Текст книги "Последний"

Автор книги: Игорь Байкалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Процесс обещал оказаться самым неординарным в его практике. Согласно прецедентному праву судья Гоя обязан рассмотреть практику других процессов и вынести решение, но декада в библиотеке не дала ему и намёка на аналогичные дела. Никто и никогда не судил гомункула за его существование – и судья пребывал в растерянности.

Множество журналистов со всего Нилайского Королевства уже заняли свои места и с интересом ждали новых подробностей, чтобы на утро все газеты вышли с сенсационными заголовками. Судья Гоя знал, что ни один из них не уйдет разочарованным.

Казалось, прошло уже десять лет, как он не слышал ни единого слова об отступниках, чьи безумные идеи покарала не только невидимая длань правосудия, но Академия Просвещения и Пресвятая Церковь Триединства Тэны. И вот перед ним лежали неопровержимые улики, доказывающие, что спустя десятилетие антинаучная ересь и магия сохраняется в удаленных провинциях Федерального Королевства Нилая.

– Молодой человек, – положив очки на стол, сказал Локардо. – Если я вас верно понял, вы не отрицаете, что, как вы выразились, «просто проводили эксперименты» с вашей опекуншей? У меня есть заключение Научного Комитета Академии Просвещения, что подобные манипуляции относятся к классу магических. Соответственно, вы подтверждаете, что занимаетесь магией?

Взгляд молодого человека отразил его полнейшее замешательство и удивление. Зал удивленно загудел.

Локардо с силой ударил молотком по столу – стало тихо.

– Тишина! Если почтенная публика будет мешать работе суда, заседание проведется в закрытом режиме, – последние слова прогремели в гробовом молчании. Казалось, люди даже перестали дышать. – Это касается в той же мере и журналистов. Что вы ответите на такое заключение, подсудимый?

– Я лишь хочу сказать, что не вижу ничего особенного в простом отборе растений, в попытке создать математическую модель развития. Какая здесь магия?..

– Ваша честь, разрешите задать вопрос?

Голос принадлежал прокурору Февру Лоцца – одному из уважаемых лиц Святой Церкви.

– Да, прошу Вас.

– Скажите мне, – обращаясь к Мирославу, начал Февр, – вы являетесь дипломированным специалистом в области математики?

– Нет…

– В области биологии?

– Нет…

– Вероятно, в области прочих наук?

– Нет…

– Тогда на каком основании вы делаете заявление, которое противоречит заключению группы специалистов, чьи имена милостью Тэны вписаны в историю Просвещения. Ваше заявление противоречит здравому смыслу, в конце концов.

– Я просто знаю…

– Откуда?

– Я читал работы…

– Работы чудаков и лгунов, тех, чьи имена легли позором на Академию, – перебил его прокурор и, потеряв всякий интерес к подсудимому, повернулся к Локардо. – Господин судья, мы передали на рассмотрения книги, найденные в доме Люданов. Все они признаны абсурдными и лживыми Церковью и Академией, включая изъятую художественную литературу. Смею заметить, литература эта весьма неоднозначного содержания, вероятно, оккультного характера.

– Да, господин Прокурор, я рассмотрел материалы, которые вы передали мне, – произнес Локардо.

– Позвольте высказаться, Ваша честь, – подал голос адвокат.

– Конечно.

Он поднялся и сказал:

– Подсудимый не читал эти книги и вообще не знал о их наличии. К тому же он является големом, которого создала ведьма.

– Какие выводы вы делаете?

– Я думаю, что госпожа Александра Людан намерено вносила свои идеи в неокрепшее сознание.

Судья одобрительно кивнул головой. Этот мальчик сильно привязан к Александре. Возможно, даже считает ее великой, но, как ни прискорбно, мальчик не способен понять истинное положение вещей.

– Мирослав Людан, вы признаетесь, что все книги, список которых вам был предоставлен, найден у вас и является вашей собственностью? – спросил Февр.

– Да…

– Вам известно, что абсолютное большинство из этих книг запрещено законом?

– Да…

– Значит, вы пошли на преступление намеренно?

Юноша окончательно скис. Его растерянности не было предела.

– Молодой человек, вам задали конкретный вопрос.

– Значит, так…

Судья внутренне вздохнул и провел рукой по белесой бороде, которой он так гордился.

– По этому вопросу у меня все, ваша честь, – откланялся прокурор и сел на место.

– Благодарю Вас, господин прокурор. Вопрос о действиях подсудимого мне ясен. Понятны так же мотивы поведения.

– Подсудимый, вы хотите что-нибудь добавить?

– Нет…

– Ваша помощь следствию, молодой человек, похвальна и будет учтена в принятии решения, – сказал Локардо. Оставалось разобраться с еще одной уликой. – Теперь вернемся к вопросу о доказательствах. Одна из улик, представленных обвинением в магии, это некий объект, найденный у вас, господин Людан.

Судья достал небольшую шкатулку за номером дела и открыл ее. Внутри лежал небольшой кожаный мешочек. Он аккуратно вынул его и положил на стол, бережно, словно в любой момент мог прогреметь взрыв. Локардо побаивался странного круглого предмета, от которого его отделяли лишь несколько миллиметров материала.

– Вам известно, что это?

– Да.

– Оно опасно?

– Нет.

– А вот обвинение считает этот… объект крайне опасным. Ваше слово, господин прокурор.

– Благодарю, ваша честь, – Февр снова поднялся. – Научному Комитету, который занимался изучением данного предмета, не удалось установить его происхождение. Это не металл – мы точно знаем. Химическая активность так же не замечена. Комитет предположил, что это какое-то неизвестное науке существо, но само по себе оно не могло зародиться. Мы считаем, что оно было создано способом, аналогичным которому был создан Мирослав Людан.

– Да это же бред какой-то! – неожиданно закричал подсудимый.

Зал загудел. Судья, не ожидавший от мальчишки такого внезапного изменения в поведении, ударил молотком по столу лишь спустя секунду – зал смолк.

– Подсудимый, вам не давали слово. Вы будете отвечать после обвинителя. Наберитесь терпения.

– Я веду к тому, – продолжил Февр, – что этот предмет не поддается разумному объяснению и, как следствие, несомненно, имеет магическую природу. Кроме того, он опасен! – люди в зале снова еле слышно перешептывались. В голосах чувствовалось волнение. Невольно оно передалось и судье. – Не волнуйтесь, сейчас нам ничего не угрожает. Дело в том, что один из ученых имел неосторожность прикоснуться к этому предмету и понес серьезные увечья. Разрешите пригласить в зал пострадавшего?

– Да, разрешаю. Как зовут пострадавшего?

– Одус Сарсен, наш аспирант, который помогал проводить измерения.

– Введите Одуса Сарсена, – приказал судья.

Через мгновение дверь открылась, и в зал суда вошел невысокий молодой человек. Правую руку покрывал бинт, и почему-то она казалась немного короче другой.

– Вы Одус Сарсен, аспирант Академии Просвещения? – спросил Судья.

– Да, это я, – спокойно ответил молодой человек.

Переступив через себя, Локардо дотронулся до кожаного мешочка и пододвинул его поближе. От его наблюдательного взгляда не укрылись ни страх, ни рефлекторная дрожь свидетеля. Судья раскрыл мешочек и взору публики предстал небольшой серебристый шарик.

– Вы узнаете этот предмет?

– Да, Ваша Честь.

– Расскажите нам, чем он опасен.

– Собственно говоря, если не прикасаться к нему, то он совершенно безвреден, – начал неуверенным голосом пострадавший. – Четыре дня назад мы закончили серию экспериментов, целью которых стало изучение поведения объекта при изменении температуры. Диапазон температур от 100 до 880 Фарестов – большего наша печь не могла выдержать, стенки котла уже начинали прогорать, но даже при температуре сгорания антрацитового угля при высоком давлении объект никак не реагировал. Не менялся его цвет, он не плавился и не расширялся – никакой реакции. Когда мы достали его из печи и измерили температуру поверхности, мы поняли, что он не нагрелся и на десятую долю Фареста, что как мы все понимаем, невозможно. Все знают, что, если поместить холодное тело в горячее, оно неминуемо нагреется. Здесь очевидное нарушение Законов Тэны. Иными словами, магия. Я никогда не встречался с ней и меня это просто поразило.

– Да, мы понимаем. Меня это тоже удивляет. Расскажите, что с вашей рукой, что было дальше?

– Когда все ушли, я остался, чтобы перепроверить результаты. Поймите меня, я был изумлен и подозревал, что мы ошиблись, но повторные измерения дали тот же результат. Я проверил термометр, поместил его в горячую воду – он работал. Измерил снова – 64 Фареста, нормальная комнатная температура! – аспирант на секунду замолчал, а затем продолжил и извиняющимся тоном сказал. – Мне не стоило этого делать. Я нарушил технику безопасности, решил проверить температуру объекта руками. Конечно, это глупо, но я не верил показаниям приборов. Точнее, никак не мог поверить. Это же какой-то абсурд! Когда я дотронулся до него, мне показалось, что он зашевелился. Я поднял руку, но этот… объект… словно пиявка прилип ко мне и никак не хотел отцепляться. Я пытался оторвать его, но он стал растекаться по ладони, проникая под кожу! Тогда он полностью проник ко мне в руку, – голос его дрожал, глаза светились страхом. Молодой аспирант переживал произошедшее снова. – Поначалу я ничего особенного не чувствовал, но рука переставала подчиняться мне и горела. Я побежал к Тарре, она осмотрела меня.

– Это ваш медицинский сотрудник? Она дежурила в тот день, верно? – уточнил Судья.

– Да, Ваша Честь, она осмотрела меня. Пока я бежал, рука краснела и разбухала. Я чуть не потерял сознание от боли. Вдобавок моя кисть, – пострадавший нервно сглотнул. – Она шевелилась помимо моей воли!

Зал снова загудел, но тут же стих, потому что Одус продолжал.

– Тарра вызвала профессора Корсата. Пришлось ампутировать мне половину руки, пока зараза не растеклась по всему моему телу и не овладела мной! – по щекам несчастного текли крупные слезы. – Эта тварь – очень опасная и созданная с помощью магии пиявка, которая порабощает человека. Посмотрите, что она сделала со мной!

Аспирант поднял забинтованную культю.

– Это чудовище создано с помощью магии!

Жуткий холодок пробежал по спине судьи. Сейчас ему хотелось поскорее убрать пиявку и желательно куда подальше. Дернул его Нечистый принести эту дрянь в зал суда. А вдруг она сейчас прыгнет на кого-нибудь и завладеет его телом. Что тогда?! Но вроде бы в отчетах Комиссии написано, что она не может передвигаться, и Февр говорил, что сейчас она не опасна – эти факты несколько успокоили Локардо.

– Профессор Ивлин Корсата тоже находится здесь и готов дать показания, – заявил Прокурор.

– Вызовите профессора Ивлина Корсата, – приказал Судья.

В зал суда вошел мужчина средних лет. После необходимых формальностей, он заговорил.

– Я подтверждаю, что все сказанное аспирантом Одусом Сарсеном является чистой правдой. Наша дежурная медсестра Тарра прибежала ко мне, потому что не могла ничего сделать. Я осмотрел руку. Ладонь распухла. Она шевелилась без участия воли пострадавшего. Я принял решение об ампутации, – профессор вздохнул. – Мне просто не оставалось ничего иного – времени было в обрез, операция требовалась немедленно. Когда мы закончили, из ампутированной руки через сосуды вышла эта дрянь. Она как ртуть стеклась обратно в каплю, затем стала такой, но уже красного света. До того я видел ее и изучал, но она имела белый цвет, даже серебристый, если быть точнее. Через несколько часов цвет снова стал прежним.

– Благодарю Вас, – сказал Судья, осторожно убирая дьявольское создание обратно в шкатулку, где ему и место. Когда пострадавший, уже открыто рыдавший, и профессор ушли, судья обратился к Мирославу Людану. – Что вы скажете на это, подсудимый? Вы не отрицаете, что это странное существо было при вас в момент задержания?

– Я не отрицаю.

– Что вы знаете о нем? Откуда он?

– Я только знаю, что он принадлежал моей матери, – сказал Мирослав.

– Но ведь у вас не было матери, – заметил Судья.

– Это неправда! Была! – почти прокричал подсудимый. – Я знаю!

– Но вы же говорили, что не помните ничего о своей матери.

– Да, но я сказал, что она погибла тринадцать лет назад. Как я могу ее помнить?

– Пароход «Коралл», Сиреневое море. Верно? – уточнил судья, заглядывая бумаги. Где-то у него имелась выписка из Королевской Судоходной Компании.

– Да, все так.

– Мы сделали запрос. Ответ вас не обрадует. Никогда на таком пароходе не было пассажиров с фамилией Людан.

– Как?! – искренне удивился Мирослав. Он не мог поверить, что Александра лгала.

– Суду передан список всех пассажиров всех рейсов этого судна на 855 год. Это довольно увесистая папка. Если желаете, мы можем передать ее для рассмотрения после окончания заседания.

– Да, если это возможно…

– Хорошо, вы ее получите. И еще одно замечание. Вы говорили, что это судно потерпело кораблекрушение. Так вот, – Локардо Гоя сверился с записями, – пароход «Коралл» эксплуатируется до сих пор. Выпущен со стапелей Королевкой Морской Компании в 851 году. В 861 году был проведен капремонт и заменена паровая турбина. Он до сих пор на плаву.

– Нет. Этого не может быть! Мне говорили, что он утонул, – потерянность подсудимого была очевидной. Его глаза перебегали с судьи на прокурора, а затем скользнули по залу, словно ища поддержки.

– И, тем не менее, факт на лицо. Более того, стандартный маршрут следования парохода проходит далеко от рифов и мелей. Так что даже теоретически пароход не мог сесть на мель. Кто вам сказал такое? Александра Людан?

– Да…

– Она лгала вам, чтобы скрыть свое преступление. У меня на руках заключение Научной Комиссии, которая постановила, что вы являетесь искусственно созданным существом. Вам Александра Людан ничего об этом не говорила, верно?

– Нет-нет! Это неправда!

– Подсудимый, – Локардо стукнул молотком, – вам известно, что перебивать судью запрещено?

– Простите, – понуро ответил Мирослав.

– Господин прокурор, поясните вкратце уважаемому суду, на чем основаны заключения.

– Мне кажется, подсудимый сам догадывался о своем происхождении, – доверительно, но достаточно громко, чтобы его могли услышать все, произнес прокурор. – Суть доказательства сводится к логике Тэны, что дети наследуют от родителей множество внешних признаков. И, как мы знаем, внешний вид является отражением внутреннего. Клыки недвусмысленно указывают на хищников, яркий окрас змей и пауков – на их ядовитость. Как гениально заметил разработчик Теории Видовых Различий Беннер Кладис: «Человек создан абсолютно белым, поскольку в нем отразилось все самое лучшее и совершенно некогда созданное Тэной». Кто станет спорить, что мы являемся самым лучшим и самым приспособленным произведением великой Творительницы? В противном случае, мы бы не стали хозяевами этой земли.

Мирослав нервно рассмеялся. Он облокотился на трибуну и почти повторял: «Бред какой-то! Что за бред… Этого не может быть…»

– Что вы имеете в виду подсудимый? Вы отрицаете теорию, которая уже более пятидесяти лет признана истинной и проверена всеми возможными способами? У вас есть доказательства, опровергающие теорию?

– Нет у меня ничего, – устало ответил подсудимый.

– Тогда у меня нет вопросов. Господин прокурор?

– Мне нечего добавить, ваша честь.

– Благодарю. Следующее заседание состоится 18 числа этого месяца в то же время. Благодарю всех за внимание. Заседание объявляю закрытым.

Молоток с грохотом ударил по столу.

***

Мир не находил себе места. И, разумеется, размеры камеры не играли никакой роли. Он просто не мог поверить в происходящее. Оно казалось каким-то глупым сном. Сознание протестовало против доводов суда. Не могла Александра лгать ему всю жизнь! Какой смысл говорить о смерти родителей, если их никогда не существовало? Сказала бы правду: «Мир, ты результат моих опытов». Наверное, не каждый легко принял бы правду, но со временем он обязательно бы понял, что, несмотря на это, она любит его и считает своим сыном, а как появился на свет не так важно. Да, прав прокурор, говоря, что Мир уже подозревал о загадочном факте своего появления на свет, но как же такое могло случиться? Зачем она лгала?

Перед ним на столе лежали несколько папок с материалами дела. По закону подсудимый сам защищал себя. Его обвиняли в пособничестве колдовству. Как он мог поступить иначе, если являлся продуктом магии или какой-то науки, которую не понимали даже самые светлые умы Академии Просвещения? Конечно, он виновен. Книги и записи тому доказательство.

Мир ударил кулаком по столу.

«Как же такое могло случиться?! За что же?!» – мысленно кричал он.

Его взгляд упал на папку с надписью: «Список пассажиров парохода «Коралл», 855 год». Он дважды просмотрел каждый листок и не нашел ничего, что помогло бы ему опровергнуть выводы следствия. Логика Февра Лоцца выглядела идеальной. Вот только вывод о его происхождении на основе цвета глаз и волос казался сомнительным, хотя какое это имело значение, если все сходилось? И этот Светлячок, конечно же, тоже являлся созданием Александры. Вот только смысла в нем никакого не просматривалось. Разве что побочный продукт магии или просто еще один эксперимент, неудачный или наоборот, удачный, проведенный когда-то давно. Не могла же Александра создать его дома – Мир бы обязательно заметил. Возможно, она создала его до его «рождения» в попытке сотворить человека.

Мир прислушался к себе в попытке понять, что же может чувствовать не-человек, гомункул. Где взять эталон? Как ощущает окружающее человек? Может быть, каждый человек думает, действует, выражает эмоции в той же степени индивидуально, как и он сам. А что, если остальные ощущают совсем иначе?..

Ложь, кругом одна ложь. Вся его жизнь – сплошная ошибка. Он схватился за голову. Совсем недавно он обрел родителей, и вот снова потерял их.

Сейчас Мир ощущал себя одиноким как никогда прежде, разбитым и уничтоженным. С момента ареста они с Александрой не виделись. Все его попытки узнать судьбу родного человека натыкались на глухую стену безразличия, гораздо более крепкую, чем та физическая, за которой лежал небольшой провинциальный город Флодарес.

Металлическая дверь камеры противно заскрипела – Мир вскочил от неожиданности. На пороге показался полицейский с керосиновой лампой.

– К тебе посетитель, – безразлично сказал он и вышел.

Мир с недоумением замер. Кто мог навещать его? Но вскоре все стало на свои места. В камеру вошел судья Локардо Гоя, держа в одной руке одну лампу, а другой прижимая к себе черную папку.

– Добрый день, ваша честь, – удивленно произнес молодой человек.

– Уже вечер, – заметил Судья. – Большинство заведений города уже закрываются на ночь.

– Простите, я потерял чувство времени.

– Ничего страшного, – отмахнулся Локардо.

Дверь за ним закрылась. Судья отодвинул бумаги и поставил лампу на потертый стол, стоявший посередине камеры. Стены заиграли желтым огнем, тени дрожали в такт дрожащему пламени, которое кончалось черноватым дымом сгоревшего топлива.

– Ты ознакомился с новыми фактами?

– Да.

– Тогда давай на чистоту. Ты умный мальчик и все поймешь. Я судья и мне необходимо вынести решение. Если честно, многие из моих коллег не уверены, что тебя вообще можно судить, ведь ты в каком-то смысле не человек, голем, понимаешь?

– Выходит, что так…– бесполезно спорить. Зачем же он сюда пришел?

– Ты понимаешь, что фактически являлся пособником Александры, но просто не знал этого, не мог знать, что тебя обманывают. Так вот, скажу тебе честно, я хотел бы тебе помочь.

– Помочь? Мне? – меньше всего он готов был услышать эти слова.

– Да, я считаю, что, несмотря на твое происхождение, ты человек и в тебе есть что-то человеческое. Я поговорил с прокурором. Мы готовы сменить обвинение в пособничестве и переквалифицировать дело, как «сопричастность по неведению». Это совершенно другая ответственность с твоей стороны. Понимаешь меня?

– Кажется, да.

Мир соображал. Если подходить формально, все происходило именно так.

– Тебе даже не придется ничего особенного делать.

– А какова будет моя дальнейшая судьба?

– Тебя отдадут в монастырь под контроль монахов святой Тэны.

Мира передернуло. Всю жизнь провести за стенами и не видеть даже частички света, без всякой надежды на избавление?

– Как ты понимаешь, альтернативой является смертная казнь.

– А что от меня требуется? – на автомате спросил Мир.

– Сущий пустяк, – отмахнулся Локардо. – Тебе надо подписать чистосердечное признание, что ты являешься искусственно созданным существом, големом, и признаешь, что Александра Людан намеренно вводила тебя в заблуждения. Таким образом, ты становишься жертвой, а не пособником. Чувствуешь разницу?

Мир не верил своим ушам. Еще до того, как судья закончил говорить, он твердо знал, что не пойдет на сделку. Никогда!

– Я принес бумагу. Можешь написать признание прямо сейчас.

Судья положил папку на стол и вынул оттуда лист чистой бумаги.

– Ты ведь умеешь писать? Верно?

– Я не могу…

– Ничего страшного, – по-отцовски понимающе сказал он. – Не волнуйся, я напишу за тебя.

– Нет, вы меня не поняли. Я не могу подписать такое.

Судья, уже доставший перо, на мгновение замер, словно статуя и удивленно посмотрел на подсудимого.

– Не понял, – неожиданно жестко сказал он. Благожелательность, как рукой сняло. – Как это «не можешь подписать»?

– Вы предлагаете пойти на предательство.

– Я предлагаю тебе спасти свою жизнь, – недоумевал Гоя. – Не понимаю, в чем проблема?

– Это предательство. Я не могу…

– Ты знаешь, в чем обвиняют эту ведьму? В магии, отступлении от присяги Просветителя и вооруженном нападении на человека. Она стреляла в человека.

– После того, как толпа напала на наш дом! – прокричал Мир. – Нас всегда боялись, а священник Крарта подговорил толпу после того, как пришел к нам. Это правда! И вот его план не сработал, он помчался в суд, а тут его, конечно, встретили с распростертыми объятьями.

– Не переигрывайте, молодой человек, – холодно ответил Судья.

– Вы же сами сказали, что я умный. Так вот, я еще очень догадливый. И теперь вы хотите взять еще одну улику против моей…– он запнулся, но все-таки сказал это слово, – мамы, чтобы корзиночка потяжелее была.

– Нет, все не так.

– Как не так?

– Я действительно пытаюсь тебя спасти, а твое признание уже никак не может отразиться на будущем этой ведьмы.

По спине пробежал жуткий холодок.

– Что вы имеете в виду?

– Как? Вы еще не знаете? – удивился Локардо.

– Что?! – испуганно выкрикнул Мир.

– Вчера закончился процесс по делу Александры Людан. Ее признали виновной по всем статьям.

Камера закружилась перед его глазами. Тени черными силуэтам плясали на стенах танец смерти. Мир почти не слышал слов судьи. Его спокойный рассудительный голос звучал издевательством.

– Казнь состоялась сегодня утром, – только услышал он слова Локардо, как окружающее потеряло всякий смысл. – Не волнуйтесь, это была гуманная казнь. Так вы будете подписывать?

– Нет, – прохрипел юноша. Слезы застилали взор, окружающее плыло в мутной воде.

– Ваше право, – убирая лист и перо обратно в папку, сказал Гоя.

– Лицемерный подонок.

– Что?

– Ты убил ее!

Мира уже захлестнула волна слепой ярости. Юноша медленно поднялся из-за стола. Где-то на краю сознания пришло понимание, что сейчас он точно переступит закон, но это его абсолютно не волновало. Ему нечего было терять. Мир надвигался на судью, а Локардо рывком выскочил из-за стола и бросился к двери.

– Ненавижу!

– Охрана! – заверещал он. – Охрана!

– Ненавижу вас всех!

Мир набросился на него секундой позже, ударив Локардо кулаком в скулу, а затем вцепился в горло. Судья отмахивался, верещал, но тут раскрылась дверь, и что-то тупое ударило Мира в бок – боль сковала тело, судья освободился. Затем последовал еще удар и еще, но это уже ничего не значило. Сосущая пустота заполнила весь разум, а боль ушла куда-то вдаль. Беспамятство оказалось лучшим, что сейчас могли ему даровать.

***

– Мирослав Людан, Священный Королевский Суд Его Величества Климина Второго признает вас виновным по всем статьям, – громогласно, почти торжественно читал Судья Локардо Гоя. Его лицо украшал лиловый синяк. – А именно, в пособничестве магии, незаконном рождении и нападении на Судью. Священный Суд избрал меру наказания. От решения Суда восьмого числа шестнадцатой декады 868 года Новой Эры вы приговорены к смертной казни через введение ртути в кровеносную систему. Приговор будет приведен в исполнение первого числа семнадцатой декады 868 года Новой Эры. В случае если наказание не принесет результатов, Священный Королевский Суд оставляет за собой право избрать другие способы наказания. Виновный, вам понятен приговор?

– Да, господин судья.

***

До исполнения приговора оставалось двое суток. Свои последние дни ему оставалось провести в раздумьях. Кирпичные стены тюрьмы покрывала влага. В сыром воздухе висел запах плесени и отходов. Постелью здесь служил холодный пол. Поток нависал сверху тяжелым сине-серым арочным сводом, камеры разделялись такими же унылыми стенами с давно облупившейся краской, а тюремный коридор отделялся толстыми металлическими прутьями – все пространство просматривалось, и негде было спрятаться от пытливых глаз тюремщиков.

Совсем недавно Мир полагал, что ничего не может случиться хуже, чем их изгнание из дома. Нет, он не жалел себя и уже смирился с судьбой. Сейчас его переживания по поводу обвинения глупого крестьянина Сника, жадности Вицлава, презрения Ваи казались смешными, какой-то мелочной суетой перед тем фактом, что скоро он сам перестанет существовать. Странно, но он не боялся смерти. Отсутствие страха даже немного удивляло. Наверное, где-то внутренне юноша уже приготовился к ней, разве что несколько пугала неизвестность. Что привязывало к суетному миру, кроме бабушки? То есть матери. Да, матери. Но теперь ее нет. Нет единственного человека, к которому он чувствовал привязанность. Комок подкатил к горлу, но глаза не стали влажными. Уже прошло время эмоций и переживаний, настало время ожидания и пустоты. Вот как легко рушится жизнь, ломается как тонкая сухая ветка, издавая короткий щелчок. Раз – и ты уже по другую сторону.

Что еще совсем недавно имело значение для него? Лишь робкие надежды на будущее, по большей части совершенно беспочвенные. Многое из того, что хотелось сделать, уже не случится – вот что самое обидное. Неужели все впустую? Бесславное начало жизни, уродливый побег на поле, который общество, как опытный фермер, выкорчевывает навсегда. Наверное, так оно и должно быть. Все идет своим чередом к логичному финалу. Значит, его мысли, желания, даже муки и боль ничего не значили для большой и холодной Вселенной, набитой суетящимися людьми. Сотни людей сейчас спешили по своим делам, дружили, любили, разочаровывались, делали покупки – все, что делают нормальные люди, которым нет дела до происходящего за этими стенами событиями. Большинство из них никогда и не узнает, что некогда существовал такой изгой как Мирослав Людан. Разве что кто-нибудь прочтет заметку в еженедельной новостной газете, усмехнется нелепости судебного процесса и тут же забудет, погруженный в повседневные дела.

Две камеры напротив занимали мужчины. Первому на вид было около тридцати пяти, второй старше, но незначительно, стоял у решетки почесывал небольшую бородку. Оба о чем-то перешептываясь, с нескрываемым интересом поглядывали в сторону Мира.

