Текст книги "Начало Новой Эпохи(СИ)"

Автор книги: Илья Степаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Илья Степаненко Начало новой эпохи

Начало Новой Эпохи

Илья Степаненко

Предисловие.

2085 год. Далекая планета Акрий.

Дети подбежали к костру, который уже едва горел.

– Ну что, внучата, вкусно бабушка вам ужин приготовила? – спросил седой дед.

– Да! – чуть ли не хором ответили дети и начали рассаживаться вокруг костра. Все дети были еще совсем маленькими, не было еще тех, которые достигли хотя бы десяти лет от роду.

– Деда!? – спросил один из ребят. – Ты обещал нам рассказать о Земле, и о том, что с ней случилось, помнишь?

Старик посмотрел на малыша.

– Помню, – ответил дед, – конечно помню. Но ты уверен, что готов услышать эту историю?

– Да, – тоненьким голосом ответил малыш.

– А вы готовы? – спросил дед остальных.

– Да, – все так же хором ответили остальные ребятишки, и начали рассаживаться вокруг костра.

– Ну, – сказал дедушка, –  тогда слушайте и не пугайтесь. Сейчас вам бояться нечего, мы уже сорок лет живем в мире на этой планете. Ваши родители сами родились уже в это время, когда я жил здесь, и потому они не видели войны.

– Но ведь папа великий воин! – крикнул один из детей.

Дед улыбнулся.

– Да, – ответил он, – моего сына считают великим воином. Он пошел по моим стопам. Но он никогда не воевал, и не видел того кошмара, который видел я. И дай Бог, если ни ему, ни вам, не суждено будет это увидеть.

– Сережа, может не стоит им рассказывать эту историю? – вмешалась в разговор бабушка, подойдя к деду. – Разве они готовы?

– Мы тоже не были готовы, – ответил Сергей. – Я понимаю, им будет страшно, но они должны знать, что случилось раньше.

– Им расскажут все в школе, – возразила бабушка. – Когда они достигнут нужного возраста.

– Расскажут, – согласился дед. – Но лишь то, что выгодно императору. Ты ведь не хуже меня знаешь, как он любит выдавать ложь за правду?

– Знаю, – вздохнула бабушка.

– Деда? – спросил один из детей. – А правда, что люди раньше жили только на планете Земля?

– Да, – ответил дед. – Все мы прилетели на Акрий оттуда. Мы с вашей бабушкой тоже родились на Земле, и жили там некоторое время. А потом улетели сюда. А вот ваши папа и мама родились уже здесь!

– А зачем вы улетели? – спросила одна девочка.

Сергей потупил взгляд.

– У нас не было выбора, – ответил он. – Но дело было не в нас. Вы готовы услышать, как все было?

– Да! – опять же хором ответили дети.

– Что ж, слушайте, – сказал дед. – Все началось очень давно, почти пятьдесят лет назад. Мы с вашей бабушкой были совсем молодыми, и еще не были знакомы. Она была подающей большие надежды молодой спортсменкой, а я был обыкновенным школьником, не отличавшимся ни хорошей учебой, ни приличным поведением. Мы даже жили в разных городах! Мне не было и семнадцати, когда началась война, в результате которой мы встретились, и в итоге оказались здесь. Правда, с людьми, изменившими ход войны, я познакомился незадолго до ее начала.

– Ты познакомился с ними в школе? – тоненьким голоском спросила одна девочка.

– Угадала! – ответил дед. – Я познакомился с ними именно там. Правда, ни я, ни кто-либо другой не мог предположить, что через несколько лет именно эти два человека войдут в историю. Историю, которую вам в школе расскажут совсем иначе. Но, можете мне поверить, я расскажу вам правду, ведь я был там. Я знал этих людей. Они оба были моими друзьями…

Сергей замолчал, и слеза начала катиться по его щеке.

– Дедушка, ты плачешь? – спросила та же девочка, сидящая рядом с ним.

– Да, внученька, – ответил дед. – Я не видел их уже сорок лет. Один из них учился в параллельном классе, а другой был нашим учителем. Именно они, сами того не зная, творили историю. Именно они возглавили когда-то весь наш вид. Давно, когда нас было еще много, они сделали все, чтобы спасти Землю.

