Текст книги "Прирожденные лжецы. Мы не можем жить без обмана"

Автор книги: Иэн Лесли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Ларсона все больше и больше тревожила эта тема: может ли полиграф ошибиться? – ведь изменение физиологических показателей иногда происходит и по другим причинам, не обязательно связанным с изобличением обмана. Но, к сожалению, его коллег совершенно не заботило, как работает эта машина. Их интересовал только результат.

Несмотря на то что сотрудничество Ларсона и Килера было крайне плодотворным, оно давалось им с трудом. Со временем они даже стали заклятыми врагами. Каждый по-своему представлял будущее аппарата и стремился любой ценой завоевать отеческую любовь Воллмера, чтобы воплотить свои мечты в жизнь. Ларсон относился к своему детищу довольно скептически, считая, что в будущем детектор сможет оказать неоценимую помощь в различных научных исследованиях и, возможно, в проведении судебной реформы. Но он сильно сомневался в том, что подобный аппарат должен играть ключевую роль в отправлении правосудия.

У Килера же, напротив, были самые радужные ожидания, и он хотел, чтобы о полиграфе знали как можно больше. С его помощью он надеялся раскрыть несколько громких дел, не идущих ни в какое сравнение с мелкими бытовыми ссорами, а затем выгодно продать свои бесценные наработки крупным корпорациям с серьезными деньгами на банковских счетах.

Ларсон стал презирать своего коллегу. «Торгаш» и «проститутка» – самые мягкие из прозвищ, которыми он его награждал. Как бы ни старался Килер приблизиться к осуществлению своей мечты – получить финансовую выгоду от совместного изобретения, – какие бы шаги ни предпринимал, все время на его пути оказывался «ненавистный Джон», который всем и каждому рассказывал о его, Килера, потребительском отношении к полиграфу.

Килер постепенно начал спиваться, и это привело к расставанию с женой Катрин, обаятельной и утонченной женщиной. Она работала судебным экспертом и даже открыла свое детективное агентство в Чикаго. Именно после этого Катрин бросила пьющего мужа и ушла к Рене Дюссаку, кубинцу со степенью доктора философских наук, полученной в Женеве. Дюссак был неординарной личностью: пробовал себя как матадор, великолепно играл в поло, участвовал в кубке Дэвиса по теннису, серьезно занимался фехтованием. Одним словом, герой. Конечно, жизнь с таким человеком привлекала Катрин.

Эта яркая женщина погибла в 1944 году в авиакатастрофе – самолет, которым она сама управляла, разбился в полях Огайо. Килера же несколькими годами позже хватил удар, вызванный чрезмерным употреблением алкоголя, и вскоре он умер. Ему было всего сорок шесть.

Джон Ларсон всю жизнь работал в различных государственных структурах, из года в год собирая отзывы о своей машине. Он написал книгу по психологии, объем которой превышал девять тысяч страниц. Но для нее так и не нашелся издатель. Он умер в 1965 году в возрасте 73 лет.

* * *

В 1986 году американский шпион Олдрич Эймс был уведомлен начальством о том, что ему нужно пройти тест на полиграфе.

В этом не было ничего удивительного: все сотрудники ЦРУ должны проходить такой тест каждые пять лет. По стечению обстоятельств, от него не зависящих, Эймс тестировался лишь однажды, десять лет назад. Единственное воспоминание, которое у него осталось после первого прохождения теста, было негативным. Но теперь он был по-настоящему напуган.

Дело в том, что годом ранее, испытывая острую нехватку денег, он начал понемногу продавать информацию внешней разведке СССР. Вполне понятно, что он боялся: вдруг проклятая машина обнаружит его предательство? Связавшись с КГБ, он попросил совета, как лучше поступить.

Ответ пришел за несколько дней до проведения неприятной процедуры. Эймс вскрывал конверт в предвкушении, что сейчас узнает о каком-нибудь чертовски хитром способе обмануть полиграф. Может быть, надо как-то по-особому прикусить язык? А может, дышать чаще или, наоборот, реже? Эймс и так все это знал, но ему хотелось большего.

