Текст книги "Десять богов Гойнзала"

Автор книги: Игорь Борисенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Борисенко Игорь
Десять богов Гойнзала

Игорь Борисенко

Десять богов Гойнзала

Назовите ваше сочинение пародией

и выдумывайте любую чушь.

Главное вовремя остановиться

Роб.Асприн

"Как создать мифическую корпорацию"

Весь этот ужас случился не в самый лучший период года. Да что там, в поганый период. Хотя, может быть и не самый худший из всех. Племя санаипов жило на территории около 8 тысяч квадратных миль, где все имелось – горы, равнины, впадины для озер (когда те существовали). Когда это было возможно, вокруг росли леса, наполненные зверьем, всякой растительной пищей, а в реках кишмя кишела рыба. По всему этому – жить да жить санаипам, как всем приличным людям, в жару, половодье, морозы и звездопады прятаться в Пещерах, в более приятные периоды запасаться жратвой на плохие времена.

Эхе-хе... Конечно, был период Огня, ни больше, ни меньше. Солнце занимало ровно полнебосвода, оставив небольшую белую полосу вдоль горизонта. Почва представляла собой смесь раскаленного песка и потрескавшихся камней; огненные реки впадали в озера пламени. Жизнь отсутствовала везде – только в Пещерах на высоком уступе, у подножий Изайских гор санаипы бездельничали под охраной волшебных заклятий своего волшебника Номизмана. Похожий на сухой дубовый сук огромных размеров, этот старичок нес вахту на самом уступе, где на треноге покоился источник его силы – обломок магической скалы Телиорр. Он питал чары Номизмана, удерживающие жару на почтительном расстоянии от лагеря санаипов.

Однако случилось то, о чем древние деды иногда рассказывали у вечерних костров в качестве легенд. Неправильность. Посреди самого обычного дня (или ночи – кто их разберет, пока солнце неподвижно!), когда большинство мужчин играли в кегли в самой большой пещере, а женщины варили скудные обеды, горы вдруг гулко содрогнулись. С визгом и ревом (в зависимости от возраста и пола) санаипы повалились на пол в ожидании смерти. Уж коли землетрясение, которое должно происходить только в период Великой Тряски, значит, они разгневали Дрожащего и Рыгающего Бога. Гул все же скоро прекратился, отчего наиболее смелые вместе с наиболее глупыми встали и обменялись ехидными замечаниями по поводу храбрости друг друга. Казалось, все кончилось благополучно, но горестный вой проник в самые дальние закоулки пещер. Кое-кто снова рухнул на пол. Вождь Дербилла и его брат Морчилла, оба огромные и косматые, дружно выбежали на уступ. Несмотря на узкие лбы, они сразу поняли, в чем дело: их встретила волна жара.

Слабый толчок стряхнул с гор всего несколько жалких камешков. Только один из них упал на уступ. Да, само собой, по суровым законам жизни он не мог свалиться просто так, не причинив ущерба. Но почему он не упал на башку Номизмана? Все равно тот был старым, а его ученик мог стать прекрасной заменой. Нет, камень угодил точно в треногу, оставив от волшебного камня одни осколки. Номизман, скрючась, стоял рядом с останками с открытым ртом, но уже не выл, потому что в его хилой груди кончился воздух. Морчилла с рычанием замахнулся на него кеглей, намереваясь проломить башку, но мудрый Дербилла остановил его братским подзатыльником. Перешагнув через рухнувшее тело, вождь подошел к старику и взял его за густую седую бороду.

– Пойдем, ты, не сумевший сохранить камень!! Пока я оставлю тебя в живых. Посмотрим, чего ты скажешь, чего взбредет в головы нашим парням. – глухой, рокочущий голос, казалось, рождался в желудке. Номизман осторожно закрыл рот. Вдвоем они убрались с уступа, где стало заметно припекать. Безобразно ругающиеся женщины утаскивали в пещеры глупых детишек. Внутри слухи распространялись мгновенно. Все в панике паковали вещи, чтобы удрать подальше вглубь горы. Последним исчез в черном чреве пещеры пошатывающийся Морчилла.

1

Если в книге нет положительного героя, то это очень удобно. Можно всех убить или жестоко наказать, и никого не будет жалко.

