Текст книги "Сказание о Лотаре Биче (СИ)"

Автор книги: Игорь Гергенрёдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Далее И. Гергенрёдер сообщает, что его прадед собирал фольклор российских немцев, а одна из сестёр бабушки, будучи замужем за русским партработником, сохранила тетради с текстами. Когда записи перешли к автору письма, он перевёл фрагмент "Сказания о Лотаре Биче", который и предлагает для публикации.

Письмо в журнал "Волга" – литературная мистификация и неотъемлемая часть первой редакции поэмы. В интервью И. Гергенрёдер с сожалением утверждает, что "читать фольклор немцев Поволжья ему не доводилось" . О стилизованном характере письма сообщает сам автор и в письме: "То, о чём сказано в письме в "Волгу", как я уже Вам говорил, пришлось придумать. Мой прадед Андрей Петрович Шнейдер был нотариусом в Камышине, после Октябрьского переворота попал в историю, но это требует отдельного рассказа. Заветная же тетрадка, повторюсь, – домысел (помню, в университете мы проходили, что такое "вымысел", а что – "домысел")" . Для достоверности фактов в письме приведены, причём реальные, имя, отчество и фамилия прадеда (Андрей Петрович Шнейдер), его профессия (учитель музыки), даётся перечень сёл, по которым якобы ездил собиратель фольклора (Альтурбах, Бальцер, Герцог, Шульц и др. в Саратовской губернии). Указана датировка записи фольклорного текста: май 1911 г., село Бальцер.

Будучи бытовой реальностью, письмо способствовало изданию начала "Сказания о Лотаре Биче", будучи реальностью художественной, оно маркирует художественные цели – стилизацию фрагмента "Сказания о Лотаре Биче" под фольклор российских немцев, создание собственного этнического багажа российских немцев, желание сделать широкоизвестными российско-немецкие образы.

Редакция журнала "Волга" предварила публикацию фрагментов поэмы пометой "Из немецкой народной поэзии". "Новая студия" и "Литературный европеец" дают более близкий к авторскому замыслу вариант – "По мотивам фольклора немцев Поволжья".

Анализ истории создания и издания "Сказания о Лотаре Биче" обнаруживает градацию в позиционировании автором своего текста: сначала как перевода из фольклорного источника, затем – как стилизации по мотивам фольклора, далее – как авторского произведения.

Черновики (написанные автором на обратной стороне писем Д. Гранину), помимо редактуры текста, к примеру, фонических исправлений, показывают механизм работы автора над "Сказанием о Лотаре Биче" – в текст постоянно добавляются вставки, благодаря чему он, как фольклорный, существует в разных редакциях.

Обратимся к истокам образа главного героя – Лотаря Биче. Подсказку даёт автор: "На характер Лотаря Биче некоторым образом "повлиял" чёрный цыган из баллады, которую мне пела бабушка" . Цыганская природа Лотаря отразилась в его изворотливости и кочевом образе жизни.

Беседа с автором по поводу этимологии имени и фамилии героя показывают, что они не имеют фольклорных истоков:

"Е.З.: Откуда пришло само это имя?

И.Г.: Фамилию Биче носил мой друг детства. Я посмотрел в словаре, что она означает, – и это вполне подошло для "Сказания".

Е.З.: Bitsche – деревянная чаша с крышкой. Вы переводите для русского читателя прозвание Лотаря, доставшееся ему от воспитавшей его ведьмы, "горбатой Биче". Насколько знаково это имя?

И.Г.: Я представлял старуху-ведьму, склонившуюся над деревянной, почерневшей от времени чашей с колдовским зельем. Стоит приподнять крышку – и с лёгким парком начинает распространяться неведомый пленительный аромат... Лотарь по прозванию Биче наделён даром очаровывать".

Таким образом, этимологически не связанное с фольклором, прозвище "Биче" способно навеять сказочные ассоциации.

Образ Лотаря Биче восходит по своей природе к юнгианскому архетипу трикстера , то есть совмещает в себе черты героя и антигероя. Трикстер имеет изворотливую натуру, но отличается определённым благородством и вызывает к себе симпатию. Герои, восходящие к архетипу трикстера, в различной степени включают в себя негативные черты (Тиль Уленшпигель, Чичиков, Остап Бендер).

Лотарь Биче во многом вызывает ассоциации с образом Тиля Уленшпигеля из произведения Шарля де Костера – оба выходцы из крестьянской среды, солдаты (в определённый период), чудаки. Матери обоих героев подвергаются жестоким наказаниям за якобы ведьмовские чары, а в действительности из-за алчности людей – сборщика налогов у Гергенрёдера, искателей богатства у де Костера. Биче сжигают на костре, Сооткин жестоко пытают, и потом она умирает. И Тиль, и Лотарь – герои-странники, бродяги, они странствуют по разным странам. Обратим внимание, что сюжеты обоих произведений начинаются с момента рождения главного героя:

Родила сухорукая Лотта,

А младенца качать не может.

("Сказание о Лотаре")

Во Фландрии, в Дамме, когда май уже распускал лепестки на кустах боярышника, у Клааса родился сын Уленшпигель. Повитуха Катлина завернула его в тёплые пелёнки...

("Легенда об Уленшпигеле")

Оба героя с рождения сопряжены с тёмной силой: на плече Уленшпигеля находят чёрное пятнышко – «след чёртова когтя», Лотаря за немощью матери отдают на воспитание старой ведьме Биче. В отличие от Тиля, Лотарь умеет ворожить (он научился этому у приёмной матери), но герой сказания не всемогущ – ему, как и другим персонажам, приходится страдать.

Названия произведений де Костера и Гергенрёдера, сходны, точнее, одинаково грамматическое построение этих заглавий – "Легенда об Уленшпигеле", "Сказание о Лотаре Биче". Выбранные авторами жанровые названия – "легенда", "сказание" – уже заведомо типизируют и фольклоризуют образы главных героев. "Легенда об Уленшпигеле", авторское произведение Шарля де Костера, характеризуется истинным народным духом (образ Уленшпигеля восходит к фольклору). "Сказание о Лотаре Биче" также тяготеет к фольклорным произведениям.

Образ Лотаря Биче содержит как положительные (стремление заступиться за обиженных, ум), так и отрицательные (хитрость, любвеобильность) качества. Даже внутри одной черты заметна двойственность: так, с одной стороны, гранью хитрости Лотаря является обман, с другой – нежность, которой он окружает женщин. С помощью своей изворотливости Лотарь спасается от тяжёлой службы в армии, наказывает "детину" Паромщика, спасает от рассвирепевшего мужа хозяйку гостиницы.

Лотарь, по приведённым выше словам автора сказания, наделён даром очаровывать, особенно женщин. Юношу забирают в солдаты, и три деревенские красавицы "дружно делят печальную ночку", плача "в полную чашку" в очереди за вниманием Лотаря; женой Лотаря становится красавица Лизелотта; прекрасная хозяйка гостиницы, не обращая внимания на другого гостя, красивого и "как Крез богатого" "удальца богатырского роста" Вацлава, предпочитает ему "сухопарого" Лотаря.

Хитрость и ловкость Лотаря, усугубленные колдовскими способностями героя, воспитаны в нём старой Биче. Принимая младенца Лотаря, она "наточила косу поострее: "Будет парень лисицы хитрее!".

Симпатии читателя, также очарованного героем, несомненно, лежат на его стороне, хотя в отдельных ситуациях Лотарь не может не вызывать непонимание и осуждение, поскольку проявляет однозначно отрицательные черты. Первое, что мы узнаём о повзрослевшем герое, – это то, что он разрывает две могилы и состригает волосы мертвецов (правда, и здесь проявляется амбивалентность – Лотарь действует не по своей воле, а выполняет просьбу приёмной матери, которой волосы покойных нужны для ворожбы). В конце поэмы, соблазняя хозяйку гостиницы, он просит красавца Вацлава заняться в это время его женой Лизелоттой. Характеристика Лотарю в данном эпизоде даётся устами Вацлава: "Тут торговец так рот и разинул: / Это ж надо, какая скотина!". Герой сказания ранит (Паромщика) и убивает (фельдфебеля, офицера), однако только в тех случаях, когда ситуация является вопиюще несправедливой и опасной для его жизни. Ушибив взмахом прута пальцы Паромщику, который хотел убить его, Лотарь затем платит ему "полста монет" и "поит Паромщика из рук и фунт подносит сала, чтоб горло не щипало".

