Текст книги "Великаны и лилипуты (СИ)"

Автор книги: И А

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

А.И.Фефилов
Великаны и лилипуты

Великаны и лилипуты

Известно, что некоторые сказки начинаются с присказки. Чтобы понять, о чём и о ком в сказке говорится, ума много не надо. Гораздо больше ума требуется, чтобы в сказке обнаружить смысл и догадаться, что хотел сказать сказочник, и что вопреки ему выразил язык. Это только кажется, что автор подчиняет себе язык, чаще наоборот. Так, вот чтобы понять смысл, читателю нужно изрядно потрудиться – пошевелить своими мозгами. А это, к сожалению, не всякому дано. Поэтому, присказка для этого и пишется, чтобы из «не всякого» сделать «всякого».

Любая присказка содержит в себе подсказки. Без них современный читатель никак не может обойтись. Люди разучились читать. В этом повинны многие обстоятельства, на которых здесь не будем останавливаться. Отметим лишь попутно, что и говорить сегодня стали по-другому. Не в том смысле, что разучились, как это нужно делать. Чтобы чему-то разучиться, нужно сначала чему-то научиться. Как у нас проходит научение, знает всякий. В общем, современные люди общаются не так, как их предки. Они говорят не для того, чтобы сообщить что-либо или побудить кого-либо к действию. Они говорят, чтобы забыть.

Это происходит потому, что жить стало тяжелее и проблем разных появилось много. Конечно, люди сами виноваты. Вместо того чтобы проблемы решать, они их ищут. Они думают примерно так – чтобы устранить проблему, её сначала нужно найти, потом сформулировать, затем обсудить. И здесь в силу вступает основной закон жизни: "Сказано – сделано!". Говоря иначе, проблему обговорили со всех сторон, и у всех создаётся впечатление, что эта проблема решена. Вся жизнь – это движение от одной проблемы к другой. Получается какой-то замкнутый круг – нашли проблему, сформулировали, обсудили, значит "порешали"; и снова на поиски проблемы!

Точно так же сказочник излагает на бумаге свои мысли, всё, что его волнует, чтобы освободится от бремени проблем и не носить в себе этот тяжкий груз. Написал, сбросил с себя собственные и чужие предрассудки и временно успокоился. Пусть другие мучаются, читая твои опусы.

Усердный и добросовестный читатель – это великий копальщик. Он перелопачивает текст, чтобы найти проблему между строк. Как только он её откопает, он начинает эту проблему обсуждать, истязая сначала себя, а потом других. Лучше в таком случае вообще не читать, что и делает основная масса людей. Не читать – значит, не обременять себя проблемами. Не нужно напрягать свою голову, чтобы вспоминать про то, что там было написано, потом обсуждать, чтобы забыть. Как гласит народная мудрость: "Чем меньше знаешь, тем крепче спишь".

Конечно, читатели бывают разные. Одни, как было уже сказано, ищут проблемы, чтобы о них поговорить и предать забвению. Но есть и такие, которые пытаются найденные проблемы искоренить, т.е. выдрать с корнем. Кроме того, такие читатели выискивают не все проблемы подряд, а только те, которые, на их взгляд, можно решить. Благодаря им, люди щадят свои лбы и не наступают на грабли два раза. Как говорят, предупреждён – вооружён! Деятельным читателям мы обязаны тем, что наша жизнь становится чище, и соответственно, беспроблемнее. Они отбрасывают все ненужные, вредные проблемы, у которых нет однозначного решения. Они убеждены, что не нужно озадачивать народ ерундой.

Хорошо это или плохо, но есть читатели, которые сами читают выборочно и другим советуют поступать таким же образом. Таких читателей можно назвать просвещенными. Они вычитывают из текстов только такие пассажи, которые на данный текущий момент актуальны и полезны для общества. Часто эти читатели становятся замечательными пересказчиками, они любят также переписывать произведения других авторов на свой манер. Так например, из трагического повествования они могут сделать смехотворный текст, и наоборот; серьёзное выдают за шутку; замалчивают один факт и обнародуют другой.

