Текст книги "Майор Казанцев и Европейский Халифат(СИ)"

Автор книги: Илья Рясной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 3

Я забился в самый угол заведения, подальше от чужих глаз и ушей. И мог всласть разглядеть посетителей небольшого кафе «Бастилия».

Вон, стайка американских туристов, привычно шумных, бесцеремонных, что-то заливающих друг другу. Стены тряслись от их бесконечных восторженных «Вау» и «О, кэй». Америкосы напоминали дешевых китайских кукол, которые при нажатии на живот начинают кивать и ликующе верещать те самые «Вау».

Еще пара французов. На них смотреть – просто бесплатное представление, комедия положений. Это же известный своей патологической жадностью народец. А кафешки для них – образ жизни. Как уживаются жадность с необходимостью постоянных немалых трат на страшно дорогие парижские питейные и едальные заведения? С трудом. Но как-то приспособились. Парижанин берет чашку кофе. Сидит с ней три часа, читая газету. Потом ему приносят счет. Он вынимает калькулятор. Пересчитывает счет. Сверяет чек. Потом еще раз пересчитывает. Со страдальческим видом отсыпает медяки. Пересчитывает медяки. Еще раз пересчитывает. Сверяет со счетом. И, наконец, все же уходит, грустно глядя на оставляемые на столе медяки. Ах, эта Франция. Увидеть Париж и умереть… Со смеху…

Официант был, как и принято в Парижах, высокомерный, смотрел сверху вниз на заезжих варваров, которых принес черт в его кафе.

Я честно старался выглядеть туристом. Даже фотоаппарат-мыльницу положил рядом с собой на стол – мол, беззаботно фотографирую Нотр Дам, который отсюда виден. И Леший, зашедший и приземлившийся за мой стол, тоже искренне хотел выглядеть безобидным туристом. Но два таких тертых природой и человечеством бугая, как мы, хочешь не хочешь, а смотрелись опасно и подозрительно. Поэтому официант, хоть и зло косился в нашу сторону, но двигаться стал быстрее – мало ли.

Мы заказали по бокалу французского вина, чашке черного кофе и пирожные. Что, неправильная смесь? А плевать, мы же не изысканные французы.

Группа прикрытия прибыла сутками раньше меня почти в полном составе. За исключением тех бойцов, кто обеспечивали наш с Писателем отлет из столицы России.

– Накопал что? – спросил я без особой надежды. Что можно сделать за сутки?

– Накопал, – гордо объявил Леший. – И немало.

Сердце радостно екнуло. Хорошо вот так прилетать на все готовенькое. Тогда нет тупикового чувства, которое обязательно возникает в начале работы, что ты упираешься лбом в стену. А тут мне уже приготовили лазейки и направления Поиска.

– Местная резидентура передала раскладку по нашему Архивариусу, – произнес Леший – под псевдонимом Архивариус у нас теперь проходил беглый Сойфер. – И результаты полицейского расследования.

– Отлично! – с чувством произнес я.

Это и, правда, радовало. Думал, будут проблемы с тем, чтобы изъять материалы в Префектуре. А они уже передо мной, качественно зашифрованы и втиснуты на небольшую флешку в виде гнома на колечке.

Как мы и думали, местная полиция по раскрытию убийства заезжего русского не особенно напрягалась. Ну да, погиб гражданин иностранного государства. Но, фактически, вражеского, против которого ведется массированная комплексная гуманитарная война. И чего жалеть потенциальных солдат противника? Кроме того, русская мафия, то да се, киношные штампы. В общем, убили и ладно.

Но все же за раскрытия тут полицию тоже дерут, так что были проведены более-менее качественные первоначальные мероприятия. Полицейские напрягли агентуру. Просмотрели записи с видеокамер. Мобильника при убитом не было, так что контакты не установили. На этом и успокоились.

У них не было зацепки. А у нас была. Информация Шашиста о связях с местными дельцами.

– Вот, – Леший протянул мне смартфон, экран которого заполняла хитрая лошадиная морда длинноволосого прохвоста лет пятидесяти. – Старый барыга Ренард Гаррель.

– Приятель и партнер Сойфера, – удовлетворенно завершил я мысль. – Что по нему?

– Мелкие правонарушения. Подозрения в скупке краденого. Пару раз заезжал в камеру за махинации с предметами антиквариата. К серьезным артдилерам его никак не отнести. Так, старьевщик.

– Э, осторожней на поворотах, – усмехнулся я. – Старьевщик – это я. А он торговец рухлядью.

