Текст книги "Депутат в законе"

Автор книги: Илья Деревянко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Илья Деревянко
Депутат в законе

Все имена, фамилии, прозвища действующих лиц, равно как и названия улиц, увеселительных заведений, населенных пунктов, политических партий и т. д. вымышлены. Любые совпадения случайны.

ПРОЛОГ

Конец октября 2003 года. Окрестности г. Н-ска. 3 часа ночи

Погода выдалась скверная: мокрая, грязная, промозглая. Затянувшие небо хмурые тучи почти целиком «съели» луну, оставив от «владычицы ночи» лишь крохотный, блеклый огрызок. Недавно прошел сильный дождь, и сгустившийся после него сырой туман вязко колыхался над землей, сокращая без того плохую видимость до предела. Дороги буквально затопило водой. В такую ночь вряд ли кому захочется «прокатиться с ветерком». Тем не менее по Донскому шоссе в противоположную от Н-ска сторону на приличной скорости двигался массивный джип «Чероки» с двумя молодыми людьми в салоне. Мощные, ярко горящие фары джипа с трудом пробивали белесую муть за лобовым стеклом. Из-под колес машины веером летели брызги.

– Ты бы, братан, не гнал так сильно, а то врежемся куда-нибудь! – озабоченно сказал скуластому водителю сидящий рядом с ним широкоплечий блондин. – Не хотелось бы помирать в тридцать лет!

– Не бзди! – не отрываясь от дороги, усмехнулся «скуластый». – Со мной не врежешься. Я, считай, родился за рулем!

«Блондин» с сомнением покачал головой, попробовал затянуться давно потухшей сигаретой, поперхнулся, матерно выругался и злобно скомкал сигарету в пепельнице…

– Нервничаешь, – хладнокровно заметил его товарищ. – А напрасно! Кроме того, мы уже у цели.

Плавно сбавив скорость, «Чероки» свернул с шоссе на бетонный мостик и, проехав по нему метров пятьдесят, затормозил.

– Разгружаемся? – спросил «блондин».

– Погодь, сперва проверимся! – буркнул водитель. Держа руку за пазухой, он пружинисто выпрыгнул из автомобиля и настороженно огляделся.

Упомянутый выше мостик соединял два берега пруда Серебристого, обширного водоема, вырытого в незапамятные времена по приказу какого-то помещика. Лет двадцать назад пруд пользовался большой популярностью не только в ближайших окрестностях, но и в самом Н-ске. Он славился чистой водой, уютными травянистыми пляжами и каждое лето привлекал к себе толпы отдыхающих.

Однако с начала горбачевской перестройки Серебристый лишился какого-либо внимания со стороны районного начальства и постепенно пришел в упадок: зарос илом, камышом, сбрасываемым прямо в воду мусором… В конце концов некогда знаменитое место отдыха превратилось в мутную, зловонную, покрытую тиной лужу, пригодную разве что для помывки автотранспорта…

– Никого! – убедившись в отсутствии свидетелей, бормотнул между тем «скуластый» и обернулся к напарнику: – Отпирай багажник!

Пыхтя от напряжения, молодые люди вытащили оттуда объемистый пластиковый мешок, навалили на ржавую ограду и на счет «три» резко пихнули вниз. Перевернувшись в воздухе, мешок с плеском ушел под воду.

– У-уф! Тяжел, зараза! – утирая влажной ладонью пот со лба, ворчливо произнес «блондин». – Отожрался, падла, при жизни!

– Сам по себе не так уж и тяжел, – возразил скуластый водитель. – С ним же в придачу несколько гирь, чтобы не всплыл… Ладно, двигаем в город. У нас дел невпроворот!

Оба уселись в джип и, съехав с мостика на шоссе, с прежней быстротой помчались обратно в Н-ск…

Глава 1

Несколько дней спустя

– Полюбуйся, Дима, на эту подлую рожу! – Полковник ФСБ Рябов протянул мне через стол широкоформатную фотографию депутата городского собрания Бориса Наумовича Одеждина, ныне баллотирующегося в Государственную думу от Союза прозападных сил (сокращенно – СПС). На снимке, сделанном, очевидно, скрытой камерой, господин Одеждин важно выходил из ресторана в сопровождении трех крепких парней с бычьими шеями, колючими глазами и характерно оттопыренными пиджаками. Голова одного из них (плечистого блондина) была обведена красным кружком.

– Вы имеете в виду охранника? – вежливо уточнил я.

– Не прикидывайся дураком, Корсаков! – раздраженно дернул щекой шеф. – Морду самого Одеждина ты и без того прекрасно знаешь! А мне она так вовсе по ночам сниться стала. У-у-х, погань чертова!!! – Титаническим усилием удержав рвущуюся наружу нецензурную брань, полковник яростно заскрипел зубами. В глазах его полыхнула откровенная ненависть, лицо потемнело.

Столь бурные эмоции начальника отдела объяснялись просто. С некоторых пор наша Контора проявляла пристальный интерес к персоне господина депутата, чуя за ним кучу грязнейших преступлений, начиная с подпольной торговли человеческими трансплантатами и заканчивая организацией целого ряда заказных убийств, но… никак не могла поймать злодея за руку! Уж слишком хитер был, слишком изворотлив и, судя по всему, организовал в своем окружении отличную контрразведывательную службу. Так, люди, предоставившие нам информацию о вышеозначенных деяниях народного избранника, вдруг в одночасье бесследно исчезли. Будто в воду канули. Наши оперативники с ног сбились, но не смогли найти даже трупы! А сама информация отличалась расплывчатостью, отсутствием конкретики и не давала серьезного повода к задержанию Одеждина. Тем паче что он обладал надежной броней депутатской неприкосновенности и, кроме того, слыл ярым «правозащитником», регулярно выступая в СМИ (в том числе в зарубежных) с пылкими речами в защиту секс-меньшинств, против «произвола российских спецслужб», за немедленное прекращение войны в Чечне (путем безоговорочной капитуляции федеральной власти перед мятежниками) и т. д. и т. п. Попробуй, тронь такого змея без о-очень веских оснований! То-то визг поднимется!!! Попытки же внедрить в окружение Одеждина новых агентов одна за другой с треском провалились. Потому-то полковник и скрежетал сейчас зубами…

– Ну как, капитан, насмотрелся?! – по прошествии примерно минуты нетерпеливо спросил он.

– Ага, – кивнул я. – И чего дальше?!

Вместо ответа Рябов выложил на стол лист бумаги с плотным компьютерным текстом:

– Читай вслух!

– Давыденко Сергей Андреевич, 1973 года рождения, уроженец города Н-ска, – послушно начал я. – Вплоть до недавнего времени работал в органах МВД – сперва оперуполномоченным, затем перешел на службу в ОМОН. Уволился в начале лета 2003 года в звании майора и сразу же устроился в личную охрану Б.Н. Одеждина. Официально числится помощником депутата. До увольнения из органов в 2000 и 2001 годах дважды командировывался в Чечню. В период последней командировки попал в плен к известному полевому командиру Шамилю Асланбекову, но спустя четыре месяца, улучив удобный момент, голыми руками обезоружил одного из охранников и сбежал, предварительно расстреляв чеченский караул.

Указом Президента РФ от 24.09.2002 награжден орденом Мужества и медалью «За боевые заслуги»…

– Тебе ничего не показалось странным?! – внезапно прервал меня полковник.

– Гм, пожалуй, – наморщил лоб я. – «Спустя четыре месяца голыми руками обезоружил», ну и так далее. С трудом верится, Владимир Анатольевич! Вряд ли нохчи откармливали пленного офицера ОМОНа парной бараниной. Скорее наоборот. Мне ли не знать тамошние порядки… Да за четыре месяца он бы у них в законченного доходягу превратился! Хотя, конечно, бывают и исключения…

– Наши коллеги на Северном Кавказе тоже решили: «исключение»! – досадливо поморщился Рябов. – Однако ошиблись… Иуда он, понимаешь?!! – неожиданно взорвался шеф. – Законченная тварь, принявшая ислам, превратившаяся из Сергея в Рахима и собственноручно казнившая русских пленных! А побег – хорошо срежиссированный спектакль!!! Вернувшись к своим, предатель исправно «сливал» чеченам секретную информацию. Для того, собственно, его и отпустили обратно!!!

– Но как же две президентские награды?! Почему майора досконально не проверили?! – тупо удивился я.

– Да проверяли! Еще как проверяли! – мрачно усмехнулся полковник. – Только нохчи красиво переиграли тамошних «особистов». Организовали грамотную дезинформацию, подбросили кой-какие «вещдоки», с понтом устроили пару покушений на Давыденко… В общем, на редкость профессионально сработали. Вот ребята и купились!.. А истина открылась совсем недавно, причем случайно. Две недели назад отряд спецназа ФСБ уничтожил часть банды Асланбекова и захватил живьем младшего брата главаря – Ваху. Этот сучонок, не выдержав спецобработки, наболтал на камеру уйму интереснейших вещей о делах старшего брата, а также выдал тайник в Грозном, где хранился личный архив Шамиля. А теперь полюбуйся, Дима, на «героические деяния» майора Давыденко. – Полковник нажал кнопку на пульте дистанционного управления, приведя в действие вставленную в видеодвойку кассету. На экране замелькали омерзительные кадры: вот нынешний телохранитель Одеждина медленно режет ножом горло истощенному мальчишке-солдату, вот рубит топором головы двум другим, вот расстреливает из автомата сразу пятерых славян в штатских лохмотьях, а потом с хохотом мочится на окровавленные трупы… Гнусный «фильм» длится не менее получаса.

– Н-да уж, хорош «герой»! – по завершении просмотра сквозь зубы процедил я. – Лично бы удавил гниду!

– И это далеко не все, – угрюмо заметил Владимир Анатольевич. – Согласно документам из архива Шамиля Асланбекова Давыденко «сдал» боевикам семь колонн федеральных войск: указал маршруты движения, время отправки и т. д. В результате они подверглись ужасающему разгрому. По закрытым данным, только убитых в них насчитывается свыше двухсот человек. Я уж не говорю о раненых и покалеченных! – Шеф замолчал, перекатывая на скулах желваки.

– Значит, будем брать подонка, – полувопросительно, полуутвердительно произнес я.

– Ни в коем случае! – отрицательно покачал головой Рябов.

– Но почему?! – опешил я. – Улик больше чем достаточно и…

– Постой, не суетись, – спокойно перебил меня полковник. – В настоящий момент главная наша цель – Борис Одеждин. Арест одного из доверенных телохранителей здорово насторожит господина депутата, который и без того «шифруется» дальше некуда. Кроме того, он непременно усмотрит в этом аресте подкоп под себя, родного, и поднимет дикий хай в защиту Давыденко. Улики публично объявят сфабрикованными, полученные показания – «выбитыми» и т. д. и т. п. Короче, дерьма не оберешься!.. Но вместе с тем допросить иуду нужно обязательно.

– Ага, правильно! Вызовем повесткой, вежливо потолкуем да отпустим с миром. В лучших традициях современной «демократии». Мы же не какие-нибудь там энкавэдэшные сатрапы! – не смог удержаться я.

– Мерзавец должен исчезнуть, но не совсем бесследно, – проигнорировав мою ехидную тираду, холодно сказал шеф. – Прежде чем брать его, прикинься чеченом и слегка засветись в процессе. Детали – на твое усмотрение. Потом отвезешь в укромное местечко и допросишь на камеру. Цель допроса – собрать как можно больше сведений о Борисе Одеждине. Задание понятно?!

– Ясный перец! – хищно оживился я. – Вытрясу гада до основания. А дальше – «при попытке к бегству». С у-до-вольствием исполню! Но позвольте полюбопытствовать – к чему здесь нохченский маскарад?! Неужели вы верите, будто закоренелый антигосударственник Одеждин впрямь считает Давыденко героем кавказской войны, которому жаждут отомстить злые чечены? Да он бы такого к себе на пушечный выстрел не подпустил!!!

– Наконец-то ты начинаешь проявлять зачатки логического мышления, – добродушно прищурился полковник. – Разумеется, не считает! Больше того, есть мнение, что в окружение народного избранника скурвившегося майора рекомендовали лидеры чеченской диаспоры Н-ска. Связь между ними и Союзом прозападных сил давно прослеживается. Именно поэтому я и велел тебе действовать в нохченском обличье. Пускай потом Борис Наумович «давит косяка[1]1
  В данном контексте – смотрит с подозрением.


[Закрыть] в сторону чеченцев! – Рябов коротко, сухо рассмеялся.

Я же мысленно восхитился стратегическим талантом шефа, но вслух ничего не сказал. Еще подхалимом сочтут…

Глава 2

В свободное от работы время бывший майор Давыденко любил «отвисать» в дорогом кабаке «Водолей», выполнявшем одновременно три функции: ресторана, казино и публичного дома. В отдельном помещении стояли столы для карт, бильярда и рулетки, а штатными проститутками были официантки и «девочки» из стриптиза. Их «пользовали» прямо здесь, в небольших спаленках на втором этаже. По некоторым сведениям, закулисным владельцем кабака являлся ближайший соратник Одеждина по СПС некто Баранов. Сам он, правда, в своем заведении никогда не расслаблялся, поскольку азартных игр не признавал, а «девочкам» предпочитал «мальчиков»…

Пройдя в главный зал «Водолея» в половине девятого вечера, я плюхнулся за первый попавшийся столик, забросил ногу на ногу, смачно харкнул в кадку с фикусом и пальцем подманил длинноногую официантку в куцей, едва прикрывающей трусы юбочке.

– Что вам угодно? – профессионально улыбнулась она.

– Сначала шашлык, патом тэбя! – хозяйски ощупав грудь и зад девицы, гортанно объявил я.

– Красное вино под шашлычок не желаете?

– Э-э-э, нэсы!

Когда официантка отправилась выполнять первую часть заказа, я выщелкнул из серебряного портсигара импортную сигарету, не торопясь прикурил и надменно осмотрелся по сторонам. Выглядел я, надо сказать, в полном соответствии с отведенной мне полковником ролью. Гример из нашей Конторы потрудился на славу, за час с небольшим превратив меня из сероглазого блондина с «рязанской» физиономией в натурального нохчу, недавно с гор спустившегося: темноволосого, заросшего густой черной щетиной, с орлиным носом и зверовато-маслянистым, карим взглядом. (Немного макияжа плюс специальные контактные линзы.) Я был одет в хорошо пошитый, но чуточку вульгарный костюм. На шее болталась толстая золотая цепь. Пальцы украшали многочисленные перстни. В общем, типичный моджахед среднего звена, неделю назад носивший натовский камуфляж, активно грабивший и убивавший в родной Ичкерии, но затем, для какой-то надобности, вызванный в глубь России…

Публика в ресторане собралась разношерстная: рыночные азербайджанцы, преуспевающие сутенеры, карточные шулера, сомнительного вида «белые воротнички», штук пять гаишников в штатском (надо полагать, прогуливающих взятки), какие-то прифранченные, напомаженные старикашки и т. д. и т. п. Все они с удовольствием жрали, пили, дымили сигаретами и между делом примерялись к местным жрицам любви. Периодически то одну, то другую из них уводили наверх, в «номера». В воздухе висел слитный гул возбужденных, хмельных голосов. Искомого иуду я обнаружил в центре зала, возле помоста с шестом, где извивалась под музыку грудастая стриптизерша. Давыденко пожирал ее похотливым взглядом и, позабыв о стоящем перед ним бокале с вином, судорожно глотал слюни.

«Завелся, поганец, – подумал я. – Сейчас шлюху в койку потащит. Вот и ладушки! Там тебя и «спеленаем». При нужных свидетелях». И действительно, не дождавшись окончания танца, распалившийся экс– омоновец обезьяной запрыгнул на сцену и, что-то сказав, жадно ухватил стриптизершу за резинку мини-трусиков. Девица кивнула, и они вместе начали спускаться с помоста.

В этот момент к столику приблизилась давешняя официантка с подносом в руках.

– Нэсы мясо и выно навэрх! – провожая глазами удаляющуюся парочку, барственно распорядился я. – Сначала тэбя хачу!

– За меня пятьдесят долларов. За шашлык с вином отдельно, – привычно отреагировала красотка.

– Э-э-э, слюшай, нэт проблэм. Пашлы!

Лавируя между столиками, мы двинулись вслед за быстро удаляющейся парочкой. На второй этаж вела деревянная лестница, покрытая потертой ковровой дорожкой. Поднявшись по ней, мы очутились в нешироком коридоре с матовыми плафонами под потолком. Давыденко с «грудастой» как раз собирались зайти в одну из дверей.

– Стоять, собака! – выхватив из-за пазухи пистолет с глушителем, по-чеченски прорычал я.

Бывший майор вздрогнул, обернулся. Очевидно, узнал знакомый говор.

– Ты… кто?! – испуганно пискнул он по-русски.

– Тэбя хочэт видет Ваха Асланбеков. Гаварыт хочэт! – важно изрек я и прошипел, обращаясь к официантке, которая, кажется, собиралась завизжать. – Малчы, шлух! Башку атрэжу!

– Ваха?! Но откуда?! Почему?! – растерянно забормотал предатель.

– Не твой дэло, ванучий ла[2]2
  В переводе с чеченского – ничтожество, раб.


[Закрыть] – зверски ощерился я. – Пашлы, сказал! Ыначе бэз яиц будэшь! – Я прицелился Давыденко точно в пах.

– Ну, пошли, – тоскливо вздохнул он и, сделав жалкую попытку улыбнуться, пообещал белой от страха стриптизерше: – Я скоро вернусь… д-детка!

– Свяжы свой шлух! – не снимая пальца со спускового крючка, потребовал я. – И мой шлух тоже. В комната палажы. Пасты заткны!..

– А тэпэр к запасной двэр! – дождавшись выполнения отданных распоряжений, велел я. – Нас не должен видэт пастаронный!

Благополучно выбравшись из «Водолея», я подвел бывшего майора к черному джипу, любезно предоставленному мне полковником Рябовым.

– А где сейчас уважаемый Ваха? – ежась на холодном, пронизывающем ветру, осмелился спросить телохранитель Одеждина.

– Понятия не имею. Может, в аду, может, в камере специзолятора, – на чистом русском языке ответил я, резко ударил остолбеневшего иуду локтем в челюсть и сноровисто запихал в багажник бесчувственное тело, предварительно заклеив пленнику рот скотчем и сковав ему руки за спиной милицейскими «браслетами». Затем я запер багажник, уселся за руль и на средней скорости погнал машину к выезду из города. Часы показывали двадцать один тридцать пять…

* * *

Для проведения допроса я выбрал заброшенную скотобойню в сорока километрах от Н-ска и в трехстах шагах от давно обезлюдевшей деревни Тупиковка. Раньше тут располагался свиноводческий совхоз «Путь к коммунизму», но в начале девяностых он развалился, а жители Тупиковки частично вымерли, частично разбрелись кто куда. Пять лет назад несколько фермеров попытались возродить сельское хозяйство в здешних краях, но районные чиновники набросились на них, как свора оголодавших разбойников, и постепенно задушили разнообразными поборами. Промучившись в чиновничьей удавке года два, фермеры махнули на все рукой, распродали по дешевке имущество, заколотили дома и убрались восвояси. С тех пор Тупиковка вымерла окончательно, превратившись в угрюмое скопище пустых, ветхих лачуг. Упомянутые хапуги-чиновники пробовали продать осиротевшую землю под новорусские коттеджи, но не сумели. Потенциальным покупателям категорически не нравился унылый окрестный пейзаж, а также близость обширного гнилого болота…

Это место я облюбовал еще вчера днем. Тщательно обследовал деревню и, не обнаружив там ни единой живой души, заблаговременно подготовил скотобойню к приему «клиента». Вырыл в углу глубокую яму, оборудовал площадку для «беседы» и в завершение приволок сюда охапку сухих досок, собранных в одном из бесхозных дворов…

От «Водолея» до Тупиковки я добрался вполне благополучно, потратив на дорогу около полутора часов. Лишь однажды меня тормознули на посту гаишники, потребовали предъявить документы, однако, получив вместо них деньги, больше цепляться не стали и с умиротворенным видом утопали обратно в будку.

Остановив машину возле кирпичного, лишенного крыши здания скотобойни, я заглушил мотор. Захватив рюкзак с видеокамерой, выбрался наружу, отпер багажник, бесцеремонно вышвырнул из него плененного иуду и пинком ноги направил Давыденко к зияющему чернотой входу.

– Му-у-у! – умоляюще выдавил бывший майор, оборачивая ко мне бледное, изборожденное дорожками слез лицо. – Му-у-ы-ы!! Му-а-а-а!!!

Вместо ответа я наградил предателя сильным ударом по почкам. Мычание сменилось надрывным стоном.

– Шевели копытами и не рыпайся, тварь! Иначе остальной «ливер[3]3
  Внутренности (жарг.).


[Закрыть] отобью! – мрачно пообещал я.

Повесив голову и заметно кренясь набок, он обреченно поплелся в указанном направлении. Я двинулся следом, подсвечивая дорогу карманным фонариком.

«Площадка для беседы» представляла собой просторное помещение без окон с вбитыми в стены ржавыми железными крюками и кровостоками на бетонном полу. Я не специалист в мясницком деле, но, по– моему, в прежние времена тут потрошили убиенных свинок. Благодаря отсутствию крыши и появившейся из-за туч луне в помощении не было темно. Вместе с тем для проведения качественных съемок света требовалось побольше. Швырнув Давыденко в ближайший угол, я побрызгал на заранее сложенные шалашиком дрова бензином из фляжки и чиркнул зажигалкой. Сухие доски легко воспламенились и спустя двадцать секунд превратились в ярко пылающий костер. В его дрожащих отблесках заброшенная потрошильня выглядела как декорация к фильму ужасов. Из угла, где сидел на полу предатель, донесся громкий неприличный звук, сопровождаемый судорожными всхлипываниями. Надо думать, иуда уже предвкушал долгие изощренные пытки! В принципе за все то, что я видел на трофейной кассете, из мерзавца бы впрямь стоило жилы вытянуть, но у меня были на счет него другие планы. Главное – достоверная информация о Борисе Одеждине, и нет смысла мараться, если под рукой пентонал натрия! А заслуженное возмездие предатель получит в преисподней, куда я незамедлительно отправлю бывшего майора по окончании допроса. Подойдя к трясущемуся в нервном ознобе Давыденко, я повалил его на живот, вспорол перочинным ножом пиджак с рубашкой на левой руке, достал из кармана футляр с наполненным «сывороткой» шприцем и, отыскав подходящую вену, сделал укол.

Затем усадил экс-омоновца поближе к костру, извлек из рюкзака видеокамеру и раскрыл записную книжку с надиктованными шефом вопросами…

* * *

Под воздействием пентонала одеждинский секьюрити выдал на-гора массу интереснейших сведений.

Оказывается, Борис Наумович действительно промышлял подпольной торговлей человеческими трансплантатами. Но подробностей Давыденко не знал. Данной сферой бизнеса непосредственно руководил наиболее доверенный из помощников депутата, некто Колдун. Из чистого любопытства я поинтересовался причинами происхождения подобной клички и получил обескураживающий ответ: «Это не кличка. Он настоящий колдун. Обладает даром ясновидения и гипноза». Я попытался растормошить «языка» насчет личности Колдуна, но выяснить удалось немного. Ни имени, ни отчества, ни фамилии, ни адреса… Одно описание внешности. Причем довольно расплывчатое. «Наиболее доверенный» держался особняком от остальных помощников, постоянно менял парики и не расставался с темными очками…

Сплюнув в сердцах на пол, я вернулся к полковничьему вопроснику.

Бывший майор подтвердил причастность господина депутата к таким гнусным преступлениям, как наркоторговля и продажа малолетних детей в бордели для извращенцев, но, к сожалению, опять без деталей. В окружении Одеждина царило жесткое разграничение полномочий.

Зато Давыденко много чего порассказал о «мокрой» стороне закулисной жизни народного избранника, в которой с июня 2003 года он принимал самое активное участие. За истекший отрезок времени по приказу Бориса Наумовича было ликвидировано девятнадцать человек. В том числе три наших осведомителя, вычисленных, кстати, все тем же загадочным Колдуном. Однако только один из девятнадцати официально считался убитым! (Предприниматель Валерий Селиванов, застреленный из снайперской винтовки на пороге собственного офиса.) Такого рода статистика объяснялась просто. Сверхосторожный Одеждин терпеть не мог громких, демонстративных акций со взрывами и выстрелами, а предпочитал, чтобы «заказанному» подсыпали в кофе экзотический яд, вызывающий смерть якобы от естественных причин, подстроили «несчастный случай» или на худой конец организовали бесследное исчезновение. К традиционным методам убийства он прибегал лишь в исключительных ситуациях. Если ну никак не удавалось убрать человека по-тихому! Понукаемый вопросником, бывший майор перечислил поименно штатных одеждинских киллеров, а затем поведал о последней жертве грозного депутата – молодом журналисте Алексее Соломкине. Парень сумел собрать кое-какой компромат на Бориса Наумовича и собрался писать разоблачительную статью. Неделю назад Давыденко на пару с неким Аркадием Пашаевым подстерегли журналиста на выходе из ночного клуба «Агат», оглушили ударом по голове, отвезли на безлюдный пустырь, допросили с пристрастием, выяснили, где тот хранил документы, компрометирующие Хозяина, и задушили электрическим шнуром. Труп бедолаги они утопили в загородном пруду Серебристый. Его «Вольво» отогнали в принадлежащий Одеждину автосервис, где машину моментально разобрали на запчасти, а злополучный компромат изъяли той же ночью из холостяцкой квартиры журналиста. Следующим (двадцатым) кандидатом в покойники был крупный бизнесмен Валентин Семенов, главный конкурент Бориса Наумовича на предстоящих выборах в Государственную думу. Между прочим, именно он оплатил ту статью, за которую погиб Алексей Соломкин.

Семенов баллотировался от «Единой России». Правда, способ умерщвления и конкретных исполнителей Одеждин пока не называл…

– Тебя рекомендовала депутату чеченская диаспора? – напоследок поинтересовался я.

Иуда ответил утвердительно.

– Кто именно?

– Саламбек Зелимханов, – страдальчески кривясь и тяжело ворочая языком, назвал Давыденко имя богатого, не чуждого политике н-ского чеченца.

Выглядел бывший майор прескверно: пепельно-серое лицо, слезящийся больной взгляд, трясущийся подбородок… Судя по всему, у него начался отходня[4]4
  У пентонала натрия отвратительные постэффекты, сродни жесточайшему похмелью.


[Закрыть]

– Цель?!

Экс-омоновец промолчал, безуспешно пытаясь подобрать текущие изо рта слюни.

– Цель!!! – свирепо повторил я, приближая к мошонке предателя (вне поля зрения видеокамеры) пылающую головню.

– Н-не з-знаю т-точно, – еле слышно пробормотал он. – М-мне в-велели п-прилежно в-выполнять р-распоряжения Одеждина, п-переправлять Зелимханову п-подробные от-тчеты о д-делах Б-бориса Н-наумовича и ж-ждать п-появления ч-человека с п-паролем «Время Ч». А уж т-тогда п-плюнуть на депутата и д-действовать в с-строгом с-соответствии с ук-казаниями эмиссара, – окончательно выдохшийся Давыденко безвольно уронил подбородок на грудь.

«Все ясно. Законсервированный агент на случай организации нохчами широкомасштабного теракта типа как в «Норд-Осте», – подумал я. – До поры его пристроили на «хлебную» должность, а заодно поручили исправно стучать на работодателя. Обширный компромат на потенциального депутата Государственной думы мятежникам никогда не повредит. Будут манипулировать им, как марионеткой на ниточках. Способ надежный, неоднократно проверенный на практике!» Тут я вспомнил поведение некоторых представителей Союза прозападных сил во время прошлогодней трагедии в Театральном центре на Дубровке и гадливо поморщился.

Бывший майор между тем раскис еще больше. Его вырвало, штаны спереди намокли, рассудок помутился.

Он вообразил, будто снова находится в лагере Шамиля Асланбекова и тупо бубнил себе под нос: «Верни пятьдесят долларов, Рашид! Занимал-то на два дня, а прошло три недели. И не надо сразу бить по лицу! Я хоть и русский, но такой же мусульманин, как ты. Аллах Акбар!!! Отдай деньги, а?!»

Продолжать дальше допрос не имело смысла. Спрятав видеокамеру обратно в рюкзак, я рывком за скованные руки заставил Давыденко подняться и поволок к заранее вырытой могиле. Иуда не сопротивлялся. Только продолжал нудно упрашивать вредного Рашида вернуть пятьдесят баксов долга. Дотащив предателя до края ямы, я пинком сбросил его вниз, дважды выстрелил в голову, засыпал могилу землей и накидал сверху различный хлам. Где-то неподалеку протяжно завыла одичавшая собака…