Текст книги "Клоачные, сумчатые, насекомоядные, шерстокрылые, хищные, непарнокопытные и парнокопытные"
Автор книги: Игорь Акимушкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
А зачем они?
Наверное, чтобы порядка было больше, а лишних драк меньше. Однажды силами померялись (и духовными тоже, как пример ежей подсказывает), и все знают, кто кого сильнее. Без драки знают и уступают сильному, и мир царит (насколько он возможен) в ежином, мышином и прочих царствах.
Но вернемся к колючим, которые живут с нами бок о бок и о которых мы, оказывается, так мало знаем. Есть еще одна загадочная странность в повадках ежей: встретив какой-нибудь предмет с резким запахом, скажем корешок книги, пахнущий клеем и типографской краской, еж его обнюхивает, потом долго лижет. Полизав, голову поворачивает назад и, сколько может дотянуться, лижет иглы, оставляя на них пленки пенистой слюны. И так несколько раз.
Если предмет, прельстивший его, небольшой, еж берет его в рот, мусолит и пытается жевать. Затем смазка игл продолжается. Изжеванную вещь всегда выплевывает.
С этой непонятной целью прельщают ежей мыло, клей, сигареты, вата с валерьянкой или духами, некоторые цветы, газетная бумага, корешки книг, жабы (!) или, когда всего этого нет, шерсть других ежей.
В чем смысл подобных манипуляций? Об одном возможном объяснении я уже упомянул, рассказывая о пристрастии ежей (мнимом или реальном) к кислым яблокам. Вторая, недоказанная впрочем, догадка: может быть, пахучей отдушкой еж хочет заглушить свой собственный, довольно резкий запах, чтобы враги его не нашли? Но у него и врагов, которые сильным обонянием вооружены, почти нет. Лисица если только. Антисептика и дезинфекция, пожалуй, более вероятные цели этой загадочной ежиной привычки.
Какая польза человеку от ежа? – вопрос, который часто задают о любом звере, не явно пушистом или общеизвестно вкусном. И на него, считается, нужно ответить.
Ни в пушной торговле, ни в гастрономической еж значения не имеет, совсем не ценится. Правда, некоторые европейцы ежей едят, запекая их в сырой глине. Иглы его использует в небольшом числе препа-рационная техника для манипуляций с мелкими объектами. Римляне, содрав с ежей колючую шкуру, делали из нее разные чесальные устройства на своих суконных фабриках. И по сей день еще крестьяне, привязав на нос теленку, иглами наружу, содранную с ежа колючую шкуру, отучают таким способом телка от его инфантильной слабости к коровьему вымени. Он полезет сосать, иглами уколет вымя, корова его лягнет, боднет, в общем сосать не даст. Вот и вся польза от ежа в крестьянском хозяйстве. Казалось бы…
Но нет, польза его внушительнее, и совсем она в другом: охрана садов и полей. Ибо ежи, удовлетворяя ненасытные свои аппетиты, уничтожают массу всяких вредных насекомых и слизней (и змей, не забудьте!). Хоть охотники за взрослыми мышами они и неважные, однако и мышей много губят, разоряя их гнезда.
Разоряют, к сожаленью, и птичьи. И зайчат крохотных, и лягушек, и жаб, и ящериц тоже не щадят. Так что есть от ежей и некоторый вред в человеческом лесном и полевом хозяйстве. Но по сравнению с пользой он невелик. Потому берегите ежей! С ними, кроме всего прочего, не соскучишься: сколько интересных загадок таится за иглами!
Неколючие ежи
Не все ежи колючие, есть и без иголок. Четыре их вида – в Южной Азии (один – только на Филиппинах, два – кроме материковой Азии, на Калимантане и Суматре). У всех крысиные хвосты и 40 зубов (у наших ежей их 36). Самый внушительный из шерстистых ежей – большой гимнур, пожалуй, и самый крупный насекомоядный зверь вообще: длина его от носа до корня хвоста 40 сантиметров, да еще хвост вполовину того. Известно, что у гимнура под хвостом (у основания) мускусные, резко пахучие железы, что днем прячется он в расщелинах скал и в дуплах поверженных ветром деревьев, ест фрукты и насекомых. Больше, кажется, ничего не известно.