Дж.Вонс

"Глаза какого-то там мира"

После того, как суматоха панического бегства вглубь гор немного стихла, Дербилла созвал совет. Они уселись вокруг костра, зажженного ради света, а не тепла, в большом тупиковом ответвлении от главной пещеры. Вдалеке слышался многоголосый плачущий вой. Это глупые бабы, которым после ужина было нечем заняться, рыдали по поводу случившегося несчастья. Иногда мимо пещеры совещаний промелькивали небольшие факелы. Это те, у кого жадность пересиливала страх, совершали рейды к поверхности в поисках забытых в спешке вещей, своих и чужих.

Дербилла сидел у корявой стены напротив входа. Как и положено, вождь возвышался над остальными, усевшись на огромный пустой котел с плоским днищем (в нем давно уже ничего не готовили по причине скудости водных запасов). Вождь сидел, расставив ноги и уперев ладони в колени. Дрожащая тень за его спиной явно была украдена у какого-то отвратительного чудовища. Волосы Дербиллы мылись разве что случайным дождем в надлежащий Период. Они были черны, но из-за грязи отливали серым. Дербилла зачесывал их назад и в торжественные моменты перехватывал широкой кожаной полосой с голубым камнем в качестве украшения. У вождя имелись большие, жестокие карие глаза и курносый нос. Наверняка он обладал подбородком, губами и ушами, но уточнить их внешний вид мешали густые заросли волос. Борода росла у него во все стороны сразу, а в длину она была не менее локтя. Поэтому голова казалась этаким волосяным шаром.

Рядом с вождем сидел его брат, такой ж волосатый и крепкотелый. Отличался он прямым носом и небольшим шрамом на лбу. По другую руку от Дербиллы устроился Хунгал, самый старший из охотников, еще могущих без кряхтения натянуть лук, а дальше, по кругу – Баткенбабан, Такенахри, Вагенк, Вейкинкакан. Последний возглавлял племенную оппозицию, поэтому сидел как раз напротив Дербиллы. Он был высок, строен и светловолос. Голубые глаза смотрели жестко, между ними высокомерно вздымался великолепный нос с красивой горбинкой. В пику вождю Вейкинкакан еженедельно подрезал волосы, часто брил квадратный подбородок и длинную верхнюю губу. Одет оппозиционер был в разнообразные перевязи и пояса для ношения оружия. Вагенк и Такенахри являлись его прихлебателями.

На небольшом пространстве между Вейкинкаканом и Морчиллой притулился сгорбившийся под грузом своей вины Номизман с великовозрастным учеником Мру. Мру постоянно шмыгал носом, носил бесформенную, много раз заштопанную хламиду и тщетно пытался вырастить из своих жидких волосенок бороду. Как и полагается колдуну, на внешность он был чрезвычайно невзрачен.

Итак, Дербилла, глухо рыгнув, хлопнул рукой по голой ляжке:

– Ну, бараны мои, всем ясно, почему мы тут сидим и в какое дерьмо вляпались? Сядь, Морчилла, недоносок, я еще не кончил!! ...Дела такие, что мы можем подохнуть. Надоть как-то спасаться... Короче, чего-то придумать. Есть же, какой-то выход. В смысле, из этого самого дерьма! – Дербилла обвел соплеменников вопрошающим взглядом.

– С чего бы нам придумывать всякие выхода!? – лениво ответил Баткенбабан. Он был известным тупицей, еще более глупым, чем Морчилла, и оттого до сих пор не додумался испугаться. – Пересидим и тута!

Все вопросительно поглядели на Номизмана. Тот вынул из недр своего драного балахона деревянную коробочку.

– О, вождь, и вы, великие охотники и воины! Как только волшебная косточка повернется, указав синим суставчиком в левый угол коробки, наступит смена периода. Сейчас она прошла только треть пути.

– Значит, ждать еще слишком долго! – быстро рыкнул Дербилла. – Горы нагреются, и мы все здесь пропечемся, как праздничные утки с яблоками!

В разговор вступил Хунгал:

– Давным-давно наши мудрые деды предвидели подобные ужасные случаи в жизни. Существует три вида спасения, вернее попыток спасения. Не нужно ничего придумывать, а только выбрать.