– Папа обещал, что когда-нибудь свозит нас на Землю! – сказал один из ребят.

– Правда? – удивился дедушка. – Я поговорю с вашим папой. И надеюсь, мне удастся отговорить его от такого поступка!

– Почему? – расстроился все тот же ребенок.

– Потому что Земля перестала быть нашим домом, – ответил дед. – Да, нам удалось ее защитить, но мы ее потеряли. Потеряли природу, красоту этой планеты. На большей части Земли, которая раньше была заселена, уже нельзя жить. Мы отстояли наш дом, но спасли лишь его руины… Теперь наше место здесь. Теперь эта планета – наш общий дом.

Дед замолчал на несколько секунд. По его лицу было видно, что он вспомнил что-то, что до сих пор терзает его.

– Дедушка, с тобой все в порядке? – спросил один из внуков.

– Да, я в порядке, – ответил дед. – Просто я вспомнил о том, как все закончилось…

На пару секунд дед растерялся, но потом взял себя в руки и продолжил:

– Но об этом я вам расскажу позже. А сейчас я вам расскажу о том, как все только начиналось.

Глава 1. Конец старой жизни.

АНТОН I.

Все началось в марте две тысячи тридцать седьмого года. Я тогда был еще ребенком, хотя себя таковым уже не считал. Жил я в Нижнем Новгороде, обучался в местном интернате для сирот. Я не знал, почему родители меня оставили, да и, честно говоря, не хотел знать. Моя жизнь текла своим руслом, я ничем не выделялся среди своих одноклассников. А в параллельном классе учился мой давний знакомый, которого я уже давно недолюбливал. Его звали Олег. Вам в школе его представят, как Олега Корнилова, известного военного и политического деятеля, но вам про него расскажут и много лжи, чтобы очернить его имя. Я вам могу сказать одно – он был плохим человеком, но лишь пока учился в интернате. Честно говоря, я его ненавидел, потому что знал, что он творил, но не мог его изменить. Но это смог сделать другой человек. Тот, кто указал нам путь, и тот, кто подготовил меня. Незадолго до начала войны он пришел к нам в интернат, и всего за пару месяцев сумел изменить всех, кто встретился ему на пути. В марте этого года я впервые услышал его имя – Антон Романович Беляков. Позже оно стало звучать из миллионов уст, но тогда он был простым учителем, причем не лучше всех разбирался в предмете, который вел. Его дар заключался в другом – он был прекрасным психологом, и как ни кто другой, мог находить общий язык с подростками, то есть с нами. Интернат, в котором я жил, имел репутацию самой скверной школы в городе, а всего через три месяца после того, как Антон пришел к нам, мы уже были похожи на нормальную среднестатистическую школу. Среди нас он заработал невиданный авторитет, и стал для нас наставником. Однако для тех, кто, как и я, был способен самостоятельно мыслить, оставалось загадкой, как такой хороший учитель мог попасть именно в нашу школу, имевшую до его прихода самую скверную репутацию в городе? Нам пришлось долго прождать, чтобы узнать ответ.

Узнали мы об этом лишь летом. Руководство моего интерната начало уже с первого июня отправлять всех нас по очереди в летний лагерь. Еще бы не отправляло: государство, в котором я тогда жил, выделяло много денег на содержание сирот в интернатах, в том числе и на их отдых. Жаль, такого не делалось для детей из обычных семей…

Однако и сиротам, одним из которых я и являлся, перепадала не особо значимая часть выделенных средств. Коррупция в стране не ушла после революции и превращения России в Империю, анархия в высших эшелонах власти хоть и сводилась медленными, но уверенными темпами на “нет”, но в более мелких государственных структурах она сохранялась, а местами даже усиливалась. Интернат, в котором я обучался, не был тому исключением: лишь небольшая часть выделенных на него ресурсов расходовалась на самих детей и коммунальные услуги, основная же доля оседала в руках директора нашей школы, Квайса Петра Петровича, и его подельников.