Сведений о нравах и жизни щелезубов у науки больше. Щелезубы похожи повадками, немного даже и внешностью, на шерстистых ежей, но кое-что в их анатомии отличается. Поэтому систематики учредили для них свое, особое семейство щелезубов. Это странное название получили зверьки за то, что второй резец на их челюстях прорезан с внутренней стороны довольно глубокой щелью. Вообще, зубы у них для насекомоядных не совсем обычные. Например, пара верхних резцов чересчур велика в сравнении с другими, а положенного числа ложнокоренных зубов нет, меньше их, чем у образцового насекомоядного.
Кубинский щелезуб. Животное уникальное во многих отношениях. Слюна у него, по-видимому, ядовитая!
Зверьки и раньше-то нечасто на глаза попадались, а после того, как расплодились на Кубе собаки, кошки и, главное, мангусты, определенно стали вымирать. Мангуст привезли из-за моря, чтобы они ловили и ели бесчисленных тут змей. Но иммигранты распорядились по-своему и больше промышляют редкостных щелезубов (а людям очень хотелось бы их сохранить!), даже поросят и ягнят, а гремучих змей, которые проворнее привычных мангустам кобр и гадюк, предпочитают оставлять в покое.
Прежде щелезубы жили и на материке, в Северной Америке, теперь уцелели лишь на Кубе и Гаити (на каждом из этих островов свой особый вид щелезубов).
Кубинский щелезуб ростом с крысу. Глазки у него крохотные, а морда узкая и длинная: прямо гротескно вытянута вперед тонкой морковкой! Естественно, таким длинным носом, во все щели вхожим, очень удобно вынюхивать слизней, опавшие фрукты, муравьев и насекомых. Он это и проделывает по ночам, следуя в поисках соблазнительных запахов зигзагами и вспахивая землю носом, как поросенок. Роет и длинными когтями, когда нужно.
Мускусные, с резким запахом железы разместились у щелезуба под мышками и на крестце, а соски у самок, трудно поверить, на… ягодицах (дело небывалое!).
Гаитянский щелезуб. Этот ядовит без всяких «по-видимому». Железа, вырабатывающая ядовитую слюну, выводит свою токсическую продукцию в рот зверька у основания второго резца нижней челюсти. У щелезубов нет иммунитета к собственному яду; случалдсь, их самцы умирали после драки друг с другом, хотя ранения были невелики.
И еще у щелезуба слюна, по-видимому, ядовитая: в борьбе с врагами и на охоте это, наверное, помогает.
Щелезубы совсем не плодовиты: дважды в году рождают их самки одного или трех детенышей. Такая безответственность в делах размножения совсем не способствует, особенно под натиском мангуст, процветанию рода.
Танреки, или щетинистые мадагаскарские «ежи», родством ближе всех зверей к щелезубам, хотя и зачислены в иное семейство. У них тоже ложнокоренных зубов недостача. Зато у некоторых нижние клыки очень велики. Танреков тридцать видов, и все проживают только на Мадагаскаре!
Танреков, или тенреков, около тридцати разных видов, и все проживают только на Мадагаскаре. Одни похожи на ежей, другие без игл, лишь щетинисты, у некоторых только шерсть. Большой, или бесхвостый, танрек, изображенный здесь, и иглист, и щетинист, и шерстист.
Одни лишь шерстистые, другие – щетинистые, у третьих – на спине и щетина, и простые волосы, и даже иглы. Одни об ежиной круговой обороне понятия не имеют, другие сворачиваются в шар не хуже его. У иных хвост невероятно длинный, крысиный (в 2,5 раза длиннее тела – мировой рекорд!), у других совсем короткий обрубок, а то и вовсе отсутствует. Некоторые в сухую зиму спят беспробудно, а некоторые нет.
Ежиный танрек. Ростом с маленького ежа. У него забавная походка: задние ноги, когда идет, выбрасывает в стороны под прямым углом, к телу.
Многие танреки живут, как ежи, промышляя того же сорта добычу на земле, другие, как кроты, в земле и норах копаются. Есть и по деревьям лазающие, в воде плавающие – словом, очень разные.
Одно у них, кажется, непеременчиво: плодовитость немалая. Семьи многодетные: 10-20 наследников каждый год. А бесхвостый танрек, конкурируя в этом с песцом, побил многие рекорды многодетности в мире зверей: двадцать одного детеныша родят нередко его самки!
