Текст книги "О чем не перестают говорить мужчины. Сборник рассказов (СИ)"

Автор книги: Игорь Руденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Ладно, поехали, – неожиданно согласилась она.

К обеду следующего дня мы были уже в Коктебеле. Поселились в лучшей гостинице и, не теряя ни минуты, бросились к морю. Я прихватил фотоаппарат, намереваясь в лучах заходящего солнца поймать классные кадры: мягкий свет, яркие краски и такая модель!

Забрались на холм Юнге, с которого открывался замечательный вид на мыс Хамелеон. На фоне его я и снимал Машу. Вообще-то она любила фотографироваться, но один момент меня слегка смущал. Я всё пытался добиться от нее улыбки как на глянце – стандартно-красивой, чуть отстраненной и даже надменной. Она же улыбалась мило и непосредственно, но, на мой взгляд, слишком просто. Я ее мучил, она обижалась, но поругаться из-за этого нам не удалось.

В отель возвращались, когда уже стемнело. Набережная Коктебеля имеет удивительное свойство заполняться людьми ближе к вечеру. Особенно это заметно в бархатный сезон, когда мамочки с детьми разъехались по городам, а их место заняли богемные пары в вечерних туалетах и шумные компании бродячих музыкантов и поэтов. Разумеется, хиппи, растаманы и бомжи тоже никуда не делись. В сентябре, как и в другое время года, они составляют самую многочисленную и колоритную часть коктебельской тусовки.

Пройдя от холма Юнге до отеля пару километров и вдоволь насладившись тем балаганом, что творится вечером на набережной, мы поняли, что проголодались и теперь не отказались бы от хорошего ужина, бокала крымского вина и... кое от чего еще, но ближе к ночи.

На следующий день отправились в Новый Свет – поселок, окруженный со всех сторон ландшафтным заповедником. Каждый раз приезжая в Крым, я посещаю это дивное место. Маша там была впервые. Сказать, что ей понравилось – ничего не сказать: она была в восторге! Пару километров мы шли над самым морем по вырубленной в скале тропе Голицына. Затем другой дорогой, через холмы, вернулись в поселок и, посетив завод шампанских вин, купили несколько бутылок Новосветского шампанского.

Вернулись после обеда в отель и решили сразу же распить свои трофеи – прямо на огромной террасе, служившей нашему номеру балконом. На нее выходил еще один номер, обитатель которого к нашему возвращению только проснулся и начал приходить в себя. Выйдя на террасу, он стал мутным взглядом – то ли от выпитого накануне, то ли от сильного снотворного – приглядываться к нам. Когда он подошел поближе, стало ясно, что «сидит» он на чем-то более тяжелом, чем снотворное. Из вежливости мы предложили соседу выпить, правда, Маша на всякий случай поинтересовалась, не повредит ли ему спиртное, уж больно «загруженным» он выглядел. Но оказалось, что «немного не помешает».

Ох уж это русское «немного»! Когда дело дошло до третьей бутылки, сосед раскрыл нам свою трепетную душу, поведав, что супруга, хозяйка московской турфирмы, ни в грош его не ставит и не поддерживает ни одно из его творческих начинаний. К тому же «эта стерва» выслала его из Москвы проветриться и вот уже четвертый день заказывает обратный рейс, на который он каждый раз опаздывает. Впрочем, ничего удивительного: сложно улететь утром, если приходишь в себя только к обеду.

– Вот и сейчас она звонит! – объявил сосед и скрылся в номере.

Минут через пятнадцать, после клятвенных обещаний «любимой», что завтра он уж точно улетит, наш незадачливый сосед вернулся к столу. А дальше началось то, чего я предвидеть никак не мог: выпив шампанского, Маша вдруг стала липнуть к новому знакомому. Возможно, причиной этому была жалость, а может, в нем она увидела такую же потерянную душу, и именно родство заблудших душ и вызвало их притяжение... Да, красивая версия, но было все немного по-другому и проявилось позже. А пока надо отдать должное соседу: он оказался на удивление понятливым. Намекнув, что Маша его не интересует, он попрощался с нами и деликатно удалился в номер.