Для нас Беляков Антон Романович стал наставником, и среди нас он был в почете, но вот с нашим директором он был явно во враждебных отношениях. Их взаимная нелюбовь была видна сразу, и бросалась в глаза любому, кто хоть раз видел его и директора рядом. Все дело было в том, что наш директор взял Белякова как единственного учителя русского языка в городе, который согласился устроиться в его интернат после того, как бывшая учительница литературы со скандалом уволилась из него. И пошел Квайс на такие меры, лишь чтобы лишний раз не привлекать внимание властных инспекций, дабы еще хоть некоторое время спокойно воровать деньги, поступающие на счет интерната. Но и Беляков, уже зная о тайнах директора, не мог рассказать обо всем полиции, потому что иначе остался бы без работы и достатка, и не смог бы продолжить лечение матери, больной раком легких. А репутация у Антона Романовича тоже была не из таких, с которой можно устроиться на любую работу, и директор интерната прекрасно знал об этом. Будучи людьми с разными этическими и моральными принципами, они буквально ненавидели друг друга, но были вынуждены терпеть и молчать.

Когда наступило лето, Беляков был отправлен вместе с десятыми классами, в которых я обучался, в лагерь «Хинди» на первый заезд, продолжавшийся с 1 по 14-ое июня. Лагерь представлял собой страшное зрелище: кирпичные двухэтажные домики, все еще пригодные для жизни, с фасадной части которых уже отваливалась штукатурка; никакой системы санузла; электричество было подведено лишь к центральному зданию, в котором располагалась столовая и кухня…. Это был лагерь из разряда худших. Не мудрено, что директор отправил нас на каникулы именно сюда. Ведь денег на их поездку было выделено достаточно, чтобы обеспечить нам комфортный отдых, поэтому они и осели в руках Петра Петровича.

В лагере Антон Романович Беляков познакомился уже гораздо ближе со всеми детьми из параллели десятых классов. Их было не так много, причина тому неясна до сих пор, но во всем интернате было всего два десятых класса, в каждом из которых не насчитывалось и двадцати человек. Большинство из детей не проявляли себя как-то особенно, а просто делали то, что им скажут, или попросту старались держаться в сторонке. Но были и те, кто проявлял к Антону Романовичу особый интерес. Те, кто никогда в своей жизни не видели благородных людей, и потому в Белякове они увидели наставника, как бы ниспосланного к ним для их прозрения и духовного роста. Возможно, они были правы, хотя Антон Романович никогда не считал себя мессией, или хотя бы праведником.

Как-то раз у Белякова завязался диалог с тремя детьми из его группы, одним из которых был я. На дворе уже наступила темнота, было часов одиннадцать вечера, и время близилось к полночи. День был насыщенным, дети успели сходить и искупаться в близлежащей речке, а потом еще и прошел конкурс с другими группами по футболу и вольной борьбе. Совсем недавно Беляков подготавливал своих ребят к вольной борьбе и объяснял им, как правильно проводить захват и заставить противника сдаться, не причиняя ему вред или сильную боль. После такого дня все дети устали, и уже ушли по комнатам спать, но Беляков остался у костра, и трое детей, среди которых был я, попросились тоже остаться. Беляков разрешил им еще посидеть у костра.

– Честно говоря, мы не знали, что вы еще и вольной борьбой владеете, – сказал я. Я не был задирой или буяном в классе еще до прихода Белякова, но после его появления стал прилежным учеником.

– А я и не владею вольной борьбой, – ответил Беляков, – Я никогда ей не занимался.

– Но откуда вы тогда знаете все эти приемы? – спросила Лида, моя одноклассница.

– Меня им научил отец, – ответил Беляков.

– А ваш отец был профессиональным бойцом? – спросил Олег, ученик, доселе бывший бандитом в своем классе, параллельном моему классу, но после прихода Белякова ставший защитником и оплотом своего класса, да и, возможно, всей школы. Он был первым человеком, попавшим под влияние Антона, и первым, кто начал исправляться.

