Текст книги "БЕЗ МЕНЯ"

Автор книги: Илья Шустров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Паша видел, что Артём потихоньку начинает его ненавидеть, но делать с этим ничего не хотел, да и не мог. Тем не менее, разговоры в их компании стали более затруднены. Вот и сейчас, стоило Давиду отойти, как и Артём, и Павел, и Вадим замолчали. Между Яковом и Давидом возникла дружба родственного характера. Мальчик относился к старику как к дедушке. Последнему это более чем нравилось. Родные дети бросили Якова вскоре после того, как он узнал, что болен раком. Кораблики, которые старик делал для людей, стали для него большим, нежели просто хобби. Это была его жизнь.

Бог Шарфиков и Виктор любили порой порассуждать о жизни. Не о своей, а в принципе о жизни как о явлении. Бог Шарфиков представлял её себе как цельное драматургическое произведение, которое нужно начать интригующе, отыграть красиво и закончить эффектно. Виктор же считал, что жизнь – это просто отрезок времени, как урок в школе, просто чуть длиннее. И проживать её красиво Виктор не собирался. Он не проживал жизнь. Он воспринимал её как должное и влачил своё бессмысленное чердачное существование максимально так, будто бы говоря в лицо жизни: «Отстань». В миллионный раз читая книгу без обложки, Виктор был счастлив оттого, что не считал нужным думать о смысле бытия и мирских проблемах. Покушать – есть. Попить – есть. Где поспать – есть. Почитать – есть. Ну и всё. А остальное – уже второстепенно.

А вот жизнь Александра Власова приобрела доселе неизвестный ему характер. Владелец бара получал столько денег, сколько в жизни не получал. Полицейские ходили в его паб. Алкаши ходили в его паб. Усталые офисные работники ходили в его паб. Да что там, пару раз даже чиновники заглядывали. При всём при этом количество людей в трактире было примерно одинаковым на протяжении всего рабочего дня. Мало, но при этом ещё и стабильно мало людей. Ровно столько, сколько он мог обслужить в один момент. Власов дивился такому стечению обстоятельств, но не хотел ничего менять. Однако, как известно, ничто не вечно.

Семья Кирилленко выдвинула Александру ультиматум: либо он делает вход в пивную не со стороны двора, а со стороны улицы по причине того, что «во дворе постоянно шляются эти алкоголики», либо на его бар обрушатся все капости, на которые Кирилленко способны. Власов, ничтоже сумняшеся, отказался переносить вход. И капости обрушились. На следующий день после неудавшихся переговоров Александр, как обычно, ждал клиентов, но почему-то их было ещё меньше, чем обычно, а если быть точным, их вообще не было. Пытаясь понять, в чём дело, Власов вышел на улицу и обнаружил, что на двери висит плакат с жирно выведенной надписью «МЫ ЗАКРЫТЫ». В ярости Александр пошёл к Кирилленко, но те отпирались и утверждали, что они здесь ни при чём. А потом начались такие капости, что это показалось детским лепетом и невинной шалостью.

Помимо постоянных граффити, возникавших на чистой стене, оконные стёкла в баре разбивались с частотой примерно раз в неделю. Однажды в паб в разгар рабочего дня зашёл бомж, от которого пахло хуже, чем от кучи гнилых овощей с подливой из навоза. Гость заведения уселся возле стойки и сказал Александру фразу, суть которой была в том, что Власов должен налить своему старому отцу хоть стакан водки, раз он сумел-таки выбраться из подвала. Всё это было приправлено таким отборным матом, что Александр даже испугался. Естественно, он понял, кем подстроен сей демарш. Проблема была в том, что даже друзья-полицейские не могли помочь Власову, так как не было доказательств вины Кирилленко.

Однако находчивый бармен нашёл-таки способ справиться со скандалистами Кирилленко. Тем временем Арсений, Дмитрий и Станислав Матвеевич вернулись во двор дома номер двадцать пять по улице Василия Перова. Арсений пребывал в невероятно подавленном состоянии. Настолько грустно ему было, что мальчик решил не ходить сегодня к друзьям на улицу – они не поняли бы его печали. А вот с Вячеславом Арсений как раз решил встретиться. Писатель, открыв дверь, обрадованно взглянул на мальчика. Было видно, что ему тоже не хватает собеседника, который бы понял его мысли и переживания. Проведя урок грамотности, Вячеслав хотел было попрощаться с учеником, но Арсений внезапно задал писателю очень странный вопрос:

–Вячеслав, а почему бывает грустно? – Вопрос этот поверг мужчину в десятисекундный ступор, после которого он медленно, подбирая наиболее точные слова, начал говорить:

–Отчего бывает грустно? Хороший вопрос, парень. Я бы даже сказал, отличный! Если бы каждый мог ответить на него с лёгкостью, то его бы задавали реже. Грусть – это антоним к радости. Если тебе не радостно, значит, скорее всего, грустно. Вот представь, что умирает кто-то, кого ты обидел. Справедливо обидел или нет – неважно. Вернее, не обидел, а оскорбил ты этого человека. Серьёзно оскорбил. А он отчего-то не обижается. А вместо этого берёт и умирает. Вот тогда тебе будет очень грустно. А знаешь, почему? Стечение обстоятельств – во-первых, когда кто-то умирает, это априори печально. Почему? Потому что все мы, так или иначе, боимся перемен. Боимся менять свой дом на что-то другое, если привыкли к нему, боимся разлуки с кем-то дорогим. В разлуке нет ничего плохого. Чем больше разлука – тем радостнее встреча. А если человек умирает, то далее события могут развиваться по двум направлениям. Есть вариант, что вы увидитесь на том свете. Или, если того света всё же нет, то не увидитесь вы вообще. Но тебе будет всё равно, когда ты на сто процентов убедишься в отсутствии загробного мира. Я предпочитаю не думать об этом вообще, а то можно прийти к таким выводам, что и жить не захочется. Так, о чём это я? Да, тебе грустно. Но грустно тебе становится не только потому, что человек умирает. Дело в том, что ты не сможешь попросить у него прощения. И он у тебя тоже. В глубине души мы все надеемся на то, что все конфликты сами собой разрешатся. И так часто случается. Мы верим в то, что ссора будет просто исчерпана и злиться просто надоест. А так, смотри: нет человека, не сможете вы с ним помириться, не узнаете, кто был прав; значит, нет и исполнения твоих надежд и ожиданий – не оправдались они. А люди терпеть не могут, когда что-то идёт не так, как они задумали. Пожалуй, больше, чем это, они ненавидят только людей, которые учат жизни. Ненавидят по простой причине – никто не знает этот мир. Вообще никто. И тогда какой смысл давать совет о том, чего не знаешь? Но мы отвлеклись от темы. Вот я озвучил тебе две главных причины для грусти. Перемены и неоправданные ожидания. Все печали можно, каким-либо образом, направить под эти два истока. Надеюсь, что я доходчиво ответил на твой вопрос.

Вячеслав ответил более чем доходчиво. С этого дня Арсений приобрёл привычку искать причины своей очередной тоски. И каждый раз убеждался, что их только две: перемены и неоправданные ожидания. На следующий день, выйдя прогуляться с маленьким Дмитрием, Арсений наблюдал за белкой, всё так же скакавшей по дереву, от ветки к ветке, а затем к дуплу. Во дворе дома номер двадцать пять по улице Василия Перова стояла теплая погода. Прекрасный майский вечер: солнце ещё не полностью зашло, дети играют на асфальте.

Семья Кирилленко по традиции вышла на вечернюю “продышку”, как они это называли. Все Кирилленко сидели на дальней от Валентины (вся семья терпеть не могла несчастную женщину, считая её сумасшедшей) скамье и что-то обсуждали, неодобрительно поглядывая на всех прочих людей во дворе. В семье Кирилленко было шесть человек: бабушка Ксефа, дочь её, Агафья, зять её, Пётр, внучка её, Виктория и два брата-близнеца – Алексей и Александр – тоже внуки бабы Ксефы. Казалось, семья Кирилленко ненавидит всех и вся. Собственно, так и было. Они третировали буквально каждого, кто не входил в их клан, но частенько затевали ссоры и друг с другом. Так, например, из-за дородности бабы Ксефы одному из близнецов приходилось каждый раз сидеть на асфальте. И когда Лёша и Саша дрались друг с другом за место на лавочке, Бог Шарфиков всерьёз боялся, что они друг друга убьют.

Так вот, в тот майский вечер семья Кирилленко тоже вышла на продышку и как раз хотела её закончить, как вдруг во двор дома номер двадцать пять по улице Василия Перова вошла целая процессия из трёх полицейских и Виктора, во главе которой шёл Александр Власов. Власов указал на Кирилленко, и полицейские направились к семейству. Баба Ксефа сразу почувствовала что-то неладное. Полицейские подошли к сборищу клана скандалистов и доложили примерно следующее: семья Кирилленко обвиняется в причинении вреда имуществу Александра Власова. Баба Ксефа рассмеялась в лицо участковому и сказала, что доказать это нельзя.

