Текст книги "Дело о государственном перевороте"

Автор книги: Игорь Москвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Часть первая. Дело о розыске

1.

Сергей Григорьевич, неизменный секретарь при последних шести министрах, высокий, стройный мужчина лет тридцати пяти, в щегольской пиджачной паре от известного портного, с угодливой улыбкой распахнул дверь:

– Господин министр вас ожидает.

При этом глаза секретаря оставались какими—то злыми и недобрыми, с циничным взглядом оценки стоящего перед ним человека. Видимо, слышал что—то нехорошее об Аркадии Аркадьевиче Кирпичникове.

Хотя сыскную полицию после 11 марта придали Министерству Юстиции и переименовали в Бюро уголовного розыска, но чиновники отделения не внушали доверия новой власти. Последней приходилось мириться с тем, что с преступностью справляются профессионалы своего дела, а не те горлопаны, которые хотели бы прийти на смену старым кадрам, но … надорвались.

Аркадий Аркадьевич в прошлом году назначен сменой господину Кошко, когда начальник сыскной полиции Империи стал не угоден не только Председателю Совета Министров, но и Министру Внутренних дел.

Господин Кирпичников провёл рукой по тонким усам, придававшим лицу немного мужественности, и поправил очки в тонкой оправе, срывавшие за стёклами проницательные умные глаза. Сделал шаг и оказался в огромном кабинете Министра Юстиции.

Сквозь раздвинутые бархатные шторы в окна заглядывал пасмурный петроградский день. Небо, заполненное тяжёлыми тучами, скрывало за плотной занавесью солнце. Ветер гулял по наполненным людьми улицам, носил между ними листовки, обрывки газет и афиш. Дворники без усердия мели улицы. Столица стала превращаться в заштатный городок, в котором нерадивый хозяин забыл о том, что надо бы проспекты, переулки и улицы чистить от скверны.

Министр Юстиции Павел Николаевич Малянтович поднялся из—за стола, и под усами ощерилась то ли улыбка, то ли оскал. Кирпичников так и не понял.

– Аркадий Аркадьевич, – Павел Николаевич самолично поспешил через весь кабинет навстречу начальнику Уголовного розыска, оставшемуся стоять от неожиданности на месте, – рад вас видеть во здравии.

«Ещё бы, – промелькнуло в голове у посетителя, – здесь планов дальше сегодняшнего дня не построишь. Как в армии, не спеши выполнять приказ, ибо может поступить отменяющий предыдущий».

– Добрый день, господин Малянтович!

– Аркадий Аркадьевич, можно по—простому Павел Николаевич, – взял под руку начальника уголовного розыска, – чаю или, может быть, коньяку?

– Благодарю, но служба, – Кирпичников застенчиво улыбнулся.

– Со своим министром можно, – Малянтович повернул голову и крикнул, – Сергей Григорьич, – когда последний вошёл, сказал, – чаю и…

Секретарь только махнул головой и удалился.

Министр так и не отпускал руки вызванного чиновника, только повёл в соседнюю гораздо меньше кабинета комнату, в которой стоял большой кожаный диван, пара кресел и невысокий между ними столик.

– Прошу, – Малянтович указал рукой то ли на кресло, то ли на диван, – разговор наш не для сторонних глаз.

– Слушаю, – лицо Кирпичникова стало серьёзным, но так и не сел.

– Аркадий Аркадьевич, вы присаживайтесь, разговор наш, действительно, как бы выразится, секретный, что ли. И о нём никому ни слова.

Начальник уголовного розыска решился и сел в уютное кресло, поглотившее чиновника в объятьях.

Кирпичников знал, когда вышестоящий большой начальник начинает говорить о секретах или тайнах, то оказывается, этот самый секрет в его доме известен даже кухарке, не считая дворника, прислугу и даже маленьких детей.

Не успел министр приступить к изложению приказа, просьбы или иного, в том же духе, указания, отворилась дверь, и на пороге возник, секретарь с подносом в руках, поставил на столик и вышел.

– Теперь нас никто не побеспокоит, – произнёс министр, сперва, чашки наполняя ароматным чаем, потом открыл пробку и разлил по рюмкам коньяк, – прошу.

