Текст книги "Право остаться"

Автор книги: Игорь Негатин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

11

Кстати, нотариус, когда я предоставил отчет, схватился за голову. В переносном смысле, конечно. На самом деле он поджал губы, и я понял – будут проблемы. Не ошибся! Он сменил тон, в котором явно послышались нравоучительные нотки. Николай Владимирович медленно цедил слова и поучал, что брать таких дорогих собак никак не стоило. Мол, это неразумная трата денег и вообще – лишние, не подлежащие рассмотрению расходы.

– Это совершенно непозволительно, Александр! Мой клиент…

– Ваш клиент, господин Резанов, сидит перед вами, – как можно деликатнее заметил я.

– Вы не совсем правильно оцениваете свою роль в этом деле, Александр.

– Стоп, – сказал я и положил ладонь на стол. – Долина передана мне?

– Лишь на время, господин Талицкий, – мягко заметил нотариус. – Пока не вернется Влад Талицкий! Вы, Александр, уж простите старческую категоричность, не более чем временный управляющий, и финансы, находящиеся на банковском счету, будут использованы согласно инструкции вашего брата! Никак иначе! Да-с. Мне бы не хотелось подводить своего клиента.

– Это ваше решение?

– Это распоряжение вашего брата, а я всего лишь исполняю его поручения.

– Ну что же…

Поверьте, мне вновь захотелось послать этого старика в задницу, но я сдержался.

– Господин Талицкий…

– Я вас слушаю.

Нотариус слегка замялся, что меня искренне удивило. Не похож он на человека, который может смутиться, но именно таким он и выглядел – смущенным и немного раздосадованным. Так выглядят люди, которые хотят сообщить вам неприятную новость, никак не связанную с вашими общими делами. Он вздохнул и даже сцепил руки в замок.

– Дело в том, что с вами хотели поговорить…

– Кто? – Я слегка напрягся, что неудивительно после всех этих новостей.

– Один человек. Важный человек.

– Этот человек тоже является частью поручений Влада? – Я все-таки не отказал себе в удовольствии и подпустил небольшую шпильку. Да, вот такая мелкая месть. Нехорошо-с.

– Нет, – он вздохнул, – как раз наоборот.

На языке вертелась очередная колкость: «Наоборот – это как?» – но я не стал нарываться на неприятности и просто кивнул.

– Ну раз так, то с превеликим удовольствием…

Удовольствие, надо заметить, довольно сомнительное. Когда нотариус кивнул и вышел из кабинета, я незаметно сбросил кожаную петлю или, если вам угодно, хлястик на кобуре. Эта петля набрасывается на курок револьвера, чтобы не потерять оружие во время скачки. Мало ли, как тут дело обернется…

Позади меня раздались шаги. Я поднялся и увидел немолодого мужчину в темно-сером сюртуке. Ему было около шестидесяти. Невысок ростом, худощав. Седые, коротко подстриженные волосы, впалые щеки с глубокими морщинами. Тонкие, с подкрученными кончиками усы, серые глаза. Не знаю почему, но в голове мелькнула полузабытая фраза: «Его высокопревосходительство был строг, подчиненных держал в ежовых рукавицах и даже супругу, Аполлинарию Владимировну, изводил бесконечными нотациями и придирками, которые излагал сухим и бесцветным голосом…»

– Господин Талицкий, если не ошибаюсь? – спросил он. Я угадал: голос был сухим, шелестящим. Будто ветер по двору осенние листья гоняет.

– Да, это я.

– Александр Талицкий, – уточнил он и по-хозяйски устроился за письменным столом. Не стал его разочаровывать и подтвердил, что именно так и есть. Хотя и добавил:

– Александр Сергеевич.

– Вы присаживайтесь, присаживайтесь, – кивнул он.

Я присел и вопросительно посмотрел на него, ожидая услышать имя. Он несколько секунд молчал, разглядывая мое лицо, потом поджал губы и наконец представился:

– Статский советник Дмитрий Алексеевич Ростовский.

– Очень приятно.

– Дело в том, Александр Сергеевич, что я был вынужден прибегнуть к помощи господина Резанова, чтобы встретиться с вами и обсудить один очень важный вопрос.

– Я к вашим услугам…

Передавать весь разговор, а точнее, монолог моего визави бессмысленно. Если коротко, то моей персоной очень интересуются какие-то важные люди из королевства Тейяс. Не надо быть ясновидящим, чтобы понять, кто они такие. Да, те самые «часовщики». Господин Ростовский их не назвал, но обозначил как «очень влиятельных» людей.

