Текст книги "Дело Господа Бога"

Автор книги: Илья Тё

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Один из охранников, впрочем, выполняя приказ старшего евнуха, подошел к Катилине и направил на него электрическую дубинку.

– На пол сядь, – грубо приказал он, – а то от шока можешь упасть и ушибешься. Ну давай, чего стоишь?

Охранник схватил Катилину под локоток и потянул вниз. Сильно, пальцами – в кость. Если бы экс-легат на самом деле был девушкой (в смысле – в голове, в «теле» он и так являлся стопроцентной девицей), то наверняка закричал бы от боли. Но военная выправка не подвела, и кавалерист лишь немного поморщился и скрипнул зубами – одновременно от злости и недоумения.

– За что? – спросил он у охранника совершенно спокойно.

От удивления тот открыл рот и немного разжал руку, но быстро оправился и даже снизошел до пояснений.

– Наложницам запрещено обращаться к евнуху, если он не спросил лично, – назидательно сказал охранник. – Обращение возможно только в коленопреклоненной позиции из позы «Кал Тарраш», с руками, перекрещенными за спиной. На охранников, кстати, это правило тоже распространяется.

С этими словами мужчина отступил на шаг и с коротким размахом вдавил свой махейр прямо в не закрытый «бумажной» блузкой пупок девушки.

Сверкнула молния, и «прирожденный убийца» рухнул на пол согнутой от боли куклой, дергаясь, как заводная игрушка, потрясая высокой девичьей грудью и давясь слюнями.

«Больно! Как больно!» – пульсировало в голове.

Но сверху лишь заорали, вдавливая сильнее электрическую дубинку в живот:

– Шестьдесят секунд шокера! Пятьдесят девять. Пятьдесят восемь. Пятьдесят семь!..

Поза 5
Таинственный ариец

Место неизвестно. Время неизвестно

Три!!! Две!! Одна!

Шестьдесят секунд кончились.

Тело вздрогнуло, и веки поднялись.

Катилина стоял на пустой площадке, открытой со всех сторон. Именно стоял. Учитывая его последнее лежачее положение, позиция удивляла. По периметру площадку ограничивали только тонкие деревянные столбы, увитые плющом. Легкий ветерок колыхал на его теле тонкое платье из ситца, обнажая ненароком мягкие нежные плечи. На ногах покоились невесомые сандалии, а под ногами лежали гладкие доски, явно отполированные временем и ступнями.

«Итак, – констатировал сам себе Катилина, – я по-прежнему женщина. Однако место, положение и одежда другие. Какого черта?» Мысль эта необычайно торопливо промчалась в его голове, ибо обстановка располагала…

К страху!

За спиной кашлянули. Кавалерист-девица резко обернулся и увидел перед собой высокого блондина. У незнакомца наблюдались очень светлые волосы, красивый прямой нос, ямочка на подбородке… Перед ней стояла, знаете ли, «типичная арийская личность».

Что?! Катилина просто не верил своим глазам!

Перед ним был сам шеф Артели, коммерческий директор проститутской школы, который только что произносил речь в Актовом зале!

Удивленно раскрыв хорошенький ротик, Катилина подавил вызванный удивлением испуг и наклонил голову, всматриваясь в черты стоящего перед ним человека. Неужели действительно господин Артели?!

Пожалуй, что нет, все-таки – нет! Но очень, очень похож. Глаза у Артели были серые под мокрый асфальт, а у этого «нового» арийца – полны бриллиантовой бездны, как высокое небо над их головами, зеленые и неподвижные. Какие яркие Цвета живут в этих глазах! Тоже клон?

– День добрый, сударыня, – поприветствовал легата изумрудноглазый незнакомец.

Катилина молчал. Внезапно, как после резкого пробуждения ото сна, он вспомнил последние шестьдесят секунд своей поганой жизни. Шокер, упершийся в пупок, и ненависть, трепыхающуюся в сердце.

