Текст книги "Ребус смыслов"

Автор книги: Игорь Веселов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Чтобы избежать очередной нештатной ситуации Андрей решает максимально обезопаситься и ускориться – он посылает доставить Галину Сергеевну и разгрузить весь ее немудреный скарб аж четырех такелажников на одном КАМАЗе. Те сейчас, правда, не слишком трезвы (когда уже успели втихаря «нажраться»?). А сам садится в свое авто и мчится на старый адрес, с целью подготовить плацдарм и домашних ко всем возможным коллизиям.

Ну а там, из-за долгого отсутствия текущей информации (как у их мужа и отца продвигаются дела?) сплошные плохие предчувствия. Жена с дочкой стояли на балконе, с тревогой высматривая на горизонте появление финальной части такого затянувшегося переселения.

Но торжественный вид вошедшего главы семьи снял все вопросы у супруги. И только шестилетний ребенок, пока папа объяснял ситуацию, вдруг захныкал и, смешно картавя, попросился поскорее поехать на новую квартиру. И успокаивается, радостно захлопав в ладоши, когда мать заверила:

– Малыш, уже недолго осталось ждать. Вот приедет Галина Сергеевна, тогда и отправимся туда, где у тебя будет, наконец-то, своя комната.

А через некоторое время к их подъезду подкатила крытая машина с той самой тетей в сопровождении суровых дядек, которые вслед за ней тащили громоздкий трельяж, похоже еще дореволюционный. Она же по-царски идя впереди, несла в руках дымчатую кошку.

Ни с кем не здороваясь и прошлепав до середины пустого зала, старушка ее отпустила. Животное начало осторожно обнюхивать углы, отчаянно при этом мяукая, а затем и некультурно нагадило при всех. Потом новая жиличка, наблюдая такое, мрачно изрекает:

– Смотрите-ка, люди добрые, и Кеше здесь не по нраву. Завезли нас с тобой, бедный мой, в какие-то выселки, тут вместе и помирать будем. Ты согласен? – ведет Галина Сергеевна пространный и жалостливый монолог с хвостатой и бессловесной тварью, по-прежнему не обращая ни на кого внимания.

Андрей не счел нужным вступать в очередную полемику с женщиной, находящейся явно не в себе, и даже цыкнул на жену, чтобы та не вздумала поучаствовать в разговоре.

В общем, Герасимовы как можно оперативней забрали заранее подготовленные остатки пожиток (в основном ценные вещи и документы), уместившиеся в небольшую хозяйственную сумку и портфель, и, не забыв дитя, выдвинулись вон из квартиры. А перед этим, пара связок ключей была спешно передана Дюшей, а к ним еще краткое изложение инструкции с показом, как надо пользоваться установленной им внутренней сигнализацией. Эта штуковина являлась его особой гордостью. Поскольку вся их девятиэтажка пока обходилась без телефонной связи, он с год назад надумал некую альтернативу вневедомственной охране.

Идея была проста, хотя оказалось и с некоторыми неудобствами в эксплуатации. Центральной деталью в этой электрической цепи выступал школьный звонок, висевший в кладовке рядом со входной дверью. Там же, под ним, укромно, чтобы чужому не найти, размещался тумблер, отвечающий за включение-выключение системы.

«Прелесть» подобной частной инициативы самосохранения от внешнего покушения на личное имущество заключалась в ряде определенных особенностей. Во-первых, не давалось ни малейшего времени на отключение, когда открывался замок входной двери – сразу весь подъезд обмирал от леденящего душу пронзительного звука сигнала на перемену. Во-вторых, сначала часто случалось, что супруга долго (под впечатлением громкой трели) не могла быстро нашарить «волшебную» клавишу, и тогда даже на дальних этажах порой раздавались недовольные голоса.

И вот такую «замечательность» Герасимов оставил в наследство Галине Сергеевне, кошаку и, возможно, тому Оскару.

Со стеклянным взглядом, прослушав вполуха, как должно работать, похоже совершенно ненужное ей, устройство, она вызывающим тоном только и промолвила в спину уходящему Андрею какую-то, дикую по своему смыслу и вроде совсем неприсущей старухе пафосности и метафоричности, тираду:

– Мы все сейчас, здесь, словно «харкнули» в наше прошлое, а в результате знатно «обделались». Уж поверь мне, парень.

