Текст книги "Записки бесхозного коммерсанта (СИ)"

Автор книги: Игорь Руденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Сложив в карман всё, что нажито непосильным трудом – все три штуки баксов, я пошел к Рыжему и буднично так получил ключи от новенькой машины. С условием, что выплачу остаток суммы в течение трех месяцев и, разумеется, под двенадцать процентов в месяц – такие тогда были ставки. Правда, было еще одно условие: если через три месяца я не рассчитаюсь, то машина переходит обратно к продавцу и все уплаченные деньги тоже.

– А если я через три месяца у тебя перекредитуюсь... процентов под пятнадцать, то как? – решил я расставить точки над ё.

Рыжий на минуту завис. По глазам было видно, что в нем борется пролетарская хватка (эх, отнять бы всё и сразу!) с коммерческим подходом (а ведь пятнадцать процентов на дороге не валяются). Но, судя по всему, ни та, ни другая концепция не перевесила (люблю я уравновешенных людей!) и он только смог сказать:

– Бери ключи и не умничай.

Инвестор

И вот на новенькой девятке мы помпезно подкатываем к офису нашего потенциального Инвестора, которого Володя знал лично. Инвестор, кстати говоря, передвигался на скромной Шкоде Фаворит, потому что продавал тогда именно Шкоды, а колотить понты ему было недосуг. Он был одним из тех порядочных бизнесменов, которые в девяностые годы с трудом вписывались в нашу систему (как будто сейчас что-то изменилось!). Через несколько лет харьковские менты не без помощи работающих под ними бандитов уничтожили все ростки честного конкурентного предпринимательства в городе и бизнес нашего Инвестора в том числе. На поверхность всплывало то, что обычно не тонет – их имена сегодня у всех на слуху...

Но хватит о грустном. Пока что мы на девятке, а Инвестор – один из лучших финансистов региона и ему для построения мощной финансово-промышленной группы необходима своя телекомпания, по крайней мере, рекламное агентство с возможностью производства собственной аудиовизуальной продукции. И тут наступает звездный час Руководителя полетов. Со всей присущей ему экспрессией, настойчиво и убедительно он доказывает, что лучших специалистов в деле создания продакшн-студии Инвестору не найти. Мы поставим комплектное оборудование, причем гораздо дешевле официальных дилеров, настроим и введем его в эксплуатацию, а после сможем на нем профессионально работать, производить ролики, рекламирующие многочисленные предприятия Инвестора и прочие его достижения в деле развития капитализма в Украине. Ну тут Инвестор и поплыл, а вы бы удержались? Тем более что большая часть сказанного была на самом деле правдой. В общем, ударили по рукам и приступили к делу.

У меня в Москве были знакомые, предлагавшие по сходной цене практически новое оборудование для видеомонтажа. С него и решили начать. Одна беда: будучи честным бизнесменом, наш Инвестор кэш под паркет не прятал и платил нам исключительно безналом, а дальше – как хотите. Мы, разумеется, хотели бы наличку, тем более что для Москвы купонный наш безнал был как луна над горизонтом: красиво, но не греет. Начали думать, как превратить его в у.е. Сегодня это обычная процедура, а тогда пришлось побегать, разыскивая посредников между нами и банком. В конце концов нашли. Банк этот, правда, вскоре лопнул (надеюсь, не из-за меня), но то было потом. А пока я шел по улице с неподъемным мешком купонов, удачно получившихся в процессе «превращения», и думал, что с ним делать дальше. Не стоять же самому на рынке, скупая бакс?

Решил отнести мешок к знакомым валютчикам, которые за сутки обещали превратить его в компактную зеленую «котлету». Поднявшись на восьмой этаж, попал в офис, где меня встретил приветливый, но очень занятой сотрудник Юра.

– Так, будем заносить тебя в электронную базу, – с порога сообщил он.

– Хоть не вперед ногами? – пошутил я.

Но отшутиться не удалось, правда, и занести оказалось не так-то просто. Дело в том, что фамилия у меня слишком распространенная и в базе у них такая уже была.