Кирпичников не стал отказываться, знал от других, что у министра напитки из погребов отрекшегося царя.

– Не находите, приятный вкус, – Малянтович пригубил коньяк из рюмки, поставил на столик, – простите великодушно, что прерываю наслаждение сим дивным напитком, но увы, к сожалению, дела не терпят отлагательств.

Начальник уголовного розыска хотел, было, поставить и свою рюмку, но министр скривил губы.

– Я весь во внимании.

– Аркадий Аркадьевич, вы следите за событиями, происходящими в нашем отечестве.

– Гос…, Павел Николаевич, – поправил себя Кирпичников, заметив, как поморщился министр. В последние месяцы стала модной игра в демократию, когда раскланивались чуть ли не с дворником и чуть не приглашая того же дворника к себе на чай, – я далёк от политических течений, более занимаюсь преступными элементами, которые наводнили в последние месяцы столицу.

– Значит, вы не слышали, кто такие большевики, меньшевики, бундовцы? Кто такие Троцкий, Ленин, Каменев, Зиновьев?

– Фамилии слышал, но не более, – виноватым тоном произнёс Аркадий Аркадьевич и поставил рюмку на столик.

– Понимаете, – министр тяжело вздохнул, словно собирался с мыслями, – о политических силах я вам не буду читать лекцию, – криво усмехнулся, – мы с вами не на лекциях в университете, но поверьте, что Петроградский Совет раздираем на части и не может разумно работать. Слава Богу, что он наделил особыми полномочиями Александра Фёдоровича, на котором сейчас лежит всемерная ответственность за происходящее в стране. И вот в это время появляется прыщ под названием большевики, которые, кстати, никогда не играли особой роли в политической жизни из—за малочисленности и противоречивой программы. Теперь же они хотят насильственным путём прийти к власти. Понимаете, кучка заговорщиков вербует в свои ряды не только рабочих, но и солдат, которые, между прочим, умеют—таки воевать. Вы понимаете?

– Не совсем.

– Я предупреждал ещё четвёртого марта, что нельзя упразднять охранные отделения и жандармский корпус, это было неразумное решение. Всякие «Народные воли» только исчезли, как название, а государство надо лелеять и оберегать от посягательства всяких там большевиков. Вы согласны со мной, Аркадий Аркадьевич?

– Павел Николаевич, я несу посильную ношу и охраняю государство от другой ипостаси – разбойников, убийц, воров и в политике ничего не понимаю. Мне трудно вам ответить.

Министр наклонился вперёд, словно хотел более внимательно рассмотреть собеседника. Не говоря ни слова, взял рюмку и посмотрел её на свет.

– Если бы помыслы наших врагов были также прозрачны, как этот коньяк, проще стало жить и не ждать из подворотни кинутого булыжника. Я понимаю, с преступниками бороться легче, по причине того, что в вашей службе всё предельно ясно. Вот разбойник, а вот вы, стоящие на страже закона и порядка. Но пришёл час, и охранителей закона от заговорщиков не стало, а сами заговорщики остались. С ними надо бороться, а кто это будет делать, если никого не осталось. Именно поэтому Александр Фёдорович поручил мне, конечно же, с вашей помощью, найти самого главного потрясателя устоев государства – Ленина, к тому же немецкого шпиона, прибывшего в наше Отечество с целью свержения законной власти. И над ним учинить судебное слушание, как над человеком, имеющим желание учинить в России государственный переворот.

– Павел Николаевич, я же занимаюсь уголовными преступлениями и никогда не занимался политическими?

– Аркадий Аркадьевич, вы сами сказали, что занимались розыском уголовных?

– Да.

– Имеете большой опыт в сыске. Так?

– Вы совершенно правы.

– Следовательно, найти названного ранее господина вам не составит труда. Чем эти господа отличаются от уголовных? Такие же преступники, только единственное отличие от ваших пациентов эти хорошо умеют вещать на сборищах. Неужели розыски Ленина будут проходить иначе, нежели какого—нибудь вора? – Искренне удивился министр.