Полицейский указал на Виктора и сообщил, что тот является свидетелем и легко укажет на тех, кто рисовал граффити и бил окна. Баба Ксефа вновь расхохоталась. По её мнению, Виктор был самым смехотворным свидетелем обвинения за всю историю полиции. Никто не поверит ему, потому что Виктор – бездомный. Один из полицейских резонно заметил, что у судьи и впрямь могут возникнуть сомнения насчёт такого свидетеля. Участковый согласился. Баба Ксефа уже была уверена в своей победе, как вдруг подошедший к ней Власов сообщил очень интересную вещь. Оказывается, после дурно пахнущего бомжа, которого, скорее всего, подослали Кирилленко, Александр решил, что с него хватит и установил небольшую камеру, которую не так просто заметить. Пока он говорил всё это, баба Ксефа менялась в лице, а остальные Кирилленко в страхе застывали, понимая, что их ждёт заслуженное наказание.

Когда семья уходила со двора в сопровождении трёх полицейских, Власов и Виктор, довольные своим аутодафе, подошли к Богу Шарфиков, который только и сделал, что похлопал им двоим. Виктор смущённо поправил очки с зелёными стёклами, а Александр предложил пойти и выпить за победу. Бог Шарфиков согласился, но, извинившись, сказал, что алкоголь пить не будет. Из-за стены донеслось громогласное высказывание бабы Ксефы, сопряженное с отменной бранью на непонятном языке, из которой выделилось слово “капости”.

Власов, Виктор и Бог Шарфиков рассмеялись, а маленький Дима вдруг громко и отчётливо произнёс:

–Капости!

Двор замолчал, и все, кто там был, взглянули на мальчика. Арсений поспешил увести брата со двора и сообщить родителям, что Он наконец заговорил. Чуть позже, когда уже почти совсем стемнело, Бог Шарфиков, выйдя из паба, где остались Виктор и Александр Власов, взглянул на окна и рассмеялся. Сев на среднюю лавочку, он прошептал:

–Вот почему так бывает – самые изощренные гады, которые подсылают бомжей и выбивают стёкла в итоге ловятся на самом банальном и простом, и для победы оказывается необходимо лишь сделать один-единственный шаг? Почему так бывает? Разве глупа семья Кирилленко хоть в чём-нибудь, кроме тупой злобы на мир?

–Глупы, – отозвался кто-то со скамейки Валентины. Бог Шарфиков вздрогнул и посмотрел туда. На лавке сидел Артём. Мальчик улыбнулся и продолжил. – Конечно, они глупы. Продумывают всякие мелочи, забыв о банальных мерах предосторожности. Да попасться на таком может только полный идиот! А знаешь, в чём ещё они глупы? – Бог Шарфиков помотал головой.– Они переехали сюда и считают, что могут тут хоть что-то изменить. Я живу в этом дворе двенадцать лет и могу точно сказать, от нас здесь ничего не зависит. Чего бы мы ни хотели изменить, если дом этого хочет, то оно и останется. Да, чёрт подери, Кирилленко глупы уже просто потому, что переехали сюда! Ты согласен?– Бог Шарфиков посмотрел на Артёма и сказал:

–Согласен. Знаешь, а ты ведь взрослее, чем должен быть,– мальчик хмыкнул.

В три года Дима уже говорил. Каким-то непостижимым образом он выучился это делать за три месяца после победы Власова над Кирилленко. Арсений поражался удивительным успехам брата в познании этого мира.

Между тем в доме номер двадцать пять по улице Василия Перова появился новый жилец – Семён Лаврентьевич Шаляпин. Выделялся из общего ряда этот брюнет среднего роста тем, что был абсолютно отрешен от всего мира.

Человеческие черты проявлялись в нём лишь одной-единственной слабостью – курением. В остальном же Семён Лаврентьевич казался немного недоразвитым: он почти всегда молчал, ни на кого не обращал внимания. При ближайшем рассмотрении повадок Шаляпина становилось понятно, что данный образ жизни он старательно поддерживает исключительно по той причине, что всякая иная жизнь ему неудобна. Бог Шарфиков сразу восхитился Семёном Лаврентьевичем как человеком сильным и приспособленным к жизни. Шарфов, однако, этот сильный человек не носил.

Семья же Кирилленко сразу возненавидела Семёна Лаврентьевича. Однажды, выйдя на вечернюю продышку, Агафья, Виктория и баба Ксефа увидели облако дыма, посреди которого проглядывали черты Шаляпина. Но мало того, что облако вообще имело место быть во дворе дома номер двадцать пять по улице Василия Перова, так оно ещё и расположилось на любимой скамейке Кирилленко. Баба Ксефа потребовала у Агафьи, чтоб та потребовала у Шаляпина, чтоб тот немедля исчез с их лавочки.

Агафья с радостью кинулась изливать своё раздражение. Общий смысл той тирады, которая рассеяла облако табачного дыма, был примерно в том, что лишь чудовище и бесчувственный, злой человек может курить рядом с детьми; в том, что, когда маленькая Виктория (которую Агафья старательно тыкала в Семёна Лаврентьевича) вдыхает все эти канцерогены, она начинает умирать быстрее, чем просто от жизни; в том, что все курильщики – глупцы и убийцы. Агафья гневно взглянула на Шаляпина. Тот выдохнул ей в лицо струю въедливого дыма. Это была ошибка. Разъяренная мать принялась говорить то же самое по второму кругу. Высказав всё наболевшее, женщина повернулась к матери за одобрением и застыла как вкопанная.