А вечер между тем лишь начинался. Решили поужинать где-то на набережной с видом на темно-синее Черное море и Карадаг, мрачной тенью нависавший над поселком. За ужином продолжили дегустировать вина, а часа через два, надегустировавшись вдоволь, отправились гулять по набережной. Свет фонарей, призывные огни богемных заведений – арт-ресторанов, дискотек, кафе – всё завертелось перед нашими глазами и понесло плененное вином сознание в нирвану... Правда, моя нирвана развеялась довольно скоро. Маша вдруг стала заговаривать с посторонними мужчинами, знакомиться с ними, а те велись: непросто удержаться, когда с тобой знакомится прелестная блондинка.

Я тут же протрезвел. Уж очень не хотелось потерять мне Машу. Не в том высоком смысле, в котором я ее, похоже, потерял, а в самом прозаическом. Чтобы на утро не разыскивать ее помятое, едва проспавшееся тело в палатках уличных художников, лачугах музыкантов и поэтов.

И на фига мне это счастье? Ни выпить, ни расслабиться! Все время начеку: следи, чтоб не сорвалась с поводка и ни во что не влипла! Да, нелегко быть обладателем подобного «сокровища»...

Чтобы направить нездоровый интерес к мужчинам в иное русло, поведал Маше парочку историй из личной жизни. В ответ она мне рассказала несколько своих. Все эти истории давно стерлись у меня из памяти, кроме одной. Признаться, я не ожидал такого...

Приехал как-то к Маше очередной любимый из столицы, с которым познакомились в сети. Приехал не один – с приятелем. Цветы, подарки – всё как полагается, еще и ужин в ресторане, да не простой – торжественный. Пока любимый занимался организацией вечера, куда-то ездил, что-то покупал, красавица скучала и, чтобы скрасить ожидание, разговорилась с приятелем любимого. Слово за слово, короче – трахнулись... И тут как тут любимый – сразу понял всё.

– Маша, так ты же блядь! – не удержался я.

– Да...– неуверенно сказала она. – Но это было всего один раз в жизни!

«Один раз – не Тинто Брасс, – подумал я и, вспомнив сегодняшний вечер, заключил: – Пьяная баба себе не хозяйка».

– И что потом?

– Что?.. Орал, естественно, всё бросил и уехал. И удалил из всех друзей...

– Ну правильно! А ты чего хотела?

– Сама не знаю... Но представляешь, через год мы подружились вновь! Пока только в сети...

– Великолепно!

Следующим утром мы как ни в чем не бывало купались в море и загорали на пляже. К обеду возвратились в номер и обнаружили на террасе заспанного соседа. У него как раз был сеанс связи с женой, которой он в очередной раз объяснял, почему проспал и клялся, что уедет завтра непременно. А дальше все происходило по вчерашнему сценарию. С той лишь разницей, что покидая нас, сосед подарил мне на прощание баночку французского снотворного и выразил надежду, что завтра мы уж точно не увидимся. И правда, наутро его номер был пустым. То ли приехала сама, то ли кого-то наняла, чтобы доставить тело к самолету, но факт есть факт.

В полдень и мы уехали из Крыма, а через неделю расстались. Навсегда. Да, было больно, но все проходит, прошло и это. Маша вернулась к поискам очередного суженого, а я... я тоже вернулся к своим поискам – скорее по инерции, чем по необходимости, даже не задумываясь, зачем все это нужно.

* * *

Такая приключилась у меня любовь по расчету. А может, не любовь, а лишь влюбленность?.. Отчего-то вспомнились Машины слова: «Когда расстанемся совсем, тогда и продолжу... искать». На что ответил ей: «А я, когда расстанемся совсем, поставлю песню Катамадзе "Once in the street" и буду тихо плакать, понимая, что последняя любовь в моей беспутной жизни... прошла».

Какое это имеет отношение к любви?

– Да не расстраивайся ты так, Гоша! Грустный финал часто лучше, чем бодрое, но ведущее в никуда продолжение, – заключил Артур и жестом подозвал официанта. – Два эспрессо и кусочек пражского торта.