– Ну, звиняй, барин, попутал, – Леший отхлебнул вина и продолжил. – Несмотря на мелкотравчатость, этот тип обладает обширными связями среди тех, кто готов за четверть стоимости приобрести хоть картину Рафаэля.

Я перещелкнул картинку на экране. Возник аккуратный, типично французский деревенский двухэтажный домик, увитый плющом. Такой образец сельской идиллии.

– Тридцать километров от Парижа, – пояснил Леший. – Деревня Вальменье. Место тихое. Это и есть дом месье Ренарда Гарреля. К нему туда приезжают партнеры обтяпывать разные темные делишки. В Париж он выбирается крайне неохотно и по очень серьезным проводам.

– Значит, и Архивариус должен был побывать там?

– Надеюсь.

– Чего делать будем? – спросил я.

– Я организовал контроль за домом Гарреля, его телефонными переговорами, – излагал Леший. – Выясняю круг знакомств и связи. Они бесконечные. Но самый интересный экземпляр, попавшийся в наше поле зрения – некий Эркюль Левассер. Личность в криминальном мире известная под кличкой Гриф. Три ходки по тюрьмам. Два доказанных убийства. И банда у него из таких же сволочей. Состав интернациональный – и французы, и арбы, и даже негр.

– Уже интересно. Берем его на заметку, – произнес я. – А по поводу Архивариуса. Как нам установить, приезжал он в этот уютный домик? И вышел ли оттуда на своих ногах?

– Мы над этим работаем, – заверил Леший. – Подожди денек.

– Что от меня требуется? – спросил я.

– Отдыхай, набирайся сил и здоровья, – расщедрился Леший. – Лучше с союзником из квартиры не выходи. Не лезь лишний раз в городские камеры наблюдения. И жди.

– Хорошо, – улыбнулся я. – Считай, распределили обязанности. Я отдыхаю. Ты работаешь. И, черт возьми, мне это нравится!..

Глава 4

Новости всемирной телесети Джи-Эн-Эн из полутораметровой телевизионной панели на стене лились на меня потоком в пулеметно-постмодернистском стиле – три слова на пять событий.

«В ответ на санкционное изъятие в банках Европы активов ряда русских госкомпаний, Правительство России, в нарушение базовых международных норм, приняло так называемые «зеркальные меры». В результате национализирована доля европейских инвестиционных компаний в российской промышленности. Премьер России озвучил угрозу, что и дальнейшие шаги русских будут ассиметричными».

Мелькающий видеоряд. Грозное лицо русского Премьера. Фотографии русских предприятий, почему-то полуразвалившихся.

Ну что сказать. Русское государство стремительно возвращало, казалось, навсегда потерянные позиции. Национализировало заводы, вышибало оттуда иностранный капитал, благо Запад постоянно давал к этому поводы. Строило новые заводы, в основном, военно-промышленного комплекса, под вопли пятой колонны, что лучше бы эти деньги раздать пенсионерам или наштамповать валенок и поварешек. Но народ больше разделял идею штамповать как раз пушки и ракеты. Это такой основной инстинкт у русского человека – всегда держать под рукой большую дубину, ибо на тебя обязательно однажды попрут очередные сбрендившие завоеватели. У нашего народа безошибочное чутье. Он ощущает момент, когда становится ничего не жалко, даже своей жизни, для обороны страны. А сейчас противостояние со всем миром постепенно достигает своего пика.

Душа за Родину, конечно, болит, потому что, по сути, я был, есть и буду русским офицером. Но все же я Старьевщик и гляжу на мир немного с иного угла зрения. Суета политиков – это далеко от меня. Место моего обитания, как и всего «Фрактала» – это сумеречная зона. И с высоты моего положения мне кажется гораздо важнее следующая новость из телевизора.

На телеэкране мелькают полицейские машины, окровавленные раненые люди. Стеклянное многоэтажное здание с выбитыми окнами. Крики боли. И озабоченный голосок комментатора:

«Нападение террористов на офис компании «SCE Group» в Цюрихе, занимающейся высокотехнологическими исследованиями, в том числе в области чипирования. Пятнадцать человек погибли. Ответственность на себя не взяла ни одна террористическая группировка. Личности террористов остаются неизвестными для полиции».