Поэма разделена на графически отделённые друг от друга сегменты, что несёт композиционную, сюжетную, хронотопическую (указывает на смену места и прошествие времени), субъектные функции. Последнее значимо для характеристики героя. Его амбивалентная натура особенно ярко раскрывается во фрагментах, поданных от первого лица: "Я здоровяк, и вам не врут, / Что кочергу свиваю в жгут. / Но лёгок птичий, / Птичий, птичий / Бродяжий нрав у Биче!"; "Душа моя совсем не зла, / Но ведьмы нет без помела. / Ах, где вырос я, / Вырос я, вырос я! / Дарит тенью бук, / Да на ветке – крюк".

В своём письме И. Гергенрёдер сообщает об общности между его "Сказанием о Лотаре Биче" и созданными им "Буколическими сказами" . Общими чертами здесь являются стилизация под фольклор, черты характера персонажей, смелость описаний любовных отношений. Ещё один общий момент лежит в области бытования текстов в печати. Ссылка на фольклор, по признанию автора, облегчила публикацию сказок. Таким же образом произошло и с изданием поэмы о Лотаре.

Наблюдается ли в "Сказании о Лотаре Биче" влияние фольклорных источников?

Этот вопрос проясняется в интервью с И. Гергенрёдером.

"Е.З.: Вы создаёте оригинальное произведение, но стилизуете его под фольклор. Указываете на источник – переводы фольклора поволжских немцев с наречия платт-дайч, но потом признаёте это мистификацией, литературным манёвром. Однако, несмотря на мистификацию, фольклорные элементы в "Сказании о Лотаре Биче" всё же встречаются. От своих матери и бабушки вы слышали народные легенды на платт-дайч. Какие-нибудь сюжеты, детали, имена из этих легенд воссозданы в "Сказании о Лотаре Биче"?

И.Г.: Мать и бабушка произносили именно "платт-дайч", а не "платт-дойч". Относительно фольклорных элементов. В историях, которые я слушал, присутствовали седовласый толстяк и коварная красотка. У меня они – Фердинанд и Хельга. Ради интереса я представлял их себе существами из потустороннего мира, принимающими человеческий облик. В "Сказании" фигурирует ревнивый муж, который, уезжая по делу, нанял художника, чтобы тот разрисовал лошадками тело молодой жены. Это из анекдота, его мне по-немецки рассказала мать. В нескольких историях появлялась хорошенькая ветреная госпожа Лизелотте (у меня она – Лизелотта). Образ матери моего героя несчастной Лотты отчасти навеян поговоркой: "Gottin, Gottin, sprach Lottin, sieben Kinder und kein Mann!" ["Богиня, богиня, – говорила Лоттин, – семь детей и ни одного мужа"]" .

Как видим, элементы отдельных образов перешли в авторское сознание И. Гергенрёдера из фольклорных жанров – к примеру, анекдота, поговорки. Заимствование касается в основном персонажных характеристик (общих контуров, номинаций), а также сюжетных ситуаций (лошадки, "указавшие" на адюльтер). Важным в объяснении И. Гергенрёдера является слово "навеян": образы действительно в большинстве своём заимствованы не прямо. Родственники автора, носители немецкой фольклорной традиции, как видим, выступают здесь своего рода сказителями: создают вариативность текстов, вносят свою долю фантазии.

О глубине стилизации под фольклор говорит тот факт, что Гергенрёдер не только использует услышанные им фольклорные ситуации и образы, но и вымышляет собственные. Так, о ситуации "кто обстриг мертвеца, тот заплатит долг в пятидневный срок", он говорит: "Это я придумал сам" .

Остановимся на сюжетно-фабульном построении исследуемой лиро-эпической поэмы. Младенец, рождённый "сухорукой" Лоттой и не признаваемый отцом, отдаётся на воспитание "старой ведьме", "горбатой Биче". Повзрослевший Лотарь и его приёмная мать наказывают сладострастного сборщика налогов, и старую Биче сжигают на костре, а Лотаря забирают в солдаты. Подвергнувшись за острый язык наказанию шпицрутенами, юноша дезертирует (начинаются его странствия). Избавившись с помощью ворожбы от преследующего его фельдфебеля (теперь призрак последнего скитается по окрестностям), Лотарь нанимается садовником в богатый дом, где судьба сталкивает его с офицером, отдавшим приказ наказать юношу шпицрутенами. Лотарь убивает обидчика (призрак последнего теперь бродит в окрестностях). Странствия Лотаря продолжаются, но уже с женой – хозяйкой усадьбы, красавицей Лизелоттой. Теперь это жизнь на колёсах – продав усадьбу, молодожёны отправляются в странствие с двумя фургонами поклажи. Они покидают родную Германию. В Польше Лотарь наблюдает драку и заступается за обиженного, который оказывается вором по кличке Козий Хвост. В процессе заступничества Лотарь побеждает Паромщика, ушибая ему гибкой лозиной пальцы. Вместе с Козьим Хвостом Лотарь и Лизелотта отправляются дальше. Козий Хвост сообщает об утопической стране. Затем в гостинице следует пространный эпизод двойного адюльтера: Лотарь/хозяйка гостиницы, Лизелотта/купец Вацлав.

При внимательном сюжетном анализе в поэме И. Гергенрёдера, на наш взгляд, обнаруживается фабула, отражающая возможную цепочку бедствий, выпавших на долю российских немцев, практически парафраз их судьбы: потеря в младенчестве матери – гибель (казнь) приёмной матери – тяжёлая принудительная служба, рассчитанная на много лет – жестокое наказание, физические мучения (причём, по иронии судьбы, Лотарь сам выбирал для шпицрутенов лозины и вымачивал их в рассоле: нередко трудармейцы, привезённые на голое место, под присмотром охранников сами строили для себя бараки и обносили их колючей проволокой) – странствия – потеря родины – мечта об утопической стране.

На наш взгляд, концептуальны образы призраков фельдфебеля и офицера. Фельдфебеля Лотарь убивает с помощью ворожбы (ворожит над его кружкой пива, и фельдфебель тонет в реке), офицера убивает серпом. На долю неприкаянных призраков фельдфебеля и офицера выпадают все мытарства, которые могли испытывать российские немцы. Гергенрёдер описывает скитания призраков в разные времена года, чтобы подчеркнуть особые мучения в холодные сезоны. О призраке фельдфебеля читаем: "В непроглядные зимние ночи / Лютый ветер ломает ивы. / В лозняке бродит сизый фельдфебель, / Вьётся по ветру космами грива. / В бородище запутались раки. / В эти ночи в окрёстных сёлах / Заливаются воем собаки"; о призраке офицера: "Только сад зацветает в усадьбе, / Налетают ночами совы. / И крадётся какой-то соловый. / Ловит щука в пруду краснопёрок, / А соловый по берегу рыщет. / Тиной, пухом облеплены пальцы – / В птичьих гнёздах он ищет яйца". Парадоксальным образом автор подчёркивает именно физические страдания бесплотных героев, которые страдают, потому что не имеют крыши над головой, голодают, мёрзнут, скрываются от людей (бродят, в основном, ночью). Таким образом Лотарю удаётся перенести свои возможные страдания на врагов. При этом в поэме обозначена обратная ситуация ("Так, может, ближнего любя, / Подставишь под дубьё себя?"), что усиливает впечатление.

Но и сам главный герой, даже счастливо воссоединившись с богатой красавицей Лозелоттой, находится в отнюдь не лёгком путешествии: "Вязкой пучится грязью дорога...".

Бродяга Лотарь вызывает презрение купца Вацлава, путешествия которого вызваны торговой необходимостью. Вацлав так говорит о хозяйке гостиницы и Лотаре: "Так неужто её заставит / Пренебречь неминуемой карой / Ветром пригнанный хмырь сухопарый".

Сам бродяга и обиженный тяжёлой судьбой человек, Лотарь заступается за всех обиженных. Особенно он жалеет бродяг:

На задворках пёс бродячий -

Рядом Лотарь плачет:

"Я костей тебе принёс,

Глянь-ка, целый воз!

Видишь, как радуюсь,

Радуюсь, радуюсь

До нежданных слёз,

Что ты счастлив, пёс?"

Лотарь вступается за любого обездоленного и обиженного: «Я и сам несусветный злокозник! / Но мне жалко убитую птицу. / Не могу я смотреть, как лисицу / Добивает охотник лопатой. / <...> Я готов заплатить головою, / Чтоб спасти существо живое».

Характер скитаний Лотаря вынужденный (герой спасается от преследователей): это присуще российским немцам. Однако подчёркивается и "бродячий нрав" героя, нередко упоминается слово "воля": "В той стране, уверял Козий хвост, / Любят волю и нрав разудалый...". Странничество в крови и жажда воли – типичные русские черты, само слово "воля" лингвоспецифично именно для русской культуры . "Бродячий нрав" Биче в контексте вынужденных его скитаний, жажда воли доказывают русско-немецкую гибридность образа.