Полосатый танрек. Черная щетина местами контрастно оттеняет его желтые иглы. Беременность у этих танреков всего 50 дней, детишек в одном помете – от одного до одиннадцати, Развиваются они поразительно быстро: в первый же день, появившись на свет, следуют за матерью, на пятый – сами едят червей и мать молоком их уже не кормит.
Землеройки ложные и истинные
Землероек три разные группы: выдровые, слоновые (или африканские прыгунчики) и обыкновенные. Впрочем, первые и вторые совсем и не землеройки, просто их так, за неимением лучшего, называют.
Выдровые землеройки, которые анатомически ближе к щелезубам и танрекам, а не землеройкам как таковым, живут в Африке, в Центральной и Западной. Их три вида. Внешне они действительно очень похожи на выдру, только помельче: чуть больше полуметра (с хвостом).
Хвост сильный, у корня толстый, дальше, с боков, сжатый – отличный и руль и весло. Выдровые землеройки, плавая, больше на его силу полагаются, чем на слабенькие лапки, которые у них, говорят, даже без перепонок, что для водного животного странно. Высмотрев с берега рыбу, ныряют за ней. Поймают и на берег лезут есть.
Слоновые землеройки, или прыгунчики, видом скорее тушканчики, потому что скачут, подобно им, на длинных задних ногах. И глаза у них такие же большие (для насекомоядных редкость!). Слоновыми назвали их за тонкую, удлиненную на конце наподобие хоботка мордочку. Их 21 вид, почти все рыжебурые, но есть и пятнистые, и все живут в Африке в сухих степях и каменистых предгорьях (один вид на Занзибаре). Попрыгивая, не спеша ищут себе насекомых в нежаркие утренние часы. В полуденную жару прячутся в норах. Некоторые ростом с крысу, другие – побольше, от носа до конца длинного хвоста примерно полметра. Снизу на хвосте у прыгунчиков мускусные железы. Касаясь на бегу хвостом земли, оставляют пахучий след – путеводную нить для тех собратьев, которым наскучило одиночество.
Когда в череде месяцев приближается сентябрь, самкам прыгунчиков приходит пора рожать. Они не плодовиты: один-два детеныша, но зато очень крупных, уже зрячих и с рыжеватым мехом на спинках. Младенцы виснут на сосках, и мать с ними прыгает по степи.
Африканские прыгунчики похожи на тушканчиков, но происхождением, не грызуны, а насекомоядные. Землеройки, ежи и кроты – их близкие родич.
Землеройки истинные бесчисленно разнообразны – 265 видов. Один лишь род белозубок, преимущественно африканский (хотя и в Азии совсем не редок), более обилен видами, чем весь подотряд обезьян, – 144! Впрочем, когда белозубок лучше изучат, число это, наверное, очень поубавится. Некоторые из землероек ростом с крысу, многие с мышь, а иные и меньше.
Европа, Азия, Африка, Северная и Центральная Америка (и небольшой северный кусочек Южной) – вот жизненное пространство глобального масштаба, обжитое землеройками. К той роли, которая отведена им на планете судьбой, они очень подготовлены. В горах, лесах, полях, садах стран умеренного климата, даже в тундре и тропиках отлично приспособились. Умеют жить и передвигаться (и летом и зимой) в густой траве, в опавшей листве, в рыхлой земле, между корней, в узких норах, хорошо плавают, а иные и вовсе, как выдры, живут в воде. Многие животные беспомощны – ни пролезть, ни удачно охотиться за разной насекомой мелочью не могут на пограничной полосе между воздухом и землей, где землеройкам обеспечивает удачу их юркое маленькое тельце, большая сила и отвага, несравнимые с ним, необыкновенное проворство и неутомимая выносливость. Вытянутое, обтекаемое рыльце легко раздвигает такие преграды на пути, как густые травы, мхи и рыхлую землю. А чтобы отважными крошками, кто посильнее (а таких необозримое множество!) не очень-то объедался, природа наделила землероек мускусными железами с неприятным запахом. Только аисты, гадюки и некоторые хищные птицы ими не брезгают. А звери, например лисы, у которых очень тонкое обоняние, духа землеройкиного не переносят. Не едят их. А если случится, схватит лиса землеройку, по ошибке приняв за мышь, тут же, с отвращением поджав губу, выплюнет. Но соболь ест землероек, и довольно охотно!
Аппетиты у землероек рекордные: за сутки съедают они больше, чем весят сами. Едят почти всех насекомых, а также червей, слизней, многоножек и даже мышей, которых побеждают в единоборстве. Возможно, победу над мелкими врагами им обеспечивает редкое свойство слюны, которое мы уже заметили у щелезуба: ядовитость. Слюна землероек нейротоксична, то есть губительно действует на нервы (у куторы, во всяком случае). Но не ясно еще, вредна ли она для человека. Ядовитость у зверей – редчайшее свойство! Только еще у ехидны и утконоса, как пока известно, есть ядоносные железы. Долю свою в дележе пропитания землеройки отстаивают отчаянно. Видели, как с воинственным писком дралась землеройка с ящерицей из-за какого-то насекомого.
И между собой дерутся часто и яростно: кусаются, катаются, сцепившись комом. Отдохнут немного, и новый раунд начинается. И так до полной победы одного из борцов или полного истощения обоих. У каждой землеройки свой охотничий участок – несколько десятков метров вдоль и поперек, – и чужаков на него не пускают.
В СССР 21 вид землероек и пять разных их родов: бурозубки, белозубки, белозубки-малютки, куторы, или водяные землеройки, и путораки.
Обыкновенная бурозубка сырые места любит больше сухих, и чтоб тень была. Если долго ее продержать на солнце, может умереть. Она похожа на мышь, только острое длинное рыльце выдает ее насекомоядность. Ростом тоже с мышь – от носа до корня хвоста 6-8 сантиметров. Цветом в общем бурая (западные бурозубки почти черные). Хвостик, на конце которого едва приметна кисточка из удлиненных волос, двухцветный: сверху темнее, снизу светлее. Живет эта землеройка у нас по всей стране, а кроме того, в Западной Европе и Китае. Поймы рек и окрестности ручьев для нее желаннее всех других мест. Для разнообразия ест иногда и семена растений.
Срок жизни обыкновенным бурозубкам положен очень короткий, всего 15 месяцев, по некоторым наблюдениям. Оттого, по-видимому, и темпы размножения рекордно быстрые. Судите сами: в три-четыре месяца от роду молодые бурозубки обзаводятся семьей, беременность коротка, как у сумчатых, – двадцать дней; детеныши (которых обычно пять) в гнезде подрастают, набираясь сил, всего лишь три недели: на семнадцатый день уже вылезают из него с целью ближней разведки окрестностей, а на двадцать второй совсем покидают детский приют, обретя почти полную самостоятельность. А еще через три дня их мать снова готова к зачатию и продолжению рода.
Когда придет пора рожать (случиться это может в любое время с марта по сентябрь), бурозубка плетет из всякой растительной мелочи гнездо-шар где-нибудь в укромном месте меж корней и кочек или в чужой, заброшенной норе. Подросших детишек мать первое время водит за собой в кильватерной колонне. В гуще трав, опавшей листве и переплетениях корней крошечным зверькам легко потеряться. Поэтому, когда идут они караваном за мамкой, цепляются зубками друг дружке за хвостики (не за кончики, а ближе к основанию), а первый держится за мамин.
Землеройка (белобрюхая белозубка) угрожает!
Так же почти всюду в нашей стране, но в местах болотистых, по берегам рек, озер и ручьев, живет кутора, или водяная землеройка. (Не путайте ее с выдровой, африканской: то совсем другой зверь, хотя и тоже насекомоядный, роду-племени иного и ростом много больше.) А кутора невелика, немного покрупнее наших землероек, но все-таки не больше указательного пальца – ее тельце 76-86 миллиметров. Короткий мех куторы черный или черно-бурый сверху. Снизу – белый, серо-белый, охристый, белый с оранжевым оттенкам или даже бурый. Когда кутора плывет, то граница черного и белого цвета на ее боках служит как бы ватерлинией. Хвост у куторы снизу с килем из удлиненных волос и лапки с такой же щетинистой оторочкой. Все это чтобы лучше плавать. Кутора зимой и летом охотится в воде: на жуков-плавунцов, стрекозиных личинок, моллюсков, червей, рыбью икру, мальков (да и на самих рыб весом до килограмма!). Эта крошка даже на водяных крыс, которые втрое больше ее, нападает. (Впрочем, не забудьте, что слюна у куторы ядовита.)