В пылу ярости Агафья забыла, что баба Ксефа тоже курит. К сигарете старушка пристрастилась как раз после того серьёзного поражения от Александра Власова. Прямо сейчас баба Ксефа застыла, делая очередную затяжку. На её лице отпечаталось удивление, смешанное с гневом. Пробормотав какую-то угрозу на украинском, престарелая казачка удалилась в подъезд дома номер двадцать пять по улице Василия Перова.

Свыкнувшись с той мыслью, что её мать – убийца, Агафья повернулась к Шаляпину и вперила в него свои полные ярости глаза.

–Да как вы посмели поставить меня в такое глупое положение?! – взвыла она.– Вам нечего делать в этом доме! От вас здесь одни…– Агафья замялась, подыскивая нужный эпитет. Тут ей помог Бог Шарфиков:

–Капости?– Агафья удовлетворенно кивнула. Тут Семёну Лаврентьевичу совсем надоела сложившаяся ситуация. Он встал и последовал примеру бабы Ксефы, а именно – ушёл в дом.

Этот занятный эпизод целиком иллюстрирует Семёна Лаврентьевича Шаляпина. Он являл собой самого постоянного и самодостаточного человека во дворе дома номер двадцать пять по улице Василия Перова.

Не изменялся в этом дворе, казалось бы, только кирпич, лежащий неподалёку от второго подъезда. Он был здесь ещё до пришествия Бога Шарфиков и даже до рождения Арсения. Арсений, кстати, грустил всё больше и больше. И, к его удивлению, все печали при анализе оказывались вызваны теми самыми двумя причинами, которые описывал мальчику Вячеслав.

Шестой класс сыграл финальный аккорд в дружной компании детей двора дома номер двадцать пять по улице Василия Перова. Артём и Павел теперь просто ненавидели друг друга. И Лена Васнецова уже была ни при чём. Просто Артём ненавидел Пашу, а Паша терпеть не мог Артёма. Ненависть возникла меж ними с быстротой горения обмазанной бензином спички. Ненависть – пожирающая их изнутри, отравляющая всё существо.

Нельзя сказать, по чьей вине в итоге случился разрыв. Но окончилось всё это для обоих мальчиков не самым лучшим образом. Павел впал в глубокую депрессию. Конечно, мальчик не называл свою бесконечную меланхолию депрессией. Паша отнекивался, говорил, что ему всего лишь грустно и только. А вот Артём…

Артём потихоньку начал сходить с ума. Порой он просыпался ночью от чьего-то прерывистого дыхания. Однажды Артём понял, что обнимает совсем не игрушки, сложенные в форме человеческого тела, а что-то живое. Он приоткрыл глаза и увидел в лунном свете Леночку Васнецову. Мальчик не смог полностью проснуться и закрыл глаза против воли. И заснул с Леной в объятиях. Наутро она снова, увы, превратилась в кролика и двух медведей – побольше и поменьше. От этой метаморфозы мальчик приходил в бешенство. Он не знал, как справляться со своим безумием, пока как-то раз Семён Лаврентьевич не забыл на скамейке упаковку сигарет.

Вытащив одну коричневую трубочку из пачки, Артём задумчиво повертел её в руках и, оглядевшись, спрятал в карман. Прошло несколько дней. Как-то после уроков ноги сами понесли мальчика за школу. Казалось бы, специально для того, чтоб он увидел целующихся Пашу и Лену. Он бежал на родную улицу Василия Перова, в уютную квартиру не чуя ног, в свою крепость, свой sanctum sanctorum. Артём плакал. Рыдал. Сглатывал накопившиеся сопли и снова рыдал.

Когда истощенный мальчик лёг на кровать, чтоб предаться ожиданию кончины, что-то врезалось ему в бок. Это были те самые сигареты. И Артём применил их по назначению. Он сосредоточился на ощущениях. Захотелось кашлять. Легче не стало. Но потом Артём вспомнил о Шаляпине, который являет собой бесстрастную силу, и подумал, что, вероятно, именно курение сделало его столь отрешенным. Подумав об этом, мальчик решил, что и ему должно стать легче. Он хотел подавить все эмоции и вроде бы даже что-то почувствовал. Артём сделал ещё одну затяжку – невероятно глубокую – и тут же упал на диван.

Голова кружилась неимоверно. С кашлем из мальчика вышли все дурные мысли. У Артёма хватило сил лишь на то, чтоб спрятать сигареты туда, где отец не найдёт. Через секунду он уже спал как убитый.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "БЕЗ МЕНЯ"