Практически половину поэмы занимает эпизод адюльтера в гостинице, по объёму эта сцена почти равна всему предшествующему повествованию. Такое непропорциональное сюжетное деление материала кажется неоправданным (к примеру, автор не идёт по принципу постепенного укрупнения сцен), однако финальная стилизованная помета в поэме – "(Не окончено)" – объясняет намеренность авторского сюжетного замысла. Эта помета указывает не только на стилизацию целого под фрагмент, но и на специфику истории создания этого произведения – постепенное приращивание материала, которое, по сути, может продолжаться. Неоконченность поэмы наблюдается и в том, что спасённый Лотарем и взятый им с собой в дорогу Козий Хвост теряется в дальнейшем повествовании, хотя его функция, скорее всего, должна была быть в том, чтобы сопровождать Лотаря в утопическую страну мечты. В этой стране, по уверениям Козьего Хвоста, царят богатство и воля. Выше мы обратили внимание на то, что "воля" – типично русское понятие. Но специфическим российско-немецким ментальным элементом в подаче утопии является стремление к статике: "И на нерест идущая рыба / Так теснится в бурливом движеньи, / Что весло будет колом держаться, / Погружённое в гущу кипенья". Как видим, статика рождается из движения: обречённые на "кочевой" образ жизни, российские немцы стремятся в статичности. Сам автор интерпретирует утопическую страну следующим образом: "Обетованная утопическая страна – это Причерноморье, Приазовье. Река, в которой, когда рыба шла на нерест, весло могло "стоять", – Дон, впадающий в Азовское море. Невероятное рыбное изобилие в устье при нересте бывало и до времён гражданской войны, о чём написано у Бабеля. Во времена же Лотаря на Дону жило сравнительно вольное казачество. В Области Войска Донского (казачьего) было разрешено селиться и немцам-колонистам" . Как видим, автор связывает благодатное место с возможным расселением там своих соплеменников.

Главная функция стилизации поэмы под неоконченное произведение – показ невозможности достижения мечты. Герои не попадают в утопическую страну и даже ещё не следуют туда. Мечта остаётся мечтой.

В поэме "Сказание о Лотаре Биче" явственно даны две мечты российских немцев – о бунте против вопиющего беззакония и о благодатной земле обетованной, которая может стать прибежищем, полноценной заменой отнятой родины. Российские немцы – законопослушный, дисциплинированный народ, но мечта подавить ту силу, которая принесла столько страданий, подсознательно, конечно, могла иметь место. Бунт против этой силы, желание изменить участь жили в сердце российского немца, но не находили выхода. У И. Гергенрёдера обнаруживаем подсознательное отражение чаяний родного этноса в художественном произведении. Лотарь бунтует, что в реальности для российского немца было невозможно.

Фольклоризуя текст, И. Гергенрёдер часто использует параллелизмы, а также повторы одного слова:

Белокурая Хельга нагая

И седой Фердинанд-распутник...

Пышнотелая вдовушка Мабель,

Долговязая мельника дочка,

Чернобровая Эльза-милашка...

И родством дорожил

С чёрным тополем,

Тополем, тополем...

Вновь Лизелотта озорна:

"Ах, разве я замужем,

Замужем, замужем?"

Фольклоризации служит и использование метрических и фонических возможностей стиха. Метрическая палитра богата: тонический стих – дольник с потенциями певучего анапеста, вкрапления тактовика, силлабо-тонический – 4-стопный хорей, вольный ямб. Полиметрия носит композиционный характер: отдельные сегменты написаны различными метрами и размерами.

Отдельные строки автор оставляет без рифмы. На фоне рифмованных строк, тем более парного рифмования, концевые слова в холостых стихах звучат отчётливее рифмованных. Наличие холостых строк подчёркивает стилизацию под фольклор, который, как известно, отрицает рифму, а концевые созвучия в фольклорных произведениях носят случайный характер.

Создавая фрагменты поэмы от первого лица, И. Гергенрёдер апеллирует к типичным немецким зонгам – народным песенкам по типу "Ах, мой милый Августин, Августин, Августин...". Наличие в тройных повторах слов певучих дактилических клаузул ("Ах, ты жалостлив, жалостлив, жалостлив?") также фольклоризует текст.

Поэма Игоря Гергенрёдера отражает желание российско-немецкого народа иметь собственный фольклор, отличный от немецкого и русского, собственные российско-немецкие традиции. "Сказание о Лотаре Биче", с одной стороны, в некоторой степени указывает на гибридность русских и немецких элементов в российско-немецкой ментальности, с другой – подчёркивает специфичность и уникальность российско-немецкого этноса.

Лиро-эпический характер жанра поэмы, её сюжетность, а также достаточный объём дают возможность изобразить странствия, вынужденный "кочевой" образ жизни российских немцев, дать историю их судьбы.

1 Кучаев А. Русский немецкий писатель Игорь Гергенредер // Восточный экспресс. – N 12 (48). – 1998. – C. 8; Зейферт Е. «Возникает новая литература – литература „европейского дома“...». Какое место в ней занимает европейская эмигрантская литература? // Deutsche Allgemeine Zeitung. Wоchenzeitung der Deutschen in Kasachstan fЭr Politik, Wirtschaft und Kultur. – N 29 (8182). – 22.-28. Juli. – S. 10. [Немецкая всеобщая газета. Еженедельник немцев Казахстана по политике, экономике и культуре. – N 29 (8182). – 22-28 июля 2005. – С. 10].

2 Рукописи (черновики поэмы "Сказание о Лотаре Биче"), ксерокопии печатных редакций этой поэмы, письмо И. Гергенрёдера Е. Зейферт по поводу содержимого малого пакета. Малый пакет от И. Гергенрёдера от 27 июля 2005 г.: Берлин – Караганда. Личный архив Е. Зейферт.

3 Письмо И. Гергенрёдера Е. Зейферт от 3 августа 2005 г. по поводу истории создания и бытования в печати поэмы "Сказание о Лотаре Биче". Берлин – Караганда. Личный архив Е. Зейферт.

4 Письмо И. Гергенрёдера Е. Зейферт от 9 июля 2005 г. по поводу истории создания и бытования в печати поэмы "Сказание о Лотаре Биче". Берлин – Караганда. Личный архив Е. Зейферт.

5 Там же.

6 Там же.

7 Зейферт Е.И. Исторические и фольклорные корни Игоря Гергенрёдера // Deutsche Allgemeine Zeitung. Wоchenzeitung der Deutschen in Kasachstan fЭr Politik, Wirtschaft und Kultur. – N 38 (8191). – 23.-29. September. – S. 10. [Немецкая всеобщая газета. Еженедельник немцев Казахстана по политике, экономике и культуре. – N 38 (8191). – 23.-29. сентября. – С. 10].

8 Письмо И. Гергенрёдера Е. Зейферт от 9 июля 2005 г. по поводу истории создания и бытования в печати поэмы "Сказание о Лотаре Биче". Берлин – Караганда. Личный архив Е. Зейферт.

9 Зейферт Е.И. Указ. соч. – С. 10.

10 Там же.

11 Там же.

12 Там же.

13 См.: Юнг К.-Г. Аналитическая психология / Пер. и ред. В. Зеленского. – Спб., 1994. – С. 31-40; Юнг К.-Г. Аналитическая психология: её теория и практика. Исследование процесса индивидуализации. Тэвистокские лекции / Пер. с англ. В.И. Менжулина; ответ. ред. С.Л. Удовик. – М., 1998. – С. 46-55.

14 Письмо И. Гергенрёдера Е. Зейферт от 4 сентября 2005 г. по поводу истории создания и бытования в печати поэмы "Сказание о Лотаре Биче". Берлин – Караганда. Личный архив Е. Зейферт.

15 Зейферт Е.И. Исторические и фольклорные корни Игоря Гергенрёдера // Deutsche Allgemeine Zeitung. Wоchenzeitung der Deutschen in Kasachstan fЭr Politik, Wirtschaft und Kultur. – N 38 (8191). – 23.-29. September. – S. 10. [Немецкая всеобщая газета. Еженедельник немцев Казахстана по политике, экономике и культуре. – N 38 (8191). – 23.-29. сентября. – С. 10].

16 Письмо И. Гергенрёдера Е. Зейферт от 2 июня 2006 г. по поводу истории создания и бытования в печати поэмы "Сказание о Лотаре Биче". Берлин – Караганда. Личный архив Е. Зейферт.

17 Шмелёв А.Д. Широта русской души // Ключевые идеи русской языковой картины мира. – М.: Языки славянской культуры, 2005. – С. 51-75.

18 Письмо И. Гергенрёдера Е. Зейферт от 10 июня 2006 г. по поводу интерпретации поэмы "Сказание о Лотаре Биче". Берлин – Караганда. Личный архив Е. Зейферт.