Текст книги "Вторая иракская война. События, факты, итоги"
Автор книги: Илья Топчий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
В 2003 году, в отличии от 1991 года, Ирак смог организовать и оснастить примерно в два раза меньше дивизий: 6 – гвардейских (по две танковых, механизированных или пехотных) и 17 армейских (3 танковых, 2 механизированных и 11 пехотных). Итого – 23 единицы, из которых большинство (14 дивизий) составляло пехотные.
Эти скудные силы оказались распределены между двумя гвардейскими и пятью армейскими корпусами.
Имелось ещё народное ополчение, довольно многочисленное. В его составе даже имелось одно формирование, условно считавшееся дивизией – «Аль-Кудс». Но это ополчение оставалось разделенным на три формации с разным командованием и организацией: милиция БААС, «Фидаины Саддама» и добровольческая армия «Аль-Кудс».
Всё это влекло за собой соответствующие последствия. Если учесть, что Республиканская гвардия имела свое собственное управление, а регулярная армия свое, то становится понятно, что такое разобщение, запутанность в подчинении и раздвоенность функций порядка не добавляли.
Реальная численность дивизий Республиканской гвардии и армии была далека от штатной, хотя гвардейцы находились в лучшем положении. В среднем дивизия Республиканской гвардии имела порядка 6-7 тысяч человек, примерно 200 танков. Численность армейских дивизий колебалась в пределах 4-5 тысяч бойцов, количество исправной техники составляло не более 30-50% от штата. Артиллерия была преимущественно буксируемая.
Реальная численность была ещё ниже. Американские исследования предполагали минимальный некомплект в 20-25%. Более пристальный анализ организационно-штатных структур давал ещё меньшие значения.
Так, в бригаде Республиканской гвардии предполагалось наличие 2500-3000 человек, армейской – 1500-2000 военнослужащих. Это при максимальной оценке тех же танковых батальонов (в которых американцы писали по 58 машин для гвардейских и 44 танка для армейских подразделений). Иными исследователями предполагалась организация армейских (без гвардейских) батальонов по советским лекалам и, соответственно, не более 30-40 танков в их составе.
Средняя численность танков на дивизию Республиканской гвардии составила всего 125 бронированных единиц.
Фактически же, в боях кампании 2003 года иракцы атаковали американцев гвардейскими бригадами по тысяче – полторы тысячи человек и действовали армейскими бригадами, имевшими не более тысячи штыков личного состава (а зачастую – несколько сотен). Реальная штатная численность армейской пехотной и механизированной бригад не превышала 1200-1500 военнослужащих, танковой – 1000 человек. Част был и некомплект в подразделениях низшего уровня, отмечались случаи самоубийственных атак танковыми батальонами по 15-18 машин и ротами по четыре танка.
Стоило ли говорить, что столкновение таких недо– формирований с обладавшими колоссальной огневой мощью, слаженными американскими аналогами приводило к плачевным для арабов результатам (американские бригады численно оказывались порой крупнее иракских дивизий).
В действительности же, по факту, как показала практика и доступные для перевода иракские свидетельства, в дивизиях Саддама вряд ли могло быть больше 4-5 тысяч человек для гвардии и 3-4 тысяч человек для армии. Для сравнения, только 3-я пехотная дивизия армии США на момент начала кампании имела в своём составе 22 тысячи только активных штыков (без обслуживающего персонала), 247 танков М1 «Абрамс», 264 БМП M2/M3 «Бредли», 54 САУ «Паладин» (три дивизиона), 18 РСЗО (дивизион), 18 вертолетов AH-64 «Апач» (батальон), 16 OH-58D, 15 UH-60
Поэтому иракцы всегда принимали бой в невыгодных для себя условиях против противника, имевшего к тому же полное техническое превосходство.
Дальнейшие различия между гвардией и армией также оставались существенные. На вооружении Республиканской гвардии были артиллерийские системы 152-мм, 130-мм, на вооружении армейских частей -122-мм, и реже 130-мм. Кроме того, гвардейские дивизии имели на вооружении танки Т-72 экспортных моделей (Т-72М, Т-72М1), усиленные (за дефицитом) танками худших моделей, в том числе китайские Тип 69.
В качестве пехотного транспорта использовалась чехарда из различных марок БТР – М113, БТР-60 и так далее.