Но совет КГБ заключался в том, что ему следует хорошенько выспаться и попробовать расслабиться во время проведения теста. Олдрич был разочарован. Тем не менее ему не оставалось ничего другого, как последовать совету Москвы. И он… блестяще прошел испытание! В 1991 году это удалось ему еще раз, даже несмотря на то что ЦРУ, взволнованное утечками информации, усиленно искало двойных агентов.

Измена Олдрича Эймса была обнаружена только в 1994-м, и то только после того, как он слил имена почти всех американских шпионов, многие из которых впоследствии были устранены. Понятно, что он всю жизнь с презрением относился к полиграфу.

В 2000 году американский ученый Стивен Афтергуд написал для журнала « Sciense » статью, в которой подверг технологию применения детектора лжи жесткой критике. В ноябре того же года он получил письмо – четыре рукописные странички с обратным адресом Алленвудской федеральной тюрьмы, где Эймс содержится и поныне. В письме заключенный поздравил Афтергуда с выходом «во всех смыслах замечательной статьи, содержащей остроумную и точную критику бестолковой машины». Это письмо тем более ценно, что его автор – человек, несколько раз обманувший детектор. Вот отрывок из письма:

«В сущности, как и любая другая пыльная наука, эта тоже никуда не денется (в голову сразу приходят графология, астрология и гомеопатия), потому что те, кто пользуется полиграфом, судя по всему, получают от процесса неописуемое удовольствие и некоторую прибыль. Так что полиграф еще надолго останется с нами. Самая очевидная цель его применения – удивительно полезная помощь следователям, сравнимая разве что с резиновой дубинкой или дипломом в красивой рамочке, висящим не стене. Хотя, конечно, это зависит от того, кто его использует. Тебя уволят, не будут брать на работу, тебя казнят или отправят в тюрьму – именно эти страхи может внушить полиграф почти любому доверчивому человеку».

Справедливости ради стоит отметить, что полиграф не совсем уж бесполезный прибор, поскольку частота сердцебиения и в самом деле может свидетельствовать о том, что подозреваемому есть что скрывать. Важно, чтобы за датчиками следил опытный оператор, это во многом облегчает расшифровку.

Но и Эймс в чем-то прав. Эффективность использования полиграфа объясняется тем, что это устройство «заточено» под определение лжи, а абсолютно непогрешимых людей не существует. Однако люди, работающие с этим устройством, как правило, забывают, что более-менее надежного способа распознать ложь не существует. Все признаки «лжеца», которые фиксирует полиграф, могут иметь совершенно другие причины, в том числе вполне понятное волнение при прохождении теста.

В Европе детектор лжи никогда не пользовался особой популярностью, да и в США он так и не стал основным орудием правосудия. Тем не менее детектор лжи прочно вошел в арсенал полиции [19]19
  Более того, полиграф используют в различных организациях, и порой с весьма неординарными целями, например для выявления предрасположенности к гомосексуализму. Двигаясь в этом направлении, канадская Королевская конная полиция экспериментировала не только с полиграфом, но и с устройством, замеряющим диаметр зрачка во время того, как испытуемому показывают картинки с обнаженными мужчинами. Решив, что результаты такого исследования все же неубедительны, полицейские предприняли более радикальный шаг – занялись разработкой специальной трубки, крепящейся к пенису мужчины; устройство способно уловить малейшее движение. Испытуемым показывали откровенные фотографии привлекательных молодых мужчин, женщин и даже детей. Этот метод называется методом пенильной плетизмографии, и он до сих пор применяется для определения сексуальной ориентации человека.


[Закрыть]. Следователей мало заботили научные споры, разгоравшиеся вокруг этого устройства. Главным был результат, а на результат во многом работал миф о полиграфе – легендарном, чуть ли не волшебном устройстве, способном вытянуть признание в самых безнадежных случаях; на войне, как говорится, все средства хороши. (В одной из серий «Прослушки» [20]20
  Сериал телекомпании НВО, транслировавшийся в Америке с 2002 по 2008 год. – Примеч. пер.


[Закрыть]есть сцена, основанная на реальных событиях. Офицеры полиции пытаются добиться признания от подозреваемого при помощи копировальной машины, в которую изначально была заложена бумага с надписью «ЛОЖЬ».)

В различных целях полиграфом долгие годы пользовались армия и разведка Соединенных Штатов (в частности, для проверки преданности союзников, для допросов лиц, подозреваемых в шпионаже и терроризме, для подтверждения точности полученных сведений или, как это было в случае с Эймсом, для проверки собственных сотрудников).

Со временем полиграф проник во многие сферы жизни американцев. Еще в 1930-х и 1940-х годах он, не без помощи Килера, стал доступен банкам, промышленным предприятиям и даже государственным департаментам, жаждущим убедиться в честности и надежности своих служащих. В каком-то смысле это устройство стало политическим символом: с тех пор как выросла потребность в личной проверке прямоты и лояльности граждан, что стало особенно актуальным в эпоху «холодной войны». В феврале 1950 года Джо Маккарти, выступая в сенате, призвал пройти испытание на детекторе лжи 205 человек, подозреваемых в сочувствии коммунистам. Еще раньше, в 1949 году, во время судебного разбирательства по делу Элджера Хисса [21]21
  В 1949 г. Элджер Хисс был обвинен в лжесвидетельстве в связи с тем, что он отрицал факт передачи секретных документов «агенту Москвы» Уиттекеру Чамберсу. Хисса приговорили к пяти годам тюрьмы. – Примеч. пер.


[Закрыть], конгрессмен Ричард Никсон (президентом США он станет гораздо позже) призвал подозреваемого в шпионаже Уиттекера Чамберса пройти тест на детекторе лжи. Это было необходимо не только для проверки показаний Чамберса, который честно признался в том, что работает на советскую разведку, но и полностью соответствовало духу эпохи маккартизма. Сам Никсон в разговоре с другом как-то заметил: «Я ничего не знаю о полиграфах и тем более не имею представления о том, какие сведения они дают – точные или нет. Но в одном я уверен полностью: люди их боятся».

* * *

В пятидесятые годы полиграф стал иконой масскультуры. Он мелькал в рекламе, о нем писали, в том числе в глянцевых журналах, герои сериалов и фильмов либо сами проверялись на полиграфе либо проверяли других. Культурную ценность этого приспособления, как никто другой, понимал один человек, о котором мы с вами сейчас поговорим.

Уильям Моултон Марстон родился в 1893 году в Бостоне. Этот полноватый человек всегда был энергичен и оптимистично настроен. Еще будучи студентом Гарварда, Марстон работал в престижной «лаборатории эмоций» Гюго Мюнстерберга, немецкого психолога. В этой лаборатории Мюнстерберг и его ученики с помощью специальных приборов фиксировали физиологические реакции испытуемых на разного рода эмоции (например, когда человек испытывал страх или нежность к кому-либо). Одной из испытуемых была Гертруда Штейн; впоследствии она описала свои ощущения так:

«Я смотрела, как из аппарата выползает бумага с диаграммой моих сердечных сокращений. Она скапливалась на полу, как грозовые тучи. Казалось, что иголка бесконечно будет выводить на бумаге ломаные линии…»

Марстон, единственный из троих, приложивших руку к созданию полиграфа, не имел никакого отношения к полиции. Он стал первым в Америке поп-психологом.

В 1930-х годах статьи Марстона периодически появлялись на страницах таких журналов, как « Esquire » и «Family Circle ». Он писал о своем «тесте на выявление обмана», который, к слову, проводился преимущественно среди юных девушек. Кроме того, он был довольно частым гостем различных шоу на телевидении. Студия « Universal » пригласила Марстона поработать экспертом по «эмоциональной составляющей» сценариев и платила ему за это огромные гонорары. Обращались к Марстону и рекламные компании – с тем, чтобы с помощью полиграфа он помог провести им исследования потребительского рынка.

Вообще, Марстон довольно часто сотрудничал с рекламодателями, в том числе и как исполнитель главных ролей. В рекламе продукции компании « Gillette » он, к примеру, с помощью полиграфа проверяет реакцию мужчин на бритье. Текст рекламы был примерно таким:

«Перед вами настоящий детектор лжи. Да-да, это то самое устройство, которое используют Джимены [22]22
  Персонажи одноименного фильма 1935 года, имевшего большую популярность в Америке того времени. – Примеч. пер.


[Закрыть]и полиция! В исследовании, которое призвано обнажить всю правду об использовании бритвенных принадлежностей, приняли участие несколько сотен мужчин. Их попросили побриться под присмотром доктора Уильяма Моултона Марстона, выдающегося психолога, одного из разработчиков знаменитого детектора лжи. Наши участники знают, что обмануть детектор нельзя, и поэтому мы попросили их побрить правую щеку с помощью бритвы „Gillette“, а левую – с помощью бритвы другого производителя. Как вы думаете, какая из бритв им понравилась больше? „Gillette“ справится с любой щетиной, это правда, доктор Марстон?»

Весельчак Марстон горячо приветствовал всякого рода развлекательные мероприятия. Как психолог, он был уверен в том, что они помогают людям преодолеть уныние. Был у него и свой конек. Он считал, что причины многих проблем кроются в том, что женщины, к превеликому сожалению, не занимают доминирующего положения в обществе. По мнению Марстона, женщины дадут фору мужчинам в любых начинаниях. Ведь мужчины слишком зациклены на своих сексуальных потребностях и жажде власти, в то время как женщины исповедуют «любовь ко всему живому». Рано или поздно это приведет к тому, что у женщин появится полное право взять управление обществом в свои руки. «Через сотню лет, – говорил Марстон, – страна увидит возрождение матриархата. Миром будут править амазонки».

В мечтах Марстона детектор лжи занимал особое место. Как он считал, с его помощью грядущие поколения смогут точно выявить эмоциональную составляющую культуры и, соответственно, общество определится с выбором набора необходимых благ.

Личная жизнь Марстона была не совсем обычной. С одной стороны, полная гармония с женой Элизабет, а с другой – не менее тесная связь с ассистентом в исследованиях Оливией Берн. От каждой женщины у него было по два сына. Удивительно, Элизабет и Оливия не только знали о существовании друг друга, но и жили под одной крышей. (Вместе с детьми и Марстоном, разумеется.) Элизабет, юрист по профессии, содержала за свой счет всю семью. Оливия же присматривала за детьми, так как имела больше свободного времени. Семья была дружной: повзрослевшие дети со смехом рассказывали, что по вечерам их любимым развлечением было подключить случайного гостя к детектору лжи… После смерти Марстона Оливия и Элизабет не захотели расставаться и поддерживали друг друга до глубокой старости.

Как видите, судьба Марстона, единственного из создателей детектора лжи, оказалась вполне благополучной. По видимости, это объясняется тем, что он избрал для себя более легкую стезю. Я имею в виду, что масскультура все-таки отличается от работы в полиции.

Однажды Марстон получил приглашение о сотрудничестве с «DC Comics », популярным издательством комиксов. Владельцы « DC » с его помощью хотели поумерить пыл скептиков, ставящих под сомнение влияние комиксов на сознание детей. Ученый с радостью принял предложение.

На каком-то этапе работы он поинтересовался у своих новых коллег, почему в мире комиксов до сих пор нет женщины-супергероя, своеобразного антипода Супермена. Ответ его удивил: оказывается, такие персонажи были, но они не пользовались особой популярностью. Марстон предположил, что, в женских персонажах, скорее всего, подчеркивались гендерные черты, в то время как разумнее всего совместить в них силу и женственность. «А вы попробуйте сами разработать такого персонажа», – не без иронии порекомендовали ему.

Вопреки всем ожиданиям Марстону удалось это сделать: он придумал образ Суперженщины, владеющей золотым лассо, способным заставить говорить правду любого, кто попадется в него.