Многим читателям, конечно, знакомы произведения английского писателя-памфлетиста и фантаста Джонатана Свифта, творчество которого относится к восемнадцатому веку. Но в каком виде Свифт дошёл до нашего читателя! Всё его творчество с чьей-то лёгкой руки стали подводить под жанр сказки. Его знаменитые "Путешествия Гулливера" были представлены нашему читателю в купированном виде как невинные детские сказочки. Издатели, бывшие просвещенные читатели, стали использовать ярлык сказки по отношению к этому произведению не случайно. Кому-то очень захотелось скрыть некоторые проблемы, которые автор выносит на всеобщее обсуждение. Легче объявить проблему вымыслом или неправдой, если её решение не выгодно для сильных мира сего. У людей в памяти не задерживается что-то сильно мудреное или что-то, не вызывающее волнение души. Лучше в меру воздействовать на чувства, чем на ум. Размышляющий человек более опасен для общества, чем человек эмоционально импульсивный. Последнего можно утихомирить и подбросить ему развлекательное чтиво, полное волнительных чудес.

Сегодня каждому ребёнку известно, что Гулливер – это ни какой-то большой магазин, а человек-путешественник, который волею судеб оказался в стране маленьких человечков – лилипутов. Сначала они пленили его, сонного, связали тонкими путами, а потом позволили ему почти свободно жить вместе с ними. Но кто-нибудь из взрослых читателей обратил внимание на тот, вроде бы простой факт, что Гулливер был для людей-коротышек великаном? Они и называли его не иначе как "Человеком-Горой". Можно спросить, а в чём здесь проблема – всё и так понятно, один большой, другие маленькие. Не нужно упрощать! Примечательно, что по истечении какого-то времени сам Гулливер почувствовал себя очень большим человеком на фоне маленьких людей, и не только в отношении своего роста и тела. Проблема всплывает там, где её не искали и не ожидали. Страшно представить себе, что бы мог натворить Гулливер с высоты своего чувства величия, если бы у него не было сдерживающих моральных скреп, которых так не хватает нашему современному обществу! Действительно, только один чёрт знает, что бы этот человек натворил. Если бы он захотел, он растоптал бы ногами и раздавил всё карликовое государство. И ничего бы от этого государства не осталось.

А сейчас только на минутку допустите крамольную мысль, если бы такое разрушительное желание появилось у руководителей современных сверхдержав. Все западноевропейские государства были бы затоптаны в два счёта. Но сегодня они, хоть и с оглядкой на зависающие над ними подошвы огромных сапог, живут и здравствуют. Обратите внимание на то, как аккуратно и выборочно ступают эти сапоги по Европе. Да не только по ней, а по всем странам и континентам земного шара. Как трудно обладателям таких сапог удержаться от соблазна – ходить и ступать, не глядя себе под ноги. Им можно только посочувствовать, ведь они не имеют никакой свободы передвижения! Всё время нужно смотреть сверху вниз!

Когда гиганты отправляются на прогулку по странам и континентам, они вынуждены смотреть на маленьких людей сверху. Другого просто не дано! От такого единообразия при передвижении голова гиганта устаёт, появляется сутулость. При этом нужно постоянно держать ухо востро и всё время прислушиваться, что там внизу эти людишки лопочут, чего просят, по какому очередному поводу возмущаются. Надо всегда сдерживать себя, чтобы не...

Вспомним, что делал в такой ситуации глубоко нравственный Гулливер. Чтобы услышать, чего от него хотят лилипуты, он становился на колени, ложился на бок на землю и поворачивал своё лицо к ним, стараясь не сильно выдыхать воздух из лёгких, чтобы маленьких человечков не сдуло. Мало того, чтобы разглядеть этих людишек и правильно расслышать их просьбы, он, Человек-Гора, брал их на руки, сажал или ставил на ладонь и как можно тише разговаривал с ними, чтобы не оглушить их своим громким голосом. Видано ли такое в современном мире, чтобы великие люди так нежно и трепетно относились к маленьким людям, и окружали их заботой и дружеским расположением? Кто-то улыбнётся и скажет, что такого в нашем мире не было, нет и не будет. А что тогда есть? – Ну, бывает, что хватают за руки, берут на поруки, похлопывают по плечу. Некоторые великие люди приглашают маленький народишко к себе в кабинеты, или перед ними выступают на больших площадях, стоя на каком-нибудь высоком сооружении, усиливающем их степень величины. Разговоры ведутся разные, но, главным образом, – о демократии, т.е. о власти того самого маленького народа, который свои властные полномочия добровольно делегировал более сильным и крупным представителям общества.

