355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » И. Гусев » Наваринское морское сражение » Текст книги (страница 1)
Наваринское морское сражение
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 14:55

Текст книги "Наваринское морское сражение"


Автор книги: И. Гусев


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

И. Е. Гусев
НАВАРИНСКОЕ МОРСКОЕ СРАЖЕНИЕ

Художник Д.Н. Матарыкин


ПРОЛОГ. ТРОЕ В ОДНОЙ ЛОДКЕ

Морское сражение, о котором рассказывается в этой книге, стало одним из ярких событий в сложных многовековых отношениях России и Турции. Предметами споров и причинами войн между ними были Азовское и Черное моря с прилегающими землями, Балканы и Греция. Османская империя, наложившая свою могучую «лапу» на обширнейшие земли и воды этих регионов, подавляла жившие там народы, насаждая чуждые им мусульманские ценности, препятствовала естественному их развитию, беспощадно пресекая любые попытки сбросить турецкое иго. Антитурецких восстаний происходило очень много. Так, только греки восставали в 60—70-е годы XV века в Пелопоннесе; там же, а также в Македонии, на островах Эгейского моря в 1571 году; в 1770 году в период первой Архипелагской экспедиции русского флота, закончившейся в 1774 году заключением Кючук-Кайнарджийского мира. Согласно его условиям, греки, в частности, получили возможность плавать под русским флагом. В результате Средиземноморского похода русской эскадры под командованием адмирала Ф.Ф. Ушакова в 1798—1800 годах были освобождены от французов Ионические острова и на них возникло автономное греческое государство – Республика Семи Соединенных островов.

25 марта [1]1
  Все даты в книге приводятся по старому стилю.


[Закрыть]
1821 года находившееся в Одессе тайное революционное общество «Филики Этерия» во главе с греком, русским генералом А. Ипсиланти призвало к национально-освободительному восстанию. Этот призыв был подхвачен в Греции. Сначала восстание охватило весь Пелопоннес, а затем распространилось на острова Спеце, Идра, Псара и другие. Так началась Греческая национально-освободительная революция 1821—1829 годов. В январе 1822 года Национальная ассамблея Греции приняла так называемый Эпидаврский органический статус – первую греческую конституцию. В ней Греция провозглашалась независимым государством. Первым кивернитисом (президентом) был избран Маврокордатос.

Подавлять восстание туркам помогали египетские войска под командованием Ибрагим-паши, на помощь восставшим пришли добровольцы из многих европейских стран. Самым знаменитым из них был, вероятно, английский поэт Байрон, умерший в Греции от лихорадки. В апреле 1827 года Национальная ассамблея избрала новым президентом Греции Иоанниса Каподистрию, статс-секретаря российского министерства иностранных дел. В июле того же года он вышел в отставку с русской дипломатической службы, отказался от пенсии, предложенной ему Николаем I, и уехал в Грецию.

И.К. Айвазовский. Вид Константинополя

Генерал-адъютант М.С. Воронцов

У России в районе Ближнего Востока имелись важные проблемы: поддержка национально-освободительного движения балканских народов; получение максимально выгодного режима использования черноморских проливов; расширение черноморской торговли и усиление своего влияния в Константинополе. В письме управляющего министерством иностранных дел России К.В. Нессельроде русскому посланнику в Константинополе А.И. Рибопьеру от 11 января 1827 года первый подчеркивал, что «для России имеют большое значение черноморская торговля и необходимость защиты единоверцев... петербургский кабинет не стремится к каким-либо территориальным приобретениям и желает лишь точного исполнения Оттоманской Портой [2]2
  Оттоманская Порта (а также Блистательная Порта, Высокая Порта) – название правительства Османской империи, употреблявшееся в европейских дипломатических документах и в самой Османской империи.


[Закрыть]
постановлений Аккерманской конвенции, а также обеспечения счастливого и спокойного существования Греции».