Следует отметить, что ввиду очень большого некомплекта исправной техники (порядка 30-40% танков и прочей бронетехники, до 20-30% артиллерии, до 50% автомашин и специальной техники), отсутствия специалистов, практически, как уже упоминалось, численность подразделений колебалась очень сильно. В некоторой степени произошел даже слом структуры на уровне бригад – когда бронетанковые бригады представляли собою некие смешанные механизированные части. В частности, 8-я, 14-я, 17-я и 43-я бригады американскими источниками интерпретировались то как механизированные, то как танковые.
Отдельно хотелось бы упомянуть также ракетные силы иракской армии. Это 224-я, 225-я, 226-я, 227-я, «Аль-Самунд» ракетные бригады и 228-я ракетно-техническая база. Каждая бригада имела 2-5 дивизионов, вооруженных в основном различными модификациями и северокорейскими клонами ракет «Скад» и «Луна». Всего порядка 35 пусковых установок «Скад» и 46 пусковых установок «Луна».
Число ракет оценивалось в 450 и 600 экземпляров соответственно.
Иракцы планировали применить это дальнобойное оружие как по американским частям, двигавшимся на Багдад, так и по кувейтским базам. Однако всего было выпущено примерно 25-26 ракет (по другим данным, 23 штуки). Лишь часть из них оказалась идентифицирована (14 ракет) и затем перехвачена (9 единиц) американскими ЗРК «Патриот».
Только 225-я ракетная бригада смогла выпустить 17 ракет по стационарным целям – базам американских войск, расположение которых было известно. Остальные бригады возле Аль-Амара и у Багдада сделали считанные пуски в район – по Кувейту (3 пуска), в район лагеря снабжения (LSA – Logistic Support Area) «Бушмастер» (Bushmaster, 4-5 пусков) и аэродрома подскока «Рамс» (Rams – таран), расположенного в районе южнее Ан-Наджаф.
Дело даже не в противодействии вражеской авиации и специальной созданной коалицией 75-й группы поиска важных целей (Sensitive team). Ракеты из центра страны до Кувейта не добивали (максимальная дальность тех же «Скадов» – около 300 километров), а потом, когда американцы продвинулись вперед – ракетные бригады не имели сколь-нибудь толкового целеуказания и не знали, где находятся вражеские колонны или лагеря. Те части иракцев, что располагались впереди и могли что-нибудь заметить, с ракетными бригадами в районе Багдада или Тикрита в 300-400 километрах позади связи не имели.
Цепочка же: передовые части – тактическое командование – оперативное командование – ракетная бригада в условиях нарушения системы управления, воздействия радиотехнических средств борьбы противника, таким образом, не срабатывала как следует.
Кроме того, большим недостатком для иракцев стало ограниченное использование существующего запаса РСЗО. На вооружении находилось некоторое количество советских систем БМ-21 «Град», югославских М87 «Оркан» и бразильских «ASTROS», закупленных незадолго перед войной. Локация залпов данных систем, кстати, довольно плохо засекалась радарами, в отличие от ствольной артиллерии и миномётов.
Причиной тому стали недостатки устройства иракских войск. Армейская, гвардейская дивизия или бригада имели в своём составе дивизионы миномётов или гаубичной артиллерии, но часто не обладали реактивной (в лучшем случае – в составе смешанного подразделения). Тем более не было её в тех товарных количествах, которые способны были обеспечить должную плотность огня.
Залп максимум батареей реактивных установок не представлял особой угрозы. Массированное же использование РСЗО по площадям, по местам скопления войск и техники противника, способное дать должный эффект, требовало коренной реорганизации войск.
Помимо названных причин, часть дивизионов вступили в войну неразвёрнутыми, недоукомплектованными, не получившими соответствующую материальную часть. Следовательно, часть установок вообще встретила боевые действия, находясь на складе, на удалении от квалифицированных специалистов.
2.3
Прежде чем описывать конкретные приготовления, хотелось бы остановиться на некоторых характерных чертах иракских сил обороны, а также упомянуть элементы ополчения, которые в силу своей незначительности, раздробленности оказались не удостоены быть отображенными, в отличии от иракских дивизий, на оперативных картах противника.
Общая ситуация в вооруженных силах была, мягко говоря, не очень. Прежде всего, это касается психологического климата.
