Текст книги "Тайная жизнь Фиделя Кастро. Шокирующие откровения личного телохранителя кубинского лидера"

Автор книги: Хуан Рейнальдо Санчес

Соавторы: Аксель Гильден
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Переходим к третьему по старшинству, Алехандро, родившемуся в 1969 году. Как и старшие братья, он изучал информатику. Но, в отличие от них, программирование стало его страстью. Сегодня о таких говорят, что он «помешался на компах». Где-то году в 1990-м он создал программу, позволяющую адаптировать русские информационные системы к японским. Программа была затем продана крупной японской фирме. Это принесло ему поздравления отца и подарок от него – автомобиль «Лада». Он любит шумную светскую жизнь, дискотеки, общество женщин и известных артистов. В этом Эль Бразер – таково его прозвище со школьных времен – похож на Антонио, «четвертое А».

Этот родился в 1971 году. Его я знаю лучше всех. На Кайо-Пьедро, острове Кастро, я провел много времени, обучая его плаванию, нырянию и обращению с подводным ружьем. Конечно, такое тесное общение создает определенные дружеские связи. На пятнадцатый день рождения Тони – прозвище Антонио – я оказался единственным сотрудником охраны, приглашенным на праздник, где собралась компания подростков, учившихся вместе с ним. Думаю, это вызывало определенную зависть со стороны моих коллег. По этому случаю Фидель попросил меня сопровождать его сына в Подразделение 160, где хранятся полученные президентом подарки, чтобы мы выбрали Тони часы. Он остановил выбор на кварцевых «Сейко». Помню счастливую улыбку, осветившую его юное лицо в тот момент, когда он надел их на руку.

Помню, позднее, когда он окончил лицей имени Ленина в Гаване, где также учились и все его братья, во время вечернего дежурства в их фамильном имении, я спросил его:

– Ну а чем ты займешься теперь?

– Отец хочет, чтобы я пошел в медицинский, а я хочу стать тренером по бейсболу…

Тони всегда был увлечен спортом и играл в бейсбол и футбол всякий раз, когда предоставлялся случай. Но воля Фиделя – это такая штука, спорить с которой нельзя.

– В таком случае, – предложил я ему, – выбери спортивную медицину! Так ты сможешь работать в области спорта и выполнишь пожелание отца.

Прошли годы, и, уже выйдя из тюрьмы, я узнал, что Антонио стал хирургом-ортопедом. Не знаю, повлиял ли я на его выбор, но тот наш разговор я не забыл.

Из «пяти А» Антонио, во всяком случае, оказался единственным, что преуспел в профессиональном плане. Прирожденный спортсмен (талантливый бейсболист, опытный ныряльщик, прекрасный гольфист), он является одновременно заведующим отделением ортопедической хирургии в госпитале имени Франка Паиса в Гаване, врачом национальной сборной по бейсболу, президентом Кубинской и вице-президентом Международной федерации по этому спорту. Короче, жизнь улыбается этому талантливому и симпатичному парню, который дважды был в браке, оба раза с красивыми женщинами, и считается кем-то вроде «принца Гаванского».

Остается Анхелито, о котором нельзя сказать того же. Младший из пятерых, он родился в 1974 году и единственный, кто не получил высшего образования. Помню его как сверхизбалованного матерью ребенка. Например, уезжая на выходные в Варадеро, требовал, чтобы за ним присылали только «мерседес-бенц». А Далия исполняла все его капризы. С самого раннего детства влюбленный в автомобили, Анхелито (то есть Ангелочек) все время путался у нас под ногами. В гараже он без спроса открывал капоты автомобилей, усаживался за руль стоящих машин, брал инструменты и не клал их на место. Он до такой степени раздражал всех, что одна работница обслуги семьи Кастро прозвала его Эль Командантико (Маленький командир). В конце концов, уже много позже моего ухода из личной охраны Фиделя, мне стало известно, что он стал важной шишкой в кубинском представительстве «Мерседес-Бенц». Зная, как богата наша страна талантами, думаю, главную роль в его карьере сыграло то, что он носит фамилию Кастро.

«Пять A» выросли, но, по большей части, все еще живут в огромном фамильном владении Пунто-Серо, в гаванском квартале Сибоней, в условиях, не имеющих ничего общего с революционным аскетизмом, пропагандируемым их отцом.

* * *

Пунто-Серо – это в первую очередь участок земли в тридцать гектаров, расположенный на западе Гаваны, недалеко от моря; точнее, в одном километре трехстах метрах южнее дома Хемингуэя и в десяти километрах от президентского дворца. Четыре садовника ухаживают за этим парком, в котором, помимо господского трехэтажного дома площадью пятьсот квадратных метров, имеющего форму буквы L, находятся пятнадцатиметровый бассейн, шесть теплиц для выращивания фруктов и овощей и широкая площадка для детских игр. А еще стоящий метрах в пятидесяти от главного здания второй жилой корпус (трехэтажный, площадью триста пятьдесят квадратных метров), в котором живут охранники и члены обслуживающего персонала.

Парк с его апельсиновыми, лимонными, мандариновыми и грейпфрутовыми деревьями, с банановыми пальмами кажется настоящим эдемским садом. Особенно если принять в расчет нормы выдачи по карточкам, по которым все кубинцы – в том числе и мы, телохранители Фиделя Кастро, – получали продукты питания: в месяц на человека по пять яиц, пятьсот граммов куриного мяса, двести пятьдесят граммов рыбы, двести пятьдесят граммов растительного масла, фасоли, порошкового молока (только для детей до семи лет) и по буханке хлеба в день. Всего этого недостаточно даже на две недели, и бедные кубинцы были вынуждены придумывать всевозможные комбинации, чтобы раздобыть пропитание и утолить голод.

Огромная усадьба семейства Кастро со вкусом оформлена в классическом стиле домов плантаторов Карибского региона: ставни на окнах, мебель плетеная или из дерева тропических пород, на стенах висят акварели и фарфоровые тарелки. К этому следует прибавить множество книг в книжных шкафах и на низких столиках. Домработница по имени Зораида следит за тем, чтобы в доме был порядок, убирает в личных апартаментах Фиделя и Далии (на втором этаже), в общих комнатах (салоне, малой гостиной, столовой) на первом этаже, а также занимается стиркой белья всей семьи, за исключением самого Команданте.

Действительно, одежду и нижнее белье Команданте стирают отдельно. В то время как белье Далии и детей стирает и гладит прислуга в прачечной Пунто-Серо, его вещи стирают в прачечной Дворца революции. В Пунто-Серо за ними ежедневно приезжает водитель из Подразделения 160 и отвозит во дворец. После стирки и глажки каждая пара носков, кальсоны, рубашки и брюки проходят тест на радиоактивность, дабы удостовериться, что одежда Лидера максимо не подвергалась заражению. Наконец, тот же шофер проделывает тот же путь в обратном направлении и доставляет безупречно чистые и выглаженные вещи в Пунто-Серо, где прислуга аккуратно раскладывает их по местам.

Еду готовят два повара – Педро Морено Копул (бывший шеф-повар отеля «Гавана Либре») и Николас Монс дель Льяно, а подает ее на стол облаченный в ливрею мажордом по имени Орестес Диас. В семействе Кастро обедают как в ресторане, то есть по карте. Ежедневно, перед тем как лечь спать, Далия составляет на следующий день меню трех трапез (завтрака, обеда и ужина) для каждого члена семьи, в соответствии с его вкусами, привычками и пожеланиями.

За завтраком Фидель, который встает поздно – редко раньше десяти или одиннадцати часов утра – и начинает свой рабочий день около полудня, чаще всего ограничивается чашкой чая или бульона, рыбного либо куриного. Бывает, что он, как и дети, пьет молоко. Оно домашнего производства: в Пунто-Серо молоко попадает на стол с только что сдоенных коров, пасущихся в поместье. Верх утонченности: каждый член семьи имеет собственную корову, чье молоко наиболее соответствует индивидуальному вкусу каждого, поскольку кислотность и жирность его у разных коров разная! В результате молоко попадает на стол в пронумерованных бутылках; написанные на прилепляемых клейкой лентой кусочках бумаги номера соответствуют номеру коровы каждого члена семьи. Корова Антонио имеет номер 8, корова Анхелито – 3. Корова Фиделя имеет номер 5, та же цифра написана и на его майке для баскетбола. И ошибиться недопустимо: у Фиделя прекрасная память на вкус, и он тотчас же замечает, если сегодняшнее молоко отличается по вкусу от того, которое он пил в прошлый раз.

Обеды Фиделя скромны. Они зачастую ограничиваются супом из рыбы или морепродуктов, приготовленных, разумеется, из только что выловленных обитателей моря. Когда окуней или креветок не оказывается, кого-нибудь посылают наловить их в Ла-Калета-дель-Розарио – поместье на берегу моря, где стоят «Акварама II» и другие суда частного флота Фиделя.

Главной трапезой Команданте является ужин. Он состоит поочередно из жареной рыбы, морепродуктов, цыпленка, иногда баранины или даже хамона pata negra – но никогда из говядины: ее запретил ему диетолог. В качестве гарнира подаются рис, красная фасоль и корнеплоды (сладкий батат, пастернак, картофель) в умеренных количествах. Зато овощей, свежих и тушеных, он ест много, они составляют основу его рациона. Благодаря устроенным в саду теплицам, глава государства в любое время года имеет свежие и экологически чистые овощи и фрукты. Еще одно преимущество выращивания плодов на месте – это позволяет осуществлять полный контроль всей производственной цепочки, что минимизирует риск отравления продуктов. По той же причине Фидель Кастро пьет только воду, взятую из колодцев, находящихся чуть дальше в том же саду.

Команданте с удовольствием выпивает за едой немного белого, красного или розового вина, в основном алжирского производства. Президент Хуари Бумедьенн (1965–1978) посылал его своему кубинскому коллеге целыми ящиками. Традиция сохранилась и после его смерти. А президент Саддам Хусейн регулярно отправлял своему дорогому Фиделю баночки с вареньем из иракских фиников. Заботясь о правильном питании, Фидель никогда не пьет кофе – запрещенный его врачом, – но порой позволяет себе в качестве дижестива рюмочку коньяка «Наполеон».

В Пунто-Серо всем заправляет Далия: всеми трапезами, работой младшего персонала и даже встречами детей с главой семейства. Когда один из «пяти А» хочет поговорить с патриархом, он должен обратиться к Далии. Та идет к мужу, и он назначает аудиенцию на удобное для себя время. Никому, даже детям и внукам, не дозволяется являться к Команданте без предварительной договоренности. Фидель Кастро – полная противоположность доброму и заботливому папочки. За семнадцать лет я ни разу не видел с его стороны ни одного проявления ласки к потомству. Впрочем, насколько можно судить, после его выздоровления в 2006 году дети немного сблизились с ним.

Далия тоже не слишком радушный человек. Это резкая, властная, неприятная в общении женщина. Когда Фидель дома, она уходит в тень Эль Хефе, Шефа (так она за глаза называет Фиделя; а он зовет ее Ла Компарера (Подруга). Но стоит ему уехать или отвернуться, она вводит среди персонала строжайшую дисциплину. Ни обслуга, ни охрана ее не любят.

Мне вспомнилась одна забавная история, связанная с Далией. Надо сказать, что вокруг дома Кастро свободно разгуливают куры, чьи гнезда разбросаны в траве где попало. Обычно эта птица несется на рассвете. И вот во время ночных дежурств на одном из двух постов, расположенных один перед домом, другой сзади, мы стали незаметно выходить на охоту за яйцами. В некоторых гнездах их бывало по семь-восемь штук! Мы прятали их в карманы и уносили домой, где наши жены готовили тортильи на всю семью. В один прекрасный день сильно раздраженная Далия устроила скандал:

– Что такое?! Эти куры совсем не несутся! Может быть, они больные… Или проблема в качестве зерен, что я им даю. Я вызову ветеринара, чтобы выяснить этот вопрос!

В тот момент мой холодильник был забит яйцами. Самое смешное то, что в деле участвовали все, даже верный адъютант Пепин Наранхо, хотя тот имел обыкновение докладывать Команданте буквально обо всем. В этот раз Фидель и Далия остались в дураках!

Как я уже говорил, для своих детей Далия – настоящая волчица-защитница. Она эгоистично считает, что пятеро ее мальчиков – единственные законные наследники Фиделя. Поэтому, например, Фиделито всего один раз приезжал в поместье Пунто-Серо и никогда не был желанным гостем на острове Кайо-Пьедра.

В один из тех редчайших случаев, когда он все-таки туда прибыл, там также находились и пятеро его единокровных братьев. Не знаю почему, но было решено укрепить семейные узы. В тот день, когда все вышли на дебаркадер встречать Фиделито и его жену Наталью Смирнову, Далия сочла необходимым шепнуть мне, словно извиняясь: «Ну, надо же иногда встречаться семьей…» Однако чувствовалось, что ей этого очень не хотелось. И вот, поскольку неловкость стала буквально осязаемой, Пепин предложил Фиделю свозить Фиделито на Кайо-Ларгодель-Сур посмотреть на строительство, ведущееся на этом песчаном острове длиной двадцать пять километров, который должен был стать в будущем туристическим центром (и который действительно стал им).

Фиделито, его жена, Пепин и я полетели на вертолете на будущий туристический рай, расположенный километрах в пятидесяти к юго-западу от Кайо-Пьедра. После тридцати минут полета над голубыми водами мы приземлились на Кайо-Ларго-дель-Сур и остановились в единственном действующем отеле, где я убедился, что русская жена Фиделито Наталья – жуткая зануда: в ресторане она три раза возвращала на кухню свою порцию цыпленка под предлогом того, что он якобы плохо пахнет. Пепин, хорошо ее знавший, нисколько не удивился. «Она все время не в духе», – сказал он мне.

В то время Кайо-Лагро-дель-Сур был еще почти девственным, и было невозможно не заметить пришвартованную у единственного причала этого островка роскошную белую яхту длиной сорок футов (двенадцать метров). От офицера разведки, служившего на острове, я узнал, что она принадлежит «американцу». Этим американцем оказался Роберто Веско – знаменитый беглец, обманувший американские налоговые службы на сумму свыше двухсот миллионов долларов и находившийся, по утверждениям Вашингтона, на Кубе, что Фидель всегда отрицал. Американо-кубинский дипломатический инцидент продолжался несколько лет, прежде чем в один прекрасный день Команданте не признал очевидное: да, это правда, Роберто Веско действительно находится на Кубе (я полагаю, что в обмен за свое гостеприимство Фидель вытянул с него приличную сумму денег). Позднее, когда этот мошенник стал чересчур обременительным, Фидель от него избавился, засадив на тринадцать лет в тюрьму, где тот и умер в 2007 году, а налоговая служба янки так и не сумела до него дотянуться.

После этой довольно странной эскапады мы на следующий день вернулись на Кайо-Пьедра, где Фиделито быстро со всеми распрощался, что явно обрадовало Далию. В дальнейшем Фиделито больше ни разу не появлялся на частном острове семейства Кастро.

Как и все семьи, семья Эль Хефе знавала и счастливые моменты, и кризисы. Никто не ведал, что самый сильный кризис она переживала в 1984 году, когда Фидель обнаружил, что Далия изменяет ему с Хорхе, сотрудником охраны! В то время к Ла Компарере был официально прикреплен водитель по имени Рене Бестейро. Однажды Далия послала его за покупками и, воспользовавшись его отсутствием, попросила охранника Хорхе отвезти ее к матери, живущей на Седьмой улице, в квартале Плая, недалеко от Пунто-Серо. Между собой мы называли мать Далии Ла Абуэла – Бабушка. Теща Фиделя была особой с дурными манерами, любительницей погулять, слишком ярко красилась, была слишком падка на мужчин и, несмотря на свой возраст, не стыдилась заигрывать с нами – молодыми парнями.