Современные «машины правды»

К сожалению, полиграф ошибается гораздо чаще, чем «лассо правды». В 2001 году Пентагон в своем заключении для конгресса отметил, что «национальная безопасность слишком ценна, а потому ради ее соблюдения нельзя полагаться на столь грубый инструмент». Национальная академия наук США пришла к тому же выводу, утверждая, что результаты, полученные с помощью полиграфа, «скорее случайны, даже несмотря на то, что иногда правдивы». Как бы то ни было, аппарат все еще используется и федеральным правительством, и вооруженными силами Соединенных Штатов.

В наши дни большие надежды возлагают на технологии, сканирующие мозг. Считается, что им под силу преодолеть те трудности, с которыми столкнулся полиграф. Основанные на изучении нейронной активности головного мозга, эти технологии дают возможность проникнуть в самую суть лжи, ведь отвлекающие внешние факторы при исследовании отсекаются.

Современная наука советует полагаться на технологии ЭЭГ (электроэнцефалография) и функциональной МРТ (магнитнорезонансной томографии) [23]23
  В английском языке функциональная магнитно-резонансная томография обозначается как fMRI (от «functional magnetic resonance imaging»). – Примеч. пер.


[Закрыть].

ЭЭГ измеряет электрическую активность мозга, вызываемую функционированием нервной системы. В ходе исследования на голову испытуемого (пусть это будет человек, подозреваемый в совершении преступления) надевают шапочку с электродами и начинают показывать ему картинки, как относящиеся, так и не относящиеся к преступлению. По словам Питера Розенфельда, профессора Северо-Западного университета, вложившего немало усилий в разработку данной технологии, когда испытуемый видит «стимул», то есть картинку, имеющую отношение к преступлению, в его мозге возникает определенный импульс (так называемый Р300). Этот импульс тут же замечает человек, проводящий исследование. При этом совершенно неважно, насколько интенсивно испытуемый отрицает, что узнал лицо своей жертвы или напарника, – Р300 выдает его тайны. Примечательно, что ЭЭГ-тестирование иногда называют «тестом на проверку сведений о преступлении».

Сегодня во многих журналах можно встретить статьи, авторы которых восторженно утверждают, что эпоха обмана близится к концу. Надежды исследователей связаны с технологиями МРТ, подающими большие надежды (впрочем, так же говорили и о полиграфе восемьдесят лет назад).

Функциональная магнитно-резонансная томография, изобретенная на заре 1990-х, поначалу использовалась для детального изучения процессов, происходящих в человеческом мозге. Томограф позволяет заглянуть в мозг и выделить его активно функционирующие участки. Исследования, проведенные при помощи МРТ, крайне интересны. Но самое главное, томограф, в отличие от полиграфа, – поистине революционное изобретение, во многом преобразившее нейробиологию.

Для того чтобы провести МРТ-исследование, человека помещают в большую трубу (по крайней мере, так это выглядит), которая, упрощенно, является очень мощным магнитом. Испытуемого могут попросить выполнить ряд простейших заданий: ответить на несколько вопросов, нажать на кнопки (как правило, связанные с демонстрируемыми картинками) или же просто послушать музыку. По ходу выполнения этих заданий томограф фиксирует области мозга, наиболее активно задействованные в той или иной умственной деятельности.

Когда нейроны «включаются», мозгу требуется большое количество насыщенной кислородом крови. Повышенный кровоток в активных зонах вызывает искажение локальных магнетических полей, что моментально улавливается аппаратом. При помощи сложного и довольно противоречивого статистического метода создаются соответствующие изображения, которые передаются на экран. Конечный результат прост и нагляден: мы получаем картинки с изображением мозга, на которых активные области выделены цветными пятнами.

Ученые, предложившие использовать МРТ для изобличения лжи, утверждают, что когнитивные усилия, прилагаемые человеком для того, чтобы сделать свой обман правдоподобным, могут быть отслежены томографом точно так же, как и любая другая мозговая активность. Иными словами, если человек при ответе на вопрос пытается соврать, его ложь – а точнее, момент ее появления – можно не только зафиксировать, но и увидеть на экране (красные и синие пятна).

В Америке, ведущей беспрерывную борьбу с терроризмом, главным идейным вдохновителем проведения исследований в области идентификации лжи является Академия защиты и оценки достоверности сведений при Пентагоне. Но это вовсе не значит, что в применении данных технологий заинтересованы исключительно федеральные службы США. Они широко применяются и в повседневной жизни. В частности, многие учебные заведения используют такие технологии при определении объема плагиата в студенческих исследованиях; службам безопасности международных аэропортов рекомендовано проводить сканирование мозга пассажиров, вызывающих подозрение (по мнению некоторых энтузиастов, очень скоро это станет такой же нормой, как и повсеместное сканирование багажа). Более того, многие считают, что применение ЭЭГ и МРТ – отличный способ для работодателей проверить уровень знаний и квалификацию новых сотрудников. Применение этим технологиям можно также найти и в области иммиграционной политики – например для того, чтобы проверять чистоту помыслов иммигрантов наряду с проверкой их паспортов.

Активным внедрением МРТ в повседневную жизнь занимаются по меньшей мере две американские компании, « Cephos » и «No Lie MRI ». К их услугам прибегают частные лица, желающие так или иначе доказать свою невиновность перед кем-либо. Бывает, что МРТ помогает найти делового партнера или даже достойного спутника жизни.

Вполне понятно, что, как и в случае с полиграфом, серьезные споры ведутся вокруг того, можно ли использовать сведения, получаемые с помощью МРТ, в полицейской и судебной практике. Разрешением некоторых сложных вопросов, связанных с применением новых технологий в этих областях, уже занимаются правоведы и сторонники этических воззрений. В частности, немаловажным представляется вопрос о том, не противоречит ли использование МРТ основным принципам правоприменительной деятельности. А если сведения, добытые с помощью ЭЭГ или МРТ, все же могут использоваться, то в каком качестве: в качестве физиологического подтверждения (такого, как экспертиза ДНК) или же в качестве свидетельского показания?

Тесты на определение лжи, разработанные на основе ЭЭГ и МРТ, в ходе проведения лабораторных исследований дали более чем оптимистичные результаты. Рубен Гур, профессор Пенсильванского университета, связавший свою профессиональную деятельность с изучением лжи при помощи МРТ, показывал мне результаты своих исследований. На МРТ-снимках невооруженным взглядом можно заметить значительную разницу в мозговой активности человека в тот момент, когда он говорит правду и когда лжет. Тем не менее, думаю, пройдет еще много времени, прежде чем люди поверят в достоверность сведений, получаемых с помощью томографа, так же твердо, как и в собственную правоту.

Ни ЭЭГ ни МРТ до сих пор не были должным образом проверены вне лабораторных исследований. Обе технологии широко применяются в области медицины, но можно ли положиться на них при вычислении лжи и обмана? В реальном мире на точность результатов могут повлиять тысячи факторов, предвидеть которые зачастую не так легко. Например, техника может ошибиться в том случае, если человек во время совершения преступления находился в состоянии алкогольного или наркотического опьянения и, соответственно, не может точно восстановить в памяти картину произошедшего. К тому же следователю, прежде чем использовать в работе новые технологии, в любом случае придется определиться с тем, какие именно сведения он хочет получить от подозреваемого. Я говорю о том, что необходимо конкретизировать вопросы, ведь техника применения ЭЭГ и МРТ в работе полиции пока что далека от совершенства – обыкновенное цветное пятно на картинке с изображением мозга ни в коем случае не может являться полным доказательством вины человека.

Есть и еще одна трудность: надежность полученных сведений напрямую зависит от самого испытуемого. Достаточно небрежного поворота головы, и результаты исследования будут неточными. (Это, по крайней мере, откладывает решение морально-этического вопроса о том, может ли подозреваемый вообще подвергаться подобным исследованиям против своей воли.)

К тому же у ученых пока нет полной уверенности в том, что МРТ способно отличить ложь от неприятных для человека воспоминаний. Бывает и так, что человек и сам точно не знает, правду он говорит или нет.

* * *

Восьмого июля 1997 года офицер военно-морского флота США Билл Боско вернулся к себе домой в Норфолк, штат Виржиния, после недельного пребывания в море. В спальне он обнаружил тело своей жены. Впоследствии было установлено, что она была жестоко избита и изнасилована. Мишель Мур-Боско было всего девятнадцать. Девушка убежала из родительского дома, чтобы тайно выйти замуж за любимого человека, свадьбу они сыграли совсем недавно.

Вскоре полиция арестовала некоего Дэниэла Уиллиамса, коллегу и соседа Билла. После мучительного восьмичасового допроса он во всем сознался, подробно описав, как избивал несчастную Мишель перед тем, как изнасиловать. Признание Уиллиамса спровоцировало целый ряд арестов, поскольку полиция пришла к выводу, что он действовал не один, а в сговоре с другими лицами. В камеру попали Джозеф Дик, сосед Уиллиамса, а также еще двое моряков – Дерек Тис и Эрик Уилсон. В ходе допроса они тоже признали свою вину, да и вообще старались идти навстречу полиции, чтобы избежать смертной казни. Дик публично извинился перед семьей жертвы. «Я знаю, что не должен был делать этого, – сказал он в своем последнем слове, после которого судья назначил ему пожизненное заключение. – И я понятия не имею, что случилось со мной той ночью, – со мной и с моей душой».

Дело оказалось весьма неоднозначным. Следователям так и не удалось обнаружить на месте преступления ни образцов тканей (для проведения ДНК-экспертизы), ни даже отпечатков пальцев кого-либо из четырех подозреваемых. Более того, пока шло судебное разбирательство, серийный маньяк по имени Омар Баллард заявил, что это убийство – дело его рук. Полиция проверила ДНК Балларда, и оказалось, что он действительно побывал на месте преступления. Но в отличие от основных подозреваемых Баллард утверждал, что действовал в одиночку.

Как бы то ни было, полиция Норфолка продолжала развивать версию в отношении Тиса, Дика, Уилсона и Уиллиамса. (Баллард также попал за решетку, но по другому делу.)

После того как все четверо были осуждены, в обществе зародилось и стало крепнуть подозрение, что произошла чудовищная судебная ошибка. В 2005 году «Проект „Невиновность“», некоммерческая организация, занимающаяся реабилитацией незаконно осужденных людей, решила поднять дело «норфолкской четверки» из архивов. Для участия в разбирательстве собралась опытная команда юристов и специалистов по судебной экспертизе. Все они были убеждены в том, что парни, отбывающие наказание, не причастны к совершению преступления.

Одним из экспертов был Ларри Смит, ветеран службы в ФБР. Поначалу он скептически относился к тому, что полиция могла допустить ошибку, – ведь как-никак все четверо дали признательные показания. Зачем невиновному человеку заявлять о том, что это он совершил преступление, да еще и такое отвратительное? Но чем больше Смит вчитывался в материалы дела, тем сильнее становились его сомнения. Никаких реальных доказательств того, что осужденные вообще когда-либо находились на месте преступления, так и не было обнаружено. Более того, ни один из них никогда ранее не выказывал ни малейшей склонности к столь неудержимой жестокости, с какой было совершено убийство. Все доводы сводились к тому, что подозреваемые сами во всем признались. Но даже их показания вызывали немалые сомнения – уж слишком много в них было противоречий и недостоверной информации; тем более, кто знает, каким образом удалось добиться признаний: не исключено, что с применением морального давления и запугивания подозреваемых с помощью лжи [24]24
  Стоит отметить, что допрос Омара Балларда значительно отличался от допроса четверки. Во-первых, его общение со следователями было значительно короче и без излишних формальностей. Во-вторых, на него никто не оказывал давления. И в-третьих, Баллард, подтверждая, что это он убил несчастную девушку, подробно, в деталях, описал дом, в котором было найдено ее тело, и даже сообщил кое-что такое, что полиция считала тайной следствия.


[Закрыть].

«Признание не является главной целью допроса, – заявил Смит в интервью газете „Times“.  – Гораздо важнее понимать, что любое признание должно подтверждаться реальными фактами с места происшествия». Однако на деле получалось, что отсутствие таких фактов не состыковывалось с решением, вынесенным присяжными. А потому Смит и еще двадцать пять бывших сотрудников ФБР написали письмо Тиму Кейну, губернатору штата Вирджиния, в котором попросили его принести публичные извинения незаконно осужденным. В этом письме они настаивали на том, что, «хотя такие дела – редкость, на практике еще встречаются случаи, когда некорректно проведенный допрос приводит к тому, что подозреваемые начинают давать ложные признания».

После некоторых размышлений Кейн все-таки согласился с доводами независимых экспертов и принес публичные извинения перед тремя из осужденных (Эрика Уилсона, осужденного за причастность к изнасилованию, на тот момент уже выпустили из тюрьмы, где он провел более восьми лет; перед ним Кейн извиняться не стал). Мужчинам было разрешено покинуть тюрьму, но судимость, тем не менее, осталась непогашенной. Так что, как бы ни сложилась их жизнь в дальнейшем, на них все равно будет висеть клеймо преступников, совершивших покушение на половую неприкосновенность личности [25]25
  Родители Мишель не переставали верить в то, что именно эти четверо виновны в смерти их дочери, а потому для них было шоком узнать, что губернатор штата публично извинился перед преступниками.


[Закрыть]. (Главным условием освобождения был длительный контроль над каждым из них – кажется, в двадцать лет.)

В 2008 году Кейн в радиоинтервью признался, что его действия – скорее уступка, а если точнее – вынужденная мера. «Некоторые так называемые правозащитники просят, чтобы суд не принимал во внимание все признания, полученные в ходе слишком долгих и слишком упорных допросов… Но это абсурдное требование. Я не верю, что человек признается в том, чего он не совершал», – заявил он.

Кейн не одинок в своих утверждениях. Соул Кассин, профессор нью-йоркского Колледжа уголовного правосудия им. Джона Джея, – эксперт в области психологии ложных признаний. Где бы он ни выступал с лекциями, аудитория всегда одинаково реагирует на поставленный им вопрос: «А как бы поступили вы в таком случае?» – «Ну, я бы так никогда не сделал. Ни за что не признался бы в том, чего не совершал. Это же очевидно!» – говорят люди. По словам ученого, присяжные заседатели, вынося вердикт, руководствуются той же логикой. Действительно, раскаяние – чрезвычайно сильное доказательство вины. Судебная практика однозначно указывает на то, что человека, сознавшегося в совершении преступления, наверняка ждет суровая участь, – даже в том случае, если присяжные заподозрят, что признание было получено нелегитимным путем, под угрозой применения насилия. Кстати, иногда присяжные настаивают на том, что признание подсудимого – решающий фактор, повлиявший на их решение. «Не думаю, что судьи долго думают над приговором, если в протоколе зафиксировано признание, – говорит Кассин. – В этом случае они считают, что просто обязаны вынести соответствующий приговор – обвинительный, разумеется».

Так или иначе, признание (или раскаяние) формирует отношение к человеку, который по известным только ему причинам возлагает на себя вину в совершении преступления, и это может повлиять на исход дела задолго до судебного разбирательства.

Соул Кассин вместе со своей коллегой Лизой Хэйзэл провели эксперимент, в котором, не зная об этом, участвовали студенты колледжа. На одном из занятий Лиза растерянно сказала, что забыла кое-что важное у себя в кабинете и что ей нужно ненадолго отойти. «Кто хочет, может пока перекусить в столовой», – сказала она.

Через пару минут после того, как она покинула аудиторию, с преподавательского стола исчез ноутбук. По просьбе Лизы и Соула его взял человек, заглянувший в аудиторию, якобы привлеченный шумом.