Все облегченно вздохнули, так как думанье у них было не в чести.

– Ну дак выкладывай!! – одобрительно воскликнул вождь. Хунгал подобрался, придавая закопченной роже важное выражение.

– Стало быть, три способа. Первый – всем скопом кочевать заблаговременно, уходя туда, где грядут благоприятные времена.

– Хм, – встрял Номизман. – Заманчиво. Я мог бы точно предсказать, куда идти.

– Чево? – Возмутился Вагенк. – Всю жизнь шляться туда-сюда, как дерьмо в луже!? Да пошли вы, старые остолопы!

– На других территориях – другие племена, – сказал Вейкинкакан. – Они не пустят никого без драки. Даже если мы будем драться, как демоны, после трех схваток некому будет вытирать сопли ревущим бабам!

– Что толку в ваших спорах!! – усмехнулся Дербилла. – Я уже сказал: нас тут всех поджарит до конца этого периода! Мы не смогли бы никуда пойти, даже если бы захотели!!

Ответом было всеобщее озабоченное почесывание.

– Ммм, тогда два других способа: оба они заключаются в добывании нового куска волшебной скалы Телиорр, зуба Земли, что возвышается на севере от нас. Нужно или дойти до нее, чтобы отломить себе новый талисман, или же украсть сей кусок где-либо поближе.

– Вот это дело! – одобрил Дербилла. – Небольшая экспедиция сможет пройти охотничьими тропами вглубь гор... Можно добраться до земель кузаков и даже лап-лапов.

Вождь грубо толкнул в бок волшебника.

– Эй, старый, чтоб ты собственными зубами подавился, скажи, какие там времена?

Номизман суетливо повернулся к Мру, который передал ему небрежно скомканный кусок пергамента. Издавая нечленораздельные звуки, колдун принялся водить грязным тонким пальцем по беспорядочным каракулям.

– Ы-ыы...Ыгы!! О, мудрейшие и сильнейшие, знаете ли вы, что мои предсказания о смене Периодов никогда не были ложными... Ой!

– Короче!

– Ага. Судя по всему, у ближайших к нам кузаков холод... А вот у лап-лапов лето!! В землях Высокого Замка Звездопад, у бажиянов Вечная Весна, у хвостатых – бр-р-р, Ералаш.

– Ну вот, бараны мои, все всё слышали. Кто-то должен спасти великое племя санаипов, отправившись за обломком волшебной скалы. Дело это трудное, а посему только могучий воин с ним справится.

Дербилла хитро прищурился и поглядел прямо на Вейкинкакана. Тот лениво сменил позу.

– Всем известно: самый великий воин среди нас – это ты, вождь!

– Никто не спорит. Однако я сам в это трудное время как никогда нужен племени. Обратно, не поспоришь, что ты следующий после меня...

Морчилла обиженно проблеял: " А я?" и получил по лбу. Вейкинкакан был приперт к стене. В такой хороший момент для захвата власти его отправляют в дурацкую экспедицию! Все помнили, как десять периодов назад белокурый великан бился с напавшими папарканами. Он один уложил четырнадцать человек – и всех разными способами! Именно сейчас его многие могли поддержать в борьбе с Дербиллой. Но по злой иронии судьбы та же самая репутация обязывала заняться спасением племени! Вейкинкакан резко помрачнел

– А разве я не пригожусь здесь? Пусть пойдет Баткенбабан.

– Нет, ты ведь великий воин, а здесь сражаться не с кем.

На это Вейкинкакану ответить было нечего.

– Тебе в спутники мы дадим волшебника – ничего не жалко ради столь важного дела!

– Вот еще! Для чего мне эта куча старых костей? Подохнет на первом же подъеме.

– Я не могу идти! – заверещал Номизман. – Мой опыт еще пригодится племени! Пускай идет Мру.

– Эй! – подал голос тот, вскакивая на ноги. – Так-то ты платишь за мою преданность? Десять лет я обслуживаю твою глупую привередливость, выполняю всю грязную работу, а ты трусливо гонишь меня на смерть? Тебе-то какая разница, когда помирать, завтра или месяцем позже? У меня жизнь только начинается!!

Камень, угодивший Мру в грудь, заставил его заткнуться.