– Простите, кусочек один?

– Да. Тебе не брать?

– Не стоит. Я сладкое не люблю, ты знаешь, – ответил Артуру и, проводив официанта взглядом, продолжил: – Да я особо не расстраиваюсь. Так... попробовал влюбиться, казалось, даже получилось... Одно пугает: как бы не в последний раз.

– Ты это брось! Какой последний? После сорока жизнь только начинается!

– Седина в бороду, бес в ребро?

– Ну... можно и так сказать. Главное, чтобы не проснуться как-то утром после сорока, а у тебя ничего не болит...

– И что это значит?

– Значит, ты умер.

– Умер?.. До этого пока не дошло. Но в последнее время начал замечать, что реальной жизни становится все меньше, а воспоминаний все больше. В один прекрасный день может случиться так, что останутся одни воспоминания...

– Лишь бы не печальные.

– Ты знаешь, нет. Напротив, очень даже забавные, особенно диалоги в соцсетях или смс-ки... Послушай, как мы с Машей развлекались, пишу ей как-то: «Тебя забрать?» – «Забирай, только потом верни на место». – «После того как попользуюсь? А на какое место, обратно на работу?» – «Лучше домой. И пользуйся аккуратно, а то больше не дам».

– Да, хороша Маша...

– Была...

– Найдешь себе еще!

– Ищу...– ответил я и вспомнил, как общался с одной девицей, делившейся со мной своими взглядами на жизнь, причем довольно зрелыми. Такое иногда бывает: не обладая выдающимися внешними данными, девушки пытаются достичь высот в интеллектуальном и духовном развитии. Иногда им это удается. Вот только разглядеть их внутреннюю красоту не всякому под силу, а многим просто недосуг.

* * *

Этот диалог состоялся после того, как моя собеседница переехала жить в Киев.

– Как тебе там, легко ли?

– Легко, светло... Киев чудесен и встретил меня душевно. Как ты? Встретил кого-нибудь особенного?

– Встретить – встретил. Особенного – нет.

– Тоже неплохо, а то эти особенные оставляют дырки в душе.

– Хорошо сказано! Но если душа большая, то пара новых дырок ее не испортит.

– Тут дело в закаленности. Если не мешают сквозняки от дыр, то можно украшаться. Я вот не боюсь сквозняков, поэтому дырявая вся.

– Пирсинг! Сейчас это модно.

– Нет, это не пирсинг, а грабли.

Прошла минута прежде, чем я собрался с мыслями. После вчерашней пьянки сделать это было не так-то просто.

– Вот интересно, кем лучше быть: граблями или тем, кто на них наступает? (Только с бодуна могут прийти в голову такие философские вопросы.)

– Ну, смотря к чему больше таланта. Если есть природная склонность к пиздостраданиям (пардон май френч), то лучше быть наступающим на грабли. А если есть талант оставлять после себя пепелище и дырки в душах, то прямая дорога в грабли. Хотя, как показывает практика, каждый из нас хоть раз в жизни был и граблями и пользователем их.

– Что-то в роли пользователя я себя не очень представляю...

– А я вот тебя представляю однажды наступившим до коматозного состояния, потом долго очухивающимся и решившим, что теперь общение с граблями – только издали. Хотя могу и ошибаться.

– Думаю, ошибаешься. Наступить я не боюсь – нашлись бы грабли! А для перфекциониста это самый больной вопрос: попробуй отыщи еще те идеальные, которыми не жалко будет продырявить собственную душу!

– Перфекционизм – суть та же, что и маска, и укрытие, и оправдание.

– Укрываться от себя и оправдывать себя перед собою же – дело неблагодарное и, не побоюсь этого слова, неблагородное.

– Все возможно в этом лучшем из миров...– теперь паузу взяла моя собеседница. Видимо, о благородстве ей должна была рассказать прабабка, что родилась до эпохи исторического материализма, но не успела, поскольку скончалась еще до перестройки. – А вообще, я склоняюсь к тому, что инвестиции в отношения – это провальные инвестиции (есть счастливые 5%, но это редкость). Так что я предпочитаю концентрироваться на других вещах. Есть несколько людей, с которыми мне хорошо, и этого достаточно.