Где-то вдалеке раздались звонкие удары кованых сапог – заключенные мгновенно разошлись. Шаги стражников то затихали, – тогда что-то деревянное ударялось о пол, – то раздавались снова. Вскоре тюремщик в сопровождении еще двух подошел к камере. Деревянная посуда гулко упала на пол. Жидкая серая каша частично расплескалась, оросив пол. Мир безразлично посмотрел на еду. Как только стража скрылась за поворотом, молодой заключенный из противоположной камеры сказал:

– Ну что смотришь? Ешь, – и принялся с аппетитом отправлять баланду себе в рот.

Мир пододвинул к себе свою порцию и понюхал – пахло тухлятиной. Его замутило.

– Брезгуешь что ли? – не отставал заключенный.

Юноша посмотрел на него. Серая бесцветная тюремная роба висала на заключенном как мешок. Мужчина имел худощавое телосложение, но не производил впечатления слабого человека. Было в нем что-то от мощной сжатой пружины. Его сосед, сидя в углу, уже заканчивал управляться со своей порцией.

– Тебе того, – он провел пальцем по горлу. – Угадал?

Мир флегматично кивнул.

– Здесь все такие знаменитые собираются, так что нечего стесняться. Ну, тогда что ты теряешь? Отравиться боишься?

Мир не ответил.

– За что тебя? За смоль?

– Что? – на этот раз вопрос все-таки вывел юношу из состояния задумчивости.

– Ну, это, – заключенный неопределенно указал на лицо. – Мордой не вышел, что ли?

– Примерно.

– Я, видишь ли, тоже. Нет, как заказ сделать, это завсегда, а как счет предъявил, так сразу слили…

– Да не слушай ты его, – включился в разговор его сосед и, бросив пустую чашку, подошел к решетке. – Бандит ты, Капен. Браконьер.

– А ты у нас святоша, значит? – огрызнулся высокий. – Как-то не помогли тебе взносы в Церковь.

– Я порядочный вор и горжусь этим.

– Ну… что ты порядочно наскреб в последней декаде, все и так в курсе… рано или поздно тебя тоже на голову сократят, так что не волнуйся. Вся твоя белая аристократическая кровь землю-матушку напитает.

– Меня Олик зовут, – обращаясь к Миру, сказал вор с бородкой. – Этот болтливый клоун – Капен.

– Попутал меня Нечистый с тобой связаться…

– Эй ты, малец! А тебя как звать-то? – не обращая внимания на колкости Капена, Олик вернулся к прерванному разговору.

– Мирослав.

– Это еще что за имя?

– Можно просто Мир…

– …вашему дому, – дополнил Капен, театрально подняв руки, и бросил посуду на пол перед решеткой. – Вокруг меня одни монашки. Что там святая Тэна? Может транши до нее не доходят, а, Олик? Церковь, наверное, золото под себя гребет. Где там твои вклады? Пора бы уже и проценты получить. Ты мне скажи, а! Чего молчишь? Десять лет? О нет, лучше вышка. Слушай, малец, может, поменяемся?

Мир никак не отреагировал на слова. Как он понял, эти двое уже давно знакомы и попались на воровстве. Видимо, украли что-то очень важное, раз суд отправлял этих двоих на десять лет в каменоломни – обычное наказание для воров.

Где-то вдалеке скрипнула дверь. Те же трое тюремщиков шли по коридору, собирая пустые чашки. Соседи сделали вид, что ходят по камере в задумчивости. Когда охрана скрылась, Капен сказал:

– Я вот что тебе скажу, малец, десять лет горбатиться не стану, тем более, с этим, – вор показал на Олика.

– Трепло, – фыркнул тот.

И понеслось. Оба обвиняли друг друга в самых ужасных грехах, бросались такими словами, о существовании которых Мир не узнал бы никогда. Смысла многих он не понимал и даже не пытался, а лишь мысленно усмехнулся. Почему-то картина его позабавила. Многое проявилось в их совместном прошлом: и попойки в баре «У жемчуженосного краба», и веселье у какой-то Полины, и рейд по кварталу Оро. Мир слышал, что там обитали самые знатные семьи королевства, самый дорогой квартал в Нилае. Даже название переводилось с одного из языков, как «золото».