Текст книги "Начало пути"

Автор книги: Игорь Пиляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Ты, Ковбой, слюни подотри и пойди милостыню ей подай, – раздался насмешливый голос Викинга.

Ответа Сашка не услышала, рев железных коней заглушил слова парня с синими, как небо, глазами. Как небо того, другого мира, оставшегося в далеком, казалось, уже ненастоящем прошлом.

Онемевшими, негнущимися пальцами Саша развязала веревку, связывающую лодыжки, и попыталась встать. Удалось это не сразу, и только после растирания окоченевших конечностей она смогла кое-как передвигаться. Дорога вызывала неосознанный ужас, и Саше хотелось бежать от нее как можно дальше. Бежать не получалось, малейшее напряжение вызывало боль в промежности, по бедрам тонкой струйкой бежала кровь.

Прошла Саша немного – километр или два. Она просто потеряла чувство расстояния. В голове стоял красный туман, а перед глазами – серый туман свихнувшегося мира. Сквозь него она и увидела небольшую копну сена, заботливо прикрытую дерюгой. Понимая, что дальше она идти просто не в состоянии, Саша из последних сил вырыла нору в податливом и пахучем сене, завернулась в дерюгу и провалилась в тяжелый сон.

Дальше стало проще. Километрах в трех оказался дачный поселок, в котором Саша нашла пустой домик. Осмотр первых двух выявил наличие разлагающихся трупов немолодых людей. Неделю девушка зализывала раны. Пригодились знания, полученные в институте, и опыт интернатуры. Спасало и то, что на дачах жили люди немолодые, подверженные различным заболеваниям и потому запасавшиеся самыми разнообразными медикаментами. Питалась чем придется, в основном консервацией и тем, что выросло или пыталось вырасти на многочисленных грядках. Хорошо, хоть грунтовые воды располагались близко к поверхности, и была вполне сносная вода в колодцах.

По ночам Саша пряталась в погребе, где устроила себе лежанку из сухой соломы и старого матраса. Огонь старалась не разводить и вообще пыталась оставлять как можно меньше следов своей жизнедеятельности.

Определенная жизнь на дачном массиве теплилась, иногда Саша чувствовала запах дыма – не гари, а именно дыма от костра или печи, протапливаемой дровами, но сама затопить имеющуюся на даче буржуйку боялась.

И были собаки, много собак, сбившихся в стаи, озлобленных и, как выяснилось, весьма агрессивных. Саше однажды пришлось столкнуться с такой сворой. По поведению зверья стало ясно, что она для них – уже не царь природы, а в лучшем случае – объект атаки, в худшем же – просто пища. Волны тошноты подкатили к горлу, когда она заметила в зубах суки человеческую кисть. Собака, видимо, совсем недавно ощенилась и тащила добычу поближе к логову. Не щенкам – им еще было рано, скорее, завтрак для себя. Только тот факт, что стая уже сытно поужинала и, наверное, то, что Сашка застыла на месте каменным изваянием, спасло ее от близкого общения с зубами здорового облезлого пса, ощерившего на нее желтые клыки.

Иногда до Саши доносились звуки работающих двигателей, то ли автомобилей, то ли мотоциклов. Они вызывали конвульсивный страх и заставляли забиваться в свою нору. Впрочем, звуки доносились с асфальтированной дороги, ведущей от дач к трассе, по самим же тесным грунтовым улочкам никто, кроме собак, не перемещался.

Так прошел месяц, и Сашка в какой-то момент начала понимать, что просто дичает. Молодой организм с помощью антибиотиков и разного рода стимуляторов справился с нанесенными повреждениями и разрывами тканей. Но поврежденное сознание находилось в туманной дымке. Безразличие и страх – вот и все эмоции, которые были доступны Сашке. Ей пришло в голову, что безразличию не свойственен страх, но именно так она ощущала себя. Безразличие ко всему окружающему, в том числе и к себе лично, и страх, нет, не за себя и за свою жизнь, а просто липкий животный страх, который парализовал мозг и тело.

Человек – животное социальное. Существовать вне социума могут либо сумасшедшие, либо очень сильные личности, совершенствующие себя духовно – отшельники, буддистские монахи, схимники[27]27
  Схима – торжественная клятва (обет) православных монахов соблюдать особо строгие аскетические правила поведения.


[Закрыть]. Саша слышала о таких людях, но полагала, что особой разницы между двумя вышеупомянутыми категориями нет – по крайней мере, с точки зрения современной психиатрии. Однажды ей попался мальчишка, тащивший небольшой, явно неспелый арбуз. Окликнула его. Пацан замер на месте, затравленно глядя на Сашку, потом, бросив арбуз, припустил в таком темпе, что догонять его просто не имело смысла.

Лето перевалило за середину – это чувствовалось по холодным ночам, ненормально, конечно, холодным даже для середины августа, температура воздуха ночью едва поднималась выше нуля, немногим теплее было и днем. Не будучи столь подкованной в естественных науках, как покойный Леша, Сашка, тем не менее, понимала, что, вероятнее всего, такие температурные аномалии связаны с пылевым туманом, не рассевающимся в любую пору дня. Лучи солнца просто не пробивались сквозь него. Со страхом пришла мысль, что же будет осенью, а пуще того – зимой, если, конечно, удастся дожить.

В один из моментов духовного просветления и безысходной тоски Сашка приняла решение: уходить и искать людей. Должны же остаться люди в этом мире. Не те твари, что ее насиловали, а просто люди. Ну, не может такого быть, чтобы в глобальной катастрофе выжили только моральные уроды. Был же Лешка, был, наконец, тот синеглазый парень, во взгляде которого все-таки мелькнула жалость.

Ей повезло с первого раза.

Саше должно было повезти с первого раза – слишком много страданий выпало за столь короткий срок на долю этой, по сути, совсем еще девочки. Стас внимательно слушал сбивчивый и длинный рассказ Саши, иногда ловя себя на мысли, что не обращает внимания на слова и фразы, произносимые ею. А вот образы, чувства, эмоции – все это прямо транслировалось в мозг Стаса.

– Если я могу воспринимать ее эмоциональный фон, как приемник, то, наверное, могу быть и передатчиком, – с этой мыслью Стас попытался сформировать волну тепла, спокойствия, умиротворенности и передать ее Сашке. Получилось. Мокрые глаза Александры Игоревны посветлели, и теперь она удивленно взирала на Стаса.

– Ты опять колдуешь? – уже веселее произнесла собеседница.

– С чего ты взяла? Веришь в сказки и колдунов?

– Раньше не встречала, но вдруг стало так легко и просто.

– Выговорилась, вот и полегчало. А сейчас давай доедим все эти вкусности и ложись отдыхать, там на втором этаже три спальни.

– А ты?

– Я посижу здесь. Буду стеречь твой сон.

– Ты что, совсем не спишь?

– Что ты, поспать я люблю, просто сейчас не хочется – надо подумать.

Допив вино и съев все, что было приготовлено новоиспеченной хозяйкой, Стас присел в удобное кожаное кресло, закурил сигарету и с удовольствием принялся наблюдать, как ладно и споро Александра убирает со стола и моет посуду.

Женщины везде пытаются создать уют, свить гнездышко. Видимо, это правильно, даже в ситуации, когда это никому не нужно. Движения Сашки были слегка заторможенными – сказывалось действие хмельного домашнего вина. Сам Стас никакого опьянения не ощущал, то есть абсолютно, как если бы пил родниковую воду. Он вообще подозревал, что его организм претерпевает радикальные гормональные изменения. Поглощаемая на протяжении последних двух суток в огромных количествах тяжелая белковая пища никак не сказывалась на пищеварении, и простым запором тут, похоже, ничего объяснить было нельзя.

– А скажи, колдун, зачем ты сюда прилетел из прошлого? Спасать этот мир? – голос Сашки прервал ход мыслей Стаса.

– Саша, у меня самого вопросов гораздо больше, чем ответов на них, а ты иди отдыхай, силы тебе еще понадобятся, – Стас послал легкий успокаивающий импульс, представив себе, что хочет спать.

– Ладно, пойду спать, а тебя все равно буду звать колдуном, правда, добрым колдуном, – уже со второго этажа донесся сонный голос.

Стас поднялся наверх, зашел в одну из спален. Сашка мирно сопела на широченной кровати, бухнувшись поверх одеяла прямо в одежде. «Надо поаккуратнее с мысленными приказами», – подумалось Стасу. Зашел в другую спальню, скорее всего, гостевую, разобрал кровать и перенес на нее невесомое тело девчонки, аккуратно укрыв ее пуховым одеялом. Возникла мысль раздеть ее, но, подумав о душевных терзаниях при пробуждении, решил – пусть спит так.

Спустился вниз, свечи уже догорали. Стас нашел толстую восковую свечу – запас их был достаточно велик, зажег и уселся в кресло. Что там вчера во сне говорил дед? Ищи ответы в себе? Легко говорить. А как? О медитации[28]28
  Медитация – вид психологических упражнений, употребляемых в составе духовно-религиозной или оздоровительной практики, или же особое психическое состояние, возникающее в результате этих упражнений (или в силу иных причин).


[Закрыть] он слышал много, но в том-то и дело, что только слышал. Одно помнил: надо сесть в позу лотоса. Эта поза, на зависть жены, давалась ему очень легко, видимо, сказывалась врожденная гибкость суставов и связок.

Приняв позу мумифицированного индийского божка, рассмеялся сам над собой, распутал ноги и устроился поудобнее в кресле. Что же спросить у себя в первую очередь? И как спросить? Стасу вдруг захотелось увидеть картину, столь живописно запечатленную сознанием девушки – картину нового земного неба. И комната исчезла.

* * *

Он висел или парил где-то на отдаленной околоземной орбите. Дух перехватило. Какой дух? Я ведь в уютном кресле, в хорошо протопленном каминном зале, а это всего лишь очередная галлюцинация. Но, черт побери, красота-то какая!

Серо-голубая планета медленно вращалась под ним, чуть левее и выше была еще одна планета, а справа – третья. Земля – а в том, что внизу именно Земля, Стас был совершенно уверен – еще закрывала собой Солнце, образуя по правому краю яркую рыжую корону. А еще было много мусора, не банок из-под колы и пластиковых бутылок, а нормального космического мусора размером от пылинки до горы Арарат. Рваные каменные глыбы, на сколах которых ярко вспыхивали отблески металла, в лучах восходящего солнца величественно проплывали мимо, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Некоторые из этих камней вращались вокруг второй планеты, образуя замысловатый хоровод. Некоторые падали на ее поверхность, устав от бесконечного космического танца, бесшумно так падали, поднимая внизу фонтанчики пыли.

«Да это же наша Луна!» – поразился Стас, узнав знакомые с детства очертания Моря Дождей[29]29
  Море Дождей – лунное море, расположенное в северо-западной части видимой с Земли стороны Луны, площадью 829 тыс. км².


[Закрыть] – и она медленно поворачивалась вокруг своей оси. Почему-то Стас считал, что Луна не вращается вокруг оси. Через несколько мгновений шар стал ущербным, обгрызенным с одного края, открывая взору Стаса свои внутренности. Да, это была Луна, точнее, примерно три четверти той Луны, которую Стас знал всю свою сознательную жизнь. А вторая ее часть была той третьей планетой, которую новоиспеченный космонавт наблюдал справа, и из-за достаточного удаления она казалась ему шарообразной.

– Черт, что же все-таки произошло? – Стас задал вопрос вслух или ему так показалось, но, конечно, не рассчитывая получить ответ.

– Хорош уже чертей поминать, накличешь, – раздался рядом хриплый старческий голос. Челюсть у Стаса отвисла. На соседнем метеорите, закинув ногу на ногу, сидела сгорбленная старушка с морщинистым крючковатым носом, на голове платок совершенно немыслимой раскраски.

– А ступа с метлой где? – ничего умнее Стасу в голову не пришло.

– Туповат ты, путник. И где вас таких делают? Вот, к примеру, Баба Яга, которую ты имел в виду, вообще-то была богиней материнства и выглядела чуток покраше меня.

– А ты-то кто?

– Я-то? Одна из твоих многочисленных прабабок. Далекая очень, ты не помнишь. С метлой, правда, ты почти угадал. Было дело. Но так далеко не залетала.

– А сейчас как? И зачем тут?

– На твои глупые вопросы отвечать, вот зачем! Так что задавай побыстрее, пока не осерчала вконец. Да и некогда мне на таких вот особей время свое тратить.

– Что произошло с Землей?

– Знаешь, правнучек, я в вашей терминологии не сильна, а вот картинку показать могу.

Стаса швырнуло куда-то назад и очень далеко. Мир в очередной раз изменился и, похоже, значительно ускорился. Картинка действительно была другой, правда, не менее захватывающей. Далеко внизу плыла знакомая до боли Земля с привычными очертаниями материков. Вокруг нее вращалась такая же привычная и еще совершенно целая Луна. Был и третий участник этой космической идиллии, правильнее было бы сказать участница. Комета, распушив свой яркий павлиний хвост на многие сотни километров, гордо и непринужденно пролетала мимо планеты со своим спутником. Картина, достойная Ван Гога[30]30
  Винсент Виллем Ван Гог – всемирно известный нидерландский художник-постимпрессионист.


[Закрыть], подумалось наблюдателю.

Но что-то начало меняться. Солнце, еще секунду назад спокойно светившее далеко внизу, вдруг выкинуло из своей термоядерной утробы ослепительную иглу. Длина ее в несколько раз превышала диаметр самого Солнца и была направлена острием в сторону Земли. Игла вскоре погасла, но сгусток раскаленной материи с огромной скоростью двигался в сторону планеты. Стас ощущал его материально по меняющемуся и колеблющемуся вакууму. Что именно могло колебаться в вакууме, он не представлял.

Расфуфыренная красавица комета оказалась на пути раскаленного энергетического потока и приняла на себя первый удар. Внешне это выглядело не особенно эффектно: ядро кометы покрылось мерцающей рябью, только хвост начал выгибаться в сторону Земли. Штормовая солнечная волна, имевшая уже форму вытянутого эллипса, чуть приторможенная и, возможно, погашенная ударом о комету, продолжила свой путь к Земле. Куда и врезалась весьма успешно в районе западного побережья Атлантики. Вот это выглядело эффектно. Атмосфера Земли загорелась в сумасшедшем танце огней.

Тем временем события начали развиваться в ускоренном темпе. Оглушенная комета, видимо, совсем потеряв ориентацию, чуть изменила свою траекторию и направилась в сторону Земли. Наверное, почувствовала непреодолимое желание насладиться световыми эффектами с более близкого расстояния. Но даже в этом случае, Стас это чувствовал, она проходила в опасной близости от планеты, но никак не могла с ней встретиться. Она и не встретилась, потому что на сцену вышел третий игрок. Луна, так же завороженная необычайным зрелищем, совсем не смотрела себе под ноги.

Звуков не было. Было безмолвие или беззвучие. Оттого картина глобальной космической катастрофы казалась просто нереальной. Две небесных красавицы столкнулись лбами. Маленькая вспыхнула и растворилась в фейерверке разлетающихся осколков. Большая, чуть подумав, тоже содрогнулась и, окутывая себя искрами разлетающихся частей своего тела, ощутимо ускорила вращение вокруг оси. Затем медленно, как бы нехотя, начала ломаться. Трещина расширялась на глазах, и через несколько секунд над Землей плыло уже ДВЕ ЛУНЫ.

Тем временем атмосфера Земли, и без того пылающая от полученной Солнцем пощечины, приняла на себя очередной удар, теперь уже от своей беспечной вечной спутницы и далекой космической гостьи.

Стас завороженно наблюдал за происходящим. Если Ван Гог в своих абсентовых[31]31
  Абсент – алкогольный напиток, содержащий обычно около 70 % (иногда 75 % или даже 85 % и 86 %) спирта. Важнейший компонент абсента – экстракт горькой полни, в эфирных маслах которой содержится большое количество туйона.


[Закрыть] галлюцинациях видел хоть толику подобного – удивительно, что отрезал себе только ухо, а не голову целиком. Картинка поплыла, рядом опять ехидно ухмылялась вредная старушка.

– Доволен, родственничек?

– Это все было? Это мне не снится?

– Что сон, а что явь в нашей жизни, многие так до смерти и не поняли. А что было, то было, я ведь тебе не кинематограф показываю, а быль натуральную.

– А что будет дальше?

– Прошлое быльем поросло, и то иногда меняется. А что будет, неведомо ни мне, ни тебе. Не написанное оно еще – будущее это. Может, и тебе судьбой уготовано свой росчерк пера на этом холсте оставить.

– Как я попал в этот мир? И зачем?

– Зачем – не знаю, неведомо это мне. Не моя квалификация, так сказать. А вот как, знаю.

– И как же?

– Знаешь, родственничек, ты уж извини, но надо меньше срать где попало. Вы для чего там унитазов понапридумывали?

– Бабушка…

– Марфой меня кличут.

– Хорошо, Марфа. А если попроще, без эмоций?

– На рыбалке под дубом кучу наложил?

– Ну, было. Приспичило, что тут такого? Лес, удобрения…

– Обниматься с дубом полез?

– Да я ствол хотел промерять в обхвате. А потом молния ударила.

– Вот я и говорю: туповат ты, правнучек. Молния – это так, спецэффект, а с дубом ты побратался и, что самое странное, он тебя принял. Редко такое бывает, очень редко. Я не припомню, только слышала о таком.

– Как это побратался? Дуб – это же дерево!

– Сам ты дерево, причем сдается, что ни на есть хвойное. Дубы, особенно старые и мощные – носители и хранители эгрегора[32]32
  Эгрегор – в оккультных и новых (нетрадиционных) религиозных движениях – душа вещи, «ментальный конденсат», порождаемый мыслями и эмоциями людей и обретающий самостоятельное бытие.


[Закрыть] Земли. Существует древний обычай: чтобы получить покровительство и силу невероятную, нужно такому дубу отдать часть себя и, прижавшись, попросить о покровительстве. Если примет, то ты избранный.

– Что такое эгрегор?

– Беда с тобой. Кто из нас в XXI веке-то живет? Эгрегор – энергоинформационное поле планеты. Фу ты, еле выговорила. Память предков тебе досталась, дурень. Родовая память! Дар великий. Да только не по Ваньке шапка, похоже.

– Злая ты, баба Марфа, а скажи…

– Все, утомил. Как это, по-вашему? Исчерпал лимит доверия. Достал, одним словом.

Стас сидел в кресле, на столе догорала свеча. Была середина ночи. Вокруг дома собиралось живое кольцо. Сторожевая система трезвонила об этом давно. Искорок жизни было много, больше сотни, но это были не люди – собаки.

Глава 3
«Жить, чтобы выжить»

Стас стоял во дворе на давно не кошеной пепельной траве газона и смотрел в глаза Зверю. Именно так! Не собаке, даже не одичавшей собаке, а – Зверю. Это был не старый знакомый, добродушный великан-мастифф, который, кстати, тоже находился где-то поблизости, – это был молодой кобель, помесь кавказской овчарки с кем-то диким. Машина, генетически модифицированная человеком. Машина, предназначенная для убийства себе подобных. Это был Зверь – боец и убийца. Об этом однозначно говорили порванные уши, многочисленные шрамы и рубцы на теле, а главное – глаза, желтые глаза палача, познавшего вкус крови, привыкшего побеждать и повелевать. Это был хозяин здешних мест, чувствовавший опасность, которая исходила от двуногого соперника, посмевшего посягнуть на его территорию, но привыкший к опасности и привыкший идти наперекор ей в многочисленных схватках, проведенных за свою недолгую, но яркую жизнь.

Стас попробовал войти в сознание Зверя, попытаться подчинить его своей воле. Это стало ошибкой, едва не стоившей ему если и не жизни, то здравого рассудка точно. Он вторгся в чужой разум, не человеческий. Здесь присутствовали совершенно иные эмоции, первозданные в своей простоте и жестокости, но их мощь поразила его. Он вошел достаточно глубоко, и хотя напряжением всех своих внутренних сил ему удалось вырваться из бордово-алой глубины, пропитанной кровью и болью – он увидел достаточно.

Щенячью радость от первых лучей солнца, от шершавого языка матери, первые неуверенные шаги в большом, светлом и красивом мире. Безграничную преданность хозяину, руки которого он радостно вылизывал и готов был ради него на все. Потом тренировки, которые поначалу он воспринимал как игру и радостно им отдавался, но постепенно игра становилась все более жестокой. Первая кровь и ее сладковато-соленый вкус, постоянные побои, и опять кровь, теперь уже себе подобного. И первый бой, и торжество победы, сопровождаемое все тем же вкусом крови. Бои следовали один за другим – он побеждал, и это стало смыслом жизни. И даже оставшись без хозяина и привычного вольера, он смысл жизни не утратил, тот только приобрел более яркую окраску и форму. Бой, кровь, победа – но теперь еще и добыча, которая безраздельно принадлежала ему.

И вот очередной соперник стоял перед ним. Зверь в последнее время уже встречался с двуногими, и легко побеждал, потому что чувствовал их страх. Страх всегда лишает соперника сил. Зверь боялся только Хозяина, который был мертв. Сейчас перед ним стоял не Хозяин, но Зверь впервые почувствовал страх – свой страх. Он ощутил взгляд, который вытащил из самых глубоких тайников сознания все его страхи и тайны – вытащил наружу и обнажил. Но он был бойцом и вожаком стаи, большой стаи, а еще – альфа-самцом[33]33
  Альфа-самец – доминант мужского пола в любой иерархичной группе.


[Закрыть], и отступить было нельзя. А страх? Его можно преодолеть, победить, уничтожить – как и врага, стоящего перед ним.

Пес прыгнул. Правильно прыгнул, коротко, без подготовки, точно рассчитав удар лапами в грудь и оскаленными зубами в горло. «Его учили убивать не только собак, – пронеслось у Стаса в голове». Мысленный толчок от себя, затем тяжелое ватное одеяло сверху – ничего умнее ему в голову не пришло, а убивать собаку совсем не хотелось.

Зверь был повержен. Впервые он проиграл, и понимал, что проигрыш равносилен смерти. Смерти он не боялся, ради нее и жил, ее он дарил на протяжении всех шести лет своего существования. Враг стоял над ним, беспомощным. Но смерть не приходила, а пришла картина из забытого детства. На траве под лапами раскидистой сосны лежит он со своими тремя братьями, сытый и счастливый, и рядом мама, разомлевшая на солнце. А вот и Враг. Но и не враг вовсе, даже не Хозяин – он просто Друг, и девчонка, стоящая радом с ним, тоже Друг.

Стас отпустил ментальные путы и опустился к собаке, потрепав ее за рваным ухом. Пес лизнул руку.

– Иди, старина, теперь это и твой дом, не забывай. Говорила мама: «Не зная броду, не лезь в чужой огород»… – Стас, опустошенный, побрел к дому. Короткий лай за забором, звуки быстрой схватки, униженный визг поверженного врага, и краткий грозный рык его нового друга, в очередной раз подтвердившего свое право на лидерство. И наконец тишина.

По внутренним ощущениям было ранее утро. «Часа четыре», – подумалось Стасу. Время он и раньше, в той прошлой жизни, ощущал неплохо, а сейчас, наверное, мог определить с точностью до секунды. Спать не хотелось, он вообще подозревал, что сон ему уже не нужен, а вот энергия – нужна. Проникновение в чужое сознание, и главное – путь назад, оказались неожиданно изматывающими. Он догадывался, что его тело уже может потреблять и другие источники энергии, а не только вырабатывать ее из углеводов и белков. Экспериментов на первое время было вполне достаточно, пить бензин или солярку не хотелось, и Стас прикончил все, что осталось на кухне от вчерашнего пира. Показалось мало. Спустился в бункер-погреб и с удовольствием съел трехлитровую банку вишневого варенья, запив его таким же количеством виноградного сока. Стало значительно легче, глюкоза, видимо, очень легко поддавалась метаболическому расщеплению.

Наверху исправно работал генератор, используя едва ли три-четыре процента своей мощности. Он внимательно осмотрел агрегат. Хорошая немецкая машина, созданная на базе военной техники. Блоки управления были собраны не на основе микросхем, а на базе мощных диодов и тиристоров, поэтому, наверное, и выдержали электромагнитный удар, а может, просто были обесточены. Понимая в общих чертах, что произошло с планетой, Стас догадывался, что мощный электромагнитный импульс, полученный в результате солнечного шторма, мог индуцировать наводку постоянного тока и возмущение магнитного поля Земли. Что, в свою очередь, вполне могло привести к уничтожению всей тонкой техники, особенно той, которая находилась в рабочем, активном состоянии.

«Но убить большую часть человечества это никак не могло, – пришла в голову мысль. – Что-то произошло еще, что-то глобального, планетарного масштаба». Даже метеоритная бомбардировка, видимо, изрядно потрепавшая планету, не могла уничтожить больше десяти-пятнадцати процентов населения. Стоп. Ее ведь никто не видел, эту самую бомбардировку. По крайней мере, именно так следовало из рассказа Саши, ну, кроме его самого, наблюдавшего эту картину сегодня, с легкой руки бабы Марфы. Проснувшись, Саша была поставлена перед фактом, и покойный Алексей ничего не слышал во сне – значит, это был не сон.

Он не слишком хорошо разбирался в астрофизике, но, имея три высших образования, в том числе и техническое, понимал, что скорость движения солнечного вещества на порядки отличается от скорости движения материальных объектов, таких как метеориты. Даже если метеоритный поток и движется с космической скоростью. Следовательно, с момента удара по атмосфере Земли электромагнитного импульса до момента начала метеоритного дождя должно было пройти как минимум два, а то и три дня. Проснулась Саша, когда бомбардировка уже закончилась – добавим еще сутки. Итак, население Земли было повергнуто в сон или беспамятство на четверо суток солнечным штормом, или, говоря привычным языком, электромагнитной бурей? Бред. Что-то должно было еще произойти. У него уже возникла догадка, которая объясняла все – или почти все, но с этим он решил разобраться несколько позже. На сегодняшний день это уже принципиального значения не имело.

А животрепещущим вопросом на повестке дня была цитата из русского классика: «Что делать?». Стас набрал в ящик продуктов из погреба и пошел на кухню, решив приготовить Сашке завтрак. Все равно ведь не спится, заодно стоит обдумать ближайшие перспективы.

Открывая многочисленные банки, решил разложить мысленно все по полочкам. Итак, что мы имеем на текущий момент:

– Планета после глобальной катастрофы и, возможно, в преддверии еще одной, если верить бывшему студенту физмата.

– Выжило, ну предположим, от пяти до десяти процентов населения Земли, где-то больше, где-то меньше. Причем выжила, вероятно, часть населения, обладающая абсолютным физическим здоровьем. Возможно, существовал и какой-то психологический критерий. В любом случае, нынешнее население планеты состоит из молодежи в возрасте, предположим, до сорока лет. «Тогда я тут просто аксакал[34]34
  Аксакал – глава рода, старейшина, почтенный пожилой человек у тюркских народов в Средней Азии и на Кавказе.


[Закрыть]», – мелькнула мимолетная мысль.

– Полностью уничтожены все системы связи, инфраструктуры власти и поддержания правопорядка. Таким образом, имеем анархию и «право сильного». Учитывая количество огнестрельного оружия, явно работоспособного, последний факт несколько смущал и не особо радовал.

– Судя по всему, катаклизм не коснулся собак и, вероятнее всего, прочей живности с менее сложной, чем у человека, организацией сознания. За двое суток Стас никого, кроме собак, не встречал, но истошный кошачий рев ночью говорил в пользу последнего предположения.

Ничего утешительного не нашлось, и ответа на вопрос, что делать дальше в глобальном масштабе, явно не обнаружилось. Стас решил упростить задачу и, памятуя о том, что правильно поставленный вопрос – это половина ответа, сформулировал его иначе: «Что делать сейчас, сегодня?» Ответ напрашивался сам собой – жить или выживать. Пойдем дальше: «Что нужно для выживания в сложившихся условиях?» «Хлеба и зрелищ» – пришел в голову девиз жителей славного Рима. Хлеба пока хватало, а зрелищ можно было бы и поменьше. Да и римляне, помнится, плохо кончили.

Но в целом план действий на ближайшую перспективу начал формироваться в голове незадачливого путешественника во времени. Поставив на электропечь турку с кофе, он крикнул:

– Золушка, подъем, солнце уж давно в зените, – но никакой ответной реакции не последовало.

Дождавшись, пока заварится кофе, и разлив ароматный напиток по чашкам, поднялся в спальню. Сашка сладко сопела, завернувшись в одеяло. Будить было жалко, но то ли давно забытый аромат кофе, то ли его присутствие заставило девушку открыть глаза. Опять испуг, потом улыбка. А затем, когда увидела комнату – снова испуг, заглянула под одеяло и облегченно улыбнулась.

– С вами, Александра, колдуном быть вовсе не обязательно: все мысли крупным шрифтом транслируются на Вашей физиономии. Да – это я Вас вчера перенес в эту спальню и накрыл одеялом. Хотел раздеть, но вот именно поэтому и передумал. Еще вопросы?

– Я будто заново на свет родилась, так выспалась. И кофе – я ведь его уже два месяца не пила, даже запах забыла!

– Тогда пей, принимай душ и спускайся завтракать.

– Спасибо! – донеслось сверху.

Они сидели за столом и допивали по второй чашке кофе. Сашка нашла где-то легкий халатик и, замотавшись в него, выглядела очень мило и как-то совершенно по-домашнему. Стас с тоской подумал о жене и дочери, с которыми расстался всего сорок восемь часов назад, а по ощущениям прошла целая вечность. Это было в том, другом мире. А в этом? Если даже предположить невероятное, и они выжили, то места ему рядом с ними не было – оно ведь занято. И занято им же самим.

– Ты подумал о чем-то грустном, – раздался голос собеседницы. – Твоя семья? Что с ней, они погибли? – Женщинам совершенно не нужны паранормальные способности, они и так все чувствуют, интуиция или что там у них…

– Двое суток назад были живы.

– Извини, я совсем забыла. Но ведь они могли выжить – и здесь их надо искать, – встрепенулась Александра.

– Искать не надо, если и выжили, то мне к ним нельзя.

– Почему?

– Я там уже есть.

– Как? – Начало доходить. – Ты хочешь сказать, что сейчас одновременно могут существовать два одинаковых Стаса?

– Наверное, все-таки не совсем одинаковых. Тот, второй, старше меня на два года должен быть. Давай об этом не будем. Как ты себе представляешь дальнейшее будущее?

– Давай останемся здесь. Очень милый дом, еды много. А если бандиты нагрянут, спрячемся в лесу. Собаки вот только… Ну, в погребе найдем, где спрятаться.

– Так и будем прятаться? – Хотя спонтанная мысль Сашки была в чем-то проста и хороша. Провести остаток дней, сколько там Алексей спрогнозировал – полгода, год, – в обществе очаровательной молодой девушки. В относительной безопасности и комфорте. Стас был почти уверен, что огромная стая собак после ночного поединка обеспечит им сравнительную безопасность.

– А ты чего хочешь? – насупившись, произнесла девушка.

– Как ты думаешь, мог Алексей ошибаться насчет перспективы тотального уничтожения жизни на Земле?

– Не знаю, может, и мог.

– Ну, а если ошибся, и ничего страшного не произойдет, так и будем сидеть по норам и ждать, когда нас поодиночке переловят и перестреляют одичавшие аборигены?

– Что ты предлагаешь?

– То же, что хотела делать ты сама – искать людей. Нормальных людей. Сбиваться в стаю, как это делают собаки, и выживать, по возможности сохраняя человеческий облик.

– Где мы будем их искать?

– В городе до катастрофы было шестьсот тысяч населения. Даже если выжил один процент – а я полагаю, должно быть больше, – это шесть тысяч. Ну не все же превратились в зверей.

– Ты с ума сошел! Мы до города не доедем, нас просто расстреляют байкеры. Они дорогу контролируют. А если и пронесет, так в городе убьют, там наверняка сейчас куча всякой мрази.

– Стрелять и мы умеем. – «Вопрос с оружием надо, конечно, решать», – подумал Стас. Дробовик хорош для ближнего боя, но по сравнению с автоматом – это детский водяной пистолет.

– Это очень плохая мысль, очень. Тебя просто убьют, а меня? Да что ты можешь знать об этом?

– Саша, я тебя долго уговаривать не буду. Если хочешь, оставайся в этом доме. Пока для собак есть пища в округе, ты в относительной безопасности, тебя они не тронут. Если же стая уйдет, тогда не знаю…