– Да? А я вот не считаю это инвестициями. Если есть свободное время и душевное тепло, то почему бы не потратить их, причем, не ожидая дивидендов, а просто так.

– Только перфекционизм мешает, да?

– Ага, а ты как догадалась?

– Скиллы эмпатии прокачаны достаточно, чтобы догадываться.

– А какой эмпатии, стесняюсь спросить, когнитивной или эмотивной?

– Когнитивной. Не люблю брать на себя лишнего.

– Зачем же лишнего, если есть уже «несколько людей, с которыми хорошо»?

– Каждому по силам его... Я циник, который разочарованный идеалист и романтик, так что мне все можно.

– После «каждому по силам его» ожидал уже «аминь».

– Еле удержалась!

– Да, видишь, как хорошо у нас всё вышло: так и не встретилась ты с «граблями»... А теперь и не встретишься вовсе.

– Нельзя ни в чем быть уверенным, амиго.

– В моем возрасте уже можно. Это тебе кажется, что всё еще впереди, хотя, может, так оно и есть...

– Эх! Был у меня товарищ – твоего возраста и с усталым лицом. Вещал мне множество раз, что все грабли для него уже пройдены, ну и остальное, что вещается в этом вашем возрасте. Потом ка-а-к хряснуло! Имела удовольствие наблюдать, мда.

* * *

– Вот так вот нас, закоренелых сибаритов и чуть не олигархов, могут ткнуть лицом в реальную жизнь какие-то девицы. Ну, правда, не какие-то – таких поди найди! Но я нашел и не жалею. Без них бы жизнь была неполной, а так – свобода выбора: от женщин-вамп до жаждущих любви селянок. И можно не отказывать себе ни в чем, но надо помнить: и они имеют право на свободу. Тогда пребудет в мире счастье и гармония, а может, и любовь...

– Не-е, для твоей гармонии я слишком трезв. Официант! Нам... Чего там пьют, когда толкуют о любви?

– ???

– У Ремарка, – решил помочь официанту, – любовным напитком считался кальвадос.

– Простите?

– Яблочная водка, только французская.

– К сожалению...

– Неси обычную, – спас положение Артур, – ноль пять.

– А вам какую?

– Нам холодную, – ответил я, вспомнив занятную историю про водку. Сидим как-то с Артуром в ресторане одного губернского городка в компании его друзей – двух добрых молодцев с супругами, засватанными прямо у подиума конкурса красоты. Молодцы те были известными бизнесменами в своей области и представителями всяческих торговых марок. Одна из них, «Немиров», была подана к нашему столу. А стол, надо сказать, ломился от изысканных закусок и дорогих морепродуктов, доступных в наше время разве что друзьям Артура, и то не всем. Так вот, нам подали «Немиров штоф» – самый дешевый вид продукции этого алкогольного гиганта. «Почему не Premium, не Lex?» – нашему с Артуром удивлению не было предела. «Поверьте, всё это разливают из одной бочки! Кому, как не нам, дилерам, это знать», – был дан ответ. Заслуживающий доверия ответ. А ресторан тот назывался «Этуаль». Когда я спросил, что это значит, никто из бизнесменов и их гламурных спутниц ответа мне не дал. Да мне и не требовалось. «Этуаль по-французски – звезда», – сообщил им. Пусть знают, где обедают. Звёзды!..

– Да, правду говорят, что водка бывает хорошая и... очень хорошая, – заметил приятель и вернулся к теме разговора: – Где ты находишь таких собеседниц, Гоша? По библиотекам вроде бы не ходишь...

– Не поверишь, Артур, в интернете! Шагаю в ногу со временем, а время это лучшая половина человечества проводит нынче в соцсетях. Вот этими «сетями» я их и ловлю – отбираю, сортирую, причем, не вставая с дивана!

– И все же иногда приходится вставать, если возникает желание познакомиться поближе?

– Это да. «Близкие контакты третьей степени» возможны только при личной встрече. Но только с теми, кто прошел кастинг.

