Текст книги "Чума насилия"

Автор книги: Хью Пентикост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Внутри комнаты ему послышались какие-то звуки. Кто-то тихо мучительно стонал. В комнате кто-то был! Или это приманка?

Джерико медленно и осторожно повернул дверную ручку. Дверь подалась неслышно, но тот, кто был внутри, мог заметить, что она приоткрылась. Он собрался с духом и ввалился внутрь, перекатываясь по полу.

Первое, что он увидел, вскочив на ноги в дальнем конце комнаты, была винтовка, висевшая на своем месте, но он не бросился к ней. Он замер на месте, не в силах пошевелиться, застыл, как статуя, изваянная изо льда.

На кровати Томми, привязанный за руки и за ноги бельевой веревкой, лежал Алекс Бауман. Его рот был залеплен пластырем, одежда свалена в кучу на полу возле кровати.

Вся комната была в крови. Над изголовьем кровати Джерико прочитал нацарапанное кровью слово «свинья».

Джерико двигался как в тумане. Бауман был весь изрезан и исполосован каким-то острым орудием вроде ножа, так что на его теле не осталось ни одного живого места.

Глаз у него тоже не было!

Снова раздался ужасный жалобный стон, и по телу Баумана пробежала дрожь. Джерико бросился к нему, и тут кошмарное безглазое лицо повернулось к нему и из-под залеплявшей рот окровавленной ленты вырвался долгий вздох, оказавшийся последним.

– Господи, Бауман! – воскликнул Джерико и понял, что обращается к трупу.

Благодаря многолетнему опыту в подобных ситуациях Джерико действовал автоматически. Он не стал прикасаться к трупу, а вместо этого повернулся к стене, где висела винтовка. Он схватил ее и, обернувшись к кровати, заметил, что наступил в лужу крови у изголовья и оставил на ковре кровавые следы. Потом он вспомнил, что видел в спальне Баумана телефон, и быстро вышел из комнаты, убедившись, что винтовка заряжена.

Телефон стоял на ночном столике возле круглой кровати. Джерико схватил трубку. Телефон молчал.

Глава 2

Тишина действовала ему на нервы. Он сидел на краю огромной кровати, уставившись на мертвый телефонный аппарат, и прислушивался к ударам собственного сердца. Он еще раз взглянул на часы. Они показывали четверть второго. Пятьдесят минут назад Боб Уилсон был еще в доме и оставил ему записку. Совсем недавно дом был полон людей – хозяев, гостей и прислуги. За этот небольшой промежуток времени – прошло чуть меньше часа – все покинули дом, кроме Алекса Баумана. За эти пятьдесят минут на Алекса Баумана кто-то напал, подверг его жесточайшим пыткам и оставил умирать. Проделать все это бесшумно было невозможно. Жертва могла закричать. Да и одолеть его было не таким уж простым делом – слабаком Баумана не назовешь.

Как это могло случиться? Дом опустел не раньше чем в половине первого. А уже в час Бауман испустил последний вздох. Это наводило на мысль о том, что за домом следили и, как только Бауман остался один, его скрутили, заткнули рот, исполосовали ножом и ослепили, а потом привязали к кровати и бросили умирающим. Едва ли преступнику или преступникам хватило времени скрыться, когда на дороге показался «мерседес», в котором приехали Джерико и Дэвид.

Или они все-таки сбежали? Может быть, сейчас они прячутся где-нибудь в доме, ожидая, что станет делать Джерико? Не этим ли объясняется отсутствие Дэвида? Возможно, он столкнулся с ними и они его тоже убили? Зачем они вывели из строя «мерседес»? Что в первую очередь сделал бы Джерико, после того как обнаружил труп и выяснил, что телефон испорчен? Естественно, поехал бы в полицию. Тогда они получили бы какое-то время, чтобы убраться отсюда. Но теперь он мог выбраться из дома только пешком. Не означало ли это, что он будет следующим?

Джерико взвесил винтовку в руке, инстинктивно пытаясь к ней приноровиться. Он подумал, что патроны к ней Томми должен был хранить в своей комнате. Ни за что на свете ему не хотелось бы возвращаться туда – ни теперь, ни после.