– Не думаю, – ответил начальник уголовного розыска.

– Тогда скажите, сколько времени вам потребуется, чтобы найти и арестовать этих самых заговорщиков?

– Затрудняюсь сказать. – Начал пояснять. – Видите ли, Павел Николаевич, когда происходит кража, убийство или иное противозаконное действие, всегда есть место преступления, где остаются следы, отпечатки пальцев, письма, документы, всегда или почти всегда находятся свидетели, а в данном случае я не знаю с чего начинать? Адреса неизвестны, живут ли упоминаемые ныне в столице? Извините, но это поиски иголки в стоге сена.

– Аркадий Аркадьевич, я вас знаю, да и говорили о вас, как о гении сыска, а вы «затрудняюсь сказать». Сколько вами таких лениных поймано?

– Ни одного.

– Хорошо, сколько убийц и воров?

– Не было случая посчитать.

– Достойный ответ скромного человек. – Малянтович достал из—под столика портфель коричневой кожи, положил на колени. – Здесь некоторые материалы, адреса, соучастники, дающие возможность поимки Ленина. Надеюсь, в две недели вы управитесь?

– Сложно сказать, я же докладывал, как идёт процесс расследования, – удивлённо произнёс начальник уголовного розыска.

– Не забывайте, Аркадий Аркадьевич, что это просьба самого Александра Фёдоровича, и нам не нужны доказательства вины этих господ, нам нужны они сами и, надеюсь, документы, которые я передаю вам, помогут найти Ленина.

– Павел Николаевич, но в столице остались сотрудники жандармского управления, они более опытны в политическом сыске, почему вы не воспользуетесь их услугами?

– Видите ли, господин Кирпичников, – голос министра стал строгим и официальным, – нам нужно, чтобы Ленина задержала именно уголовная полиция, невзирая на то, что он – немецкий шпион и приехал в Россию на немецкие деньги и на эти же деньги он должен устроить переворот.

– Тому есть доказательства?

– Конечно, – с удивлением ответил Малянтович и достал из портфеля папку, развязал шнурки, перебрал несколько бумаг и одну из них протянул собеседнику, – вот почитайте.

Начальник уголовного розыска взял в руки протянутый лист. Бросилось название «Донесение». Аркадий Аркадьевич посмотрел на министра.

– Читайте, читайте.

Несмотря на мелкий бисерный почерк, буквы были написаны каллиграфическим почерком, как подметил Кирпичников женским.

В бумаге, которая теперь относилась к разряду документов, шла речь, что Ленин в числе 32 российских эмигрантов, далее шли фамилии, в 15 часов 10 минут 9 апреля (27 марта) выехали из Цюриха, где на пограничной станции Готтмадинген пересели в немецкий вагон и проследовали без остановки через Германию, в пути их сопровождал офицер Генерального штаба фон Планец, в дороге общавшийся со всеми, кто ехал в поезде. В Заснице эмигранты пересели на пароход «Королева Виктория», который в тот же день отплыл в Швецию. Ленин в ночь с 3 на 4 апреля на собрании большевиков во дворце Кшесинской огласил тезисы своего будущего доклада «О задачах пролетариата в данной революции», произнесённого в тот же день в Таврическом дворце на собрании большевиков—участников Всероссийского совещания Советов рабочих и солдатских депутатов. Там же прозвучал призыв к свержению законного правительства.

– Это правда? – Удивлению далёкого от политический коллизий Кирпичникова не было предела.

– Вы полагаете, что я буду вам преподносить сфабрикованные документы? – Малянтович откинулся на спинку кресла.

– Простите, но просто невероятно!

– Что вы хотите от предателей? Я уже выписал ордер на арест этого господина.

– Павел Николаевич, могу ли я в столь щекотливом деле привлекать к дознанию своих сотрудников?

Малянтович пощипал пальцами бородку, словно прикидывал, что ответить.

– Только особо доверенных, – наконец, произнёс глава Министерства Юстиции. – Так я и Александр Фёдорович можем рассчитывать, что в самое ближайшее время этот предатель окажется в Петропавловской крепости.