– А в чем он заключается? Ты ж не вызываешь их пред ясны очи для дефиле в купальниках?

– Конечно нет! Но кое-кто подобным образом развлекается. Дает объявление о приеме на работу секретарши. Откликнувшихся девушек разом собирает в приемной и по одной вызывает в кабинет. Причем чем больше соискательниц, тем легче каждая из них расстается не только с верхней одеждой, но и с купальником... Чего не сделаешь, чтоб получить работу! Правда, для таких забав надо иметь собственный офис и не иметь совести. Так что этот метод не для меня. Я делаю всё менее креативно, но вполне рационально.

– Может, посвятишь меня в подробности?

– Не думаю, что тебе это когда-то пригодится, но если хочешь... В общем, техника любви по расчету следующая. Вначале знакомимся с анкетами. Ты даже не представляешь, как много в интернете женщин, желающих найти свою вторую половинку! В итоге они чаще находят приключения на свою пятую точку, но кого это останавливает? Вновь и вновь они ныряют в мутный омут сайта, пытаясь разрешить неразрешимое противоречие: женщины ищут серьезные отношения на всю жизнь, а мужчины – на всю ночь. И те и другие хотят любви, и лишь несовпадение временных интервалов мешает им добиться цели... Помочь решению проблемы как раз и призвана анкета, из которой можно узнать не только возраст, рост и цвет волос в разных местах, но также род занятий, интересы и множество других вещей...

– Так-таки и в разных местах?

– Что?

– Цвет волос.

– Конечно шутка! Разные места оставим на потом, а то исчезнет дух романтики. Пока же, изучив анкеты, отбираем наиболее интересные и списываемся с их обладательницами. Получив грамотные или не очень, односложные или пространные ответы, узнаем степень владения письменным языком. Затем созваниваемся и знакомимся с устной речью потенциальной избранницы. И лишь потом, когда вдруг всё сойдется, можно встретиться и посмотреть в глаза... а заодно сличить оригинал с фотокопией, размещенной в анкете. Нередко бывает, что на снимке – принцесса, а в жизни – лягушка, и нет никакого желания ее целовать.

– Не слишком ли сложно, Гоша? По-моему, гораздо проще познакомиться на улице, взять телефончик, пригласить в кафе...

– Да, сложно. Зато есть шанс впоследствии избежать многих неприятных открытий. Человеческие отношения, вообще говоря, требуют затрат энергии – душевной и не только – и в этом их ценность. А всё, что достается даром, так же низко и ценится. Кстати, ты не помнишь, когда последний раз ходил по улицам пешком, а не разъезжал на мерседесе?.. Я вот тоже не помню. Голосующих девушек, в отличие от тебя, я не подбираю и на одну лишь интуицию, подобно женщинам, полагаться не хочу. Поэтому предпочитаю не чувственный, а рациональный подход к процессу знакомства.

– Рационализатор!..

В этот момент к столу подошел официант с запотевшим графином водки и уточнил, чем мы будем закусывать. Хотел его спросить, почем у них огурцы соленые, но решил не мелочиться и заказал сразу два... блюда. Одно с домашними солениями, другое с мясной нарезкой. Аппетит приходит во время еды.

– Ну и как... твои рацпредложения приносят что-то кроме философских разговоров?

– А то! В конечном итоге я получаю не только тело, коим многие довольствуются, но и душу человека, причем человека образованного, мыслящего, поговорить с которым иногда приятней, чем заниматься сексом! Хотя и не без этого...

– Фух, слава богу! А то я уже думал: всё, ушел товарищ из большого секса. Переквалифицировался в теоретика, заумными беседами увлекся... Взбодрись! Повеселее что-то вспомни!

– Да не вопрос!

* * *

Раннее утро. Девушка, похожая (как ей кажется) на Монику Беллуччи, уже в сети. Причем настроена довольно агрессивно.

– У меня все хорошо. И не надо искать во мне какие-то комплексы или причины для сочувствия и жалости. Напрасно! Перестань выдумывать то, чего нет.

– Так хорошо, что каждый раз приходится себя (а теперь и меня) в этом убеждать?

– Себя мне не в чем убеждать. Хочется, чтобы ты это понял, но у тебя своя программа... С добрым утром!

– В понедельник утро добрым не бывает. И не надо меня программировать, я к этому устойчив.

– А ты перестань считать меня озабоченной и неустроенной тёлкой!

– Поверь, мне хватает ума не считать тебя озабоченной. Правда, твоя настойчивость в отрицании этого уже говорит о комплексах. Ты, главное, не зацикливайся на своих недостатках. Вот я, к примеру, абсолютно не зацикливаюсь... на твоих недостатках.

– Ты офигел? Какие недостатки? Продолжаешь гнуть палку?

– Прости, умничаю. Не могу отказать себе в удовольствии.

– Ну-ну...

– Да нет же, ты просто идеал! Всё только забывал тебе об этом сообщить.

– Я что, из музея?

Тут мне захотелось сказать, что из кунсткамеры, но я сдержался.

– Лепс и Лорак – «Зеркала», слышал?

– Специально не слушал, может случайно...

– Мне очень нравится.

– А мне – вторая часть третьей оркестровой сюиты Баха. Не слышала? Она еще «Воздух» называется.

– Охота поумничать?

– Не иссякает!

– Тогда найди себе другой объект! Да, музыкального образования у меня нет, и я могу не знать названий, но классику слушаю.

– У меня тоже нет музыкального образования, да и вообще никакого, кроме школы и вуза – не беда! Это пусть девушки в активном поиске пишут про «два и более высших».

Прислала клип с песней «Зеркала».

– Ознакомился. Глаза... пустые зеркала... любовь прошла... да еще в дождь! Тебе не могло не понравиться. А сколько мерседесов на мост нагнали! И Лепс в новом S-классе...

– Тебе не нравится?

– Что, мерседесы или Лепс?

– Продолжаешь в том же духе?

– Мне показалось, ты уже привыкла.

– Сходи подыши своим «воздухом»!

– Уже в пути!

Прошел час.

– Мы поругались?

Вот это «мы поругались?», как и Машин «привет» на третий день – верный признак того, что она твоя.

– Ну как с тобой можно поругаться? Это просто стиль общения у нас такой – обоюдоострый.

– Значит, разошлись по религиозным взглядам: он не признает, что я богиня.

– Не разошлись, но и не сходимся. Как планета и спутник – вокруг да около. Только падение одного на другое чревато катастрофой.

– Коллапсов нам еще недоставало!

– Нам много чего недоставало, но тебя разве достанешь?

– По-моему, у тебя один раз получилось.

– Это когда? Хоть я и балансирую на грани, но как-то не заметил...

– Как же не заметил, а игнор?

– По-моему, в игнор я попал (причем незаметно для себя) лишь потому, что некоторое время не выходил на связь. Бывает...

– Не только потому. Мне в твоем тоне что-то не понравилось.

– А сейчас все нравится?

– Та щас!

Прошло несколько минут.

– Я тут сама у половины сайта в игноре.

– Охотно верю! С твоим язычком можно всех женихов распугать.

– А я не стремлюсь выскочить замуж. У меня есть дети, есть работа. Финансово я не завишу от мужа или любовника. Мне хочется только одного – взаимного срыва башки!

– Ничто так не сближает, как совместное занятие идиотизмом. За «срывом башки» ты по адресу!

– Так в чем же дело? Я, как настоящая женщина, с первого раза не согласилась, а ты, как настоящий мужчина, второй раз не предложишь, так?

Вот он, момент, когда от выноса мозга можно переходить к более естественным формам сексуальных отношений.

* * *

– Да, любишь ты мозги потрахать... Хорошо хоть не только мозги.

– Не только, Артур, не только... Но без них любовь превращается в банальный секс – способ размножения двуногих животных, известных как homo sapiens. Мы же не кролики, Артур, мы люди разумные! Хотя... какое это имеет отношение к любви?

Меня вдруг как током ударило. Слово за словом я повторил свою последнюю фразу:

– Какое это... имеет отношение... к любви? К самому загадочному и прекрасному чувству, не подвластному ни разуму, ни логике, ни расчету... Забудь, Артур, всё это бред!

– Что?

– Всё, о чем рассказывал сегодня. Пускай это и правда, но правды в этом всём не больше, чем осталось водки на дне графина... Не разгадать нам формулу любви. Не втиснуть чувства в рамки формул. Ты оказался прав: лишь брак бывает по расчету – любви по расчету быть не может.

К нашему столику подошел официант и оставил счет. Летний вечер приближался к концу. Огромное красное солнце, зацепившись за горизонт, яркими бликами отражалось в окнах старенькой девятиэтажки, стоящей над оврагом. В ней прошло мое детство и юность. Как же давно это было! С тех пор я сменил несколько квартир в разных концах города, но что-то неизменно влекло меня сюда, под сень могучих кленов и старых ив, склонившихся к ручью. Он и сейчас, как много лет назад, струится в глубине оврага, но не я – уже другие дети играют здесь в индейцев.

О тех, кому за тридцать

В тихом подвальчике не самого популярного в городе паба днем было немноголюдно. Две дамы того прекрасного возраста, когда «идут года, мне все еще за тридцать», сидели у окна и перемывали косточки своим мужьям. Бородатый хакер, похожий больше на бомжа, чем на айтишника, забился в угол и, присосавшись ноутбуком к бесплатному вай-фаю, насиловал клавиатуру. А у самой стойки на барном стуле примостилась какая-то малолетка, заскочившая сюда, скорей всего, погреться. Томно прикрыв глаза, она потягивала из банки вишневое пиво и беспрерывно болтала по телефону.

К нашему столику, расположенному в глубине заведения, не долетал ни шум улицы, ни разговоры редких посетителей. Даже официантка доходила сюда не так часто, как нам хотелось бы, а жаль. И вовсе не потому, что в коротенькой юбчонке и переднике, который чуть не лопался под напором пышного бюста, она напоминала представительницу другой, более древней профессии, просто беседа наша была долгой и требовала регулярного подноса бокалов с пивом. Мой собеседник, Артур, предпочитал светлое, а мне по такой погоде легче шло темное: на улице третий день мела метель, а мое горло ныло без перерыва уже третью неделю. Правда, следуя совету древних – подобное лечится подобным, – пить пиво я не переставал. Когда-то же оно угомонится, это чертово горло? Хотя, по-видимому, только вместе со мной...

– Так что, Гоша, не перевелись еще в этом городе невесты? – вместо того, чтобы поговорить о деле, Артур принялся развивать свою любимую тему. Он уже несколько лет жил и работал в столице и к нам заглядывал нечасто – только по делам, да еще навестить стареньких родителей. И всякий раз, наведываясь в гости, не забывал спросить о сексуальной жизни нашего городка – жизни, которая с отъездом Артура, а может по другой какой причине, стала понемногу угасать. Один за другим уходили из большого секса старые товарищи: у кого-то заканчивались деньги, у кого-то здоровье...

– Невесты есть пока, женихи вот почти перевелись. Кто в столицу уехал, на повышение пошел, а кто, наоборот, дауншифтером заделался и положил на весь этот секс...

– Ну если не стоит, то остается только положить...– резонно заметил Артур.

Видимо, почувствовав, что разговор наш принимает интимный оборот, официантка вместе с очередной парой бокалов принесла свечку. Правда, подержать ее и поддержать суровую мужскую беседу благоразумно отказалась. Ну и на том спасибо: с наступлением сумерек тьма, накрывшая Ершалаим, грозила окончательно вогнать нас в депрессию.

Только теперь при свете свечи я обратил внимание на причудливый интерьер пивного заведения. Вместо привычных в подобных местах автомобильных номеров штата Техас, старых пластинок и фотографий рок-музыкантов, стену паба украшала гигантская схема, испещренная названиями различных сортов пива. Сорта эти были собраны в родословное дерево, корнями которого были Эль и Лагер – два основных вида, что отличаются способом брожения. По-видимому, схема должна была подчеркнуть всю серьезность процесса употребления и намекнуть посетителю, что пьет он не какой-то шмурдяк, а древний благородный напиток.

