Текст книги "Keep out 2"

Автор книги: Игорь Святкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Игорь Святкин
Keep out 2

I. Сказка

Глава 1. В которой Джонатан отправляется к месту назначения, нарушая законы физики

На свете есть столь серьёзные вещи,

что говорить о них можно только шутя.

Нильс Хенрик Давид Бор

Несколько глав предстоящей истории (в части Сказка) написаны от лица инопланетян… В конце концов, кто мог заниматься написанием истории с различными художественными особенностями где-то там, далеко от дома? Стоит отметить, что они не лишены своеобразного чувства юмора.

* * *

Немного поспешно мы распрощались с Землёй.

А как должно выглядеть «неспешное прощание»?

Мгновение назад ты стоял и разговаривал с подростками, окруженный деревьями Вудлэнда; чуть менее чем мгновение назад девушка по имени Розалита Хьюз бросила в твою сторону магический инопланетный куб, который разлетелся на триллионы осколков, ударившись о землю; осколки породили эффект вспышки, а вспышка запустила необратимый процесс.

За вспышкой последовала кратковременная потеря памяти.

* * *

Чудесною силой Джонатан вспорхнул с поверхности земли и устремился к небесам, быстро преодолевая границы и барьеры. (Нам изначально казалось, что вспышка запускала телепортацию, но она запустила что-то другое.)

Удивительно, он совсем не чувствовал сопротивления, а великие силы физики будто бы работали иначе, вернее говоря, по-другому, не жестко по науке, а как-то творчески, самобытно и странно.

Например, нам точно было известно, что скорость подъема Джонатана вверх была не меньшей, чем у ракеты. Но «ветром», так сказать, не обдувало. (Смешно звучит, но это правда!) Напротив, был легкий бриз, который немного игрался в волосах и развевал официальный костюм с белой рубашкой, что придавало особенный шарм нашему герою.

Затем открылся еще более заманчивый вид – на открытый космос, на черноту и бесконечность возможностей. Здесь скорость полета многократно увеличилась, но способность дышать сохранилась (помним про творческий подход), а легкий бриз пытался внести разнообразие в восторженность Джонатана по поводу необычного путешествия и нескончаемые тревоги по поводу неопределенности его завершения.

То есть молодой человек сам выступал в роли космического судна, а двигательною силою обозначалось кое-что, нам пока неизвестное. (Может быть, и в будущем не узнаем.) В наличии был невидимый кондиционер с приятными ароматами.

Он пролетал мимо планет, и перед каждой из них скорость «космического судна» заметно снижалась, будто бы и вовсе планировалось сделать остановку, словно это такси. Однако полной остановки ни на одной из планет не было. Джонатану вроде как давали возможность рассмотреть и насладиться видом. Еще раз повторим, никакого сопротивления не было.

По результатам гигантского пройденного пути он оказался в неизвестном пространстве. А также в этих замечательных краях стали происходить всякие глупости. Мы не будем останавливаться на них, просто один пример приведем.

Несколько планет, таких больших и красивых, как Юпитер и Сатурн, наш герой просто пролетел насквозь, будто бы они были голограммами, туманами, сгустками разноцветных газов, подобно тем, что радуют людей на разных мероприятиях. А звезды, размеры которых приводить не обязательно, брал в руки как резиновые шарики, вдруг материализовавшись (попробуем сравнить) в одну из личностей, сворачивающих горы, когда они влюблены.

В общем, сократим обзор нашего путешествия и окажемся в точке приземления.

Вот какая-то планета. Отправляемся к ней. Кругом космические дебри. Спускаемся. Вот уже поверхность виднеется.

Здесь вроде бы есть атмосфера. Какая-то растительность. Знакомая структура неба, если можно так сказать. (Как мы поняли, если в нашем путешествии нет атмосферы, ее добавят. Она нужна для дела.)

Короче говоря, мы бы сказали, что эта планета есть Земля-штрих – место знакомое и понятное, но не совсем и не везде. Подобно человеку, который на первый взгляд кажется нормальным, а когда смотришь пристальнее, обнаруживаются странности.

Здесь была глубокая ночь. Не пугающая тишина. Листья на деревьях молчали, какая-то песчаная дорога убегала к горизонту.

Джонатан приземлился спящим. Свернулся калачиком, как ребенок. Мы не стали его будить. Немного попозже он проснется сам, и мы опишем, что он увидел.

Глава 2. В которой Джонатан приходит в себя на планете Земля-штрих, а его душа обретает черты юности

Париж! Мой край родной! Я счастлив несказанно.

Простите мне мой вид: совсем неважен он,

Но путешествовать пришлось мне очень странно;

Я весь еще эфиром запылен,

Глаза засыпаны ужасно пылью звездной!

Вот, на моем плаще – кометы волосок!..

Эдмон Ростан «Сирано де Бержерак»

Во сне рисовались грустные, тяжелые и мутные картины о последних днях его жизни на Земле. Пожилой человек с молодым лицом. Проблемы поиска смысла жизни. Таинственная цель и неизбежные скитания в ожидании своего звездного часа…

В болезненном сне к нему являлась Виктория Радужная, далекая девушка его, которую он не видел пятьдесят один год. Целая жизнь была позади…

Казалось, он и не верил в то, что может увидеть ее после стольких лет. На сказку это вовсе не походило.

«И почему же ты, мой друг, спрашивал он сам себя, – так легко отбрасываешь десятки лет, как будто десятки секунд? Почему отбрасываешь все прочие события, словно их не было вовсе? Ожидаешь ли ты увидеть ее застывшей в молодости, как фотографию?»

Джонни рефлекторно, почти с остервенелым усилием искал что-то в кармане пиджака, будучи спящим или притворяющимся таковым, но все карманы были пусты.

«Да где же, где? Записка была в этом кармане. Куда она делась?» – думал Вудворд, чуть ли не задыхаясь. Он написал кое-что своей любимой девушке в этой записке, чтобы передать ей по перемещению (будто бы знал, что встреча возможна), а теперь, переместившись, не мог найти ее в собственной одежде. Просто вылететь и упорхнуть она не могла…

* * *

Джонатан проснулся совершенно разбитым. Безумная усталость обрушилась на него.

На миг он почувствовал себя бесконечно равнодушным ко всему, бесконечно усталым от всего, бесконечно во всем разочарованным. Или это называется взрослостью?

Но все дурные тяжелые чувства и мысли стали понемногу исчезать, освобождая его от необходимости их испытывать.

Что делает душу человека старой, изношенной? Сумма глупых надрывных исторически не решенных вопросов? Количество пережитых… Стоп! Душа Джонатана молодела. Как это было замечательно! Подобно ручейку, подобно установочной программе с процентным ходом выполнения. Взгляд, успевший стать тревожным, грустным, немного раздраженным за время этого особенного путешествия, постепенно становился добрее, мягче, свежее…

Да здравствует молодость! Мозг становился более восприимчив к чуду. Мы бы вот что сказали: «Когда я был таким большим, как папа…» и далее: «Когда я вмиг вдруг стал таким большим, как папа, вновь захотелось превратиться в чадо». Слова, слова, не более.

Впрочем, где это мы? В местечке, которое мы скромно обозвали Земля-штрих, не особенно увлекаясь с определениями. Потенциальная планета Земля.

Время на часах: 22:25 (Что это значит?) Сумерки. Быстро темнело. Знакомые в виде луны и звезд, начавшие проявляться на темнеющем небе. Песчаная дорожка среди нетронутых зеленых или вспаханных полей, что ночью сродняются с бесконечностью в черно-белой танцующей или замирающей в неподвижности кавалькаде.

Окрестности являлись, вероятно, сельской местностью. Бедное воображение уловило мурлыканье музыкального автомата из ресторана-кафешки в центре пути одинокой загородной дороги, названного логично «Lonely girl with a little cup (of coffee)»,[1]1
  Одинокая девушка с маленькой чашкой (кофе)


[Закрыть] отбрасывающего ночью своей неоновой вывеской зеленые буквы на песок. Ресторан и Джонатан будто бы нарушали покой девственной природы, появившись и начав копошиться.

Но оставим эту ненужную фантазию. Джонатан – дитя. Он валялся прямо на дороге, подложив руки за голову и задрав коленки, и мечтал. Звезды в небе будто щелкали. Торнадо классических человеческих событий слегка крутанулось. Мгновение, которое нужно было бы запечатлеть. Восьмидесятилетний мальчишка со свежими мозгами с горящим взглядом, устремленным в небо. Подобно мудрецу, он неспешно поднялся, спокойно осмотрелся по сторонам и решил идти по дороге в восточном направлении.

Миссия практически завершена. Теперь спешить и волноваться нет никакой причины.

Хорошо вот так идти по проселочной дороге десятки минут, часы. Так легко думается! Сколько километров он уже прошел? Подползла кромешная тьма…

Впереди виднелись кукурузные поля, чем-то знакомые и чем-то незнакомые. Океан живых небоскребов. В душе загорелся костер.

Райское воспоминание под свинговую музыку съело на миг его сознание. Сказочное чаепитие дома, в кругу родных, и почему-то тишина в качестве незваного гостя. Никто ничего не говорит, хотя, кажется, рты открываются. Улыбки, беззвучное чоканье бокалов и чашек, солнце, освещающее комнату до состояния сказки.

«Какой год вспоминаю? И хочу узнать, и нет. Куда ведет дорога? И хочу узнать, и нет», – подумал парень. Какая неуверенность, черт возьми!

«Я вспомнил. Это Рождество 1932 года! Почему вдруг?» – произнес Джонатан вслух.

Потенциальная Родина

И вот оно, кукурузное поле и дорога, утонувшая в нем. Темно и очень тихо. Надеемся, пугало не напугало Джонни. Мы на Земле, или это что-то другое?

Он жил в этих краях, которые сейчас видел, некоторые годы жизни – с рождения до юности. По крайне мере, они казались своими. Причем выглядели они как в первой трети XX столетия. Не хватало только увидеть автомобиля тридцатых годов, чтобы красноречиво это подтвердить.

Ему почему-то захотелось заплакать от того чувства, которое на него нахлынуло: никого и ничего родного давно уж здесь и нет. Почему? Разве пришло время умирать? Разве они уже давно умерли? Вот же, вот же недавно ма пекла печенье «для бедных», поедая которое, ощущал себя богатым джентльменом.

А ведь это было семьдесят шесть лет назад. Для многих – история, а для кого-то отрывок из памяти, теперь уже окаменевший отрывок. Печально? Хорошо, скажем иначе, просто есть люди в возрасте, для которых какой-то год значит что-то большее, чем для молодёжи.

Благо, в старости плакать можно. Много причин можно собрать. В старости? Какая старость? Руки такие молодые, лицо чуть ли не подростковое, такое юное!

Да, безусловно, мелькнула приятная мысль, что вся жизнь, возможно, была лишь глупым кошмаром, неприятным сновидением, где всё пошло неправильно, где не получилось так, как хотелось. Вот он, мальчишка, идёт домой с одинокой прогулки в природных дебрях. Дома ждут. Будут идти годы, он повзрослеет. Всё будет идти правильным чередом. Он познакомится с хорошей девушкой по имени Виктория Радужная, почти сразу почувствует родство душ. Будет представлять ее милое задумчивое личико. Она такая добрая! Его душевные порывы будут расцветать. Он найдет хороших верных друзей, с которыми пройдет жизненный путь. Хорошо прожил тот, кто прожил незаметно – таково будет его убеждение…

Кукурузное поле закончилось. Далее начиналась скалистая местность. 23:48.

Узкая тропинка петляла между скал и огромных валунов. Неприятная тишина прерывалась громким эхом, тоже неприятным. Джонатан медленно передвигался, поднимаясь и опускаясь, преодолевая препятствия.

Наконец кто-то решил избавить Джонатана от одиночества. Некто совсем близко волнительно прошептал: «Джонни!.. Джонатан, родной, милый, послушай!..»

Глава 3. В которой Джонатан разговаривает со старыми знакомыми, а разговор принимает странный оборот

«Мы оптимистичны, Джонатан, бесконечно оптимистичны», – громким и хриплым, усталым и серьезным голосом человека произнес где-то из темноты, среди бесчисленных унылых камней, Неизвестный, будто годами пытавшийся кому-то что-то доказать. Это был словно ученый, который выражал уверенность в себе.

Джонатана это разозлило, будто комар залетел в ухо и громко пискнул.

– А Джонни наш нытик и не всегда устойчив к психологическому давлению. Вот нам будет забава! – сказал кто-то поблизости шепотом погромче.

– А? – перепугался Джонни.

– Мы рады приветствовать тебя, Джонатан Вудворд, – прокричал чей-то ребяческий насмешливый голосок неизвестно откуда – то ли далеко, то ли близко, то ли из головы самого Джонатана. – Каждому веку свой повод для слез.

– А?

– Да здесь, неподалеку. Это мы, шаловливые инопланетяне! Не крути шариками понапрасну. Пару единиц десятков сотен тысяч миллионов километров. Или каких-нибудь световых лет, или парсеков. Или от тебя в двух метрах. Для нас это не важно. Для нас вообще всё неважно. Песочница наша и правила наши. Наша, миленькая! Тебе нужен пример? Вот он. Ты ведь не рассчитываешь мизерные расстоянья, когда выходишь погулять во дворе дома?

– Нет. Появись! Надоело общаться вслепую. Ты ведь где-то рядом? – Джонатан, кажется, тоже стал себя вести как ребёнок.

– Ну и зачем ты это ляпнул? О… Ну и что. Землянин, ты такой глупый! Даже у вас есть радиосвязь, не говоря о нас. Назови нашу беседу, пожалуй, телепатией. Как хочешь. Не развязывай язык, чтобы его развязать. Топай ножками, скоро придешь туда, куда нужно.

– А что есть истина? Что есть ответ на все вопросы? Без высоких слов, пожалуйста. Можно без выражения.

– Дурак! Неинтересно с тобой играть!

– Я думал, вдруг сглупите – скажете случайно. И я домой пойду с чувством полной просветленности. Если ты не почемучка, ляг спать на мягкую кровать. Я свою часть сделки выполнил. Принял правильное решение. Так что дайте то, что вы мне обещали. Я на верном пути?

– Глупим, но только ради дурной шутки. Кстати, здесь никто тебя не укусит: ни змея, ни волк, ни лев. А мы стараемся завязывать себе бант на функцию «Чтение мыслей и будущих ситуаций», чтобы ослеплять ее. Разговаривать с тобою было бы категорически невозможно. (Хотя и так довольно сложно, ведь ты тупой.) Естественные вещи, не правда ли?

– Думаю, да.

– Должны признать, ты своеобразно исполнил часть своей сделки. Нам понравилось.

– Надеюсь, больше приключений не будет?

– А почему ты отказываешься от приключений?

– Надоело. Просто хочу вернуться домой. Я иду в верном направлении?

– Да, конечно, Джонатан.

– Правда? Это не очередные игры или еще что-нибудь? Хотя какой смысл у вас спрашивать?

– Нам хотелось бы, чтобы ты поучаствовал в одном очень серьезном опросе. Хочешь узнать зачем?

– Да бросьте вы! Мне не хочется участвовать в этом. Задавать вопрос «Зачем». Как-то изначально надоело.

– Ты боишься нас, Джонатан?

– Думаю, нет.

– Почему?

– Во-первых, потому что вы меня еще не пугали. Я иду себе в свое удовольствие к женщине, которую всю жизнь мечтал вновь увидеть.

– Нам одиноко, Джонатан.

– И почему же?

– Люди совсем перестали нами интересоваться. Вернее говоря, какой-то некрасивый у них интерес стал. Почти смеются над нами. Мы как шутка, как клоуны.

– Это ваши проблемы. Что, не хватает грозного всемогущества? Чужого страха? Это же не убавило у вас сил?

– Нет.

– Да и самое забавное, что полноценного признания вашего существования нет. Допустим, вы где-то есть. Все такие умные, сильные. И что от этого? Что я могу сказать на примере собственной жизни? Вы мне ее испортили. Вы уничтожили детский загородный лагерь «Держись подальше» со всеми находившимися там людьми. Как корабль назовешь, так он и поплывет. Вы как террористы. Какой мотив? Зачем нужна эта акция? В лагере была девушка по имени Виктория Радужная, и она хотела сказать, что мы с ней помолвлены. А тут вы со своими кубами. Я всю жизнь был человеком мнительным, обидчивым, неправильным. С самого подросткового возраста. А этот случай вообще перевернул абсолютно всё в моей голове. Дурные ростки образовали джунгли, дурная кровь вскипела – и я совершил жестокое убийство. Вы понимаете, что вы натворили?

– Это не урок морали и этики для высших существ, Джонатан.

– А это и не общение между низшим и высшим классом. Раз снизошли до общения со мной, так и слушайте моё мнение.

– Мы просто шутим, Джонатан.

– Хорошие у вас шутки!

– Мы ведь вылечили твою душу, успокоили.

– Ага, сначала вы страшным образом ломаете мою жизнь, а потом чудесным образом лечите, успокаиваете мою душу. Готово! Сон, сон во сне, астралы, воображенья, амнезии, фантастики, прочь!

– Мы просто так не исчезнем.

– Боже мой, что вам еще нужно от меня? Я уже на вашей территории.

– Да, еще кое-что осталось.

– Неужели вас волнуют какие-то крошечные различия, так сказать, субъективно положительные или отрицательные, между человеческими особями (точками) для того, чтобы одного увлечь своими детскими играми… пшпуре… кряк! ляуля… шшшшш… [помехи в связи, Джонни подзабыл, как говорить]… Просто потому что кто-то не задаст определенных вопросов, слишком детских, чтобы быть взрослыми, слишком взрослыми, чтобы быть детскими. Я та же средняя величина, но, так сказать, всё еще не повзрослевшая. Годы за спиной есть, но события зрелости не свершилось. Алиса мужского пола и солидного возраста в инопланетном Зазеркалье. Аномалия. А вы гово…уше…жфодед! Вур кинталкл!.. шшшшшшш…

– Прекрати, Джонни! Навеваешь скуку. Ты так подробно разглагольствуешь, что мы сейчас расплачемся, – сказали инопланетяне голосом юной Алисы Лидделл. – Кажется, нам стал приедаться твой писк. Тебе восемьдесят лет, а не двенадцать! Для человека это должно быть важно, поверь. Хотя на самом деле нет. А еще так беспечно заявляешь о своей детскости! Ты не дурак, случаем?

– Вы провокаторы. Сами первые начинаете, а меня обвиняете. Я могу идти сам по себе.

– А наш дружок думает, наверное, что он единственный? А?

– Ну вот, вновь демонстрируете это! Нет, я так не думаю. Я не создаю никаких научных теорий. Но для этого раза, раз уж вы есть, скажу, что всяких «людей» и разумных существ во Вселенной очень много. Это не теория, повторюсь. Просто мысль для этого раза. Очень много «единственных» и «избранных». Так много, что если их всех проафишировать, то все мы – «единственные» мигом обесценимся. Зачем опять валять дурака? Вы поняли всех людей во все их времена за микросекунды. Но жизнь продолжается, и продолжается инерция мышления. Вы никому не нужны, но уровень самомнения от этого не снижается. Наоборот оно даже проголодалось. Живете в собственном мире. Фантазеры, несчастливцы. Жалко вас, слезы. Слезы текут ручьями, слезы текут морями, слезы текут океанами. Безграничность положительного и отрицательного. Разбирайте задаром! Пожалуйста, люди, обратите же внимание на инопланетян и их тарелки! Пожалуйста, умоляем. Просим. Иначе они умрут с голоду. Подайте им на пропитание! 2008 год на дворе, они тоже хотят есть. Не проходите мимо!

– Где ты видел тарелки? Тебе нужны летающие тарелки?

– Нет. Насмотрелся в кино в своё время.

– Мы могли бы взорвать твою планету. В частицы тебя сломать и склеить обратно. Страшно?

– А на центральной площади крупного города Земли выступить не планируете? Может быть, боитесь ответственности? Ты либо уничтожаешь, либо порабощаешь, либо создаешь почву для прекрасной многовековой дружбы. Может, еще какие-то варианты есть. В тени, например, быть. Зачем-то. Банальная болтовня.

– Спасибо, ты нас вразумил. Обязательно напечатай книгу «Общение с инопланетянами по Вудворду (психология астрономии)».

– Мы с вами говорим на разных языках, или вы притворяетесь зачем-то.

– Притворяемся.

– Большое спасибо за откровенность. И за полезную беседу тоже.

– Пожалуйста. Обращайся.

– Если хотите, можем закончить наш замечательный разговор.

– Ты зациклился на театральности нашей встречи. Это хорошо. Хочешь испугаться? Можем устроить, но не любим такого. Не любим простоту исхода. Не любим насилие – оно нам приелось. Так давно приелось… Столько уж воды утекло… [изображая старческое кряхтение] кхр-кхр… О, неужели ты думаешь, что это нас забавляет? Ты слишком кислого о нас мнения, дружок. Впрочем, нам и это приятно. Нам всё приятно: и доля, и целое. Мы идеальные в своей противоречивости. Кстати, не хочется тебе говорить, но у тебя нет ни единого шанса нам что-либо плохое сделать. Мы можем с легкостью хамелеонствовать во многих вопросах. Мы можем обратиться точной копией любого существа и материи. И никто не догадается, что это были мы. Никто и никогда. Мы не хвастаемся – мы просто так говорим.

– Хорошо, – сказал Джонни равнодушно, – что просто так это сказали.

– Смешной ты! Шутим мы, шутим! Но можем.

– Понимаю. Вы можете оставить меня в покое? Долго мне еще идти?

– Не спеши по дороге мечты. На рассвете придешь. Мы можем молчать и не говорить ничего вообще. Тебе станет скучно, смертельно скучно и даже страшно, ибо время и одичалость разрушительным потенциалом обладают, а так хоть побеседовать с кем есть. Ты слушаешь? Это ведь тебе нужно, а не нам! Страх одичалости сильнее страха увидеть нас. Так или иначе, мы всё равно собираемся заткнуться. Собственно, иди гуляй в тишине. А вдруг на планете ты единственный человек? Не боишься?

– Спасибо большое.

– Пожалуйста.

– Хорошо, – сказал Джонни вторично, вновь равнодушно. – Главное, сами не переигрывайте. А то можно от ожирения самомненьем, самодостаточностью и уверенностью превосходства случайно лопнуть. Отпустите меня, пожалуйста. Я не сам с собою?.. – бессмысленно спросил Джонатан.

– Поверь, нет. Верь! Верь! Верь! Хотя, конечно, похоже, что сам с собою. Такое только придумать можно. Пока прощай.