Текст книги "Бойлерная (СИ)"

Автор книги: Игнатий Маркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  Дым

  Табачный дым кружил танго на фоне огней проезжающих машин. Ему играла музыку погода – уже третий день лил дождь. Звуки разгоняющихся двигателей ночного города то ускоряли, то замедляли этот танец.

  На жалюзи играли краски всех цветов – ночной бар Бойлерная привлекал гостей любыми способами. Несмотря на непогоду, ко входу стояла большая очередь. Ночь была в своем апогее – дело шло к первому часу. Но поток людей лишь увеличивался, а те, кто были там – не собирались уходить. Так они и стояли, мокрые, злые и жаждущие. Чего? Каждый ответил бы по-своему. Но суть бы от этого не изменилась.

  Арли подложил под спину подушки, облокотился на спинку кровати. Открыл очередную пачку сигарет, закурил своей любимой зажигалкой. На бензине, зеленая, с рисунком четырехлистного клевера. Привычными жестами сигарета куда-то стряхивалась. Пепельница подходила к концу.

  Молодой человек подошел к окну. Одной рукой держал сигарету, другой – гладил свое плече. По его коже пошли мурашки. Отопление было на максимуме. Он раздвинул ламели пальцами, а затем пристально вгляделся в очередь. Кого-то искал. Или ждал. Не затушив сигарету, он бросил её к остальным и направился к выходу. Включил тусклый желтый свет одной лампы в прихожей. Открыл шкаф и начал выбирать одежду. «Мятое, старое... Пахнет... Тут воротник не подходит... А это? Нет, точно не это, это же тогда было...», – каждую вещь он со злобой выбрасывал на пол.

  Дойдя до конца гардероба он остановился. Оглядел кучу одежды, что валялась на полу. Посмотрел на лампу, что свисала с потолка на одном черном проводе. И сел на пол, облокотившись на стену. Запрокинул голову и смотрел в потолок, считая количество волн неровной побелки на потолке. Прошло несколько минут. Встав, он начал раскидывать ногами одежду, просто заталкивая её в шкаф обратно, чтобы просто её не видеть. Свет погас сам собою – перепады напряжения. Такое часто бывало в проливные дожди.

  Побродив по комнате с зажжённой сигаретой Арли вспомнил про живот. Он вновь начал крутить. В холодильнике крошечной, грязной кухни было пусто. Лишь в морозильнике лежал старый замороженный суп. На столе – вчерашний хлеб, черствый, Арли забыл накрыть его. В раковине лежала гора немытой посуды. Найдя небольшой сотейник, вытряхнув кусок острого, жирного, бурого льда, поставив его затем на плиту, Арли принялся мыть другую посуду. Посмотрев на плавящийся кусок супа, он задумался. Посмотрел на свои руки в мыле. Гору посуды. И бросил это дело, предварительно сполоснув ложку. Поест из сотейника.

  Спустя несколько минут он окунал черствый хлеб в жижу, ей же это и запивая. Живот перестал крутить, но появилась боль в его верхней части. Он не ел больше суток. Отужинав, он пошел за сигаретой. Эта зашла легче.

  Очередь за окном стала чуть меньше, но все еще была внушительной. Вновь обняв себя, он пристально вглядывался пустыми глазами в вывеску. «Бойлерная» – так было там написано. Ничего нового. Как вчера, как сегодня, так и завтра.

  – Стерва.

  Спустя очередной виток сквозь препятствия комнаты, Арли кинулся в ванну. Оглядел себя в зеркало. Недельная щетина. Немытые волосы, как у собаки, лоснящиеся и завивающиеся на концах. Сколько он уже не ходил в парикмахерскую? Казалось – никогда. Это было так давно... Взяв машинку в руки он начал бриться. Оставил немного длинны – так выглядит по-мужски. Должна быть небольшая неряшливость. Арли включил воду в ванной, она медленно набиралась. В тусклом свете лампы был виден пар. Наблюдая за ней, он решил отойти – успеет покурить еще одну.