Блондин подошел поближе и пощелкал перед его лицом (или все же ее лицом?) своими длинными красивыми пальцами. Щелк-щелк.

– Эгей, сударыня, приходите в себя. Вы уже здесь?

Тело Катилины медленно отступило.

– Здесь – это где? – упрямо спросил легат.

– Хо! – ответил «арийская личность». – Вы задали отличный вопрос. Я вижу, мадам, вы вполне ожили. Это место обычно называют контактным центром. Ваше настоящее прекрасное тело лежит сейчас в тысячах кластеров отсюда в вашей родной Высшей Школе кластера Седан. Здесь – находится только реплика сознания.

– Значит, я сплю?

– Ну что вы! – Блондин выгнул брови и рассмеялся. – Я полагаю, адекватный человек вполне способен различить сон и явь. Вы ведь адекватны? Значит, должны видеть отличия. Во сне сознание несколько затуманено, событийная линия крайне алогична и вообще… во сне невозможно определить, что ты спишь. Так что нет, сударыня, это определенно не сон. С другой стороны, если вы обратите внимание на некоторые особенности декорирования данного контактного центра, то вполне осознаете, что это, в общем-то, и не совсем явь. Вон взгляните, – он протянул руку вверх, – облака на небе не двигаются, что говорит об их ненатуральности. Дует ветер, но деревья вдали не шевелятся. Все это грубая, дешевая иллюзия, специальная программа для удаленного общения – контактный центр! Разумеется, при желании можно оформить декорации контактного центра так, что вы не отличите их от настоящих. Вот только зачем? Фальшивые облака и трава нужны, чтобы мы не беседовали с вами в абсолютно пустом пространстве, не более. Суть не в картинке. Суть – в общении.

Блондин развел руками и, как бы смущаясь, добавил:

– Однако, как бы ни были плохи декорации, я говорю с вами вполне по-настоящему, на вполне конкретные темы, и общение наше – это объективная реальность. Это единственное, что имеет сейчас значение.

Катилина втянул голову в плечи. Объективная реальность? Дерьмо – новый чудесный мир на этот раз начал его по-настоящему доставать!

А вы, собственно, кто? – буркнул он с ненавистью, в очередной раз прокляв свой прекрасный женский голосок, совсем не походящий на привычный ему гортанный мужской выговор. – Вас зовут не Артели, случаем?

Казалось, блондин искренне удивился.

– Зовут? Нет, не Артели. А кто такой, позвольте спросить, этот ваш Артели?

– Шеф нашей школы. На вас очень похож.

Блондин повеселел.

– Серьезно? Ну, это просто совпадение. Вы знаете, очень часто в палатах Хеб-седа в разных концах вселенной поставщики предлагают одни и те же тела для реинкарнации. В результате покупатели часто выбирают одинаковые оболочки. Некоторые – из-за недостатка средств для заказа оригинального варианта, а некоторые – просто потому, что руки не доходят до тщательного выбора. Не скажу, что я сильно напрягался, выбирая себе эту внешность из дизайнерского каталога. Можно сказать, взял первое, что попалось. В конце концов два тела отличаются друг от друга не более чем два пиджака…

Он покивал, как бы подкрепляя этим бессмысленным жестом свои слова.

– Но будьте покойны, – заверил блондин, – я не имею к вашему Артели ни малейшего отношения. Впрочем, мое собственное имя вам также мало что скажет, мадам. Вы ведь новичок в нашей вселенной, не так ли? Меня зовут Эс Си Рукс. Но для друзей я просто Саймон, или Си. Вы можете называть меня так. Я специалист по подготовке экстрасенсов «тшеди» и в определенных кругах пользуюсь достаточной известностью, обусловленной участием во многих именитых проектах. Вы, кстати, мой следующий проект.

– Даже так?! – Катилина искренне удивился.

Ненависть ушла, отступая перед натиском любопытства. Неужели ответ на все его вопросы находится настолько близко? «Хорошо, – сказал он себе, – спокойно!»

