Текст книги "Исчезнувший демон (СИ)"

Автор книги: Илья Гутман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Спустя девятнадцать лет жизни в чужом мире я вернулся на родину.

Я плыл по долине, где располагался мой родной город, по направлению к цитадели. Сорок лет здесь правили последний Верховный и его супруга. Они оказались самыми справедливыми из всех правителей подводного царства – и хорошими родителями. Они искренне любили своих пятерых детей, правильно их воспитывали, обучали магии и боевому искусству и читали им сказки на ночь. Но один из них вырос бунтовщиком и чуть не убил брата. В этом мире, параллельном Земле, едва не повторилась история Каина и Авеля. Если вы не поняли, я про себя. Я был младшим братом, но роль Каина досталась мне. Отец изгнал меня из Маргардта, и вот я вернулся на родину.

Дома в форме ракушек возвышались над долиной. Память нарисовала в моей голове карту города, по которому я шёл. Но реальная столица отличалась от того образа, что был запечатлён мною девятнадцать лет назад. Появились новые дома, новые улочки. Да и сама цитадель Верховного выглядела иначе: раньше она напоминала зиккурат. Теперь же стала почти в два раза выше – натуральная Вавилонская башня. Столица внешне изменилась, но всё же это оставался мой родной город. Не внешне, а внутренне.

Через некоторое время я доплыл до цитадели, где располагались два трона – правителя княжества Аваддон и Верховного властителя Бездны. Если вы не поняли, то этот город – как Москва, где располагаются как правительство России, так и Московской области.

Цитадель находилась на хребте, по бокам от него располагались песчаные холмы, ощетинившиеся сторожевыми башнями в форме устремлённых вверх щупалец. В небольшой долине лежал внутренний двор замка, вымощенный ракушками – дорога по центру – жёлтыми, а вокруг – розовыми. Над цитаделью висело знамя Верховного – зелёная голова осьминога на фиолетовом полотнище. Из двора поднималась лестница в форме соединённых трапеций. Она заканчивалась тремя дверьми в твердыню, имевшими форму раковины – две небольших слева и справа, и одна колоссальная – по центру.

Пройдя до центрального входа я вошёл в цитадель. Как всегда, всё время, что я себя помню, вода была выкачена из её внутренних помещений магией отца и заменена воздухом. Отец рассказывал, что до того, как он стал Верховным, помещения дворца также были заполнены водой, но как только он её убрал, среди обитателей дворца появилось немало людей. Внутри у входа стояли двое стражников из народности эшхарготов, похожие на меня, только без крыльев. Глянув на меня, они отдали честь, произнеся: "Властитель!"

На суше я больше привык к человеческому облику, который неспешно принял.

Я прошёлся вперёд, к тронному залу. У входа к нему стоял человек в доспехах и фиолетовой мантии, с серебряным амулетом-пентаграммой и чёрным мечом как у меня. Было ему лет пятьдесят, а на голове красовался обруч. Боевой маг. И явно – высокопоставленный офицер. Он о чём-то переговаривался с высокой и смуглой девушкой, тоже явно магичкой, которой было около двадцати лет. И в этой девушке ощущалось что-то знакомое. Боевой маг задумчиво курил сигару. Уже года полтора я не курил простой табак, так как перешёл на электронку, но сейчас курить хотелось сильно, поэтому я подошёл к нему.

– Здравия желаю, господин офицер, – обратился я к нему на чистом харгии. – Не угостите ли странника сигарой?

– Конечно, господин, – ответил маг с дарским акцентом. Именно на дарском языке говорили большинство людей Маргардта. Он открыл портсигар и протянул мне курево. Я прикурил, зажигая магический огонь на кончике указательного пальца. Аромат элитного табака... Давненько я не пробовал такое.

– Видимо, господин, вы прибыли издалека, – сказала девушка. – Негоже к главнокомандующему армией, боевому магу Тарквилу обращаться просто "господин офицер".

– Виноват, господин главнокомандующий, – ответил я, затягиваясь сигарой. – Я действительно прибыл издалека. Я ожидал увидеть здесь другого главнокомандующего, Шаббара.

– Боюсь, это невозможно, господин странник, – ответил Тарквил, опустив глаза. – Генерал Шаббар умер уже десять лет назад.

Как я это услышал, скупая мужская слеза скатилась по моей щеке. Генерал Шаббар был одним из моих первых друзей. Когда отец был занят, именно он учил меня сражаться и командовать армией. Ему я доверял как родителям. Тяжело услышать о смерти старого друга, когда после долгого отсутствия вернулся на родину.

– Мне жаль, господин странник, – произнёс Тарквил, – мне жаль.

В это время девушка внимательно изучала моё лицо, а затем произнесла:

– Кажется, господин странник, я знаю, кто вы. Вернее, кто ты. Ты – мой брат Буракх, изгнанный отцом девятнадцать лет назад. Я не запомнила тебя лично, твои портреты были уничтожены после твоего изгнания, но ты сильно похож на отца и на Хейбара.

– Электра? – изумился я.

– Верно, братец, – ответила девушка.

Я молча стоял и задумчиво курил. Когда отец изгнал меня, моей сестричке Электре было три годика. Прошло девятнадцать лет, значит, сейчас ей уже двадцать два. Маленькая девочка, которая не помнила меня, стала женщиной, которая знает, что я – бунтовщик и изгнанник. Мой старый друг, генерал Шаббар, умер. Да многие мои знакомые из смертных рас почти за двадцать лет наверняка умерли! И выросло новое поколение смертных, незнакомое со мной, поскольку я убедился, что моё имя было вычеркнуто из истории. И внешне столица сильно изменилась. Это не тот город, который я любил, не тот мир, не та страна. Я тосковал по княжеству Аваддон, по дворцу, по городу, также носящему имя Аваддон. Но теперь я понял, что эта тоска была не по месту, а по некоему образу, существующему в моей голове и в моём сердце, моему личному городу Аваддон, осевшему в памяти, по идее города. Тоска по детству, отрочеству, первой любви, любящим родителям. Игорь Корнелюк в одной из песен назвал Петербург "Город, которого нет". Мой личный Город, которого нет – Аваддон.

Двери тронного зала отворились, и оттуда вышла женщина, молодая лицом и телом, но по её взгляду ощущалось, что она прожила несколько веков. Смуглая, рыжеволосая, зеленоглазая. В человеческом облике. Есть у неё и облик владычицы морской.

– Узнаешь, мама? – спросила Электра, показав ей на меня.

– Родная мать всегда узнает сына, – ответила та. – И вот, ты явился домой, Буракх.

– Здравствуй, мама, – ответил я. – Я перед тобой. Мятежник. Предатель. Изгнанник. Знаю, что ты меня, конечно, не простишь. Но позволь мне остаться тут на небольшой срок по делу. Обещаю, я скоро покину княжество.

Мать, не сказав ни слова, обняла меня. И на её глазах выступили слёзы. Слёзы счастья. И на моих – тоже.

– Я прощаю тебя, – ответила она. – Я знала, что это произойдёт. Такова ваша природа, ангелы Бездны. Жажда власти, в твоём случае, смешанная с юношеской импульсивностью. Ангелы Бездны всегда грызутся за трон со своими родственниками. Да и твой отец, чтобы стать Верховным, убил в бою собственного кузена. Изгнание было твоим наказанием, Буракх. Как тюремный срок. Ты пробыл в мире Земля девятнадцать лет, почти двадцать. Ты искупил своё преступление.

Шокированный, я затянулся сигарой. Чудны дела твои, Бездна!

– Пройдём в тронный зал, – сказала мать. И я последовал за ней.

В зале, на Коралловом Троне восседал мой старший брат Хейбар. Этот трон принадлежал Верховному, то есть отцу.

– Теперь, когда ваш отец пропал, Хейбар – регент, – сказала мать.

– Кого я вижу, – оскалил зубы в некоем улыбки подобии Хейбар. – Братишка Буракх. Бунтовщик. Братоубийца.

– А ведь я тебя не убил, – ответил я, ухмыльнувшись ему в ответ.

– Так или иначе, срок твоего изгнания подошёл к концу. И я готов обеспечить тебе приём, достойный князя, Буракх. Слово регента.

– Ах вот ты каков, ИО царя Иван Васильевич Бунша, – сказал я. Мой брат не был знаком с современной культурой Земли, поэтому фразы не понял.

– Похоже, Земля изменила тебя, брат. Отец часто посещал этот мир и наблюдал за тобой. Он знает, что ты теперь расследуешь преступления. Поэтому хорошим вариантом было поручить это дело тебе.

Во взгляде Хейбара читалась подозрительность. И неозвученный вопрос: "Уж не ты ли, Буракх, причастен к похищению?" А при своей жажде власти я мог. Мог желать не просто короны княжества Аваддон, а трона Верховного. И мог убрать отца, как помеху на пути к абсолютной власти. Но я этого не делал.

– Как тебе на Коралловом троне, брат? – спросил я. – Привык уже?

– Нет, – ответил Хейбар, покачав головой. – С трудом справляюсь с обязанностями регента. Очевидно, я ещё молод.

– Отец был моложе нас обоих, когда стал Верховным, – возразил я.

– Отец владел силами Богов Изначальных, которых у нас пока нет.

– Не говори о нём в прошедшем времени! – крикнул я.

Вот и первый подозреваемый в похищении или убийстве отца! Хейбар мог сам убрать его, чтобы заполучить трон и корону Верховного, а заказать расследование, чтобы отвести подозрения от собственной персоны.

– Поверь мне, брат, мне сейчас нелегко, – сказал Хейбар. – Я один не справляюсь со всей полнотой власти, что судьба возложила на меня. Частью подвластных отцу территорий правят сёстры. Лирида исполняет обязанности богини Луны, а Филира – королевы эльфов.

Может, Хейбар и не врал. Но от этого не перестал быть подозреваемым. Я ему доверяю как брату – то есть, не доверяю совсем.

Я затянулся сигарой. Слишком уж за девятнадцать лет я привык к техническому прогрессу. В этом мире не хватало электронных сигарет, автомобилей, компьютеров, мобильных телефонов. И вообще в быту тут не пользовались электричеством. Я задался и другим вопросом – я всегда считал царство моих родителей самым справедливым в Маргардте. А является ли вообще справедливой абсолютная монархия? К тому же та, где монарх несменяем, так как бессмертен. Не рискует ли рано или поздно такая власть выродиться в тиранию? Не должны ли правители сменяться?

И тут до меня дошло: похоже, это не Маргардт и княжество Аваддон изменились. Это изменился я. Стал землянином. Очеловечился. Я обнаружил, что задаюсь экзистенциальным вопросом: какой мир мой родной? Маргардт или Земля? И ещё более ужасающим: кто я вообще такой? Буракх или Эдуард Ларан?

Глава 4

Боковая дверь в тронный зал открылась, и в неё зашёл подросток – мальчик лет тринадцати с начавшими пробиваться усиками. Он был облачён в серебристую кольчугу, выглядящую точь-в-точь как моя, и сам сильно напоминал Хейбара и меня, только не такой смуглый. И я уже догадался, кто это, хотя до сего момента не знал о его существовании. Мой племянник, сын Хейбара, совсем юный принц Маргардта. Я даже пока не знаю, как его зовут.

– Доброе утро, отец, – произнёс юнец начавшим ломаться голосом.

– Доброе, Фатагн, – ответил мой брат.

Как и мы с братом, его сын был назван именем предка. Как и мы, он от природы – ангел Бездны, родившийся в человеческом обличии. Пройдёт два-три года, и он, после завершения полового созревания, научится принимать свою истинную, хаотическую форму. Тогда в нём проснётся и разрушительное начало Бездны. К каким последствиям это приведёт? Не знаю. Моего отца на заре его юности это привело к криминалу. Меня это привело к попытке бунта, которая была подавлена. И до сих пор я борюсь со своей тёмной сущностью. Отец как-то научился с ней справляться, но я спросить не успел.

– Кто это? – спросил мой племянник.

– Это – твой дядя, Буракх.

– Принц-предатель? – спросил Фатагн.

– Он уже прощён, – ответил мой брат. Изгнание послужило ему уроком.

Я и племянник пожали друг другу руки. В его взгляде уже ощущалась холодность, подозрительность и хитрость властителя Хаоса, который вот-вот и будет готов к интригам.

– Можно мне поиграть с Баст, отец?

– Конечно!

Фатагн пошёл через зал к боковой двери и открыл её. Там я заметил другой зал, тоже немаленький, где рос сад. Даже целый лес, джунгли. А на одном из деревьев – домик для кошки. Точнее, в моём представлении человека, прожившего долгие годы на Земле, это был домик для кошки, а на самом деле это был дом для пантеры. В нём и жила Баст – существо того же вида, что и Багир, только женского рода. Фатагн ещё слишком юн, чтобы завести собственного фамильяра, к тому же он спросил разрешения у отца. Значит, Баст – фамильяр Хейбара.

Багир в облике обычного кота занимался сексом с помойными кошками. И вот, похоже, ему нашлась достойная партнёрша. Не имея самки собственного вида, Багир либо смотрел порнуху на моём компьютере, либо наблюдал за моими собственными постельными сценами. Пользовался тем, что мои женщины этого не знали.

Но одна знала. Это была Зарина. После того, как ей уже было известно, что Багир – разумное существо, он однажды всё равно пришёл к нам в спальню с целью поглазеть. Тогда я, не вынесшей такой наглости, просто взял и повесил его на крючок.

Не подумайте плохого, я не настолько конченный садист. Багир, как и я, плохо переносит морозы, и потому в особо холодную погоду, когда он выходит гулять, я на него, как на собачку, надеваю комбинезон. Так вот, на одном из ремней было колечко, за которое я его и повесил на пару часов на крючок для одежды. Единственной возможностью моего фамильяра выбраться было принятие истинного облика. Но начни он превращаться, грохнулся бы вместе с вешалкой и получил бы серьёзные травмы.

В тронный зал вошёл ещё один человек, на этот раз женщина, в возрасте около тридцати пяти лет. В ней ощущались довольно сильные потоки магии Хаоса. Подойдя к Хейбару, она поцеловала его. Очевидно, его жена и мать Фатагна.

– Дора, это мой брат-изгнанник, Буракх, – сказал регент. – Буракх, это – Дора, магичка Хаоса, моя супруга и сестра главнокомандующего Тарквила.

– Очень приятно, – поклонился я и задумался. Фатагну тринадцать лет. Я был изгнан девятнадцать лет назад. Значит, Хейбар успел жениться в промежуток между последними девятнадцатью и тринадцатью годами. Тогда же маг Тарквил вошёл в Семью, а потом, через несколько лет занял место генерала Шаббара.

Стрельнув у генерала сигару, я прикурил её от кончика пальца, с которого пустил пламя Левиафана и затянулся ароматным дымом, без всяких химических добавок, которыми пичкают табак на Земле. Удобно прикуривать от пальца.

Закон Ларана: "Любое заклятие практической магии можно использовать как боевое". Обратный закон Ларана: "Любое боевое заклятие можно адаптировать для использования в быту".

– Интересное дело, брат, – произнёс Хейбар. – Впервые вижу, чтобы ты использовал заклятие подводного пламени невербально.

– Да... – задумчиво ответил я. – До сегодняшнего дня я и сам не мог. Сегодня я уже прикуривал от пальца, но неосознанно...

– Догадываюсь, почему. Ты спустился до третьего уровня Бездны и прошёл инициацию им. Значит, ты стал более могущественным магом Хаоса.

Очень хорошо! Теперь на Земле я смогу куда легче противостоять своим врагам. И с большей вероятностью найду того, кто похитил отца. Хотя, пара подозрений о том, кто стоит за похищением Шемеддона у меня уже была. Первым подозреваемым был сам Хейбар. Вторым – мой прадед со стороны матери, Дагон. Из всех ныне живущих властителей Хаоса в Маргардте он был единственным, кто не любил моего отца. Почему? Да потому что Дагон был Древним, одним из тех, кто правил нашим миром более двадцати тысяч лет. Мой отец, которому нет и семидесяти, по сравнению с ним младенец, и именно он, отец, был избран Верховным. Дагон голосовал против, но большинство выбрало именно отца. Шемеддон, будучи наследником тёмных и светлых сущностей, за считанные десятилетия развил в себе силы Богов Изначальных – и стал самым могущественным божеством Маргардта. Он пару раз ставил зарвавшегося Дагона на место. Что давало тому ещё больше поводов ненавидеть отца.

– И я знаю, куда следует держать путь, – ответил я брату. – За похищением отца может стоять Дагон.

– Правдоподобная версия, – ответил Хейбар. – Надо бы нанести нашему прадеду визит.

Мы направились к выходу. Хейбар позвал Баст, своего фамильяра, а я призвал из астрала Багира, который был развоплощён на Земле. Выйдя из цитадели, мы оказались в водах океана. Мы метаморфировали, приняли форму ангелов Бездны. И наши питомцы тоже метаморфировали, приняли морскую форму. Они превратились в нечто среднее между морскими котиками и касатками. Когда я говорю "морскими котиками", я имею в виде не тюленей, а реальных кошачьих. Головы остались пантерьи, а вот кожа – блестящая, чёрная сверху и белая снизу. Хвост и плавники как у касатки, при этом вполне пантерьи лапы. Сев верхом на фамильяров, мы с братом поплыли в сторону царства Дагона.

Мы с Хейбаром верхом на фамильярах плыли по княжеству Аваддон. Сквозь толщу воды, переливающуюся синим и зелёным из-за обилия водорослей, проглядывали лучи полуденного тропического солнца, грозно нависающего над Сумеречным Океаном, единственным океаном мира Маргардт. По бокам от нас стремились ввысь джунгли из водорослей-деревьев.

Я внимательно следил за лицом Хейбара и, уверен, он делал то же самое. Брат глядел на меня с подозрением. Это означает одно из двух: либо он искренне невиновен и подозревает меня, либо играет роль невинного и своей показной настороженностью хочет отвести подозрения от себя. Уверен, что если истинен первый вариант, то у него проносятся точно такие же мысли насчёт меня.

Появились ещё две версии подозреваемых. Ещё два человека, которые могли похитить отца. Тарквил и Дора, брат и сестра, вошедшие в Семью. Они могли, что маловероятно, действовать сами по себе, а могли и вместе с Хейбаром. Тогда Хейбар стал бы претендовать на корону Верховного – на постоянной основе, а корона княжества Аваддон отошла бы его сыну Фатагну, а в связи с его малолетством регентом и королевой-матерью там стала бы Дора. И Тарквил достиг бы куда больших высот.

Фамильяры набрали высоту. Основная жизнь города Аваддон проходит внизу, на дне. Здесь, в нескольких десятках метрах над уровнем основного места обитания мы никому не мешали, и никто не мешал нам.

– Готов к переходу, брат? – спросил Хейбар.

– Готов, брат, – ответил я. – Открывай портал.

Хейбар, призвав магию Хаоса, взмахнул руками, и перед нами материализовался шар, переливающийся фиолетовыми энергиями. Мы вошли в него – и вновь оказались на первом уровне Бездны, прилегающем к Маргардту.

– Ощущаешь место, близкое к царствию Дагона, Буракх? – спросил Хейбар.

– Да, – ответил я, – половина лиги на восток. В течение Хаоса там есть потоки, позволяющие создать портал недалеко от замка Дагона.

– Поплыли туда, – сказал Хейбар.

Прибыв на место мы открыли новый портал, уже из Бездны во внешний мир, Маргардт. Мы очутились под глубинами того же океана, только в этой части мира солнце светило уже не полуденное, а вечернее.

На подводном плато располагалась столица Дагона – город, напоминающий земные поселения эпохи поздней античности – мраморные статуи, амфитеатры, колонны, дома в римском стиле – только здания покрылись водорослями и ракушками. Меж жилищ произрастали устремлённые вверх леса водорослей – целые подводные деревья.

Имелись и подводные луга – водоросли по колено. Во дворе одного из домов трудились два эшхаргота с косами и в чёрных одеяниях, придающих им сходство со Смертью. Они косили водоросли, и я услышал фрагмент их разговора:

– Ты доволен?! Я кошу твои грёбаные водоросли! Почему мы делаем именно сейчас, а не днём, когда было ещё светло?

– Заткнись! Заткнись! – ответил второй эшхаргот, принявшись с остервенением косить ещё быстрее.

Значительную часть населения этого города составляли уже не эшхарготы, а глубоководные, также зовущиеся дагонитами. Как и сам Дагон, они напоминали нечто среднее между человеком, рыбой и лягушкой, такие же четырёхрукие, только гораздо ниже – с человека ростом.

Мы пронеслись верхом на фамильярах над выложенной ракушками дорогой, широкой прямо как шоссе прямо к цитадели Дагона. Если твердыня в городе Аваддон с точки зрения жителя Земли напоминала зиккурат, то дворец Дагона скорее пирамиды ацтеков, но также поросшие водорослями. Вход охраняло с полдюжины Глубоководных, вооружённых копьями, по одному на каждую пару рук.