Он поднялся на ноги и шагнул к двери, ведущей из апартаментов Бауманов. Подойдя к ней, остановился и прислушался. Как им удалось ничем себя не выдать, если они до сих пор находились в доме? Он поймал себя на мысли, что почему-то думает «они», как будто знает, что здесь побывала целая банда преступников. Видимо, сказалось впечатление от утреннего инцидента, которое потом усугубил погром в доме Уолтура. Возможно, на эти мысли наводила нацарапанная кровью надпись и вид распластанного на кровати мертвеца. Все это выглядело как продолжение жутких ритуальных убийств, несколько месяцев назад начавшихся в Голливуде. Теперь эпидемия распространилась. Джерико подумал, что мир построен на имитации: одни уличные беспорядки копируют другие, волнения в одном студенческом городке дублируются в дюжине других, взрывы в одном месте влекут за собой серию взрывов в других местах, похищения и убийства становятся дозволенным средством в политической игре. Алекс Бауман был частью этой безумной системы, которую «они» породили.

Джерико вышел в коридор.

Тишина.

Джерико тронул дверь напротив по коридору, держа винтовку наготове. Дверь открылась, и он сразу понял, что нашел наконец комнату Дэвида. Брюки и синий пиджак, в которые он был одет утром, валялись возле кровати. Тут же были грязные белые туфли. Парня явно застали за переодеванием. Полосатый пиджак из жатой ткани висел на дверце шкафа. Неизвестно, был ли у него еще один, который он мог надеть сейчас. Джерико взглянул на комод. Там лежал зажим для денег, в котором было несколько смятых бумажек, и связка ключей от машины. Молодой человек переоделся, сменил брюки и туфли, но не захватил с собой ни ключей, ни денег.

Следов насильственного вторжения Джерико не обнаружил. Все выглядело так, как будто Дэвид покинул комнату добровольно, хотя и второпях. Джерико подавил желание еще раз позвать его. Невозможно было предугадать, как «они» поступят в этом случае, поскольку их следующей целью был он сам. В первый раз он выступал в этой роли давным-давно – сегодня утром.

Джерико вернулся к спальне Томми и заставил себя войти. Ничего не изменилось. Еще в первый раз он заметил письменный стол, заваленный вещами мальчика. Он выдвинул один за другим два верхних ящика и во втором нашел то, что искал, – коробку с патронами для винтовки. Он засунул ее в карман и обернулся к кровати.

Первое потрясение и ужас, которые он испытал при виде Баумана, прошли. Ему приходилось сталкиваться с жестокостью лицом к лицу, путешествуя по самым разным уголкам земли, и сначала его неизменно охватывало отвращение, сменявшееся потом холодной яростью. Никакое преступление, совершенное Алексом Бауманом, не могло оправдать того, что с ним сделали. Джерико не испытывал к нему ни симпатии, ни уважения, но то, что случилось с Бауманом, было слишком дорогой ценой. Джерико подумал, что над сегодняшним днем как будто нависло проклятие: сначала выстрелы в роще, потом стрельба и взрывы, которые привели к тому, что разъяренная девушка погибла от руки разъяренного полицейского, а теперь еще и это. Насилие, как чума, расползлось по миру и проникло в кровь этих людей, которые не умели ценить человеческую жизнь. Нужно было остановить это поветрие.

Теперь он осмотрел комнату натренированным взглядом специалиста. Он обладал редким качеством, благодаря которому и стал художником: все, что когда-нибудь попадалось ему на глаза, запечатлевалось у него в памяти с фотографической четкостью, будь то пейзаж или лицо, комната, оживленный перекресток или джунгли. Мог ли он опознать парня, который взрывал полицейские машины в усадьбе Уолтура? Что он должен был ответить? Он сказал Фарроу, что для него они все на одно лицо. Но правда заключалась в том, что он узнал бы бомбометателя даже в толпе. Его лицо прочно осело в картотеке его памяти.

Теперь же она пополнилась мельчайшими деталями, замеченными им в комнате Томми. Он не запоминал их специально, следуя какой-то особой системе. Он помнил все, что видел, если ему самому не хотелось забыть. За исключением кошмарного вида распростертого на кровати Баумана, в комнате ничего не изменилось с тех пор, как он приходил сюда утром вместе с Томми и Лиз. Инстинкт подсказал ему, что Бауман сражался за свою жизнь не здесь. Борьба оставила бы в комнате следы – разбросанные вещи, опрокинутые стулья, сбившийся ковер, упавшие со стола вещи. Даже если бы убийцам пришло в голову навести в комнате порядок после схватки, они все равно не сумели бы разложить вещи по местам, поскольку не знали, что и где должно было лежать. Они могли придать комнате видимость порядка, но она все равно выглядела бы по-другому. Картина, увиденная им при первом посещении, наложилась на зрелище, что было у него перед глазами. Джерико отметил только четыре несовпадения: в первый раз на кровати не было трупа; на ковре отсутствовали кровавые следы, которые ему самому и принадлежали; со стены исчезла винтовка, которую он сам и снял оттуда; а на полу у кровати не лежала одежда. Джерико пришел к выводу, что на Баумана напали где-то в другом месте, потом приволокли сюда, привязали к кровати и зарезали. Нарушать порядок в комнате убийцам не пришлось.