– Да, надо смываться отсюда и поскорее. А то ненароком соберешь тут еще немало, в собственный адрес, дурных предсказаний полоумной, – подумалось ему, когда он с силой захлопнул за собой, чуть не прищемив теткины пальцы.

Семья же без него успела спуститься вниз. И по лестнице деловито продолжали сновать, запинающиеся о ступеньки, грузчики…

В свою очередь, бывшее жилище Галины Сергеевны ожидаемо оказалось с не очень, мягко сказать, приятными бытовыми сюрпризами.

Вначале обнаружились ордынские полчища черных и американских тараканов, и это помимо привычных рыжих. Их крейсерская беготня по всей площади и углам доводила домашних до настоящего исступления. Первое время дочка даже боялась спать одна. И Герасимов сразу и остервенело вступил в заведомо неравную борьбу с «усатым» поголовьем. Из справочной литературы выяснилось, что каждый подвид требует особого подхода, в плане истребления этих насекомых. Нет одинаковости в ядах и достать индивидуальную отраву было большой проблемой (тогда, в постперестройку, широко использовались лишь традиционные средства и ловушки, а еще появились «китайские карандаши», больше подходящие для недолгого выведения «пруссаков»).

Пока же бился с «тихим нашествием», вычитал немало интересного. Например, «американец» – родом из тропических районов Африки, а в 1625 году, преднамеренно или случайно, попал в западное полушарие, затем в Европу (здесь Андрея поразила конкретика в дате и последовательность их миграции). Ну и касательно «черного» следующий факт: самые внешне омерзительные (если тут уместно сравнение) не поднимаются, как правило, выше пятого этажа.

Такое изобилие и разнообразие данного кошмара объяснялось довольно просто – квартира находилась прямо над гастрономом, именуемым в народе «Горняк». Откуда взялась, в совсем нешахтерском городе, эта фольклерная вывеска – неизвестно.

А вот все, без исключения, соседи, с кем он познакомился, в один голос уверяли, что никогда и никаких тараканов не знали у себя. Сия удивительная несправедливость вовсе не нравилась Дюше, да и слабо верилось в подобную исключительность, будто у них, испокон веков, всегда существовала абсолютная стерильность. Как бы то ни было, а с насекомыми тварями за дверью под номером 17 где-то через полгода было покончено. Но потом, периодически, все же приходилось заниматься профилактикой, чтобы предотвращать возможные набеги всяких членистоногих.

И от Галины Сергеевны унаследовалась еще другая напасть – во время ремонта в стене, под дранкой, были найдены рядом два мышиных гнезда, оба – со слепым пищащим выводком нежно-розового цвета. Когда Андрей с женой увидели этот «инкубатор» грызунов, то просто впали в ступор. Долгое время после этой находки взрослые старательно вслушивались в посторонние шумы буквально по всему жилому периметру, а вдруг опять наткнутся на что-то аналогичное. Но к счастью, больше ничего, похожего на предмет кошачьей охоты, не обнаружили, видимо все окончательно сбежали от тотального ремонта.

Месяца через четыре Герасимовы полностью обустроили свое новое семейное обиталище. Его теперь просто было не узнать, от былого интерьера не осталось и следа.

Но не прошло и года, а молодая пара еще не успела насладиться созданным комфортом, когда от того самого Володи, случайного посредника этого квартирного обмена, узналось страшное – ее, Галину Сергеевну, Оскар зарубил

топором!

Эта новость не могла не ужаснуть, как бы Андрей в прошлом не относился к погибшей! Причем, после взаимопереездов они ни разу не встречались. У него уж точно отсутствовало желание где-то повстречаться с ней, наоборот, постарался побыстрее забыть те приключения. И на тебе, такое напоминание!

А до сего из сжатой информации от матери однокурсника, дружившей с покойной, было услышано лишь немногое – мол, та продолжает якшаться со своим кавалером; на переданной даче она зачем-то спилила все плодоносящие яблони и вишню, да, к тому же, вдрызг перессорилась со всеми соседями вокруг. Правда все эти факты мало интересовали Герасимова. Пусть поступает как хочет, ему нет никакого дела до эскапад данной женщины. И он не вправе судить кого-либо из людей, особенно если судьба с ними быстро разводит.

Но вот подобный трагичный финал вряд ли кем ожидался!