– Тогда пиши: Рудольф, – предложил я.

– О! Рудольфов у нас еще не было, – обрадовался Юра.

Вот так впервые в электронном виде появилось имя Рудольф, история возникновения которого довольно забавна. Еще в студенческие годы встречался я с одной девушкой. Сидела она как-то с подружками на кухне и весело щебетала о своём парне, называя его Рудиком. Услышав непривычное имя, ее мама всполошилась: она была родом из Западной Украины и настороженно относилась ко всяким там Рудикам. И вот зайдя в кухню, мама с порога выдала историческую фразу: «Який-такий Рудік? Ні, Рудольфів нам не треба!». С тех пор у меня и появилось второе имя – Рудольф. Так зовут меня друзья, так называется мой электронный адрес и аккаунт в соцсетях. Ну а девушку ту звали Лесей.

Так вот, наша первая финансовая операция закончилась успешно. В другой раз вышло не так гладко. Я бы даже сказал, совсем не гладко. А точнее, вообще не вышло. Один Гоблин посчитал, что ничего ему не будет, если он меня легонько кинет. Где-то на десятку баксов. И кинул-таки, надеясь на свою ментовскую крышу. Я подтянул Бандита, который популярно объяснил товарищу, что никакая крыша не спасает от случайного удара трубой по голове. Когда между высокими договаривающимися сторонами уже назревал консенсус, Руководитель полетов внезапно отозвал моего Бандита и подключил к вопросу своего «честного» оперативника... В природе, конечно, бывают белые вороны. И у нас, возможно, были когда-то честные оперативники, но Володин был, наверное, последним. Наше дело он так и не довел, поскольку ночью в парке заступился за девушку и получил в живот перо.

В общем, остались мы без десятки, но и Гоблину она, думаю, встала поперек горла (из-за меня у многих так бывало). Он и теперь еще живой и при случайной встрече смотрит искоса, низко голову наклоня, будто пытается угадать: я это, или не я?

Сингапур – город контрастов

Десяткой больше, десяткой меньше, а жизнь продолжалась и звала нас в дорогу. Не всё в Москве из техники удалось приобрести по сходным ценам. Вот тут-то Володя и примерил на себя роль настоящего Руководителя полетов. Не всех, правда, а только нашего конкретного полета в Сингапур, к которому мы принялись морально готовить Инвестора. Человек небедный и нежадный, Инвестор долго ломаться не стал и оплатил нам на двоих недельный тур. А когда выяснилось, что по-английски мы ни в зуб ногой и вынуждены взять с собой переводчицу, оплатил и ее.

Переводчица наша – это отдельная песня! Училась она в институте вместе с Лесей и параллельно занималась танцами. Потом уехала в Сингапур, где несколько лет преподавала в танцевальной школе, время от времени приезжая в Харьков. Тут я ее и поймал, предложив поработать нашим гидом-переводчиком. Сингапур она, конечно, знала. Как знала и то, что пить из мини-бара и звонить из номера – себе дороже. Но иногда переводила так... как бог на душу положит!

Сидим мы в отделе продаж сингапурского завода электроники. Два менеджера что-то втирают нам по-английски, ежесекундно косясь на грудь переводчицы (а там и правда было на что посмотреть, Памела Андерсон нервно курит в сторонке). Мы к переводчице:

– Ну что они? О чем вещают?

– А! Ничего интересного, я вам потом расскажу, – невозмутимо отвечает она.

За неделю пребывания в Сингапуре мы все-таки добились понимания от китайцев и заказали необходимое оборудование, которое Инвестор оплатил по Свифту. Но делу час – потехе время! До этого ни я, ни Вова за границей не были, и Сингапур произвел на нас невероятное впечатление! Фантастический, сказочный город! Не Нью-Йорк и не Стамбул, а именно Сингапур – настоящий город контрастов. Небоскребы из стекла и бетона еще соседствовали там с покосившимися хижинами первых английских колонистов, а гигантские торговые центры уже включали в себя IMAX-кинотеатры и рестораны с караоке барами, роскошные спа-салоны и бассейны под открытым небом. Правда, не было еще комплекса Marina Bay Sands – трех небоскребов, объединенных на уровне крыши бассейном в виде гигантского корабля, но знаменитый остров Сентоза уже был! Этот остров развлечений – подлинный рай на земле! с шикарными пляжами, головокружительными аттракционами, уникальным парком бабочек, океанариумом и садом орхидей.