  Он разлегся в горячей, парной ванне. Расслабил шею, выпрямил руки и ноги. Ушел с головой под воду, зажав себе нос. Помотал там головой в разные стороны, чувствуя, как волосы, словно щупальцы медузы, касаются лица. Вынырнул и расслабился. Пролежал так минут пятнадцать – вода начала остывать. Поддал горячей – полежал еще. Пора было начать непосредственно мыться, но руки и ноги не слушались – их разморило. Он вынул пробку и стал ждать, пока вода медленно уходила и наполняла его тело привычной тягой к земле. Когда стало холодно он вышел, обтерся, как мог, и пошёл в комнату. Прыгнул на кровать, подтянул подушку к лицу и уткнулся в неё носом.

  Пролежав так около часа, ворочаясь, собирая одеяло в кучу и раздраженно его потом поправляя, он вновь собрал все у борта кровати, сел и закурил. Неоновые огни не давали покоя. Нервировали. Манили. Воображали. Отпускали. Затягивали. Невозможно было уснуть. Невозможно было не спать. На старых электронных часах красными цифрами мерцали 03:13. До утра оставалось еще три часа. Потом начнется массовый расход. «Может быть тогда? Подожду около... Нет, плохая затея. Сделаю вид, что проходил мимо? А зачем? Говорить нам не о чем. Да пошла она!», – мысли носились беспорядочно, как мячик в пинболе, от извилины к извилине. Иногда мяч попадал в лунку, когда Арли забывал нажать на кнопку. Тогда вновь начиналось бурление и пустота, пока он снова не вытаскивал свои мысли на позицию для следующего забега.

  Запах табачного дыма уже въелся в нос. Был не просто табачным, а стал сладко-противным. Вязким и липким, будто жир на конфорке. Вихри носились в свету проскакивающих мимо окон стоп-огней.

  Напряжённо заныла шея, в голове появилась отчетливая тягость. Арли вновь оказался на кухне, в этот раз в поисках стакана для воды и аспирина. Он выпил свой коктейль, когда таблетка на дне не растворилась до конца. Попав в рот, она была просто разжевана. Во рту появился кислый вкус. Губы сжались.

  ***

  Ночь прошла мимо. Солнце не выглянуло, облака заполонили все вокруг, словно купол. Дождь уже не лил, но мерзко моросил. Огни клуба выключились. Люди начали расходиться. Такси шныряли туда-сюда, забирая своих пьяных, не стоявших на ногах клиентах. Арли лежал на ковре близ кровати. Под боком было скомканное одеяло, на которое он опирался. Подушка лежала где-то в углу. На лице написана усталая, изнеможденная безмятежность. Слюни стекали.

  Раздался стук в дверь. Сначала обычный, самый обычный стук, который бывает, когда кто-то знакомый хочет зайти. Затем он стал сильнее. Через несколько минут послышался спертый дверью и пространством голос, а еще через мгновенье – удары ногой. Арли открыл свои тяжелые веки. Голова гудела, перед глазами все качалось из стороны в сторону. Он нащупал руками пол, оперся и начал привставать. Сев и оглядевшись – начал вспоминать, как оказался на полу. Вспомнить не удалось. Видимо в припадке мыслей что-то вышло и он прилег подумать на теплый, ворсистый, пыльный ковролин.

  Ступ продолжался. Все еще сидя, с открытым ртом и мокрым от слюней подбородком, он, Арли, как собака повернул голову в сторону коридора. Через мгновенье до него дошло, что нужно сделать. Медленно поднимаясь, он что-то начал бубнить. Будто хотел попросить подождать, но сухие губы и язык лишь вываливали что-то похожее на слова.

  Подойдя к двери, он прислонился. Она была холодная. От нее веяло прохладой, такой хорошей... Руки вяло потянулись к замку.

  – Привет, Арли. Что с тобой?

  Перед ним стояла девушка. Она была пьяна и весела. Улыбалась. Но веки её были чуть опущены – организм призывал её ложиться спать.

  – Да я... Кхм, кхм, – он покашлял, – заснул. Завтра... Планы были. Сегодня. То есть. И...

  – И чего? Могли бы просто посидеть немного. Я просидела там, все тебя ждала.

  – Ты же была с этим...

  – С Реджи? Да, он же пришёл. А ты нет. Ладно. Чего у тебя так пахнет?

  – Да я...

  – Ага, курил... Ладно. Я чего пришла. Завтра будет заварушка у Стида. Прийдешь? Там все будут.

  – Посмотрю на дела. Может забегу... А во сколько?

  – Думаю к шести-семи. Жду тебя там, хорошо?

  – Хорошо.

  Девушка неловко развернулась и направилась вниз. Арли смотрел её вслед.

  – Ага, Реджи. Ждала...

  Подождав чуть-чуть, он закрыл дверь и пошел за сигаретами. Закурив, он подошёл к окну. Девушка вышла из подъезда и села в стоявшее рядом с такси. Он плюнул себе под ноги, и пошел к кровати.

  Вода

  Джун сдал свое пальто в гардероб и пошёл следом за администратором. Путь лежал на третий этаж, где был ресторан. «Бойлерная» – трёхъярусное заведение. Первый этаж – рейв и тусовки. Второй – хороший, добротный бар. Третий этаж – ресторация.

  Очень популярное место в городе. Забронировать место в ресторане? Получить билеты на новое представление отпетых подземных электронщиков? Надо звонить за месяц. А лучше – знать кого-то, кто имеет вес. И также может позвонить заранее.

  Концепция, мягко говоря... Была странной. В бар тянулись меньше всего. Туда обычно и пускали без больших проблем. Тусовки на первом – директор смог заинтересовать аудиторию разными способами. Сыграть в «Бойлерной» – большое достижение. Потом об этой группе напишу в газетах. А ресторан... Он был на уровне. Такое, казалось бы, странное, не совсем опрятное место с виду. Но стоит зайти за железную дверь третьего этажа, и перед взором откроется другая вселенная. Шума здесь нет. Всегда живое выступление легкой, ресторанной музыки. Лучшие блюда, лучшее обслуживание в городе. Зачем было объединять все в одном – не известно. Но, возможно именно из-за такого нестандартного подхода заведение и взлетело, затмило собой все остальные.

  Джун уже увидел своего друга, который пригласил его сюда. Кель сидел за небольшим, аккуратным столом и курил сигару. Рядом стоял бокал с чем-то. Издалека было не видно. Заметив друга, Кель встал из-за стола. Когда они встретились, то крепко пожали друг другу руки.

  – Здравствуй, старина! Здравствуй!

  – Ну привет, привет... Давно не виделись!

  – Ты не против, что я начал?, – Кель указал на бокал с коньяком и сигару.

  – Нет, что ты. Мне то же самое, прошу Вас, – он обратился к стоящему рядом сопровождающему.

  Тот незаметно поклонился.

  – Я передам персоналу. Желаю приятно провести время, всего хорошего!

  Друзья уселись за стол, расположились поудобнее. Смотрели то на друг друга, то оглядывая обстановку.

  – Ну, Джун... Что скажешь? Как тебе место?

  Джун еще раз рассеяно оглядел внутреннее убранство, подсел чуть вперед.

  – Не плохо, не плохо. Но ведь нужно попробовать...

  – Конечно! Все попробуем. Но место-то ты видишь...

  – Конечно, все так, как о нем говорят. Я и не поверил даже, что ты меня сюда позовешь. Известное здесь местечко. Я думал, разве можно позвать старого приятеля, бывшего соучредителя... В такую забегаловку...

  – Ну что ты такое говоришь, Джун!

  – Сейчас все вижу сам, каюсь! Ка-юсь! Ты знал, куда меня ведешь! Отлично. Теперь...

  К ним подошёл официант, представился, предоставил меню и барную карту. Старые друзья начали медленно листать предложенные буклеты, попутно переговариваясь ни о чем, иногда замечая определенные блюда. Кель был здесь частым гостем, так что больше отвечал Джуну, что есть что, а также рекомендовал попробовать особенности, которых нет в других местах. Спустя несколько минут они сделали заказ, сойдясь на мнении, что всего-то очень много, но попробовать за один раз все меню – не удастся.

  – Ну, что же... Как ты, Джун? Как семья? Как твоя работы?

  – Да знаешь, спокойно, идет своим чередом. Бизнес растет, процветает, так сказать...

  – Ну на фоне последних событий в поставках меди!

  – Да, да, сейчас – очень хорошее время для наших дел. Особенное время!

  – Разве может быть лучше?

  – Не думаю. Конечно, если фантазировать... Но что же мы, нужно радоваться и тому, что есть. А сейчас, да... Есть чему порадоваться.

  – Конечно. Жена?

  – Синда хорошо, все хорошо. Она же сейчас уехала, у нее очередные раскопки. Все не наиграется, знаешь. Теперь вот в Египте, каждый день мне звонит, рассказывает.

  – Помню, помню. Тогда еще, когда вы только поженились. Как ты ругался с ней из-за этого!

  – Ох! Было время, друг мой, было время. А ты чего?

  – Все так же. Как ты ушел, я продолжил наш курс. Хочу заметить, не ошибся ни разу. Все вышло...

  – Да я помню, как подфартило с теми временами. Конфликт, конечно, но сколько заказов!

  – Тот случай...Просто переход на другой уровень, понимаешь?

  – Понимаю. Я, даже, подумывал что зря тогда решил уйти.

  – Ха-ха... Помню, звонил мне, украдкой интересовался.

  – Ну ты должен меня понять. Я ушёл, а тут...

  – Да понимаю, конечно, понимаю. Я бы тоже, знаешь, занервничал бы...

  – А что оставалось? Волновался, но делал. Жена, дети. А я сорвался, почувствовал силы, решил...

  – И правильно же решил.

  – Но тогда-то я этого не знал!

  – Нет, конечно. А интуиция, хочешь сказать...?

  – А кто его знает, Кель. Сомнения одолевали! А потом еще был случай, если помнишь...

  – С теми движениями в обход границы? Когда перевезли столько партий, без штампов, потом раскидали то тут, то там... Начались проверки...

  – Натерпелся я тогда, натерпелся...

  – Да все натерпелись. И я тоже. Мы тоже оказались под ударом. Тогда еще сами не имели договоренности...

  – Ты всегда был за распределение. Отрицал эти монополии, договоренности.

  – Был молод, горяч, глуп! Признаю.

  – Но времена, хочу заметить.

  – Да, времена другие.

  – А твоя жена, а, Кель?

  – Она... После того, как я уехал к Нелли, мы больше и не общались.

  – Ну, тут мать должна решить, что я могу сказать. Она должна была понять.

  – Должна понять и понять... Вещи...

  – Не в одной плоскости?

  – В совершенно разных.

  Так они и общались весь вечер. За это время произошла смена нескольких блюд. Был выпит не один бокал, не один стакан, не одна рюмка была поднесена к губам и утоплена в разгорячённой беседой душе. За напутственными речами следовали слова сожаления, конечно же притворного. За интересным обсуждением старых времен – были старые обиды. За вопросами не следовало ответов. Короче говоря, вечер был очень приятным и в конце беседы каждый сошелся на мнении, что нужно было бы повторить.

  Когда старые дурья расставались, Джун все никак не мог сесть в машину. Они то обнимались. То пожимали друг другу руки. В итоге Кель почти насильно усадил своего приятеля в такси и назвал адрес отеля.

  За окном автомобиля лил дождь. Было уже около часа ночи. Людей почти не было. Теплые фонари города ласкали стекла, то расходясь, то сходясь в одной из капель дождя, что, собираясь, стекала и падала на грязный асфальт. Джун сидел чуть искоса, пьяный, смотрел отрешенными глазами на город, где начинал свой первый бизнес, со своим старым другом Кельном. В памяти мелькали какие-то кадры. Сейчас, с такой туманной головой, он даже не мог подписать ярлычки – плохое это было, или хорошее, воспоминание.

  Зазвонил мобильный телефон. Джун принялся искать его в пальто, беспорядочно шаря по карманам. Где-то что-то вибрировало и звенело. Уже почти раздевшись и лежа на заднем сидении такси, со съехавшим галстуком и растрёпанным воротником, Джун нашёл телефон.

  – Алло. Да. Да, привет, Нилл. Что? Не слышу... А. Я... Да, пьян. В каком смысле? А, да ходил с Кельном. А разве не для этого я сюда приехал? Что за чушь. Говори что хотел, у меня нет времени... Ты видел время? Да я хочу только, что и упасть на кровать. Выражайся яснее, Нилл. Да, заходим, заходим. Я же сразу сказал – тут рынок хороший. Надежный, плотный. Город-то – фактурный. Давай завтра обсудим... Кель? Какая разница, что он об этом думает? Да пусть сам проваливает, куда хочет. Все, отстань от меня. Нет, я не задержусь тут. Просплюсь и уеду обратно. А...? Кхм... Нет, тебе нужно – ты и сиди. Я хочу домой. Уже месяц катаюсь по городам. Все, давай. Давай тебе говорю, пока! Что...? Поч...? Нет, все. Я кладу трубку!

  Джун с раздражением нажал на кнопку отключения вызова и убрал телефон в один из карманов. Немного погодя и очнувшись от очередной смены кадров, он поискал его еще раз, для проверки, что ничего не потерял. Такси подъехало к отелю. Джун шатающейся походкой вывалился из машины, держа в руках пальто. Немного погодя, соображая куда ему нужно двигаться, он сфокусировал взгляд на вход в отель. Встав в метре от входа, он поднял свою голову к небу. По горевшему, немому лицу приятно били капли холодного дождя. Джун вздохнул полной грудью, убирая весь прогорклый воздух вечера из лёгких. Медленно выдохнув, он пошёл спать.

  Высота вдоха

  Далёкий, далёкий рассвет... Кажется – он никогда не наступит. Никогда больше не ворвется Солнце в окна спальных районов, никогда больше не осветит рабочих станков на заводах. Не будут мерцать дорогие ванны в небоскребах, перестанут блекнуть наспех закуренные сигареты возвращающихся домой после ночной смены. Но нет, звезда приходит вновь и вновь, оставляя за собою тень луны, отдавая её в руки другой половины мира. И теперь, утром, в начале рабочего дня, хочется вечерней прохлады, свободы, хочется открыть свою душу ночной пустоте, готовой тебя принять со всем добродушием. День будет тянуться очень долго, Солнце не собирается отдавать своё первенство.

  Но именно ночь, загадочная и вожделенная, спокойная и буйная одновременно, меняет все. Не утро начинает новый день, но ночь подводит черту. Показывает этому миру правду. Какую? Для каждого свою. Вот, загородом, в лесной чаще, стоит блеклая зеленая палатка близ машины, рядом – телескоп. Мужчина показывает своему сыну природу, открывает её тайны. Его жена, сидя около костра, готовит полевой ужин, попивая чай из термоса, обхватим кружку обеими руками. В спальном районе устало бредут люди. Слышится шум машин и говор – пора домой. Кто-то будет сладко спать, а кто-то пить. Для кого-то это очередное, одинокое, серое нечто, из-за которого приходиться вспоминать всю свою жизнь, стоя над тусклой лампой накаливания, готовя скудный ужин. Вот, центр города. Как всегда оживлен. Бодрствует и утром, и ночью, и после заката, и после рассвета. Работает по расписанию, как улей. Работа, деловые обеды, мероприятия, конференции, туристы, офисы... Ночные клубы, экскурсии, бары, прогулка юных людей под луной на набережной, или неспешное турне на ночных автобусах.

  На главных улицах, освещенных неоном и фарами, капли дождя танцуют в вальсе, неустанно выплясывая свои па. Дождь, как и ночь, всегда к месту, всегда украсит, добавит картине драматизма, нагнетает саспенс. Огромная очередь, стоя над навесом у входа в ночной клуб «Бойлерная», ожидает, надеется скорее зайти внутрь. Без дождя это томительное ожидание, но под дождем – игра в лотерею. Войти внутрь уже самоцель, а не очередной этап ночного приключения. Мимо проезжают машины, окутывая тротуары волнами и брызгами, куда-то бегут запоздалые люди, прикрывая головы пакетами и сумками. Кто-то, проходя мимо, становиться в очередь, под навес. Он и не хотел идти танцевать, пить и гулять, но выбор сделан за него.