Подавляя вспыхнувшие в голове эмоции, легат отвернулся от говорливого «арийца», манера общения которого немного сбивала с толку, и осмотрелся по сторонам. Действительно, при внимательном наблюдении ненатуральность окружающего пасторального пейзажа оказывалась очевидной, ибо имитация природы была сделана очень грубо. Деревья качались не так, как дул ветер, а удаленные объекты вообще состояли из точек-пикселей, как изображение на экране монитора…

«Ого! Вот и новые слова, которые я знаю, – подумал он. „Пиксель“ и „монитор“. Интересно, что это такое?»

– Интересно… – повторил Катилина вслух, не поворачивая лица к собеседнику. – Значит, я – ваш следующий проект. Объяснитесь?!

– Тут нечего объяснять, – ответил Эс Си Рукс и присел на скамью, грубо нарисованную в углу беседки. – Подумайте, познакомьтесь с вашей новой родиной поближе, узнайте, кто такие тшеди, и вы все с легкостью уразумеете все сами. Моя Функция в отношении вас, сударыня, достаточно проста и прозрачна. Я ваш э-э… гид. Скажем так, проводник на пути к совершенству. Я не обязан вам что-либо пояснять, мне за это не платят. Моя обязанность – довести до конца ваше изготовление, не более того. В этом смысле я, скорее, похож на программиста, загружающего софт в машину, а вовсе не на учителя.

Блондин вздохнул.

– Наша встреча в контактном центре – лишь первый шаг на этом до-о-лгом пути, – продолжил он. – Так что будьте внимательны. Сейчас у меня есть к вам одна конкретная просьба, один короткий рассказ, один дельный совет и один хороший подарок. Объяснения же я постараюсь дать по ходу дела. Давайте покончим с необходимым, и я, с вашего позволения, удалюсь до следующего раза. А у вас будет время все обдумать. Ну-с, с чего начнем?

Катилина скривился, но тут же одернул себя. Все-таки внешне он – женщина, а раз так, не следует гримасничать. Со стороны он себя, конечно, не видел, но ему подумалось, что звериный мужской оскал на красивом женском лице должен выглядеть несуразно и отвратительно.

– Просьба, рассказ, совет и подарок? – переспросил он. – Пожалуй, давайте с подарка.

Блондин Саймон по фамилии Рукс с пониманием дела кивнул и протянул маленький пластиковый пакетик. Внутри, на самом дне валялась бляшка из металла, внешне похожего на бронзу.

– Мой подарок – это химическая пластинка, – заявил Саймон. – Что-то вроде таблетки, но не для приема внутрь, а для наружного применения. Ее необходимо прикрепить куда-нибудь на тело, лучше – поближе к правому виску, но можно и на лоб и даже на щеку, чтобы содержимое препарата впиталось в вашу кровь через кожу. Коль скоро мы находимся в виртуальном контактном центре, вы понимаете, что это – всего лишь программный аналог настоящей химии. Вы спросите, для чего она нужна? Отвечу!

Я вызвал ваше сознание в личный контактный центр по двум причинам. Во-первых, до того как вам прикрепили шунт на висок, вы не были подключены к Сети, а значит, по определению не были способны сюда перенестись. Во-вторых, переносить ваше сознание сюда или в любое другое виртуальное место внутри Сети Корпорации я могу только в те мгновения, когда вы не находитесь под наблюдением системы слежения в самой Школе. В данном случае – во время удара шокера. Когда человека бьют шокером, ни один прибор не в состоянии следить за его матрицей. И пока вы дрожите там в конвульсиях, мы можем разговаривать в виртуале…

Катилина поднял глаза:

– Вы хотите сказать, что я до сих пор нахожусь под экзекуцией? Меня все это время пытают электрической дубинкой?!

– Это же контактный центр, виртуальное пространство! – возразил Рукс. – И время здесь течет по-иному. Я изъял вас всего на пару секунд. А здесь у нас будет примерно минут десять, чтобы поговорить, а потом вне зависимости от результатов разговора вы вернетесь обратно в собственное тело. Да, о чем я? Собственное тело вы и не покидали, просто информация о нашей беседе поступает к вам в голову через нейроразъем. Я же в данный момент нахожусь дома и общаюсь с вами через электронный узел в СИНК. Вот как обстоят дела!