– Нет, – ответил с улыбкой на лице Беляков, – Мой отец был обычным солдатом. Он поступил в ряды ВДВ, еще тогда, когда Путин был у власти. Потом стал офицером, и несколько лет был лейтенантом. А когда началась революция, он присоединился к  освободительному фронту, и сражался под Имперскими знаменами. Но он исчез во время битвы в Москве. Скорее всего, его убили войска Федерации. А до этого он и обучил меня своим навыкам, – ответил Антон, – Мне было пятнадцать лет, когда я видел его в последний раз.

– Нам жаль, – сказала Лида, и было видно, что сказала она это искренне.

– Мне тоже, – ответил Антон, – Но жизнь на этом не закончилась.

– А что, вашего отца так и не нашли? – поинтересовался Олег.

– Нет, – ответил Антон, – Никто не знает, что с ним случилось. Даже дураку понятно, что он погиб, но где и как – никто не в курсе. Его сослуживцы говорят, что в последний раз видели его на подступах к Москве, но дальше ничего о нем не известно.

– Подождите, – спросил я, – Но ведь федерация пала еще в 2027 году? И вы говорите, что вам было пятнадцать лет. Вам, значит, сейчас всего двадцать пять?

– А что, выгляжу старше? – спросил в ответ Антон.

– Ну … да… Мы думали, вам немного за 30, – ответил я.

– Мне самому порой кажется, что так оно и есть, – ответил Антон.

– А вы сами в армии не служили? – спросил Олег.

– Нет, я вряд ли был бы пригоден для службы, – ответил Антон.

– Почему? – спросил Олег.

– У меня не очень хорошее зрение. В ближнем бою я могу защитить себя, но, ни с автоматом, ни с винтовкой я не справлюсь. Даже из пистолета в мишень попасть не могу! – посмеялся Беляков. – Хотя и разбираюсь в военном деле.

– Жаль, – сказал Олег. – Мне кажется, из вас получился бы легендарный полководец!

– Скажешь тоже! – усмехнулся Антон. – Кто ж меня в руководство армией то пустит? Там своих людей хватает.

 – А почему вы терпите нашего директора? – спросила Лида. – Он ведь коррупционер?

– А ты, типа, не знаешь? – перебил ее Олег, чуть понизив громкость голоса.

– Чего не знаю? – спросила Лида.

Беляков замолчал.

– У него мать больна, – тихо сказал я. – Ее лечить надо. А на это средства нужны.

– Ты так тихо говоришь, как будто я не слышу, – сказал Антон.

– Простите, – сказал я.

– Не за что прощать, – успокоил его Антон, – это действительно единственная причина, по которой я его не сдал полиции. Просто если я его сдам, его, конечно же, посадят, но это дело продлится на пару месяцев, и всем учителям задержат зарплату. А в этом случае у меня просто не хватит денег, чтобы продолжить лечение матери. А без лекарств она умрет меньше чем за неделю. Поэтому у меня сейчас нет выбора.

Дети были ошарашены такой новостью. Они, конечно же, знали, что мать Антона Романовича была больна, но не подозревали, что все настолько серьезно. Но установившуюся буквально на минуту тишину прервала Лида.

– А разве вы не можете перейти в другую школу? – спросила она. – Ведь во многих школах, я так думаю, нужны учителя?

– Да, кстати, – дополнил я. – Мы все думали, как такого учителя, как вы, занесло к нам, в самую скверную школу в городе?

Беляков не знал, что ответить. Он был ошарашен настолько неожиданным вопросом. Он прекрасно знал, какой ответ надо дать, чтобы не соврать, но не понимал, стоит ли ему это делать. Подумав где-то пару минут, при этом осматривая своих учеников, он все же сказал правду. Правду, которая сыграла серьезную роль в его жизни.

– Я… – он сначала замешкался, – я работал как-то в одной школе в нашем городе…

Антон немного выдержал паузу, подбирая слова.

– Ну и… там я влюбился, – продолжил Антон.

Вновь наступила пауза на несколько секунд.

– Ну, так, а что ж в этом плохого? – прервала молчание Лида.

