Текст книги "Моряна"

Автор книги: Игорь Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Игорь Смирнов
Моряна

Сколь бы вы ни болтали да ни насмешничали, я-то знаю, что они были, только сперва люди звали их морянами и лишь после придумали другое имя… Вот слушайте: расскажу вам, что дед мне рассказывал, а уж там верьте, не верьте – ваше дело.

На одном из моих предков долго лежало проклятье за связь с нечистой силой. В то давнее время жил он бобылем в деревне Пустеха, что у низовья Чистых Струй, в самом что ни на есть неказистом домишке, сложенном, видно, наспех из грубо подогнанных бревен.

Не любили его люди. Был он, говорят, больно безобразен с виду – ночью не встречайся, помрешь со страху! – но грамоту знал, читал еретические книги, занимался и другими непонятными делами, потому как из трубы его хором частенько валил то синий, то желтый, то еще какой-нибудь дым – все не как у добрых христиан.

Во всевышнего не верил, нет! – и в божий храм, бывало, не заманишь никакими калачами.

Но хлеба у моего предка были на диво всем. Один знал, как их выращивать надо. А рыбу какую ловил! И все-то у него так это сноровисто и ходко получалось, хоть и был похож на всех зверей сразу! Зато на дворе да наверняка и в избе тоже – непорядок, какого свет не видывал.

Разное болтали, однако все сходились на том, что он продал душу дьяволу, и что именно дьявол помогает ему во всех делах.

Никто не помнил его настоящего имени и звали не иначе как Мурло. Привык, наверно, не обижался.

Как-то по деревне прошел слух, будто в округе появилась Моряна, будто иногда выходит из воды на берег, чаще вечером с заходом солнца или ночью. А раз ее даже возле Мурловой избы видали. Бабы подняли вой, сбежались мужики с пашни – у каждого жердина или кистень, – но ни один не посмел тронуть: до того она показалась им кроткой и по-бабьему пригожей. А она, горемычная, пуча на них большущие зеленые глаза, уронила две слезы и неуклюже запрыгала на своем раздвоенном хвосте вниз по круче. Так-то… А потом приковылял Мурло. Люди в испуге расступились и, неистово крестясь, стали поспешно расходиться, уверенные в том, что Моряна – это и есть сатана, явившаяся в образе молодицы и которой Мурло продал душу. Вера эта крепко засела в прихожанах, потому как и позже ее не однажды замечали на берегу под кручей, как раз напротив Мурлова жилища. Односельчане стали за версту обходить опасного соседа, а многие, подзуживаемые святым отцом, порешили, чтоб Мурло покинул деревню раз и навсегда – шел христарадником по свету. Вот ведь как дело-то обернулось!..

Н-да!.. Уговаривал он, уговаривал деревенских – куда там! – те и слушать не хотели. Воспользовались отсутствием хозяина да и подожгли дом-то… Горел он, ох, как неистово: красным, синим, зеленым пламенем, с шипением и грохотом…

Прихромал Мурло. В глазах-ямах мука, нечеловеческая боль – аж жестокосердные содрогнулись и поспешили незаметно, воровски скрыться. Никому не сказал ни слова, не укорил никого. Долго стоял и глядел на полыхающий огонь, а после спустился с кручи к морю, уселся на камни и будто умер, будто сам превратился в камень.

Вот тут-то и вышла к нему Моряна. Вышла и бросилась к его ногам, ласкала, обнимала своими скользкими холодными руками, дышала ему в лицо влажным запахом водорослей… Оттолкнул ее Мурло. Она повалилась на гальку, длинные волосы растрепались, рассыпались по плечам, а влажные глаза заблестели от горя и обиды, и из груди вырвался стон.

– О, не гони меня! – сказала она. – Я много дней провела на этом берегу в тревожном ожидании, а для меня здесь быть опасно: солнце даже в тени сушит кожу, жаркий воздух обжигает грудь, а яркость дня ослепляет!

Хмуро ответил ей Мурло:

– Что за охота вылезать из воды, ежели так?

– Глупый. Разве влечение спрашивает о разумности наших поступков?

– Какая ж вражья сила толкает тебя сюда?

– Не вражья: ты, милый. Один ты во всем мире!

Вздрогнул Мурло, не обрадовался, не поднялся навстречу склонил перекошенную голову набок, глаза потемнели, жилы на висках вздулись, готовые лопнуть, а на лбу выступил холодный пот. Когда минуло остолбенение, он неспешно наклонился, поднял выброшенную прибоем пустую раковину и сжал ее так, что кровь саданула из черных узловатых пальцев. Крупный кривой рот его раскрылся, и горбатая грудь судорожно дрогнула: видно, не хватило воздуха.

– Дьявол принес тебя потешаться надо мной, – молвил он погодя. – Мытарнее муки не придумал бы ни один разбойник. Обижен судьбой – знаю. Но к чему всечасно корить, что я образина, мурло, урод, – мне и без того тяжко…

– Ты? Урод?.. – Сперва горло Моряны словно сдавило что: не голос – один шепот, ничего не разобрать, но понемногу лицо ее засветилось от приветной улыбки, глаза засияли, повлажнели, она смотрела на него с нежной страстью и долго не могла вымолвить слов, смысл которых был ясен лишь ей: – Ты красивый. Ты очень красивый, Человек, и я люблю тебя! А уроды – там, на круче, в деревне, на всей суше – они мне неприятны… Скажи: могу я понравиться? Хоть немножко? Хоть чуть-чуть?

Застыдился, откашлялся Мурло:

– Тобой не налюбуешься, Моряна!

– Правда? А в стране моей мне тяжко: таких, как я, считают там уродами, которых пугаются и которых никогда не полюбят!

– Что за диво! – Мурло тряхнул головой. – В твоей стране, верно, дураки живут, ежели не понимают истинной пригожести!

– Милый мой!

Опять прильнула к его ногам, опять стала ластиться к нему. Не отталкивал он ее больше: смотрел на бледное зеленое лицо, на тонкие и гибкие, как лоза, руки, на пышные смарагдовые волосы, пахнущие морем, на ее складное тело… Робко коснулся холодной кожи – и женщину обнял впервые. Неведомое до той поры переживание волной докатилось до сердца, захлестнуло его, заставило замереть в сладкой истоме…

Н-да!.. С трудом вспоминал он потом, как вдыхал какой-то душистый газ, вдыхал полной грудью, неспешно, с охотой, как потом взяла она его за руку и повела с собой в море.

А вслед им с кручи летели тяжелые булыжники и истошные крики озлобленных людей.

Дальше… Дальше что-либо припомнить в точности трудно – одни обрывки, ничего цельного. Известно, что Мурло первым из людей узрел неописуемые морские сокровища. Известно и то – и это самое интересное! – будто он встретил там, на дне, удивительную черную пирамиду – высокую, вроде великанова дома, с круглыми светящимися оконцами, – в которой обитали единородники Моряны. Жили они замкнуто, людям на глаза не показывались и были страшно недовольны тем, что Моряна так накрепко связала свою судьбу с Человеком…

Несколько дней пропадал Мурло в море, несколько дней радовался своему счастью, а потом вдруг затосковал по берегу – по лесу, по воздуху – хоть умри! С неохотой отпускала его Моряна на сушу, много времени проводила под кручей за камнями, ожидая и томясь в тревоге. Но как только появлялся он среди белоствольных березок – уходили тревоги, возвращалась утраченная было радость и, как прежде, текли светлые минуты благоденствия.

А однажды, когда сидели они вдвоем под плакучими ракитами у устья Чистых Струй, вышла из воды в чешуйчатом плаще уродливая подружка Моряны и стала строго выговаривать ей:

– Когда образумишься, когда прозреешь, сестра? Неужели до сей поры не уяснила, кого избрало твое извращенное чувство? Пусть он красив, пусть будет лучше всех туземцев, но у него же нет хвоста! А нижние руки – это позор, это истинное уродство, и нет ему оправдания! – Глянула потом косо на Человека, лицо еще больше позеленело. – Он никогда не научится мыслить по-нашему, он никогда не научится жить в море, и никогда мы не поймем друг друга! Покорись, сестра. Что делать, если ты обижена судьбой? Но видеться с бесхвостыми мы тебе не позволим. Идем отсюда!

Подошел к ней Мурло – отшатнулась она в испуге, тонкие руки перед собой выкинула: «Не подходи!». А он сказал ей тихо:

– Моряну судьба не обидела – красивше не сыщешь на свете! А вот на нашей с тобой плоти сам дьявол пахал да сеял.

– Как смеешь так говорить со мной, с первой красавицей Рубиновых Вод!.. Ну, скоро ты не увидишь своей чудовищной избранницы! – Молнией сверкнул чешуйчатый плащ на солнце, хвост, как плеть, хлестнул по воде, и волны – одна за другой – набежали на прибрежный песок.

Встревожился Мурло:

– Чего тут брехнула она? Больно тоскливо стало.

– Не верь ей. – Опять словно что сжало горло Моряны. – Мы не расстанемся. Ведь правда не расстанемся, милый? – Горесть разлуки почуял он в ее голосе, горесть, которую стал подмечать с некоторых пор в ее усталом виде, в припухших веждах. – Послушай! – Обняла крепко, с силой, – казалось, на век хотела удержать возле себя. – Мы все скоро улетим на нашу родину – это далеко, очень далеко, возле Малиновой звезды! Вода там красная, как россыпь рубинов, теплая и ласковая, как руки любимого… Поедешь с нами? Совсем?.. Ну, прошу тебя?

– Вон оно как…

Нахмурился Мурло, уронил голову и долго-долго сидел неподвижно. Потом поднял заблестевшие глаза, и она увидела ответ, что заставил вздрогнуть ее. Ждала, готовилась к этому ответу, знала, что иначе-то он и не решит, да вот поди ж ты – сердцу-то не прикажешь!..

На другой день стал опять проситься Мурло на сушу. Как никогда, увещевала его Моряна не уходить – мало ли что может произойти за это время! – но тот настоял на своем и пообещал вернуться к полудню и даже раньше. Задолго до назначенного часа выбралась она на берег, поднялась выше по склону и улеглась в тени ракитника, откуда неплохо просматривалось широкое поле: рядом, по правую руку – деревня, старая мельница и хутор – чуть, дальше…

Неспокойно было на душе Моряны. Привязанность к Человеку вынуждала ее оставаться здесь, а разум звал туда, к подругам, которые были особенно хлопотливы в тот день. Много раз наведывались они к ней. Торопливо упрашивали вернуться, торопливо угрожали, торопливо хотели унести силой, а потом нежданно-негаданно оставили одну и не тревожили больше.

Н-да!.. Знала ведь Моряна, что последует за этим, и от горести лютой сжалось ее сердце. Волнуясь, спустилась она вниз, окунулась в реку, почувствовав отрадную прохладу, но выбралась оттуда уставшая, обессиленная, с тоской во взгляде, метнувшемся за низовье – там в открытом море уже всколыхнулась, вскипела вода, вытолкнув высокую черную пирамиду в далекое облачное небо… По щекам Моряны покатились горькие слезы, она не могла оторвать взгляда от того, что еще совсем недавно было малой частью ее далекой неведомой родины, которой она теперь уже никогда не увидит!

И вдруг взметнулась Моряна, будто ужалил кто, хотела подняться наверх, на склон, но сильный надежный хвост впервые отказал ей. Закрыла она лицо руками, закричала протяжно и жалобно и упала на горячий песок…

Поди пойми: как она почувствовала, как поняла, что в ту самую минуту осатаневшая, слепая в своей вере толпа прихожан жестоко, бесчеловечно убивала бедного Мурло на Диком Лугу, что возле леса…

Вот откуда взяла начало дивная сказка о русалках. Но неправда, что Моряна многих заманивала к себе, нет. У нее был только Мурло. Один только Мурло, уж вы мне поверьте.