– Понятно. А что такое СИНК?

– Это аббревиатура: Сеть Информации Нуль-Корпорации, или просто Сеть. Сверхмасштабная система связи, передачи данных, управления и контроля над населением. Вам это знакомо?

– Нет, – потрясенно помотал головой Катилина, – но опять же каким-то непонятным образом я понимаю, о чем вы говорите.

– Ничего удивительного, когда-то вы все это знали…

– Так расскажите же мне! Где и когда я знала об этом? Кто я? Кто такой Катилина?

– Катилина? В первый раз слышу это странное имя. Но мы отвлекаемся, сударыня, а минуты уходят. Давайте для праздных рассказов я выделю вам время позже. А сейчас – к делу.

– Позже? – опять вспыхнул легат. – Во время следующей экзекуции?

Но Рукс не услышал или пропустил его слова мимо ушей. Он быстро распечатал пакетик, достал химическую пластинку (вернее ее виртуальный аналог) и вложил в руку бывшему катафрактарию.

– Возьмите, приложите к виску, не теряйте времени. Программа пластинки активирует ваш шунт по-настоящему. Если вы успели побеседовать с сокамерницами о новом мире, вам должно быть известно, что население этого Искусственного Мироздания состоит из трех категорий людей. Клонов-агнатов, то есть рабов, воскрешенных корпорацией по контракту, клонов-когнатов, то есть свободных, умудрившихся заработать на бессмертие, не превращаясь в раба, а также демиургов Нуля, то есть владельцев акций Нуль-Синтеза, в своем большинстве – безумных и пресыщенных рантье.

Как вам должно быть уже известно, каждый из живущих в современном нам мире, вне зависимости от своего статуса имеет в правой боковой доле черепа нервный разъем или нейрошунт, для краткости называемый «шунтом». Этот шунт позволяет осуществлять прямое взаимодействие между СИНК, внесетевой компьютерной техникой и человеческим мозгом. Шунт работает бесконтактно, невероятно быстро и позволяет осуществлять передачу огромного объема данных практически на любом расстоянии в пределах Вселенных Нуля.

Но! У каждой из названных мной категорий населения шунт имеет разное программное наполнение. И если для демиургов-акционеров шунт означает почти божественную власть, то для когнатов и тем более агнатов-рабов он представляет в основном систему контроля, ограниченную по своим функциям.

Программа «химической пластинки» позволит вам, сударыня, выходить в Сеть, знакомиться с информацией и делать очень многое другое из тех вещей, что обычным рабыням не доступны. Причем так, что ни одно устройство, кроме особо настроенных, ничего не заметит. Конечно, демиургом Нуля этот прибор вас не сделает, но над уровнем обычных агнаток поднимет неимоверно. Подобные «скрытые» коммуникационные программы запрещены, а потому засекречены и безумно дороги. Не упустите свой шанс, дорогая, прикладывайте!

Немного опешивший от скоростной проповеди незнакомца легат Катилина при последнем возгласе собеседника автоматически сжал свой кулак. Но прикладывать пластинку к виску не спешил.

– Допустим, с подарком понятно, – произнес он негромко. – Вы говорили что-то еще о коротком рассказе, маленькой просьбе и дельном совете. Я слушаю.

Рукс кивнул.

– Рассказ уже был, – начал он, – про шунт, про информационную Сеть и когнатов. Просьба проста – не рассказывайте о нашей встрече никому, до тех пор, пока сами для себя не составите полную картину происходящего. Это нужно не мне, скорее вам самой… Что же касается совета, то тут скажу так: эта встреча немного неожиданна для меня! Я полагал, что мы встретимся с вами не раньше чем через несколько дней, а вышло – практически сразу после вашего шунтования. О чем это говорит? О том, что вы весьма не сдержаны в общении с персоналом Высшей школы и слишком смелы… И много рискуете! Очень редко встретишь секс-агнатку, которая умудрилась бы заработать наказание шокером сразу после первого собрания в Школе наложниц.