Поражает в Сингапуре чистота, она там поистине безупречная! И не мудрено: за курение в неположенном месте или окурок, брошенный мимо урны – штраф пятьсот долларов (сейчас, говорят, уже тысяча). То же и с преступностью. Переводчица уверяла, что если ночью я оставлю где-то в городе свою видеокамеру, то утром найду ее на том же месте. Если честно, проверять не стал: Сингапур, конечно, сказочный город, но видеокамера у меня одна.

Интересно, что в Сингапуре тогда существовало четкое разделение людей по кастам: низшая – индусы, чуть выше – малайцы и на вершине пирамиды – китайцы. Белых людей там было немного и отношение к ним граничило с подобострастием, что не могло не тешить наше самолюбие. Однажды местный таксист поинтересовался, откуда мы. Сказали, что из Украины. Тот удивленно раскрыл глаза:

– А где это?

– В Европе! – гордо ответили мы.

– А, в Европе...– уважительно протянул таксист.

Правда, все это было еще до того, как Сингапур открыли для себя русские туристы.

Кстати, летели мы рейсом из Москвы сразу после октябрьских событий 1993 года. И вспомнились мне тогда сомнения Фёдора Михайловича: «Мы пережили татарское нашествие, потом двухвековое рабство и уж конечно потому, что то и другое нам пришлось по вкусу. Теперь дана свобода, и надо свободу перенести: сумеем ли? Так же ли по вкусу нам свобода окажется?»

Танки, расстрелявшие в октябре 93-го Белый дом, окончательно похоронили нарождавшуюся российскую демократию. Так и не прижилась свобода на одной шестой части суши, не принял свободу народ, в национальном характере которого рабство заложено уже на генном уровне. Страна двигалась назад к диктатуре, что за сотни лет стала уже привычной, пришедшейся по вкусу загадочной русской душе.

Таможня. Трагикомедия в четырех актах

Закупленное нами оборудование следовало отдельным грузом в Шереметьево. Оформлено оно было на нас как частных лиц и прибыло спустя две недели после нашего возвращения из Сингапура. Пришлось отправляться в Москву и растамаживать груз.

Несколько дней как на работу мы ездили в аэропорт, пока у доблестной таможни не нашлось для нас пяти минут свободного времени. Всё потому, что искусственно процесс мы не стимулировали.

К сотруднику таможни я попал глубокой ночью, когда ему совсем уж нечем было заняться и глаза его чуть не слипались ото сна.

– Ну что там у тебя? – без особого интереса спросил таможенник.

– Да так, по мелочи: пульт, монитор, два плейера, магнитофон, – прикинулся я нищим студентом.

На самом деле наше оборудование стоило приличных денег, и если бы пришлось платить по полной, мало нам не показалось бы.

– А видеомонитор это как? – теперь уже таможенник прикинулся бакланом.

– Это для контроля видеосигнала, что-то типа телевизора, только без тюнера, – честно признался я.

– Ага, – обрадовался мытарь, – на телевизоры у нас есть пошлина! А что за видеомагнитофон и плейеры? Что-то я таких моделей не встречал... Они почем вообще?

– Да это старые модели, – стал импровизировать я в расчете на расслабленное состояние собеседника, – прикупили по дешевке: магнитофон за двести баксов, а плейеры по сотне.

– Ладно, – сварился таможенник и, зевая, стал выписывать счет на оплату, – иди в кассу, а чек потом сюда принесешь.

Переполненный радостью, оттого что приговор вышел намного меньше ожидаемого, я медленно направился к кассе, стараясь не растревожить сон чиновника и не спугнуть удачу.