– Развизжались, будто две бабы! Решать тут мне, вождю. Пожалуй, наказывать Номизмана сейчас против интересов племени. Я рискну своим авторитетом, пожалев его ...пока. Мру, ты пойдешь!

Молодой колдун, издав горестный возглас, обхватил голову руками и скорчился в комок.

– Ну, ладно! – угрюмо пробормотал Вейкинкакан. – Судя по всему, нас ожидает долгий и трудный путь.

– Пойдете прямо сейчас!

– ... А я не привык надолго отрываться от всяких там разных удобств. Дайте нам с собой баб помоложе и посильнее! Хотя нет, Мру и так обойдется.

– Какого черта рогатого бабы!? Обойдешься. Ты идешь в опасный поход, а не на пикник.

– Тогда иди сам!

– Что?!?

Два противника вскочили – один высокий и длиннорукий, другой низенький и неимоверно широкоплечий. Только жалкий костерок разделял их алчущие чужого горла пальцы. Однако все остальные шумно принялись увещевать драчунов, причем Вейкинкакан с отвращением увидел, что даже его прихлебатели вяло уговаривали его подчиниться.

– Ну ладно! – прорычал великан. – Я пойду, но когда я вернусь...

Тут он благоразумно заткнулся. Несколько мгновений из горла Вейкинкакана вырывался приглушенный звериный хрип, потом он пропал и вот он уже говорил обычным скучающим, полным превосходства над остальными голосом:

– Нам придется взять побольше еды, а также теплую одежду, чтобы идти через холодные края. Я не собираюсь все это тащить сам. Дайте нам какого-нибудь охламона в носильщики.

Дербилла, победно осклабившийся и предпочетший пока пропустить мимо ушей зловещие обещания своего соперника, довольно согласился:

– Вот это сколько угодно. Эй, Морчилла дубоголовый, валяй, приведи кого-нибудь.

С охотничьим ворчанием брат вождя исчез в темноте. Там что-то упало, раздался испуганно-недовольный возглас. Вскоре Морчилла вернулся, волоча за шиворот брыкающегося лохматого парнишку лет восемнадцати.

– Вот! – победно заявил охотник. – Гахлук, сын покойного Дудюка. Хотя, может и не Дудюка – ведь все вы знаете его жену!

Охотники понимающе заулыбались. Вейкинкакан вырвал юношу из лап Морчиллы и подвинул его к свету. Поглядев, он, кажется, остался доволен.

– Подойдет. Пожалуй, много унесет, а если чего, то сойдет и за бабу.

Гахлук с ужасом озирался, не в силах говорить – он мог только скулить.

– Ну вот, сынок! – добродушно сказал ему Дербилла, высморкавшись в костер. – Довелась тебе честь поучаствовать в героическом походе!

2

Хорошую мысль высказал некогда Чехов: "Если в начале повествования появляется женщина, то когда-нибудь с ней кто-нибудь переспит. Хотя за точность перевода я не ручаюсь."

"Плоть+Плоть=Грех межзвездный",

Ф.Дж.Формер

Вначале на северо-запад, потом забирая все больше и больше к северу, глубже и глубже в недра гор вела огромная сверхпещера. Стены то вспучивались, сжимая своими острыми выступами проход, то расходились в гулкие залы, иногда заполненные водой. Темнота была абсолютной, а необычная акустика не позволяла ориентироваться по звукам. Поход стал бы непрерывной чередой ушибов или чего похуже, но каждый из трех путешественников нес на шее светильники. Они давали неяркий, зеленоватый волшебный свет, вполне достаточный для неспешного передвижения.