Подробности же той ночи похоже напоминали собой (из различных слухов и дворовых досуже-обывательских домыслов) некую сатанинскую историю.

Будто за дверью Галины Сергеевны тем вечером раздавались, уже ставшие привычными для окружающих, громкие пьяные голоса компании. Затем, ближе к двенадцати, многие разошлись, поскольку шум затих. А потом, где-то через час, на полную мощь была включена очень странная, какая-то психоделическая музыка. Но даже она не смогла заглушить вдруг начавшую заходится в истеричных криках старуху и мерные удары чем-то тяжелым (здесь первоисточником явились всегда крайне терпеливые соседи по общему тамбуру).

И тогда была вызвана милиция, которую никто не пустил вовнутрь, поэтому им пришлось срезать замок. Ну а там, со слов тех, кто позвонил по «02», привлеченных теперь в качестве понятых, был обнаружен полный разгром помещения и лежащая окровавленная Галина Сергеевна с проломленным черепом. В спальне на полу сидел Оскар, находящийся в сомнамбулическом состоянии, раскачиваясь и закрыв глаза, непрестанно повторял одно и то же:

– Я ей, дуре, всегда внушал – эта квартира проклята, – и тому подобное в манере говорящего попугая.

Далее эти свидетельства, благодаря услышавшим такие страсти, обросли всяческими полуфантастическими деталями. Но Андрей не очень-то доверял сплетням, приняв для себя за основу рассказ той самой семейной пары, что первой была допрошена по свежим следам убийства. Для этого он не поленился, как стало сразу ему известно о случившемся, поехать на свой старый адрес, где и встретил желающих поделиться с ним собственной версией беды, случившейся на днях с их новой соседкой Галей.

Следователи потом, наверное, допросили всех участников той разгульной пьянки. Только в итоге перед судом предстал один человек – это, понятно, Оскар.

О ходе того недолгого уголовного процесса Герасимова просветил Вовчик, чья мамаша присутствовала при оглашении приговора и, к счастью, тем вечером не находилась в гостях у погибшей подруги. В общем, признали парня вменяемым и впаяли целых двенадцать лет строгого режима. А затем о нем ничего не слышно. Впрочем, если брать Андрея, то дальнейшая судьба данной рожи ничуть его не беспокоила. Хотя следует сказать, что и особого злорадства к ныне спрятанному за решетку он не испытывал.

И воспоминания о том лихом квартирном обмене и о тех двух главных персонажах как-то сами по себе замылились.

Но прошло где-то года три, когда Герасимову было предложено новое место работы, причем совсем в другом городе. На семейном совете было принято решение – отцу и мужу нужно ехать туда, поскольку переезд сулил неплохие деньги и радужный карьерный рост.

Сначала он уехал один, чтобы осмотреться и освоиться, к тому же дочка ходила в школу. На первых порах Андрей разместился в гостинице. А когда у него появилась уверенность в правильной оценке перспектив здесь, то дал супруге команду все-таки продавать квартиру № 17. Одновременно сам уже стал дольщиком в строительстве элитного и единственного, на тот момент, в округе дома, который подрядчик обещал скоро сдать под ключ.

Такого комфортного размаха Андрей еще не встречал: двадцатиквартирный, притом в центре; отдельный вход; внизу гараж и даже предусмотрен камин, сауна и бильярдная.

Иначе говоря, последняя прописка слабо шла в сравнение с этим вариантом. Вот только, вдобавок, некоторая ирония, в плане адреса, все же присутствовала. Если номер, что будет на дверях новоселов, определялся жребием, то остальные реквизиты, как понимается, присвоены заранее и давно.

Ну ладно – совпадение по названиям улиц и нумерации дома тут и там можно принять за чистую случайность. Но много сложнее объяснить себе полную идентичность нынешнего слепого выбора квартиры и трех последних цифр в почтовом индексе.

Несомненно, придавать большое значение подобной мистике в области чисел и определенной топонимике совсем не стоило бы. Однако, она несколько озадачила Герасимова. Поскольку, в свою очередь, также и жена, хоть и несказанно обрадовавшаяся этакой перемене места проживания, углядела во всем этом некую недобрую примету.