В конце 70-х – начале 80-х годов иракский лидер создал небольшую часть – бригаду Республиканской Гвардии. Туда набирались преданные люди, люди – сторонники и земляки Саддама Хуссейна из района города Тикрит.
Эта бригада предназначалась, прежде всего, для охраны Президента, важных правительственных чиновников, государственных объектов (министерства и так далее), сопровождения его кортежей и прочих подобных вещей. Поэтому использование в отборе прежде всего доверительных отношений было, на первый взгляд, достаточно разумным и логичным. Разумеется, в эту часть шли самые лучшие ресурсы – оплата, обмундирование, оружие.
Исторически так сложилось, что война с Ираном, начавшаяся в 1980 году, проходила не очень успешно. Мало того, иракские войска были дезорганизованы, действовали неумело, периодически терпели поражение от хоть и многочисленных, и мотивированных, но плохо вооружённых иранцев.
С другой стороны, отдельные части проявили себя вполне успешно и стойко, выручая товарищей. Примерно в 1982-84 годах иракская Республиканская гвардия оказалась очень сильно расширена, были сформированы все новые и новые бригады. В эти бригады отбирались лучшие солдаты и офицеры, проявившие себя на фронте, или достойные вхождения в элиту, по мнение вышестоящего командования.
А летом 1986 года процесс развертывания Республиканской гвардии усилился, и были сформированы четыре дивизии. Бронетанковые «Хаммураби» (потом, после войны 1991 года, она стала механизированной) и «Аль-Медина Аль-Мунвара» (в переводе – «Медина Светящаяся»), пехотные «Багдад» и «Небухаззер» («Навуходоносор»).
Затем была сформирована впоследствии печально известная бронетанковая дивизия «Тавакальна» (или «Танквала», в зависимости от разночтения), разгромленная американцами в знаменитом танковом сражении у «73-го Истинга» (73-го меридиана восточной широты).
Эти дивизии были готовы к концу зимы 1986-1987 года к использованию войне против Ирана. Всего же, к 1991 году, оказалось сформировано 9 дивизий Республиканской Гвардии. Саддам пытался придать армии цивилизованный, западный характер, поэтому в те же годы были созданы несколько бригад коммандос, прообразом для которых послужили американские рейнджеры (или «зелёные береты», 75-й полк) и спецназ Главного Разведывательного Управления Советского Союза.
Одновременно собственно охранные части Республиканской Гвардии оказались постепенно выделены в специальную Республиканскую Гвардию. На 2003 год таких имелось три охранных бригады и четвертая, механизированная, весьма небольшого состава (12 батальонов, в сумме менее 4000 человек).
В этом, казалось бы, логичном и хорошем решении выделить лучшие части сохранялся важный момент, путавший карты. Дело в том, что преданные кадры, отобранные по политическим мотивам и личной преданности, какие изначально формировали охранную бригаду Республиканской гвардии, также росли в чинах, в должностях и проходили на руководящие должности в дивизиях Республиканской Гвардии.
Наряду с повышением или переводом в Республиканскую Гвардию наиболее способных или отличившихся армейских офицеров и генералов, туда также проникали и обладавшие «блатом» командиры с поручительством или поддержкой среди земляков, родственников или ближайших людей в окружении Саддама Хусейна.
Источник все более сильного карьерного протекционизма в Республиканской Гвардии находился на самом верху. Это был сам Президент Саддам Хуссейн. Его сыновья, Кусей и Удай, занимали высокие посты не по заслугам, а по родственным отношениям.
На момент начала войны 2003 года, сын Саддама, Кусей Саддам, был почетным куратором Республиканской гвардии. Генерал Барзан Абд Аль-Гафур Сулейман аль-Тикрити, двоюродный брат Саддама, служил командующим специальными частями Республиканской Гвардии.
Этот отбор наверх, по клановым преимуществам, а не по способностям, был очень развит не только в Республиканской гвардии, но и в армии, в государственном управлении, да и вообще повсюду. Общее название «аль-Тикрити» (из Тикрита, родины Саддама, вотчины его родовой «хамулы» – арабского племени) являлось объединяющим для отсортированных по личной преданности или политической благонадежности генералов и чиновников. Все «аль-Тикрити» тянули наверх своих же, имели родственные или клановые связи.