Первым, само собой, шел Вейкинкакан. Он не раз бывал здесь, поэтому без труда отыскивал знаки на стенах. Он объявлял привалы и командовал идти дальше. Следом брел Мру, постоянно занятый заучиванием старых и придумыванием новых заклинаний. Уже в первый день они обо всем договорились с Вейкином, как тот позволил себя называть. Конечно, добыв обломок Телиорра, они не станут отдавать его. Используя усиленную талисманом магию Мру вместе с мечом и авторитетом Вейкинкакана, они захватят власть в племени. Злая смерть врагам, бабы и отличная жрачка – победителям, вот что было движущей идеей их революции. Гахлук все слышал, но это никого не волновало, так как он был просто вьючным животным. Парнишка волок две торбы с сушеным мясом, короб с мукой, ящичек с набором трав и разных зелий, большую флягу с водой и громадное одеяло. В общем-то, его поход состоял в постоянной борьбе с усталостью и опасностью упасть, сломав себе чего-нибудь из костей, однако он смог найти в себе способность слушать болтовню попутчиков и пускаться в собственные раздумья. В них Гахлук рисовал очень смутно объяснимые события – победу над Мру в волшебном поединке, а над Вейкинкаканом – в драке, жестокие унижения их обоих. Далее его мечты до удивления напоминали помыслы противной стороны: захват главенства в племени, смерть недругов (почти всех мужчин, кстати), бабы, жратва. У мечтаний Гахлука все-таки было одно коренное отличие. Они были совершенно оторваны от реальности.

Их путь в полной темноте казался совершенно отделенным от течения времени. Только волшебный сосуд Мру показывал его – с каждым прошедшим днем в нем прибавлялось пузырьков. Когда наступит новый Период, все они исчезнут. Судя по пузырькам, за два дня они вышли из границ санаипской территории. Тепло совсем исчезло из воздуха. Все облачились в меховые одежды – штаны, куртки и шапки, рукавицы и унты. Ноша у всех (кроме Гахлука) заметно уменьшилась. На четвертый день стены пещер покрыли пятна изморози и маленькие белые сосульки. Санаипы спали все вместе, под одним одеялом, причем Вейкинкакан ложился в центре, а Мру и Гахлук "всю ночь" занимались перетягиванием краев. Первые ночи перед тем, как уснуть, великий воин одарял своего юного носильщика странным сальным взглядом. Потом стало холодно, и Вейкинкакан сразу же с головой зарывался под теплую шерсть. Впрочем, однажды они остановились на отдых в пещере с относительно ровными стенами. На одной из них была нарисована мелом огромная толстая баба.

– Вот что заменяет охотнику женщину в долгих походах! – нравоучительно сказал Вейкинкакан. Посмотрев на Гахлука долгим неприятным взглядом, он добавил: – Если, конечно, нет чего получше.

– А это ты рисовал? – нагло спросил юноша, за что тут же получил сильнейшего пинка. Зато ночь снова прошла спокойно. Конечно, спокойной ее можно было назвать только в сравнении с тем, КАК она могла пройти, пойди Вейкин дальше взглядов. Ни оглушительный храп, ни невыносимый скрежет зубовный, ни непрестанное лягание ничего не значило. Однако Гахлук спал плохо. Получив уже сотый пинок от бежавшего в неведомые дали своих снов Вейкинкакана, юноша проснулся окончательно, а душераздирающие звуки не дали ему задремать вновь. Тогда он встал и побрел прочь от лагеря. За двумя поворотами, усевшись на каменную кочку, Гахлук достал из кармана костяную свирель, шмыгнул носом и запиликал.

Ему было девятнадцать лет, а год включал в себя смену всех Периодов, по сорок дней в каждом из девяти. Широкие плечи и длинные руки уже обросли мускулами, но не настолько, чтобы сравниться с настоящим мужчиной. Грязные коричневые волосы беспорядочными прядями свисали на затылке и по бокам головы ниже плеч. На щеках, подбородке и верхней губе росли редкие черные волосы, плохо заметные из-за грязи и копоти. Нос был прямой и тонкий, глаза по-детски наивные и большие, губы пухлые.

Он сидел, скорчив несчастную рожу, и играл простые, как обструганная палка, мелодии. Мысли в голове могли поразить кого угодно тупой, покорной недовольностью.

Гахлук любил играть на всем подряд и подпевать самому себе, но его страшно не удовлетворяли доступные музыкальные инструменты. Впрочем, сейчас в его усталом мозгу подобные чувства не возникали. Он просто играл, как бы вводя самого себя в транс, заменитель сна. Вдруг ему почудилось, что звуки изменились. "Чевой-то?" – пробормотал он и для верности потряс головой. Для этого пришлось отнять от губ свирель.

