Текст книги "Белый легион: Террор не пройдёт!"

Автор книги: Илья Рясной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Артемьев усмехнулся, представив, что посторонний, завидев его руководителя, общающегося с природой, вполне может принять его за сентиментального пожилого дядюшку. Интересно, во что превратилась бы жизнь, если бы все казались теми, кто они есть на самом деле?

– Помню, в семьдесят четвёртом на краснопресненской пересылке в хату к нам шныря одного доставили, – отхлебнув густого и тёмного, как нефть, чая, завёл очередную историю Чёрный.

Кабан, цедивший из стакана джин со льдом, стиснул челюсти, как будто зубы заныли. День начался как-то по-дурацки. С долгого и нудного разговора с Чёрным – шестидесятилетним «законником». Старый вор сошёл бы за бомжа, если бы не золотые цацки и безвкусный костюм за несколько тысяч «зелёных». Считалось, что он присматривает от имени общака за бригадой Кабана, приобщает её к благу воровскому и собирает деньги на поддержку правильной братвы и грев зоны. Чёрный присматривал ещё за несколькими бригадами, хотя, конечно, больше формально. Это как ветеран Куликовской битвы – его пригласят в президиум, пионеры ему отсалютуют, покормят его за казённый счёт, но дальше трибуны не пустят. Не фиг ему в дела лезть – не для того он поставлен. По оперативным данным Управления по борьбе с бандитизмом, Чёрный проходил как один из ведущих лидеров преступной среды Подмосковья, направо и налево раздающий указания о наездах, разборках и мокрухах и по невероятной своей хитрости до сих пор не попавшийся. На самом деле этот старпер больше гундел о старых колымских временах и при случае без остановки часами мог рассказывать о том, с кем сидел, кто в какой колонии был «хозяином» и как суровый быт и строгие правила прежней зоны разительно отличались от современного хаоса и беспредела.

Благодаря прикрытию Чёрного банда Кабана приобретала статус благородного собрания правильных по жизни пацанов и перестала считаться шайкой законченных отморозков. Наличие вора в законе придавало респектабельность.

Половину истории Кабан привычно пропустил мимо ушей. Очнулся только, когда Чёрный торжественно завершил драматическое повествование в стиле Шекспира:

– Вот так был раскоронован вор в законе Тимур… А мораль такая – всю пайку в мире не захаваешь…

Чёрный отставил от себя опустошённую оловянную кружку с чифирем и выпрямился на стуле. Все, пришло время базара по теме. Ради него он и пригласил утром Кабана в свой двухэтажный, неуютный, гулкий внутри коттедж с дубовыми буфетами, коврами, рядами икон, настенными росписями, на которых все сплошь олени у озера. Вкус у Чёрного был специфический – а-ля деревня разбогатевшая. Дом он любил и обставлял его в соответствии со своими незатейливыми представлениями о прекрасном. Кабан заметил, что с прошлого его визита тут прибавилось пара ковров и огромный чёрный рояль фирмы «Бауэр».

– Богатеешь, – кивнул Кабан на рояль.

– Не моя это хата, – назидательно произнёс Чёрный, скромно потупив взор. – Общаковская. Дали от щедрот бродяге приютиться с комфортом. Завтра порешат на сходняке, что так нельзя, – котомку соберу и в зону уйду молодёжь уму-разуму учить.

До сих пор у Чёрного в глубине души ютились отголоски былых незыблемых воровских правил – мол, зазорно вору иметь имущество. Стеснялся он своего благосостояния, чем сильно веселил братву. Кабану пришло в голову, что в чем-то схожие они все, выходцы из Совдепии. И фраера, властью советской запуганные, боящиеся лишнее слово сказать. И бродяги, воровскими законами зашоренные, озирающиеся вечно, оглядывающиеся на мнение общака. Кабан презирал и тех, и других. Он был уверен, что лучшее мироустройство – это нынешние джунгли. И лучшая возможность выжить в них – это когда у тебя злости и оружия поболе, чем у других хищников. Поэтому бригаду себе сколотил Кабан – один другого краше. Волки настоящие, крови не боятся, даже любят её. Числом немного, но все на мокрухах проверенные, кровью повязанные. И знающие, что их бригадир – самый злой и отмороженный из них… Непросто, ох как непросто было отвоевать место под солнцем в городишке на сто первом километре от Москвы, куда издавна ссылали воров и бакланов, дабы они не позорили стольный град. Тут феня была вторым государственным языком, а за слово «козёл» сразу насаживали на перо. И то, что Кабан заставил эту публику считаться с собой, дорогого стоило.

– Гурам с разговором был. Обидел ты людей, Дима, – осуждающе произнёс Чёрный.

– Когда это я людей обижал? – удивился Кабан.

– Не дале, как на той неделе. Две фуры. Кинул.

– Людей я не обижаю. А блядей – с большим удовольствием. Торгаши. Лохи. Это наша добыча.

– Так эти люди под Гурамом были.

– Чего же они сразу не предупредили?

– А ты не спрашивал.

– Поздно уже…

– Хрусты немаленькие. Нехорошо это, Дима. Нехорошо.

– Стоп, Чёрный. Кто нам работать запретит? Мы честно лохов сделали. И это наша добыча. Скажи, не так?

– По понятиям вроде правильно. Но и Гурам уважаемый человек.

– Чурки черножопые. Пускай в горы валят, там баранам понятия объясняют. Они здесь не хозяева.

– Дима, у бродяг о национальности говорить – грех.

– Это ты чуркам скажи. У них не грех.

– Гурам – законник.

– У них законников больше, чем у нас бакланов… Пусть предъяву делают. Стрелу забивают. Тогда будем тереть… Но только ничего они у меня не получат. Моё – это моё!..

– Ладно, не кипятись, Дима. Что-нибудь придумаем… Покумекаем, придумаем…

– Думай, Чёрный. У тебя голова большая. Но если что – передай Гураму, что мы к пальбе готовы, как ворошиловские стрелки.

– Достаточно уже настрелялись! – угрюмо произнёс Чёрный. – Все вам стрелять, мочить… Раньше мокруха позором была.

– А сейчас если кусок не размочишь, так не проглотишь, – усмехнулся Кабан.

Старый вор только махнул рукой.

– Ладно. Дела ждут, – Кабан поднялся из неудобного дубового кресла. – Время – деньги…

Чёрный устало кивнул, и Кабан вышел из дома. Сел в просторный внедорожник «Лендровер» цвета мокрый асфальт. Он искренне любил эту мощную комфортабельную машину с бортовым компьютером, гидроусилителями, подогревом сидений, кондишеном, мощной стереосистемой и ещё тысяча и одним удовольствием. Она олицетворяла для него сытую, вольготную и свободную жизнь. Сегодня его любимой железной кобылице предстоит немало потрудиться, пошевелить колёсами.

Кабан чувствовал себя спокойно и умиротворённо толко за рулём послушной мощной машины, заглатывающей километры шоссейной дороги. Стоило выйти из салона, и опять – вечный бой, покой только снится…

Первая половина дня прошла в запланированных разъездах. Кабан проехался по основным точкам – автосервису, рынку, – посмотрел, как там порядок. Дела шли. «Шестёрки» шестерили. Торгаши торговали. Деньги текли. Все путём. После заехал в районную администрацию. Там жирный боров в галстуке заждался «зеленого» корма – пришлось отслюнявить ему немножко трудовых баксов, а остальные пообещать отдать через пару дней.

Это все была рутина. Ежедневная, постылая. Но последнюю встречу, которую авторитет приберёг на сегодняшний день, к рутинным отнести было трудно. В её ожидании нервы уже натянулись, как провода, а на душе пока ещё мягко, но уже выпустили коготки, заскребли кошки.

– Жду, – услышал в трубке мобильника Кабан, когда в кафешке «Паутина» поглощал очередной салат.

Тридцатипятилетний преступный авторитет уже два года вкушал только вегетарианскую пищу и следил за здоровьем, осваивая модные оздоровительные методики.

– Уже лечу, – ответил Кабан.

Наспех закончив обед, он уселся в «Лендровер» и рванул с места, подрезав автобус. Выехал на московскую трассу.

Встреча с Упырём – это целый ритуал. Было заранее обозначено несколько контрольных точек. И Кабан, как дурак, послушно ехал на машине от одной к другой. На каком-то этапе ему на хвост садился Упырь и пытался засечь, нет ли наружного наблюдения. Он действовал настолько профессионально, что Кабану ни разу не удалось отметить миг начала сопровождения. Потом преступный авторитет спешивался. И шёл ещё несколько кварталов к месту встречи.

Все это Кабан считал признаком запущенной мании преследования. Кому другому авторитет никогда не позволил бы издеваться над собой подобным образом. Но Упырь… Упырь – это совсем другое дело…

После долгих манипуляций Кабан добрался до метро «Новокузнецкая», с трудом приткнул около красивого краснокирпичного храма машину и отправился дальше.

– Метров триста проходишь вперёд. И двигаешь к «беседке», – проинструктировал Упырь, прозвонив по мобильнику. – Понял?

Кабан огляделся. Ясно, что Упырь где-то в пределах видимости, но авторитет его не увидел. И раздражённо воскликнул:

– Как мальчишка бегаю!

– Кабан, ты понял?

– Да.

– Вот и хорошо.

«Чтоб ты мобилой своей подавился!» – зло подумал Кабан.

В ларьке рядом с метро он купил орешки.

– Мужик, тебе рубля не жалко? – заканючил приларечный ханыга.

– Только на твои похороны, сука синяя, – бросил Кабан.

– Все понял, – ханыга бочком начал отодвигаться, в глазах появился страх человека, привыкшего все время получать по рёбрам и отлично ощущавшего, от кого можно огрести по полной программе. Кабан хмыкнул и подумал, что этот страх должен быть компенсирован.

– Стоять!

Ханыга застыл как вкопанный.

– На, напейся одеколона, – Кабан сунул брезгливо ему сторублевку.

Забулдыга, не веря своему счастью, ошарашенно уставился на руку дающего. Схватил деньги, рассыпаясь в благодарностях. Не обращая на него внимания, Кабан двинулся сквозь бурлящую тесную московскую толпу.

Пройдя несколько кварталов по Новокузнецкой улице, нырнул в подворотню, прошёл через детскую площадку с ржавой каруселью. Углубился в переулки. И оказался в тесном дворике. На него таращился выбитыми окнами подготовленный к сносу дом. Двор был сквозной. Это и есть «беседка» – так Упырь, видимо, называл полуразвалившуюся трансформаторную будку. Одна из точек для встреч, которую выбрал сам Упырь.

Кабан присел на скамеечку, у которой была выломана половина досочек. Потянулся по привычке к сигаретам. Вспомнил, что курить бросил. Равно как и пить, и давить косяки. Все излишества он бросил после клинической смерти, когда в него засадили две свинцовые пилюли. Тогда он понял, насколько дорога ему собственная жизнь.

Через пять минут появился человек, которого преступный авторитет прозвал про себя Упырём, но вслух называл Сан Санычем. Много как его ещё называли, о чем Кабану было неведомо. Бывало, звали Упыря много лет назад Атташе. В разработке «Легиона» он проходил как «Вервольф». Ему больше всего по душе был псевдоним Гипнотизёр.

Возник Гипнотизёр тёмным силуэтом в арке с другой стороны двора. Как всегда, вид затрапезный, не отличишь от заморённых жизнью, загнанных москвичей, снующих по улицам столицы. Не отличишь, пока не столкнёшься и не посмотришь в глаза.

– Все проверил? – недовольно спросил Кабан.

– Проверил, – кивнул Гипнотизёр, присаживаясь на лавочку рядом с преступным авторитетом. – Чисто. «Хвост» ты пока себе не отрастил…

– Успокоил, – раздражение в душе Кабана все никак не улегалось. – Спасибо, отец родной.

– Тут я газетки читал. Американские учёные пришли к выводу, что вегетарианцы более агрессивные, чем мясоеды. А если ещё курить бросили…

– Не надо со мной, как с пацаном, Саныч.

– Димон, я с тобой не буду спорить. Я ни с кем не спорю. Ты же знаешь…

Кабан знал об этом и посчитал за лучшее заткнуться, спрятав злость подальше.

– Сколько мы уже не виделись? Год? – спросил Гипнотизёр.

– Около.

– Только не говори, что рад ещё сто лет меня не видеть… Слышал, у тебя дела идут неважно. Прогорел несколько раз по крупняку. Фуры чужие стал зажимать.

– Откуда знаешь? – встрепенулся Кабан.

– Ты не представляешь, сколько всего я знаю. Тебе бы стало грустно из-за своей приземлённости.

– Куда нам, деревенским? – Кабан скривился. Потом широко, обаятельно, обманчиво радушно улыбнулся, обнажив белые металлокерамические зубы. – Эх, Саныч. Как-то мы с тобой не по-человечески общаемся. Забурились бы сейчас в баньку. Пивком бы оттянулись. Девочек пригласили таких, что от одного их голоса все торчком встаёт. И перетёрли бы, как приличные люди, все темы… А тут у какой-то помойки сидим, лясы точим.

– Димон, мы с тобой живём в разных вселенных, – усмехнулся Гипнотизёр. – Которые пересекаются только вот на таких заплёванных двориках.

– Понятно, барин.

– Это хорошо, что понятно… Я тебя ещё долго не беспокоил, Кабан, – в голосе Гипнотизёра появились стальные нотки. – Да жизнь заставила. Теперь придётся поработать, дорогой мой. Хорошо поработать.

– Что надо делать?

– Как всегда…

– Расскажи, а я подумаю…

– Это нечто новое, – Гипнотизёр бросил на преступного авторитета косой взгляд. – Ладно, слушай…

В суть предложения преступный авторитет въехал быстро. И задал фундаментальный вопрос:

– Сколько?

– В зависимости от того, как события будут развиваться. Начальная цена… – Гипнотизёр замолчал. Потом пригнулся к Кабану и, едва шевеля губами, прошептал цифру. Такую, что преступный авторитет непроизвольно крякнул. Почесал подбородок.

– Только не говори, что этого мало, – губы Гипнотизёра скривились в некое подобие улыбки.

– Это как посмотреть, Саныч. Как посмотреть…

– А тебе хочется поучаствовать в прибылях?

– Много чего хочется. В том числе остаться в живых.

– Чего боишься?

– Слишком высокий полет. Там интересы ФАГБ, МВД.

– Это не угроза.

– Для тебя – нет?

– Дима, я тебя уважаю, но у тебя кругозор грозы вокзальных ларьков и торгашей арбузами… А ты не допускаешь, что есть другие силы, кроме чекистов, для которых ты букашка, которую прихлопнут сапогом и не заметят, – голос Гипнотизёра журчал, как горный ручей.

– Допускаю. Ну и что?

– Так знай, что полезным насекомым дают жить и размножаться… До той поры, пока они приносят пользу…

– Ты угрожаешь? – Кабан отвёл взгляд. Не мог он смотреть в глаза Гипнотизёру, чувствуя, как кураж, который его из «шестёрки» превратил сначала в бригадиры, а потом в паханы серьёзной группировки, куда-то улетучивается.

– Я? – удивился Гипнотизёр. – Ты же знаешь, я никогда не угрожаю…

Кабан знал. Угрозы – это по-человечески. Это развод ситуации, при котором возникают разные варианты. У Гипнотизёра разных вариантов не было.

– Ладно. Чего мы сцепились? – примирительно произнёс Кабан.

– Действительно. Ты же мой друг, Димон… Мой друг… Ты мой… С потрохами…

Сказано было тихо. И по спине Кабана пополз противный, мелкий озноб.

– Сегодня у вас аура почище. Однако сглаз остался. По утрам тяжело вставать. Кости ломит. Вечером предметы расплываются, да? Это от сглаза. Это такой же удар. Только не физический, а энергетический, – поведал Парамон Купченко.

– Оставим эту тему, – на этот раз терпеливо, но довольно сухо произнёс президент фонда «Технологии, XXI век». – У нас есть что обсудить.

– Встречу назначил не я. Беру на себя смелость предположить, что вы получили заключение. И скорее всего, оно благоприятное.

– Почему вы так решили? – слабо улыбнулся Марципало.

– Сегодня вы настроены куда более благожелательно.

– Насчёт благоприятного отзыва вы поторопились…

– Значит, вам пора сменить экспертов.

– Ваша самоуверенность даже вызывает уважение… Вот заключение, – Марципало положил руку на стопку бумаги. – Подтвердить вашу правоту эксперт не решился. Однако есть предмет для разговора.

– Что же у него вызвало сомнение? – саркастически осведомился «Колдун».

– Температурный барьер.

– Мы преодолели его. В этом и суть технологии.

– Парамон Васильевич. Даже если это так. Вы думаете изменить мир?

– Думаю.

– Велик шанс, что мир с благодарностью примет ваше открытие?

– Велик.

– Никакого шанса!

– Почему? – озадаченно уставился Купченко на президента фонда.

– Потому что в мире живут не ваши друзья лунатики, а люди с их интересами. Когда встанет вопрос о коммерческом воплощении проекта, мы наткнёмся на барьер… На бетонную стену…

– И кто строить будет стену?

– Люди…

– Что за люди?

– Те, чьи интересы мы затронем. У кого есть деньги и возможности.

Купченко замахал руками, будто отгоняя от себя осу:

– Это все приземлённый взгляд. Миром правят не люди с их алчностью, а высший промысел. И космосу угодно, чтобы мы сейчас сделали это открытие. И оно пробьётся…

– Оставьте эти проповеди.

– Это не проповедь. Это суть вещей, Николай Валентинович, – глаза у учёного налились оловянной тяжестью, как у религиозного фанатика.

– Парамон Васильевич, поступило предложение. Вы продаёте технологию. Сумма, – Марципало протянул листок, на котором была написана весьма внушительная цифра.

Купченко презрительно посмотрел на листок.

– Вас не устраивает сумма? – язвительно осведомился президент фонда.

– Вы знаете, я неплохой математик… И умею зарабатывать деньги. Я заработал их в коммерции столько, что хватило на завершение исследований… Но деньги для меня – это шелуха. У меня, в отличие от большинства людей, есть в жизни своё предназначение. Вот оно, – Купченко хлопнул ладонью по бумагам. – И меня не остановит ничто.

– Но исходных данных мало, – с кислой миной произнёс Марципало. – Пока мы верим вам на слово. Где демонстрация технологических возможностей процесса?

– На днях я привезу установку…

– Она что, влезет в чемодан?

– В фуру влезет.

– Вам оказать помощь? – Глаза у Марципало загорелись.

– Э, нет… Такие вопросы я решаю сам, – взгляд Купченко стал хитрый. Учёный нахально улыбнулся и погрозил пальцем.

«Чёртов шизофреник!» – подумал Марципало и не заметил, как хрустнул в его пальцах карандаш.

Артемьев в технике и компьютерах разбирался, как лев в бананах. Вот выбить злодею дух ударом кулака, взять бандюгу за жабры и развалить до задницы, заставить писать признательные показания и закладывать всех и вся, вербануть влегкую агента, составить опер-комбинацию так, что самая зубастая рыба запутается в сетях – это запросто. А всякую фигню типа файлов, антивирусов, распространения радиоволн, «жучков» он воспринимал с сугубо обывательской точки зрения, по которой свет загорается исключительно из-за того, что нажимают на кнопку.

В противоположность ему двое ребят, которые сейчас колдовали у мощных компьютеров, – плавали в информационных полях, как щуки в реке, взламывали без труда любые базы данных. Худосочные, похожие друг на друга, с ослабленным зрением, они олицетворяли собой людей двадцать первого века, жителей виртуальной реальности, проводников в лабиринтах всемирной паутины. Специалисты они были экстра-класса. «Малой конторе» пришлось постараться, чтобы привлечь их к сотрудничеству. В своё время эти кудесники подрабатывали на одну транснациональную организованную преступную группировку – ударно чистили компьютеры конкурентов, скачивали банковские проводки. После одной особо удачной акции хакеры были хозяевами приговорены к ликвидации – слишком много знали. Артемьеву удалось вытащить ребят из передряги, притом в самый драматический момент, когда уже затворы щёлкали, а пулям было тесно в стволах. И эти двое стали собственностью «Легиона».

Они были самые лучшие. На их счёту взломы самых защищённых баз данных с информацией стратегического характера, опускание ниже ватерлинии коммерческих структур.

Глядя на колдующих хакеров, Артемьев заметно нервничал. Операция «Зелёная книга» входила в завершающую стадию. На неё было оттянуто большинство ресурсов организации. И Артемьеву хотелось верить, что все не напрасно. Он надеялся на успех. Крючок закинут, и на него должны клюнуть. Обязательно клюнут.

Уже вторые сутки Артемьев проводил в штабном подвале дома рядом с Кольцевой дорогой, битком набитом аппаратурой связи, компьютерами. Сюда стекалась информация от «наружки» и постов технического контроля. Отсюда осуществлялось руководство опер-составом. На большой электронной карте в углу скользили огоньки, обозначающие положение групп наружного наблюдения, объектов, за которыми велась слежка. На карте видна была локализация автомашин противника, к которым присобачены спутниковые маячки – они позволяют установить точное, до метра, расположение объекта. Сбрасывались переговоры со стоящих на контроле мобильников. Этот подвал влетел «Легиону» в такую копеечку, что об этом даже не хотелось думать. Но зато Артемьев был уверен, что подобного штаба для проведения спецопераций нет ни у госбезопасности, ни у милиции. Средства у государства, конечно, имеются, но при закостенелой бюрократии создать действительно эффективную систему оперативного управления невозможно. Артемьев, чьим детищем являлся этот штаб, воплотил в жизнь свою давнишнюю мечту. И не раз убеждался в том, что деньги потрачены не напрасно.

– Объект движется по Ленинскому, – звучали из динамиков сообщения группы скрытого наблюдения, ведущей объект номер один.

– Домой пошёл, – кивнул Артемьев. – Смотрите, контрнаблюдение не прошляпьте.

– Не прошляпим…

От другой группы, ведущей объект-2, следовали донесения:

– У себя дома. Не выходит. Женщина от него вышла… Личность известна. Не цепляемся за неё… Так, он за компьютер садится… Набивает информацию… Выходит из дома…

Объект-2, отправившийся куда-то, «наружка» потащила по городу. Точки на карте крутились по центру Москвы.

– Он зашёл в интернет-кафе, – сообщил старший группы наблюдения…

– Переключиться на это кафе можете? – обернулся к хакерам Артемьев.

– А то, – хмыкнул старший по возрасту лохматый кудесник. Хакеры устремились в информационные потоки. – Так, вошли… Сброс информации взяли под контроль… Теперь посмотрим, куда она улетает… Массивы большие, пользователей много. Час пик… Сброс пошёл…

Через несколько минут хакер обрадовался:

– Вот она, зараза! Ушла!

– Что? – подался к компьютеру Артемьев.

– Сигнал ушёл из интернет-кафе. Зашифрованный… Это он сбросил!

– Проследить можете, куда отправился?

– Не волшебники. Он сбросил его на независимый сервер, на который ходят все, кому не лень. Кому надо – тот выйдет на этот сервер и скачает шифрованную информацию, раскодирует её спокойно. А другие пользователи и не будут знать, что на сайте есть что-то, кроме рекламы мобильников.

– Значит, получателей информпакета мы не установим?

– Никак, – покачал головой хакер.

– А расшифровать сообщение? – не отставал Артемьев.

– Кодировка типа американской «Ри-Джи-Эр», но куда более сложная. Мастера делали. Компьютерной системе Агентства национальной безопасности США, самой мощной в мире, понадобится, если только на это работать, лет эдак десять.

– Отлично, – кивнул Артемьев. – Умники. Понавыдумывали всякой хреноты.

– Прогресс, – сказал хакер. – Но есть одна зацепка. Правда, не знаю, как у вас получится.

– Не твоя забота. Говори.

– Кодировал он на своём компьютере, наверняка. На винчестере осталась программа кодировки или её следы. Если повезёт, можем восстановить кодировку, тогда сообщение прочитать – минутное дело. Но это до винчестера добраться надо.

– Сколько времени понадобится?

– Минут за сорок все скачаем и винчестер на место вернём.

– Так, – Артемьев взял микрофон рации. – Третий. Задерживаешь объект на три часа. Как хочешь… Это твоё дело… Бей морду. Тыкайся в его тачку.

– Понял.

Артемьев переключил рацию на другой канал:

– Атаман, на выезд. По плану негласное проникновение…

Труд проникнуть на квартиру объекта-2 был не слишком велик. На этом адресе оперативники уже побывали, когда устанавливали аппаратуру аудио-видеоконтроля.

Заключительная фраза операции началась.

На Мосфильмовской старенькая «двадцать четвёртая» «Волга» впаялась в подержанный «Фиат». Никто не пострадал. Базар между водителями пошёл как по писаному:

– Ты куда едешь? Где твои зенки?

– Вы на мою полосу заехали!

– Твоя? Ты её купил, зараза такая?

– Милиция разберётся.

– Нуты мудак…

– Оскорблять не надо.

– Да я бы тебя удавил…. Таких в детстве давить надо.

– Сейчас милиция разберётся. Протокол составим…

– Давай, давай… Моя правда, все равно…

– Слушай, скажи честно, ты права купил? Нет? А кто же тебя так ездить научил?

– Дапшелты…

Около дома, где проживал объект-2, выставилась группа внешнего контроля. В её задачу входило обеспечение безопасности проникновения и, в случае возникновения необходимости, прикрытие отхода оперативников. Группа проникновения во главе с Атаманом должна была вторгнуться в жилище. Ключ к двери давно подобран. Войти – дело техники. Главное – не оставить следов.

– Быстрее, – произнёс негромко Атаман, открывая дверь.

Хакеры просочились в квартиру. Лохматый неуклюже задел стул, и тот повалился.

– Тише, чудик, – прошипел Атаман.

– Все спокойно пока, – проинформировал оперативник из группы прикрытия, наблюдающий за обстановкой и следящий за переговорами экипажей и дежурного ГУВД на милицейской волне.

– За работу, – кивнул Атаман.

Хакеры принялись аккуратненько потрошить компьютер. Сняли кожух. Извлекли из чемоданчика оборудование, подсоединили клеммы и провода. Один колдовал над соединениями, другой барабанил пальцами со скоростью ветра на клавиатуре крошечного ноутбука.

– Так, ну, давай восстанавливайся, – как заклинание нашёптывал лохматый.

– Мужики, – напомнил Атаман, – не нарушить порядок в квартире. Тут вам не футбольное поле…

Через пять минут лохматый причмокнул, как вампир, и ликующе воскликнул:

– Так, пошла информация!. Пошла, родимая…

Ещё через несколько минут на экран ноутбука выползло декодированное сообщение, которое сбросил объект из интернет-кафе.

– Готово? – осведомился Атаман.

– Как в аптеке, – хмыкнул лохматый.

– Снимаемся, – скомандовал Атаман.

Хакерам, кажется, все было совершенно до фонаря – они порхали, как беззаботные птахи, по ступеням. Атаман же был напряжён и ждал подвоха. Расслабился он только после того, как сел в машину, где его ждал Артемьев.

– Ну как? – спросил тот.

– Мяч прямо в девяточку, – ответил Атаман, вынул из сумки ноутбук с зажжённым экраном, на котором было сообщение.

Артемьев прочитал текст и улыбнулся нехорошо:

– Поздравляю. Мы вычислили суку. Вот он.

– И чего теперь с ним? – осведомился Атаман. – К Доктору?

– Ни в коем случае. Дальше начинается игра – я знаю тебя, а ты не знаешь, что я знаю…

Генерал Войченко со злостью смотрел на безрадостную картину. Подвывали сиренами белые машины «Скорой помощи» и уносились, приняв в своё чрево раненых. Суетились врачи вокруг хрупкой девчонки, которая, обхватив голову руками, сидела на асфальте и выла в голос. Милиционеры из оцепления отгоняли зевак.

То, что осталось от семи людей, попавших в эпицентр взрыва и иссечённых осколками, уже увезли.

Технари и эксперты снимали на видеокамеры и фотоаппараты место происшествия. Иномарок с синими мигалками прибавлялось с каждой минутой – это слетались, как мухи на дерьмо, милицейский и эфэсбэшные генералы.

Шахидка пыталась пробраться на станцию метро «Перовская», но её там что-то спугнуло. Поэтому она отправилась на автобусную остановку и взорвала себя там в святой уверенности, что Аллах её уже ждёт с благодарностью на небесах. Священная война последователей Аль Ваххаба против неверных продолжалась.

– Когда же они, сволочи, все повзрываются! – в сердцах воскликнул начальник ГУВД Москвы, оглядывая место трагедии.

– Их ещё надолго хватит, – заверил с лёгким смешком Войченко, который только вчера прилетел военным бортом из Ханкалы.

– Это же не люди. Это роботы.

– Биороботы. – Войченко ткнул носком ботинка алюминиевую панель, отлетевшую от разорванного на части павильончика автобусной остановки. – Те, кто им вышибает мозги, делают это умело. Знают своё дело.

– Сколько все это будет продолжаться? Мы же не можем лезть каждой смуглой бабе под юбку! – Милицейский генерал кинул злой взгляд на чекиста. – Это не наша работа. Этих сук можно воспитать ещё тысячу. Нужно бить по тем, кто их готовит… Их нужно выжигать…

– Бьём.

– Что-то не заметно. Уже пятый случай в этом году.

– Сколько было бы ещё, если бы не мы…

– А, – милицейский генерал презрительно махнул рукой. Он был весьма невысокого мнения об оперативных возможностях своих коллег из сопредельного ведомства. И был в этом прав. Но только частично.

Войченко ещё раз огляделся на месте очередной мясорубки священного джихада и направился, сунув руки в карманы лёгкого бежевого плаща, к своему темно-синему служебному «Мерседесу». Уселся на заднее сиденье и велел водителю:

– В контору.

Через сорок минут генерал Войченко был на ковре у директора Федерального агентства государственной безопасности. Выслушал от своего прямого начальника примерно то же, что и от милицейского генерала.

– Кремль должны взорвать, чтобы вы зачесались! – орал обычно интеллигентный, но теперь вышедший из себя директор агентства. – Где оперативная осведомлённость? Кто стоит за всем этим?

– Это группа от Казбека Дергаева.

– Прекрасно. Все обо всем знают. Почему Дергаев жив?!

– Он прячется на территории Грузии.

– Это не ответ!

Впрочем, директор достаточно полно отдавал себе отчёт, что его контора уже не тот всесильный комитет пятнадцатилетней давности. Поэтому Казбек Дергаев не лежит в могиле, а спокойно готовит смертниц и так же спокойно через все границы и препятствия посылает их на задание, снабжает взрывчаткой.

– Примем все меры, – дежурно заверил Войченко.

– Завтра в десять совещание с руководителями ведущих главков. Ваши предложения по комплексу мер, – сухо завершил выволочку директор агентства.

Дождавшись, когда Войченко выйдет, руководитель ФАГБ вытащил из ящика стола таблетку, запил её водой. Сердце отпустило… Все плохо. Директор агентства не ощущал себя руководителем все ещё достаточно мощной спецслужбы. Он ощущал себя начальником бумажной конторы, которая производит руководящие указания, намечает грозные меры, готовит умные доклады и справки, но где, по большому счёту, не делается ничего. А чудовище о трех головах – криминал-терроризм-коррупция, – для борьбы с которым и предназначена контора, легко ускользает из рук, живёт своей жизнью и только набирает вес.

У Войченко тоже мысли были невесёлые. Этот чёртов теракт на автобусной остановке был совершенно не к месту и не ко времени. Он выходил за рамки процесса управляемой общественной и государственной нестабильности, на поддержание которого работал и сам генерал, и ряд влиятельных сил. А Дергаев – дикий человек. Горный людоед. Его трудно держать в рамках. Ох, как не хватает сейчас народного депутата Сельмурзаева. С ним можно было решать все вопросы и поддерживать этот костёр, не давая ему угаснуть или распалиться в большой пожар.

Теперь уже генерал Войченко раскаивался в том, что он и его соратники из «Синдиката» приняли решение использовать депутата втёмную против «Легиона». Но кто знал, что так получится… Кто знал…

Войченко вышел из кабинета директора, преодолел просторную приёмную, в которой скучали секретарша и адъютант в военной форме с погонами капитана. Прошёл по ковровой дорожке гулкого пустого коридора. Кивнул вынырнувшему от лифта знакомому деловитому референту с папочкой. Поднялся на лифте на два этажа.