А ведь это ответный ход «Фрактала» за московскую бойню. Все крутится вокруг этих чипов. За этим кроется что-то глобальное и очень неприятное. Думаю, что эта акция не последняя на территории противника. Будем наблюдать. Хорошо, что пока со стороны…

Мы с Писателем пару дней дисциплинированно и честно провели в своем убежище. Благо, холодильник полон под завязку, да еще в кладовке лежат три ящика очень неплохого красного вина – хоть залейся.

Но заливаться мы не стали. На третий день Писателя обуяла жажда деятельности. Накануне он долго копался в своих записях в компьютере, что-то ища и высчитывая. И торжественно объявил:

– Мне кажется, я нашел зацепку.

– Что за зацепка? – не понял я.

– Нужно посмотреть кое-какие черепки в Музее восточных культур. Мне кажется, есть связь.

– Чего с чем? – все еще не въезжал я в ход его мысли.

– С тем, что мы ищем.

Меня его бенгальским огнем заискрившийся энтузиазм пугал. В таком состоянии он был способен на любые глупости. Но Писатель – это Нить, а к извивам Нити надо относиться внимательно. Поэтому я с большой неохотой, но все же согласился на визит в Музей восточных культур. Не отпускать же его туда одного, а удержать невозможно. Поэтому отправились мы туда вместе. Плелись пешком, по городу Парижу, прожаренному жестоким солнцем, которое кололо еще сильнее, чем в Москве.

Музей был, конечно, далеко не Лувр. Размерчик меньше раз в сто. И рекламная раскрутка на нуле. Залы в основном безлюдные, если не считать дежурной толпы китайских туристов. Они тщательно осматривали экспонаты, будто собирались их приобрести, щелкали фотиками и эйч-фонами, лыбились во весь рот и все норовили плюнуть на пол – такая у них национальная традиция.

Писатель же всей душой рвался к шумерской каменной скульптуре Бога непогоды Вера, на фотографии которого он разглядел закорючки и посчитал их почему-то допотопными письменами.

Эту самую несчастную скульптуру мы нашли в дальнем зале на третьем этаже, где сквозь стеклянный потолок пробивались колкие лучи солнца.

Писатель критически осмотрел довольно грубый экспонат, похожий на первобытного идола. Общелкал смартфоном со всех сторон.

– Ну как? – полюбопытствовал я.

– А знаешь, это вообще новодел, – разочарованно произнес он. – Ему максимум полсотни лет.

– А как он в музей попал? – искренне удивился я.

– Местных горе-историков спроси, – усмехнулся Писатель. – Они его подлинным считают.

Мы уже собирались покидать зал, да и сам музей, который не произвел впечатления. И вдруг Писатель прирос взглядом к невзрачному, плотно исписанному значками, глиняному круглому диску диаметром около метра, лежащему за стеклом в центре зала.

– Ты это видишь?! – возбужденно воскликнул он. – Скажи, ты это видишь?!

– Что вижу? – не понял я. – Глиняную колоду?

– Да вон, внизу. Одна строчка. Эта не шумерские пиктограммы!

– А чьи?

– Это что-то из глубокой древности, коллега!

Ну вот, теперь я уже не дуболом и костолом, а коллега. Прогресс, однако!

Я внимательно присмотрелся к надписям. И тут свет в глазах померк. Обрушилось воспоминание, как стоял я со Свитком Тамаха Ан Тира в руках и усваивал свалившееся на меня знание там, в Тибетских горах того мира. Такие же закорючки. Читал и знал, что сейчас погибну. И главное для меня было дочитать их.

В тех строках была сила. В этих тоже ощущалось ее эхо. Как электрическая волна прошла по телу. Окружающее зашаталось и пошло полосами. И мне снова показалось, что между прошлым и настоящим миром разверзлась трещина, в которую вот-вот рухнет мое сознание. И вдруг я ясно понял, что эти болезненные ощущения – всего лишь плата за сохраненную память о прежнем мире.

Вернул меня на грешную землю настойчивый звонок. Я встряхнул головой, поймал взгляд озадаченно пялившегося на меня Писателя. Вытащил коммуникатор и прохрипел:

– На проводе.

– На проводах в наши времена только вешаются. А ты в эфире, – буркнул Леший. – Двигай на третью остановку.

Мы заранее распределили остановки – места встреч. Я посмотрел на часы, прикинув расстояние, и объявил:

– Буду через час. Попутчика только заброшу на базу.

– Жду…

Я встряхнул головой. Ясность мыслей в полной мере все не возвращалась.

Только когда мы выходили из музея, гигантским усилием воли я сумел побороть эту раздвоенность восприятия. Меня ждала важная встреча с Лешим. То, что важная, я не сомневался. Иную он бы экстренно не назначил. Значит, что-то сдвинулось. И скоро я узнаю, куда покатился наш камень…

Глава 5

На одетой в гранит набережной Сены, между каштанов приютились лоточники – колоритные личности, обычно уже в возрасте. Некоторые и в такую жару не снимали традиционные береты, придававшие им истинно парижский богемный вид. Торговали они не каким-то китайским ширпотребом и сувенирами, а самыми настоящими старинными безделушками, букинистическими потрепанными книгами.

Прогуливаясь по набережной, я присматривался к этим товарам. Нет, это все не вещи! Это шелуха, опавшая с древа времени. В них нет жизни и значения. Старьевщик это отлично чувствует. Вот только задела бронзовая фигурка гнома, от которой, как мне показалось, исходило живое тепло. Интересная штучка. Со значением.

Но оценить вещь мне не дали. Появился Леший. И вскоре мы стояли с ним, опершись о гранитный парапет.

На том берегу реки возвышался прославленный Виктором Гюго Собор Парижской Богоматери с квадратными башенками. Не хватило средств достроить нормальные готические шпили, так что сооружение смотрелось угловатым недостроем. Внизу на волнах покачивался дебаркадер. На гранитных плитах, о которые плескалась речная муть, бесформенными кулями дремали представители вечного и многочисленного племени парижских бродяг – клошаров. А вокруг нас суетились возбужденные арабы, все время высматривающие, что бы стянуть и кому толкнуть гашиш.

– Есть новости по поводу Архивариуса, – обрадовал Леший. – Хорошие новости.

– Неужто жив, – хмыкнул я.

– До такого щедрость судьбы не простирается, – Леший погладил рукой гранитный парапет. – Но мы узнали, где и как он умер.

– Я весь в трепетном ожидании.

– В трепетном? Ну да. Запрячь танк и трепетную лань, – улыбнулся Леший. – В общем так. Рядом с домом Ренарда Гарреля находится старая, как сама Франция, всеми уважаемая лавка сыров. Можно сказать, процветающее предприятие. Хороший сыр, кстати. Немножко твердый.

– Гастрономия для меня сейчас еще менее важна, чем астрономия и астрология. По делу, Леший.

– Хозяин сыры свои бережет, – продолжил он. – Поэтому все вокруг утыкал видеокамерами. С одной из них просматривается дом Гарреля и подъезды к нему.

– Изъял записи? – заинтересовался я.

– А как же. Чинно и благородно, без криков и крови. А дальше самое интересное. По этим записям получается, что Архивариус был в гостях у Гарреля.

– Уже хорошо.

– Следи дальше за сюжетом, Старьевщик. Наш Сойфер заявился к другу с коробкой, куда как раз вполне влезает Предмет. Скорее всего, это Предмет и был.

– Что дальше?

– Сойфер отчалил от барыги с коробкой. А через несколько дней с ней же появился вновь. Через час туда прибыла машина с двумя племенными французскими бугаями. В одном четко можно опознать Эркюля Левассера.

– Это тот браток с погонялом Гриф? – полюбопытствовал я.

– Точно. Та самая мразь. Это уже было вечером. А еще через час Гриф отбыл.

– А Архивариус?

– Из дома не выходил, – твердо заявил Леший.

– Испарился?

– Хуже… Гриф и его напарник вытащили из дома длинный увесистый мешок. И уложили в багажник машины.

– А сам Гаррель где был? – поинтересовался я.

– Запихивать помогал.

– Это было тело Архивариуса?

– Скорее всего, – Леший сжал кулак и ударил по парапету.

– Значит, так его и грохнули, – кивнул я. – Хоть какая-то ясность появилась. А Предмет не выносили?

– Непонятно. Там сутолока была. Предмет мог и не попасть в кадр.

– Во всяком случае, след есть, – заметил я. – И это уже много.

– Мы сейчас слушаем этого барыгу. Следим за ним. Но пока все без толку. Надо решать с нашими дальнейшим телодвижениями.

По Сене проплыл туристический кораблик на колесном ходу. Туристы активно махали руками сухопутным крысам, будто сами пустились не в короткое и комфортабельное речное плаванье, а в долгое и опасное путешествие через океан, во тьму и неизвестность. У туристов такая работа – радоваться и махать руками. Я махнул рукой в ответ.

Странная штука наша цивилизация. Она как торт Наполеон. Состоит из множества слоев. Один слой валяется на тротуаре на газете, попивая вино из стыренной бутылки. Другие наслаждаются жизнью, пялясь на Нотр Дам де Пари и маша руками. А двое русских громил скромно обсуждают судьбы человечества, боевые действия, убийства. И каждый считает свой слой не только важным, но и единственно значимым, остальное так, просто окружающий фон.

– Чем Гаррель сейчас занимается? – поинтересовался я.

– Прервал свое хваленое затворничество, – пояснил Леший. – Теперь как ошпаренный по Парижу скачет – Фигаро здесь, Фигаро там. Но ничего значимого. Можем потаскать его еще пару дней и послушать.

– Время дорого, – возразил я. – Поэтому поступим с ним, как с яблоней.

– Это как? – посмотрел на меня с недоумением Леший.

– Хватаем и трясем. Сегодня же.

– Сегодня, – задумчиво протянул Леший. – Он вечером заруливает в подпольный албанский бордель. Договаривался заранее.

– Ну, и прихлопнем его там.

– Шуму будет много, – заметил Леший.

– Это албанский бордель, – произнес я с улыбкой. – Там всегда шумно. Выставим этот притон. Возьмем пациента за шкирку. И все посчитают, что так и надо.

– Есть резон в твоих словах, – согласился Леший. – Ну, тогда начинаем…

Глава 6

В салоне машины звучало «Радио русских дорог», которое по волнам эфира добралось до Парижа. Алеша и Алена все пели самозабвенно про свои любимые концы света.

– Главный андронный коллайдер вышел на предельную мощность, Алена. Группа английских ученых выступила с заявлением, что при таком режиме работы возникнет черная дыра, в которую провалится вся планета, вместе с нашим радио!

– Лучше бы этот коллайдер провалился, Алеша!

– А еще – углекислый газ все растет. Земля раскаляется. Скоро закипят океаны. А теперь хит недели «Ты мой вулкан, я твоя лава».

– Прямо в тему дня!

Я усмехнулся и сказал:

– Что-то все подсели на это радио. Даже Писатель в сети его ищет и внимает.

– А что, ребята забавные, – с одобрением произнес Леший.

– Да уж, попали в резонанс с народными чаяниями…

Зашуршала рация, и Леший, тут же выключив радио, произнес глухо:

– Первый на связи.

– Второй докладывает. Проверено. Объект на месте. Можно заходить.

Это наш разведчик побывал в веселом албанском доме, где обнаружил присутствие барыги Ренарда Гарреля.

– Группа проникновения, выдвижение! – приказал Леший по рации.

– Принято! – прошуршало в ответ.

Движуха началась. Наш скромный «Фольксваген» выдвинулся с точки ожидания и вскоре остановился на длинной и широкой забетонированной площадке. Насколько я изучил место операции, раньше здесь стояли ряды муниципальной техники – поливальные машины и мусоровозы. Но потом они перекочевали в более подходящие места. А здесь образовалась автостоянка, ставшая точкой встреч всякой шушеры – байкеров, укурков, расовых, национальных и сексуальных меньшинств, обычной маргинальной шелупони.

Леший вытащил из-под сиденья пистолет с наверченным глушителем, передернул затвор. Натянул на лицо матерчатую маску. Я последовал его примеру – правда, пистолет был без глушителя, но я и не собирался палить от бедра. Больше он мне нужен был для самоуспокоения.

– Ну, что! Вперед, в гнездо разврата и кутежа! – азартно воскликнул Леший.

Длинная бетонная коробка с рядом стеклянных волнистых окон под крышей вдоль всей стены. Раньше здание принадлежало ремонтной мастерской муниципальной дорожной техники. Теперь над дверьми переливалась синими и красными огнями вывеска «Клуб Артемида». Чего здесь забыла Артемида – богиня охоты? Уж лучше бы этот бордель «Венерой» назвали – намек хоть понятен был бы.

Здесь кипела, вспучиваясь вонючими болотными пузырями, весьма токсичная жизнь низших слоев общества. Около входа в клуб стояла шеренга шлюх – пара белых, похожих на хохлушек, еще пара смуглых албанок и три негритянки. Меж ними дефилировали темные личности с бегающими сутенерскими глазками.

На автостоянке, среди отполированных байков и мятых непрезентабельных автомашин, горланили, пили пиво, выясняли отношения толпы народа самой маргинальной наружности. Висели плотным давящим пологом громкий животный гогот, смесь грязных албанских и французских ругательств. Долетело до слуха родное:

– Так вашу ж мать через коромысло!

Ну, и вдогонку весьма нетривиальный словесный загиб на русском народном, великом и могучем.

Из просторного темно-серого минивэна «Хундай», без лишней суеты, отработанно и четко, стали высаживаться наши бойцы в спортивных костюмах и в масках. В руках они сжимали короткоствольные автоматы с глушителями – нечего грохотом выстрелов местный мирный бандитский народец нервировать.

Среди бойцов затесался союзник – наш агент из Антитеррористического агентства. Он тут знал все ходы и выходы, фактически, благодаря ему, и спланирована вся операция. А, в случае чего, он прикроет нас от полиции, воевать с которой в наши ближайшие планы не входило.

Чернокожий амбал, центнера на полтора весом, защищавший вход в злачное заведение и что-то пытавшийся возразить против бесплатного прохода туда бригады боевиков, был без должного уважения отключен ударом из разрядника в несколько тысяч вольт. Улегся, бедолага, разбросав копыта в стороны, как поверженный лось. Притом неудобно так устроился прямо в проходе. Пришлось его перепрыгивать.

От толпы аборигенов на автостоянке отделились двое бандитов, по виду закоренелых албанцев. Один потянулся рукой сзади за пояс, где наверняка по бандитской традиции заткнуто что-то стреляющее, и раззявил рот, чтобы поднять шум.

Мы двигались в отдалении от группы проникновения. И Леший как-то небрежно, походя, махнул стволом с глушителем и прострелил бандиту ногу. Тот покатился по асфальту, жалобно и беспомощно подвывая, как обиженный щенок. Его напарник замер как статуя, подняв вверх руки.

– Оружие бросил! – прикрикнул я на него.

Тот осторожно, чтобы нас не провоцировать, вытащил из-за пазухи кондовый обрез и отшвырнул от себя подальше.

Надо спешить. Операция пятиминутка. Такие проводят спецслужбы во всех беспокойных регионах с мятежным населением. Заскочить на полной скорости в аул, городок, порт, клуб или куда еще, захватить по точному целеуказанию объект. И смыться с ним, пока земляки не схватились за грабли, вилы и гранатометы.

В просторном зале «Артемиды» гремела забойная мелодия, переливалась всеми цветами радуги цветомузыка. В центре помещения только что танцевавшие, как бешеные, посетители, теперь стояли, как вкопаннные. Тут же в углу слева еще недавно шла азартная игра в карты, но наши ребята перевернули стол, и теперь игроки застыли, ошалелые и не знающие, как себя вести и благоразумно держащие руки вверх. Один игрок валялся на полу, скуля и держась за сломанную кисть. И поделом. Как говорил Ленин: «Не надо бояться человека с ружьем». Но и на пути ему становиться тоже не стоит.

У стенки грузной фигурой вздымался толстяк, тоже примирительно поднявший вверх руки. Насколько я помнил информацию по этому злачному месту, пузан являлся здесь хозяином и по совместительству одним из лидеров албанского организованного преступного сообщества.

– Чтобы тихо мне, – угрожающе прошипел я, приблизившись к нему. – Мы заберем того, кого ищем. И спокойно удалимся.

– Вы под кем ходите? – сипло прохрипел толстяк.

– Эх, лучше тебе этого не знать, – усмехнулся я.

Со стороны коридора слышались звуки переворачиваемой мебели. Всколыхнулся и утих женский визг. Наши ребята вытащили скрючившегося от боли и едва держащегося на ногах худосочного и уже не молодого француза с длинными немытыми лохмами на голове. Время от времени он падал. Тогда его волокли за шкирку по полу, который он полировал своим задом. Потом, получив по ребрам, снова поднимался на ноги.

Ну что же, вот он, наш объект – Ренард Гаррель.

– Работайте господа. Не будем мешать. Гашиш нынче дорог, – я похлопал хозяина «Артемиды» по массивному, налитому мышцами плечу. – И запомни. Будешь нас искать, сдохнешь вместе с семьей и домашними животными. Это доступно твоему разуму?

– Доступно, – буркнул хозяин заведения.

– Тогда мир и дружба, албанский товарищ.

Мы вышли из здания клуба «Артемида». На улице группа прикрытия держала на мушках автоматов нескольких порывавшихся на разборку аборигенов.

Как-то без особого пиетета, скорее, как мешок брюквы, ребята кинули Гарреля в минивэн. Моторы взревели. Все, объект захвачен…