– Буду стараться.

– Вот это уже слова не мальчика, а мужа, – министр поднялся, показывая тем самым, что аудиенция завершена, протянул портфель, в который ранее упрятал папку с документами, начальнику уголовного розыска, – мы надеемся на ваш профессионализм. Более вас не смею задерживать. Да, Аркадий Аркадьевич, попрошу вас о каждом вашем шаге докладывать лично мне, не доверяйте телефонам, сидящие там барышни не всегда придерживаются наших взглядов.

– А через Сергея Григорьевича?

– Нет, лично мне, – и министр кинул вдогонку, вроде бы невзначай, но, наверное, важные слова. – Да, Аркадий Аркадьевич, учтите, в правительстве есть мнение, что уголовный розыск необходимо преобразовать в революционный карательный орган, который должен заниматься не только преступниками уголовными, но и политическими и предпочтение в этом случае будет отдано человеку, который более опытен к изобличению заговорщиков и врагов существующей власти. В том случае, вы понимаете, что может произойти? Именно поэтому вы просто обязаны арестовать этого самого Ленина.

Кирпичников кивнул головой и вышел вон.

До Офицерской улицы Кирпичников добрался пешком, искать извозчика не было нужды, Министерство Юстиции находилось недалеко, да и возницы по нынешнему времени драли три шкуры с ездока, а содержание у полицейских… Не хотелось о нём думать.

По дороге встречались небольшие толпы народа, толкающиеся у листовок, которые появлялись ежедневно на стенах домов, афишных тумбах.

Над Петроградом, развиваясь, как полотнище стяга, и заслоняя последние клочки неба, медленно перебирают клубами тяжелые мышиные тучи. В воздухе сыро и пасмурно. Порою хоть и начинал моросить дождь, но сегодня падающих с небес капель не наблюдалось, Дома покрылись пятнами от сырости и выглядят уныло. На улицах лежит непроходимая грязь, и стоят застоявшиеся лужи. Резкий ветер дул с Балтийского моря, ни на минуту не умолкая. Он зловеще и пронзительно выл в трубах домов. Нева, мутная и почерневшая, угрюмо шумела и бешено билась в берега, как будто силясь изломать в куски гранитные оковы и смыть с земли выросший из болота город

Пока начальник уголовного розыска шёл по улицам, не нёс портфель за ручку, а прижимал к груди. По нынешним временам выхватит из рук один, а трое вроде бы помогают, а на самом деле пытаются помешать броситься в погоню. Складывалось впечатление, что все преступники Империи переехали в столицу. Город большой, затеряться среди населения можно быстро, обязательная регистрация приезжающих отменена, полицию в феврале разогнали, а когда опомнились, что государство должно преступность держать в узде, стало поздно. Хорошо хоть, петроградский сыск переименовали в уголовный розыск и почти всех сотрудников оставили.

Кирпичников открыл дверь, дежурный чиновник находился на своём месте. Невзирая на все катаклизмы революционной поры, в отделении сохранялся порядок и прежнее течение службы. Новых людей не добавлялось, да и не проверить их, как в прежние времена, когда случайный или засланный человек могли, конечно, попасть в ряды розыскников, но только по протекции свыше.

–Добрый день, – поздоровался с дежурным Аркадий Аркадьевич и махнул рукой, мол, не надо доклада, – принесите ко мне журнал приключений, и появлялся сегодня Мечислав Николаевич? – Начальник спросил о своём помощнике Кунцевиче, которому всецело доверял и от которого не держал никаких секретов. Служили не один год

– Прибыл четверть часа тому.

– Пригласите ко мне, – отвернулся, сделал два шага и обернулся вновь, – если в отделении Николай Яковлевич и Иван Григорьич, пусть зайдут ко мне. Да, кто ещё из агентов на месте?

– Белов, Немчинов и Валевский.

– Понятно.

– Их тоже к вам?

– Нет, пока не надо, – немного подумал Кирпичников.

– Вызванных давайте по отдельности?

– Нет, всем вместе.