Придав нашему столику немного романтики, свеча напомнила мне лирические строки Пастернака, а еще нашу с Артуром зимнюю командировку в Крым.

* * *

Помню, выезжали мы тогда в ночь. Погода стояла мерзкая, почти как сейчас. Дул сильный ветер, и в свете фар не видно было ничего – только поземка, что стелилась по шоссе. Машину бросало из стороны в сторону и пару раз заносило на снежных переметах. Артур даже спросил, не трахался ли я перед дорогой – примета, говорят, плохая. Не стал расстраивать его своим ответом, но примету обмануть не удалось. Где-то на полпути мы пропороли колесо, да так, что оставалось только выбросить. И как назло запаска оказалась лысой... Вот и не верь теперь в приметы!

Наутро Крым встретил нас приветливо. Там, за спиной, на континенте, свинцово-серое небо, промозглый ветер и колючий снег, а тут, на набережной Ялты, пусть низкое, по-зимнему холодное, но все же солнце. Никто не кутается в шубы и пальто, гуляют налегке: в ветровках, свитерах, а экстремалы – те вообще в одних футболках! Однако юг.

Припарковавшись, сбросили и мы тяжелые зимние куртки и остались в пиджаках. Первым делом отправились на берег – глотнуть соленого морского воздуха и снова ощутить знакомый с детства запах водорослей, йода, послушать мерный рокот зимних волн и посмотреть на горизонт, пытаясь разглядеть за ним неведомые страны.

Людей на набережной было немного: самый что ни на есть мертвый сезон – начало февраля. Но это нас нисколько не смущало. Как школьники, сбежавшие с уроков, мы наслаждались неожиданной свободой, забыли о делах, предавшись лени, романтическим мечтам и созерцанию багрового заката...

Лирическое настроение с заходом солнца не прошло, а лишь усилилось, и наши взгляды, а вместе с ними и желания переключились на девиц, фланирующих в тусклом свете сизых фонарей... И все-таки зима брала свое: на все наши попытки завязать знакомство девицы отмораживались, будто намекая, что бесплатно не дают.

Утратив всякую надежду на взаимность, отправились искать ночлег. Дорогие отели гостеприимно раскрывали перед нами свои двери, а услужливые швейцары проводили к стойке в надежде на чаевые. На них нам денег бы хватило, но чтобы поселиться в номерах на первой лини, боюсь, что нет. А недорогих гостиниц вблизи от моря не было.

Мы почти отчаялись найти доступное жилье, как вдруг в сотне метров от набережной увидели дом-музей Леси Украинки, который в числе прочего предоставлял и гостиничные услуги (ох уж эта самоокупаемость!). По витой каменной лестнице поднялись на крыльцо особняка с резным фасадом, вошли в прихожую и были сражены аутентичностью открывшейся картины: совсем как той февральской зимней ночью «свеча горела на столе», и в ее свете у стола сидела женщина, укутанная в плед. Не замечая нас, она читала книгу и попивала чай из тонкого стакана в подстаканнике. Мне захотелось вдруг спросить: вы и есть Леся Украинка? Но, к счастью, я сдержался.

Участливо взглянув на нас, хозяйка с сожалением сообщила, что комнаты все заняты, кроме... разве что номера для молодоженов. Правда, стоит он слишком дорого... Даже если бы он стоил дешево, подумал я, нас вряд ли бы сегодня расписали: однополые браки у нас пока не регистрируют.

Уже собравшись уходить, услышали вдруг за спиной:

– А, была не была! Хотите, сдам вам этот номер по цене обычного? Не думаю, что в понедельник вечером сюда забредут молодожены.

Да, в логике хозяйке не откажешь. Разумеется, мы согласились.

Большая комната на втором этаже была когда-то спальней знаменитой поэтессы. По центру возвышалась двуспальная кровать под балдахином, у стен расположились всевозможные комоды и зеркальное трюмо. Кровать с виду походила на сексодром, а по площади приближалась к стандартной комнате в хрущевке.