«Протекционные подвязки» для клановых участников «аль-Тикрити» дополнялись личным доверием Саддама Хусейна и его семьи, к ним, как к своим землякам. Из шести дивизий Республиканской гвардии три («Медина», «Аднан», «Аль-Нида») находились под командованием генералов с приставкой в фамилии «аль-Тикрити», из Тикрита.
Следующей характерной особенностью, наложившей отпечаток на состояние иракских вооруженных сил, стали санкции, которым страна подвергалась в течение почти 13 лет (1990-2003). Сильный недостаток в поставках боеприпасов, запасных частей, учебных материалах, ГСМ вызвал жесткий контроль и жесткие ограничения на использование ресурсов в части каких-либо учений или маневров.
В результате сложилась практика повышенного контроля на высоком уровне (штаба Армии и Республиканской гвардии, а также командования корпусов) за проведением таких видов обучения или передислокаций, которые вызвали бы перерасход дефицитных ресурсов или износ драгоценной техники.
Даже для командиров низшего звена (взвод-рота-батальон) требовались долгие бюрократические процедуры по согласованию плана действий и планов занятий. За ними следовали нудные и запутанные отчеты за тем, как выполнялись согласованные бумаги, сколько, почему и куда было потрачено. С другой стороны, вышестоящие органы управления имели обычную практику влезать в повседневные дела, маневры и передвижения даже самых мелких подразделений.
Например, штаб Республиканской гвардии мог вмешаться в проведение марша или месторасположение какого-нибудь батальона, а командир дивизии не имел права без длительных согласований изменить своим решением границы операционного района бригады своей же дивизии.
Еще одной особенностью были всепроникающие действия секретных спецслужб безопасности и политического руководства в армии и гвардии. Так как Саддам Хусейн сам пришел к власти в результате череды переворотов, а также некоторое время возглавил службу безопасности в партии БААС, то он очень боялся возможности заговора со стороны армии и вновь созданной Республиканской Гвардии. Верховный правитель Ирака вовсе не был каким-то сумасшедшим и отлично понимал, что затюканное его правлением население могло дать искру, которая способна перекинуться в армейскую среду.
Поэтому целая сеть доносчиков работала над отслеживанием соблюдения верности армейских и гвардейских офицеров идеалам партии БААС и линии президента Ирака. Также они следили над соблюдением всех правил и инструкций, введенных со стороны Правительства, например, пресловутых согласований по проведению учений и маневров, сбережению ресурсов.
Оказывалось достаточно небольшого рапорта доносчика, и после короткого расследования, обвиненный офицер или генерал расставался с погонами и даже мог сесть в тюрьму. Или, в особо тяжких случаях, сгинуть в безвестности.
Очень часто в межклановых разборках, выяснениях личных отношений, информаторы и процедура быстрых разбирательств с обвинением в предательстве Ирака и партии БААС использовались как инструмент расправ и устранения неугодных.
Также следует заметить, что «аль-Тикрити» ввиду своих мафиозных связей среди начальства, среди политического руководства, среди работников служб безопасности, гораздо легче, чем обычные офицеры без связей, переносили результаты работы подобных докладчиков. Там, где обычный офицер за какой-нибудь проступок лишался должности и шел работать в «народное хозяйство», человек из «аль-Тикрити» мог отделаться легким испугом.
Работа доносчиков и быстрые решения в части отстранения, вкупе с «иммунитетом» тех, кто принадлежал кланам или находился с ними в родственных связях, еще более усугубляли противоестественную селекцию иракских командиров при выдвижении наверх. Еще более сковывали свободу мысли и творческие подходы в интеллектуальной деятельности иракских командиров.
Естественно, что перед страхом безвременного увольнения, заключения или даже смерти у иракских командных кадров выработалась защитная линия поведения. Даже две линии.
Первая, для меньшинства офицеров, в основном среднего и высокого уровня (дивизионные командиры, офицеры на должностях штаба и корпусных командований), обладавших наибольшим гражданским мужеством, состояла в максимальной открытости и информированности о своих действиях и планах. Это позволяло работать более самостоятельно, постоянно сообщая своим подчиненным, сослуживцам, политическим лидерам о своих действиях, планах, результатах. Это не давало враждебному окружению, политическому руководству, информаторам повод проводить какие-либо интриги или писать доносы и кляузы.