Короче, когда шофер Далии Бестейро вернулся в Пунто-Серо и узнал, что его начальница отправилась к Ла Абуэле, профессиональная совесть потребовала от него немедленно ехать на место, чтобы предоставить себя в ее распоряжение. И вот, как только Бабушка открыла дверь, ошарашенный Бестейро увидел Далию, танцующую в гостиной с нашим коллегой Хорхе.

Отпрянув, он сказал ее матери: «Передайте Далии, что я здесь». Через мгновение сеньора Кастро выскочила на крыльцо:

– Что ты здесь делаешь? Никто не просил тебя приезжать.

И Рене Бестейро уехал. Вернувшись в Пунто-Серо, он тут же пошел докладывать начальнику эскорта Доминго Мене. Желая «прикрыть себя», он рассказал ему все, что видел. Начальник эскорта был ошеломлен. Поскольку у меня с ним сложились прекрасные отношения, он решил поговорить со мной и спросить моего совета.

– Все просто, у тебя есть два варианта, – объяснил я ему. – Первый, к которому я тебе не советую прибегать, – ничего не говорить. Но в тот день, когда Фидель все узнает, тебе не поздоровится. Второй: ты в точности передашь рассказ Бестейро Фиделю, поскольку каждый офицер обязан докладывать своему командиру всю имеющуюся у него информацию.

После этого мы отправились во дворец, где начальник эскорта в течение получаса разговаривал с Фиделем наедине. Выйдя от него, Мене объявил мне, что с этого момента и вплоть до нового приказа любые контакты с Далией прерываются. В течение месяца Фидель и мы, его личная охрана, не появлялись в Пунто-Серо. Фидель ездил по стране, ночевал в различных своих резиденциях, которых у него два десятка – в провинциях Лас-Виллас, в Камагуэй и на Кайо-Пьедра. В тот момент все мы решили, что связь с Далией закончилась. Ничего подобного! Через четыре недели мы вернулись в Пунто-Серо, не предупредив Далию. И супружеская жизнь пошла по-прежнему, как будто ничего не было…

Однако на следующий день охранник по имени Хорхе исчез, и никто больше о нем ничего не слышал. Я не знаю, перевели ли его в Восточную провинцию, подальше от Гаваны, или же он умер. Я не расспрашивал и, главное, не хотел об этом знать. В то время самым важным для меня было, чтобы Фидель не узнал о том, что начальник эскорта Доминго Мене посвятил в секрет меня. Иначе со мной случилось бы то же, что с Рене Бестейро. Прикрепленный к Ла Компарере водитель, обнаруживший всю эту историю, был уволен из охраны и отправлен, насколько мне известно, обычным водителем в министерство рыболовства. Очень невыгодно быть гонцом, приносящим дурную весть…

В «деле Далии» оказалась и еще одна побочная жертва: Ла Абуэла. Вот уже несколько лет Фидель с трудом терпел ее присутствие. Вечно ошивавшаяся у своей дочери в Пунто-Серо, она имела дурную привычку злоупотреблять алкоголем. Эль Хефе не раз заставал ее в состоянии явного опьянения, что вызывало у него сильное раздражение. Настоящая Мадам Бесстыдство[11]11
  Мадам Бесстыдство (Madame Sans-Gêne) – прозвище жены наполеоновского маршала Лефевра, герцога Данцигского, выслужившегося из простых солдат, – урожденной Катрин Юбшер, полковой прачки. Даже став герцогиней и попав ко двору, она по манерам и языку оставалась вульгарной женщиной из простонародья. (Примеч. пер.)


[Закрыть], эта закоренелая выпивоха в отсутствие своего зятя запускала руку в его личные запасы. Однажды – это было в начале 1980-х годов, за несколько лет до измены Далии, – Фидель, вернувшись в Пунто-Серо, полез в свой бар и обнаружил, что бутылка виски, его бутылка, пуста! Он взорвался, топая ногами и уставив указательные пальцы рук вниз:

– Esto es ya el colmo! (Это, это уже предел!) Твоя мать не только является в мой дом без предупреждения, но еще и роется в моих вещах! Я-не-желаю-больше-ее-здесь-видеть!

Теща тут же вылетела из поместья. Ее приезды в Пунто-Серо стали намного более редкими. Однако через два или три года она снова стала туда наведываться. Измена Далии (о которой ее мамаша знала, поскольку свои тайные свидания дочь устраивала в ее квартире) стала последней каплей. После этого в Пунто-Серо ее больше не видели.

Этот семейный кризис, во всяком случае, говорит об одном: Далия Сото дель Валле – единственный человек в мире, который смог одержать психологическую победу над Фиделем Кастро Рус. Всемогущий мачо, Команданте Кубинской революции имеет одно слабое место: Ла Компарера.

Глава 4. Охрана: настоящая семья

Через пятьдесят пять лет после «победы революции» семейство Кастро является прочно укоренившейся династией: семь братьев и сестер (включая Фиделя), десяток детей, внуков и даже несколько маленьких правнуков. И не забыть бы племянников и племянниц, кузенов и кузин. И все же «настоящей» семьей Команданте всегда были его телохранители, составляющие ближний круг охраны – эскорт. И это нормально: за долгие годы своей жизни в политике Лидер максимо провел с преданными ему сотрудниками охраны в сто раз больше времени, чем с женой и детьми. Военный в душе, Фидель имеет больше душевного родства с людьми в камуфляже, чем с собственными отпрысками, которые всю жизнь прожили в статусе «сынков» и не знают военной жизни.

Именно с нами, с сотрудниками своей охраны и шоферами, а не с Далией и не с детьми, Команданте отмечал главные праздники в кастровской идеологической системе: 1 января, 26 июля и 13 августа. 1 января – день «победы революции», произошедшей в этот день в 1959 году. 13 августа – день рождения самого Фиделя Кастро, родившегося в 1926 году. Наконец, 26 июля – дата начала революционного движения против режима Батисты, дата «героического (хотя и неудачного) штурма» казармы Монкадо в Сантьяго-де-Куба, имевшего место в 1953 году. Для того чтобы всем было понятно историческое значение этой даты, Фидель даже объявил 26 июля национальным праздником Кубы. Это прозрачный намек: на Кубе эта дата – начало всему, «большой взрыв», породивший все последующее.

В свой день рождения Команданте любил окружать себя сотрудниками личной охраны. По традиции он и его эскорт собирались в домике на территории Подразделения 160 – том самом, где Фидель устраивал свои любовные свидания втайне от Далии. Жарили барашка, которого гости ели без приборов, руками, по арабской традиции, и запивали алжирскими винами. Присутствовали также: Хосе Наранхо, адъютант, который ни на шаг не отходит от Фиделя, Антонио Нуньес Хименес, географ, друг Команданте, один из редких людей, бывавших на острове Кайо-Пьедра, и Мануэль Пинейро по прозвищу Барбароха (Барбаросса, Рыжебородый), начальник Американского департамента кубинской внешней разведки, одна из ключевых фигур режима. Однажды я встретил там генерала Умберто Ортегу: брата никарагуанского президента Даниэля Ортеги, занимавшего в то время пост министра обороны в революционном сандинистском правительстве Никарагуа.

В свой день рождения Фидель обязательно наносил визит своему брату Раулю и своему другу, колумбийскому писателю Габриэлю Гарсии Маркесу, которые иногда принимали участие в обеде с жареным барашком в Подразделении 160. Пиршество продолжалось обычно три-четыре часа. Оно всегда увековечивалось для истории на фотографиях, которые обычно делались после вручения Фиделю подарков. Обычно для того, чтобы открыть все подарки, присланные главами других государств и зарубежными почитателями Фиделя, уходило немало времени. Эти подарки исчисляются сотнями, среди них ящики с вином от алжирского президента, коробки с финиками, присланные главой Иракского государства Саддамом Хусейном, или хамон pata negra, присылаемый группой испанских поклонников, знающих любовь Команданте к этому испанскому мясному продукту.

Для Фиделя это момент, когда можно расслабиться, и повод рассказать несколько анекдотов и воспоминаний о детстве слушателям, которые заранее очарованы им и никто из которых его не перебьет. Эль Хефе практиковал подобные беседы и во время наших поездок по провинции или за границу, когда после ужина вечер продолжался в узком кругу. Постоянное присутствие рядом с ним позволило мне собрать подробные сведения о его биографии, в том числе и о ее периоде, предшествующем мое му вступлению в его личную охрану в 1977 году.

Фидель Кастро непревзойденный рассказчик. Но поскольку одной из основных его черт является склонность к повторению одного и того же, то с маниакальным упорством он из года в год рассказывал одни и те же истории. Благодаря этому некоторые из них я знаю так же хорошо, как если бы сам был их участником. Рассказы Фиделя о его прошлом позволяют выявить многие аспекты его характера, такие как хитрость, упрямство или твердая убежденность в собственной правоте, а также прочно укоренившаяся уверенность в том, что ради достижения поставленной цели хороши все средства, в том числе ложь.

Даже не знаю, сколько раз он рассказывал нам «историю двух дневников», но точно – много десятков. Этот рассказ относится ко времени, когда Фидель оставил родной дом и фамильную деревню Биран (провинция Ольгин, на востоке страны) и перебрался в крупный город Сантьяго-де-Куба в ста двадцати километрах от нее, где поступил в иезуитский коллеж Долорес. Юный Кастро жил тогда в доме Луи-Ипполита Иббера, бывшего одновременно другом его отца, его собственным крестным и гаитянским консулом в этом втором по значению кубинском городе. Дипломат был человеком строгих правил: со всей серьезностью отнесясь к роли крестного и опекуна, он требовал, чтобы мальчик получал в школе только отличные оценки, в противном случае ему выдавали еженедельную сумму в двадцать сентаво, чтобы ходить в кино, покупать сласти и журналы с комиксами.

В один прекрасный день Фидель объявил в школе, что потерял свой дневник, чтобы ему выдали второй. С этого момента он стал вести «двойную бухгалтерию» учета своих оценок. Один фальшивый дневник, из которого следовало, что он первый по успеваемости в классе и получает только отличные оценки по всем предметам, он представлял крестному; в другом, настоящем, где были зафиксированы отнюдь не столь блестящие результаты, он подделывал подпись крестного и приносил классному руководителю. Конспирация была поставлена безупречно. Проблема – кульминационный момент Фидель особенно обожал нам рассказывать – возникла в конце года, когда Луи-Ипполит Иббер решил лично присутствовать на церемонии награждения лучших учеников. И вот как Эль Хефе рассказывал нам финал своей истории:

– Мы оделись в наши лучшие костюмы и направились в школу Долорес. Разумеется, мой крестный был убежден, что я получу все награды. Как же он удивился, когда директор школы стал вызывать на сцену учеников, но только не меня. Выглядело это так: «История… Такой-то! Биология… Такой-то! Математика… Такой-то! Поздравляю! Браво и т. д.». Все время, что продолжалась церемония, мой крестный, сидевший рядом со мной на скамейке, кипел от нетерпения, готовый здесь и сейчас обрушиться на директора с бранью. Он был в ярости, а я… я уже не знал, как выкрутиться из этого дела. По мере того как церемония шла, моя растерянность все усиливалась. И вдруг – эврика! Я нашел выход. Поскольку значительную часть первой четверти я пропустил из-за благословенной операции по удалению аппендикса, я объяснил крестному, что меня невозможно включить в конкурс, поскольку я пропустил три первых месяца учебы. Эта находчивость спасла меня буквально в последний момент: он мне поверил. Но мне пришлось горячо!

Другая излюбленная история Фиделя относится к годам его юности, проведенным в Гаване. Став студентом, он пытался снять в столице меблированную комнату на те деньги, что присылал ему отец – богатый землевладелец. Отправляясь на встречу с очередным хозяином квартиры, Фидель надевал свой самый лучший костюм и, желая показать свою порядочность и кредитоспособность, широким жестом предлагал сразу же заплатить вперед за два месяца проживания. Расположив таким образом квартирного хозяина, он жил на очередной квартире четыре месяца, не платя больше ни единого сентаво. А потом потихоньку сбегал и повторял свой трюк в другом месте. Свой рассказ Фидель заканчивал веселым смешком: «Должно быть, даже сейчас в Гаване есть люди, разыскивающие меня за те старые долги…»

Будем справедливы: эти рассказы нам нравились. Большинство монологов Эль Хефе всегда относились к штурму казармы Монкада, к его партизанской жизни в Сьерра-Маэстре, короче, к его революционной деятельности. Мы были очарованы, он являлся для нас героем, за него мы готовы были дать разрезать себя на куски. Мы были его идеальной семьей.

* * *

История личной охраны Фиделя началась еще во время революции. С начала в 1956 году партизанского движения в Сьерра-Маэстре для обеспечения его безопасности был выделен небольшой отряд революционной армии. После победы революции, то есть после спуска с гор и входа в Гавану, Фидель заменил эту партизанскую охрану активистами Народно-социалистической партии и организации социалистической молодежи. Тогда-то на сцену вышли Альфредо Гамональ и Хосе Абрантес. Первый погиб в автокатастрофе, а второй очень быстро стал одним из самых доверенных лиц Фиделя. Этого последнего он назначил начальником своей личной охраны, а после операции в заливе Свиней (1961) – начальником Departamento de Seguridad del Estado (Управления государственной безопасности), также называемого G2, которое включает в себя все структуры тайной полиции.

Место Абрантеса занял капитан Чичо – настоящее имя Бьенвенидо Перес, бывший боец из Сьерра-Маэстры. В 1970-х годах его, в свою очередь, сменил Риккардо Лейва Кастро, того – Педро Родригес Варгас и, наконец, Доминго Мене. Именно он руководил эскортом в 1977 году, когда я вступил в преторианскую гвардию Фиделя.

В то время ближняя охрана Фиделя Кастро была уже организацией очень опытной, а ее сотрудники прекрасно подготовлены. «Первое кольцо» защиты состояло из отряда в тридцать – сорок отборных сотрудников, из которых часть исполняла также обязанности водителей. Они сопровождали Команданте днем и ночью, куда бы он ни отправился: к себе в Пунто-Серо, во Дворец революции (где находится его рабочий кабинет), на свой остров Кайо-Пьедра, в одну из своих резиденций в провинции и за границу во время его официальных визитов.

Эскорт делится на две группы (группу 1 и группу 2), работающие поочередно, дежурство продолжается двадцать четыре часа, смена происходит в полдень. К этому распорядку дня следует прибавить еще половину дня на физическую подготовку. Обычная неделя проходит так: в понедельник с утра физическая подготовка, в полдень выход на дежурство, которое продолжается до полудня вторника, вторая половина вторника – отдых, затем, в среду утром, снова физическая подготовка и выход на дежурство в полдень. И так далее. Когда Фидель находится в поездке по провинции или за границей, эскорт, само собой разумеется, находится в состоянии полной готовности двадцать четыре часа в сутки.

Фидель передвигался минимум с четырнадцатью охран никами, в кортеже из четырех автомобилей – черных «мерседесов» с автоматической коробкой передач. В машине номер 1: Фидель, его адъютант Пепин Наранхо, один из трех личных водителей (Хесус Кастелланос Бенитес, Анхель Фигуэра Пераса, Рене Вискайно) и начальник эскорта полковник Доминго Мене, иногда еще и персональный врач Эухенио Сельман. Машина номер 2: водитель и три телохранителя, все в военной форме. Машина номер 3: то же самое. Машина номер 4: то же самое, но охрана одета в штатское и передвигалась на советской «Ладе» с ручной коробкой передач и форсированным движком. Эта машина следовала за тремя первыми на дистанции сто метров, чтобы присутствие военных вокруг Фиделя не выглядело слишком демонстративным. Когда Команданте покидал столицу и направлялся в провинцию или на выходные на свой остров Кайо-Пьедра, к кортежу добавлялась пятая машина, «мерседес», в котором едут персональный врач Эухенио Сельман, санитар Вильдер Фернандес, официальный фотограф Пабло Кабальеро и мажордом Орестес Диас, которые все считаются полноправными членами эс корта.