Упомянутая в этом документе Аккерманская конвенция – это согласованный и подписанный Россией и Турцией в октябре 1826 года документ, четко определивший и подтвердивший принципы урегулирования спорных вопросов между этими державами, сформулированные четырнадцатью годами раньше в Бухарестском мирном договоре. Заключение Аккерманской конвенции стало необходимым из-за постоянных нарушений Турцией условий Бухарестского договора, в частности касающихся Молдавии, Валахии и Сербии, а также свободной торговли через проливы Черного моря. Последнее вело к сокращению вывоза хлеба из России через это море и наносило ей большой экономический ущерб.

Жесткая и одновременно гибкая позиция российской делегации в Аккермане, которую возглавляли генерал-губернатор Новороссии и наместник в Бессарабии М.С. Воронцов и посланник России в Константинополе А.И. Рибопьер, позволила заключить конвенцию фактически в том виде, в каком ее предлагала Россия. Впрочем, она устраивала, вероятно, и турок, поскольку встречена была в Константинополе «с радостью». Может быть, потому, что они не спешили с ее выполнением.

Интересы России в Турции и Средиземноморье сталкивались с растущим влиянием в этом регионе англичан. Англия становилась главным соперником России на Ближнем Востоке и стремилась к доминированию своего влияния на турецкое руководство. Большая роль России на Балканах, ее дипломатическая и военная помощь Греции были не по вкусу Англии, а также Франции. Они боялись, что греческий вопрос будет решен силами Российской империи и ее позиции еще более усилятся. Еще Александр I в 1824 году на Петербургской конференции по греческому вопросу предлагал сделать Грецию вассальным по отношению к Турции государством. Понятно, что это не было решением проблемы.

 Гораздо большую последовательность и решительность проявил здесь Николай I. На встрече со знаменитым английским герцогом Веллингтоном, победителем Наполеона в битве при Ватерлоо, прибывшим весной 1826 году в Петербург для поздравления нового русского императора с избранием на престол, Николай I заявил свою позицию: «Вы знаете, герцог, что я решился идти по стопам моего любезного брата. А император Александр перед смертью принял твердое решение: с оружием в руках заставить Порту уважать права России, признанные трактатами. Пока Россия еще не ведет войны с Портою, но дружественные отношения между нами прекратились».

В соответствии с такими взглядами русский царь весьма холодно встретил предложение Веллингтона об участии Англии в решении греческого вопроса. Тем не менее 23 марта того же года Нессельроде, Веллингтон и русский посол в Лондоне князь Х.А. Ливен подписали протокол, означавший совместное вмешательство России и Англии в дела Греции. В этом документе Россия и Англия сообщали Турции, что «долг человечества повелевает им принять немедленные меры к прекращению истребительной, страшной и бесполезной войны» и приглашали Францию и другие страны присоединиться к ним.

В Петербургском протоколе 1826 года объявлялось право Греции на независимость. Правда, при этом она обязана была выплачивать Турции дань и находиться под ее верховной властью. Турецкие земли в Морее (Пелопоннесе) отходили к Греции, но за выкуп. Турция принимала участие в назначении греческих правительственных чинов, но из греков; грекам предоставлялась полная свобода вероисповедания и торговли. Это соглашение позже подписала Франция, имевшая в Греции торговые интересы, а Австрия и Пруссия не одобрили его, считая, что оно усиливает позиции русских на Балканах. Правда, и в Лондоне его подписание было встречено «в штыки», а Веллингтон получил изрядную порцию критики. В то же время Петербургский протокол стал первым внешнеполитическим успехом нового царя.

В развитие и для реализации положений этого протокола Англия, Франция и Россия 24 июня 1827 года заключили в Лондоне договор. Нессельроде писал Николаю I: «Чтобы оценить по достоинству не столько форму, сколько суть этого договора, следует вспомнить, в каких сложных обстоятельствах, с какими трудностями всякого рода он был выработан и подписан; следует также сопоставить плачевное состояние, в котором тогда находилась Греция после шести лет борьбы, и то будущее, которое обещал ей Лондонский договор».

