Текст книги "Каких-то пять минут будущего (СИ)"

Автор книги: Илья Бриз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Каких-то пять минут будущего
Илья Бриз

Глава 1

Удар, еще удар. Достаточно легко блокирую, каждый раз отскакивая. А вот его следующий удар мой слабенький блок пробьет. Делаю вид, что испугался. Он не успеет понять, что я его не боюсь. Он слишком мало меня знает. Прыжок назад, к бетонной стене. Откуда я знаю, что ноги встанут на единственное свободное место, где нет мусора в этом захламленном подвале? Черт, сам себе до сих пор удивляюсь! Он прыгает на меня, еле удерживается на попавшейся под ноги рессоре и все-таки бьет. От такого мощного удара пудового кулака невозможно уклониться. Невозможно, если заранее не знать точно, когда конкретно и в какое место удар последует. Но, я-то ЗНАЮ! Мышцы уже давно готовы. Время тянется медленно, тягуче. Голову влево, влево! Мягкая кожа его перчатки чуть задевает мою правую щеку. Он рефлекторно пытается довернуть руку – ошибка: кулак врезается в стену за моей спиной. Гул бетона значительно тише, чем хруст сломанных костей запястья – плата за попытку доворота кулака. Все, теперь он мой! Я его уже сделал! Даже не имеет значения его большая на полсотни килограммов масса. Но он-то этого еще не понимает! Попытка удара левой по моим яйцам. Очередная ошибка с его стороны. Я ведь маленький и легкий. И, главное, я ЗНАЮ когда, куда и как он ударит. Спокойно успеваю, опершись обеими руками о его бьющую, пропустить кулак между ног и, буквально запрыгнув на его предплечье, наношу хороший такой тычок ботинком теперь уже по его яйцам. Долг платежом красен! Не знаю, будут ли у него теперь дети, но на женщин несколько месяцев он без содрогания смотреть не сможет, это факт. Хотя… А будет ли он вообще жить после сегодняшнего нападения на меня? Вот этого я не только не решил, но еще и НЕ ЗНАЮ.

Он сложился пополам и лег. А ведь крутой мужик! Явно настоящий профи. И как я против него эти две минуты продержался?! О, уже головой крутит, глазами лупает, меня ищет. Очень быстро в себя пришел.

– Ты кто? – еще и вопросы задает.

– Дед Пихто. Много будешь знать, скоро состаришься. А вот ты, дяденька, откуда будешь? И кто тебя послал?

Он долго смотрел на меня, баюкая сломанное запястье. А ведь от последнего удара уже отошел! Все-таки слабак я по таким ударам. Еще учиться и учиться.

– Ну что, в гляделки играть будем? Зовут-то тебя, дяденька как? И тут откуда нарисовался?

Ух, как он на меня зло смотрит! Еще бы, восемнадцатилетний на вид мальчишка уделал профессионала. Если бы знал, что на самом деле мне всего шестнадцать, вообще бы охренел.

– Виктором кличут. А вот ты кто такой?

Не врет. Это я ЗНАЮ. Ну, раз он говорит правду…

– Денисом родители назвали. И зачем же ты, дяденька Витя, за мной пошел?

Я спрашивал, и уже ЗНАЛ. Чертово ЧУВСТВО. Совершенно непонятно, когда оно работает.

– Да вот разглядел, как ты моего клиента бомбанул.

А ведь чувствовал я, что кто-то меня видит. Того типа я делал уже во второй раз. ЗНАЛ, что он сволочь и грабил. Сегодня он подъехал к бирже с толстенным портфелем, а вышел с худеньким. Значит, приличную сумму на баксы или еврики поменял. Первый удар ледяным шариком из рогатки разбил боковое стекло машины. Тип немедленно тормознул с крутым заносом и получил вторым шариком в висок. В поднявшейся суматохе я тихонько стащил портфель. Теперь он тощий валялся в начале подвала, где я его бросил перед махаловкой. Успею еще проверить, сколько там. Но что мне с этим Виктором сейчас делать? На мокруху как-то идти не хочется. Ну, не тот он, кого мочить надо.

– Ты, дяденька, жить хочешь?

– Даже так? – что интересно, особого испуга в нем не видно.