В наступившей тишине Гахлук отчетливо услышал тихую музыку, похожую на ту, что издает вырезанная из веточек многоствольная дудочка, только намного нежнее и мелодичнее. "Та-та-ти, ти-та-та, тинг-тинг!" – выводил неизвестный музыкант. Гахлук запахнул полой куртки волшебный фонарь на груди и увидел далеко впереди слабенькое пятнышко света. Вновь обнажив фонарь, он бросился туда со всех ног. На его счастье, дорога оказалась почти ровной, поэтому он не разбился насмерть. Свет вблизи превратился во вход в некое ответвление от основного ствола, какие они на своем пути встречали много раз. Гахлук достиг порога и застыл, как вкопанный.

Короткий прямой ход вскоре резко расширялся, образуя крошечную овальную пещерку, потолок которой терялся наверху во тьме. Посередине находилось идеально ровное возвышение прямоугольной формы. На одном его углу стоял желтый светильник. А на другом углу.

Сидела.

БАБА !!!!!!

Нет, нет, даже дикий разум Гахлука не мог назвать грубым словом "баба" это существо. У нее была нежная желто-розовая кожа, копна роскошных каштановых волос и округлые плавные формы небольшого тела. Тонкие ручки, тонкая талия, высокая полная грудь и соблазнительные бедра. Это Гахлук в мгновение ока рассмотрел во всех подробностях, ибо одежды на незнакомке не было никакой. Так, поясок шириной в ладонь на тех самых круглых бедрах. И только беглый взгляд был брошен на музыкальный инструмент, приведший юношу в это сказочное место. В другой ситуации пушистая серебряная веточка с зелеными листками, ласкаемая нежными ручками, привлекла бы внимание юного дудочника, но только не теперь. Хотя в племени женщины не стеснялись обнажаться, Гахлук никогда не испытывал при их виде чувств, подобных теперешнему. Неудивительно, ведь там были именно бабы, старые жирные тетки с пудовыми задами и вислыми грудями (а молодым, не рожавшим, прилюдно раздеваться возбранялось). Здесь же сияло в непривычной для настоящего санаипа чистоте само совершенство женской красоты! Гахлук живо ощутил себя настоящим самцом, готовым совершить то, что запрещали делать разные старшие сволочи до достижения двадцати годков. Однако, ощущение это, наполнившее его, превратилось во взболтанное пиво в закупоренном сосуде. Внутри буря, а снаружи пыль и неподвижность. Он был не в силах пошевелиться.

Девушка сидела к нему бочком, выгнув спинку, откинув головку и приоткрыв ротик. В какой-то момент она прекратила играть и повернула личико. Овальное, без единого изъяна личико, где сияли огромные карие глаза, окруженные пушистыми ресницами. Едва не утонув в этих глазищах, Гахлук все же смог увидеть и курносый прелестный носик, высокий лоб, полные красные губы и едва заметные веснушки.

– Ага! – хитро усмехнулась девушка, дав ему налюбоваться своим завораживающим лицом. Быстрые ручки отложили музыкальную веточку, а стройные ножки подняли тело. Покачивая бедрами, девушка медленно приблизилась к истекающему потом Гахлуку (в пещере было намного теплее, чем вне ее).

Мягкие ладошки коснулись его щек. Девушка приподнялась на цыпочки и, заглянув в глаза юноши, томно прошептала:

– Ах, мой красавец, мой могучий воин, кто ты?

Гахлук тупо обливался потом. Он попытался убедить себя, что спит, и немного расслабился, но девушка казалась слишком реальной. Она немного помедлила, при этом губки сложились бантиком, а лобик нахмурился.

– Наверное, ты один из тех охотников, что идут этими бесконечными тоннелями совершать неведомые подвиги?

На сей раз Гахлук смог судорожно помотать головой.

– У, нехорошие вы мужчины! Вечно спешите подраться и идете мимо! А мне так одиноко здесь... – она потупилась. – Ты ...тоже пройдешь мимо?

Гахлук молчал!!! Он ужасно ругал себя ...про себя, но вслух не мог вымолвить ни звука! Не мог шевельнуть ничем, кроме век, да и то изредка. Слава богам, всем и каждому, что девушка понимала взгляды не хуже слов. Она счастливо улыбнулась.

– Вижу, нет, мой молчаливый герой. Ты останешься, чтобы утешить несчастную затворницу. Идем.

Она взяла Гахлука за руку и повела внутрь пещеры. Несмотря на жару, юноша дрожал. Девушка заставила его сесть на край кровати и встала так, что ее круглые груди заглядывали ему прямо в лицо. О! О-О-О-О! Кажется, кроме век шевелилась еще одна часть тела, причем шевелилась очень ...быстро!

Гахлук уже просто плакал от бессильной злобы на самого себя. Перед ним ждущая решительных действий красавица, а он вот-вот подавится слюной оттого, что не может сглотнуть (кстати, он очень смутно представлял себе, какого рода действий она ждет). Тогда девушка, закончив гипнотизировать его грудями, прыгнула, словно хотела оседлать беднягу и скакать на нем по пещерам.1 Мягкие ягодицы оказались у Гахлука прямо на коленях и поползли ближе к животу, пока не раздался громкий возглас "ОО!!". Пятки скрестились на его спине. Девушка обвила шею Гахлука руками и принялась страстно целовать его, будто желая всосать в себя. И тут беднягу наконец прорвало! Он, в свою очередь, схватил руками это нежное тело так, что его обладательница охнула, и стал его беспорядочно тискать.

– Дурачок! – выдохнула она. Объятия ослабли: ее руки полезли вглубь многочисленных одежд партнера. Добравшись до тела, девушка властно опрокинула Гахлука на спину.

Она обхватила его своим жаром.

Она качалась и стонала – одни эти звуки приводили его в экстаз.

Ее груди танцевали завораживающий танец.

Ее губы спускались с сияющих высот, чтобы одарить его сладким лобзанием и вновь унестись ввысь.

Наконец, пиво пробило пробку: бубух! Гахлук обмяк, перейдя из активного блаженства в расслабленную негу. Девушка, изогнувшись кошкой, улеглась у него под боком.

Некоторое время они лежали молча. Девушка просунула руку за край расстегнутой куртки Гахлука, обняв его за горячий бок.

– Ах, ты просто потряс меня, милый!!! Ты высосал меня до конца и забрал мое бедное сердце!

– Ммм ... Теперь я стал мужчиной?! -глупо пробормотал ее герой. Она звонко хихикнула.

– Даже так!?! Как же твое имя, мой славный мужчина?

– Гахлук.

– Прекрасное имя, словно удар ножом в живот врага! Наверное, ты могучий и славный воин?

– Ну... Я... я считаюсь в своем племени... да, самым лучшим... ну, из молодых.

– Ах! Хотелось бы мне остаться навсегда с таким великим воином и невероятным любовником, как ты!! Никто никогда не заставлял меня ТАК чувствовать мужскую любовь!

– Давай так и сделаем! Я могу с тобой остаться!

– Ах, куда же мы пойдем, где в нашем мире смогут выжить двое, кроме как в племени? А там... там он найдет нас!

– Кто? – Гахлук лихорадочно соображал. Да, он больше всего на свете хочет остаться с незнакомкой и обладать ей еще сотни, нет, тысячи, нет, сотни тысяч раз. Он настолько желает быть с ней всегда и везде, желает постоянного повторения их недавних упражнений, что сделает для этого любую, самую невероятную глупость.

– Мой... вроде бы муж. Отвратительный, холодный и грубый.

– Пусть находит! Вместо тебя он отыщет свою смерть!!!

– О, нет, он слишком могуч даже для тебя. Его можно убить только подлостью.

– Ради тебя, о прекрасная и нежнейшая (откуда только взялись эти слова из уст дикаря!), я готов даже на подлость! – воскликнул Гахлук с жаром и патетикой в голосе, будто бы был самым честным в мире человеком. Девушка задумчиво поглаживала его грудь.

– Нет... Мне жаль посылать тебя на смерть, – она всхлипнула, и слеза, чистая прекрасная, как и сама девушка, сбежала по щеке. – На беду мы встретились. Лучше тебе идти своей дорогой. Забудь обо мне.