Направился в кабинет, в который вела первая дверь по длинному коридору. Открыл ключом дверь, повеяло свежестью. Аркадий Аркадьевич, уходя, всегда оставлял форточку открытой. Благо, никто влезть не мог, металлические с маленькой ячейкой решётки не дали бы влезть никому, даже ребёнку.

Пальто повесил на вешалку и закрыл форточку. Всё—таки октябрь не радовал ни теплом, ни перспективами на лучшую жизнь.

В дверь постучали, начальник уголовного розыска что—то пробурчал себе под нос, но навряд ли кто услышал его в коридоре.

На пороге переминаясь с ноги на ногу, стоял коллежский асессор Бубнов. Невысокого роста довольно молодой человек, с наметившимися залысинами на голове, хотя бритое приветливое лицо с предательскими ямочками на щеках убавляло и без того малые годы.

– Разрешите? – То ли вопрос, то ли утверждение, не понять.

– Заходи, Иван Григорьевич.

Застенчивость Бубнова была только в присутствии больших начальников, тогда коллежский асессор терялся и краснел. В остальном Иван – думающий, грамотный агент, способный самолично принимать решения и сам же за них нести ответственность.

– Садись, – Кирпичников кивнул на стул.

Не успел Бубнов прикрыть дверь, как в ней показался сперва надворный советник Кунцевич, вслед за ним коллежский секретарь Алексеев.

– День добрый, – поздоровался первым Мечислав Николаевич, лет пятидесяти, с осанкой отставного поручика, проведшего армейскую службу на учениях и парадах, длинноватым лицом с умными и добрыми глазами.

–Здравствуйте, – следом прохрипел басом Николай Яковлевич, прикрыв за собою дверь.

– Рад видеть вас в добром здравии, господа, – Кирпичников обвёл взглядом немногочисленную гвардию, которой мог доверять и не бояться от каждого из них получить нож в спину, – садитесь, господа, у меня к вам необычный разговор. Сразу же предупреждаю, что вас неволить не могу и не хочу.

Сотрудники с удивлением взирали на начальника, никогда он не вёл таких разговоров, а здесь… Видимо, что—то произошло из ряда вон выходящее, касающееся всех сидящих в этом кабинете.

Алексеев, самый молодой из присутствующих, не выдержал и спросил, когда воцарилась неловкая секундная пауза.

– Так всё плохо?

– Не совсем, – Кирпичников пригладил ладонью усы, – но придётся поступиться совестью.

Мечислав Николаевич, сидевший у стола и подпирающий ладонью лоб, смотрел на дубовую столешницу и задумчиво произнёс.

– Если я правильно понимаю, вас, Аркадий Аркадьевич, вызывало вышестоящее начальство.

– Министр юстиции, – подсказал Кирпичников.

– Значит Министр юстиции, мне мыслилось, что какой—нибудь комиссар от Временного правительства.

– Именно, министр и он дал понять, что если мы не справимся с поиском и задержанием одного человека, то и уголовный розыск превратиться в новое охранное отделение.

– Одного человека? – Изумился Бубнов. – Почему бы не найти?

– Почему? – Кунцевич из—под ладони посмотрел на коллежского асессора. – Ты не догадываешься, почему?

– Не совсем.

– Сегодня мы находим указанного властью человека, а завтра занимаемся не искоренением преступности в столице, а всецело поглощены поиском политических противников. Таким образом, мы и превратимся в жандармское управление.

– Мечислав Николаевич, что вы предлагаете? – Кирпичников подошёл к окну и, чтобы не видеть взглядов сотрудников, стоял к ним спиной.

– Не знаю, – честно ответил помощник.

– Вот и я не знаю, – в тон надворному советнику сказал начальник уголовного розыска.

Пауза длилась не более минуты. Каждый размышлял о своём, но в то же время об общем, ведь дело касалось их в целом.

– Кого надо изловить? – Подал голос Алексеев, басом наполнивший кабинет.

– Некоего Ленина, – Аркадий Аркадьевич барабанил пальцами по стеклу.

– Ленина? – ошеломлённо спросил Бубнов. – Не того, что возглавляет фракцию большевиков в Российской Социал—Демократической Рабочей Партии?

– Как—как? Социал—Демократической? Или как её? – Николай Яковлевич кинул взгляд на младшего товарища.

– Российская Социал—Демократическая Рабочая Партия, – повторил Иван название.

– Ты откуда знаешь? – Подозрительно посмотрел на Бубнова Мечислав Николаевич.

– Из газет.

– Может быть, расскажешь, кто это такой, чтобы мы смогли принять решение самораспуститься или всё—таки искать указанного нам господина.

– Толком я ничего не знаю, но читал, что в начале октября он прибыл в столицу из Финляндии…

– Швейцарии, – перебил Кирпичников и тут же добавил, – продолжай.

– Может и из Швейцарии, но по прибытии выступил с речью, в которой наметил план действий, в итоге стоял захват власти рабочими и крестьянами.

– Во главе которых должен стоять господин Ленин? – С иронией в голосе спросил Кунцевич.

– Видимо.

– Продолжай, – послышалось от окна.

– Больше и добавить нечего, писали, что после июньских событий должен состояться суд над Лениным, но не состоялся, по причине бегства последнего.

– Что скажете, господа? – Начальник уголовного розыска повернулся лицом к сотрудникам.

– Есть ли зацепки, где искать этого самого Ленина? – Подал голос Алексеев.

– На столе портфель, вот в нём документы и они, возможно, могут подсказать, где можно найти председателя фракции большевиков. Но прежде, чем приступать к их изучению, мне хотелось бы прояснить, господа, мы берёмся за дело господина Ленина или самораспускаемся?

Опять повисла пауза.

Где—то далеко прогремели несколько выстрелов, под окнами гомонил собравшийся небольшой толпой люд. Мрачная погода не добавляла энтузиазма и настроения. Хотелось налить стакан, пусть хотя бы плохенького коньяку, сесть у камина в кресло и отбросить прочь все мысли. Революции до добра не доводят, сразу на поверхности всплывают авантюристы и тщеславные люди, лелеющие занять освободившееся место у руля государства. Кирпичников при всём своём нетерпении к политическим течениям, не слишком жаловал Председателя Правительства Керенского и считал последнего выскочкой и горлопаном, только и способным, что произносить пламенные речи, завораживающие толпу. Но Родину не выбирают и поэтому надо служить не лицу, занимающему высокий пост, а Отечеству. Именно поэтому давным—давно Аркадий Аркадьевич выбрал службу в сыскной полиции. Здесь предельно ясно, вот преступник, а вот чиновник, разыскивающий злодеев. И главное никакой политики. Только поиски нарушивших закон. Сейчас уголовный розыск толкали на скользкий путь.

– Что мы теряем? – Вопрос был не совсем неожиданным, именно, эта мысль тревожила каждого из сидящих в кабинете. – Для чего нужен этот Ленин?

– Министр сказал для политического процесса, – Кирпичников смахнул с рукава пиджака пылинку.

– Аркадий Аркадьевич, вы ему верите? – Спросил Кунцевич.

– Не знаю, – честно ответил начальник уголовного розыска.

Опять замолчали, но никто не сделал попытки откланяться, все остались сидеть на своих местах.

– Если нет возражений, то я предлагаю просмотреть документы, которые нам представил господин министр.

Бумаги передавались от первого ко второму, потом третьему, пока вновь не оказывались на столе около портфеля. Читали вдумчиво, наверное, не по одному разу пробегали одни и те же абзацы. Некоторые документы вызывали изумление содержанием, некоторые хотелось отбросить в сторону и думать, что никогда не читал.

Когда последний лист был положен на стол, Кирпичников сложил их в одну кипу, вложил в папку, потом в портфель, подержал его немного в руках и спрятал в сейф. С глаз подальше.

– Каковы, господа, будут соображения? Аркадий Аркадьевич вернулся к столу.

– Неужели всё прочитанное истинная правда? – Спросил Бубнов.

– Иван, ты же у нас увлечён чтением газет, может быть, ты нам расскажешь, что показалось тебе недостоверным? – Кунцевич с прищуром смотрел на младшего из сотрудников.