– А ты как думал? Мне что-то отвечать за твоего сволочного нанимателя никак не хочется. А ты ведь это дело на тормозах спускать не будешь. Не тот у тебя характер.

Он опять внимательно посмотрел мне прямо в глаза и начал ворочаться, пытаясь подняться. Я напрягся, понял, что у него ствол под курткой, и шагнул вперед. Виктор замер, неудобно сидя на грязном полу.

– Ты уже убивал?

Что-то у нас весь разговор из одних вопросов состоит. Попробуем, как дед говорил, разнообразить.

– Нет. И начинать с тебя не хочется. Но вот как нам разойтись, не представляю.

Хуже того, я этого даже НЕ ЗНАЛ!

– Кто тебе, Денис, сказал, что мой клиент сволочь?

Хочет оттянуть время? И вдруг, я многое понял. ЗНАНИЕ пришло само. Этот дядька сам все знает про своего нанимателя. Знает, что он гад, каких мало. Более того, Виктор сам искал способ, как уконтрапупить того типа. И за мной охранник гоняться не будет. Отпустит вместе с портфелем. Я протянул ему руку и помог встать. Ух, какой же он тяжелый. А с виду и не скажешь.

– Прилично тебе влетит, что меня упустил?

– С работы вылечу. Ерунда. На много ты Прохорова наказал?

Ага, значит у того типа Прохоров фамилия.

– Еще не знаю, не смотрел. Но вот он теперь долго никого уже не накажет.

Вот это я точно ЗНАЛ в тот момент, когда ледяной окатыш ударил типа в висок.

– Даже так?

В его глазах было удивление и – нет, не радость – удовлетворение.

Неожиданно сам для себя я продиктовал Виктору номер своего сотового.

– Вылечишься, позвони. Кажется, нам есть о чем поговорить. Иди, давай. Вон как рука опухает.

В портфеле оказалось три с половиной пачки купюр по пятьсот евриков. В районе ста семидесяти тыщ. Скусно. Предыдущие пару акций дали копейки. Неопытный я еще грабитель. Я перекидал валюту в свою сумку, тщательно протер портфель и засунул его в кучу грязи. Мы с Настюхой теперь проживем! Если, соответственно, я не засвечусь. Постараемся жить скромнее. Глядишь, подруга школу окончит, а я за это время поступлю и окончу Рязанское училище ВДВ. Все равно другой дороги для себя не вижу. Вот только на кого Настеньку оставить? Тетка – это несерьезно. Ладно, будет день и будет пища, как отец говорил. А сейчас надо тот комбинезончик купить. У подруги слюнки давно текут. Вот обрадуется-то!

****

Дядя Витя позвонил через три недели. Запястье до конца он еще не вылечил, но гипс уже сняли. Он протянул мне руку, как взрослому, но предупредил:

– Ты только поосторожнее. А то я просто не представляю теперь, что от тебя еще ожидать.

Мы сидели в какой-то кафешке, я тянул очередной стакан сока, он кофе и рассказывал о себе и том типе. Обычная история нашего времени. Было два друга. Вместе росли и вместе бесились. Оба закончили то самое Рязанское училище ВДВ, в которое я сейчас сам стремлюсь. Служба разнесла их в разные стороны, но они встретились в Чечне. А потом один погиб. Погиб из-за элементарного предательства. Бывают такие случаи, когда всем все понятно, но доказать ничего нельзя. Виктор меланхолично помешивал ложечкой в полупустой чашечке и, под какую-то дурную мелодию из орущего телевизора, говорил, а в глазах его была боль. Как я понял, капитан-спецназовец последние годы постепенно зверел от того, что творилось в нашей стране. Подлецы зарабатывают бешеные деньги и с успехом лезут во власть. Он чем-то очень походил на моего погибшего отца. Такой же прямой, и – как бы это выразиться? – ему за державу обидно. В общем, год назад он прилично выпил, когда жена без объяснения причин подала на развод, и послал какого-то начальника в дальнюю дорогу пешим эротическим маршрутом. Начальник оказался злопамятным, пообещал дяде Вите словами из известной песни Высоцкого "Никогда ты не будешь майором" и настоял на увольнении. Капитан долго не думал и написал заявление. А на гражданке случайно нарвался на Прохорова. И, неожиданно для самого себя, решил им заняться. Пусть нет в мире справедливости, но Сашка-друг гниет в земле, а этот гад процветает. Тип дядю Витю не знал, и устроиться к нему в охрану с его-то послужным списком не представляло особой сложности.