– Плохого, может быть, ничего и нет, – ответил Беляков, – но та девушка, которую я полюбил, была еще школьницей. Она сейчас закончила десятый класс, как и вы.

Наступила гробовая тишина.

– Она тоже меня любит, – разъяснил Беляков. – Но ее родители не одобрили наш союз, и обратились в суд. Это было полгода назад. Меня признали виновным, сами знаете в чем. Хотя я действительно любил ее, и ее родители это знали. Меня не посадили в тюрьму, но мне теперь запрещено с ней общаться и даже приближаться к ней. После этого случая ни одна школа не согласилась принять меня на работу, кроме этой. Поэтому я сейчас здесь.

– Но ведь это глупо! – вспылил Олег. – Разве у них было право судить вас? Насколько мне известно, в таких случаях ограничение – шестнадцать лет…

– Вообще-то, было, – ответил Антон. – Это один из немногих случаев, когда закон противоречит здравому смыслу. И этого никто не исправит.

– Но ведь через год вы вновь сможете к ней вернуться? – спросила Лида. – И это уже не будет считаться преступлением?

– Не будет, – ответил Антон. – Но пока что я ее найти не могу. Ее родители уехали с ней два месяца назад. И я не знаю куда.

– Да уж, история… – вздохнул я.

Наступила небольшая пауза.

– Я надеюсь, вы никому не скажете, о чем я вам рассказал? – спросил Беляков.

– Конечно, мы никому не скажем, – ответили мы чуть ли не хором.

– Хорошо, – сказал Беляков. – Тогда пойдем спать. Скоро уже полночь, а завтра подъем ровно в шесть часов утра.

Дальнейшая жизнь в лагере продолжалась в том же духе, в каком она и текла до этого. Школьники ходили в экскурсии, разводили костры, играли в спортивные игры.… Но уже четырнадцатого июня они должны были возвратиться в город.

ВЛАДИСЛАВ I.

Влад услышал звон будильника, и с трудом открыл глаза. Голова болела так сильно, как будто недавно его кто-то ударил бейсбольной битой.

– Надя, ты тут? – спросил Влад.

Но в ответ прозвучала лишь тишина. Влад понял, что его подруга ушла. Но почему его не разбудила?

Влад встал на ноги, и, шатаясь, побрел в ванную. Голова все еще болела с похмелья, а ведь надо было идти на работу.

И какой только черт дернул его напиться, пока не окончилась рабочая неделя? Влад работал шесть дней в неделю, а сейчас была лишь суббота, тринадцатое июня. Вот если бы напился сегодня вечером, то все было бы нормально, но вчера…

Влад уже несколько лет страдал от алкоголизма, с тех пор, как его мать уехала, а старшего брата посадили в тюрьму за ограбление.

Владислав жил и работал в Нижнем Новгороде, где он и родился. С малых лет он интересовался историей своей страны, да и других государств. В возрасте пятнадцати лет он начал заниматься реконструкцией памятников и прочих исторических реликвий. Хобби переросло в профессию, и вот уже десять лет он работал над реконструкцией всего, что касалось истории. Владу был уже тридцать один год. Несмотря на то, что он был уже боеспособен во время революции, в самом восстании, к своему счастью, он не участвовал, и не потерял за это время никого из своих немногочисленных родных.

У Влада было лишь два брата – старший и младший, и сестра. Младшему брату, Дмитрию, был двадцать один год, он уже заканчивал обучение в колледже. Дмитрий многократно рассказывал Владу, что в будущем хотел стать актером, но, как и большинству людей, ему не повезло со своим выбором – в школу искусств он не прошел, поэтому поступил в колледж на сантехника, чтобы получить хоть какую-то специальность. Дмитрий мог бы жить и вместе с Владом, но колледж находился довольно далеко от его дома, поэтому Дмитрий на время переехал в общежитие, которое находилось в непосредственной близости от места учебы.

Но, в отличие от младшего брата, со старшим у Влада были серьезные проблемы – Евгений, старший брат Влада, нередко конфликтовал с ним и Дмитрием, а когда они были еще детьми, то Евгений часто поднимал на них руки. Угомонить его удавалось лишь отцу.