Но лишь небольшая часть служебных вопросов с ограниченным кругом лиц могла быть укрыта от сослуживцев и тайных осведомителей, под покровом соблюдения военной тайны.
Вторая, присущая большинству, заключалась в скрупулезном и мелочном согласовании множества служебных вопросов (с начальством, политическими руководителями, с местной администрацией партии БААС). От принятия спорных и самостоятельных решений такие командиры уклонялись.
Процедуры бесконечного получения «добро» от вышестоящего командования, наличия соответствия с партийной линией партии БААС невероятно замедляли скорость принятия решения. Перед начальством процветали повсеместное замалчивание недостатков, очковтирательство и показуха. Сохранение такого образа действий в течение долгих и долгих лет для многих командиров было безопасно, но сковывало их в принятии решения, отучало самостоятельно работать, лишало творческого развития в служебном плане.
Во время войны подобная опека со стороны органов безопасности и их повышенная подозрительность ставили помехи в организации взаимодействия частей и соединений, принадлежавших разным дивизиям или видам войск (например, батальонам из гвардии и из армии и отрядам из «Аль-Кудс» и милиции БААС).
По мнению американских исследователей, связка из коррупционных кланов, жесткой реакции по доносам и спорным действиям подчиненных, развитый бюрократизм сделали больше в поражении иракской армии, чем все технические недостатки и тактические промахи саддамовских командиров и управленцев вместе взятые. Арабских менталитет (высокомерие и презрение власть предержащих, скованность и раболепие нижестоящих, повышенная подозрительность) проявился в психологическом климате внутри иракских дивизий в максимально уродливом воплощении.
2.4
Упоминая санкции, введенные против Ирака, и их последствия, нельзя не упомянуть про военную промышленность. В 70-е 80-е годы Ирак был наиболее динамично развивающейся страной в регионе, за счет своих нефтяных богатств производя вливания ресурсов в промышленность и экономику. В 80-е годы только усилия «развитых стран» вкупе с бомбежками не позволили развить ядерную энергетику.
Война 1991 года хорошенько обработала как вооруженные силы, так и промышленность. После войны в условиях санкций и ограничения ввоза военных товаров очень жестко встал вопрос о самостоятельных работах по производству и, главным образом, обслуживанию техники для вооруженных сил. Парк этой техники, массово закупавшейся в период Ирано-Иракской войны и сильно выбитой в 1991 году, базировался в основном на советских и китайских образцах.
Иракским правительством очень быстро оказался сформирован специальный орган – Военно-Промышленная Комиссия (ВПК). Данная структура в условиях санкций обладала большими полномочиями по работе в части военных поставок, как внутри страны, так и за рубежом. Были выделены денежные средства, дипломатические органы и спецслужбы оказались нацелены на оказание ВПК максимальной поддержки (например, для осуществления контрабандных поставок, если ВПК сможет организовать ту или иную сделку).
К началу 2000-х годов в ведении ВПК находилось порядка 170 проектов, с финансированием в 320 миллионов иракских динаров (около 95 миллионов долларов в ценах 1992 года). Но только лишь некоторые разработки (находившиеся на персональном контроле Президента Саддамам Хусейна) были закончены – например, усовершенствование ракет «Скад» до варианта ракеты «Аль-Хуссейн».
Остальные проекты, в своей массе так и не были завешены. Когда подходил срок их исполнения, то под различными благовидными предлогами он переносился, составлялись отчеты в стиле «мы на пути завершения вот-вот и будет сделано», рисовались схемы и диаграммы, чиновники и руководители ученых на партийных собраниях пламенно обещали улучшить и ускорить. Деньги выделялись еще и еще… результата не было.
Самое досадное было в том, что в массе своей эти проекты были не проектами луноходов или каких-то спутниковых систем. То оказывались вполне тривиальные НИОКР, имевшие собою цель разработать и внедрить на иракских предприятиях производство запасных частей к имеющимся образцам бронетехники, инженерным машинам, автомобилям, наладить копирование и изготовление боеприпасов, радиоэлектронных компонентов и так далее.