– Ну, я же не в правительстве, чтобы всё знать, – возмутился ущемлённый Иван.

– Кто знает, может быть, через несколько лет мы здравицу тебе возносить каждый праздник будем, – засмеялся грудным басом Алексеев.

Бубнов обиженно засопел.

– Господа, мы собрались не шпильки друг другу вставлять, а определить, откуда мы начнём поиски этого самого Ленина, – повысил голос Кирпичников.

– Аркадий Аркадьевич, в былые спокойные времена, помните, я занимался делом Адель Ивановской? – Спросил Кунцевич.

– Конечно, помню.

– Так вот при дознании того дела мне, сейчас я точно знаю, посчастливилось познакомиться со следователем по особо важным делам Машкевичем, вот я начну с него. Он в ту пору занимался следствием по ограблению почтовой кареты, именно, большевистскими боевиками.

– Вы точно помните, что большевистскими?

– Точно. Хорошо.

– Мне не совсем ясно, зачем мы понадобились министру, если в окружении Ленина есть человек Малянтовича?

– Откуда вы, Мечислав Николаевич, знаете о приглядывающем за председателем фракции? – просил Кирпичников.

–Из документов, что вы убрали в сейф. Можно проследить, что информатором является женщина, близкая Ленину или, по крайней мере, входит в тесный круг общения.

– Это вы тоже поняли? – На лице начальника уголовного розыска появилась лукавая улыбка.

– Об этом прямо—таки вопит каждое донесение.

– Вы правы. Мы имеем в арсенале близкое к Ленину лицо, которое по совместительству является информатором министра юстиции. Исходя из того, что она пишет. Руководитель фракции большевиков приехал в столицу в конце сентября и с тех пор проживает на конспиративной квартире, у кого—то из своих сопартийцев. Там упоминается, что на заседании Центрального Комитета, состоявшееся десятого октября, мнения присутствующих разошлись и не все поддержали стремление Ленина захватить власть вооружённым путём. Если не ошибаюсь, там названа квартира Флаксермана, находящаяся на Карповке.

– В одной из бумаг упоминалось, что седьмого числа в Ломанском переулке, в квартире некоего чухонца, если не подводит память, Ялавы, – Кирпичников вопросительно посмотрел на Мечислава Николаевича, тот кивком подтвердил, – состоялась встреча некоторых большевиков. Вы не помните фамилий?

– Троцкий, Зиновьев, Калинин и Каменев.

– Вы забыли про Ялаву, Рахью и его жену, – дополнил Андреев.

– Но они не члены Центрального Комитета?

– Но, тем не менее, они там присутствовали.

– Хорошо, что писал информатор? Что Ленин и Троцкий настаивали, как можно быстрее произвести переворот, Зиновьев и Каменев были против.

– Против, не против, что нам это даёт?

– Даёт то, что один из чухонцев постоянно сопровождает Ленина. То ли в качестве доверенного лица, то ли охраняющего от внешнего посягательства.

– Вы намекаете, если мы найдём этого чухонца, то выясним, где скрывается председатель фракции.

– Совершенно, верно, но мне непонятно, почему мы разыскиваем Ленина, ведь вооружённый переворот, согласно документам, должен возглавить совсем другой человек – Троцкий.

– На этот вопрос, Мечислав Николаевич, я ответа дать не могу, – признался Кирпичников.

– Таким образом, министру нужен только Ленин?

– Именно так. Что ж, распределим, кто, чем должен заниматься, – начальник уголовного розыска сел за стол. – За вами, Мечислав Николаевич, Машкевич, за Иваном и Николаем Яковлевичем поиски Эйно Рахьи, я займусь Троцким. Задания понятны?

– Не совсем, – произнёс Кунцевич, – зачем нам Троцкий?

– Пока не знаю, – сказал Кирпичников и добавил, – но хочу прояснить до конца. Всё—таки мне не ясна цель поимки Ленина, политический процесс – это только, мне кажется, для нас, настоящая цель мне пока не ясна.

2.