Тем не менее в счастливом предвкушении заселиться в этажные хоромы, пусть и не в родном городе, ничто не могло испортить настроения семейству Андрея. А уж в особенности из-за какой-то ерундистики по поводу совершенно случайно возникшей, пусть и удивительной, адресной «зеркальности».

Итак, они, наконец, въехали в шикарные и обустроенные апартаменты. И кажется, ничего не должно омрачить их праздник, чтобы в полной мере порадоваться очередному улучшению жилищно-бытовых условий.

Проблемы начались сразу с той самой ночи, после того как широко отметили новоселье. На нем оказалось много приглашенных: теперешние Дюшины коллеги по работе, приехавшие специально на новоселье родители с обеих сторон, нужные здесь статусные новые знакомые. Из старых друзей – никого, если не считать того, до сих пор холостого, Владимира. Андрей чувствовал себя отчасти обязанным ему за такое итоговое звено в недлинной цепочке квартирных обменов (ведь вырученные деньги от реализации жилья на малой родине внесли достаточно весомый вклад в окончательное оформление сегодняшней недвижимости).

И, если уж описывать все, что тогда навалилось странного и необъяснимого на Герасимова, тогда тут прежде всего следует отметить – похоже, кто-то неведомый явно намеренно задумал сделать невыносимым существование домочадцев в этих стенах, еще вчера казавшимися им такими теплыми и приветливыми.

Но будем сейчас, в изложении, не слишком подробны и тем более предвзяты.

Когда глубоко вечером гости, из местных, распрощались с хозяевами, и оставшиеся за столом разбрелись по заранее отведенным спальням, Андрей, пожелав всем спокойной ночи, зачем-то спустился в гараж. С собой у него недопитая бутылка виски и яблоко на закуску. Он без света усаживается в свою недавно купленную иномарку и хочет насладиться одиночеством, а еще в тишине очередной раз поразмышлять над своим счастливым поворотом судьбы, так удачно поднявший его собственную самооценку.

И, как только сделал первый глоток, кто-то сзади тронул его за плечо:

– Ну что, вот ты и достиг, чего желал? – женский голос совсем негромкий, но заставивший поперхнуться и закашляться, а на голове явно прибавилась седина.

– Не вздумай даже оборачиваться. Надеюсь, узнал меня, гадина? – было сказано почти шепотом и с некоторой угрозой.

Конечно, если это – сон, то в данный момент с ним разговаривала сама покойная – Галина Сергеевна. Правда визуально удостовериться в этом Герасимов не может – тело вдруг словно парализовало, а язык онемел. Хватило лишь на утвердительный кивок.

Но все же сновидением или внезапной потерей сознания такое вряд ли объяснялось, поскольку затем последовал сильный удар чем-то очень плотным в затылок, и перед глазами вспыхнули мириады ярких точек.

А когда Андрей очнулся, в машине уже было включено освещение, и водительское кресло, где сидел, заляпано кровью. Тошнило, нестерпимо саднила рана, продолжая обильно сочиться. Под ногами пролитый вискарь, а на торпеде лежало то, чем его шандарахнули – обломок кирпича. Им же, похоже, бросили в лобовое стекло, так как на нем, изнутри, появилась паутина из трещин. В салоне больше никого, как и в полутемном гараже. Андрей с трудом выбирается из автомобиля, а в мозгу будто информационной бегущей строкой идут повторы – … это что за «достоевщина»?

Потом себе судорожно задаются следующие вопросы: откуда могла возникнуть и куда теперь делась «эта», которая какое-то время назад была им обнаружена здесь? И если непрошенная «гостья» являлась небестелесной, а гаражные ворота однозначно заперты на засов, то следует искать ее в квартире, наверху, где все, наверное, уже давно улеглись. Ведь время показывало около часа ночи, а значит прошло минут сорок его отсутствия. И главное, почему, по крайней мере жена, не спохватилась до сих пор?

Пошатываясь, пробрался на первый жилой этаж. В каминном зале и в прихожей – ни души. Входная дверь (проверил ключами) и окна надежно закрыты. Получается, кто находился в доме, сюда и не заглядывали, а вот псевдо Галина возможно скрывается выше.

– Не дай Бог, что-то сделает с теми, кто наверху! – промелькнуло очередной испуганной мыслью.

Превозмогая животный страх, молча ринулся дальше по винтовой лестнице. Кровь, пусть и меньше, продолжала стекать за воротник.

Но везде оказалось все абсолютно тихо, и кроме столовой нигде не горел свет. Осторожно заглянув в комнаты, не обнаружил ничего подозрительного – все вроде мирно себе спали. На мансарде – тоже пустота. И только когда включил прикроватную лампу, супруга, сонно подняв голову с подушки, недовольным голосом укорила:

– Обязательно было бросать меня одну, можно подумать, тебе тут пить не давали.

Правда, разглядев мужа, сразу поняла – с ним далеко не все в порядке.

– Откуда это? – встревоженно указала она на окровавленный клок ваты с «зеленкой», который Герасимов предварительно взял в ванной и приложил к затылку.

– Просто запнулся в гараже и неудачно ударился о перила, – с явным раздражением прозвучало в ответ. И понял – соврал неумело.

Им решено, для того, чтобы не признали сумасшедшим, и раз никто ничего не знает, надо промолчать о случившемся час назад. Следовало лишь поспокойнее пережить эту ночь, а наутро как-то объяснить ей про разбитое автостекло и еще самому попытаться понять происхождение той округлой кирпичины, которой его сзади долбанула «неведомая сила».

Пока жена без лишних причитаний и охов хлопотала вокруг Андрея, сооружая повязку, он мучительно осмысливал произошедшее с ним. Но буквально ничего вразумительного не забрезжило в уме – все на уровне бреда.

И в пять утра, без сна проворочившись в постели, опять, стараясь никого не разбудить, направился в цокольный этаж, где стояла машина. Там сразу, на входе, врубил освещение. Стояло полное беззвучие, прерываемое мерным капанием воды из гаражного умывальника. Первым делом осмотривает свой новенький джип, а затем осторожно заглядывает вовнутрь. Сначала он видит, что лобовое стекло совершенно цело – на нем ни единого изьяна. К тому же в салоне – первозданная чистота и никаких следов чьего-то недавнего присутствия. Удивлению его нет предела…

Дальше больше. В этом самом доме, с того дня, в квартире под номером 17 как бы поселилось «нечто», являющееся только Герасимову. «Оно» стало по-настоящему отравлять ему жизнь. Казалось, такое наваждение можно было отнести к некоторому нервному расстройству на фоне усталости от новой ответственной работы. Но данное предположение не выдерживало здравой критики, поскольку все-таки невозможно объяснить: откуда же периодически на Дюшином теле возникают довольно крупные лиловые гематомы и даже, а это особенно пугало, поразительно похожее на стигматы.

Касательно последних, выглядели они по-разному, достаточно четко вырисовываясь красноватым, и всегда в одном месте – выше локтя на левой руке. То в виде недлинного и зашифрованного набора цифр и букв, включая латинские, то также неповторяющихся, каких-то примитивных узоров из «точек» и «тире». Причем, каждый раз обнаруживая на себе новые знаки, Герасимов все пытался разгадать эти таинственные некровоточащие «послания», или хотя бы найти некую логику в данном мистическом «калейдоскопе».

Конечно, подобное стало уже просто невозможно долго прятать от жены. И тогда у них состоялся довольно неприятный разговор, когда она так и не поверила, что ее благоверный сам не знает причины – откуда у него случилась подобная жуткая напасть. Приняла, думается, лишь свою личную версию – глава семьи, видимо, начал посещать какую-то секту. А все другие доводы и слабые оправдания растерянного мужа принимались не более, чем бред воспаленного сознания, пусть и родного человека.

Понять каждого, наверное, совсем не трудно. Ведь оба они сейчас переживают страх – женщина, обязательно, за их брак, а он за то, чем вся эта «бесовщина», творящаяся с ним уже почти месяц, рано или поздно закончится. И фактически в тот момент была полная схожесть в обоюдной неуверенности за будущее свое и близких. А вот голос или какие-то намеки на зримое присутствие рядом Галины Сергеевны, не считая того единственного раза, исчезли напрочь. Сбивчивый же его рассказ, когда супруга с неподдельным испугом притронулась к исписанному предплечью дражайшего, про ту встречу в гараже с якобы покойной, прозвучал для нее просто сигналом – Андрея необходимо срочно спасать. И ему самому, закончившему говорить, остро почувствовалась вся фальшь собственного неуверенного изложения происходящего с ним в последнее время, да еще втайне от всех.