Справедливости ради следует отметить, что маленькие люди могут быть очень привередливыми. От такой привередливости почувствовавший себя великаном Гулливер чуть было не пострадал. В детских сказках об этом факте не упоминается по известным причинам, а взрослых пересказов о Гулливере в литературе не имеется. Дело в том, что в карликовом королевстве под названием Лилипутия однажды случился пожар – загорелась спальня королевы от того, что её фрейлейн уронила горящую свечу. Лилипуты тут же организовали тушение пожара – стали носить воду наперсточными ведёрками из ближайшего водоёма. Но всё безуспешно – огонь разгорался всё сильнее и сильнее. Тогда на помощь позвали Гулливера, поскольку жизнь королевы была в опасности и пожар мог распространиться на весь королевский дворец. Гулливер находит более чем оригинальное решение проблемы. Он впервые применяет новый метод тушения пожара, не известный у него на родине. Он направляет струю собственной мочи на огонь. Мочеструйный метод пожаротушения пришёлся не по душе королеве-лилипутке. Не известно, от чего она так сильно перепугалась. Но дело не в причине испуга. Пожарник-великан придерживался мнения, что важен не способ, а результат. Главное, что огонь потух. Побочным результатом тушения пожара стало затопление мочой не только спальни королевы, но и многих смежных помещений. Можно предположить, что скорее всего испуг королевы и последующее её недовольство были связаны не с чем иным как с переизбытком средства тушения. При этом любой современный пожарник укажет нам на разницу между средством и инструментом тушения. Последний здесь, как вы понимаете, не причём.

Сам Гулливер был, по-видимому, несколько обескуражен реакцией на его подвиг. Он спас жизнь королеве, а ему ещё высказывают недовольство по поводу его благородного поступка. Ну, если не нравится, то в следующий раз тушите сами. Сами подожгли, сами и тушите. А если попросили о помощи, не ругайтесь, а благодарите.

Кстати, в Лилипутии неблагодарность считалась уголовным преступлением. И королева, наверное, знала об этом, но всё равно высказала своё возмущение. Если бы так повела себя её фрейлейн, то она скоро бы поменяла шелковые гардины на железные – говоря иначе, сменила бы место жительства и переехала бы из комнаты служанок в тюремную камеру. Но что касается случая с королевой, то мы делаем вывод, что закон не писан не только для больших и великих граждан в наших современных государствах, но и для маленьких, но великих людей в Лилипутии.

Когда читаешь оригинальный памфлет Д. Свифта, сначала объявленный пасквилем, а потом переписанный под детскую сказочку, приходишь к мысли, что большое ни при каких обстоятельствах не совместимо с малым. К примеру, многие знатные дамы-лилипуточки стремились попасть на прием к Человеку-Горе. Им было необычайно приятно, когда он их ставил или сажал на свою огромную ладонь и ласково разговаривал с ними. И это вполне объяснимо – когда маленький человечек добивается особого расположения к нему со стороны большого человека, радость и подобострастие переполняют всё его существо. Мужики-карлики сразу начинают кричать "Ура!" и "Да здравствует..." прямо в лицо великану, а потом долго рассказывают себе подобным, какой он хороший и добрый этот большой человек, потому что он снизошёл до маленького. Про женщин и говорить нечего. Все они, и большие, и маленькие, пообщавшись с великим человеком, не чают в нем души до конца жизни и при этом фантазируют ещё больше, чем мужчины.

Между великаном-мужчиной и лилипуткой-женщиной не может быть любви по известным причинам. Представьте себе, если великан попытается, хотя бы, поцеловать в губы миниатюрную женщину, которая стоит у него на ладони. Во-первых, он может по неосторожности заглотить это маленькое женское существо, выпячивающее губы бантиком и с трепетом ожидающее любовного прикосновения. Во-вторых, прикосновение губ великана и лилипутки невозможно по гигиеническим причинам. Дело в том, что у лилипутов было очень тонкое обоняние и многим откровенно не нравились запахи, исходящие изо рта Гулливера. Рот этого европейского человека хоть и не магазин с просроченными и испорченными продуктами, но смрад от не– чищенных зубов мог повалить любую лилисветскую дамочку. Какая уж тут любовь, не потерять бы сознание! Сам Гулливер приходит к выводу, что все крупное или великое источает множество запахов в большом объёме и скрыть это очень трудно. Например, ни одно благовоние не заглушит дурной запах, исходящий от загнивающих сверхдержав. Как правило, сами они этот запах не чувствуют.