– Будьте сдержанней – вот мой вам совет! Терпение – это главное достоинство всякой рабыни, а для вас, для неинициированного тшеди, это вообще элемент выживания… Вы понимаете?

Катилина раззявил рот, чтобы спросить, кто такие эти проклятые тшеди, но в это мгновение Саймон вдруг вскинул локоть и взглянул на часы.

– Ага, время вышло, – воскликнул он. – Ну что же, до встречи. В следующий раз, когда вас надолго припечатают шокером, я буду с вами. По крайней мере постараюсь.

И, схватив Катилину за руку, он разжал маленький женский кулак, сграбастал «пластинку» и одним коротким движением прихлопнул ей на лоб.

– Полная активация произойдет примерно через сутки, – сказал он на прощание. – Удачных впечатлений!

В следующее мгновение беседка с плющом растворилась в накрывшей все тьме.

Три!!! Две!! Одна…

Шестьдесят секунд кончились.

Тело вздрогнуло, и глаза открылись…

* * *

Флавий… Аэций… Катилина…

Он был весь в красном, в алом и в золотом.

В темной лодке под яркими парусами. В море крови под звездами из рубинов.

Тягучая кровь! Она пульсировала под волной, как будто накрытая сверху тонкой, прозрачной пленкой. Резала его глаза могучим и мощным потоком, скручивающимся под «пленкой» каким-то диким, неистовыми торнадо. Но здесь, наверху, в лодке, царила лишь уютная тишина…

Полностью Катилина пришел в себя только через несколько минут после экзекуции, по пути из Актового зала в секцию личных камер.

Сознание бывшего кавалериста блуждало все это время где-то вдали от тела темными лабиринтами, а это самое тело медленно и совершенно независимо от сознания послушно передвигало ноги, опираясь на плечи подруг по прайду.

Кряхтя от напряжения и немного ругаясь, Мерелин и Роксана тащили обслюнявленную жертву шокера по коридору. Сопровождавшие вереницу рабынь мужики из охраны только забавлялись. Их крупные тела весом под центнер – мелких тут не было – содрогались от смеха, когда две тонкие фигурки наложниц проносили между ними скрюченную третью.

Во время пути Катилина почти ничего не видел. Тройное применение шокера всего за один день – доза, способная свалить даже слона. Однако плоть наложниц не являлась примитивной плотью животных. Генная модификация сделала свое дело, и порог адаптации у женщин-клонов был более чем велик. Нет, боль они чувствовали так же, как и обычные, не обработанные инженерами-генетиками примитивные живорожденные натуралы, но вот избавиться от последствий шока, от ран, болезней, отравления – с этим у роскошнотелых агнаток все обстояло гораздо проще.

Медленно раздвинув веки и еле шевеля сведенными судорогой мышцами подрагивающей шеи, кавалерист-девица медленно осмотрелся вокруг.

Картинки сливались и накладывались друг на друга. Несмотря на вернувшееся в череп сознание, в глазах еще прыгали маленькие искорки как при сильном ударе головой о что-то твердое. Это, видимо, последствия действия махейра, предположил Катилина, а раз так, то они вскоре пройдут, нужно просто потерпеть.

Но внезапно бывшего катафрактария обеспокоило кое-что еще. В правой секции его зрительного поля обреталось странное нечто. Красноватое, дрожащее, походившее на увеличенный человеческий зрачок или уменьшенную до миллиметров десяти в диаметре мишень для стрелков.

Нечто интенсивно мигало.

Катилина помотал головой, пытаясь отогнать наваждение, однако совершенно без толку. Красный глаз упорно отказывался превращаться в остаточный синдром после удара и продолжал равномерно пульсировать.

«Очевидно, я схожу с ума», – спокойно подумал катафрактарий.

Сквозь туман и тупую боль, пульсирующую в висках, экс-легат пытался смотреть вокруг. Картинки по-прежнему прыгали внутри его черепа, не умещаясь и выскакивая из головы за каждым следующим поворотом, и все же теперь это движение стало спокойнее, и кое-что он смог уловить.

С момента выхода из «отстойника» Катилину, прежде всего, по вполне понятным причинам интересовала геометрическая структура Высшей школы – ведь если отсюда предстояло бежать, то необходимо знать, куда, в каком направлении, в какую сторону и как долго.

В этом смысле наблюдения обескураживали. Еще в Актовом зале, а также по пути к нему из собственного отстойника (Мерелин называла эту часть Высшей школы «Секцией адаптационных камер») Катилина отметил некую странную особенность. В Актовый зал вело множество коридоров с разных направлений и под разным углом к его стенам. Коридоры стекались к Актовому залу со всех сторон, словно лучики морской звезды. То, что коридоры стремились к актовому залу не под прямым углом, а как бы от периметра круга к центру, должно было означать, что помещения, входы в которые размещались в коридорах, должны иметь неправильную форму. Вероятнее всего – форму неправильных многоугольников или, в лучшем случае, трапеций. Однако все отстойники являлись сферами, а вовсе не многоугольниками!

Смущало и другое. Ширина отстойников вряд ли превышала десять метров в диаметре. Однако расстояние между дверями отстойников в коридоре даже на самый беглый взгляд казалось существенно больше этих несчастных десяти метров.

Учитывая все это, Катилина без труда рассчитал, что общая структура Актового зала и прилегающих к нему коридоров с адаптационными камерами должна, таким образом, походить на «снежинку»: большое помещение в центре, а от него во все стороны разбегаются прямые лучи. От лучей в свою очередь отходят маленькие «лучики», на каждом из лучиков – точка, то есть помещение отстойника. Но тогда выходило, что между «лучами», «лучиками» и «точками» не существовало стен, по крайней мере в привычном понимании этого слова. Со всех сторон их окружала некая сплошная твердь, а стен-перегородок – просто не существовало! Получалось, что ни одно из помещений не соприкасается с другим, а соединено только узкой линией коридора.

Все это еще можно было понять, если бы помещения Высшей школы располагались под землей, тогда можно было бы думать, что они просто вырыты в грунте. Однако Мерелин уверяла их с Роксаной, что школа расположена внутри космического планетоида! Зачем же тогда такая жуткая растрата внутреннего объема?

Тогда, в коридорах Секции адаптационных камер и в Актовом зале, Катилина не придал этому открытию большого значения, заключив, что между «точками» вероятнее всего находятся дополнительные «кривые» помещения, входы в которые ведут из каких-то других коридоров. Однако сейчас, болтаясь на руках у подруг и с трудом ворочая пудовой головой по сторонам, он с ужасом осознал, что в Секции личных комнат повторяется та же геометрическая структура!

Коридор, по которому ее тащили подруги, кончился новым обширным холлом, из которого под разными углами во всех направлениях отходили новые «лучи». Лучей было пять – ровно но количеству классов 725-го курса.

Евнухи недолго порядились между собой, затем, видимо оговорив распределение классов курса по камерам, начали «развод». Каждому классу указывался отдельный коридорчик, также заканчивавшийся небольшим общим холлом с диванами. Из этого холла во все стороны опять уходили еще более узкие коридорчики. В них наконец и стали разводить прайды.

«Прайдовые» коридоры в свою очередь упирались в общий холл, еще меньший, чем «холл класса». По периметру этого последнего помещения уже размещались двери в личную комнату каждой агнатки. Комнаты помечались табличками на дверях: «альфа», «бета», «гамма», «дельта» и «эпсилон» – в соответствии с приставкой в имени каждой из рабынь внутри прайда. Что это означало – оставалось по-прежнему непонятным.

Отгоняя послешоковый дурман и удивление, Катилина покачал головой. После непродолжительного логического анализа он без труда прорисовал в своем воображении нехитрые геометрические построения, которые смогли бы отразить в виде схемы Секцию личных комнат. Ее помещения, если сравнивать их, например, с Секцией адаптационных камер, представляли собой «суперснежинку». Центральный холл, лучи, общий холл для каждого класса, еще лучи, общий холл для каждого прайда, еще лучи, общая комната прайда и, наконец, личные комнаты девушек.

Что за здание может вместить в себя подобную безумную структуру?

Все это просто вводило его в ступор.

«Суперснежинка» личных комнат соединялась со «снежинкой адаптационных камер» единым коридором. Он, однако, изгибался где-то на середине пути, как будто оба луча сходились друг с другом. В месте сгиба, в сторону отходил еще один коридор, что было логично – ведь из системы «снежинка-суперснежинка» должен был иметься какой-то выход. Логика дорисовывала, как этот коридор где-то вдали выходит еще в один холл, в который стекаются новые и новые коридоры…

Катилина отогнал эту картину как наваждение. То, что он видел, не укладывалось в голове. Где-то тут скрывался явный подвох – надземные помещения не могли иметь подобной схемы построения без стен, поскольку при такой структуре совершенно безосновательно расходовалось очень много свободного места, что просто противоречило нормальной человеческой логике.

Еще более этой логике противоречила подобная трата места в космическом планетоиде, ведь, как он уже понимал, пространство там должно очень высоко цениться. Даже если у Корпорации есть Нуль-синтез и все производится бесплатно, возводить такие громадные сооружения и использовать только часть их внутреннего объема просто глупо. И, следовательно, что-то здесь было явно не так.

С такими мыслями, опираясь на плечи подруг по несчастью, Катилина дотащился до собственной камеры. Еле передвигая ноги, он заполз внутрь своего нового обиталища, грохнулся на что-то мягкое и почти мгновенно провалился в сон…

Окончательно он пришел в себя только спустя полчаса, так, по крайней мере, сообщали большие электронные часы, висящие на стене. В самом начале Мерелин и Роксана вроде бы немного посидели рядом с ним, что-то говорили ему, пытаясь поддержать, а потом ушли.

Катилина прекрасно помнил, что на обустройство в новых жилищах секс-агнаткам выделили ровно час. В принципе, этого было более чем достаточно. Вещей у них не имелось, а потому разбирать и раскладывать в комнате им ничего не требовалось. Время предназначалось в основном на ознакомление с жилищем, на непосредственное распределение номеров между тремя сотнями учениц курса, на установку евнухами личных кодировок на двери каждой комнаты, а также на совершение секс-агнатками перед началом занятий необходимых гигиенических процедур.

Еще в камере отстойника Мерелин объясняла подругам-прогам, что кодировки на дверях личных камер будут радиометрические, то есть настроенные на сигнал шунта каждой рабыни. Никаких ключей, отмычек и механических замков в Высшей школе не предусматривалось. Оставив бесплодные попытки, Катилина с трудом приподнялся на локте и обвел комнату мутным взором.

Перед прекрасными очами кавалерист-девицы предстали новые женские апартаменты, где предстояло обитать последующие полгода.

Даже на первый взгляд «личная комната» значительно отличалась от адаптационного отстойника. По крайней мере здесь имелась мебель – например кровать, на которой он возлежал.

Теоретически, Каталине следовало торопиться, ведь большая часть времени, выделенного на осмотр комнаты и размещение в ней, уже прошла. Совершив почти нечеловеческое усилие, Катилина встал. Голова кружилась, в горле булькала тошнота. Подавив оба неуместных на данный момент рефлекса, легат сделал шаг левой. Затем, чуть покачиваясь, правой. Как бы там ни было, сон пошел на пользу, по крайней мере он мог самостоятельно ходить, не опираясь на нежные плечики сексапильных подружек. Это обнадеживало.

В целом стилистика помещения оставалась той же, что и в отстойнике: те же белые стены, те же убивающие глаз мягкие обводы помещения без углов. Автоматическая дверь с электронным замком и прочие «приятности» цивилизованного рабства.

Главное отличие новых жилищ состояло в том, что в личных комнатах девушки жили не всем прайдом, как в отстойнике, а по одной. В общем холле, куда выходили все двери их прайда, имелись два дивана, три креслица и стеклянные столики с глянцевыми журналами весьма фривольного содержания. Там девушки могли общаться между собой в свободное время, которого, впрочем, в процессе обучения предполагалось совсем не много. И в холле, и в коридорах, и в личных комнатах к вящему удовольствию извращенцев, буде такие найдутся среди евнухов персонала, оказались установлены видеокамеры, в постоянном режиме фиксирующие все, что происходило внутри общежития для наложниц. Все это Катилина узнал чуть позже, а сейчас его интересовали прежде всего собственные новообретенные апартаменты. Наводящих на размышления предметов тут имелось множество.

Например, внутри «личной комнаты» не оказалось ни одного предмета, способного причинить человеку вред. По крайней мере, усмехнулся Катилина, так полагали охранники. Вся мебель в комнате оказалась стационарной, ее невозможно было ни сдвинуть, ни приподнять.

Из мебели, кроме вышеупомянутой кровати, в частности, имелись: узкое кресло, намертво приделанное к полу; тумба, также закрепленная на полу и стене; встроенный шкаф с синтезатором для одежды и хрупкими пластмассовыми вешалками.

И все – ни стола, ни стульев, ни кухонной утвари обстановка не предусматривала.

Вешалки внутри встроенного шкафа оказались практически пустыми, поскольку кроме прежних джерси и шорт начальным классам ничего не полагалось. Еще в адаптационной камере Мерелин объяснила им с Роксаной, что немного позже девушкам выдадут индивидуальные наряды, кое-что из белья, а также открытую обувь на шпильке, чтобы дефилировать на рабовладельческих аукционах, но случится это не раньше, чем их класс закончит первый курс обучения.

А вот косметику и средства ухода им выдавать не будут, да и зачем они? Прекрасные лица секс-агнаток украшались «вечным визажем» еще при клонировании – самой пигментацией кожи, расцветкой век, немеркнущих губ, удлиненных ресниц, тонких крыльев бровей…

Вспомнив недавнюю беседу в контактном центре с неизвестным деятелем по имени Саймон Рукс, Катилина присел на кровати и испуганно коснулся своего лба, на который зеленоглазый двойник шефа Артели приклеил химическую пластинку.

Конечно же он ничего там не обнаружил – кожа была чиста.

Впрочем, пластинка это просто символ, чего он ожидал? Вероятно, на самом деле Рукс влил в его шунт скрытую коммуникационную программу…

Катилина резко дотронулся до шапки нейро-разъема, словно пытался проникнуть внутрь, погладил висок… Ничего не чувствовалось. Активация через сутки, так, кажется, говорил его виртуальный собеседник? В одном незнакомец прав: их беседа, видение беседки с плющом, а также сам блондинистый ариец были слишком реальны, чтобы оказаться бредом.

«Хорошо, – решил про себя Катилина, – сутки я подожду. В том числе и с вопросами».

С этими жизнеутверждающими мыслями он откинул в сторону воспоминания о Руксе и продолжил осмотр личной комнаты.

Оказалось, личная камера секс-агнатки вмещала кроме общей комнаты вполне приличный санузел с душем и туалетом. В индивидуальном жилище, таким образом, имелось две двери: одна – наружу, с замком; вторая – в санузел и без замка. Обе двери казались сделанными из пластика. Все выглядело предельно просто, но практично – чисто и гигиенично. Санитарное помещение было отделано декоративной керамической плиткой, а основная комната – пластиковыми панелями, а одна стена в ней представляла целиком большое зеркало. В связи с наличием клозета в «индивидуальных» помещениях пол был обычным, слава богу, без функции утилизации.