Текст книги "Страна овец"
Автор книги: Илья Шумей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
–Что это за место? – поинтересовался я, но вместо ответа Овод крепко взял меня за локоть и молча повел в соседнее помещение. Здесь он указал мне на яму в полу, над которой на подпорке был приподнят целый кусок пола вместе с кафельной плиткой.
–Лезь в люк! – скомандовал он, протягивая мне поношенную куртку.
Во мне вдруг взыграло упрямство. Я повернулся к Оводу и, сложив руки на груди, заявил:
–Никуда я не полезу!
–Вот как?
–Да! Пока ты мне здесь и сейчас не объяснишь, что, черт подери, происходит, какое я имею отношение ко всему происходящему, и почему мне надо лезть в эту вонючую дыру!? Мне не нравится, что мной играют как бессловесной куклой! Я имею право знать!
–Я же сказал тебе, – вздохнул Овод, – я все тебе объясню! Только чуть позже, когда мы будем в безопасности.
–А кто или что угрожает нам сейчас?
–Полиция и служба безопасности Клана Саттар. Это как минимум, – он криво усмехнулся, – с кем из них ты желаешь пообщаться?
–Какого черта им всем от меня надо!? Я ничего такого не делал и чист перед законом!
–Ой ли?
–В какую авантюру ты меня втянул!?
–Я!? – изумление Овода было совершенно неподдельным, – ну ты даешь! Ты сам загнал себя в дерьмо по самые уши, а я лишь пытаюсь помочь тебе из него выбраться! Мне ты нужен живым! Так что, если не хочешь помогать, то, по крайней мере, постарайся мне не мешать. Пока ты еще лишь свидетель в деле об убийстве Председателя Лиги, но в подобных делах свидетели либо долго не живут, либо очень легко превращаются в обвиняемых. Если тебя такая перспектива устраивает, то пожалуйста, оставайся здесь и встречай гостей, если нет – лезь в люк!
В чем-то он, конечно, был прав. Мой первоначальный задор куда-то улетучился, и темный зев дыры в полу теперь казался если и не путем к спасению, то, по крайней мере, возможностью получить, наконец, ответы на накопившиеся вопросы.
–Куда он ведет? – буркнул я, признавая свое поражение.
–В канализационный коллектор.
–Очаровательно!
–Я знал, что тебе понравится! – фыркнул Овод, – не волнуйся, им уже давно не пользовались по назначению. Давай, шагай, а я пойду следом, только прихвачу кое-что и замету следы.
Мне ничего не оставалось, как, тяжело вздохнув, заглянуть в черноту приоткрытого колодца. В лицо дохнуло холодом и затхлостью. Овод сунул мне включенный фонарик.
–Спускайся и жди меня. Я быстро.
Я нехотя натянул выданную мне куртку и, зажав фонарик в зубах, спустил ноги вниз и нащупал вмурованные в стену стальные скобы. Под моим весом ступени захрустели, роняя в темноту лохмотья застарелой ржавчины. Я ожидал, что снизу послышится плеск воды, но Овод не обманул – здесь действительно было сухо.
Дрожащий луч света выхватил из мрака разбегающийся в стороны тоннель, по дну которого струился жиденький ручеек.
–Куда дальше? – крикнул я, и гулкое вибрирующее эхо заметалось под его сводами, медленно затихая вдали.
–Не ори, я здесь, – мне на голову посыпалась ржавая труха, когда Овод спустился в колодец. Крышка с глухим стуком закрылась за ним.
Мне на руку что-то капнуло. В луче фонарика я разглядел, что это цемент.
–Что ты там делаешь? – я задрал голову, пытаясь разглядеть, чем он там занимается.
–Я же сказал – заметаю следы, – Овод, наконец, спустился в тоннель. За его плечами висел здоровый рюкзак, – вряд ли кому придет в голову искать нас замурованными в бетоне.
–Куда дальше? – повторил я свой вопрос.
–Направо, – он посветил в один из коридоров, – иди вперед, я за тобой.
–И что там? – я пригнул голову и зашагал по тоннелю, освещая себе путь фонариком.
–Мы пройдем под каналом и выйдем на другом берегу, в одном из заброшенных заводских корпусов. Там мы переждем до утра.
