этому месту. Даже напарнику Юра не мог доверять, прекрасно зная, как он жалуется на него за спиной.

Четыре пачки секций были перевезены и ожидали установки. Юра с напарником работали, распределив между собой обязанности. Андрей был слишком толстым, чтобы умещаться в узких шахтах, а Юра терпеть не мог вешать и регулировать вечно расхлябанные шторы и жалюзи.

– Ну что, готов? – спросил Андрей.

– Да, подавай сперва большие секции, ответил напарник, уже находясь в шахте.

Приподымая каждую секцию, Юра исходился матом. Шпильки коллектора были кривыми. Приходилось ровнять их ударами бабитовки. Жара заставляла его обливаться потом и дополнительно изматывала. Когда нижний ряд больших секций был установлен, последовал верхний ряд маленьких секций. Но надежды Юрия вновь не оправдались – шпильки верхнего коллектора были такими же кривыми. То и дело снова приходилось брать тяжелую бабитовку и ею ровнять их. Из шахты на всю подъемку лился мат, заставлявший улыбаться затирщиц, выскребавших скребками мазуту с полов разобранного тепловоза.

Когда секции первой шахты были вкинуты, предстояла вторая. Но и там состояние шпилек было не лучшем. Обливаясь потом, исходясь матом, Юра утешал себя тем, что по меркам города и всего Пермского края, у него не плохая зарплата. Несмотря на алименты на дочку, ему одному хватало даже снимать квартиру и самое главное – ему хватало еще и на пиво. Он давно понял, что на такой тяжелой и грязной работе, где нет и не может быть никакого уважения от начальства, состоящее сплошь из самодуров, и где перестаешь даже самого себя уважать, важно иметь какое-то внутреннее утешение. Когда он только устроился в Депо, он верил, что у него будут «гореть глаза», что он будет рад любому заданию, но поработав тут всего с один год, сделал вывод: это– болото. Прошло уже десять лет. Обещания, выучится на кого-то повыше, окончить курсы, так и остались обещаниями. Амбиций в нем не было никаких. Одни лишь мечты.

Наживляя гайки на шпильки, когда все секции были уже вкинуты, Юра погрузился в приятные мысли о предстоящей рыбалке. Тишина тайги, зажаренный на углях сазан, дикая природа, воздух. До него доносились команды напарника крановщице:

– Марина, вира! Оп! Чуть майна! Марина, еще чуть майна! Оп!

Андрей регулировал жалюзи.

– Все, Марина! Спасибо! – крикнул крановщице напарник и обратился к Юре. – Юран, уже обед! Пошли.

Во время обеда все обсуждали самую главную тему: предстоящие выборы губернатора Пермского края. Главных кандидатов было двое: Добренко – кандидат от правящей партии и независимый кандидат Вера Киле, молодая, энергичная и красивая.

– Ну что, мужики, кто за кого голосовать будет? – открыл тему Паша. – Я лично, буду за Киле.

– Я тоже, – жуя макароны, ответил Коля.

– А я за Доренко, – ответил Сергей Степанович. – Киле вообще не вызывает доверия. Она что-то больно молодая…

– Мы тебя услышали! – перебил его Паша. – Ты как всегда дичь несешь.

Долговязый, сгорбленный с круглыми, как у филина глазами, пятидесятилетний Сергей Степанович по прозвищу «Француз», которое он получил не за знание языка, а за то, что когда-то болел за сборную Франции, был Юре неприятен. Он всегда рассказывал истории, оставляющие неприятный осадок на душе. Все люди подлые по его словам, только он прав.

– Киле родилась и жила всегда в крае, – сказал Паша. – Добренко тут живет только пять лет. А то, что Вера Киле молодая, не играет роли. Она умна, образована…

Пашу перебил Денис:

– Политика вредит пищеварению!

– Это точно! – согласился Денис.

– А ты Юран, по ходу за Добренко голос отдашь?

– Нет, я вообще голосовать не буду. Не хочу. Киле, конечно, красивая, но женщине в политике не место, я считаю. Хотя было бы зачетно, если бы у нас был такой губернатор, сексуальный. А Добренко, по-моему, очередной вор.