Даже в плане «контрабанды» всё обстояло не очень хорошо… Бывшие офицеры береговой обороны и флота Ирака (тот же генерал Яхья Таха Хувайш-Фадани аль-Ани, командующий иракским ВМФ и военный советник командующего южным региональным сектором), с досадой вспоминали, как Военно-Промышленной Комиссии удалось в некоторой стране заключить договор на поставку запчастей и составных компонентов. Из данных деталей заводы Ирака могли собрать пусковые установки противокорабельных ракет и сами ракеты. Для слабенького иракского ВМФ это была отличная идея, так как дальнобойность современных ракет позволяла бы использовать их из района Басры против кувейтских портов и/или против сил противника в Персидском заливе.
Несмотря на выделенные в полном объеме и быстро финансовые ресурсы были поставлены только пусковые установки. Поставка же ракет задерживалась, как объясняли чиновники из ВПК, «по административным причинам».
Так она задерживалась несколько лет, а потом началась война.
Говоря про техническое оснащение, нельзя не упомянуть о деградации иракских войск в техническом плане.
Иракские вооруженные силы, представители технических родов войск, наиболее сильно пострадали от санкций. Самым характерным примером служил тот факт, что в войну 2003 года иракские ВВС не произвели ни одного самолетовылета.
Хотя даже сербы в 1999 году в условиях абсолютного господства противника в воздухе продемонстрировали куда лучшие показатели. Тем более что некоторые боевые единицы (те же МиГ-21 и МиГ-23, состоявшие на вооружении ВВС Ирака) в 2002 году, перед войной, прошли сервисное обслуживание, предоставленное югославами в обход санкций.
Иракцы имели в общей сложности 267 самолётов и вертолётов (предвоенные оценки предполагали у них наличие вдвое-втрое большего количества), но ни один не поднялся в небо. Авиация находилась на земле, была вкопана в песок или переправлена частями в соседский Иран (последняя категория включала 173 летательных аппарата, 65% от общего числа).
Нехватка деталей, авиационного керосина, квалифицированного техобслуживания и лётчиков сыграли тут не последнюю роль.
Отсутствие или жестокий дефицит запасных частей к электронике ЗРВ, радиотехническим средствам, ЗИП к автомобильной технике и бронетехнике сильно уменьшили возможности войск.
В результате, обладая неисправной техникой, иракские солдаты и младшие командиры не могли в полной мере вести обучение, трата драгоценных моточасов влекла за собою вероятный выход из строя более-менее «живых» машин. Поэтому тренировки и занятия технически сложных войск проводилось очень примитивно и не в полном объеме.
Как известно, иракская техника состояла в основном из старых образцов, к тому же сильно изношенных в течение долгой ирако-иранской войны. Если в отношении, например, танков и орудий это имело некоторый плюс в части заведомой надежности простоты, то радиосистемы или зенитно-ракетные системы уровня 70-х годов (тот же ЗРК С-75) были очень сложными в обращении и гораздо более нежными, чем более современные комплексы.
Конечно же, в некоторых частях, являвшихся приоритетными, проблем с исправностью было меньше. Туда в первую очередь направлялись дефицитные запчасти, в них предприятия Ирака в первую очередь выполняли заводские ремонты. Но таких подразделений было не очень много.
Например, дивизия «Аль-Нида», занимавшая район города Баакуба, важного пути из Ирана на Багдад, имела коэффициент исправности танков Т-72 и своих БМП-2 примерно 0.9 -0.95.
В находившемся же неподалеку 2-м корпусе армии (3-й бронетанковой дивизии, 15-й и 34-й пехотных дивизиях) ситуация сложилась гораздо хуже. Из наличных 250 танков считалось исправными 220 машин. Реально же боеготовыми в пределах 3-го уровня готовности оставалось порядка 130-145 танков, еще 70-80 единиц находилось в пределах 4-го уровня (практические неисправные). Танков 1-й (новые) или 2-й (старые, но прошедшие ремонт) степени готовности не имелось вообще.
Важным моментом в понимании различия готовности и технической исправности мотопехоты и радиотехнических войск следует упомянуть тот факт, что танки, пехота могли использоваться и использовались в подавлении бунтов и против курдских боевиков. В то время как наличие радиотехнических и зенитно-ракетных войск в таких операциях было несущественно, вследствие чего подразделения с подобным уклоном подспудно в сознании иракских генералов отошли на второй план.
Офицеры армии и гвардии в своих интервью и воспоминаниях с негодованием отмечали факт перекоса приоритетов в части снабжения. Специализированные части Республиканской гвардии помимо лучшего укомплектования, формирования и отбора, получали также и дополнительную экипировку.
На оснащение этих, по сути, охранных отрядов тратились значительные средства и приобретались за рубежом современные снайперские винтовки, оптические системы, импортные радиостанции, приборы ночного видения, шикарные, по иракским меркам, внедорожники «Лэнд Крузер».
В то время как части дивизий Республиканской гвардии, не говоря уже про армию, имели подобные вещи в очень сильном дефиците или не имели вовсе, полагаясь на радиосистемы уровня 70-х годов, советские и китайские танки экспортных моделей, автомашины, пережившие две войны, иракские варианты СВД и так далее.
Не был использован в полной мере так же и момент распада Союза, когда у вновь образованных постсоветских демократий можно было контрабандно приобрести критически важные элементы вооружения (те же советские системы ночного видения или более современные ПЗРК/ПТРК).
Конечно, было заготовлено очень большое количество снарядов, патронов к стрелковому оружию, топлива и ГСМ (после войны американцы несколько лет находили в окрестностях Багдада просторные хранилища). Однако одними снарядами и патронами много не навоюешь, к тому же их качество (за время хранения) очень часто оказывалось под вопросом. Да и их ещё нужно доставить к ведшему бой подразделению, а у иракцев в силу их местной специфики имелись и с этим проблемы.
В итоге в войну 2003 года Ирак вступал сильно деградировавшим в техническом плане, лишённым промышленной самостоятельности.
2.5
Заканчивая общий обзор иракских приготовлений к войне в части состояния войск и управления, также хотелось бы остановиться на следующих аспектах.
Первый – это создание иракским руководством региональных командований, по образу и подобию зарубежных стран. Возглавляемые по замыслу преданными людьми, способными устоять в любой тяжелой обстановке, такие командования организовали бы тотальную оборону подчиненных сил, даже в условиях раздробления и окружения. Именно руководители региональных командований должны были бы, в условиях затянувшейся (по замыслу иракцев) войны являть собою полноту власти на удерживаемых территориях.
Всего было четыре командования:
Северное командование, командующий Иззат Ибрагим Аль-Доури, вице-президент Ирака, председатель Революционного Совета (что-то вроде Совета Обороны времен Великой Отечественной Войны). Это было вполне логичное назначение, так как он очень сильно отличился в борьбе с курдами, на территории своего командования. Кстати, после казни Саддама он официально возглавлял иракское сопротивление и оказался пойман только в 2010 году.
Центральное командование, командующий Кусей Хуссейн, сын Саддама, так же являвшийся руководителем, попечителем Республиканской Гвардии.
Центрально-Евфратское командование, командующий Избар Кхадар Хаади, член Революционного Совета, политический деятель партии БААС.
Южное командование, командующий генерал Али Хасан аль-Маджид аль-Тикрити, вызванный из отставки бывший министр внутренних дел, министр обороны Ирака, позднее захваченный в плен американцами и казненный за военные преступления против курдов и за деятельность в бытность свою военным губернатором Кувейта, во время оккупации того в 1990-1991 годах. В отставку в 1995 году он был, кстати, отправлен за контрабандные связи с Ираном.
Помимо того, что военные командующие командованиями отнюдь не являлись гениями военных дел (за исключением, возможно, лишь Али Хасан аль-Маджид аль-Тикрити, который, несмотря на приставку «аль-Тикрити», все же имел достаточный опыт), хотелось бы обратить внимание на территориальные границы командований. Они были проложены по границам провинций.
Следует особо заметить, что такая разлиновка оказалась выбрана крайне неудачно. Стык между Южным и Центрально-Евфратским командованиями – это то место, где впоследствии проходила ось наступления американской 1-й дивизии морской пехоты (1MEF).
Фактически лишь Северное (где размещался 1-й и 5-й армейские корпуса) и Южное (3-й и 4-й корпуса) командования имели нормальные границы, совпадавшие с операционным районом сухопутных сил.
2-й армейский корпус был де факто разорван между двумя командованиями, 15-я и часть 34-й дивизии находились в районе линии столкновений с курдами, на территории Северного командования, 3-я бронетанковая дивизия располагалась на территории Центрального командования.
