Текст книги "Охотники в снегу"

Автор книги: Игорь Мравинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Тобиас Вулф
Охотники в снегу

Фотограф Али Ричардс (Ali Richards)

Шел снег, а Таб уже целый час ждал под открытым небом. Он бродил по тротуару, чтобы согреться, и подбегал к краю дороги всякий раз, когда в отдалении появлялись фары. Один водитель притормозил, заметив его, но, прежде чем Таб успел махнуть рукой, увидел у него на спине ружье и нажал на газ. Колеса машины пробуксовали на льду, затем поймали сцепление. Снег повалил гуще. Таб спрятался под козырек одного из подъездов. Облака над крышами домов напротив посветлели, и уличные фонари погасли. Он перекинул лямку ружья на другое плечо. Белизна всползала по небу все выше.

Виляя задом и громко сигналя, из-за угла вывернул небольшой грузовик. Таб шагнул к обочине и поднял руку. Грузовик заехал на бордюр и продолжал двигаться, не снижая скорости, наполовину по мостовой, наполовину по тротуару. Таб чуть постоял с поднятой рукой, потом отскочил. Ружье сорвалось у него с плеча и загремело по льду, из кармана выпал сандвич. Таб кинулся к лесенке у входа в здание. Еще один сандвич и пачка печенья полетели на только что выпавший снег. Таб взбежал по ступенькам и оглянулся.

Машина остановилась, проехав на несколько футов дальше того места, где только что стоял Таб. Он подобрал сандвичи с печеньем, закинул за спину ружье и подошел к окошку водителя. Тот навалился на руль, хлопая себя по коленям и топоча ногами по полу кабины. Он выглядел как смеющийся на карикатуре, хотя его глаза косили на человека, который сидел рядом.

– Жалко, ты сам себя не видел, – сказал водитель. – Он у нас прямо как надувной мячик в шапке, правда? Правда, Фрэнк?

Его пассажир улыбнулся и посмотрел в другую сторону.

– Ты меня чуть не раздавил, – сказал Таб. – Так и убить можно.

– Брось, Таб, – сказал пассажир. – Не переживай. Кенни просто придуривался. – Он открыл свою дверцу и подвинулся ближе к водителю.

Таб взял ружье в руки и вскарабкался в кабину.

– Я уже битый час жду, – сказал он. – Если вы хотели встретиться в десять, почему было не договориться на десять?

– Слушай, как мы приехали, так ты только и делаешь, что ноешь, – отозвался пассажир посередине. – Если собираешься и дальше весь день скулить, лучше иди домой и воспитывай жену. Ну, выбирай. – Таб промолчал, и он повернулся к водителю. – Ладно, Кенни, трогай.

Какие-то хулиганы продырявили камнем лобовое стекло со стороны шофера, открыв холоду и снегу прямой доступ в кабину. Отопитель не работал. Все трое прикрылись парой одеял, которые Кенни захватил с собой, и опустили на уши отвороты шапок. Таб пытался согреть руки, растирая их под одеялом, но Фрэнк потребовал, чтобы он перестал.

Они выехали из Спокана и углубились в сельскую местность. Вокруг тянулись бесконечные черные заборы. Снегопад утих, но там, где земля встречалась с небом, по-прежнему не было видно четкой границы. Засыпанные снегом поля лежали недвижно. Холод выбелил едущим лица и поднял торчком щетину на их подбородках и верхних губах. Прежде чем добраться до леса, который Кенни выбрал для охоты, они дважды останавливались выпить кофе.

Таб был за то, чтобы испытать какую-нибудь новую территорию: они ездили сюда уже два года кряду, и им ни разу ничего не попалось. Фрэнку было все равно, лишь бы вылезти наконец из этого чертова грузовика.

– Чуете? – спросил он, хлопнув дверцей. Он расставил ноги, закрыл глаза, закинул назад голову и глубоко вдохнул. – Заряжайтесь энергией.

– Еще один плюс, – сказал Кенни. – Тут охота не запрещена. А там вокруг сплошные таблички.

– Я замерз, – сказал Таб.

Фрэнк выдохнул.

– Кончай ныть, Таб. Лучше открой каналы.

– Я не ною.

– Каналы, – сказал Кенни. – Ну ты даешь, Фрэнк! Скоро нацепишь ночную рубашку и будешь в аэропорту цветы продавать.

– Что-то ты слишком много разговариваешь, – сказал Фрэнк.

– Ладно, – сказал Кенни. – Больше ни слова. Особенно насчет одной молодой нянечки.

– Какой нянечки? – спросил Таб.