«Бег у куторы быстрый, причем она движется, вытянувшись и характерно загибая кверху свою длинную мордочку, которой водит из стороны в сторону. С большой быстротой бросилась кутора на одну лягушку, прыгавшую от нее изо всех сил. Поймав лягушку, хищник начинает кусать ее за голову. Если лягушка велика и сильна, то часто старается спастись от своего мучителя, и тогда можно видеть, как кутора буквально едет на своей жертве, ухватив ее за голову… Весьма интересно отметить, что в большинстве случаев, как только кутора настигает лягушку и слегка к ней прикасается, с последней делается настоящий столбняк: лягушка мгновенно вытягивается, как мертвая, характерно закрывая передними лапами голову» (профессор С. И. Огнев).
Притворство это или паралич от страха? Во всяком случае, независимо от психических ее причин «игра в опоссума» и лягушке, как видно, спасает жизнь.
Путорак, или пустынная землеройка, нарядом на своих собратьев тоже не похожа. Рыльце у путорака короткое, а масть пегая: на животе и боках белая, на спине серая, но с большим белым пятном посередине.
Живет путорак в песках Средней Азии и Заволжье, на охоту уходит порой далеко от дома, за семь-восемь километров. Когда не очень спешит, за минуту пробежит 40-50 метров. Когда спешит – вдвое больше. Предмет его гастрономических вожделений – насекомые и, главное, ящерицы. Вожделения велики: одна пегая самка съела за ночь 12 ящериц (малых круглоголовок) и 25 черных тараканов! И от такого обжорства не умерла, а, напротив, повеселела.
От жары прячутся путораки в норах, чужих и своих, не жалея сил, роют их иногда длиной метра в три. В глубине норы – поместительная жилая камера. Рожают трижды в году. По пять или около того детенышей.
Нравы норокопателей
Крот, который с рождения и до смерти живет под землей и света белого почти не видит, как землекоп не знает себе равных. Все в нем для рытья наилучшим образом приспособлено: и тело вальковатое, чтобы удобнее под землей передвигаться, и мех короткий, гладкий, чтобы за землю не цеплять (но он быстро вытирается, а потому крот линяет три раза в год!). Ушной раковины нет (тоже чтобы не мешала под землей ползать), а лишь складочка кожи – она ухо закрывает, потому земля и песок кроту в уши не сыплются. Глазки крохотные («с зернышко маковое»!), веки их плотно закрывают, когда надо. А у некоторых наших кротов глаза и вовсе заросли кожей: совсем слепой такой крот, да ведь под землей все равно ничего не видно.
Передние лапы у крота – настоящие лопаты, когти на них плоские, а кисть вывернута так, чтобы удобнее было рыть землю перед собой и кидать ее назад мордой на маленького зайчонка, притаившегося в полной недвижимости, пока мать его удалилась подкормиться, без жалости его съест.
Кроты к соседям нелюбезны и в своих норах никаких жильцов и других кротов не терпят. А если их посадить вместе в тесный ящик, сильный слабого убьет и съест. Потому и говорят: если б ростом крот был со льва, не нашлось бы зверя равной ему свирепости! Только когда время размножаться, обычно в марте – мае, сожительствуют недолго самец и самка. Возможно, что самец остается с детьми, пока они не подрастут, и даже будто бы приносит им червей и другое пропитание. А если половодьем зальет, помогает матери перетащить детишек в сухие отнорки. Но так ли это на самом деле, с точностью еще неизвестно.
Беременность у кротов 30-40 дней. Обычно в мае (иногда в конце лета) роды: 3-9, в среднем 5 сосунков. Мать кормит их молоком три недели и очень к ним привязана. Если гнездо раскопают, забыв о своей безопасности, хватает одного за другим зубами и тащит в нетронутые норы или прячет в кучу, в рыхлую землю – куда угодно, лишь бы поскорее унести из гиблого места.
Зимой кроты не спят, как ежи, а копаются под снегом, только зарываться им теперь приходится глубже. Нередко выбрасывают землю на поверхность, прямо на снег, и под ним по обледенелой земле путешествуют. Пропитания зимой меньше, чем летом, и, чтобы не голодать, кроты запасают на зиму «консервы» из червей: откусят им головы и замуровывают в стенах своих нор, иногда сотнями штук сразу. Без голов черви далеко уползти не могут, но и не умирают, а потому не портятся.