– Вот и вся история. Нас в машине сопровождения трое было. Тебя, парень, заметил только я. А вот как ты меня умудрился сделать – до сих пор не понимаю. Почему в живых оставил, да еще телефон дал… Колись, Денис. Очень уж заинтриговал.

И что я ему могу рассказать? Откуда у меня берется ЗНАНИЕ? Ну, уж нет! Да, я ЗНАЮ, что он не предаст, но…

– А я иногда бываю, как дед говорил, жутко везучим. Вот только это мое везение…

Мне передалось его пасмурное настроение, и я выложил дяде Вите все про свою семью. Как родители погибли, и дед через полгода умер. Двоюродная тетка взяла опекунство, но у нее самой ничего не было. Работает кассиром в магазине, зарплата маленькая. С нами жить не желает, да и мы не хотим. Кем я хочу стать по примеру отца, рассказывать не стал.

За окном забегаловки все так же падал весенний мокрый снег, а он смотрел на меня и хмурился.

****

Все на свете имеет свою цену. Независимость в школе тоже. Не было у меня друзей. Странные у меня складывались отношения со сверстниками. Я почему-то значительно больше знал и умел, чем другие ребята в нашем выпускном классе. И общаться мне с ними было не очень интересно. Почему? Черт его знает. Больше начитан? Возможно. Когда я был еще совсем маленький, родители попытались сделать из меня вундеркинда. Читать я научился в пять лет. И тут же «забурился» в дедову библиотеку. Помимо дикого количества научных трудов по медицине и фармакологии там хватало и художественной литературы. В том числе и «Тарзан, приемыш обезьян» Берроуза. На него в том возрасте у меня ушло почти полгода. Потом был Киплинг. Любимый детский мультик «Маугли», как же ты отличаешься от первоисточника! Еще несколько лет я осваивал всякие приключения – от «Айвенго» Вальтера Скотта до огромного наследия Дюма. Вот интересно, герои Фенимора Купера меня не особо привлекали, а Драйзера и Джека Лондона – завораживали. А когда позже я нарвался на Ремарка… Совершенно другой мир. Современные авторы меня почему-то совсем не интересовали. Разве что – про войну. Ну и, конечно, фантастика! Стал ли я романтиком? Вот это вряд ли. Мне было-то тогда лет двенадцать всего. Да и сейчас я в этом ни хрена не понимаю. А вот разобрать и собрать почти любое оружие – легко!

Как-то раз тогда отец внял моим уговорам и взял с собой на стрельбище. Синяк на плече я заработал приличный. Отдача, черт ее побери! Оказывается – стрелять, это не только лег, прицелился и потянул спусковой крючок. Снарядить магазин патронами для моих еще слабых в том возрасте рук оказалось достаточно сложным делом. Но я справился! Затвор на "Калаше" я передергивал аж двумя руками, уперев приклад в тощий живот. Правильно стрелять я учился достаточно долго. Особенно из пистолетов. Причем из тяжелых целиться оказалось проще. Отец же в редкое свободное время учил меня боевому самбо и дзюдо. Я тогда еще не понимал, что задача стоит не победить противника, а, в первую очередь, выйти из боя целым самому. Выйти, готовым к следующему бою. Не то, что не понимал, еще не ЗНАЛ.

Дед, когда врачи уже опустили руки – ну не лечится эта болезнь в таком возрасте – позвал меня и рассказал, где спрятаны те шприц-ампулы и весь архив проекта.

– И попробуй понять, что это средство последнего шанса, когда не остается никаких надежд вообще.

Я гладил его по ссохшейся морщинистой руке, а он говорил и говорил.

– Мы начали эту разработку еще в конце семидесятых. Понимаешь, Денис, есть люди, которым везет больше, чем другим. Одни выигрывают в карты, другие опаздывают на самолет, который потом терпит катастрофу. Третьи… часто вытягивают счастливые лотерейные билетики. Тема? "Немотивированное проявление интуиции". Вот так вот начальство закрутило. Какое оно, к чертям, немотивированное?! Мы перекопали горы материала, сделали сотни тысяч анализов, пока не выявилась хоть какая-то зависимость. Потом десятки лет подбора ингредиентов. Но состав получился смертельным. Девятнадцать из двадцати лабораторных мышек умирали немедленно. Выжившие… Они проходили лабиринт с первого раза, как ни переставляй перегородки. Сыра им скормили столько… А на человеке так и не успели проверить. Союз рухнул, финансирование прекратилось. Направление посчитали абсолютно бесперспективным. Действует эта штука только на мозг. Или мгновенная смерть, или станешь счастливчиком.

Н-да, счастья мне ЗНАНИЕ явно не прибавило. Особенно когда я нашел спрятанные на даче папины бумаги, когда стало ясно, что моих родителей убили, что это не простая автокатастрофа… Какие же они все сволочи, эти власть имущие! А потом…

– Нэт, малчик, эта дача построена на мои дэнги. Твой отэц одолжил их у мэня. Поэтому я завтра приду с дядэй нотарыусом и ты и твоя тотя подпышэтэ всэ бумагы.

Мой папа одалживал у этого, который только что слез с дерева? Было бы смешно, но почему-то хотелось плакать. Я-то ладно, а вот Настена… Должно же хоть что-то достаться ей от родителей?

Угораздило же меня оказаться одним из двадцати! Препарат дает везение? А вот фиг вам! ЗНАНИЕ! И всего на пять минут в будущее. Не всегда, а только тогда, когда прижмет. Каких-то пять минут… Зато оно, это ЗНАНИЕ, поистине всеобъемлющее. Врет человек или режет правду-матку? Обиделся или поверил? Того грузина я развел на карты. Он, оказывается, еще и шулером был. Ох, и били его тогда… Дурак! Нашел, кого в свидетели брать.

****

Виктор появился только через четыре месяца. Но, с очень неприятной информацией. Прохоров выздоровел и занялся наркотиками.

– Мы должны его остановить!

– С чего вдруг? Ну, да, у тебя с ним личные счеты, а я-то здесь при чем?

Он посмотрел на меня довольно осуждающе. И с хорошо заметным сожалением. Меня жалеет или себя?

– Такое ощущение, что тебе не шестнадцать лет, а все шестьдесят.

– Мне уже говорили, что сироты быстро взрослеют. Вероятно, я не стал исключением из правила.

– Ты хочешь, чтобы таких как ты и твоя сестра стало больше?

Н-да. Вот этим он меня уел. И мама, и папа, и, в конце концов, дед всегда говорили, что основой всех поступков нормального человека должна быть этика. Нравственная сторона обязана превалировать над материальной. Если бы я хоть что-то в этом понимал! Родители так всегда поступали и… погибли в результате. Дед? Он ведь так и не закончил свое дело, не успел… А я сейчас, если не помогу Виктору, предам их память. Ну, и на хрена тогда жить?

Я рассказал ему все. Вообще все, кроме источника препарата и его наличия. Вероятность, что дядя Витя окажется одним из двадцати, слишком мизерная, а я не хочу терять такого друга. Друга? Вот те на! А ведь я действительно ЗНАЮ, что Виктор мне друг. Друг, который никогда не подставит, не предаст и не подведет.

****

Удар, еще удар и я лечу на траву. В последний момент знание все-таки включается, и я успеваю сжаться и кувырком прокатываюсь пару метров. Если бы не сгруппировался, то, наверняка, руку в кровь изодрал бы.

– Опять? – Виктор буквально вздергивает меня с земли.

– Угу, – уныло отвечаю, – ну не получается у меня.

– Тренируйся! – это его "тренируйся" мне скоро сниться будет! – утром проснулся – пробуй! Днем образовалась пауза на пару минут – заставляй себя. Вечером, когда уже в постель лег – опять пробуй! Пока ты не научишься включать и выключать это свое знание в необходимый момент, даже когда никакой опасности не предвидится, я тебя ни на какую операцию не возьму.

Виктор долго не хотел верить в мое ЗНАНИЕ.

– Ну, не может такого быть и все! Потому, что быть не может.

Вот изрекатель избитых истин нашелся! Мы вместе долго думали, как на сто процентов проверить и доказать мои возможности. Ведь ОНО включается только в опасных для меня ситуациях. В стрессовых. Как его смоделировать, чтобы я при этом и цел остался, и все-таки доказать? Возможно, я чему-то от деда научился, так как идея была моя. Боль, она ведь того, тоже в стресс вгоняет. Током меня в детстве несколько раз хорошо шандарахнуло. Ощущения незабываемые! Откуда Виктор притащил эту древнюю подрывную машинку? Два провода примотанные скотчем на левую руку, и я сижу привязанный к стулу. Дядя Витя сидит с этой машинкой сзади меня. Несколько тумблеров можно переключить так, что на подключенные ко мне провода ток не пойдет. Он крутит эту машинку и, перед тем как нажать кнопку, спрашивает. Я должен сказать, какой из тумблеров перекинуть, чтобы меня не дернуло. Ожог почти неделю на руке заживал, но я не только доказал Виктору, но и почти гарантированно научился включать себя в этот гадский режим. Надо только хорошо напрячься и готово! Нельзя сказать, что это очень приятное ощущение. Скорее наоборот. Становишься каким-то роботом. Сразу начинаешь замечать то, на что раньше и внимания не обратил бы. Вон шляпка гвоздя из крашеной доски вылезла. А ведь Настена сюда тоже иногда заглядывает. Может зацепиться и поцарапаться, или одежку порвать. В голове сразу открывается какая-то ячейка и туда откладывается команда забить этот гвоздь. Уже ЗНАЮ, что не забуду. С этим дурным ощущением я давно знаком. Когда того шулера на карты разводил и играл, то голова работала как вычислительная машина: "рано ставку поднимать", "ждать", "хватит, он сам сейчас переберет". В Прохорова из рогатки я тогда целился: "чуть выше и левее", "готовность", "огонь". Еще не отпустив тугую резинку, я уже ЗНАЛ, что попаду. Дурное чувство, но соображать помогает здорово. Когда на экзамене по математике мне задали дополнительный вопрос, то я чуть холодным потом не покрылся, пока оно не включилось. А потом мгновенно все вспомнил, вплоть до четкой формулировки в учебнике. Н-да, включить теперь могу почти по заказу, а вот заблокировать… Виктор абсолютно прав – пока это чувство работает, я не могу научиться ничему новому. Не могу совершенствоваться. Вот и сейчас я не успел сам правильно сгруппироваться и пошел на поводу у чувства. А если оно не включится в нужный момент?

– Ты хоть понимаешь, что ты у нас уникум, которым рисковать нельзя? Нельзя тебя на мелочи использовать. Только на серьезные дела.

– Дядя Витя, а что ты понимаешь под серьезным делом?

– Ну, – он на секунду задумался, – сделать так чтобы, такие как этот Прохоров, не были хозяевами жизни.

Во! Сказал, как пернул. А еще взрослый называется!

– Революцию делать будем? – я уже откровенно насмехаюсь над ним.

Вот теперь он задумался уже по-настоящему. Впрочем, долго думать он, похоже, не любил. Почесал затылок и сказал:

– Знаешь, Денис, а ведь ты прав. Не гожусь я в руководители. Чему-то научить тебя, конечно, смогу. Спланировать операцию-другую – тоже. Правильно провести – легко справлюсь. Оперативник я неплохой. Это все признавали. А, по большому счету, на большее-то я не способен. Нам нужен нормальный руководитель.

– Руководитель для чего? Ну, уконтрапупим мы этого Прохорова. А потом? В училище ты уговорил меня не поступать. В армию меня не возьмут, так как я с восемнадцати буду опекуном сестры. Но что-то делать ведь мне надо. Работать дворником или охранником – не интересно. Учиться? На кого?

Он помолчал, задумчиво глядя на меня.

– Есть у меня один знакомый. В Чечне пересекались по одному делу. Он, кстати, из конторы. А вот можно ли ему довериться на все сто, я не знаю, – Виктор вдруг с надеждой взглянул мне в глаза, – слушай, а может ты попробуешь проверить его?

– Как?

– Ну, – он усмехнулся, – так же, как меня проверил.

– Драться с ним? – не въехал сначала я, – причем, на полном серьезе? Иначе, может не получиться.

– Зачем? – дядя Витя посмотрел на меня с интересом, как бы прикидывая, справлюсь ли я с фээсбэшником, – просто пойди в разговоре с ним на конфликт. Я, если что-то пойдет не так, прикрою.

****

Тихая уютная кафешка. Вот только довольно дорогая. Столики стоят достаточно далеко друг от друга, чтобы можно было спокойно разговаривать под какой-то негромкий бесконечный блюз, доносящийся из колонок стереосистемы.

Виктор с этим Вадимом Федоровичем сидели уже минут двадцать, когда я подвалил, уселся на свободный стул и нагло спросил, вытаскивая меню из-под руки конторского:

– Не помешаю?

Он с интересом оголодавшего волка посмотрел на меня.

– Свободных мест разве не хватает? А, вообще-то, сначала принято здороваться, – он чуть напрягся.

– Здрасьте, – я не сказал, а как бы сплюнул и тут же попробовал включиться.

Дядя Витя перехватил его руку, а я…

Первое, что я понял, когда заработал этот чертов режим, что этот человек очень несчастен. Несчастен и, в то же время, имеет сильную волю. Довольно умен и… потерял веру в жизнь. Живет, потому что так надо. А вот верить ему можно. Такой не предаст. Успокаивающий кивок Виктору.

– Уже? – удивился он.

– Да, гарантирую, – я опять кивнул и повернул голову к Вадиму Федоровичу, – Извините и здравствуйте. Мы сейчас все объясним.

Мужчина мгновенно расслабился.

– Здравствуйте, молодой человек, – усмехнулся он, опять оценивающе глядя на меня. Только теперь это был взгляд не голодного волка, а слона на моську.

– Вот из-за этого парня мне и надо было встретиться с тобой, – сказал Виктор.

– Даже так? И что же в этом молодом человеке такого особенного?

– Меня Денисом зовут, – сообщил я, – вы разрешите, я все же закажу? Запахи тут достаточно приятные.

– Заказывайте, – он протянул руку и представился.

– Очень приятно, – ответил я дежурным вежливым приветствием и углубился в меню, предоставив Виктору начать рассказывать.

Готовили здесь достаточно быстро. Я спокойно умял довольно острые охотничьи колбаски с жареной картошкой и присосался к высокому стакану с виноградным соком, а дядя Витя все излагал нашу историю. Правда, с некоторыми вариациями. Мол, просто дар у меня такой. Вадим Федорович не перебивал, курил и периодически бросал на меня все более и более заинтересованный взгляд.

– Это можно проверить? – спросил он, когда дядя Витя замолчал.

Я попробовал, но оно не включилось. Мой виноватый взгляд объяснил Виктору все.

– Конечно можно, Вадим, но не сейчас, не сию секунду. Эта возможность Дениса, она…, – он запнулся, – его дар не очень легко управляется. Почти гарантированно работает в стрессовых ситуациях, а принудительно – не всегда.

Дядя Витя замолчал, а этот Вадим Федорович стал с интересом разглядывать меня. Ну и взгляд! Как рентгеном насквозь. Я чуть соком не подавился.

– Как, говоришь, твоя фамилия, Стрельников?

– Да, – подтвердил я кивая.

Он немного задумался, а потом спросил: – Денис Александрович твой дед?

Я опять кивнул.

– Дар? – он усмехнулся, – ну-ну, а мне почему-то кажется, что результат работы сверхсекретного проекта "Шулер", научным руководителем которого был профессор Стрельников.

И что я теперь ему должен говорить? Оставшиеся ампулы и документы все равно не отдам! Несколько минут мы просидели молча. Вадим Федорович как-то язвительно улыбался, курил, дядя Витя прятал глаза, а я тянул мгновенно опостылевший сок и нагло глядел на фээсбэшника. Ну, наконец-то! Включилось ЗНАНИЕ! Просто надо было обозлиться. Прав Виктор – тренироваться и еще раз тренироваться! Этот Федорович не будет от меня ничего требовать, не надо ему ничего. Он очень разочарован в жизни и, в то же время, жуткий циник, но, в глубине души, романтик. Я и не знал, что такие люди бывают. Что-то такое у него в жизни было, что сначала сломало его, но он поднялся вновь, но уже совершенно другим человеком. Интересно все-таки, что с этим относительно молодым подполковником произошло? Но я уже понимаю, что он никогда не скажет. Подполковник и до того был профессионалом до мозга костей, а после трагедии… Трагедии? Да, только так и никак иначе о том, что с ним случилось, он и думает. А нам с дядей Витей этот Федорович поможет. Даже не просто поможет, ему по-настоящему интересно это дело!

****

– Э, нет! Прежде чем строить какие-то планы, мы, во-первых, должны понять чего мы хотим добиться, во-вторых, что конкретно у нас для этого есть и что еще требуется, – Вадим Федорович после вчерашнего знакомства был совершенно другим. Серьезным и каким-то дружелюбным, что ли, – но, для начала, давайте досконально разберемся с нашим основным ресурсом – возможностями нашего молодого друга.

– А что во мне разбираться? – не понял я, – просто чувствую.

– Что конкретно?

– Ну, знаю, что…, – а, действительно, что я чувствую, когда режим ЗНАНИЯ работает? Раньше я почему-то на эту тему не задумывался, – точно понимаю, кто хороший, а кто – плохой. Кто предаст, а кто нет.

– На сто процентов? – Вадим Федорович опять посмотрел на меня вчерашним рентгеновским взглядом.

– Ну, да. То есть о ком-то я знаю, что вот сейчас он намерен быть честным, но если будет какая-то сложная ситуация, то он может и сломаться. У другого есть своя червоточинка… Ну, не знаю, как правильно объяснить. Вот Виктор…, – я посмотрел прямо в глаза друга, – вот ты скорее сам плашмя ляжешь, но не выдашь. Вы, Вадим Федорович…, – я перенес взгляд на фээсбэшника. Он, в отличие от дяди Вити, даже не напрягся, – вы… А вам терять нечего! Странный вы какой-то, но именно на сто процентов надежный.

– Терять мне нечего? Даже так? – он как-то горько усмехнулся и замолчал.

Мы сидели, иногда переглядываясь, и ничего не говорили. Вот интересно. Вчера я ЗНАНИЕ включал с большим трудом. Сегодня… Включаю и выключаю в любой момент, как два пальца об асфальт…

– Ладно, – прервал тишину комитетчик, – вернемся к нашим баранам. То есть ты, Денис, не столько знаешь будущее, сколько понимаешь конкретного человека. Так?

– Наверное, – не совсем уверенно ответил я. И чего он ко мне прицепился? У нас что, это главная проблема?

– Наверное – меня не устраивает. Пойми, Денис, мы не в детские игры собрались играть. Если хоть кто-нибудь чужой узнает о нас… Не только о тебе, но и о нашем близком знакомстве. В общем, или мы вынуждены будем его зачистить, или зачистят нас. Соберись! Детство давно закончилось. Еще раз вдумайся. Мы обязаны понять действие этого твоего чувства, – во, говорит, как гвозди молотком вколачивает!

А действительно, что я чувствую в этот момент? Включаюсь! Легко получилось. Нет, я не знаю будущее, я его высчитываю по косвенной информации. Взять тот же первый бой с дядей Витей. Он боевик-профи. На первый взгляд это можно и не заметить, но если вникнуть… Особая пластика движений, подсознательная готовность ударить немедленно, как только появится возможность, до полного автоматизма натренированное тело. То бишь, основа моего знания – интуиция[1]1
  Интуиция (позднелат. лат. intuitio – созерцание (составные лат. in – в, внутри; лат. tui – мочь, неметь (онеметь), ты, тебе; лат. ti(tum) – после, затем, потом), от лат. intueor – пристально смотрю), способность чувствовать уже имеющиеся логические цепочки связанной информации, касающиеся нужного вопроса, и таким образом моментально находить ответ на любой вопрос.


[Закрыть]! Но ни в коем случае не немотивированная, как бы ни обозвали тему дедовой работы в конторе. Во, а ведь Федорыч сейчас об этом и долдонит. Ладно, выключусь и послушаю.

– Я поднял те документы, до которых мне удалось добраться в закрытом архиве ФСБ. Курировало работу наше территориальное управление КГБ. Проект "Шулер". Тема "Немотивированное проявление интуиции. Возможности предельного развития". Сначала нам необходимо понять, что такое интуиция вообще. Психологи называют ее шестым чувством, экстрасенсы – третьим глазом, священники – ангелом-хранителем. Но никто точно не знает, что же такое интуиция, откуда она появляется и как работает, – ну, прямо лекцию читает! Как наш учитель математики в школе, – научного объяснения интуиции до сих пор нет. Одни утверждают, что наше подсознание уже в курсе, как будет протекать то или иное событие, и оно прорывается в сознание как предположение. Другие заявляют, что наши предчувствия строятся на информации, которую мозг извлекает из наших жестов, мимики и так далее. Третьи говорят, что наши предположения воплощаются в реальность только потому, что мы сами этого ждали и, пусть даже на подсознательном уровне, выстраивали цепочку от догадки к материализации события. Еще одна гипотеза заключается в том, что наше сознание ловит в окружающем мире совпадения, сопоставляет похожие ситуации, это и есть ключ к предсказаниям. Так это или нет, но шестое чувство по-прежнему остается способностью человека постигать истину без всякого обоснования, без всяких доказательств и логики.

– Не-а, – прервал я Федоровича, – строго наоборот. Только логика и ничего больше. Подсознательное просчитывание всех возможных вариантов развития событий на основе уже имеющейся информации. Нам ведь только кажется, что этой информации мало. На самом деле она, как правило, прилично избыточна. Мы просто не научились правильно отбирать необходимые факты и просчитывать их. Дед именно так говорил, а ему я верю.

****

Бу-бух! Больно же! Я валяюсь на траве и медленно, но упорно прихожу в себя. Удалось не включить режим, но как же все-таки больно! Избивают, как боксерскую грушу. Они теперь вдвоем за меня принялись. Вот влип, так влип! За что мне это все? Оно мне надо? А ведь, по большому счету, именно мне и надо! Мне, Настене и всему моему поколению. Если мы хотим жить в нормальной стране, а не в этом дерьме. Трясу головой и потираю левую щеку. Под глазом набухает хороший синяк. Нет, я, конечно, прекрасно понимаю, что пока режим включен мне ничему новому в боевых искусствах не научиться. Даже прогресс определенный имеется с тех пор, как я научился ЗНАНИЕ в себе давить. Но, спрашивается, как я с таким фингалом сегодня вечером с Нинкой встречусь? Мы же на танцы собирались.

– Ну что, очухался? Вставай, – подает дядя Витя мне руку.

– Кажется, – я поднимаюсь, продолжая держаться за свое свеженькое украшение.

– Покажи-ка, – Вадим Федорович отводит мою ладонь в сторону, – Красовец! – говорит он, делая ударение на "о". – Ничего, до свадьбы заживет. Так, на сегодня достаточно. Мышцы покачали немного, теперь можно о делах наших скорбных поговорить.

– Почему скорбных? – удивляется дядя Витя, – парень на глазах растет.

Федорович смерил меня взглядом, совсем чуть-чуть поднимая голову, усмехнулся и сказал:

– Ростом-то он действительно уже вымахал, а вот знаний и умений пока явно маловато.

Ни фига себе, маловато! Сам же вчера на стрельбище говорил, что такой скоростной снайперской стрельбы из двух стволов он еще не видел. И зачет по методам маскировки в городских условиях я ему же с первого раза сдал.

– Ладно-ладно, – Вадим Федорович поднял руку в успокаивающем жесте, увидев мое возмущение, – не кипятись, кое-что ты уже можешь, но тебе, Денис еще учиться и учиться. Но сейчас разговор не о тебе.

Мы с Виктором сосредоточили свое внимание на подполковнике.

– Поступила информация от агентуры. Через три недели Прохоров закупает громадную партию наркотиков аж на два с половиной миллиона долларов. Где состоится сам обмен, мне должны сообщить завтра. У нас два варианта действий. Можем передать сведения в специальную службу моей конторы, – он ухмыльнулся, – мальчики в клоунских черных шапочках с шумом, со стрельбой что-то захватят, но большая часть продукта и денег в результате уйдет на сторону. Надо все-таки понимать реалии нашей действительности. А можем сами попробовать взять все тихо. "Колеса" – там по предварительным данным должен быть экстази – уничтожим, а деньги нам самим для последующей работы пригодятся. Но вот в этом варианте придется убирать всех.