Мечислав Николаевич решил не звонить следователю по особо важным делам Машкевичу, а посетить самолично, даже, если постигнет неудача. Действительный статский советник мог покинуть столицу, отправившись в любой город бывшей Российской Империи, а. может быть, и выбранной им нейтральной страны. Но Кунцевичу улыбнулась удача.

Тимофей Александрович последние недели сидел по большей части дома и писал мемуары, хотя особыми литературными задатками не обладал. Просто хотелось перенести на бумагу, терзало тщеславие, что жизнь прожита, событий прошло множество, а вот, кто расскажет потомкам о том, каким был этот странный следователь по особо важным делам Машкевич, какие дела вёл, с кем встречался.

Кунцевича принял сразу же, как доложила прислуга.

– Здравствуйте, Мечислав Николаевич, – Тимофей Алесандрович поднялся со стула, стоявшего у рабочего стола, и пошёл навстречу помощнику начальника сыскной полиции, как звучала должность Кунцевича до Февральской Революции.

Особо дружеских отношений между следователем и сыскным агентом не было, но сейчас на лице Машкевича сияла искренняя добродушная улыбка, и горели в карих глазах огоньки.

Мечислав Николаевич пожал протянутую руку.

– Добрый день!

– Какими судьбами оказались в моих пенатах?

– Не буду ходить окольными путями, – честно признался помощник начальника уголовного розыска, – привело к вам неотложное дело.

– Неужели таковые бывают в наше время? – Пошутил следователь, потом спохватился. – Прошу, – и указал на кожаное кресло, – присаживайтесь. Надеюсь, не на минуту заскочили к старику?

Шестидесятилетний Машкевич выглядел бодро, на голове не было ни единого седого волоска, а шевелюра вилась крупными завитками тёмных волос. Следователь никогда не пользовался очками, до своих лет сохранил зоркое зрение.

– От вас зависит.

– Ну, тогда не обессудьте. Ко мне не так часто заходят гости, поэтому я отыграюсь на вас, – пошутил Тимофей Александрович.

– Отнюдь, – покачал головой сыскной агент, – если ещё чаем угостите, то я сам задержусь у вас.

Следователь распорядился, вернулся и сел в соседнее кресло.

– Рассказывайте. Мечислав Николаевич, ведь вы до сих пор на службе?

– Пока, да.

– Что там происходит? – Машкевич ткнул пальцем вверх. – Что можно от них ожидать?

В начале марта Тимофея Александровича, грамотного следователя, помнившего почти наизусть каждое из завершённых дел, независимо от срока проведения розыска, вышвырнули с должности, благодаря чьему—то навету, так и оставшемся анонимным. Разбираться не стали, что Машкевич вёл дела беспристрастно и честно, по совести. Пришли другие времена, начальствующие кресла заняли неспособные к делу карьеристы, которых интересовало только одно – путь наверх, а каким способом, не суть, важно. По головам, так по головам, по трупам, так по трупам.

– Сыскное ещё ведёт борьбу с преступностью?

– Пока вело.

– Кто возглавляет?

– Аркадий Аркадьевич.

– После отставки господина Филиппова вполне достойная фигура. Не слишком много чинят препятствий власти?

– До сегодняшнего дня их не интересовал уровень преступности и борьбу сними. Нашли причину, что всё это пережитки прошлого режима. Есть такой способ отговорки. Если не справляешься сам, то вали на предшественника. Он всё равно не сможет защититься.

– Верно, подметили, вали на предшественника.

– Тимофей Александрович, простите, что ранее не захаживал, но времена…

– Мечислав Николаевич, я рад тому, что вы меня посетили и не надо больше об этом. Лучше попробуйте моего ликёру, делал сам. Благо, что нынче есть время для всего, если уж службы не стало. Так что вас привело ко мне?

– Сыскное отделение, а ныне Бюро уголовного розыска…

– Хм… – хмыкнул следователь.

– Именно так ныне называется наше отделение, – пожал плечами Кунцевич. – Так вот теперь, когда раскрытие преступлений заботит только нас, власти самоустранились и занялись… подковёрными интригами. Вот в это время нам поручили найти и арестовать некоего Ленина из большевиков. А вы, как я помню, вели дело, именно, по большевикам?