Договор провозглашал образование автономного греческого государства: «Греки будут в зависимости от султана, как сюзеренного государя, и вследствие сей сюзеренности будут уплачивать Оттоманской империи ежегодную подать... Они будут управляться властями, ими самими избранными и назначенными, но в назначении их Порта будет иметь известное участие» (Статья II). Вместе с тем стороны обязались предложить Порте «свое посредничество с целью примирения ее с греками» (Статья I).

К договору прилагалась «Статья дополнительная секретная», предусматривавшая, в случае непринятия Турцией в течение месяца предлагаемого посредничества, санкции, одна из которых имела угрожающий предупредительный характер: «Высокие договаривающиеся державы тотчас по подписании настоящей дополнительной и секретной статьи пошлют, каждая от себя... инструкции адмиралам, начальствующим над их эскадрами в морях Леванта [3]3
  Левант – общее название группы стран Восточного Средиземноморья (Египет, Турция, Греция, Сирия и др.).


[Закрыть]
».

Подготовка русской эскадры к походу в Средиземное море началась еще до подписания Лондонского договора. 22 мая 1827 года эскадра в составе 9 линейных кораблей, 7 фрегатов и одного корвета под командованием адмирала Д.Н. Сенявина встала на кронштадтском рейде. Адмирал держал свой флаг на корабле «Азов»; флагманами были вице-адмирал Лутохин на корабле «Св. Владимир» и контр-адмирал граф Л.П. Гейден на корабле «Св. Андрей».

Император Александр I. Литография К. Кольмана

Петербург. Дворцовая набережная. Летний сад. Литография

И.К. Айвазовский. Русский и французский фрегаты

30 мая на основании царского постановления министерство иностранных дел направило адмиралу Сенявину инструкцию следующего содержания: «Надлежит выделить из вверенной Сенявину эскадры 4 линейных корабля, 4 фрегата и 2 брига, которые должны составить отдельную бригаду под командой Л.П. Гейдена. Этой эскадре предписывается идти в Средиземное море. Назначение сей эскадры будет ныне иметь целью, во-первых, защиту и покровительство торговли и плавания российских судов в морях, окружающих берега Морей и Малой Азии и острова Архипелагские, во-вторых, соблюдение строгого нейтралитета в войне, продолжающейся между греками и турками».


МЕЖДУ ПАРУСОМ И ПАРОМ

 В описываемый исторический период Россия была сильной морской державой. Ее парусный флот действовал на обширных водных пространствах, решая важные политические задачи военными средствами. В стране было несколько центров судостроения – Петербург, Херсон, Николаев, Астрахань. До 40-х годов строились исключительно парусные суда, затем появились паровые. В 1815 году на заводе Берда в Петербурге был построен первый русский пассажирский пароход «Елизавета». Через пять лет между Петербургом и Кронштадтом курсировали четыре парохода. Вслед за «мирным» пароходом вскоре появился и военный: в 1817 году на Охтенской верфи спустили на воду пароход «Скорый» с двигателем мощностью 32 л.с. Два года спустя вошел в строй пароход «Проворный» с 80-сильным двигателем, а в 1822 году – пароход «Ижора» с двигателем в 100 л.с., имевший на вооружении 8 пушек. Наряду с несомненными достоинствами, новые боевые корабли имели и недостатки, главные из которых – уязвимость колес (они выступали над ватерлинией) и слабая остойчивость в море.

К концу первой четверти XIX века русский военный флот имел следующую структуру [4]4
  Л.Г. Бескровный. Русская армия и флот в XIX веке. М, 1978.


[Закрыть]
(см. табл. 1).

Таблица 1

С учетом стоявших перед страной исторических задач военно-морской флот находился в неудовлетворительном состоянии. Для исправления положения распоряжением Николая I был сформирован Комитет образования флота. В него вошли вице-адмирал А.В. Моллер (глава Комитета), Д.Н. Сенявин, П.В. Пустошкин, А.С. Грейг, контр-адмирал Рожков и капитаны И.Ф. Крузенштерн, Ф.Ф. Белинсгаузен и М.И. Ратманов. С докладом выступил выдающийся флотоводец Сенявин. Он дал исторический обзор развития русского военного флота, указал причины его упадка и предложил программу выхода из кризиса. В ее основу легло положение, сформулированное Николаем I в рескрипте от 31 декабря 1825 года: «Россия должна  быть третья по силе морская держава после Англии и     Франции и должна быть сильнее союза второстепенных морских держав».

Предложенная Комитетом программа стала основой штатов 1826 г. – последних штатов русского парусного флота. На всех флотах предполагалось иметь 446 судов [5]5
  Л.Г. Бескровный. Русская армия и флот в XIX веке. М, 1978.


[Закрыть]
(см. табл. 2).

Таблица 2

По мнению главы Комитета адмирала Моллера, «это число судов будет, с одной стороны, без отягощения государству в рассуждении содержания», а с другой—«весьма достаточно не только к обороне... но и для нападательных военных действий в случае надобности в оных».

Как видно из таблицы 2, штатами 1826 года предусматривались и парусные, и паровые суда. Последние в этот период использовались в основном для несения дозорной службы и как буксиры. Основными классами боевых судов оставались линейные корабли и фрегаты. Они предназначались для нанесения артиллерийских ударов по кораблям и морским крепостям противника и для высадки десанта. Подсобные функции выполняли корветы, клипера и пароходы.

Строительство новых судов по принятой программе продолжалось с 1827 по 1844 год. За это время в состав Балтийского флота вошли 29 линейных кораблей, 25 фрегатов, 18 бригов, 14 транспортов; Черноморский флот пополнился 12 линейными кораблями, 8 фрегатами, 20 бригами и 28 транспортами.


В ДОРОГУ ДАЛЬНЮЮ БЛАГОСЛОВЯ

 2 июня 1827 года Николай I провел смотр эскадры, отправляемой в дальний средиземноморский поход. На Большом кронштадтском рейде в линию выстроились линейные корабли «Гангут», «Князь Владимир», «Иезекииль»,  «Азов», «Александр Невский», «Андрей», фрегаты «Эммануил», «Крейсер», «Диана», «Вестовой», «Кастор» и корвет «Гремящий». В 2 часа дня император с многочисленной свитой поднялся на «Азов». С ним прибыли английский и французский посланники. Затем Николай I посетил корабли «Гангут», «Иезекииль», «Александр Невский» и несколько фрегатов. Он объехал эскадру и выразил полное удовлетворение ее состоянием. Отъезжая, царь объявил монаршее благословение всем офицерам, а рядовым пожаловал по рублю. При посещении «Азова», командиром которого был М.П. Лазарев, осматривая арсенал, государь обратил внимание на построенные из ружейных замков названия памятных для русского флота мест: «Гангут», «Ревель» и «Чесма». За последним словом стояла таким же образом выложенная буква «И». Николай I спросил капитана Лазарева, что это означает. Тот ответил, что она означает продолжение ряда приведенных названий. «А что же будет дальше?» – спросил император. «Имя первой победы флота», – ответил капитан. Четырьмя месяцами позже к упомянутым названиям было добавлено слово «Наварин».

Адмирал Д.Н. Сенявин

Император Николай I. Литография Г. Митрейтера

И.К. Айвазовский. Кронштадтский рейд. Фрагмент

После отъезда Николая I эскадра начала усиленно готовиться к походу. Каждое судно получило комплекты новых канатов и парусов и прочих необходимых для дальнего перехода принадлежностей. Но цель и задачи похода никому, кроме командующего эскадрой Сенявина, не были известны. Правда, о борьбе греков за независимость знали все и поэтому хотели плыть на помощь Элладе. А быть может, придется плыть в Америку помогать теряющим там свои позиции испанцам? 10 июня без всякого объяснения цели похода эскадре было велено сняться с якорей и направиться к берегам Англии.

В пути контр-адмирал Л.П. Гейден получил рескрипт Николая I. В нем царь указывал на особое значение дополнительной статьи договора, в которой предусматривалось в случае отказа Турции от посредничества трех держав «силою воспрепятствовать» любым ее попыткам доставлять подкрепление своим войскам, действовавшим в Морее. Упорное сопротивление турецкого правительства, по мнению царя, сделает неизбежным крейсирование трех союзных эскадр и даже блокаду Дарданелл. В качестве дополнительной меры предусматривалась аналогичная блокада на Черном море со стороны Босфора, которую брала на себя Россия.

Негативная реакция на предложение союзников о посредничестве в греко-турецких отношениях последовала до заключения Лондонского договора. Еще 28 мая дипломатическим представителям России, Австрии, Англии, Франции и Пруссии была направлена длинная декларация без даты и подписи с изложением позиции Порты относительно этих предложений. В ней турецкая сторона высказывала решительную уверенность, что и в дальнейшем она будет отклонять все предложения подобного рода.

Между тем истребление греков турками шло полным ходом. В письме К.В. Нессельроде русскому послу в Лондоне X.А. Ливену от 26 июля отмечается, что «один из самых отважных греческих военачальников погиб в бою, Афины пали, Ибрагим-паша вторгся в глубь Пелопоннеса, предавая все огню и мечу; греки, лишенные съестных и боевых припасов и денег, оказались накануне полного истребления». В силу сложившейся ситуации, как подчеркивается в этом письме, русское правительство считает, «1) что ввиду заявления дивана [6]6
  Диван – в султанской Турции государственный совет, состоявший из придворных советников и министров.


[Закрыть]
ст. I Лондонского договора безусловно выполнена и casus foederis, указанный в § 1 секретной статьи того же договора, безусловно имеет место; 2) что поэтому договаривающиеся стороны обязаны немедленно приступить к выполнению §§ 1 и 2 упомянутой секретной статьи, т.е., иными словами, «установить связи с греками», а также привести в действие свои эскадры. [...] Исходя из вышеизложенных принципов, император отдает своей эскадре приказ срочно направиться в воды Архипелага... Командующие морскими силами трех держав должны согласовывать свои действия... Когда три союзные эскадры соединятся для какой-либо совместной боевой операции, верховное командование будет по праву принадлежать офицеру, старшему по званию, или тому, кто дольше носит это звание, независимо от его подданства».

28 июля русская эскадра прибыла в Портсмут – город-порт в английском графстве Хэмпшир, на побережье Ла-Манша. 30 июля в 6 часов утра адмирал Сенявин собрал капитанов кораблей «Гангуг», «Иезекииль», «Александр Невский» – Авилова, Свинкина, Богдановича – и фрегатов «Константин», «Елена», «Проворный» и «Кастор». На длившемся около трех часов совещании Сенявин объявил приказ о выделении в отдельную эскадру группы кораблей под командой контр-адмирала Логина Петровича Гейдена. Ее курс – Средиземное море, где ей надлежало соединиться с эскадрами союзных стран для совместных действий по реализации положений Лондонского договора. На следующий день Гейден приказом назначил командира корабля «Азов» М.П. Лазарева начальником штаба своего отряда кораблей. 8 августа 1827 года эскадра под командованием Гейдена вышла из Портсмута и направилась в Средиземное море. В ее состав входили корабли «Азов», «Гангут», «Иезекииль», «Александр Невский», фрегаты «Константин», «Елена», «Проворный» и «Кастор». Сенявин с остальными судами отправился обратно в Балтийское море.

 Тем временем союзники прилагали последние отчаянные усилия заставить Турцию пойти на перемирие в войне с греками и согласиться на их посредничество. Представители трех держав в Константинополе направили 4 августа реис-эфенди [7]7
  Реис-эфенди – турецкий чиновник, занимавший пост, соответствующий министру иностранных дел.


[Закрыть]
первую, а 19 августа вторую декларацию союзников с прежними предложениями с целью выработки в дальнейшем соглашения на основе Лондонского договора. Во время аудиенции им было заявлено следующее: «Блистательная Порта не может и никогда не сможет выслушивать что бы то ни было в пользу греков. Это заявление ясное, абсолютное и окончательное».

  Командующий русской эскадрой контр-адмирал Л.П. Гейден

  Королевская военно-морская академия в Портсмуте

  Адмирал Г. Нельсон

Вывод, сделанный русским руководством, резюмировал Нессельроде в депеше, направленной 14 сентября русскому послу в Англии Ливену: «Император считает исчерпанными благоприятные возможности, которые могли открыть представления, сделанные Порте... Опыт показывал, что лишь боязнь войны с Россией способна воздействовать на политику Порты и лишь она сдерживает тот слепой фанатизм, каким столь печально отличается политика султана».

16 сентября 1827 года командующий русской эскадрой Гейден получил инструкцию Нессельроде, в которой уточнялись детали предстоящей операции в Средиземном море: «Чтобы предстоящее крейсирование объединенных союзных эскадр принесло пользу, оно должно отвечать следующим требованиям:

 1. Помешать действительно каждому африканскому или турецкому кораблю, перевозящему в Грецию денежные средства, войска, оружие или провиант, выполнить эту задачу.

2. Поставить армию Ибрагим-паши в критическое положение. Для этого следует, чтобы крейсирование производилось вокруг Морей, можно сказать, со всех сторон, распространяясь на воды залива Лепанто. Там, видимо, его смогут осуществлять суда греческого флота».

Из-за штилей и встречных ветров до 7 сентября эскадра Гейдена двигалась очень медленно. На рассвете 9 сентября русские моряки увидели берег Сицилии. До 24 сентября из-за непогоды наши корабли дрейфовали близ острова, и лишь затем моряки смогли сойти на берег и пройтись по городу Палермо. Фрегат «Константин» был отправлен на Мальту для встречи с английской эскадрой. Местом свидания англичане назначили остров Занте.

На восходе солнца 1 октября шедшая двумя колоннами русская эскадра встретилась возле острова Занте с английской эскадрой под командованием вице-адмирала сэра Эдуарда Кодрингтона. Это был отличный морской командир, много лет служивший под руководством легендарного адмирала Горацио Нельсона. В знаменитом Трафальгарском сражении 1806 года, в котором англичане под командованием Нельсона разбили французский наполеоновский флот, Кодрингтон был капитаном 64-пушечного корабля «Орион».

Английский флотоводец держал свой флаг на 88-пу-шечном корабле «Азия». На его борт был приглашен Гейден, а немного позже и французский контр-адмирал Андре Даниэль де Риньи, подошедший на фрегате «Сирена». На этом совещании командующих союзными эскадрами по общему согласию команду над объединенной эскадрой принял на себя Кодрингтон, а Гейден и де Риньи стали его подчиненными. Основные силы англичан и французов стояли у Наварина, где находился большой турецко-египетский флот. Главнокомандующий объединенными оттоманскими морскими и сухопутными силами египтянин Ибрагим-паша имел в своем распоряжении 5 тысяч турецких и 20 тысяч египетских солдат и офицеров. Именно они в это время опустошали Морею и истребляли греков. К Наварину направилась и русская эскадра.

Утром 2 октября показались стены Наваринской крепости. Русские корабли легли в дрейф у входа в Наваринскую бухту. «Азов» находился вблизи корабля «Азия». Гейден издал приказ, в котором сообщал о соединении с английским и французским флотами и предписывал постоянно быть готовыми к боевым действиям.

5 октября силы объединенной группировки начали сосредоточиваться у входа в Наваринскую бухту. Английская эскадра первоначально состояла из одного 88-пушечного корабля, 3 фрегатов и 5 мелких судов. Французский отряд составляли 3 линейных корабля, 2 фрегата и 2 шхуны. Русская эскадра стояла у Модона. В 10 часов утра флагманские корабли подошли друг к другу. Все три адмирала собрались на «Азии» и долго совещались. Результатом их совещания явилось совместное письмо командующему османскими вооруженными силами в Морее Ибрагим-паше. Чтобы лучше понять его содержание, отметим, что еще 25 сентября, то есть до соединения трех эскадр, Кодрингтон и де Риньи в присутствии офицеров турецко-египетского флота, располагавшегося в Наваринской бухте, обратились к Ибрагим-паше с официальным заявлением об установлении фактического перемирия и предупредили, что в случае его нарушения османский флот будет немедленно уничтожен. В ответ Ибрагим-паша заявил, что не уполномочен выслушивать подобные заявления и самостоятельно принимать решения, но, поскольку приказы Порты не предусматривают такой крайний случай, он пошлет курьеров в Константинополь и Александрию и обязуется до их возвращения не выводить флот из Наваринской бухты. Однако это обязательство нарушалось Ибрагим-пашой – его корабли не раз пытались выйти из бухты.

Ниже приведено письмо командующих британской, российской и французской эскадрами Кодрингтона, Гейдена и де Риньи командующему османскими вооруженными силами в Морее Ибрагим-паше:

На борту корабля «Азия», на Наваринском рейде,

5 (17) октября 1827 года

Ваша Светлость. По вполне достоверным сведениям, получаемым нами отовсюду, многочисленные отряды Вашей армии продвигаются в разных направлениях по западной части Морей, где они производят опустошения и разрушения, совершают поджоги, уничтожают деревья, виноградники и все произведения земли, превращая этот край в настоящую пустыню.

Кроме того, нам стало известно, что против округов Майны подготовлена экспедиция и что уже началось передвижение войск в этом направлении.

Все эти акты беспощадной жестокости происходят, можно сказать, на наших глазах и в нарушение перемирия, которое Вы, Ваша Светлость, дали слово чести строго соблюдать до возвращения Ваших курьеров, перемирия, в силу которого 26 сентября с. г. Вашему флоту было разрешение вернуться в Наварин.

Поэтому нижеподписавшиеся вынуждены исполнить тягостный долг и заявить Вам сегодня, что подобное поведение с Вашей стороны и столь непонятное нарушение взятых Вами обязательств ставят Вас, милостивый государь, вне законов международного права и вне действия договоров, существующих между их дворами и Оттоманской Портой. Более того, нижеподписавшиеся считают, что опустошения, производимые в данный момент по Вашим приказаниям, явно противоречат интересам Вашего монарха, который в результате такого рода действий может лишиться реальных преимуществ в отношении Греции, гарантируемых ему Лондонским договором. Нижеподписавшиеся требуют от Вашей Светлости быстрого и вполне определенного ответа на настоящее заявление и предоставляют Вам самому предсказать неминуемые последствия отказа или проволочек.

Эдв. Кодрингтон, вице-адмирал и главнокомандующий кораблями и судами его британского в-ва в Средиземном море

Граф Гейден, российский контр-адмирал, главнокомандующий эскадрой е. и. в-ва

А. де Риньи, контр-адмирал, командующий эскадрой его христианнейшего в-ва

На борту корабля его британского в-ва «Asia» 17 октября 1827 г. Отправлено через г-на полковника Крэдока.

Английский фрегат, посланный в Наваринскую бухту с этим документом для вручения Ибрагим-паше, вернулся поздно вечером ни с чем. Его офицеры заявили, что их главнокомандующий отсутствует, его местонахождение им не известно, но даже если бы Ибрагим-паша и находился в Наварине, все равно никто не осмелился бы передать ему письмо трех адмиралов.

После этого стало ясно, что язык дипломатии непонятен туркам. Для принуждения их к выполнению Лондонского договора нужен был язык силы. На состоявшемся 7 октября совещании адмиралы решили, как писал в своем донесении Гейден, «войти со всеми нашими кораблями в самую гавань Наваринскую, стать на якорь подле турецкого флота и присутствием и положением наших эскадр принудить Ибрагима сосредоточить свои силы на сем пункте и отказаться от всякого нового предприятия против берегов Морей и островов Греции. Военные распоряжения, план выступления и главное начальство в случае действия представлены были г. вице-адмиралу Кодрингтону как старшему в чине».

В тот же день английский адмирал подписал приказ, в котором четко определил стоящие перед флотом задачи и способы их решения:

«Азия» у Наварина, 7 октября 1827 г.

Правила, которыми должен руководствоваться соединенный флот при входе в Наварин

Известно, что египетские корабли, на которых служат французские офицеры, стоят в основном к юго-востоку, а потому желаю, чтобы контр-адмирал и кавалер де Риньи поставил свою эскадру против них: а так как следующий за ним корабль имеет флаг на грот-брам-стеньге [8]8
  Грот-брам-стеньга – рея в верхней части второй от носа мачты.


[Закрыть]
, то я намерен стать с моим кораблем «Азия» против него, за мной корабли «Генуя» и «Альбион» станут против линейных турецких кораблей. Что до российской эскадры, то я хотел бы, чтобы контр-адмирал граф Гейден поставил свои корабли последовательно вблизи английских кораблей. Российские же фрегаты займут турецкие суда вслед за своими кораблями. Английские фрегаты займут те из турецких судов, которые будут находиться на западной стороне гавани противоположно английским кораблям. Французские фрегаты на той же стороне займут те турецкие суда, которые будут находиться против их кораблей.

Корветы, бриги и прочие мелкие суда находятся под начальством капитана фрегата «Дартмут»; для отвода брандеров на такое расстояние, чтобы они не могли вредить какому-либо из кораблей и судов соединенного флота.

Если время позволит до открытия неприятельских действий со стороны турецкого флота, то всем судам стать фертоинг со шпрингами [9]9
  Фертоинг со шпрингами – способ стоянки на двух якорях, при котором корабль постоянно находится между якорями.


[Закрыть]
, привязанными к рыму [10]10
  Рым – кольцо якоря.


[Закрыть]
каждого якоря.

Ни одной пушки [11]11
  В смысле «ни одного пушечного выстрела».


[Закрыть]
с соединенного флота не должно быть сделано без сигнала, разве только что турки откроют огонь, тогда те корабли и суда должны быть истреблены немедленно.

В случае сражения и могущего случиться какого-либо беспорядка советую привести себе на память слова Нельсона: «Чем ближе к неприятелю, тем лучше».

Тогда же французский контр-адмирал де Риньи обратился с письмом к соотечественникам, служившим на египетских кораблях:

Господа, положение, в котором, как вы видите, находятся оттоманские морские силы, блокируемые в Наваринском порту, измена своему слову его светлости Ибрагим-паши, который обязался временным прекращением неприязненных действий, – все это указывает вам, что впредь вы можете встретиться со своим родным флагом. Вы знаете, чем рискуете. Требуя, чтобы вы покинули турецкую службу в минуту, когда оттоманский флот поставил себя во враждебное положение, последствия которого он должен нести, я посылаю вам предостережение, которым не стоит пренебрегать, если вы остаетесь французами.

Имею честь и проч., де Риньи

Адмирал Э. Кодрингтон




    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю