Текст книги "Двенадцать подвигов Геракла. Сказка «Под эгидой»"

Автор книги: Игорь Отделкин

Игорь Отделкин
Двенадцать подвигов Геракла. Сказка «Под эгидой»

Вступительное слово

Одиссея Античности – это АРГО путешествия к монументальному зодчеству, политики, архитектуре собраний, к площади общего схода. Корабль Античной традиции обогнул столетиями Земной шар, плывя на вёслах общих решений и коллективных поручений. Судно швартуется, выбирая порт приписки, современную культуру политических, социальных, экономических и правовых отношений.

Культура речи и выступления, ораторского мастерства, публичного диспута и, наконец, умения говорить да слушать, традиция республиканских и демократических отношений общества, права и обязанности гражданина и Полиса, ЗАКОН – вот какой якорь бросила Античность в современность.

Бессмертные Боги, небесные и земные герои деяниями и подвигами ведут не только дорогой мифов, они ведут дорогой свершений, воспитания, если хотите, совершенствования и развития человека, его умений и способностей, дарований, так сказать, олимпийского человека или человека с ОЛИМПА. Поэтому автор в цикле "Двенадцать подвигов Геракла" постарался отразить Гомеровское ощущение духа Античного мира, который зовёт не в старое Архаичное, а к новому, современному и светлому. Стиль времени сохраняется вчера, сегодня и сохранится завтра. Это античный мир отваги, ода поэзии и геройства, это целая эпоха достижений механики и зарождения фундаментальной основы науки, философии, литературы.

Это мир Богов и мир человека. Это миф бытия и бытиё сознания. Таким автор видит античное мироустройство и пафос эпохи. Это мир чудовищ и мир человека.

Отделкин И.В.

Двенадцать подвигов Геракла

Аркадская лань

 
Нос остриём, крючком,
Кривые уши завитком,
Козла копыта на ногах,
Изгиб кривой в рогах —
 
 
Бог пастухов и стад
Явился к Эврисфею в сад.
Властитель рощ, лесов —
ПАН младший средь Богов:
 
 
– Отец велел Гермес,
Чтоб воин Геркулес
В Аркадии поймал бы Оленицу,
Не дал бы зверю скрыться.
 
 
Изящной поступью и следом
Охотников пленила бегом:
Не зная сон, покой,
В погоне день – деньской
 
 
Гоняются за ней по тропам
В горах всем скопом,
Теряя время даром,
Сжигаясь страстным жаром. —
 
 
Цари – соседи об одном,
В тот вечер пьяные вином,
Судачили всю ночь втроём,
Воздать Аркадцам поделом.
 
 
Вожди Коринфа и Микен
Бог Дионис в кругу силён,
Все пьяные молвою
Наказ придумали герою:
 
 
– Им нужно преподать урок.
Поймать Оленя бы за рог
Они не могут зверя,
В богиню Артемиду веря,
 
 
Словить стрелой, верёвкой.
Охота не явилась лёгкой.
Ну, просто стыд и срам,
Олень резвится по горам…
 
 
Атлет в дорогу снова.
Петлю припас для лова.
Туда, где чтили Артемиду,
В засаде спрятался из виду.
 
 
Пугливой, трепетной, живой
Лань дивная на водопой
Идёт к траве с росой
С утра с горы крутой.
 
 
Чуть шорох – с глаз долой.
Как будто ветер удалой,
Уносит быстрой и лихой
Осанку царственной красой.
 
 
Куда – то прячась за скалой,
Сметая след с земли метлой.
Мгновение смеётся над тобой,
Кто зрит за ней порой.
 
 
– Тайком, угла держась,
На стать изящную дивясь, —
Поймать, так думал наш Герой,
В траве высокой и густой.
 
 
– Арахны сети рано
Развесить надо прямо.
Из нити тонкой пряди,
Пугая лань в засаде.
 
 
Незримый невод мастерицы
Готов поймать был Оленицу.
Осталась ждать в низине,
В Аркадской утренней долине.
 
 
Луг мокрый и сырой
С прозрачной свежею росой
Жене своей в ответ
Устроил Зевс рассвет.
 
 
Там Геркулес поймал ту лань.
И Эврисфею, словно дань,
Повёл, царя кляня,
По полю сладкому идя.
 

Гиганты

 
Олимп бурлил, гоняя тучи.
К вершинам тропы стали круче.
Обвал, дожди и грады…
Гора Богов ждала осады.
 
 
Гиганты взяли деревянные стволы,
Чтоб штурмовать Олимповы хребты.
Оружием Гигантам были скалы,
Чтоб небо греков с ними стало.
 
 
Стряхнуть, желая, Зевса волю,
Чтоб разделил чудовищ долю,
Напором убирали дом Бессмертных,
Взывая, к панике ужасной смертных.
 
 
Змеиные хвосты и лики злобы
С Земли наверх искали тропы.
Война Богов закрыла небеса.
Кто править будет на века?
 
 
Всесильные не могут к людям сами
Спуститься в храмы со святыми небесами.
С той высоты вниз к Алтарю,
Бесценные дары где чтили в старину.
 
 
Весь мир покинут стал.
Итога ждал, как проклятый Тантал,
Когда на бой с Гигантами с небес
Отправится сын Зевса Геркулес?
 

Гиеронские коровы

 
В краях далёких, где кругом вода,
Паслись чудовищей стада.
Коровы три, а плоть одна,
На головах торчат рога.
 
 
Хвост до земли и множество копыт —
Секрет от Греков Гиероном скрыт.
 
 
Микенский вождь и внук Персея,
Всё также Геркулеса не жалея,
Царь Эврисфей, узнав про чудо,
Вдруг пожелал, чтобы оттуда
 
 
Герой доставил бы коров,
Привёз бы с дальних берегов.
К тому ж порадовать Богов бы смог,
Таких чудовищ дивный рог.
 
 
Олимп божественный следил за чадом,
Когда герой отправился за стадом.
В края, где падший Океан
Волной роптал, низвергнутый Титан.
 
 
Где небо сам Атлант могучий
На плечи принял вечной тучей.
Сам Зевс ему обузой водрузил.
Держать Титану звёзды поручил.
 
 
Вот там свирепый великан и пёс,
Коров чтоб кто-то не увёз,
Следили зорко за стадами,
За странными рогатыми зверями.
 
 
Олимп забыл далёкие края,
Не береглась богами та земля.
Геракл водрузил на ней столбы,
Воздвиг Микенские столпы.
 
 
Назвав их «Альпа» и «Абила»,
Что здесь мол греческая сила,
Плыла к невиданным проливам.
 
 
В преданиях, оставив след,
Ведь тут царил Олимпа свет.
Здесь Геркулес угнал стада,
Доставив Эврисфею на луга.
 
 
Убитый Гиерон – свирепый великан,
Двуглавый пёс, как сторож и чабан,
Поверглись наземь навсегда,
А помнятся коровьи лишь стада.
 

Горгона

 
Бог на Олимпе Зевс могучий
Над смертными носился тучей.
Когда разлады на земле Эллады
Терзали смертных без пощады.
 
 
Всевышний знал. Чудовище из змей
Является, бывало, средь людей.
Медузьим взглядом лишь простым,
Даря бессмертие живым,
 
 
Горгона делает фигуры,
Из камня вечные статуи.
Она летает над страной,
Разит людей зловещею стрелой.
 
 
Живое обращает в неживое
И счастье каждому даёт литое.
 
 
В музей застывших душ и тел,
Которых взор её узрел,
Попасть мог всякий грек,
В Элладе смертный человек.
 
 
Кто чёрствый, становился тот черствее.
А мягкий – твёрдым и, твердея,
Забыть готов другого, каменея,
Ценить себя лишь, смея.
 
 
Афина Мудрая, Гермес радушный,
Спасти чтоб мир послушный,
С небес спешили до земли,
С собой секрет спасения несли.
 
 
Как с помощью сандалий и сумы
Избавить всех от каменной беды.
Зеркальный щит, Гермеса меч
Горгоний взгляд помогут ссеч.
 
 
Союз Ахеи должен статься.
Но с чудищем необходимо драться.
Кода же явится Персей
Срубить зловещее собранье змей —
 
 
Горгонью голову, медузу,
Чтоб кинуть на Алтарь союзу?
Ведь камень дружбе не подмога,
Статуй уж разных стало много.
 

Дворы Авгея

 
Могучий Зевс бессмертный,
Создатель мира смертных
Явил Богам совет —
Олимпу мудрый свет:
 
 
– Народ живёт в ладу,
Забудет Бог когда беду.
Дадим царям затеи,
Узнать, кто из людей сильнее?
 
 
Там правит где Авгей,
В Олимпии среди полей,
Пускай цари участно
Устроят игры страстно.
 
 
Земля рождает часто
Героев не напрасно.
Умелых, ловких, метких,
Способных, быстрых, цепких.
 
 
Дурная голова, ведь даже стоя,
Не даст ногам покоя.
В боях же доблестная сила
Людей до подвигов подвигла.
 
 
Тому пример наш Эврисфей,
Хвастливый самый средь царей,
Решит отправить до Авгея…
Геракл, сил чтоб не жалея,
 
 
Уважил давний спор,
Убрал бы скотный двор
От нечистот и пыли тучи,
Навоза, грязи кучи.
 
 
В котором поколенья
Не жгут в домах поленья.
Коровы, лошади стадами
Пасутся там годами.
 
 
– Авгею надобна равнина,
Чтоб в чистоте была низина.
Иди, Герой, в луга Элиды,
Тогда Микены будут квиты, —
 
 
Уж Эврисфей давал задачи,
Послав героя за удачей.
Лукавый, хитрый Бог Гермес
Вдруг с Геркулесом в грязь полез:
 
 
– Привет, мой друг, известный.
Меня зовут Гермес небесный.
Вспахать равнину плугом,
Ведь будет долго, туго.
 
 
Напоры тяжкого труда
Напоров водных из пруда
Конечно же, не стоят.
А вот потоки грязи смоют.
 
 
За сутки вырылись каналы,
Как Олимпийские твердят анналы.
Войну и бойню, кровь и зло
Водою в море унесло.
 
 
А чтоб не помнилось про мести,
Атлеты собирались вместе,
Готовые к борьбе и Эстафете
В честь Зевса, мира на планете.
 
 
И вот уже в четыре года раз
Рекорды бьются, прошлый класс.
А Геркулес Олимповы места
Давно расчистил дочиста!
 

Кони Диомеда

 
Быль или небыль на земле,
Повидать бы чудо где?
Говорят, что есть кобыла,
У которой кровь остыла.
 
 
Для детей её еда —
Мясо туши, кровь всегда.
Привлекая чудным видом
В царство мрачное Аида,
 
 
Пережёванных людей
Отправляет в мир теней.
Те, не зная, не гадая,
С пышной гривою играя,
 
 
В пасть животных попадают,
Жизнь земную покидают.
Диомед в лугах степных
Разместил коней мясных:
 
 
– Удружи, Герой, в награду,
Убери с путей преграду.
А табун же под замок
Мы укроем с тех дорог.
 
 
Геркулес же снова в поле,
Лошадей ловить на воле
Со сноровкой и смекалкой
Конюх выставил приманку.
 
 
Мясо свежее кусками,
На жердях было ломтями.
А вокруг забор-загон,
От кобыл живым заслон.
 
 
Сети связаны опять.
Будто с головы до пят,
С пасти-морды до копыт
На коне капкан висит.
 
 
Лишь осталась у яслей
Сеть на сытых лошадей
Из засады бросить метко,
На ходу была б чтоб клетка.
 
 
Повести табун коварный
В поводу с собой попарно.
И доставить Эврисфею,
Сил и время не жалея.
 
 
Так исполнил Геркулес.
Через поле, через лес,
Шаг за шагом по траве
Лошадей довёл в узде.
 
 
До Микен и до царя,
Службу старую творя.
 

Критский бык

 
Брат Зевса – Посейдон, Аид
Ахейский остров Крит
Воздвигли из пучины вод
С горой под самый небосвод.
 
 
Олимп мол далеко,
А боги слишком высоко.
Поэтому в подземный мир судьёй
Отбудет царь земной.
 
 
А внук, отца закона, старый,
К нему на остров парой
Решил царь Минос из Ахеи,
Народ из мести не жалея,
 
 
Семь юношей и дев
Везти для ненасытных чрев.
К чудовищу как жертв Элады,
В подземные звериные пенаты.
 
 
Которые сложил Дедал
Из мощных бывших скал.
Тогда Эгея сын, Тесей
Едой поплыл среди людей.
 
 
И умертвил на Крите зверя,
Любимой Ариадне веря.
Минули славные года,
Прошла несчастная пора.
 
 
Быка ужасного большая сила
Однажды Крит опустошила.
Козёл, баран, корова —
Вмещала всё утроба.
 
 
Осталась лишь мольба тогда,
Голодная да долгая беда.
К царю Микен с Олимповых небес
Во сне явился Бог Гермес.
 
 
Правитель захотел в придачу
Послать Атлета за удачей.
Нашёл предлог герою,
Чтоб тот направился по морю:
 
 
– Для царства важен сбыт,
Я слышал остров Крит
Людьми Ахейскими забыт
А скот быком убит.
 
 
С утра уж собраны суда,
Плыви защитником туда.
Свирепое зверьё из бездны
В острог доставь мне местный.
 
 
Так за Тесеем вслед герой,
Геракл плыл живой едой.
На берег встав ногой,
Атлет пошёл на бой.
 
 
А бык готов на рог
Поднять всё то, что мог.
Ведь мощь была во многом,
Лишь море, как порогом,
 
 
На время остановит пыл.
Геракл так и поступил.
Сманил чудовище на дно,
Скрутил копыто, рог в одно.
 
 
В сетях свирепое созданье,
Как говорит предание,
Герой доставил на себе,
Связав его в борьбе.
 
 
Принёс в Микены Геркулес
Тяжёлый, грозный, бычий вес.
 

Лернейская гидра

 
В воде, земле и смеси глины,
В массиве грязной вязкой тины,
В болотах Лерны Арголиды
Змей девять, воедино слитых,
 
 
Явились чудищем для Греков,
Ахейских истребляя человеков.
Смерть, рассылая всюду,
И, сея ужасы в округу.
 
 
Чудовище из девяти голов,
С большим количеством зубов
Травила ядом всех людей,
Кто угодил в болота змей.
 
 
Сруби одну, возникнут две.
Бессмертье Гидры явится везде.
Клинок Гефеста не подмога.
Хоть зло одно, злодейств-то много.
 
 
Простая хитрость и коварство,
Лень, жадность, ложь, упрямство.
Лихие страсти, страхи, лести —
Явления угроз змеиных бестий
 
 
Тревожить стали сам Олимп.
Где Зевс божественный свой нимб
Не захотел отдать змее,
Решив убить её на А́ргосской земле.
 
 
Царь Эврисфей престол Микен
Хранить, желая, крепость стен,
Отправил Геркулеса на войну,
К болотам в услужение ему.
 
 
Геракл сделал очень хитро,
Направив яд самой же Гидры
В плоть, в сердце на мече,
Чем погубил её в гнезде.
 
 
Лернейской Гидре подошёл черёд.
В спокойствии живёт народ.
Олимп по-прежнему вершит
И Геркулеса в бой вести спешит.
 

Мемфис

 
Лики воскресли из торфа и зыби.
Тени мелькнули из тлена и пыли.
 
 
Духи наполнили музыкой звуки,
Песней запели ударные стуки.
 
 
Лица вельмож в прохладе явились,
Слуги на солнце в покорность склонились.
 
 
Дым растворился на дальней границе,
Память пришла из загробной гробницы.
 
 
Воля небесная всех породила,
Светом светила царя озарила.
 
 
Волжские грязи в кирпич обратились,
В стенках домов рядами сложилась.
 
 
Явь оживила проулки построек и зданий
Этнос собрался у властных собраний.
 
 
Контур цехов водрузился на поле.
Храмы воскресли в жертвенной доле.
 
 
Шёпот ушедших позвал за собой.
Город восстал пронзённый молвой.
 
 
Потоки каналов смыли забвенье,
Пахари эры взрастили растенья.
 
 
Мастер, оживший в глине и воске,
Узор разбудил в керамическом торсе.
 
 
Души литые в металлах железных
Разом очнулись в фигурах телесных.
 
 
Серые кости из видов древесных
Спальни готовят наложниц прелестных.
 
 
Призраки тащат к обеду припасы,
Запахи сеют съестные запасы.
 
 
Ткачи облачили изгибы на теле.
Все силуэты ткани надели.
 
 
Кожи сомкнулись в сандалиях узлами.
Путь ходоков заскрипел под ногами.
 
 
Судьбы сложились в рассказах словесных
Папирус раскрылся в свитках наместных.
 
 
Боги восстали в ка́мнях скалистых.
Ветер повеял на волнах лесистых.
 
 
Древность вздохнула культурой преданий,
Страны явились былью сказаний.
 

Немейский лев

 
Сын Зевса и Алкмены
Ушёл в изгнание в Микены.
К царю на службу,
Чтоб исполнять наказы в дружбу.
 
 
Послушным Эврисфею быть,
Заветно преданным прослыть.
Ревниво пожелалось Гере,
Чтоб люди усомнились в Зевсе, в вере.
 
 
– Молва вперёд с тобою шла,
Атлета в гости к нам вела.
Так докажи и доблесть, силу,
Иди в немейскую долину.
 
 
Там в Арголиде злобный лев
Пугает Геры старых дев.
Они укрылись за стеной,
Не могут за мужской спиной.
 
 
Добудь нам шкуру зверя.
Чтоб Геркулесу царь, поверя,
Тебя б на службу взял
И больше доверял.
 
 
Силач-Геракл сразу в дело.
С свирепым львом сражаясь смело,
За глотку жуткую схватил
И массой всей её сдавил.
 
 
Повержен ужас Арголиды.
Герой же над Эгидой
Принёс в Микены кожи,
Разделав Льва под ножик.
 
 
Дорога к подвигам и чести
Проло́жилась со шкурой зверя вместе,
Которая на Геркулесовых плечах
Была все долгие года в веках.
 

Пелопоннес

 
Когда сын Зевса, царь Тантал,
Богам гостившим пир давал,
На радостях Бессмертным жителям Небес
Из сына блюдо преподнес.
 
 
В подземном мире проклят был
Широкий жест его и пыл.
Желаемое стало зримо,
Но проходило постоянно мимо.
 
 
Голодным взять не мог еду,
Богами данную ему.
И с жаждой воду он не мог
Испить хотя б один глоток.
 
 
Еда, вода с ним под землёй.
Съестное мог достать рукой.
Но исчезали дивные плоды
И расплывались винные ручьи.
 
 
Гермес, собрав куски Пелопса,
Волжане словно мумию Хеопса,
Воззвал на свет, бессмертье дав,
Им именем часть Греции назвав.
 
 
Арго в Колхиду, Рать под Трою —
Пелопоннес дорогу дал героям.
Коринф, Микены, А́ргос, Спарта —
Возникнут города на юге карты.
 

Пояс Гипполиты

 
Топорик острый за спиной,
Лук с ядовитою стрелой.
В руках у женщин без груди,
Когда идут к реке враги.
 
 
Среди хребтов и гор,
Лесных болот, озёр.
Община племенем войну
Вела с мужчинами одну.
 
 
Которых звали Амазонки.
Всей статью хрупкой, тонкой
Разили мужиков из лука,
Натягивая тетиву ладонью туго.
 
 
В местах у Кападоки, Формодонта,
У рек лесного Понта
Ославили себя борьбой,
Непримиримою из баб толпой.
 
 
В плен угодившего отравой
Безжалостно кромсали всей оравой.
Воинственной и злобною ордой.
Убитого сжигали на костре гурьбой.
 
 
Неверных и двуликих мужиков,
Им Гера первой из Богов
Совет дала, чтоб презирать.
За пояс верности воздать.
 
 
Его с собой не надобно носить,
Чтоб мести помнить, не забыть.
Про это зная Эврисфей,
Из самых верных средь мужей:
 
 
– Я слышал у соседей строго
Клянут измену проком,
Чтоб в назидание своим
И в толк советовать иным.
 
 
Там пояс превращается в ремень,
Супруга избивать чтоб день.
В руках является у жён —
На людях будет муж сожжён.
 
 
Важны и нам законы эти,
Чтоб рано знали дети,
Неверным слыть позорно,
Ведь пояс не надеть повторно.
 
 
Добудь в Микены диво,
На жён чужих чтоб криво
Не пялились мужи Микен,
Изменой, нарушая кровных стен.
 
 
Герой, собравшись налегке,
Отправился в леса к реке,
К тем Амазонкам в племя,
В плен угодить на время.
 
 
Ждать не пришлось напрасно.
Уж девы с криками опасно
Вокруг Атлета собрались.
А стрелы ядом налились.
 
 
Для ритуала надобна царица,
Суду над мужем чтоб твориться.
Подруга Геры, Гипполита,
Чудесным поясом обвита,
 
 
В покои Геркулеса за собой
Сманила чёрною вдовой.
Проверить верен он иль нет?
Чтоб ядовитый съел обед.
 
 
А тот поправил быстро лук,
Чтоб был упруг и туг.
Чтоб был косяк дверной,
А стол покрыт доской прямой
 
 
В рабочей этой маяте
Всё скучилось везде в потьме.
Геракл поменял на месте
Две чары винные невесте.
 
 
Вдова отправилась к Морфею
Атлет скорее к Эврисфею.
Добыл Миенам пояс,
Под жениха личиной кроясь.
 

Рифма

 
Напишу стихи «ногой» —
Рифма бросила долой.
Вертит словом не со мной
Вертихвосткой молодой.
 
 
Лёгкой догоню стопой
С одой, точкой удалой, —
– Не надейся, Стих, на розы!
На ноге короткой с прозой
Не пойду гулять на лоно
С марафетом из салона!
 
 
Разорву с девицей лирой.
Улыбнусь для Муз пошире.
По сговорчивей простую,
Под руку возьму другую.
 

Сады Гесперид

 
На свадьбу Зевса с Герой
Сад с яблоней ветвистой спелой,
С плодами чудными из злата
Подарен был когда-то.
 
 
Жена Урана, Гея —
Титанов мать, Нерея,
Циклопов одноглазых и Гигантов
Считалась бабушкой Атланта,
 
 
Земельных недр и Земли
Родила дивные цветы.
У яблони явились чтоб плоды
Волшебной силы, красоты.
 
 
Взяла в охрану Гесперид,
Чудовище, которое не спит.
И даже глазом не ведёт,
Кто яблоки сорвёт, убьёт…
 
 
Умчалось время, много лет.
Супруги первой больше нет.
А Гера Зевсу мстит
И Геркулеса в битвы мчит.
 
 
Микенский царь, Богам известный,
Хотел достать налив чудесный.
Для этого был Геркулес,
Отправиться чтоб до небес:
 
 
– Для смертных Боги дар
Взрастили яблочный нектар.
Добудь мне золотое диво,
Молва божественных правдива.
 
 
На древе юности и стати
От старости, седой напасти
Богиня Гера для людей
Плоды растит для панацей…
 
 
Старик, божественный Нерей,
Детей своих среди морей,
Прекрасных Нимф для кораблей
Оставил в “помощь” дочерей.
 
 
Геракл знал об этом.
Отправился к ним за советом.
Чудовищ встретил и зверей,