–А потом?
–Слушай, тебе так охота дышать этой плесенью и засохшим дерьмом? – проворчал Овод у меня за спиной, – давай сначала выберемся на чистый воздух, там и поговорим. Береги дыхание, оно тебе еще пригодится. Тоннель под каналом может быть затоплен.
К счастью, он ошибся. По мере того, как мы спускались все ниже, воды на полу действительно прибывало, но ее уровень так и не поднялся выше щиколотки. Вскоре коридор начал постепенно забирать вверх, и, миновав несколько перекрестков и развилок, на которых Овод говорил, куда идти, мы выбрались на свет через другой колодец.
–Что теперь? – я уселся в позе лотоса прямо около люка, не имея ни малейшего желания двигаться дальше.
–На второй этаж, – Овод с грохотом захлопнул чугунную крышку и указал на лестницу в конце коридора.
–Я хочу получить обещанные ответы на вопросы.
–Сначала разберемся с неотложными проблемами, а потом я расскажу тебе все, что ты хочешь знать.
–Как долго мне еще терпеть твои издевательства?
–Два этажа вверх, – Овод прошел мимо меня и затопал вверх по лестнице, – заодно и поедим.
Последний довод окончательно меня убедил. Не станет же кормить меня человек, собирающийся вскоре убить, верно?
По мере того, как я поднимался вверх по крошащимся от старости ступеням, мое настроение устремилось в противоположном направлении, хотя, казалось, что хуже уже некуда. Врывавшийся в разбитые окна и дверные проемы холодный ветер поднимал с пола пыль, трепал лохмотья обоев и приносил откуда-то недвусмысленные намеки, что кое-кто устроил неподалеку туалет.
–Вот здесь мы переждем до утра, – Овод спустил на пол свой рюкзак, – располагайся.
Выбранная им комната отличалась от прочих, пожалуй, лишь тем, что здесь в окнах еще сохранились стекла, да в углу виднелось нечто, бывшее некогда матрасом. Я понял, что мое падение в бездну близится к концу. Оставалось еще научиться добывать себе завтрак на ближайшей помойке – и я на самом дне.
Увидев выражение моего лица, Овод усмехнулся.
–Не переживай, это всего лишь на одну ночь. Потом у тебя будет и горячий душ и нормальная постель и еда человеческая. А пока – извини, чем богаты, как говорится.
Присев на корточки, он развязал рюкзак и достал из него термос и пару железных банок. Вырвавшийся из-под открытой крышки запах защекотал ноздри.
–В ногах правды нет, – он протянул мне банку с ложкой, – сядь, подкрепись немного.
Поскольку сделать мою одежду еще грязней было уже невозможно, я, поборов брезгливость, уселся прямо на матрас и принялся за еду, тем более что спорить с желудком, в котором со вчерашнего вечера не было ни крошки, было совершенно бесполезно.
–Как твоя голова? – поинтересовался Овод.
–Болит, – я осторожно ощупал ее и поморщился, когда пальцы наткнулись на засохшую корку под волосами, – и тошнит немного.
–Понятно, – он отставил в сторону свою банку и налил из термоса чай. Потом порылся в рюкзаке и достал пакетик с пузырьками. Из одного из них он выкатил на ладонь два белых шарика и протянул мне.
–Что это?
–Снотворное, – Овод подал мне кружку, от которой поднимался пар, – сон – лучшее лекарство.
–Ты думаешь, я смогу сейчас уснуть? – я закинул шарики в рот и запил их обжигающе горячим чаем, – дичи спать не положено. Ей положено бежать.
–Побегать мы еще успеем, не беспокойся. Лучше наслаждайся, возможно, последней возможностью отдохнуть.
–Кто-то, кажется, обещал мне некоторые разъяснения.
–Ладно, я попробую, – Овод протянул мне пустой рюкзак, – вот тебе вместо подушки.
Я растянулся на пахнущем плесенью матрасе, подложив под гудящую голову скомканный рюкзак и собственные руки.
–Для начала мне надо уточнить отправную точку нашей беседы, – Овод прислонился к облупленной стене, – что ты знаешь о Корректорах?