* * *

В другой раз с таможней довелось пересечься уже в Харькове и снова ночью. Вез я тогда с друзьями целую гору автомобильной акустики из Эмиратов. Не успели сойти с самолета, как подоспевший таможенник бодрым голосом сообщил:

– Верховная Рада приняла вчера закон об уплате частными лицами НДС в размере двадцати процентов на все ввозимые товары!

Мы так и осели. Денег на НДС у нас не было, а желания его платить – тем более. Наши попутчики, по существующей у челноков традиции, были пьяными вдрызг, поэтому осмыслить сказанное и испугаться толком не успели. А бравый таможенник тем временем продолжал:

– Закон будет опубликован сегодня в «Урядовом курьере» и вступит в силу с завтрашнего дня!

Опустившаяся было матка стала медленно возвращаться в исходное положение. А шутнику-таможеннику стоит отдать должное: паузу он выдержал как большой артист!

* * *

Очередная встреча с таможней вышла не такой веселой, но тоже приключилась ночью. Загрузив фуру продукцией Харьковской меховой фабрики, мы выехали вечером в сторону Москвы. Успешно прошли границу и таможенный переход, о чем я предварительно «договорился» с таможней, и двинули на Белгород. Не учел я только одного: в поселке Майский перед Белгородом есть такой мерзопакостный пост ГАИ, сотрудники которого неплохо разбираются в таможенных документах. На нем нас и тормознули.

– Доброй ночи! Что везем и как у нас дела с документами? – бодро начал разговор старший лейтенант, улыбаясь, словно кот, загнавший в угол мышь.

– Да вот шубки детские... и документы есть, – спокойно ответил я.

Гаишник на минуту погрузился в бумаги и, бегло просмотрев их, радостно заявил:

– А таможню вы как раз и не прошли! Давай заходи на пост – гостем будешь! Дорогим...

Я начал слегка волноваться. Дело в том, что содержимое фуры стоило... ну очень много денег, и только часть из них была моей, остальные взял под процент.

– А что не так? Таможня, штампы – всё на месте! – пытался возражать я голосом, полным оптимизма. Оптимизма онкобольного на поздней стадии.

В каморке старший лейтенант передал бумаги младшему, и тот их принялся внимательно изучать. Не дожидаясь моего вопроса «что будем делать?», старший сам на него ответил:

– Ну что, будем тебя арестовывать. За контрабанду. Вызывай группу из Белгорода! – приказал он младшему.

Тот принялся куда-то звонить и требовать опергруппу:

– Ну и что, что ночь? Нехуй спать на службе! Как это «нету»? Дежурную давай!

Не то чтобы я сильно испугался, но волнение мое немного усилилось.

– У меня есть двести долларов, – попытался направить разговор в конструктивное русло.

К моему удивлению гаишники громко рассмеялись. Показывая на свой погон, старший спросил:

– Пустое место видишь?

– Ну? – не въехал я.

– Там должна быть звездочка. Мне капитаном пора становиться, а ты о каких-то долларах толкуешь! Ну не смешно?

Чтобы как-то скоротать время и согреться лейтенанты стали пить чай, которым угостили и меня с водителем. Прошло минут двадцать.

– А за тебя, пожалуй, капитана могут дать...– мечтательно промолвил старший и тут же возмутился: – Да что ж они не едут?

От нечего делать стал меня расспрашивать:

– Так что, говоришь, шубки у тебя там детские? Небось, искусственные?

– Да что вы, мужики? Какие искусственные? Натуральные!

– А что, и на любой возраст есть? – заинтересовался гаишник.

– На любой! Даже женские есть, правда, только кроличьи.

– Твоей дочке сколько? – спросил старший у напарника.

– Восемь.

– А моей тринадцать... А ну, пойдем посмотрим – может, что понравится.

Оба гаишника забрались с фонарями в фуру и по-хозяйски принялись перебирать товар. Минут через десять вернулись на пост, причем не с пустыми руками. Судя по всему, менты остались довольны своими трофеями.

– А то «нечего носить, нечего носить»! Теперь будет «чего»! – озвучил старший свой разговор с семьей. Вдруг что-то вспомнив, обернулся к младшему: – Постой! Ты группу отменил?

– Нет...

– Быстро хватай трубу и отменяй! Понаедут сюда, еще делиться придется.

– А ты, – обратился он ко мне, – ноги в руки и давай!

Ну я и дал, да так, что до самой Москвы без остановок! Одна только мысль приятно будоражила сознание: а ведь те шубки, что гаишники себе забрали, стоили меньше двухсот долларов.

* * *

Ну и чтоб покончить с таможней (в хорошем смысле слова), расскажу еще один случай. Однажды зимним утром отправились мы с братом на девятке в Москву. Я ехал по «меховым» делам, а он вез заказчику пилотажную модель самолета собственного производства. В разобранном виде самолет занимал полмашины и сразу же привлек внимание таможни. Не получив ни сопроводительных документов, ни чаевых, таможня нас послала в... или, скорее, на... нет, все же за – за справкой в торгово-промышленную палату. Возвращаться в Харьков я не собирался и, развернув девятку, покатил искать окольные пути перехода границы. Они в то время еще были.

Вдоль железнодорожного полотна, по буеракам и заснеженным полям заехали в какой-то лес. Наш он или российский, было непонятно. Ситуация прояснилась метров через пятьсот, когда мы наткнулись на лежащее поперек дороги огромное бревно. Несмотря на раннее утро, на бревне сидело четверо Робин Гудов – без луков, зато с топорами за поясом. Лес оказался Шервудским. Благородные разбойники грабить нас не стали, видимо, посчитав недостаточно богатыми. Товара у нас не было, разве что самолет... О нем и завели дискуссию лесные братья.

– Сей аппарат в лесу нам не сгодится, – открыл дебаты партизан в распахнутом тулупе и свитере с портретом Че.

– Отчего ж не пригодится? Пригодится еще как! – горячился юный казачок.

– Пригодится... как той козе баян! – возразил ему лихой казак постарше.

– Ну вот что, мужики, – подвел черту под прениями батька-атаман, – прикинул я размер и вижу: не влезет этот планер ни в пизду, ни в красную армию!

Оставив самолет в покое, вольные стрелки объявили, что тут у них таможня и за проезд затребовали пошлину в рублях, впрочем, весьма умеренную.

– Ладно, – согласился я, косясь на топоры внушительных размеров, – пошлину заплачу. При условии, что уберете дерево с дороги и посадите ко мне в машину Сусанина. Пусть дорогу показывает.

– Идет, – промычали джентльмены удачи.

Работники ножа и топора из леса на поверку оказались намного сговорчивее романтиков с большой дороги – ментов и таможенников, бесстыдно обирающих народ.

Когда граница осталась далеко позади, молчавший до этого брат вдруг заговорил:

– Не понимаю, как ты занимаешься своим бизнесом? В самом неподходящем месте в любой момент может произойти все что угодно!

– Вот так и занимаюсь...

Финансовый штопор

Володя, получив в свое распоряжение профессиональную видеостудию, с энтузиазмом принялся за дело. Он рассчитывал, что мы и дальше будем работать вместе, создавать ролики для Инвестора и заниматься рекламным бизнесом. Но у меня прибыльность студии вызывала некоторые сомнения, а производство видеороликов было вообще делом темным и неосвоенным. К огорчению Вовы, я осваивать его не стал и переключился на другие коммерческие проекты.

А Володя... В политическом плане он был силен работать языком, но с экономикой не дружил вовсе, поэтому и взял меня к себе в компанию. Совместно заработанное мы с ним честно поделили, но дальше приходилось каждому отправляться в самостоятельный полет и руководить в нем лишь собой. Именно это больше всего и угнетало Руководителя полетов. Правда, выход он нашел довольно быстро: в течение месяца открыл фирму, снял офис и взял на работу нескольких человек. Только один из них, видеоинженер, был на зарплате у Инвестора, остальных же Вова оплачивал из собственного кармана. Пару раз я был у него в офисе и наблюдал эпическую картину, которую постараюсь описать.

В тесной приемной за столом скучала секретарша. Володя ее по прямому назначению использовал мало (а не по прямому – так и вовсе), но как атрибут солидной фирмы она свою функцию выполняла. Напротив секретарши у стены плечом к плечу сидели три бойца невидимого фронта. Невидимым он был не потому, что был секретным, а потому, что фронта работ на фирме не было видно вообще! Бойцы меж тем именовались гордо: младший референт, старший референт и во главе бригады – референт-аналитик. Все эти «сироты» исправно получали зарплату и были готовы выполнить любое распоряжение шефа. Сам же он гордо восседал в уютном кресле кабинета и самозабвенно предавался компьютерной игре в самолетики.

Похоже, детская мечта Руководителя полетов о том, чтобы возглавлять, руководить и направлять, сбылась. Одна беда: вместо того чтобы зарабатывать деньги на содержание и развитие фирмы, Володя принялся их активно занимать под сумасшедшие проценты и тратить на покупку дачи, новой мебели, второй квартиры и других предметов первой необходимости начинающего олигарха.

– Володя! Ты что творишь? – пытался образумить я его. – Так долго продолжаться не может!

– Не захотел со мной работать, так не мешай, – пробурчал он. – Забыл, как мы с тобой в кредит жили?

Помню, прекрасно помню, всё до последнего цента! Но я пристально следил за балансом и занимал деньги только под проекты с быстрой окупаемостью, прекрасно понимая, что эти деньги мне придется возвращать. Чуть отвлекся, прозевал, проторговался и двенадцать процентов в месяц тут же накроют лавиной неоплаченных долгов!.. Володя занимал под пятнадцать и ни в чем себе не отказывал.

Эйнштейн как-то заметил, что существуют только две бесконечные вещи: Вселенная и человеческая глупость. Хотя насчет Вселенной он был не вполне уверен. Боюсь показаться нескромным, но хочется добавить к этим двум еще и человеческую жадность, которая бесконечна вообще, а в нашей стране непуганых идиотов – бесконечна в квадрате. Люди несли Володе деньги, даже не пытаясь представить, какими фантастическими должны быть его проекты, чтобы оправдывать столь нереальные проценты! Надо отдать должное и самому Володе, который для каждого кредитора мог подобрать нужные слова, внушить доверие, рассказать о грандиозных планах на будущее и героических страницах прошлого, нередко упоминая при этом и нашу совместную работу.

Закончилась эта история печально. Руководитель полетов со своим автономным полетом не справился, свалившись в глубокий финансовый штопор. Последовавшая за этим распродажа квартир и другого имущества положение не спасла. Бесполезными оказались и нечеловеческие методы выбивания долгов, принятые в девяностых. Чудес не бывает: ни наручники, ни утюг не в силах вернуть деньги, которые уже потрачены. Деньги из воздуха не возникают.

Глава 3. Бесхозный коммерсант

Леночка и Пашка

Как говорила моя подружка Леночка, если ты не нужна никому, то на фига сдалась ты мужу? И ведь она права: наличие романа на стороне нередко помогает оживить супружеские отношения. Частица пламени внебрачных связей передается и семейному очагу.

К тому времени, когда мы встретились, очаг этот у Леночки практически угас. С мужем она не жила, хотя и разводиться не собиралась. А зачем? Руку и сердце никто не предлагал, а то, что предлагали, замужеством не пахло. Но на безрыбье, как говорят, сам раком станешь. Да и как не стать, когда тебя на машине катают, в ресторанах кормят, еще и подарки иногда дарят. И пусть не руку и сердце, а кое-что другое предложил я ей, предложение было принято в тот же день.

Симпатичное лицо и милая улыбка Леночки не могли не радовать глаз, да и приятели говорили, что девочка очень даже ничего, только молодая слишком (при том что были мы с ней одного возраста). Все это, безусловно, тешило мое самолюбие и предполагало развитие отношений в дальнейшем. Высокая, неглупая, практически свободная, Леночка была для меня идеальным вариантом того запретного плода, который сладок, а я – таким же вариантом для нее, причем не менее запретным, учитывая, что был женат.

Время от времени Леночка тоже считала необходимым обустроить свою личную жизнь и проводила акцию по возвращению мужа в семью. Именно так она и называла свой нехитрый перфоманс, в процессе которого варила борщ, накладывала вечерний макияж, облачалась в подаренное мною нижнее белье и звонила мужу. Я смотрел на все это с улыбкой, тем более что подобные мероприятия устраивались нечасто и совпадали с некоторым подъемом в бизнесе ее супруга Паши. Подъем же этот случался крайне редко, во всяком случае, до того пока мы с Пашкой не начали работать вместе. В том смысле, что стали совместно заниматься бизнесом, а не только Леночкой.

Пашка был заядлым трудоголиком. Работал он с утра до вечера, перекусывая на ходу сэндвичем из «Макдональдса», а ночью падал уже без сил за столик затрапезного стрип-бара. При этом его нисколько не интересовал финансовый результат труда: он ли заработает, кто-то другой, или потеряют все – ему было абсолютно всё равно! На хлеб хватало. Если нет, то можно и занять, естественно, под бешеный процент. Не расплатился вовремя – получишь пиздюлей.

Лежит он как-то после такой «получки» у Леночки в квартире, отдыхает... Весь в синяках, один глаз не открывается, другой с мольбой уставился в жену:

– Лен, а Лен... у тебя деньги есть?

– Ну есть немного.

– Вызови мне проститутку...

Кроме любви к труду с налетом альтруизма, Пашка обладал еще одним очень ценным для предпринимателя качеством: в его голове ежеминутно возникало множество проектов, успех которых сулил попадание как минимум в десятку «Форбс». Со всей своей кипучей энергией он принимался за реализацию проектов, причем, не доведя до ума один, хватался тут же за другой и далее по списку. Не удивительно, что столь творческий подход к бизнесу приводил к сплошным «попаданиям», причем совсем не в «Форбс».

Чем он только не занимался! Импортной одеждой и духами, канцелярскими товарами и часами, суррогатными ликерами и водкой «Распутин», который уже не подмигивал с этикетки, а просто ржал! К моменту нашей встречи Пашка с головой был поглощен дистрибуцией элитных авторучек «Пеликан», которые брал в офисе официального дилера и разносил по другим офисам, настойчиво предлагая купить столь необходимый для бизнеса аксессуар. Продажа одной такой ручки позволяла ему безбедно существовать полтора дня, после чего приходилось брать у дилера очередную ручку и обивать пороги новых контор.

Мое появление привнесло в Пашин бизнес долгожданный порядок: тупиковые, на мой взгляд, ветви развития стихийного предпринимательства были тут же отброшены (последнюю ручку «Пеликан» он оставил себе на память) и все наши усилия обратились на направление главного удара – оптовую торговлю спиртным. Направление это было выбрано не потому, что алкоголь меня так сильно привлекал. В то время пил я мало и уж, во всяком случае, не тот шмурдяк, которым торговал – за год работы я не пригубил его ни капли! Просто, имея оптовых поставщиков с одной стороны и розничных продавцов с другой, было бы глупо не воспользоваться случаем и не срубить немного денег, которые карман не жмут и на дороге, как известно, не валяются.

Рыночная экономика

Работу начали с визита к Пашиным знакомым бизнесменам. Офис из двух комнат в третьеразрядной гостинице, охранник на входе, генеральный директор в одной из комнат и два заместителя в другой – все характерные признаки солидной фирмы были налицо.

Директор, простоватого вида коренастый малый, сразу расположил к себе непринужденной манерой общения – типичный рубаха-парень. Широко улыбаясь, он поинтересовался нашим бизнес-планом по освоению инвестиций его фирмы и, недолго думая, распорядился подготовить для нас пакет... думаете, документов? Как бы ни так! Обыкновенный целлофановый пакет, в который и были уложены «инвестиции» – десятка «зелени» наличными. Оба заместителя, неодобрительно качая головами и недоверчиво косясь на нас, проводили до дверей, однако «инвестиции» не отобрали.