  У входа в клуб стоит охранник, рослый мужчина. Клише. Испарина на лысине гармонично вписывается в окружающий мир. Изредка он протирает её своим платком, который затем небрежно запихивает за пояс. Этого пропускает, этого гонит вон... Очередные «гетеры» заходят, как к себе домой. Все, как всегда, как и в любую другую ночную смену. Посмотрел на часы – еще двенадцать минут до пересменки. А там, в своей конуре, чай, пару застарелых конфет, сигареты. Нет ничего вкуснее этого дрянного чая, старых сладостей, непонятно кем и когда принесенных, недокуренной ранее сигареты из общей пачки. Да... Нет ничего вкуснее в ночную рабочую смену, на посту. Разве заметишь такое в повседневной жизни?

  Время подошло, ему пора уходить. Он, в черной футболке и черных очках, уходит с поста, передавая рацию в руки своему сменщику, один в один похожего на него. Он заходит внутрь клуба и пробирается сквозь трепещущие тела отдыхающих. Доходит до другого конца танцпола, проходит в отдельный коридор. В его ушах не музыка, не стоны горячих тел, а сладкий отдых и посторонние, лишние брызги ночи. В комнате охраны со всеми братается, кого не видел. Набирает воду в чайник, весь изъеденный известковым налетом. Осматривает кружки – ищет почище. Подходит к шкафчику, роется в своей куртке. В пачке сигарет ничего нет, приходиться стрелять у других. Вышел на улицу через пожарный выход, тяжело вздыхает, закуривает сигарету и облокачивается на грязную, мокрую стену. Сзади грохочут басы, кто-то кричит, за углом дерутся посетители клуба. В переулке, чуть дальше, лают голодные псы. Но в этот момент сторож нравов витает где-то далеко, затягиваясь табачным дымом, отправляется к звездам, далеким краям. Возможно, он не сильно образован, и его мысли просты до безобразия. И в словах огромное обилие ругательств, пошлых шуток, дерзости. А тем не менее, всем свойственно человеческое, простое спокойствие.

  Справа, у входа в переулок показался силуэт. Идет размеренно, тихо, переступая словно лунной походкой. Проходя мимо фонаря, что освещает пожарный выход дома напротив, силуэт овевается тусклым светом. Молодой человек. Лица не видно, его закрывает натянутая на лоб черная бейсболка, с каким-то красным знаком. Бомбер с красными рукавами, под ним – белая футболка. Спортивные штаны, серого цвета. Красные кеды с белой подошвой.

  Он направляется прямиком к отдыхающему от рабочей суеты охраннику. Подходит почти вплотную к нему, на его фоне выглядит карликом. Закуривает сигарету. Лицо озаряется пламенем, но слишком коротко, чтобы разглядеть детали. Успеваешь только увидеть, что он гладко выбрит, а на лице хищная, нездоровая ухмылка.

  – Здарова, Флинт, как твоя лысая башка поживает? – в его голосе слышится рык и излишняя наглость. – все еще пользуешься полиролью?

  Флинт медленно опустил свой взгляд. На его бейсболке он заметил эмблему – две перекрещенные китайские палочки с иероглифами вокруг, красного цвета.

  – Это ты... – он снисходительно выдохнул. – Сет. Что тебе нужно?

  Щеголь положил в руку охранника пачку сигарет. Тот её осмотрел – «блуостеры», лучшие сигарет что можно было купить в магазинах. Нехотя, он засунул их себе в карман.

  – Да как всегда. Зайти, поболтать. Ничего особенного.

  – Ты же знаешь, тут не гостеприимны к дилерам.

  – Кто сказал, что я доставляю наркотики?

  – А разве нет?

  – Вообще... Конечно, я доставляю... Всякое. Но не сегодня.

  – У нас все строго – приходить только со своим.

  – Знаю я вашу политику! На местах-то всегда сидят люди.

  – Дык это свои, наши. – он хмыкнул. – Это другое.

  Сет глубоко затянулся и щелчком отбросил бычок в темноту. Поднял бейсболку, теперь стали видны его глаза. Темные, словно уголь, прищуренные в злобе и отвращении. Нос его, чуть вздернутый, морщился.

  – Можешь обыскать. В любом случает, ты знаешь – я зайду. Охранник устало охнул, посмотрел сверху вниз на собеседника, думая отвечать ли ему на его агрессию, или нет, покачал головой и побрел к главному входу в клуб, размышляя о далеком. Сколько еще раз его будут отвлекать от простых и радостных минут единения...