– Это между нами, – сказал Фрэнк, глядя на Кенни. – Больше никого не касается. А ты помолчал бы, ясно?

Кенни засмеялся.

– Смотри, доиграешься, – сказал Фрэнк.

– До чего?

– Увидишь.

– Эй, – сказал Таб, – мы охотимся или что?

Они двинулись по полю. Таб с трудом перебирался через ограды. Фрэнк и Кенни могли бы ему помочь; они могли бы приподнять верхнюю проволоку и наступить на нижнюю, но не делали этого. Они просто стояли и смотрели. Оград было много, и когда они достигли опушки, Таб уже порядком запыхался.

Они ходили по лесу два часа и не видели ни оленей, ни их следов – ровным счетом ничего. Наконец они устроили привал у речки. Кенни съел несколько ломтей пиццы и пару сладких батончиков, Фрэнк – сандвич, яблоко, две морковки и плитку шоколада, Таб – одно крутое яйцо и черешок сельдерея.

– Если меня спросят, как бы я хотел сегодня умереть, – сказал Кенни, – я отвечу: сожгите меня на костре. – Он повернулся к Табу. – А ты все на своей диете? – Он подмигнул Фрэнку.

– А как по-твоему? По-твоему, я так люблю крутые яйца?

– Да нет, просто я в первый раз вижу диету, от которой жиреют.

– Кто сказал, что я жирею?

– Ох, извиняюсь. Беру свои слова назад. Ты так отощал, что смотреть страшно. Правда, Фрэнк?

Фрэнк растопырил пальцы, упершись ими в кору пня, на котором он разложил еду. Костяшки у него были волосатые. Кроме широкого обручального кольца на его правой руке, на мизинце, был еще золотой перстень с выгравированной в ромбике буквой «Ф». Он повертел этот перстень туда-сюда.

– Таб, – сказал он, – ты свои собственные яйца, наверно, уж лет десять не видел.

Кенни согнулся от смеха. Он снял шапку и хлопнул ею о колено.

– А что я могу поделать? – сказал Таб. – Если у меня такие гормоны.

Они вышли из леса и повернули вдоль речки. Фрэнк с Кенни двигались по одному берегу, а Таб – по другому, против течения. Снегопад почти прекратился, но сугробы намело глубокие, и идти было трудно. Куда бы Таб ни взглянул, везде его окружали гладкие, нетронутые поверхности, и вскоре он потерял интерес к охоте. Он бросил искать следы и старался только не отстать от Фрэнка с Кенни на другой стороне. Потом в какой-то момент он вдруг сообразил, что уже давно их не видел. Ветер дул от него к ним; когда он утихал, до Таба иногда доносился смех Кенни, но и только. Он ускорил шаг, вспахивая сугробы, борясь со снегом коленями и локтями. Он слышал, как бьется его сердце, и чувствовал на лице румянец, но не давал себе даже короткой передышки.

У излучины реки он нагнал Фрэнка и Кенни. Они стояли около бревна, перекинутого с одного берега на другой. Под бревном висела ледяная борода. Замерзшие камышины торчали вверх, слегка покачиваясь на ветру.

– Видел чего? – спросил Фрэнк.

Таб покачал головой.

Световой день близился к концу, и они решили, что пора возвращаться к дороге. Фрэнк с Кенни перешли речку по бревну, и все втроем направились вниз по течению, по тропинке, протоптанной Табом. Через несколько минут Кенни остановился.

– Гляньте-ка, – произнес он и показал на цепочку следов, ведущую от реки назад в лес. Следы Таба пересекали ее под прямым углом. А на берегу темнело несколько кучек, яснее ясного говоривших о недавнем присутствии оленя. – Что это по-твоему, а, Таб? – спросил Кенни. – Лесные орешки или мороженое с шоколадным сиропом?

– Наверно, я не заметил.

Кенни посмотрел на Фрэнка.

– Я вас потерял, – объяснил Таб.

– Он нас потерял. Бедняжка.

Они зашагали по следам к лесу. Олень перелез через ограду, почти заметенную снегом. К одному из столбов была приколочена табличка с запрещением на охоту. Фрэнк засмеялся и сказал, что этот сукин сын, похоже, умеет читать. Кенни хотел продолжать погоню, но Фрэнк заявил, что он категорически против: здешний народ шутить не любит. Может, фермер, хозяин земли, и разрешит им поохотиться, если его попросить. Но Кенни в этом сомневался. Да и все равно, сказал он, пока они доберутся до грузовика, проедут по дороге и вернутся, уже стемнеет.