Погрузились мы с Пашей в девятку и поехали прямиком на будущее место нашей работы – на Центральный рынок. А на рынке том людей не протолкнуться! Супермаркеты тогда находились в зачаточной стадии, и народ за продуктами и промтоварами ломился на базар. Ну а чего вы хотели? Рыночная экономика – за что боролись! Точнее, экономика базарная, все тонкости функционирования которой мне только предстояло узнать.

Пашка смело врезался в толпу, размахивая пакетом с «инвестициями». Когда я представил, как наш пакет перемещается из рук моего компаньона за пазуху базарного вора, у меня сжалось сердце... Да, так обычно и пишут в романах: сжалось сердце. На самом деле сжалось у меня совсем другое, не столь возвышенное место. Пашке все равно отвечать было нечем, так что расплачиваться пришлось бы мне. Но, к счастью, в этот день воры не ожидали встретить посреди базара клоуна с десяткой баксов в целлофановом кульке.

Добрались до лотков со спиртным, где правили бал азербайджанцы. Познакомились с бригадирами, Асифом и Азиком, и рядовыми лоточниками, которые звались просто – Вася или Федя, хотя на вид были вылитыми земляками своих шефов. На мой вопрос «почему?» Асиф ответил, что он, как руководитель среднего звена, может пользоваться родным именем, а его подчиненные для простого и понятного общения вынуждены прибегать к транскрипции своих имен в более привычные слуху среднестатистического покупателя. Правда, слов «транскрипция» и «среднестатистический» в речи Асифа не было, впрочем, как и других длинных и не совсем понятных слов. Выражался он коротко и ясно:

– Вах, слушай! Был Вагиз, стал Вася. Был Фарух, стал Федя. Зачем тебе язык ломать, брат?

Ездил Асиф, как начальник и вообще человек уважаемый, на шикарной копейке цвета баклажан. Копейка имела редкие для того времени опции – бесключевой доступ и запуск двигателя: она не запиралась вообще и заводилась без ключа, замыканием каких-то проводов под рулем. Незадолго до нашей встречи Асиф разжился новой резиной для своей «ласточки», чем не преминул похвастать, заодно спросив, на чем передвигаемся мы.

– Мы по-простому, на девятке, – скромно ответил я.

– Не грусти, – успокоил меня Асиф, – девятка тоже машина.

Уточнив требуемый объем, ассортимент и сроки оплаты товара, договорились о поставке первой партии.

Через пару дней подогнали к базару грузовик, доверху набитый ящиками с ликером. Ликер был неизвестного происхождения, сомнительного качества, но зато разнообразных и очень ярких цветов – на красителях производители «божественного нектара» не экономили.

Как только торговцы начали разгружать товар, к грузовику лениво подошел мент.

– Чья машина? – спросил он, втайне надеясь на легкую добычу.

– Моя, начальник, всё в порядке! – обезоруживающе улыбнулся Асиф, развеяв все ментовские надежды.

Ключевые вопросы с милицией, курирующей рынок, решались на высоком уровне, на постоянной основе и к обоюдному удовлетворению сторон. Вопросы решали земляки Асифа – хозяева базарного бизнеса, верхнее звено рыночной мафии.

Те еще бизнесмены

Мои знакомые удивлялись, как можно без оплаты поставлять на базар целые машины товара, причем совершенно посторонним людям? И даже не людям – «зверям»!

Как вам сказать... «Звери» эти зарабатывают свой хлеб соленым потом: в летний зной и в лютый холод они стоят на рынке, без праздников и выходных, от рассвета до заката. При этом они очень дорожат своим местом, которое дает работу и возможность жить, пусть и в чужой для них стране. Поэтому о том, чтобы кого-то кинуть, у наших смуглых гостей не возникает даже мысли. Они понимают, что рискуют не только своим местом на рынке, но и местом на этом свете вообще.