И все же, как быть, если малое воспылает любовью к большому? Свифт в своём памфлете не дает ответа на этот вопрос. Его Гулливер решает данную проблему только на словах. У него всё ограничивается ласковыми разговорами с лилипуточками, которых он сначала держит на ладони, а потом помогает им сесть в карету и – прощай красавица. А миниатюрной женщине и этого предостаточно, поскольку от своего мужа-лилипута она столько нежных слов и за всю совместную жизнь не слыхивала. Коротко говоря, вся эта неравная любовь может ограничиваться лишь ласково произносимыми словами. Между прочим, слово произнесённое – это уже совершённое действие, которое этим словом называется. Современные мужчины, потомки Гулливера, с успехом используют этот приём. Если, к примеру, европеец сказал своей подруге "Я тебя люблю", значит, он совершил любовный поступок. Его слово чудеснейшим образом уже превратилось в дело. Сказано – сделано, и больше ко мне с любовными вопросами не приставай.

Итак, нормальной можно считать любовь между одинаковыми по размеру или соразмерными членами общества. Этот вывод вытекает из нравственных поступков Гулливера. Знаменитый путешественник и не думал уточнять, что под любящими членами общества понимаются разнополые люди и у них от этой любви естественным образом рождаются дети. Трудно переоценить в этой связи насколько гениален был Д.Свифт. Как мог он на основании простых фактов предвосхитить жизненные предпочтения современной Европы? Вот одно из его дальновидных высказываний:

"Родители при создании ребёнка вовсе не руководствуются намерением дать ему жизнь, и мысли их направлены в другую сторону".

Исходя из этого, воспитание детей нельзя доверять кровным родителям, а нужно отдавать случайно зачатых, но родившихся детишек в общественные воспитательные заведения или на попечение морально чистых и нравственно высоких людей. Сегодня мы видим, что Западная Европа, в первую очередь особенно западная, начинает жить по Свифту. Детей отбирают у кровных родителей при первой подвернувшейся возможности. Конфискуют как вещь. Шлёпнул родитель шалуна по попке, не успел оглянуться, а твоего шалунчика, заплаканного и перепуганного, уже везут по решению комиссии в общественный интернат, или отдают в благополучную однополую семью. Членам однополой семьи никогда не приходила в голову преступная мысль непреднамеренно, случайно зачать и произвести на свет ребёнка. Когда они сжимали себя в любовных объятьях, они действительно не думали об этом. А это означает, что их любовные помыслы были чисты и не запятнаны аморальными мыслями ни с какой стороны. А раз так – получите готового ребёночка и воспитывайте его на свой манер и в своём духе. Ваяйте здорового члена демократического общества!

Другая проблема, почти незамеченная потомками Свифта, которую можно сформулировать следующим образом:

– Человеческая дикость и жестокость возрастают пропорционально росту!

Звучит как диагноз и приговор одновременно. Кто сказал – чем больше держава, тем она цивилизованнее и демократичней? Уважаемые жители Земли, нас обманывают! Мы живём во лжи. А долгое пребывание в этом состоянии приводит к двум результатам. Одна часть землян верит, что "так надо". Другая часть говорит "так вам и надо" и начинает действовать дико и жестоко.

Не все знают о втором путешествии Гулливера, когда он попадает в королевство великанов Бробдингнег. Возможно, если бы королевство называлось не таким витиеватым именем, читатель мог бы припомнить и некоторые события этого путешествия. Но как нам известно, наречение именем не зависит от автора. Он лишь называет всё своими именами.

Во втором путешествии происходит всё наоборот. Бывший "великан" Гулливер, чувствует себя несчастным карликом. Борясь за свою жизнь, он окончательно утверждается во мнении, что "понятия великого и малого суть понятия относительные". По логике высказывания это не означает, что одно великое провозглашает себя по отношению к другому великому самым великим, или другое великое объявляется малым. Но логика высказывания часто не совпадает с политической логикой. Две противоборствующие державы думают, что они великие, когда какая-нибудь третья держава давно знает, что это неправда, и прищуриваясь, наблюдает и ждёт, когда от величия дерущихся держав останется один пшик. Вот это и есть та относительность, о которой говорил Гулливер устами Свифта.