– Не переживай, – ответил Фрэнк. – Природу не обманешь. Если нам суждено поймать этого оленя, мы его поймаем. А если нет, значит нет.

Они пошли к грузовику. Лес здесь был по большей части сосновый, и снег в тени покрылся настом. Кенни и Фрэнка он выдерживал, но Таб то и дело проваливался. Острая ледяная корка резала ему голени. Вскоре Кенни и Фрэнк опередили его настолько, что он не слышал даже их голосов. Он сел на пень и вытер лицо. Потом съел оба своих сандвича и половину печенья – не торопясь, с наслаждением. Вокруг стояла мертвая тишина. Когда Таб миновал последнюю ограду на пути к дороге, грузовик тронулся. Табу пришлось перейти на бег, и он еле успел схватиться за край кузова и вскочить туда. Он лежал на животе, пытаясь отдышаться. Кенни взглянул в зеркальце и ухмыльнулся. Таб подполз поближе к кабине, чтобы спрятаться от пронизывающего ветра. Он натянул шапку как можно ниже на уши и уткнулся подбородком в воротник куртки. В окошко постучали, но Таб не обернулся посмотреть, кто это.

Они с Фрэнком остались ждать во дворе, когда Кенни пошел в фермерский дом спрашивать разрешения. Дом был старый, с облупившейся по углам краской. Дымок из трубы тянулся на запад, расплываясь тонкой серой пеленой. Над холмистой грядой поднималась другая, из сизых облаков.

– Короткая у тебя память, – сказал Таб.

– Что? – спросил Фрэнк. Он смотрел куда-то вдаль.

– Я тебя всегда поддерживал.

– Ну ладно, ты меня всегда поддерживал. И что?

– Не надо было меня там бросать.

– Ты же взрослый, Таб. Авось не пропадешь. Между прочим, если ты думаешь, что ты здесь единственный, у кого проблемы, так ты ошибаешься.

– У тебя что-нибудь случилось?

Фрэнк пнул ногой торчащую из-под снега ветку.

– Неважно, – сказал он.

– Что там Кенни говорил насчет нянечки?

– Кенни слишком много болтает, – ответил Фрэнк. – А ты не суйся не в свое дело.

Кенни вышел из дому, показал рукой, что все в порядке, и они снова двинулись к лесу. Когда они проходили мимо сарая, оттуда выскочил большой черный пес с седой мордой и залаял на них. Каждый раз, гавкая, он чуть-чуть отъезжал назад, как пушка при стрельбе. Кенни стал на четвереньки, зарычал и залаял в ответ, и пес побрел обратно в сарай, оглядываясь и оставляя на снегу желтые следы мочи.

– Вот старикан, – сказал Фрэнк. – Совсем дряхлый. Лет пятнадцать, не меньше.

– Зажился, – сказал Кенни.

Обогнув сарай, они пошли напрямик через поле. Оград здесь не было, снег покрылся толстым настом, и они быстро добрались до опушки. Затем повернули вдоль нее, отыскали олений след и зашагали по нему в лес, за которым маячили холмы. Деревья уже начали сливаться с тенями, и поднявшийся ветер колол им щеки мелкими льдинками, сдувая их с наста. Наконец они потеряли след.

Кенни выругался и швырнул шапку наземь.

– Черт! Худшей охоты у меня никогда не было. – Он поднял шапку и отряхнул ее от снега. – С тех пор как мне исполнилось пятнадцать, это первый сезон, когда я остаюсь без оленя.

– Да зачем он нужен, – сказал Фрэнк. – Главное – процесс. Тебя окружают стихии, и тебе просто надо слиться с ними.

– Ну и сливайся, – сказал Кенни. – Лично я приехал за оленем, а не за тем, чтобы слушать всякую кришнаитскую дребедень. И я бы его получил, если бы некоторые не мечтали о розовенькой…

– Умолкни, – сказал Фрэнк.

– Тебе же оленя под нос подсунь, и то не заметишь. Только и думаешь что о своей малолетке.

– Последний раз говорю, заткнись, – сказал Фрэнк и отвернулся.

Кенни и Таб пошли за ним через поле. Когда они поравнялись с сараем, Кенни остановился и поглядел в сторону.

– Меня достал этот столб, – сказал он. Потом поднял ружье и выстрелил. Звук был такой, будто отломилась сухая ветка. Столб треснул с правой стороны, до самой верхушки. – Готов, – сказал Кенни.

– Прекрати, – сказал Фрэнк, не сбавляя шага.

Кенни посмотрел на Таба и улыбнулся.

...

конец ознакомительного фрагмента