Сергей Степанович снова вмешался:

– Я не доверяю нивхам. Она из этого народа…

– Француз, ты что, в нацики подался? – спросил Денис.

– Нет, но я не доверяю нивхам. К тому же у нее свой ночной клуб, а это…

– А при чем тут ночной клуб? – вступился за своего кандидата Паша. – От правящей партии был губернатор – нихрина не делал. Надо кого-то из местных.

– Ой, ну все! Политики все невсраться! – сказал Денис.

– А-то Киле будет что-то делать для края? – засомневался напарник Юрия Андрей. – Я в ее ночном клубе бывал. Дорогой, но зачетный. До сих пор не могу выговорить его название…

– Симберамони, – напомнил Паша. – С нанайского «Древо познания».

– Во-во! – разошелся Француз. – Не то ли самое Древо познания имеется ввиду? Киле говорила в одном интервью, что имеется ввиду древняя нанайская легенда о Древе познания и Черном Змее, который даровал людям знания с плода этого Древа.

– Чего свистишь? – ответил скептически Паша.

– Набери в интернете! – ответил сердито Француз.

– А что, у нанайцев тоже такая легенда есть, как у нас? – удивился Андрей.

– Конечно, зло всегда оставляет свой отпечаток. Между прочим, легенда о Черном Змее появилась задолго до того, как христианство проникло сюда, на Дальний Восток, – ответил Француз. – Для верующих людей такое название клуба – верный признак неравнодушия его владелицы к оккультизму.

– Хорош свистеть! – прервал его Паша. – Мне лично все равно как там клуб называется. Киле, между прочим, пожертвовала деньги на строительство церковного комплекса. Еще ее часто видят в храме.

– Ей просто выгодно позиционировать себя как верующую, – соглашался с Французом Денис.

– Да, – согласился Андрей. – Я в ее клубе был, там вся иллюминация, весь антураж указывают на оккультизм.

– Да вы свистите мне тут! – не выдержал Паша. – Это же клуб! Что там должны иконы летать с кадилами? В клубах люди развлекаются, а не молятся. Если молиться, то вам в другой клуб, что по интересам…

– Я уверен, она обманывает верующих и обманывает священство, – убежденно заявил Француз. – Добренко столько дворов облагородил, больницу отреставрировал…

– Киле тоже подобное делала, они все перед выборами ведут себя одинаково, – заявил Юра.

– А ты, Леха, за кого голосовать будешь? – спросил Андрей все время молчавшего Алексея.

– За Киле! Это хотя бы интереснее будет, чем толстый и красномордый Добренко.

Скоро обед кончился. Все разбрелись по своим верстакам и станкам. Юра поплелся с гайковертом к тепловозу, из которого вскоре стали на весь цех доноситься громкие отстукивающие звуки, заглушая все другие шумы. Сам Юра во время работы с этим инструментом обязательно одевал защитные наушники, иначе можно было оглохнуть. До семи вечера с десятиминутным перерывом на перекур Юра работал в шахтах тепловоза. Наконец последняя гайка на последней секции была вкручена. Вышел из тепловоза Юра весь мокрый от пота, весь грязный от мазута, уставший от тяжести гайковерта, который почти непрерывно приходится сжимать в руке.

Андрей уже закончил регулировать шторы, навесив их на шпильки стен. В летнее время их не вешают поверх жалюзи, а крепят к стене. Увидев напарника, он спросил:

– Все? Через час домой.

– Все, – ответил тот.

Неподалеку от Локомотивного ДПО в жилом доме располагался пивной бар «Пивной дом». Здесь после рабочего дня любили отдыхать слесари. Не исключением был и Юра. Сегодня в баре обсуждали одну и туже уже надоевшую Юре тему – выборы.

Взяв себе пива, он отсел от всех, не желая больше дискутировать со всеми. В телефоне было веселее. В Инстаграм ему от бывшей жены пришло сообщение:

«Привет, Юра. Если тебе не трудно, то подпишись на эту страницу. Мне важно чтобы я кого-то еще привлекла, тогда мне скидка будет на тренировки по фейсбилдингу».

Что такое фейсбилдинг он не знал, но подписаться ему не составило труда. Тут же весь сторис был завален упражнениями, вид которых вызвал у Юрия смех. Дамы на роликах то морщились, то раздували щеки, то делали вещи, которые бы заинтересовали любого экзорциста. И всюду надписи: «Не калите ботокс! Начинаем подтягивать лицо фейсбилденгом!», «Убираем брыли!», «Прорабатываем кисетные морщины!», «Бегом, записывайтесь на наш тренинг! Торговый центр Платинум 1 этаж».

– Бабы-дуры, – заключил Юра и, свернув Инстаграм, включил ю-тюб. У него не было сомнений, что нигде не работающая тридцатишестилетняя бывшая жена, желавшая найти себе богаче и красивее чем бывший муж, будет тратить на эти тренинги деньги из алиментов. Но Юре не было до этого никакого дела. Ныне его бывшая жена жила со своими родителями, продолжала нигде не работать и искать себе олигарха.

Осушив бокал, Юра взял полтора литра пива и направился домой. Его дом представлял собой двухподъездную панельную пятиэтажку, населенную в основном пенсионерами. Но были жильцы и «экзотического» типа, как из квартиры 35. Это был известный на всю округу притон, прозванный из-за особых пристрастий его обитателей «крокодиловарней». От этого злачного жилья льют крокодиловы слезы жильцы всего подъезда. Когда после развода Юра подыскал эту квартиру поближе к работе, то хозяйка ни словом не обмолвилась о находившемся на пятом этаже пристанище накролюбителей. И хотя Юра снял квартиру на первом этаже, вонь ощущалась настолько, что, как выразилась соседка баба Валя «цветы вянут даже те, что нарисованы на обоях».

Юра, имея проблемы с алкоголем бывал частым гостем в притонах, но в алко, а не наркопритонах, ибо «синий» «зеленому» не товарищ!

Дома он погрузился в ролики из ю-тюба. Просматривая обзоры клубных блогеров, он наткнулся на обзор клуба Симберамони, принадлежащего Вере Киле. Он высится на набережной реки Мангу и является первым в мире Ethnic-Club. В нем вся иллюминация и световые эффекты – все имеет этнические узоры, которые меняются, отражаясь на зеркальных стенах и потолках. Особенно много символики в освещении Дарк-Танцпола клуба. Основная музыка клуба – Goa-Transe, Psy-Transe, Dark Club. Музыка в этих жанрах отличается психоделической и оккультной атмосферой. В клубе действует строгий фэйс-контроль. По особым случаям, в число которых входят Ночь Черного Змея «Долбо Эрин Сахаридябдян» (с 6 по 7 июня), Праздник Священного Медведя «Чхыф Леранд», Ди-Джеем выступает сама Вера Киле. В такие ночи попасть в клуб могут только приглашенные. Что в эти ночи происходит за черными стенами клуба – одному Дьяволу известно. Ночь Черного Змея совсем скоро.

Юра был не равнодушен к культуре Goa и Psy-Transe с погружением в его мрачную инфернальную эстетику, насыщенность разными этническими вставками, заклинаниями, призывающими Древних Богов, шаманскими напевами, слитыми с тяжелыми синтезированными fx-звуками и семплами. Лишь однажды Юрия пропустили в клуб Киле. И то, лишь потому, что он был с одноклассником, русским, но открыто исповедовавшем язычество, весьма многого добившемся в бизнесе и потому лично знавшему Киле. Слова «Он со мной», дали понять здоровенным нивхам на фейс-контроле, что следует пропустить невзрачно одетого мужичка. Так он впервые погрузился в яркую атмосферу знаменитого Этник-Клуба. В ту ночь здесь дебютировал свой альбом «Warrior of light» знаменитый исполнитель гоа-транса Nostromosis. Юрец там наплясался от души. Было это совсем недавно – прошлой весной. А как бы ему хотелось вновь попасть в Симберамони!

2 Ночь в тайге

Утром предстояло разобрать секции холодильника следующего тепловоза. Выкручивая гайковертом пристывшие гайки, он утешал себя: этот день – «крайняя» смена, потом два выходных на рыбалке! В этой работе больше всего подкупал график «два через два». Хотя и это не освобождало от гнетущего состояния депрессии, рутинности, отвращения, порожденное грязью, изматывающей жарой летом и пронизывающей до костей холодом зимой. Крутишь эти гайки, но кажется, что они никогда не закончатся на этих секциях. Когда они все же выкручены с секций в обоих шахтах, предстоит самое тяжелое и вредное, по крайней мере для спины. Необходимо извлечь их – снять их со шпилек и выволочь из шахты. Когда он только пришел в Депо, радости не было границ. Но его тут сразу предупредили коллеги: здесь ты ничего не заработаешь! Так и вышло. Если не считать грыжи позвоночника, которая теперь то и дело о себе напоминает, больше он ничего не накопил. Единственной радостью было выпить пива после работы, порезаться в компьютерные игры и смотаться на рыбалку.

– Что за прокладки? Графлекс?

– Паранит, – определил Юра.

– Твою мать! – разозлился Андрей. – Глухо?

– Молотком придется опять выбивать, – ответил Юра. – Ты перевози секции на мойку, а я начну тут выбивать старые прокладки.

– Давай, – согласился Андрей и позвал крановщицу. – Марина! Давай секции перевезем!

Паранит. Ничего нет ужаснее этого материала в качестве прокладок. Депо в последнее время экономит и вместо современного графлекса использует паранит. Он пристывает так, что иногда и молоток не спасает, приходиться горелкой его выжигать. Все проклянешь, пока отчистишь коллектор. Провозившись до половины восьмого и не сумев отчистить даже половины первой шахты, Юра сказал напарнику, выдохнув.

– Короче, завтра петушки выйдут с другой смены, доделают. Я заездился уже…

– А сколько время?

– Полвосьмого!

– Короче! Домой уже через полчаса. Сваливаем. Еще инструмент надо сложить.

После рабочего дня – пивнушка. В ней он какое-то время выпивал в одиночестве, предпочитая уставиться в экран телевизора. Но после трех бокалов, ему захотелось общаться. Присмотрев местную девицу Дарью, он подсел к ней.

– Привет. Не возражаешь?

Молодая, но порядком потасканная образом жизни и алкоголем девушка не была против вообще никому. Юра взял себе и ей еще пива, ощущая жгучее желание провести ночь с ней. Пусть у нее грязные волосы, захваченные в пучок, немного опухший вид, какая попало одежда, зато – женщина!

– Тебя как зовут? – спросила она, видимо, забыв имя этого завсегдатая пивнушки.

– Меня не зовут, я сам прихожу, – улыбнулся Юра. – Юра, мое имя.

– Я – Даша.

– Мне известно.

– Ого, что тебе еще за меня известно?

– Что ты очень красивая.

– Спасибо, – мямлила она, качаясь на стуле.

Скоро она уже во всю пустилась в привычные среди алкоголиков бахвальства:

– Я сама по крови чеченка, наполовину еще гречанка, кубанская казачка. Нас просто так голыми руками не возьмешь! Я одну девку поронула! Прям ножом поронула…

– Пошли ко мне, – предложил Юра, не слушая ее.

– Зачем?

– Слушай, у меня пуховик есть, женский. Я тебе его отдам. Как раз на тебя.

Девица уже пила, проливая пиво на пол, чем вызывала неодобрительные взгляды бармена. Но она еще была в состоянии понять, что пуховик – предложение дельное. Не смутило ее и пошлое условие мужчины:

– Только я тебя сегодня в Чека-Пеку!

– Во! – показала она в ответ средний палец.

– Ты мне все больше и больше нравишься, – ответил на этот жест Юра. – Я точно тебе в Чека-Пеку въеду.

– Но меня так просто голыми руками не возьмешь! Я чеченка, наполовину кубанская гречанка… – мямлила Дарья.

– Ну что, идем? – переспросил Юра.

– Бери еще пива и пошли.

Пока она была в туалете, а он ожидал, когда бармен наполнит полторалитровую бутылку пивом, другие завсегдатаи, пустились в расспросы.

– Что, Юран, Дарью к себе поведешь?

– Да, я ее сегодня в Чека-Пеку! Чека-Пека моя будет…

–Еле на ногах стоишь! Сам как «Чека-Пека».

– Нахерачился, аж глаза другу друга в жопу посылают!

Пока они добирались к дому Юры, шатаясь и поддерживая друг друга, он все больше ощущал, что ничего уже не желает, кроме как упасть на диван и вырубиться. У дома, он грубо послал спутницу. Услышав некоторые грубые выражения в ответ, не отреагировал на них, а продолжил искать ключи от домофона. Уже ввалившись в квартиру, он кое-как разулся и, дойдя до дивана, рухнул на него.

Отрыв глаза, он ощутил нестерпимую боль в голове и назойливое чувство тошноты. Он не помнил, как добрался домой и с кем. От него воняло табаком, мазутом, потом, алкоголем. Ему даже свою комнату удалось узнать не сразу. Приподнявшись, он нащупал в кармане джинсов, мятую пачку сигарет. Сумев закурить, с трудом подавляя тремор рук, начал кашлять. Кашель отдавал дикой болью в голове. Поднявшись, он увидел, что вся одежда на нем грязная. Было очевидно, что по дороге домой он неоднократно падал. Отражение в зеркале его совершенно не пугало. Он видел себя и в куда более ужасающем состоянии. Юра не так уж и редко бывал в запоях. Что не отпуск – то запой. Последний такой длительный запой-отпуск случился у него прошлой зимой.

Запил он вместе с Витей, сварщиком. Они оба вышли в отпуск одновременно. Начав отмечать отпускные деньки, не смогли уже сами остановиться. Поначалу все было вполне весело – первые три дня. Было весело настолько, что кое о чем оба вспоминать не любят. Хотя Юра убедил себя, что «по-пьяне не зашквар». Уже на третий день гулять из бара в бар они перестали. К пятому дню квартиру Юры они замусорили до такой степени, что не осталось ни одной чистой тарелки, ни одного чистого стакана. Комнаты были заставлены «батареей» из пустых бутылок. Выносить их не было уже не сил, ни желания. Витя предложил не убирать, а перейти к нему, где еще было чисто. Так они и сделали. Продолжив у Вити, они уже к третьему дню превратили и это жилье в такую же свалку мусора, бутылок и окурков. Впоследствии Витя ходить перестал. Ноги были до того слабы, что он не мог даже стоять самостоятельно. Оба только лежали, опохмелялись и лежали. Витя давал деньги, Юра ходил за новой и новой бутылкой. Но и для него каждый такой поход в магазин становился настоящим «марш-броском». Возвращаясь, он садился на кровать, где лежал Витя. Отдышавшись от усталости, наливал себе рюмку. Потом другу, которого нужно было приподнять, как инвалида и влить водку ему в рот. Затем Юра закуривал. Две-три затяжки и его уносило. Витя курил с его рук, так как сам сигарету держать уже не мог. В туалет его тоже приходилось водить и держать непрерывно. Оба ходили только «по-маленькому», для большего не было повода – во время запоя оба ничего ни ели. Окончилось тем, что пришел отец Вити. Юру выгнали, а того увезли в диспансер. Еще неделю Юра пил у себя дома, после чего понял, что окончательно погибает. Через неделю он сам вызвал Скорую и был доставлен в диспансер совершенно без сил. Подтолкнуло его к этому состояние, когда следующая доза спиртного уже не облегчала ставшего постоянным похмелья. Юра, даже будучи в хлам пьяным, продолжал трястись и болеть от сильнейшего похмелья.

– Кажется, пора на Святой Грааль присесть, – пробормотал он и еле как поднявшись, поплелся в туалет. Сидя на унитазе, он снова удивлялся. – И почему я так обсераюсь после пива? Гребаное пойло!

Выглянув в окно, он увидел стоявший около подъезда полицейский патруль. Снова жильцы вызвали полицию в притон на пятом этаже. Хозяйками нехорошей квартиры были три сестры и мать, ноги которой «доедал крокодил», как говорили про гниющих от кодеина наркоманов. Притон дважды горел и Юра, увидев соседку бабу Валю, открыл окно и поздоровавшись, спросил:

– Что, снова у них взрыв реакции был?

Благодаря этому притону даже самые ветхие старушки выучили весь этот наркослэнг: баян, крокодил, приход, винт, вмазать, виснуть, варочный квадрат, шеф-повар. Баба Валя знала, о чем спрашивал сосед, потому охотно ответила:

– Да нет. Там на притоне может скрываться какой-то Карлсон. Он в розыске. Видишь, доблестные оборотни в погонах туда наведалась для проверки.

– Может и сестер с мамашей закроют? – понадеялся Юра.

– Нет, – разочаровала соседка. – Я уже говорила с полицейским. Он говорит, они уже весь крокодил рассовали по венам. При них ничего не оказалось. Снова вделают предупреждение и все на том.

– Жаль. А что-то мамашу их не видно давно.

– Так она гниет во всю ивановскую. Полицейские говорят, что от нее такая вонь идет…

– Да вы что!

– Да, обе ноги до костей отгнили. Кости видно. Мамаша еще умудрилась обе ноги в пакет заворачивать. Там образовалась водяная баня. Ужас! Говорят, смотреть страшно.

– Казалось бы, вот наглядный пример: мать гниет, нужно бы подальше держаться от этого.

– Какой там! – махнула рукой безнадежно баба Валя. – Гнилые яблочки улеглись рядом со сгнившей яблонькой. Старшей двадцать пять, уже судима. Средней двадцать один год – лишена родительских прав на двоих детей, младшей девятнадцать исполнилось – туда же смотрит. Раньше тут еще один притон был, – соседка указала на соседний дом. – Но и хозяин, и постояльцы уже в ладоши хлопнули. Их мамаша раньше туда ходила. Там она с героина и ханки начала. Сейчас крокодилом заканчивает. Там такая страхуила, что не увидеть ее за жизнь, можно считать жизнь успешной.

Найдя недопитое со вчера пиво в пластиковой бутылке, Юра осушил ее. Ощутив прилив бодрости, он принял душ и потом заставил себя немного поесть. Его радовала мысль, что через час за ним заедет тот самый Витя, с которым они едва не сгорели в запое, и они поедут на природу, где будут непременно пить снова. Для Юры это и означало – отдых. Сама по себе мысль о рыбалке его уже увлекала намного меньше.

Увидев друга, Витя тут же определил:

– Бухал вчера?

– Ох, – поморщился Юра. – В пивнушку зашел после работы, не помню, как домой добрался.

Внешне Юра выглядел вполне сносно, несмотря на пьянство, курение и тяжелую работу. У него были широкие плечи, кое-какие мускулы груди и рук, выделялись из под одежды, сильная широкая шея и красивые черты лица. Даже волосы на голове были. Витя был более худым, но тоже плечистым. Его голову украшала плешь, которой он не стеснялся. Глядя на него, Юра не мог поверить, что у них «это» было.

– Сапоги взял? – спросил Витя.

– А-то! И штаны взял для рыбалки. Я их в багажник тебе бросил.

Заглянув на заднее сиденье, Юра удивился:

– Водяры столько зачем?

– Водяры много не бывает! – улыбнулся Витя, следя за дорогой. – Санек уже на лодочной стоянке.

Город то и дело украшали баннеры с предвыборной рекламой то Киле, то Добренко. Юра был рад, что Витя тоже аполитичен и не начинает нудных разговоров о предстоящих выборах.

– Юран! – возмутился по дороге Витя. – У меня от твоего дыхания все окна запотели!

– Начинается…

Проезжая мимо набережной, Витя оглядел здание клуба Сиберамони с обширной стоянкой.

– Юран, ты и правда там был?

– Я же тебе уже рассказывал.

– Я бы хотел там потусить, коктейлей попить, – размечтался Витя.

– Там такие цены, что особо не выпьешь, – ответил Юра. – Там все не для таких, как мы.

– Хреновы тогда наши дела! – рассмеялся на это Витя, заворачивая в сторону стоянки. – Вон и Санек нам машет с катера.

– Что одни, без телок? – спросил он улыбаясь и пожимая обоим руки.

– Да надо было позвать на «колбасную» вечеринку на природу, – пошутил Юра. – На «шершавый досуг».

– Почему на «шершавый»? – не понял Санек.

Юра задрал майку и показал волосатый живот и грудь.

– Пошляк! – посмеялись его друзья.

Александр тридцати трех лет тоже был сварщиком в Депо. Тоже разведен, как оба его спутника. Тоже любитель выпить. Укладывая сумки с вещами и водкой, они перешучивались и предвкушали большой улов. Наконец, они тронулись. Пока Саша вел катер и рассказывал никому не интересные подробности его ссоры с отчимом из-за предстоящих выборов, Юра и Витя открыли бутылку водки и опрокинули по рюмочке, закусив купленным готовым салатом.

– Я сказал отчиму: я за Киле буду голосовать! – не унимался Саша. – Ну и что, что она молодая, зато наша, местная и наши проблемы знает. Отчим боится, что она будет поддерживать однополые отношения. Я ему: ну и что! Нравится им долбиться – пусть долбятся! Вы согласны, мужики?

– Да уж… – поморщился от неприятной темы Юра, рассматривая нанайские поселки по берегам и тайгу.

Александр сам по себе такой. Будет один говорить, рта не даст никому открыть. Сообщает новости, задает вопросы, не слушая ответов.

– Не, ну так-то я прав! Вот взять фильм, этот, как его… – «Горбатая гора». Там, короче, два типа, вроде, ковбои, жахались оказавшись на горе, потому что им некого больше было. А нет! – вспомнил он сюжет фильма. – Они по пьяни друг друга жарили… Точно, по-пьяни! Ну и что? Подумаешь! Не меня же они долбят. Мне не мешают и хаюшки! Верно, Юран? Согласись, бухать надо с бабами…

– Ты давай смотри вперед! – крикнул на него Юра. – Развел тут философию в будуаре!

Витя протянул другу рюмку, Юра взял ее, но даже не посмотрел на него. Он рассматривал реку и ее лесистые берега. Ширина реки Мангу была огромной – километров пять. Высокая волнистая гряда крутых сопок по берегам выступала отчетливо несмотря на ширину реки, со всеми складками, скалами и частоколом тайги.

– Мой батя верующий. Он даже бывал в разных монастырях. Молился перед иконой грузинской божьей матери, перед иконой казанской божьей матери, – рассказывал Александр.

– А что так много матерей у Христа было? – спросил Витя.

– Дурак, что ли? Грузинская божья матерь жила в Грузии. Она была близкой подругой богоматери, матери Иисуса. А казанская божья матерь была подругой самого Иисуса. Она проповедовала в Казане. Стала мученицей.

Юра не слушал это, хотя считал себя тоже православным. Его сейчас больше увлекали красоты реки и тайги.

Тайга, тайга…

В детстве Юра каждое лето ездил к дядьке в деревню. Ему нравилось залезать в самую глухомань и там, в первозданной тишине, в зеленой сумрачной чаще ежевичника, черноклена, колючей крушины, укрытых сверху ветвистым пологом вековых дубов, испытывать непонятный страх и очарование перед лесной таинственностью. Но то, что он видел, выезжая каждый раз на рыбалку, было сверх всяких его детских представлений о лесе. Это было то, что называли тайгой – бесконечное, удивительное море леса. Словно исполинская зыбь застывшего океана, уходили ярус за ярусом цепи сопок к востоку и западу от реки Мангу. Тайга густо ощетинила их конусы частоколом елей и пихт, затянула долины мягкими курчавыми куделями разнолесья, темнела во всех распадках и падях, мрачной стеной подступала к берегам Мангу. Каждый раз, выезжая на рыбалку, Юра, пораженный и оробевший, всматривался в таежную даль, пытаясь проникнуть в ее суровую тайну.

К середине дня они добрались до выбранного места. Тут была совершенная глушь. Причалили к берегу. На его краю лежала в траве коряга, распростершая длинные корни, как щупальца спрута. К ней и привязали катер. Разложив палатку и подготовив снасти, они приступили к рыбалке. Первому повезло Юре. Он вытащил из воды окуня. Второму повезло Александру. Его удочка вытянула щучку. Потом снова везение было на стороне Юры. Витя начал подозревать, что у него место для рыбалки какое-то неудачное. Через час он все же поймал и кого – взрослого сазана! За это следовало выпить. Выпив еще водки, рыбаки решили еще немного порыбачить, а потом приступить к зажарке сазана на углях. Четыре часа рыбалки принесли не плохой улов. Юра, будучи уже достаточно пьяным, вызволился пройтись по предлесью и собрать сухих веток для костра. Тем временем его друзья разделывали улов и готовились к приготовлению разной закуски.