Ареал обычного, или европейского, крота – обширные пространства лесов, полей, лугов и лесостепей от Испании на западе до Западной Сибири (а возможно, и дальше) на востоке, от берегов Белого моря до степей Украины, Нижнего Поволжья и Казахстана (где его уже нет). Кроме того, в СССР обитают еще пять видов кротов. У четырех из них глаза закрыты кожей и снаружи не видны. Дальневосточный крот, могера, охристо-серый, все другие черные или черно-бурые (молодые сероватые), но попадаются, очень редко, желтые и белые.
Крот копается неутомимо и быстро: за день в среднем прорывает двадцать метров новых подземных ходов.
Один исследователь раскопал и измерил лишь некоторые ходы одного крота. Когда общая длина их приблизилась к 158 метрам, он бросил эту работу.
Вооружившись затем карандашом, зоолог подсчитал, что крот соорудил под землей вентиляционную и дренажную систему (весьма необходимую для плодородия почв!) с рабочей поверхностью в 28,5 квадратного метра. И это только малая часть того, что один тот крот сделал. Подземные лабиринты иных кротов простираются по прямой (а не теми сложными извивами, как они прорыты) и на четыре километра!
Молодой окольцованный крот уже через двадцать часов снова попался в ловушку, но в семистах метрах (по прямой) от того места, где его выпустили. А другой через шесть дней – уже в двух километрах.
Земля под нашими ногами там, где много кротов, по-видимому, сплошь пронизана запутанной сетью кротовых нор. Наши зоологи подсчитали однажды на двухстах гектарах общую протяженность всех кротовых тоннелей и объем выброшенной ими на поверхность земли. И цифры получились весьма впечатляющие: все ходы, сложенные вместе, протянулись на 87 километров, а земли кроты выкопали 204 тонны!
Ходы у крота двух сортов: гнездовые, в которых он отдыхает, когда сыт, что случается редко, ибо аппетит велик, и кормовые: эти обычно неглубоко от поверхности. Чуткое обоняние указывает кроту, в каком направлении копать, чтобы скорее добраться до дождевого червя, медведки или личинки майского жука. Но если в нору к нему заползут мышь, землеройка, ящерица, медянка, уж, лягушка, он их не упустит, а с проворством, просто поразительным для полуслепого и косолапого, загрызет и съест. Даже если и не заползут, а просто по неведению приблизятся к подземелью, в котором он случайно окажется, крот, под землей почуяв добычу, выскочит, схватит прохожего и под землю утащит. Видели кротов, задом пятившихся и тащивших в нору лягушек (и даже будто бы змей!). Один крот снизу тайно подвел подкоп под птичье гнездо, пробил дно (самого гнезда с места не сдвинув!), сцапал птенца и уволок под землю. Другой будто бы из-под земли учуял какое-то насекомое, сидевшее невысоко на стебельке, и таким же хитрым маневром, пробив рядом землю, овладел добычей.
Все это свидетельства, как говорится, очевидцев, но можно ли им доверять? Тут пусть каждый решит, наблюдая за кротами, способны ли они на такие трюки. Я ничего не утверждаю: просто привожу рассказы о кротах, на мой взгляд, не самые невероятные.
Порой охотится крот и на земле, шаря носом в опавших листьях и во мху. И тут (это, кажется, точно бывает), наткнувшись подслеповатой, но чутьистой мордой на маленького зайчонка, притаившегося в полной недвижимости, пока мать его удалилась подкормиться, без жалости его съест.
Кроты к соседям нелюбезны и в своих норах никаких жильцов и других кротов не терпят. А если их посадить вместе в тесный ящик, сильный слабого убьет и съест. Потому и говорят: если б ростом крот был со льва, не нашлось бы зверя равной ему свирепости! Только когда время размножаться, обычно в марте – мае, сожительствуют недолго самец и самка. Возможно, что самец остается с детьми, пока они не подрастут, и даже будто бы приносит им червей и другое пропитание. А если половодьем зальет, помогает матери перетащить детишек в сухие отнорки. Но так ли это на самом деле, с точностью еще неизвестно.