За два года до революции, в 2025 году, друзья предложили Евгению совершить налет на один из банков, на что Евгений довольно быстро согласился. Однако в банке они встретили охрану и началась перестрелка. Один из напарников Жени умер в ходе перестрелки, а самого Женю и другого его напарника поймали на месте. Женя мог бы получить только срок за ограбление, но во время перестрелки был убит один охранник, и камера зафиксировала, что выстрел сделал брат Влада. Поначалу Евгений отрицал свою вину, но позже признался. За чистосердечное признание ему снизили срок с двадцати до пятнадцати лет. В том же году его посадили в тюрьму.

Как только это случилось, их отец с головой окунулся в бутылку, и за несколько дней до начала революции скончался от передозировки алкоголя в крови. Через два года после этого Лиза, сестра Влада, которая была младше него на четыре года, вышла замуж и уехала на Дальний Восток, практически прекратив общение с родными, а мать Влада вновь вышла замуж, забрала Дмитрия, которому было всего тринадцать лет, и уехала на север, оставив Влада здесь, в Нижнем Новгороде. С тех пор в городе не осталось никого из родных Влада, и, отчасти от одиночества, отчасти от тяжелой жизненной драмы, Влад начал употреблять алкоголь. Поначалу он делал это чтобы просто расслабиться, но со временем у него начала вырабатываться зависимость, и теперь уже появилась вполне четкая угроза того, что он может повторить судьбу своего отца…

Меньше, чем через час, Влад наконец доехал до работы. Холодный душ пошел ему на пользу – Влад почти протрезвел, голова уже почти не болела, и он мог здраво мыслить. На здоровую голову, надо сказать, Влад мыслил очень хорошо – он умел моментально усваивать информацию, и довольно быстро находить выход из тяжелых ситуаций. Самой же отличительной его чертой было то, то Влад нисколько не терялся в стрессовых ситуациях, и, когда возникала опасность, Влад быстро находил способ спастись самому и спасти коллег от угрозы здоровью и жизни. С учетом того, что ему и его коллегам часто приходилось заниматься реставрацией памятников и ветхих сооружений, на месте работ иногда происходили обвалы, и каждый раз, когда Влад был на месте, он успевал моментально найти выход из ситуации и защитить себя и  остальных. За это Влад заработал огромное уважение среди своих коллег, и уже давно стал вторым лицом после своего начальника, Прохова Семена Ивановича, который был в два раза старше его.

– Ты опоздал! – сказал Владу Прохов, встретив его на входе.

– Всего на шесть минут! – ответил Влад, взглянув на часы. – Семен Иваныч, вы же знаете, что я здесь каждый день задерживаюсь! Что решат какие-то шесть минут?

Прохов взглянул на Влада. Глаза Влада все еще были туманны.

– Ты что, пил? – спросил он.

– Немного, – ответил Влад. – Но на мою работу это не повлияет. Мы, вроде, хотели сегодня этнодеревню восстановить после пожара? Когда выезжаем?

– Никуда ты сегодня не выезжаешь, – ответил Семен. – В здание зайди.

Влад и Семен зашли в здание.

– Поздравляем! – хором поприветствовали Влада и Семена его коллеги.

– Что произошло? – спросил Влад.

– Я ухожу от вас, – ответил Семен. – И переезжаю в Москву. Меня пригласили на должность министра культуры. Поэтому сегодня я последний день нахожусь в этом городе. Завтра я уеду. Ты, как наиболее опытный и уважаемый работник, с понедельника займешь мое место.

– Теперь ясно, – ответил Влад. – Поэтому сегодня мы устраиваем прощание с вами… А есть какая-нибудь вероятность, что вы вернетесь сюда?

– Пока буду министром, скорее всего, нет, – ответил Семен. – А когда меня снимут с должности, наверняка вернусь, но уже буду сидеть дома, на пенсии. Так что, давай, пить завязывай, и продолжай здесь мое дело.

– Как скажите! – улыбнулся Влад.

Хотя Влад и Семен были друзьями, Влад нисколько не огорчился уезду своего друга. Те, кто не знали Влада, могли бы сказать, что его реакция понятна – начальник уезжает, сам он становится начальником, и никто теперь не будет его контролировать. Но те, кто знали Влада, о таком и не подумали бы. Они уже знали, что Влад был бескорыстным человеком, не стремившимся к власти или славе, и не пытающимся накопить богатство. Хотя Влад и был отчасти доволен своим повышением, он понимал, что на него теперь ложится ответственность за всех своих коллег. За Семена Ивановича Влад тоже был рад – он знал его, как отца, и понимал, что Прохов вполне достоин звания министра культуры.

ПЕТР I.

Пока Беляков вместе с учениками находился в полуразваленном лагере, директор школы, Квайс Петр Петрович, отдыхал вместе со своей женой в Сочи, прогуливая, по возможности, все деньги, предназначенные для учеников его школы.

Тринадцатое июня. Утро.

Петр проснулся прежде того, как позвонил будильник. Он уже сидел за кружкой чая и, не сводя взгляд, смотрел на стену.

Наконец зазвенел будильник. Нина выключила его и повернула голову в ту сторону кровати, где еще должен был быть ее муж. Но его там не было. Нина быстро оделась и зашла на кухню.

– Петь, ты когда проснулся? – спросила она.

– Два часа назад, – безразличным голосом ответил Петр.

– В смысле? – удивилась Нина. – Сейчас же еще только семь утра? Зачем ты так рано встал?

– Просто не спалось, – ответил Петр.

– Так, понятно, – сказала Нина. – Что тебя сейчас мучает? Опять из-за этого Белякова переживаешь?

– А ты догадливая, – ответил Петр.

– Слушай, мы уже говорили на эту тему, – сказала Нина. – Он не сдаст тебя. Не посмеет. Пока ему нужны средства на лечение матери, он полностью будет от тебя зависеть. Да и, в конце концов, предложи ему взятку, чтобы он молчал, и забудь про него.

– Нет, не выйдет, – ответил Петр. – Хочешь знать, что будет, если я предложу ему взятку?

– Он будет благодарен и не сдаст тебя, – вздохнула Нина.

– Ошибаешься, – ответил Петр. – Он оплатит лечение матери на несколько месяцев вперед, а сам сразу же побежит к ментам, чтобы заложить меня.

– С чего ты взял, что он станет кусать кормящую руку? – удивилась Нина.

– Потому что ему это внушали с детства, – ответил Петр.

Лицо Нины изменилось.

– Ему внушали кусать кормящую руку? – спросила она.

– Ему внушали бороться с коррупцией, особенно в моем случае! – повысил голос Петр.

Нина на пару секунд задумалась.

– Откуда тебе вообще известна такая информация? – спросила она.

– Все просто, – ответил Петр. – Я навел о нем справки. А точнее о его родителях. И знаешь, что я узнал?

– И что же? – спросила Нина. – Что его отец умер десять лет назад, а мать загремела в больницу? Это?

– Что они оба были детдомовцами, – ответил Петр. – Понимаешь? Причем оба родились в девяностые годы прошлого века. А это было самое коррумпированное время. Сейчас дети у меня живут как цари, по сравнению с тем, что было в девяностых! И знаешь, что стало с начальством их интерната?

– И что? – спросила Нина.

– Они переехали, – ответил Петр. – Спокойно слиняли в другой регион. А детишки, которые были их воспитанниками, выросли, и забыли обо всем. Все забыли, кроме этих двоих. Родители Белякова собрали улики, нашли их в Москве и подали в суд.

– И сколько лет им дали? – спросила Нина.

– Нисколько, – ответил Петр. – Раньше правительство, да и суды тоже, более лояльно относились к коррупции. Они дали судье и прокурору откат, и их оправдали.

– Ну, так чего бояться-то? – успокоившись, спросила Нина.

– Того, что они в тюрьме! – ответил Петр.

– Как? – удивилась Нина. – Ты же сказал, что их оправдали!

– Оправдали, да! – ответил Петр. – Но через пять лет, как случилась революция, их сынок, который сейчас находится у нас, взялся за дело своих родителей и решил довести его до конца! В результате они уже пять лет сидят за решеткой вместе с судьей, который их в свое время оправдал! Теперь понимаешь, что за тварь находится у нас за спиной?

Нина впала в ступор от такой новости. Только сейчас до нее дошло, что все куда серьезнее, чем ей казалось.

– Я не сомневаюсь, эта тварь уже собрала улики и против нас! – добавил Петр. – Единственное, что его сдерживает, это жизнь его матери. Но как только она умрет, считай, что и мы покойники!

– Так, а что же делать-то? – взволновалась Нина.

– То, что следовало уже давно, – ответил Петр. – Валить из страны!

– Но тогда придется все, что ты накопил, бросить здесь, – сказала Нина. – Ты ведь знаешь, что нам не удастся вывести деньги за границу.

– Все не удастся, – ответил Петр. – Но мы можем увести хотя бы часть, если поторопимся.

– И как сильно нужно торопиться? – спросила Нина.

– Чем быстрее, тем лучше, – ответил Петр. – Поэтому возвращаемся домой сегодня же.

– На чем доберемся? – спросила Нина.

– Я сегодня днем вылечу на самолете, – ответил Петр. – А тебе придется задержаться до завтрашнего рейса.

– В смысле? – удивилась Нина. – А что, мы вдвоем полететь не можем?

– Хотелось бы, – ответил Петр. – Но на сегодняшний рейс был не продан лишь один билет. Поэтому я решил полететь один. Ты вылетишь завтра, и когда доберешься до дома, я уже все соберу. Завтра вечером мы уедем из Нижнего Новгорода, у моего знакомого сделаем липовые документы, и при первой же возможности покинем страну.

ВАСИЛИЙ I.

Оренбург. Вечер того же дня. Иванов Василий Иванович сегодня получил зарплату, которую ему задержали уже на несколько дней, и решил зайти в магазин, чтобы купить какую-нибудь игрушку своей семилетней дочери Алине, да и пасынку что-нибудь подарить в честь окончания школы и успешной сдачи экзаменов. Самому Василию уже было уже сорок четыре года от роду, а работал он обычным электриком. Иными словами, был он самым обыкновенным гражданином.

Василий был обычного телосложения, ростом чуть выше среднего, русоволосый и с карими глазами. Несмотря на то, что седых волос у него не было, со лба начинала наступать лысина. Однако старым он себя не считал – Василий все еще обладал дюжим здоровьем, и единственную проблему для него создавали два пулевых ранения, полученные десять лет назад. Во время революции Вася был ранен, одна из пуль пришлась в торс, и уже не создавала особых проблем, а вот вторая пуля попала ему в ногу, разломив в свое время кость. С тех пор прошло много времени, нога зажила, и Василий вновь смог ходить, однако бегать он уже не мог – при усиленном давлении на ногу кость начинала болеть и могла лопнуть вновь.

Василий, как и хотел, купил подарки для дочери и пасынка, и вышел из магазина. Хотя и был лишь седьмой час вечера, а на дворе стояло лето, на улице вдруг стало темно, почти как ночью. Василий взглянул на небо – оно было затянуто грозовыми облаками. Теперь понятно, откуда появилась тьма в столь ранний час.

Стоило Васе лишь зайти во двор своего дома, как навстречу ему выдвинулось двое парней в изношенных спортивных костюмах.

– Мужик, закурить не найдется? – спросил один из них у Василия.

– Я не курю, – ответил Василий и постарался пройти дальше.

– Но, но, но, – один из парней шагнул в сторону, перекрыв ему дорогу, – Точно нет? А если найду?

Вася внимательно посмотрел на парня, остановившего его. На вид ему было лет тридцать, но лицо было довольно обвисшее, а взгляд притупленный, что уже говорило о его наркозависимости. Вася взглянул на другого парня. Тот был несколько крепче и старше, на вид лет так тридцать пять. Но, в отличие от своего напарника, он не выглядел пьяным или обкуренным, черты его лица тоже были грубыми, но, скорее, от тяжелой работы, нежели от наркотиков.