–Шайка жуликов, наживающихся на людской легковерности! – фыркнул я, – все их богатство и благополучие держится на постоянной рекламе и безграмотности основной массы людей.
–О, как мы, оказывается, далеко забрели! По-твоему они что, шарлатаны?
–На девяносто… нет, на девяносто девять процентов!
–Потрясающе! – Овод даже прищелкнул языком, – ты так глубоко увяз в делах Корректоров, не имея при этом никакого представления о том, с чем имеешь дело. Как тебе это удалось?
–Вы еще скажите, что я неправ!
–Чувствую, здесь не помешает небольшой ликбез.
–Я весь внимание.
–Хорошо, – он потер лоб, – тогда ответь мне на такой вопрос: подобные типы – гадалки, гипнотизеры и им подобные – существовали всегда, не поднимаясь выше уровня строчных объявлений в третьесортных газетках. Почему именно сейчас ситуация так сильно изменилась?
–Я же говорю – реклама!
–Хочешь знать правильный ответ?
–Ты хочешь сказать, будто они добились всего, что имеют сейчас, упорным каждодневным трудом, кристальной честностью и своевременной уплатой налогов, да?
–Хех, острый же у тебя язык, – Овод улыбнулся, – не без этого, конечно, но главная причина в другом.
–В чем же?
–Дело в том, что Корректоры действительно делают все то, что обещают.
–О да! И возвращают деньги, если результат клиента не устроил.
–Хватит ерничать! Я же с тобой серьезно говорю!
–А я не могу оставаться спокойным, когда речь идет о том, как людям массово пудрят мозги!
–Не пудрят, а корректируют.
–Не вижу большой разницы, – я зевнул, – результат, во всяком случае, один и тот же. На выходе получаются безмозглые болванчики, пустышки, послушно исполняющие все указания хозяев, но почему-то очень гордые данным обстоятельством.
–Я похож на безмозглого болванчика?
–Ты!? – мою сонливость как ветром сдуло.
–А Паша, Перфект, который сопровождал Председателя? Он тоже болванчик?
–Нет, но…
–На самом деле все сложнее, гораздо сложнее, чем ты думаешь… И гораздо хуже.
–Так, – неторопливо произнес я, пытаясь рассеять туман в голове, – ладно, давай, рассказывай. Я слушаю.
–Только если ты обещаешь воздерживаться от саркастических комментариев.
–Обещаю.
–Тогда я начну немного издалека, – Овод прикрыл глаза и секунду подумал, – ты знаешь, что способностью к гипнозу в большей или меньшей степени может овладеть любой человек?
–Допустим.
–У одних это получается лучше, у других хуже, но базовые навыки доступны всем. Однако умением невербальной суггестии, то есть бессловесного внушения, обладают немногие. И лишь единицы владеют даром Коррекции.
–В чем принципиальная разница-то?
–Это примерно как сравнивать работу маляра с работой живописца – с ходу и не объяснишь, хотя разница вроде бы очевидна. Обыкновенный гипнотизер может дать человеку несложную установку, заставить его выполнить простое действие, не более того. Врач-психотерапевт может, к примеру, приказать тебе: «НЕ ПИТЬ!», ловкие жулики на рынке могут убедить тебя отдать им все свои деньги и так далее. На этой ниве, действительно, подвизалось немалое количество откровенных проходимцев, но мы сейчас не будем на них отвлекаться.
Суть умения Корректора в том, что он не просто слепо вгоняет в твою голову определенные инструкции, а в мельчайших деталях видит, что у тебя в мозгу творится, и еле заметными касаниями корректирует картину, добиваясь требуемого результата с минимальными разрушениями.
–Разрушениями чего?
–Твоего рассудка, конечно! – фыркнул Овод, – если на пути реки возвести плотину, то вода будет накапливаться, пока не найдет выход. А уж тогда – только держись. Точно так же и здесь – если тебе прикажут «НЕ ПИТЬ!», то это не решит проблем, которые раньше тебя к пьянству побуждали. Не находя выхода, негатив будет копиться у тебя в душе, и никто не сможет предсказать, когда и где его прорвет.
–Ага, понятно, – ехидно усмехнулся я, – а Корректоры вместо этого пойдут и решат все мои заморочки на работе, дома, в семье, так?
–Нет, конечно, но они предложат другой способ успокоения нервов, переключат твои стрессы на что-нибудь другое: оригами, аквариумных рыбок или разгадывание кроссвордов. Возможны разные способы. Если человек боится высоты, то они не станут его ломать и заставлять что-то делать насильно, они будут искать причину. Может, он в детстве с дерева упал или что еще?
–Можно стереть воспоминание об этом и все станет о’кей?
–Стирать воспоминания – очень рискованное занятие, и считается дурным тоном. Можно сделать проще и изящнее – лишить тот инцидент негативного окраса, подменить испуг весельем. Срабатывает ничуть не хуже, зато совершенно безопасно. Причем, у опытного Корректора вся процедура займет от силы несколько минут. Ему достаточно посмотреть тебе в глаза – и он уже все видит: и то, на что ты сам ему пожаловался, и другие занозы, о существовании которых ты, возможно, и не подозревал. Не требуется никакого махания руками, ритуального камлания или плясок с бубном. Несколько минут молчаливого сидения друг перед другом – и ты выходишь из кабинета совсем другим человеком.
–На словах все выглядит красиво…
–А что тебя не устраивает?
–…а в действительности их салоны чуть ли не на каждом углу. Ты же говорил, что даром Коррекции обладают единицы! Остальные что, опять жулики?
–Да, единицы, – подтвердил Овод, – дар этот врожденный и обычно передается по наследству, но только по мужской линии. Чтобы сосчитать людей, им обладающих, достаточно пальцев на руках, я даже знаю их всех поименно. Просто истинный Корректор может индуцировать аналогичную способность у другого человека. Его возможности будут, конечно, послабее, кроме того, они со временем рассасываются, но для несложных процедур этого вполне достаточно. У каждого Истинного Корректора есть ученики, которые и заведуют салонами. Некоторые из них даже могут иметь собственных учеников, но это так, для всякого мелкого ширпотреба.
–И что, любой желающий может к ним прийти, заплатить энную сумму денег и «стать лучше»?
–В общем-то, да.
–Тогда почему же у нас до сих пор не наступила эпоха всеобщего счастья и благоденствия?
–Потому что еще остались упрямцы вроде тебя. Которым все разжевывают, кладут в рот, а они только плюются и чертыхаются.
–Спасибо, у меня пока еще свои зубы на месте, – почему-то я даже не обиделся, – я и сам прожевать могу.
–Это была шутка, – Овод махнул рукой, – ты зря ехидничаешь, факты говорят об обратном.
–Да что ты?
–Уровень преступности за последние десять лет снизился почти в три раза, число самоубийств и разводов сократилось на порядок. Стало меньше наркоманов, алкоголиков. У людей просто исчезает причина, побуждающая их совершать эти глупости. Возможно, вместо них они совершают другие, но уже менее опасные для общества. Одним словом, система работает.
–А я не хочу, чтобы у меня за спиной стоял кто-то и указывал мне, что можно делать, а что нельзя.
–Никто тебе ничего указывать не собирается, неправильные мысли просто не придут тебе в голову.
–Этого я тоже не хочу, – я отрицательно замотал головой по импровизированной подушке, – я сам разберусь, чем будет занята моя голова.
–Твое право, – Овод развел руками, – только не удивляйся, если с такими замашками тебе не удастся найти приличную работу в нашем городе.
–А вот это уже полный беспредел! Управляемость и послушность теперь важнее профессионализма, что ли!?
–Разве когда-то было иначе?
–Неужели работодатели не понимают, что окружают себя серостью?
–Это с какой стороны посмотреть. Точно так же и с замороженными полуфабрикатами – ты понимаешь, что они, возможно, не совсем то, что надо, но экономия сил и времени, как правило, оказывается важнее. Если ты нанимаешь на работу человека с улицы, то получаешь кота в мешке, и потребуется еще немало времени, пока ты его как следует изучишь и поймешь, на что он способен. А когда соискатель приносит с собой сертификат о пройденной пикировке…
–О чем?