Вскоре Джерико обнаружил пятое отличие – открытую дверцу платяного шкафа. Она была закрыта, когда Джерико заходил в комнату в первый раз. К вещам в шкафу не прикасались. Костюмы мальчика – пиджаки и брюки – висели в относительном порядке. На полу стояла обувь. Вешалка для галстуков, прикрепленная к дверце с внутренней стороны, была забита яркими молодежными галстуками. Вполне возможно, что Томми заходил к себе после того, как Джерико вышел отсюда, но до того, как произошло убийство. К тому же дверца могла открыться сама. Могло быть и так, что кто-то открывал шкаф, но не закрыл его как следует. То, что дверца оказалась открытой, могло и вовсе ничего не значить, однако эта деталь была надежно зафиксирована в памяти Джерико.

Дверь комнаты не запиралась. Джерико подумал, что люди, скрывающиеся в доме, все равно войдут сюда, если им понадобится. Зачем? Очевидно, что никаких улик они не оставили – ни оружия, ни клочка одежды, не считая вещей Баумана, валявшихся возле кровати. Джерико сознавал, что ему нужно выбираться из дома и идти за помощью; нужно разыскать Дэвида; нужно позаботиться о своей собственной безопасности, чтобы не угодить под пулю в этом сумасшедшем доме.

Он в последний раз оглядел комнату и вышел в коридор, потихоньку закрыв за собой дверь. В доме не было слышно ни звука. Он подошел к лестнице и, поколебавшись, быстро спустился в вестибюль. Его осенило, что где-нибудь в конюшне должна быть еще какая-нибудь машина или, на худой случай, грузовик. Нельсон наверняка тоже там, пребывает в блаженном неведении о том, что здесь творится. Он вышел на террасу, ощущая, как и утром, неприятную уверенность, что за ним наблюдают. Как старая бабка – так он определил свое ощущение утром.

Внезапно он замер, прислушиваясь к непонятному звуку, донесшемуся с лужайки, – этот звук оглушил его, как раскат грома. Потом по газону пробежали две золотистые лошади, наслаждаясь свободой и всхрапывая от удовольствия. Они прогалопировали мимо него и скрылись из виду, поднявшись на пригорок.

Если Нельсон и был в конюшне, то, без сомнения, не один.

Джерико повернул обратно в дом, но услышал другой звук. По дороге приближались машины, судя по звукам, их было не меньше трех. Джерико крепко сжал винтовку в руках, но с удивлением обнаружил, что это были машины Бауманов. Должно быть, возвращались участники аукциона. За рулем первой сидел Нельсон в шоферском картузе, рядом с ним Джерико увидел Лиз. Она смотрела вслед сбежавшим лошадям. На заднем сиденье разместилась прислуга. Во второй машине приехали Эрик Трейл, Мартин Ломекс и Уайли Прентис, за рулем был Боб Уилсон. Пассажирами третьей оказалась остальная прислуга и Томми, который привстал на заднем сиденье, чтобы рассмотреть лошадей.

Машины подкатили к парадному входу, и Нельсон, Лиз и Томми бросились за убегающими лошадьми. Джерико не успел остановить их.

К нему подошел Боб Уилсон с влажным от пота лицом и всклокоченными светлыми волосами.

– Террористическая акция, – сообщил он.

– О чем ты? – не понял Джерико.

– Угроза террористической акции, – повторил Уилсон. – Полиция распорядилась освободить всех арестованных хиппи, иначе обещали взорвать фонд. Нам не оставалось ничего другого, кроме как очистить помещение и предоставить возможность прислать полицейских экспертов для поиска взрывчатки. Господи! А как случилось, что лошади убежали?

Во дворе суетилась прислуга. Трейл, Ломекс и тяжело ступавший Уайли Прентис вышли на террасу.

– Простите меня, Уилсон, но мы с Ломексом предпочитаем вернуться в Нью-Йорк. Не могли бы вы распорядиться, чтобы нас отвезли обратно в той же машине?

– Наверное, могу, – ответил Уилсон. – Эти поганцы разрушили все, что я планировал месяцами.

– Извините, но я считаю, что сейчас никто никуда не поедет, – спокойно возразил Джерико.

– Да что с тобой, Джонни, черт побери? – раздраженно спросил Уилсон. – Кстати, я должен поблагодарить тебя и Таню за то, что вы меня бросили. Не важно, что из-за этих типов ваше отсутствие уже не могло ничего испортить.

– Алекс Бауман убит, – сообщил Джерико.

Лица уставившихся на него мужчин различались только степенью отразившегося на них недоверия.

– Он в комнате Томми. Его привязали к кровати, раз десять ударили ножом, изуродовали и ослепили. Он мертв.

– Боже мой! – вскрикнул Уайли Прентис и нетвердыми шагами направился к французскому окну, которое вело в столовую, к бару.

– Держитесь, Прентис, – добавил Джерико, – это еще не все. Вы все знаете о том, что произошло сегодня в усадьбе Уолтура. Я был там. Ваш сын Дэвид тоже. Мы вернулись оттуда вместе с ним, – Джерико покосился на Уилсона, – не позже чем через полчаса после вашего отъезда, Боб. В вашей записке указано время – 12.25. Мы с Дэвидом разошлись по своим комнатам, чтобы переодеться и отправиться на аукцион. Так вот, больше я его не видел.

– Что вы имеете в виду? – спросил Прентис.

– Я несколько раз окликнул его, но он не отозвался. Тогда я отправился на поиски и вышел сюда, подумав, что он мог ждать меня в машине. – Джерико кивнул в сторону «мерседеса». – Здесь его не было, но я увидел, что кто-то спустил мне колеса. Тогда я решил, что мой утренний знакомый все-таки решил до меня добраться. Я вернулся в дом, чтобы взять ружье. Витрина в кабинете оказалась пустой. Я вспомнил, как утром осматривал винтовку Томми в его комнате, и поднялся за ней. И нашел там Алекса Баумана. Он умер в моем присутствии.

– А Дэвид? – спросил Уилсон.

Даже слой темного загара не мог скрыть того, как он побледнел.

– Я зашел в его комнату, хотя нашел ее не сразу. Все говорит за то, что он как раз переодевался. Его ключи и деньги остались на комоде, но сам он исчез.

– Вы позвонили в полицию? – спросил Прентис.

– Телефон не работает. Я думаю, провода перерезаны. Кому-то придется поехать в город за подмогой.

– Я поеду, – вызвался Уилсон.

– Тебе лучше остаться, Боб, – возразил Джерико. – Мне бы хотелось, чтобы на моей стороне был хотя бы один боеспособный мужчина. Что, если поехать вам? – обратился он к Прентису.

– Но как же Дэвид…

– Чем скорее мы дождемся помощи, тем быстрее сумеем его найти. Если на нас ополчилась целая банда кровожадных маньяков, то нам понадобится серьезная помощь.

– Подождите, Прентис, – вмешался Трейл. – Мы с Ломексом поедем с вами. На сборы нам понадобится не больше пары минут.

– Никто никуда не поедет, – не согласился Джерико. – Мы не знаем, когда был убит Бауман, случилось ли это до или после того, как вы уехали на аукцион.

– Ах вы, бешеный ублюдок! – завопил Ломекс. – Да какое вы имеете право…

– Такое, – отрезал Джерико. – Поезжайте, Прентис. – Он взял Боба Уилсона за плечо и отвел в сторону. – Кто-то должен поставить в известность слуг и запретить им подниматься на второй этаж.

– Я этим займусь, – кивнул Уилсон. – Господи, Джонни, а Лиз и Томми уже знают?

– Им тоже придется рассказать.

– Проклятые хиппи! У меня недаром было предчувствие в течение последних месяцев, что это кончится кровопролитием. К тому же из-за этого фонд лишился, по крайней мере, миллиона баксов.

– Ты не знаешь, где Таня?

Уилсон вытаращил глаза:

– Ведь она же была с тобой!

– Около десяти я высадил ее в городе.

Уилсон облизнул губы:

– Что происходит, Джонни?

– Хороший вопрос.

С винтовкой в руках Джерико направился через лужайку к гряде, за которой скрылись убежавшие лошади. Он слышал громкий голос Томми, который подзывал их.

– Сюда, Мальчик! Ко мне, Рейнджер!

Поднявшись на вершину гряды, Джерико увидел Лиз и Нельсона возле одной из лошадей, которую им удалось поймать. Вторая, очевидно, это был Рейнджер, стояла неподалеку и наблюдала за Томми, который подкрадывался к ней, сжимая что-то в руке. Через мгновение мальчик схватил лошадь за повод.

– Как они ухитрились сбежать, Нельсон? – спросила Лиз.

– Я сам хотел бы знать это, мадам, – оправдывался Нельсон. – Кони были в своих стойлах и никак не сумели бы открыть дверь. Наверное, их кто-то выпустил.

– Давайте отведем их и посмотрим, – с энтузиазмом предложил Томми.

Джерико подошел к ним:

– Вы справитесь с лошадьми, Нельсон? Мне нужно поговорить с Томми и миссис Бауман.

– Конечно, справлюсь, – ответил Нельсон. – Они уже достаточно нагулялись.

– Когда отведете их, приходите в дом.

Нельсон выглядел удивленным. Он искоса взглянул на Лиз:

– Если миссис Бауман распорядится.

Лиз упорно отводила от Джерико свои голубые с поволокой глаза.

– Что-нибудь случилось?

– Боюсь, что да.

– Зайдите ко мне, когда освободитесь, Нельсон. – И она отвернулась в сторону.

Томми с сожалением смотрел вслед Нельсону, уводящему лошадей. Когда он удалился на достаточное расстояние, чтобы не слышать их, она спросила, все так же глядя в сторону:

– У вас снова какое-нибудь недоразумение с Алексом?

– Вам нужно взять себя в руки. – Он подошел к мальчику и положил свою большую ладонь на его худенькое плечо. Томми поднял на него удивленные глаза – предыдущих слов он не слышал.

– Сегодняшний день полон каких-то невероятных событий, – начал Джерико, – сначала меня обстреляли в роще. Потом черт знает что творилось в усадьбе Уолтура. Погибла девушка, и одному Богу известно, сколько еще будет жертв, прежде чем все это кончится.

– В городе как будто все сошли с ума, – сказала Лиз. – К полиции присоединились члены «Комитета бдительности», и теперь они совместными усилиями ведут охоту на хиппи. Мы стоим здесь и разговариваем, но в любую минуту можем услышать взрыв, который будет означать, что имущество фонда уничтожено. До чего все это бессмысленно!

Ему никак не удавалось подойти к сути дела. На него она по-прежнему не смотрела. Тогда он опустился на колени и обнял Томми за плечи. Теперь их глаза были на одном уровне.

– Томми, тебе потребуется собрать все свое мужество. Я не буду ходить вокруг да около. Кто-то убил твоего отца.

Он ощутил, как тело мальчика съежилось и по нему пробежала дрожь, как от удара током. Глаза широко распахнулись, а губы раскрылись, обнажив белые зубы.

– Что вы сказали? – прошептала Лиз.

– Когда все уехали на аукцион, – Джерико по-прежнему обращался к мальчику, – твой отец остался в доме один, верно?

– Он… собирался приехать позже, – ответил Томми, пытаясь сдержать слезы.

– Сначала был завтрак в честь попечителей, – пояснила Лиз. – Они его не интересовали.

– Значит, он остался в доме один.

– Но… потом он собирался приехать, – повторил Томми.

– Кто-то помешал ему. Его убили, – сказал Джерико.

– Кто? Почему? – спросил мальчик.

– У меня пока нет ответов на эти вопросы, Томми. Я сам только что узнал об этом и еще не успел вызвать помощь, потому что телефон оказался испорчен.

– Где он? – спросил Томми и внезапно сделал попытку вырваться из сильных рук Джерико.

– Это еще одна неприятная для тебя новость. Он в твоей комнате, и тебе нельзя туда заходить, пока полиция все не осмотрит.

– Это моя? – Томми уставился на винтовку, которую Джерико положил на траву.

– Я одолжил ее на время.

– Это вы застрелили папу? – В голосе Томми послышались истерические нотки. Он попытался ударить Джерико головой. – Сначала вы избили его, а потом застрелили!

– Перестань, Томми!

– Мне надо было убить вас еще утром, – кричал мальчик, – убить, а не просто напугать! Нужно было вас убить! Я мог вас убить! А я просто хотел, чтобы вы уехали, из-за того что вы сделали с мамой! Нужно было вас убить!

– Томми! – раздался громкий, дрожащий голос Лиз.

– Папа рассказал мне, что вы сделали с мамой. Я хотел, чтобы вы уехали. Но нужно было вас убить! – И он забился в безудержных рыданиях.

Лиз опустилась перед ним на колени, и ее плечо коснулось плеча Джерико:

– Мистер Джерико не сделал мне ничего плохого, Томми. Я не знаю, что сказал тебе отец, но не случилось ничего такого, из-за чего стоило бы расстраиваться. Так что у тебя не было повода меня защищать.

Мальчик пытался увернуться от ее прикосновений:

– Я не пытался тебя защищать! Я все про тебя знаю, мама. Я все знаю!

Он упал на землю и, задыхаясь от рыданий, катался из стороны в сторону.

– Господи! – прошептала Лиз.