– Ну нет!! – никакого разума в мозгу Гахлука не осталось, только эмоции и рефлексы. Да и кто не сойдет с ума от такой прелестницы, которая влюбилась в тебя с первого взгляда? В конце концов, что он теряет? Изматывающий, не обещающий никаких перспектив поход, а после возвращение к матушке-тиранше, сопливым братьям и злобным соплеменникам?

– Если б я мог добраться до него, то тут же собственными руками задушил! Гахлук резко сел и потряс вытянутыми руками.

– Очень ты смелый, но глупенький! – проворковала девушка. – Так его не возьмешь.

Ее шустрые ручки гладили его бока и грудь. Потом незнакомка на мгновение отстранилась. Когда руки вернулись, они сжимали кинжал с коротким лезвием в черных ножнах. Казалось, и ножны, и ручка выточены из гранита.

– Вот, возьми это. Не доставай его из ножен до самого последнего момента, не то мой злой муж все поймет и тут же тебя уничтожит. Только внезапность принесет удачу. Я сама только потому до сих пор не убила его, что не в силах приблизиться к нему с оружием!

Гахлук порывисто ухватился за кинжал и заткнул его за пояс. Он вскочил, чтобы застегнуться. При этом он пожирал взглядом соблазнительно раскинувшуюся на ложе любовницу.

– Рассказывай, как мне найти его?

Девушка легко встала. Обернувшись у корявого стенного выступа, она поманила Гахлука пальцем. Легким движением руки она оттолкнула выступ в сторону. За ним обнаружился прямоугольный проход, затянутый пленкой, похожей на поверхность запорошенной пылью лужи. Будто нырнув в эту лужу, девушка медленно исчезла. Гахлук смело последовал за ней.

Они очутились на каком-то другом участка пещер. Стены украшали толстые ледяные колонны, везде торчали гигантские сосульки, растущие и сверху, и снизу. Гахлук почувствовал себя неуютно: здесь царил крепкий морозец! Его провожатая, зябко сжавшись, указала изящным пальчиком на проход между двумя, особенно большими колоннами.

– Нужно идти туда, чтобы попасть в его логово.

– Я убью его!!! – взревел Гахлук с ушедшей было уверенностью. Девушка обняла его за шею руками и осыпала лицо поцелуями.

– Будь... осторожен... там... полно... ловушек! Иди, любовь моя, я жду с надеждой на твою победу! Постарайся вернуться ко мне, иначе мое сердце не выдержит и разобьется. – из ее глаз брызнули слезы. Гахлук мужественно повернулся и уверенным шагом двинулся в указанном направлении. У входа между колоннами он обернулся. Плачущая девушка посылала ему воздушные поцелуи. Что за прелестное существо! Все, что угодно – для нее!!

3

Как многое в мире было бы потеряно, если бы он вдруг лишился предательства, – задумчиво вымолвил Иуда, прячущий в карман кошель с 30 серебряниками.

Группа авторов (Матфей, Лука etc).

Модернистская Библия, Евангелия.

Коридор показался прорубленным во льду тоннелем – ледяной пол, ледяные стены и потолок из сплошных сосулек. В воодушевленном порыве Гахлук сразу поскользнулся и рухнул, растянувшись во весь рост. К счастью, девушка (как же ее звали, интересно?) уже скрылась за углом. Гахлук подогнул ноги к телу, чтобы обмазать подошвы специальным липким составом. Потом он продолжил путь. Сначала любовь гнала его быстрым шагом, но вскоре на ум пришло предостережение насчет ловушек. Не обремененный лишними знаниями мозг отреагировал на это слово одной картиной: замаскированная яма с кольями на дне. Других ловушек Гахлук, как и его соплеменник, не знал. Тут следовало подумать. Он напрягся, даже запустил пятерню в грязные лохмы. Ему нужна палка, чтобы ощупывать путь. Только где ее взять? Не возвращаться же в уютное гнездышко к прекрасной незнакомке! Подстегнутый мысленным образом танцующих перед глазами грудей, мозг моментально решил задачу. Ближе к стенам с потолка свисали особенно длинные, хотя и тонкие сосульки. Одну из них Гахлук отломил. Дальше он пошел, согнувшись и тщательно простукивая дорогу сосулькой – как слепой посохом. Скорость передвижения заметно уменьшилась, но Гахлук понадеялся, что неизвестный противник живет недалеко.