Признаюсь, искренне удивился этой встрече. Как ни крути, но я слишком мелкая сошка, чтобы целый статский советник искал со мной встречи. Потом он упомянул о репутации «часовщиков», по его словам «довольно двусмысленной». Не преминул подчеркнуть и то, что эти ребята и брата моего, Владислава Талицкого, гоняли, «аки зайца». Веселая картина вырисовывается… Если немного подумать, то род Талицких можно представить какими-то расхитителями гробниц. Ну а как же иначе? «Часовщики» с их страстью к диковинам известны и здесь. Вот и получается, что мы с братишкой им где-то дорожку перешли. Как? Кто нас знает, может, сперли что-нибудь? Дело темное… Только я – не Влад, и меня меньше всего на свете заботит сохранность ценных артефактов. В том числе и двуногих, которые устроили на меня охоту.

– Эти люди довольно влиятельны и могут испортить жизнь любому…

– Даже человеку, живущему на территории Российской империи? – спросил я.

– Позволю себе заметить, господин Талицкий, что жить на русской земле еще не значит быть гражданином, – сказал он и пояснил: – Вы, Александр Сергеевич, не являетесь русским подданным, а это значит, что на землях Форт-Росса пользуетесь правами иностранца. Вы можете жить, заниматься ремеслами, брать в аренду землю, но не более. Если из Вустера или другого города пришлют какие-нибудь документы, которые позволят усомниться в вашей репутации законопослушного и добропорядочного человека, то… – он развел руками и покачал головой, – приставы передадут вас южным соседям и моментально забудут о еще одном Талицком, который некогда проживал на этих землях.

– Проще говоря, ваше благородие, вы мне советуете покинуть Форт-Росс?

– В табели о рангах, милостивый государь, мое звание соответствует пятому классу, а это значит, – сухо заметил он, – что уставным обращением является «ваше высокородие».

– Извините, ваше высокородие, не знал.

– Бывает, – кивнул он и опять сложил ладони домиком.

Я не удержался и чертыхнулся, чем неожиданно удивил чиновника. Видно, тот не привык, чтобы в его присутствии люди позволяли себе поминать разную нечисть. Разговор переставал мне нравиться – я стремительно катился вниз, к подножию социальной лестницы. Еще немного, и могу оказаться на одном уровне с теми людьми, которых сам, своими руками некогда сажал в тюрьму и отправлял на виселицу. В туманной перспективе уже маячили и другие, не менее важные проблемы. Эти «часовщики» так просто не успокоятся.

– Не буду скрывать, Александр Сергеевич, мы уже сделали шаг в этом направлении.

– Простите?

– Мы отправили запрос по месту вашего прежнего проживания. Если не ошибаюсь, вы служили в Ривертауне?

– Помощником шерифа, – кивнул я и помрачнел окончательно. Ситуация становилась все хуже и хуже… Представляю, что им ответит мэр Ривертауна! Еще и брикстоунское дело вспомнят. То самое, про убийство парня, которое до сих пор не закрыто. Если подумать, то я просто висельник.

– Поймите меня правильно… Я не намекаю, но хочу, чтобы вы поняли. Нам здесь и своих лиходеев хватает, чтобы заниматься делами людей пришлых…

– Без роду без племени?

– Ну зачем же так сразу. Просто повод, чтобы ссориться из-за вас с Вустером, слишком сомнительный. Не пытаюсь вас запугать, но обозначаю границы нашего к вам расположения. Вы ведь иностранец, Талицкий, а значит, для Российской империи человек чужой.

– Вы сказали, что эти люди… которые меня ищут. Они слишком влиятельные, не так ли?

– Да, – ответил Ростовский и прищурился.

– И какая разница, есть ли у меня подданство?

– Своих граждан мы никогда и никому не выдаем, – чеканным голосом заявил он. – Даже если они по пьяному делу Вустер дотла спалят.

– Приятно слышать.

– Александр Сергеевич, хотите дружеский совет?

– С удовольствием выслушаю.

– Вы, если не ошибаюсь, в Прошкину падь собрались?

– Да, это так.

– Вот и поезжайте. Закупите припасы, собачек порезвее и двигайте с богом.

– Пожалуй, что так и сделаю.

– И еще… Если у вас есть какая-то вещь, принадлежащая этим господам, то верните ее хозяевам. Верните и живите себе спокойно…

Не знаю, что меня дернуло, но это прозвучало как прямое оскорбление. Я выпрямился и твердо, глядя ему в глаза, отчеканил:

– Извините, господин Ростовский, но в роду Талицких ворья не было и не будет! Рано или поздно я найду того, кто хочет опорочить наше имя, и, поверьте, эта встреча ему явно не понравится! Поэтому, господин советник, извольте держать себя в руках и не позволять себе лишнего по отношению к моей семье!

Говорил я медленно, будто рубил фразы на отдельные слова. Да, может, это и слишком нагло в моем положении, но всему есть предел! Сказать, что Ростовский удивился, – это ничего не сказать. Нет, это надо было видеть! На лице, лишенном эмоций, промелькнуло удивление. Он не выдержал и заломил бровь, будто я на дуэль его вызвал или предложил плюнуть на это дело и накатить по рюмашке.

– Вы… Вы отдаете себе отчет?..

– Более чем…

– Хм… Ну что же… Не смею вас более задерживать, господин Талицкий.

– Честь имею.

Он кивнул и вышел. Через несколько секунд вернулся нотариус, и, уж не знаю по какой причине, выглядел не так уверенно, как в начале нашей встречи. По крайней мере, Резанов мило улыбнулся и попросил немного обождать. Даже предложил не стесняться и закурить, если есть такое желание. Я не стал возражать, тем более что курить на самом деле жутко хотелось. Присесть не предложили, поэтому отошел к окну и стал смотреть на заснеженные улицы. Проехали сани, нагруженные мешками. Прошел пристав в черном полушубке… Провинциальная идиллия, черт побери.

Через несколько минут господин Резанов закончил изучать мой отчет и совершенно неожиданно принял решение выплатить деньги, потраченные на собачью упряжку, нарты и лыжи. Сто тридцать рублей. Хоть это хорошо…

12

Разумеется, после того как вернулся на постоялый двор, я все рассказал Брэдли. Мы как раз решили пообедать и сидели в гостиной на первом этаже. Он молча меня выслушал, долго тер подбородок, хмурился и, судя по всему, что-то прикидывал. Сложно представить, чем может обернуться эта история. Мне было… как вам сказать… Не хотелось подставлять Брэдли под пули. Судите сами – статский советник довольно ясно выразил свое мнение по этому поводу и честно предупредил о возможных проблемах. Как говорится, и на этом спасибо! Теперь Александр Талицкий – опасный попутчик! Что я и попытался объяснить Марку Брэдли, но не успел…

– Запомни, щенок… – Он не дослушал моих рассуждений, наклонился над столом, схватил меня за горло и так тряхнул, что зубы лязгнули.

Я пытался что-то сказать, но только хрипел. Попробуйте что-нибудь произнести, если ваше горло оказалось в железных тисках! У Брэдли сильные руки, и если он решит взять вас за горло, то…

– Ты идиот, Талицкий! Марк… Брэдли… никогда… друзей… не бросал! Ты меня понял?!

– Понял… – едва слышно просипел я.

– Не слышу!

– Да, сэр!

– Так-то лучше…

Он отпустил мое горло, и я рухнул на стул. Чертов здоровяк! Люди, сидящие в гостиной, сделали вид, что ничего не заметили. Только портье, сидящий за своей стойкой, напрягся и убрал руки под стол, где у него наготове лежал револьвер.

– Черт бы тебя побрал… – массируя шею, сказал я. – Не мог просто сказать?!

– Сам виноват, – Марк прицелился в меня пальцем и нахмурился, – не нужно меня злить!

– Ну-ну…

– Дьявол! – Он повернулся и щелчком подозвал полового. – Эй, mileishij!

– Что вам угодно-с?

Марк Брэдли русского не знал. Это, если разобраться, невелика проблема. Здешний народ сносно болтал на английском, но Брэдли полюбил вставлять русские фразы. Вот и сейчас он кивнул официанту на обеденный стол, сделал недвусмысленный жест и добавил:

– Uodki…

– Графинчик-с?

– Какой тут графинчик… – поморщился я и покрутил головой, разминая шею. – Графин!

На следующий день мы навестили собачьего заводчика, у которого оставили купленные нарты и лыжи. Обсудили некоторые вопросы. В свете последних событий было ясно, что «разведывательной» поездки не получится. Из города надо уходить сразу и желательно здесь до самой весны не появляться, пока ситуация с «часовщиками» не прояснится. Нам повезло, и продавец посоветовал нанять своего тестя, который был опытным каюром и частенько подрабатывал на доставке почты и других грузов в Золотой Берег. Эта услуга нам обошлась в десять рублей. Если подумать – недорого.

После этого мы завернули в торговый центр, который напоминал склады какой-нибудь северной партии. Ну… может, и не совсем, но так уж мне показалось. Слишком много здесь разного добра – нужного и ненужного, но имеющего спрос на северных землях. Лыжи, снегоступы, нарты. Последние были нескольких размеров. Даже совсем маленькие, которые вполне по силам тащить человеку, идущему на лыжах.

Склад представлял собой приличных размеров дом, разделенный на добрый десяток комнат-отсеков, согласно выставленным товарам. В каждом свой продавец. На первом этаже, в отдельной каморке, сидел приказчик, который вел расчеты, договаривался о доставке груза и принимал заказы от постоянных клиентов. Приличное, но очень шумное заведение, рассчитанное на мелкооптовую торговлю.

Что меня слегка удивило, так это большие окна. При таком климате было бы правильнее сделать их поменьше, но у здешнего хозяина, видать, свой резон и свои мысли на этот счет. Мне кажется, он прав – здесь светло, чисто, лестница, ведущая на второй этаж, застелена войлочной дорожкой.

Увы, но все оказалось не так красиво, как нам того хотелось! Цены, мягко говоря, слегка кусались. Пока Марк Брэдли шипел и ругался на дороговизну, я осмотрелся и заметил, что среди здешних покупателей преобладают приезжие. Хм… а где местные промысловики, охотники, старатели? Сомневаюсь, что они божьим духом питаются. Дернув Марка за рукав, я выслушал несколько крепких выражений и вытащил его на улицу. Нам повезло. Первый же прохожий, попавшийся нам на улице, усмехнулся и посоветовал обратиться в «Храповский лабаз».

Выяснив, где именно находится это заведение, и поблагодарив неизвестного помощника, мы отправились на окраину. Прогулялись, свежим воздухом подышали и наконец добрели до подворья с высоким и крепким забором. Ни тебе вывески, ни распахнутых настежь дверей. Судя по саням-розвальням с запряженной в них низкорослой лошадкой и протоптанной дорожке, мы не ошиблись. Уж слишком нахоженная тропинка. Рядом с соседними домами таких не наблюдалось. Собаки лают… Пришлось постучать. Не прошло и нескольких секунд, как двери открылись, и мы увидели здорового розовощекого парня. Эдакий бугай…

– Простите, уважаемый… – начал я.

– Чаво надо? – хмуро поинтересовался он и обвел нас оценивающим взглядом. Задержал взгляд на револьверах, но ничего не сказал. Люди в этих местах к оружию привычны, но предпочитают длинноствол. Оно и верно – в лесах с револьвером делать нечего.

– Нам бы товар купить… на промысел.

– Ну раз так, – он посторонился и пропустил нас во двор, – заходьте, чо уж…

Елистрат Аксентьевич Храпов – так звали хозяина. Это невысокий, но очень крепкий мужчина лет пятидесяти с небольшим. Ну просто вылитый Михаил Кафтанов из фильма «Вечный зов». Густая шапка рыжих волос, курчавая борода и тяжелый свинцовый взгляд из-под набрякших век. Вроде и опасаться нечего, но когда смотрит, то чувствуешь себя очень неуютно. Сильный мужик. Такие люди до последнего вздоха держатся, а если и погибают, то вцепившись в горло неприятелю. Несмотря на приличный мороз, хозяин сидел в одной шелковой рубашке. Ну и полушубок на плечи наброшен, но так, вроде бы между прочим. Для форсу купеческого.

Здесь не было ни приказчиков, ни курьеров, ни широких окон. Потемневший от времени сарай, забитый под крышу товаром. Мешки, ящики, коробки, тюки… Голова кру́гом. Вместо прилавка – два пустых бочонка, на которые положена широкая, покрытая темными пятнами доска. На полу, рядом с этим импровизированным прилавком, несколько длинных оружейных ящиков. Подходи, смотри, выбирай. Все оружие в густой смазке, прямо с завода.

Да, здесь не бывает случайных людей – зевак, которые заходят, чтобы присмотреться, прицениться и почесать языки с продавцами. Сюда приходят люди, которые твердо знают, что им нужно, в каком количестве, в какой упаковке и какого качества.

Мы с Брэдли все обсудили заранее. Составили список, прикинули финансовые возможности и проблемы с доставкой. Цены удивили. Нет, они были вполне ощутимыми, но по сравнению с торговым центром, из которого мы ушли, просто дармовыми. Ну мы и разошлись, в пределах допустимого груза для двух собачьих упряжек. Если не вдаваться в подробности, то для таких далеких переходов груз рассчитывается исходя из количества собак. На одну собаку – не больше двадцати килограмм веса. Само собой, что вес нарт тоже учитывается.

Чай, кофе, кусковой сахар в жестяных банках, крупы, мука, соль, масло… Рыба для собак, рыбий жир, сухофрукты… Этот список можно продолжать до бесконечности, но сомневаюсь, что вам будет интересно копаться в наших тюках, ящиках и рюкзаках. Пожалуй, нам даже повезло, что мы договорились с каюром. Не знаю, насколько опытен Марк Брэдли, но знаю точно – я ни черта в этом не смыслю. Обрывочные знания, которыми меня загрузил продавец собак, моментально выветрились из памяти. В прошлом, читая книги о северных приключениях, я как-то иначе представлял себе искусство погонщиков. Ладно, нам до этого еще дожить надо. Сейчас у нас есть восемь наших собак и десять собак в упряжке каюра. Это значит, что мы можем забросить в долину около четырехсот килограмм груза.

Мы должны были уйти из Форт-Росса в понедельник. В субботу неожиданно потеплело. На улице стоял легкий морозец, и жители искренне радовались этому подарку природы. Дело в том, что в воскресенье, десятого января, праздновался День города. Мы с Брэдли могли только посочувствовать местным законникам. Где веселье, там и драки, а иногда и стрельба. Так или иначе, но не стали отсиживаться в гостинице, тем более что завтра уходить, и черт знает, когда мы сможем погулять по улицам, выпить и поглазеть на женщин.

Брэдли задержался у небольшого ларька, где можно было выпить кофе, а я прошел чуть дальше, на площадь перед зданием городской управы. Прогуливались люди. Неподалеку слышался детский смех… На деревянной сцене, построенной специально к этому празднику, играл духовой оркестр. Играл незнакомые, но очень приятные мелодии. И тут… у меня даже в горле перехватило. Стоял и как завороженный слушал старинный русский вальс. Вальс, посвященный мокшанским воинам, погибшим в Русско-японской войне. Да, вы правы. «На сопках Манчжурии».

Меня в жар бросило. Уж слишком картина была… не знаю, как объяснить. Глупо думать, что буквами и многозначительными точками можно выразить всю глубину наших душ. Это невозможно описать. Это нужно только чувствовать. Дышать этим. Жить. Вальс в клочья разбил панцирь, которым я защищался от этого мира. Вдребезги. Стоял, слушал… слов не было. Потом, много позже, я часто вспоминал эти мгновения, пытаясь понять: откуда он мог взяться в этом мире? Пока не узнал этого человека. Человека, который подарил этому миру такой драгоценный подарок. Вальс… Но это будет потом.

– Александр!

Даже не сразу услышал, что меня зовут. Слишком уж задумался, замечтался. Повернулся и увидел девушку, которая так злилась на меня в гостинице. Она подошла неслышно и теперь внимательно смотрела на меня, будто старалась понять, кто именно стоит перед ней.

– Я вас слушаю, сударыня.

– Должна заметить, что вы не похожи на своего братца…

– Внешностью? Мы, если вы заметили, близнецы, – недовольно буркнул я. Разговаривать не хотелось, и вообще был слегка раздосадован, что девушка взяла и разрушила это хрупкое чувство очарования, которое дарила музыка.

– Нет, ваша внешность здесь ни при чем.

– Извините, но тогда я вас не понимаю. Похож, не похож… Какая разница?

– Вы знаете, что он убежал из Форт-Росса? – Она упрямо желала со мной поговорить.

– Это его проблемы, а не мои.

– Я бы не была так уверена.

– Ваше право… – Я сделал небольшую паузу и вопросительно посмотрел на нее, ожидая, что она представится.

– Анастасия Бестужева.

– Простите? – переспросил я. – Бестужева?

– Вас это удивляет? Или… уже изволили слышать это имя от братца?

– Извините, но я не имею привычки обсуждать женщин. Ни с кем, даже с родным братом. Мое невольное удивление, сударыня, вызвано тем, что в Ривертауне был знаком с дамой, которая в девичестве носила такую же фамилию. Ее звали Катрин Фишер. Многим ей обязан.