Когда превращаешься в маленького человека, это намного труднее, чем быть маленьким человеком от рождения и не знать прелестей жизни великих. Переход из одного состояния в другое всегда связан с изменением своих склонностей и устоявшихся привычек. Привычка – это образ жизни. Привыкнуть можно как к хорошему, так и к плохому. Гулливер был человеком опытным и умным. Он прекрасно понимал, что нельзя привыкать к чужому хорошему, и нужно вовремя избавляться от своего плохого.

Нельзя привыкнуть к тому, когда неразумное великое безжалостно относится к тебе. Всем знакомо, как жестоко дети обращаются с животными. В аналогичную ситуацию попадает Гулливер. Ребенок великана, этакий малыш-шалун весом в несколько тонн, хватает его за ноги и высоко поднимает, чтобы сбросить вниз. В современном мире такой стресс испытывают некоторые страны, которым государства-великаны позволяют сначала возвыситься, а потом роняют их. Известно, что когда падаешь с высокой горы в пропасть головой вниз, о боли почти не думаешь. Боль можно почувствовать только тогда, когда голова соприкоснётся с землёй. Наверное, это чувство боли недолговременное. Когда в пропасть падает государство, оно норовит упасть не на голову, а на другую часть тела, например, на задницу. Есть вероятность, что кости переломаются, тело покалечится, а голова останется в целости. Правда, это наивное предположение. От удара государственного корпуса о землю голова сотрясается и, как правило, начинает вести себя неадекватно. Если государство, которое уронили с высоты, выживает, оно начинает трубить о том, что падение произошло по нелепой случайности. Упавшие государства, то ли с перепугу, то ли по причине помутнения рассудка, утрачивают свою историческую память и превращаются в политических дальтоников – обычно черное принимают за белое, а красное выдают за коричневое.

Некоторые государства, которых нечаянно уронили, или нежно опустили, всё ещё ощущают себя великанами и продолжают вести себя "по большому", от чего другие соседние государства кокетливо затыкают носы.

Совсем плохо, когда бывшие великие становятся предметом торга. Мы знаем, что Гулливера посадили в клетку и показывали его любопытным за деньги. Точно также бывшим великим государствам всегда приходится отрабатывать свою свободу. К ним приезжают разные эмиссары из благополучных стран, чтобы посмотреть на унижение бывших великих и подчеркнуть своё превосходство.

У бывших великих со временем возникает иллюзия будто бы они стали в несколько раз меньше своего действительного роста. По мере утраты разума эта иллюзия превращается в реальность.

В нашем современном мире можно наблюдать, как карликовые государства издевательски относятся к бывшим великим государствам. Поверженный великан вызывает у них чувство злорадства.

Большое видится на расстоянии. Политическая близорукость не позволяет взглянуть в будущее. Карлики забывают, что упавший великан всегда может встать на ноги. Представьте себе, что будет, если возродится гигантское государство Тартария (о нём упоминает Д.Свифт!), которое ассоциируется у современных европейцев с языческой страной, несущей ужасы и конец света.

Задача сверхдержавы, ощущающей и мыслящей себя государством-великаном, заключается в том, чтобы расчленить повергнутого гиганта на мелкие карликовые государства. Их легче подчинить по одиночке. Хорошо, что умственные способности сверхдержав, стоящих на своих ногах-колоссах, "не возрастают пропорционально размерам тела". Это не открытие путешественника Гулливера, это исторический факт!

В истории редко случается, когда большое приспосабливается к малому. Чаще, конечно, происходит наоборот, потому что великанам свойственно думать, что порода маленьких людей состоит из отвратительных и зловредных гадов, ползающих по поверхности Земли. Большие люди считают, что маленькие люди – это вырождение человеческого рода. С высоты великана маленький человек – это какой-то недоносок. Изменить такое мнение почти невозможно.

Вернёмся к проблеме любви, не малого к большому, а большого к малому. В этой перспективе можно вспомнить сцену из воспоминаний Гулливера, которую официальные литературные критики и издатели тщательно замалчивают на протяжении многих десятков лет. А в сцене этой повествуется о том, как одна шаловливая фрейлейн, шестнадцатилетняя девочка-гигантка, сажала голого Гулливера себе на грудь и заставляла его совершать по своему обнаженному телу пешие экскурсии. Герою– путешественнику это очень не нравилось, но он вынужден был подчиниться, чтобы избежать неприятностей. Чего опасался Гулливер, можно лишь догадываться. Бродить пешком в голом виде по телу малолетней великаншы более чем опасно. Вероятно, во время прогулочной экскурсии в районе вздымающегося живота Гулливер боялся оступиться и упасть неизвестно куда. А может быть, он вспомнил проказы того несовершеннолетнего мальчика-гиганта, который ухватил его за ноги и стал ритмично опускать его вниз головой. Низ в такой ситуации, как можно предположить, не очень уютное место пребывания во всех мыслимых и немыслимых отношениях.

В голове Гулливера периодически появлялись грустные мысли о тщетности попыток добиться уважения к себе со стороны больших людей.

Мы знаем, что на самом деле Гулливер не был ни великаном, ни карликом. Таковым он всего лишь казался, сначала на фоне маленьких лилипутов, а потом на фоне людей-гигантов. Странно, но этот факт наводит на мысль: Хочешь быть большим, дружи с маленькими. Не хочешь быть маленьким – не дружи с большими.

***

Читатель ждёт обещанной сказки. А присказка получилась довольно большая. Тогда сама сказка будет маленькой. Всё логично – большое довлеет над маленьким.

В одном большом государстве под названием Тартария жил один крупный руководитель. Он сладко ел, горько пил, и любил с размахом отдыхать на природе. Такой отдых был излюбленным для всех высокопоставленных руководителей этого государства. Однажды вышеупомянутый руководитель решил похвалиться перед своими сатрапами, что умеет колоть дрова, намекая всем на своё крестьянское происхождение. На глазах у публики, изображающей интерес и соучастие, он схватил топор, поставил чурку на пенёк и замахнулся, что есть силы. Топор же под влиянием каких-то неизвестных побочных сил изменил направление движения. Лезвие соприкоснулось с чуркой как раз в том месте, где торчал оттопыренный мизинчик левой руки. Руководитель испытал одновременно две боли. Первая острая боль пронзила руку, вторая боль отозвалась тупым эхом в черепной коробке, как будто его стукнули обухом по голове. Большой руководитель повел себя как простой человек – завыл и начал ругаться нецензурными словами. Свита испугалась, забегала. Отрубленный пальчик подобрали, завернули в чистую белую материю. Вызвали врачей. Руководитель спросил, можно ли пришить пальчик. Те мотают головами, говорят, что не успеют вовремя добраться до центральной больницы, дороги здесь плохие, долго ехать. Пришить, конечно, можно, но вряд ли приживётся. До местной больницы руководителя все же довезли. Там ему перевязали руку, но мизинчик пришить отказались, нет оборудования, а у местных врачей не хватает опыта. Руководитель крыл открытым текстом:

– Что у нас за медицина такая, какой-то пальчик пришить не могут. У нас что, в стране ниток нет что ли? Эскулапы хреновы, понимаешь ли!

К сожалению, если медицина бессильна, делу матом не поможешь.

Вскоре руководитель выписался из больницы, а пальчик замороженный с собой забрал. Была у него надежда – свои врачи не пришили, может быть, иностранные пришьют. Заботливые члены семьи засунули пальчик в домашний холодильник, где хранили разные лекарства и спиртные напитки.

Прошло время и руководитель продвинулся по карьерной лестнице на самый верх – стал главой малой страны в пределах большого государства – руководил Скифией в составе Тартарии. Принялся он за дело рьяно, всех неугодных поснимал, на руководящие посты посадил молодежь. А те сидят, наслаждаются властью, мечут бисер перед телекамерами, а дела никакого. Как лежала экономика в руинах, так и лежит. И с народом что-то непонятное творится, то ли работать не умеют, то ли работать не хотят. Стал глава государства людей к совести взывать – никто на импульс не реагирует. Тогда он начал правительственных людей перетряхивать. Но и это не помогло, словно все сговорились.

Потом руководитель добился отделения от Тартарии родной Скифии, в которой стал правителем. Результата все равно никакого. Чтобы как-то успокоиться, стал правитель чаще к горькой прикладываться. Чуть что – и к холодильнику бежит. Однажды рванул дверцу холодильника на себя, а тут на пол выпал какой-то белый сверток. Поднял, посмотрел, вспомнил – там же хранится его отрубленный пальчик! Думает, что с ним делать. Выбрасывать на помойку свою собственную часть тела как-то неприятно. Если схоронить где-нибудь, собаки выроют и съедят. Не держать же его вечно в морозильнике! Развернул он свёрток, смотрит, а там маленький мальчик лежит и вроде как спит. Правитель потрогал мальчика, а тот зашевелился, как будто начал просыпаться. Думает:

– "Чудно! Не белочка ли меня навестила? И выпил всего ничего – одну бутылку коньяку для расширения сосудов. Можно сказать пить бросил. Значит, не мерещится, а всё наяву".