–О пройденной процедуре Психокоррекции, сокращенно – пикировка, – разъяснил Овод, – так вот, про этого человека ты уже априори знаешь, что он честен, исполнителен и ответственен. Экономится куча времени, нервов, а заодно и денег. Никого не интересуют твои взгляды, никто не собирается тебя дискриминировать, нет никакого глобального заговора. Люди просто считают свои деньги, только и всего.
–И никто не может ничего со сложившейся ситуацией поделать?
–Никто не хочет ничего делать. Эффективность труда растет, деньги капают, преступность, как я уже говорил, снижается. Всех все устраивает, все довольны.
–Но если за всей этой системой стоит всего несколько человек, то они, – я запнулся, пытаясь подобрать слова, наиболее полно выражающие мою мысль, – они должны быть просто королями!
–Ну наконец-то ты подключил свои мозги! – хохотнул Овод, – ты не безнадежен.
–Почему же я о всей этой системе до сих пор почти ничего не слышал? Лига Корректоров упоминается в новостях редко, ее члены если и мелькают где, то исключительно как успешные бизнесмены, не более того. Про их связи с властями ни слова.
–Снаружи торчит лишь верхушка айсберга, все остальное надежно укрыто от посторонних глаз. Корректоры достаточно умны, чтобы старательно маскировать истинное положение вещей.
–Неужели до сих пор ни один из пронырливых журналистов не наткнулся на эту золотую жилу и не раскопал ее?
–Как тебе сказать… сенсации приходят и уходят, а кушать хочется всегда.
–Не понял…
–Ты плохо представляешь себе, сколь велика власть, сосредоточенная в руках членов Лиги Корректоров, и сколь безрассудно перебегать им дорогу. Человек, впавший у них в немилость, навсегда лишается возможности пикироваться. Список «отлученных» весьма обширен, постоянно пополняется и един для всех Корректоров. Чем грозит попадание в него, ты уже успел почувствовать на собственном опыте. В большом городе без сертификата – никуда.
–Не такая уж и высокая плата за «горячий» материал.
–Ты забыл про редактора, издателя, типографию… твой материал никто не напечатает, не выпустит в эфир, не пустит в Сеть. А если будешь упорствовать, то напросишься на куда более серьезные неприятности, и не только для себя, а еще и для своих родных и близких. Оно тебе надо?
–Куда же смотрит полиция?
–Куда надо! – Овод раздраженно фыркнул, – все сотрудники правоохранительных органов и силовых структур пикируются в обязательном порядке. И весьма тщательно. Для Корректоров такого понятия как Закон вообще не существует. Вместо него у них есть свой Кодекс, которым они руководствуются в отношениях друг с другом. Они поступают так, как нужно в данный момент им, а если при этом они преступают закон, то все стараются смотреть в другую сторону. Что бы они ни натворили, дело будет замято, спущено на тормозах, представлено как несчастный случай – вариантов масса, но в любом случае Корректоры останутся ни при чем.
Слишком уж сильно общество подсело на эту иглу, заключив с ними своеобразный негласный договор, в соответствии с которым Корректорам позволяется все или почти все до тех пор, пока от них есть польза основной массе людей. Любой сбой в сложившейся системе грозит серьезным социальным и экономическим кризисом. А поэтому все, что может причинить хоть малейший вред Корректорам и самому институту Психокоррекции, будет устраняться или хотя бы замалчиваться.
Вот ты знаешь, например, что вчера в «Золотом быке» произошел взрыв газового баллона с последующим пожаром? Вполне обычный несчастный случай.
–А что там рвануло на самом деле?
–Пашин «паспорт смертника».
–Это что за хрень?
–У Паши, личного телохранителя Председателя, при себе имелась небольшая бомбочка, которая автоматически подорвалась при остановке его сердца. Таким образом он смог забрать с собой в могилу еще несколько противников.
–Ничего себе «бомбочка», – я вспомнил ослепительную вспышку взрыва, который чуть не разнес весь тоннель, – по-моему, это какое-то извращенное изобретение.
–Георгий Саттар всю жизнь следовал принципу: «после нас – хоть потоп», хотя Лигу отстроить это ему не помешало.
–Жертв много?
–Достаточно, – кивнул Овод, – опознаны еще не все, но в списке тех, чьи личности установлены, есть и твое имя.
–Как это?
–А вот так! Тебя уже списали в расход. Если ты попадешь к Корректорам в руки, из тебя вытрясут всю информацию, не стесняясь в выборе средств, а потом… ну, ты понял. На полицию не надейся. Теперь это внутреннее дело Клана Саттар, и никто не станет в него вмешиваться.
–И что же тогда?… – я вдруг показался себе таким одиноким…
–Для начала тебе надо отдохнуть. Сегодня у тебя был тяжелый день, да и завтра побегать придется, – Овод вскинул руку и посмотрел на часы, – если я все правильно рассчитал, то подъем у нас будет ранний. Так что на сегодня лекция закончена, ты пока спи, а с нашими проблемами мы будем разбираться завтра.
–Думаешь, после всего, что на меня свалилось, я смогу сейчас уснуть?
–А ты попробуй.
Я уронил гудящую голову на скомканный рюкзак и помню, что еще успел повернуться набок, устраиваясь поудобнее.
***
Стараясь ступать как можно тише, Рамиль вошел в кабинет и остановился около двери, терпеливо ожидая, когда на него обратят внимание. Сидящий в глубоком кресле перед большим экраном Александр Саттар резким взмахом руки перебросил запись репортажа в начало.
–…на Орденинской эстакаде произошла авария, – корреспондент комментировал снимаемую с вертолета картинку: перегородившая дорогу фура, шлейфы дыма от горящих машин, голубые вспышки полицейских мигалок и суетящиеся двуногие муравьи, – по невыясненным пока причинам тяжелый трейлер потерял управление и столкнулся с несколькими автомобилями. На данный момент известно о восьми погибших, но эта цифра, скорее всего, не окончательная. Спасателям приходится разрезать искореженные машины, чтобы добраться до пострадавших. Движение по эстакаде в сторону области было полностью парализовано и до сих пор не восстановлено. В следующем выпуске мы постараемся сообщить дополнительные подробности произошедшего.
–Рамиль, ты ведь знаешь, что я не верю в случайные совпадения? – Александр выключил телевизор и развернул кресло.
–Да.
–Один Бог знает, как я хотел бы на сей раз ошибиться! – он скрипнул зубами, еле сдерживая бешенство, – что скажешь?
–Увы, но Вы опять правы, – Рамиль развел руками, – оба наших агента и их водитель мертвы, а мальчишка исчез.
–Что говорит официальная версия?
–Травмы, несовместимые с жизнью, полученные в результате ДТП. Мальчишка в данной версии вообще не упоминается.
–Это правильно, – Александр позволил себе еле заметный вздох облегчения, – а каково реальное положение вещей?
–Отравление «димаксом». Фургон был обстрелян заправленными им пулями. Все трое умерли от удушья менее чем за минуту.
–Все было спланировано заранее?
–Невозможно, – отрицательно покачал головой Рамиль, – скорее всего, имела место отчаянная и дерзкая импровизация.
–Но она удалась?
–Как по нотам.
–Сколько человек действовало?
–Судя по всему – один.
–Один!?
–Ну, на Библии, положим, я бы клясться не стал, но, скорее всего, действовал именно одиночка.
–Черт! Я чувствую себя маленьким мальчиком, у которого большой дядя, походя, отобрал кулек с конфетами, и, знаешь ли, мне это ощущение не нравится, – Саттар-младший, не в силах более сдерживать волнение, встал из кресла и стал мерить шагами кабинет, сцепляя и расцепляя длинные пальцы, – каким образом один человек сумел учинить такой разгром? – он мотнул головой в сторону телевизора.
–Я пока не знаю.
–Рамиль, тебе не кажется, что в последнее время нам стало попадаться многовато вопросов, на которые ты так отвечаешь, а?
Комментарии были излишни, а потому Рамиль предпочел промолчать.
–Куда исчез Влад после убийства Старшего Арбитра? Почему его тело вдруг оказалось на месте убийства моего отца? По чьему приказу он действовал и зачем убил Пашу? Как шайка безродных студентов смогла очутиться за столиком «Золотого быка»? Кто сорвал с нарезки всех посетителей ресторана? Кто спутал наши карты сегодня? Что вообще вокруг происходит, черт подери!?
–Мой ответ Вам известен, – негромко произнес Рамиль.
–И он меня не устраивает! – Александр наставил на него указательный палец, – твоя работа – как раз знать!
–Я делаю все, что могу.
Вспыльчивость Саттара-младшего, к счастью вполне успешно компенсировалась его способностью быстро восстанавливать самоконтроль, и он никогда не принимал хоть сколь либо важных решений под влиянием сиюминутного порыва. Он прекрасно понимал, что если даже Рамиль бессилен, то решить эту шараду, скорее всего, вообще невозможно. По крайней мере, сейчас.
–Все прочие вопросы могут пока подождать, но вот с последним надо разобраться немедленно, – заговорил Александр уже спокойнее, – неизвестно, чем все может обернуться, если кто-то получит доступ к информации, запрятанной в голове у Посыльного. Без ключа этого сделать невозможно, но кто знает. Симон перед смертью успел активировать «страховку» того пацана, но я не могу быть спокоен, пока не увижу его труп собственными глазами. Наш противник опережает нас как минимум на один шаг и пугающе хорошо информирован. Найди его, Рамиль, найди, во что бы то ни стало!
Резко развернувшись, он пристально посмотрел на своего помощника.
–К черту факты! Они обманчивы. Что подсказывает тебе твоя интуиция? Много ли ты знаешь людей, способных провернуть подобное?
–Интуиция? – Рамиль на секунду задумался, – если честно, то в ней даже нет необходимости. Я готов поставить всю свою репутацию на одно-единственное имя. И оно Вам очень хорошо знакомо.
***
-Олег! Олег! Да просыпайся же, черт тебя подери!
Обрывки прерванного сна еще некоторое время пытались трепыхаться, как вырвавшийся из рук не завязанный воздушный шарик, но очень быстро побледнели и растаяли. Еще несколько секунд я пребывал в крайне неприятном подвешенном состоянии, когда уже проснулся, но еще не понял, где нахожусь.
Облупленная стена, пряди паутины, затхлая вонь от старого матраса… Я перевернулся на другой бок и в поле моего зрения попало грязное окно с ржавой батареей под ним и сидящий на полу Овод. Сквозь загаженное мухами стекло с трудом пробивался бледный свет утра. С ума сойти! Я не только смог уснуть, но еще и проспал всю ночь! И это после всего, что со мной случилось! Видать, выданное Оводом снотворное оказалось и вправду действенным.
–Что случилось? – я подтянул к глазам руку и взглянул на часы: пять утра, – что за шум в такую рань?
–Иди сюда, – отозвался Овод, поманив меня осколком зеркала, который держал в руке.
Я подтянул ноги и сел, стараясь двигаться осторожно, поскольку еще не был уверен, насколько пришла в норму моя голова. К счастью, мои опасения не оправдались.
–Пригнись! – осадил меня Овод, когда я попытался встать, – не поднимайся, ползи на четвереньках.
–Да что там такое? – немного раздраженно огрызнулся я, но, тем не менее, сделал так, как он сказал.
Когда я, прочертив коленями две неровных полосы на покрытом мусором полу, подполз к окну, Овод ухватил меня за рукав и усадил на пол рядом с собой, прислонив спиной к батарее.
–Держи, – он протянул мне осколок зеркала, – смотри в него как в перископ, сам не высовывайся.
Немного озадаченный, я запрокинул голову и поднял перед собой покрытое пятнами зеркало, пытаясь хоть что-то углядеть сквозь это маленькое окошко. Вначале я не видел ничего, кроме равномерного серого фона, но вскоре понял, что пялюсь в небо, и подкорректировал угол обзора. В покрытой пятнами стекляшке промелькнули крыши домов, ряды пустых окон, облупленные кирпичные стены…
–Там на углу, у забора стоит синий фургон, видишь?
Я пошевелил зеркальцем, отыскивая дорогу. Вот перед глазами проскочило что-то синее. Я осторожно вернулся и разглядел микроавтобус без окон, зато с непонятной надстройкой на крыше, напоминающей миниатюрный купол телескопа.
–Ага, вижу. И что это?
Овод резко дернул меня за руку так, что я едва не выронил зеркало.
–Что такое?
–Не смотри на него долго! – он забрал у меня осколок, – тебя засекут!
–Кто?
–Полиция, кто же еще! – Овод протер рукавом импровизированный перископ и буквально на пару секунд вскинул его вверх, бегло осмотрев окрестности, – это «Сторожевой». Они всегда выкатывают его, когда готовят штурм.
–Штурм? – то ли я еще не до конца проснулся, то ли из-за недавнего сотрясения, но моя мысль никак не поспевала за событиями, – штурм чего?
–Моего гнезда, разумеется. У Рамиля голова неплохо соображает, но и мы не промах, верно? – он озорно подмигнул мне.
–А что это за «Сторожевой» такой? – мне крайне не хотелось сосредотачиваться на мыслях о глубине той задницы, в которой я оказался, и потому я увел разговор в сторону.
–ОРСМ – Оптико-Рефлективный Сканер Местности.
–???
–Сей агрегат в первую очередь предназначен для обнаружения снайперов, но также он неплохо видит и простых любопытствующих. Видел когда-нибудь, как у собак глаза в темноте светятся?
–Разумеется.
–Технические подробности мне неизвестны, но для «Сторожевого» точно так же светятся глаза человека. Дальность обнаружения – до километра, даже если ты не смотришь прямо на него. А если решишь воспользоваться какой-либо оптикой, то можешь даже схлопотать ответный ослепляющий лазерный импульс. На всякий случай, – Овод помахал зеркальцем, – но проблема, как выясняется, решается довольно просто.
–И что нам теперь делать?
–Ждать.
–Ждать чего?
–Подходящего момента, чтобы незаметно уйти.
–Почему не сейчас? – удивился я, – и почему мы не ушли сразу, а задержались здесь?
–Я хочу подстраховаться. Если бы мы попытались уйти раньше, то могли бы налететь на выставленное оцепление. Я не мог предсказать с уверенностью, как быстро Рамиль и его люди сообразят, что к чему.
–А что это за Рамиль такой?
–Правая рука Саттара-младшего.
–Почему я о нем ничего не знаю?
–О! Я бы сильно этому удивился! Корректоры сами по себе люди скромные, а их серые кардиналы тем более всегда держатся в тени, – Овод снова приподнял зеркало, – ага! Вот и гости подтягиваются на нашу вечеринку!
–Где? – я попытался привстать, чтобы выглянуть в окно, но резкий рывок за куртку вернул меня на место.
–Сиди и не высовывайся! Тебе что, жить надоело?
–Что там происходит-то?
–Сейчас будут ломать заднюю дверь, и лезть в окна.
–А когда мы пойдем?
–Всему свое время, потерпи.
–Тебе легко говорить! – я почувствовал, что от нахлынувшего возбуждения меня трясет как в ознобе.
С улицы донеслись глухие удары и зычные крики, послышался звон бьющегося стекла.
–Ну вот, понеслась, – Овод ухватил свою куртку за воротник и натянул ее на голову, – пригнись, что ли.
–А что такое? – нахмурился я, последовав его примеру, – какие-то сюрпризы?
Вместо ответа раздался оглушительный взрыв, и по моей спине застучали осколки выбитого оконного стекла. Когда мимолетный приступ глухоты отступил, я услышал за окном целую какофонию криков и сирен.
–Теперь можно и посмотреть, только осторожно, – Овод поднялся на ноги, отряхивая с себя пыль.
–А как же «Сторожевой»?
–Ха! Думаешь, нам одним сейчас интересно, что там происходит?
Я сел на корточки и выглянул в окно, держась руками за подоконник. Дом на другом берегу канала превратился в огромный пылающий факел. Пламя вырывалось наружу из всех его окон, вздымая к небу столб густого черного дыма. Вокруг бегали вооруженные люди, я разглядел несколько неподвижно лежащих на брусчатке тел, некоторые из которых еще дымились. Район, бывший совершенно пустынным еще минуту назад, словно из ниоткуда наводнился полицейскими, солдатами, машинами… Воздух буквально звенел от многоголосого завывания сирен.