Беременность у кротов 30-40 дней. Обычно в мае (иногда в конце лета) роды: 3-9, в среднем 5 сосунков. Мать кормит их молоком три недели и очень к ним привязана. Если гнездо раскопают, забыв о своей безопасности, хватает одного за другим зубами и тащит в нетронутые норы или прячет в кучу, в рыхлую землю – куда угодно, лишь бы поскорее унести из гиблого места.
Зимой кроты не спят, как ежи, а копаются под снегом, только зарываться им теперь приходится глубже. Нередко выбрасывают землю на поверхность, прямо на снег, и под ним по обледенелой земле путешествуют. Пропитания зимой меньше, чем летом, и, чтобы не голодать, кроты запасают на зиму «консервы» из червей: откусят им головы и замуровывают в стенах своих нор, иногда сотнями штук сразу. Без голов черви далеко уползти не могут, но и не умирают, а потому не портятся.
Ареал обычного, или европейского, крота – обширные пространства лесов, полей, лугов и лесостепей от Испании на западе до Западной Сибири (а возможно, и дальше) на востоке, от берегов Белого моря до степей Украины, Нижнего Поволжья и Казахстана (где его уже нет). Кроме того, в СССР обитают еще пять видов кротов. У четырех из них глаза закрыты кожей и снаружи не видны. Дальневосточный крот, могера, охристо-серый, все другие черные или черно-бурые (молодые сероватые), но попадаются, очень редко, желтые и белые.
Кроты из семейства тальпид, достойный представитель которого и наш обычный крот, обитают только в Европе, Азии и Северной Америке. Их девятнадцать видов. Некоторые не ограничивают себя чересчур строго жизнью в подземельях, часто и довольно быстро бегают по земле. Многие, впрочем, как и наш крот, неплохо плавают. И уж совсем отлично плавает и ныряет североамериканский крот-звездорыл. Это поразительное создание: на конце носа у него словно красная хризантема растет! Двадцать два длинных подвижных розовых щупальца! Роясь под землей, он ими, как нежными пальцами, что нужно ощупывает.
Живет этот удивительный крот (там, где сыро, у воды) на северо-востоке США и юго-востоке Канады. Он черный или темно-бурый, зрячий, небольшой (сантиметров двенадцать, да хвост еще сантиметров семь). А хвост у него особенный: толстый посередине, у корня и конца уже. В толстом своем хвосте звездорыл на зиму запасает жир.
Американские кроты как землекопы не менее работоспособны, чем наши. После дождя ночью один из них прорыл под землей свежий стометровый ход.
«Оценить обширность этой работы мы можем только из сравнения. Для выполнения соответствующей задачи человеку пришлось бы в одну ночь прорыть тоннель в шестьдесят километров и ширины, достаточной для его тела» (доктор Гарт Мерриан).
Из кротовых шкурок шьют шубы. Хоть и не пышен их мех, но довольно красив. Но известно ли, что крота забивают на пушнину, пожалуй, больше, чем любого другого зверя (кроме водяной крысы), – 20 миллионов штук во всем мире ежегодно!
Недавно еще в Америке ондатры добывали 20 миллионов, теперь и там и у нас вместе – немногим больше 10 миллионов. Белки – около того. Но водяная крыса, пожалуй, все-таки впереди крота: лишь в СССР в 1958 году было «закуплено почти 22 миллиона» ее шкурок (В. В. Дежкини С. В. Мараков).
В Африке обычных кротов нет, но есть к югу от Конго и Великих озер златокроты (15 видов). Наши кроты по происхождению близки к землеройкам и выхухолям, а златокроты – скорее к ежам. Золотыми названы они за металлический блеск своей золотисто-зеленой шерсти (у некоторых видов с медным оттенком). У них не все пальцы преобразованы эволюцией в роющее устройство, а лишь один, средний. Коготь на нем широкий, острый на конце и действует как заступ, так же как у сумчатого крота (у которого, впрочем, два таких когтя). Золотые и медные кроты не любят богатых перегноем почв, а роются преимущественно в песчаных. Чтобы песок в глаза не попадал, они у златокрота наглухо затянуты кожей, а ушная пора крохотная и плотно закрыта шерстью. У наших кротов есть небольшие хвостики, у златокротов их совсем нет, зато на носу большой хрящевой щиток, чтобы нос в кровь о песок не истереть.
В песке сухих саванн и пустынь ищут златокроты червей и насекомых.