На ее нериторический вопрос, почему он соврал про разбитый затылок и до сих пор тщательно скрывал эту явную болезнь на коже, так и не нашлось сколь-нибудь вразумительного ответа.

Вдобавок ко всему следует отметить, что сам Герасимов, с первого дня появления на себе этих «символов», скрупулезно заносил в блокнот узреваемую им «псевдотату-белиберду». И таких, до объяснения с женой, оказалось аж девять. Каждая из них держалась по двое-трое суток, пока не сменялась на другую, строго чередуя комбинации цифр с буквами на контурность точек и тире.

Сейчас же она как раз наблюдала у него спиралевидную «цепочку» чего-то, словно из азбуки Морзе. Случилось такое, когда Дюша, укладываясь спать, неосмотрительно, при свете ночника, стал уж больно явно рассматривать в зеркале – исчез или нет этот рисунок, ведь он держался дольше всех предыдущих.

Итогом той семейной беседы на повышенных тонах явилось «жаркое» примирение с твердым совместным решением – завтра он, видите ли, идет к дерматологу и, конечно, к психиатру.

Но этой ночью, во сне случилось нечто, похожее на некую раскодировку – Герасимов вдруг все понял… Цветная «картинка» сложилась четкой и во многом пояснительной…

Ранним утром вставалось словно с похмелья: ломило в висках, наждачный язык и почему-то металло-сладковатый привкус крови во рту. Наверное, во время своего переживательного видения накусал губы – они болели.

А из тогда приснившегося, особенно запомнилась едва слышная речь Галины Сергеевны, у которой на лбу усматривался глубокий шрам, думается, от того самого топора. Глаза у нее были закрыты, босая, одета в белую длинную хламиду, а руки сложены, как у лежавших в гробу. Голос звучал монотонно, но внятно и убедительно, будто читала проповедь.

Вот примерный смысл того мрачного по своей тональности и сути монолога (в редакции Андрея).

Мол, ему бы давно пора смирить собственную гордыню. И тот, изначально «неверно» затеянный квартирный обмен – вроде некоторого испытания, данного им обоим.

Последний же вывод был сделан ею лишь после расставания с грешной земной жизнью.

И совершенно ничего особенного, по мнению покойницы, в том нет, что «высшие силы правят судьбой каждого» (здесь дословная банальность). Плюс еще одно личное замечание, рожденное, якобы, в результате насильственного, с его стороны, квартирного переселения «бедной» женщины – возможно, именно из определенной бытовой фатальности сложилась твоя дата смерти (тут не обошлось без стилистического перевода Герасимова).

И по теперешнему мнению этой, что вещает сейчас, как раз не очень добровольный переезд и стал единственной причиной той случившейся с ней трагедии.

А сегодня же она явилась к спящему, чтобы наконец-то взять и уличить в данном «преступлении». При всем том, она даже ни в чем не винит настоящего убийцу – Оскарчика (так сама назвала), который и рубанул подруге меж

бровей.

В общем, Галина Сергеевна опять проклинает человека, основного зачинщика, спровоцировавшего подобный финал, то есть Андрея. Окончательные же ее слова напоминали пророческие:

– Придется тебе убояться тобой сотворенного, и сгинешь ты навсегда!

Теперь взгляд старой тетки, обнаружившейся в сонном сознании Герасимова, вопросительно уперт в него – словно она ждет хоть какой-то реакции. Но тот не может и рта раскрыть, так поражен всей этой бредятиной.

Тогда образ в женском обличье медленно разворачивается и пропадает в сизой дымке тумана…

Было пять летнего утра. За окном почти рассвело. Рядом безмятежно спит супруга, которая не далее как вчера истерила по поводу его скрытности.

Он посмотрел в напольное зеркало – никаких следов тайных «знаков-стигматов» на левом предплечье. Да и в целом на теле отсутствовали, ставшие уже привычными, сколь-нибудь заметные гематомы-синяки.

Руководимый определенной мыслью и стараясь не шуметь, он закрылся в кабинете, где в ящике письменного стола лежало, хронологически срисованное с себя. А там – пусто, ничего, кроме деловых бумаг. И ведь самолично оставлял тот самый блокнотик здесь! Но стоит ли такому сейчас удивляться, особенно после привидевшегося Андрею. Жена здесь явно ни при чем, значит будить ее и спрашивать незачем.