Положил он мальчика-пальчика на письменный стол, отогрел его лампой, а тот окончательно проснулся и говорит:

– Что же ты меня, отец, так долго в холодильнике морозил?

– А ты кто? Ну, я имею в виду, как это так получилось...

– Да не тушуйся! Сказку про мальчика-с-пальчик в детстве читал? Братья Гримм написали.

– Читать, вот так чтобы, не читал, но мультик смотрел, когда в девятом классе учился.

– Почему же так поздно? Эта сказка предназначена для детей дошкольного возраста, чтобы они поверили, что в жизни случаются всякие чудеса.

– Да у меня трудное детство было, не до сказок, так сказать... А сказки мне нравятся и в чудеса я верю. Там всё понятно. Я вот людям верить перестал.

– Надо, чтобы люди верили в тебя.

– Как они верить будут. Я не один у руля. Вокруг меня предателей много. Страну под откос пускают. Хапают, хапают – остановиться не могут. Ворьё, понимаешь ли! Не на кого положиться!

– Давай, отец, так договоримся. Я твоя плоть и кровь. Ты мне верь, я тебя не предам, не обману. Не смотри, что я мал. Если совет какой надо, я за идеей в карман не полезу. Ты только прислушивайся ко мне. И когда на ответственные встречи и заседания будешь ходить, бери меня с собой. Мне в твоём нагрудном кармане места хватит, буду подсказывать. Не бери в голову, что да как – я твой ум и твоя совесть.

– Насчет ума не знаю. Странно как-то, что весь мой ум в мизинце уместился. Хотя, что сейчас зря воздух сотрясать, понимаешь ли. С тех пор, как я тебя оттяпал, голова и впрямь стала хуже работать. А насчет совести, даже не знаю... Злой народ говорит, что я её потерял. Трёп идет, будто я большую страну Тартарию расколол, и ради личной власти стал главой Скифии. Болтают не весть что, изощряются. А что я поделаю, всем грёбаного суверенитета захотелось, ну, я и подумал, зачем этих дармоедов кормить, пусть сами выпутываются. Своих бы из дерма вытащить. Мне нужно было время выиграть. А за свободу платить надо – иначе на коленях до скончания века стоять будем.

– Ты вроде как оправдываешься.

– Как на духу. Кому мне ещё душу излить, как ни тебе.

– Ну вот и договорились. Только у меня, отец, одна просьба к тебе. Ты, пожалуйста, на официальных встречах меньше пей. Иначе я, сидя в твоём нагрудном кармане, алкогольными парами надышусь, и, как ты, ахинею пороть начну. Уржатся наши скифияне.

– А ты меня не учи! Мал ещё, чтобы мне указывать! Пить буду только дома, чуть-чуть, пока ты в коробке сидишь. А на работе – ни, ни!

На том и сошлись. Стал глава Скифского государства править, советуясь со своим сынком, с мальчиком-пальчиком. С этих пор он почувствовал себя увереннее, дела политические и экономические пошли ходчее. Сатрапы заметили, что их правитель стал серьёзнее и требовательнее. Говорил он медленно, но всё впопад, а не как прежде. К правителю вернулись былая прозорливость и умение влиять на народ. В стране снова наметился прогресс. Чтобы мелких воров было меньше, природные ресурсы волевым решением раздали в крепкие частные руки. Один получил нефть, другой – газ, третий – машиностроение, четвертый – авиапромышленность, пятый – золото и алмазы. В общем всё раздали по справедливости, и про народ не забыли. Когда государственная казна в Скифии от сбора налогов пополнилась деньгами, бросили финансы на удовлетворение социальных нужд оставшихся не удел скифиян.

В поведении правителя Скифии случались, конечно, некоторые сбои. Однажды он надел не тот костюм, а мальчик-пальчик остался в другом пиджаке. На целый день правитель лишился умственной и моральной поддержки. Он выпил лишнего и позволил себе расслабиться на работе – приказал организовать речную прогулку на катере и в самый разгар государственных дискуссий выбросил двух своих министров за борт. Тех едва выловили из холодной воды. Когда после вояжа с элементами купания иностранные корреспонденты поинтересовались, зачем он это сделал, то получили следующее объяснение: