Текст книги "Пояс астероидов"

Автор книги: Хол Клемент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

VII

Причиной сложностей стала ограниченная связь между членами экипажа. Если бы Силберт продолжал хорошо слышать, то разобрался бы в ситуации, прежде чем она приняла необратимый характер. Но его шлем не был снабжен передающим звуковой сигнал устройством, а в шлемах водолазных костюмов остальных участников экспедиции отсутствовала радиосвязь.

Какие-то звуки, конечно, проникали как внутрь скафандра, так и вовне. Но, чтобы общаться, Силберту необходимо было привести свой шлем в соприкосновение со шлемом собеседника. Таким образом, он не знал, что произошло за те несколько минут, когда он продолжал собирать образцы живых организмов, прогрузившись в работу и не обращая внимания на происходившее вокруг.

В присутствии миссис Уэйсанен робость Бризнагана перед ее мужем исчезла, и он, наконец, высказал свои соображения.

– Я не переставал размышлять, сэр, – начал он, – почему бы, как и планировалось, не разбить Каплю на плантации? А малые острова одновременно использовать как дома для таких людей, как вы. По-моему, такое решение не противоречит вашим планам.

Уэйсанен не выглядел раздраженным и прямо ответил на вопрос программиста:

– Кроме того, что мы предпочли бы жить в едином городе, а не добираться до соседей на космических кораблях, на малых островах мы будем подвержены воздействию радиации, а на Капле нас защитят пять миль водной толщи.

– Хм-м. Я не подумал об этом.

– Неудивительно, раз проблема не касается непосредственно вас.

– Но что делать с продуктами питания? Ситуация на Земле продолжает ухудшаться, а на создание новой Дождевой Капли уйдут годы. Может быть, вы все же согласитесь на компромисс? Например, позволите отделить от спутника несколько ферм, пока не появится новая Капля?

– Не могу согласиться с вашим проектом. Представьте, что каждый раз, когда вам потребуется отделить очередную ферму, вся планета будет сотрясаться от ударных взрывных волн, сопровождающих выход кипящего пара на поверхности.

– Совсем не обязательно, что при отделении ферм придется прорывать изоляционный слой. Я склонен полагать, что, скорее всего, воду будут отводить через шлюз или специально возведенные каналы. В противном случае неизбежны значительные потери от выкипания. Думаю…

Чаша терпения Уэйсанена переполнилась, и он выплеснул на подчиненного свое негодование.

– Честно говоря, мистер Бризнаган, ваши мысли перестали интересовать кого бы то ни было, как только Дождевая Капля на законных основаниях перешла во владение частной организации. Не хочу показаться эгоистом и тем более мизантропом, но примите к сведению, что я принадлежу к числу людей, которые потратили немало труда и изобретательности, чтобы обеспечить себе среду обитания, тогда как никто – даже те, кто повинен в нашем существовании, – не пожелал помочь нам. И в заключение должен сказать, что, если бы вы думали мозгами, а не желудком, вы бы поняли, что первоначальный проект – полнейшая чепуха. Единственное, что может сделать человечество, чтобы предотвратить голод, это ограничить прирост населения. Да простится мне неуместный каламбур, но весь этот идиотский проект – лишь капля в море. Он лишь отодвинул бы решение проблемы на пять, в лучшем случае, десять-пятнадцать лет, а дальше все пришлось бы начинать сначала. Даже при наличии атомной энергии количество ферм, которое можно создать за отведенное время, ограничено, и, учитывая темпы, с какими умножается популяция земного шара, трудно рассчитывать на то, что удастся создавать новые плантации с такой скоростью, не говоря уже о времени, которое потребуется на обработку почвы. Вы скажете, что мы обманываем людей? Нонсенс! Мы делаем человечеству одолжение, заставляя его принять решения, пока численность спорящих не увеличилась на пару биллионов. Мы уже приняли меры по сокращению нашей численности, которые остальное человечество должно было бы ввести еще полвека назад. Мы не рискуем заводить детей, если не можем обеспечить матери пребывание на орбите в течение более шести месяцев. Почему же мы должны помогать остальной части человечества?

– Я прекрасно вас понимаю, – возразил Бризнаган. – Но в своих рассуждениях вы упускаете важный аспект. А именно ваше собственное пропитание. Что вы будете делать, когда ваши пищевые ресурсы истощатся вместе с ресурсами всего человечества? Или еще хуже, если люди откажутся поставлять вам пищу, поскольку вы не собираетесь обменивать ее на продукты своего производства. А, как вы знаете, возможностей Дождевой Капли недостаточно для самообеспечения.

В свете ближайшей споровой коробки Бризнаган отчетливо различил на лице Уэйсанена улыбку, однако начальник не сменил резкого тона:

– Небольшая неточность, мой юный друг. Дело в том, что благодаря еще одной модификации в нашем генетическом коде наши слюнные железы выделяют отсутствующие у обычных людей энзимы. Мы перевариваем целлюлозу.

Уэйсанен обвел рукой окружавшую их растительность.

– Откуда вы знаете, что эти растения содержат целлюлозу?

– Она присутствует во всех растениях. К тому же это не так важно. Анализ водорослей, растущих у изоляционного слоя, показал, что они содержат все жизненно необходимые человеку элементы как раз в той форме, в которой наша пищеварительная система способна извлекать их. Таким образом, Дождевая Капля в своем настоящем виде обеспечит столько человек, сколько нас сейчас есть, и сколько еще предположительно появится через два поколения. А теперь, будьте любезны, займитесь обследованием нашего мира. Мы с Брендой собираемся выбрать место для строительства нашего будущего дома.

Бризнаган умолк, однако он и не думал возвращаться к прерванной работе. Отдавшись на волю течения, он отчаянно соображал. Уэйсанен не попытался ни повторить приказ, ни настаивать на его выполнении.

Наконец программист заговорил, совершив этим самым ужаснейшую ошибку.

– Возможно, вы правы, отстаивая свои законные позиции. Возможно, вы правы относительно первоначального проекта и необходимости лимитировать рождаемость, хотя я намереваюсь в свое время обзавестись семьей. Я даже допускаю, что законы о распространении информации гарантируют вашу безопасность и оградят от нападок, поскольку мало кто будет знать обо всем происходящем. Но так или иначе, если даже один-единственный человек получит доступ к космическим кораблям, и вы, и ваша жена, и ваш малыш – всем вам будет угрожать смертельная опасность. Так не считаете ли вы, что лучшим решением было бы найти компромисс? Уэйсанен помрачнел и напряг мускулы. Бренда, заметив выражение мужа, открыла рот и сделала протестующий жест, чтобы удержать его, но, если она и произнесла что-либо, ее возглас потонул в потоке слов, выплеснувшемся на Бризнагана.

– Я уже принял наилучшее решение, приятель, – выпалил командир. – Я надеялся, что до этого не дойдет, но, видно, придется напомнить вам, что мы можем находиться в невесомости бесконечно, зато пара недель в условиях отсутствия гравитации нанесет вашему здоровью непоправимый урон. Своих пищевых ресурсов на станции нет, а доставка продуктов, впрочем, как и поддержание нормальной гравитации, находится в наших руках.

– Нет, Айно! – настойчиво сказала Бренда, положив ладонь на руку мужа. – Подожди, дорогой. Ты угрожаешь, так недолго дойти и до преступления. Я не хочу, чтобы кого-нибудь убили. И мне подумать страшно, что ты можешь быть причиной чьей-нибудь смерти. Ничто не стоит человеческой жизни.

– Ты и малыш стоите чего угодно! И я не собираюсь выслушивать никаких доводов.

– Дело не в доводах. У нас есть время. И я уверена, мистер Бризнаган и его друг хорошо подумают, прежде чем рискнут поднять общественное мнение. Он предлагает компромисс, а не…

– Из-за компромиссов ты и все остальные окажутся в опасности. Я не допущу этого. Мистер Бризнаган, я не прошу вас хранить молчание, вы можете оказаться одним из тех фанатиков, что способны во имя великой цели нарушить данное слово. Кроме того, я не стану угрожать вашей жизни. Независимо от причин, я не хочу иметь на своей совести убийство. Поэтому вы и мистер Силберт останетесь на ядре до тех пор, пока мы с Брендой не вернемся на станцию. Я должен убедиться, что никакие средства коммуникации не будут использованы без моего ведома и согласия. Это займет еще несколько дней, что, безусловно, может повредить вашему здоровью. Мне очень жаль, но, сопоставляя ваш риск со своим, я вынужден принять такое решение.

– Почему же контроль связи должен занять несколько дней? Час до поверхности и пара минут до станции…

– И один бог знает сколько на то, чтобы отыскать и отключить все радиоточки. Мы не эксперты, и нам потребуется немало времени, чтобы убедиться, что не осталось никаких лазеек.

– Но вы, по крайней мере, позволите мне остановиться и проверить, ограничен ли в водолазных костюмах запас кислорода, и, если окажется, что, в отличие от скафандров, система кислородного обеспечения костюма не может работать бесконечно, перелезть в скафандр?

– Конечно. Переодевайтесь. Тем самым вы избавите меня от необходимости доводить до мистера Силберта содержание нашей беседы, сообщив ему обо всем по радио. Я вернусь с вами на батискаф. Бренда, оставайся здесь.

– Но, любимый, ты не прав. Послушай…

– Я отдаю себе отчет в том, что и зачем делаю. Я с охотой прислушаюсь к твоим советам в тысяче других вопросов, но не в этом.

– Но…

– Никаких «но». Следуйте за мной, мистер Бризнаган.

Бренда замолчала, беспокойно наблюдая, как мужчины скрылись в люке батискафа. Бризнаган думал о том, что она предпримет, так как был уверен, что Бренда не так легко подчинится решению Уэйсанена.

Женщина с волнением наблюдала, как программист появился из люка батискафа и поплыл по направлению к ней. Сквозь иллюминатор она видела, как Уэйсанен, сняв шлем, жестом подзывал ее.

Бризнаган надеялся, что она откажется последовать за мужем. Но Бренда, изредка оглядываясь, поплыла по направлению к сфере, затем, повинуясь жесту Уэйсанена, отцепила якорь и скрылась в люковом отсеке. Аппарат начал подниматься на поверхность; окружавшие его водоросли намотались на лопасти водяных двигателей. Через мгновение батискаф растворился в темноте.

– В чем дело? – отчетливо прозвучал голос Силберта. Вмонтированные в скафандры радиоприемники работали под водой на небольшом расстоянии. – Куда они уплыли и зачем?

– Ты не слышал, в чем я разговаривал с Уэйсаненом?

– Нет. Я был занят. К тому же сквозь этот шлем звук почти не проходит. Что произошло? Вы поспорили?

– В некотором роде.

Когда Бризнаган по возможности сжато передал напарнику разговор с начальником, Силберт даже присвистнул, да так, что сам испугался резонанса, разнесшегося в пределах шлема.

– Да, есть над чем призадуматься. На заметку, дружище, – у нас серьезные неприятности. Надеюсь, ты и сам это понимаешь.

– Не думаю. Миссис Уэйсанен не разделяет мнения мужа, и, поскольку он и сам несколько напуган, он, безусловно, даст себя отговорить.

– Не важно, насколько Уэйсанен серьезен в своем намерении. Дело совсем в другом. Батискаф уже скрылся из вида, а без ориентиров навигация осуществляется исключительно при помощи эхолокаторов. Вернутся к ядру они без труда, но как отыщут нас?

– Разве мы находимся не прямо под шлюзом и орбитальной станцией? Ведь мы погружались перпендикулярно вниз.

– Я не был бы так уверен. Как я уже говорил, нельзя забывать о течениях. Меня немало бы удивило, если бы нам действительно удалось опуститься перпендикулярно. Более того, я был бы самым изумленным человеком на орбите Луны. В этом комке грязи двадцать миллионов квадратных футов. Даже если мы включим сигнальные огни, нас невозможно разглядеть в радиусе более двухсот метров. Следовательно, если мне не изменяет знание арифметики, им предстоит обследовать двести участков по четыреста метров. Конечно, есть шанс, что они нас все-таки отыщут, но вряд ли нам удастся избежать недельного пребывания в состоянии невесомости. Сев в батискаф, этот ненормальный избавился от нас раз и навсегда.

– Я бы не сказал, что он ненормальный, – заметил Бризнаган.

– А как еще назвать человека, способного бросить двух людей в невесомости и без пищи из-за нелепого опасения, что те выболтают средствам массовой информации его планы?

– Он всего лишь вышел из себя. Уверен, он до сих пор не осознал, что перешел Рубикон. Не забывай, Берт, в какой они ситуации. У меня есть несколько женатых приятелей, и я помню, что с ними творилось, пока они ждали появления на свет ребенка. Им просто повезло, что на них не лежала ответственность за кого-либо еще, так как все они были немного не в себе.

– Ты самый терпеливый и воспитанный человек, какого мне доводилось встречать в своей жизни, но только что убедил меня, что даже такие выдающиеся качества иногда доставляют неприятности. По мне, так этот парень буйно помешанный. И если мы не выпутаемся из истории, в которую он нас втянул, то сойдем с ума либо с нами случится нечто гораздо худшее – мы отдадим богу душу.

– Может быть, оценив ситуацию, он поднимется на станцию и позовет на помощь?

– Может быть, некоторые страдают от избытка оптимизма? Он никогда не поднимется на станцию.

– Почему?

– Потому что единственная лазерная трубка, за исключением оставшихся на станции, без которой невозможно вызвать сеть, сейчас находится в моем вещмешке. И после этого ты станешь утверждать, что Уэйсанен не помешанный? Он должен был подумать о том, как станет возвращаться на станцию, и как-нибудь попросить у меня сигнальную трубку.

– Возможно, он не собирался всерьез оставлять нас здесь.

– Не важно, каковы его намерения, но хотел бы я посмотреть, как он прибежит, поджав хвост, если, конечно найдет нас. А поскольку ему это вряд ли удастся, то нам надо самим выпутываться из создавшейся ситуации.

– Но как?

– Плыть! Что еще нам остается делать!

– Но как мы будем ориентироваться? Отплыв от ядра, мы окажемся в полнейшей темноте, а мощности прожекторов недостаточно, чтобы вывести нас на поверхность.

– Я знаю. Не волнуйся. Может, я и не умею плавать по прямой, но на поверхность выведу. А теперь вперед, пять миль – не ближний свет.

С этими словами Силберт стал удаляться от светящегося ядра, и Бризнаган последовал за ним. Ему не улыбалась перспектива остаться на неопределенный срок в условиях отсутствия гравитации, да еще и в кромешной тьме. Уже в батискафе они подверглись изрядному воздействию невесомости.

Свечение постепенно затухало за спинами космонавтов, и прежде чем видимость окончательно пропала, Силберт остановился.

– Отлично. Теперь включи свои прожекторы. Я сделаю то же самое. Встань ко мне поближе и смотри.

Проделав какие-то манипуляции с воздушными клапанами скафандра, он извлек наружу пузырек воздуха приблизительно двух футов в диаметре.

– Думаю, ты обратил внимание, что отработанный газ из электролизаторов постоянно выделяется наружу, чтобы не препятствовать подаче кислорода, и что пузырьки поднимались наверх, даже когда мы находились на самом дне.

Конечно, Бризнаган не заметил ничего подобно, так как не привык уделять внимание дальнейшей судьбе выдыхаемого им воздуха, и теперь внимательно запоминал все, что ему говорил напарник.

– На такой глубине не приходится говорить об архимедовой силе, следовательно, все дело в том, что течения, берущие свое начало у нагретой солнцем изоляционной пленки, продолжают свое движение вплоть до самого ядра. Так что нам остается лишь не терять пузырек из вида, и он приведет нас прямо на поверхность.

– Но если циркуляция воды постоянна, почему бы просто не отдаться на волю течения?

– На то есть две причины. Во-первых, течения очень медленны, и, судя по скорости циркуляции воды у поверхности, если мы не будем сами продвигаться, нам потребуется более суток, чтобы выбраться наружу. Когда же мы достаточно удалимся от ядра, нам на помощь придут выталкивающие силы. Вторая причина заключается в том, что, если мы будем сплавляться по течению, оно может унести обратно на глубину, прежде чем мы увидим солнечный свет.

Если же окажется, что такой способ передвижения занимает слишком много времени, мы поступим иначе: один из нас последует за пузырем воздуха, тогда как другой будет медленно плыть по течению. Установив диагональ циркуляции течений, мы сможем двигаться в этом направлении, а затем снова провести опыт с пузырем. Хотя опасаюсь, что нам не удастся слишком долго следовать в одном направлении. А еще нам не мешало бы поберечь запас кислорода. Если мы воспользуемся моим планом, нам придется каждый раз извлекать из системы кислородного обеспечения новую порцию воздуха. Несмотря на то что скафандры оснащены кислородными регенераторами, они, в отличие от водолазных костюмов, не приспособлены для работы в водной среде.

– Тогда просто последуем за пузырем, – с воодушевлением воскликнул Бризнаган.

Сначала и космонавтов, и пузырек с воздухом относило течение так как у ядра архимедовы силы не действовали, но минул на удивление короткий срок, и мерцающий шарик с газом стал быстро удаляться.

Направление, в котором уплывал пузырь, не соответствовало представлениям Бризнагана о том, где в данный момент должен был находиться верх, но Силберт одобрительно кивнул и вверил свою судьбу и судьбу напарника единственному проводнику, оставшемуся у космонавтов. И хотя Бризнаган предпочитал полагаться на показания приборов, а не на собственные ощущения, однако ему ничего не оставалось, как, уповая на милость провидения, последовать за напарником.

VIII

Четырнадцать часов, проведенных в невесомости, доставили Бризнагану незабываемые впечатления и изменили его характер так, что это быстро заметили его товарищи. С этих пор он полюбил находиться в толпе и предпочитал жить в больших городах, где четкие линии стен, дверей и окон недвусмысленно указывали, где верх, а где низ.

Даже Силберта, привыкшего к невесомости, порядком утомили темнота и отсутствие звездного неба, по которому можно было бы ориентироваться. Знание Дождевой Капли ничуть не помогало космонавтам. Проведя столько часов в воде, они боялись поверить своим глазам, обнаружив, что пузырек с воздухом освещает что-то помимо прожекторов.

Напарники все еще не могли определить, откуда исходило голубовато-зеленоватое свечение, заигравшее на пузырьке газа, но уже не сомневались, что это был солнечный свет, преломленный в толще воды. Через несколько минут их шлемы натолкнулись на плотный слой эластичной пленки, покрывавшей поверхность спутника.

Силберту потребовалось одно мгновение, чтобы сориентироваться, куда их вынесло течение. Увидев сквозь пленку сияющий диск солнца и орбитальную станцию – по счастью их не отнесло на другое полушарие кометы, – космонавт с легкостью установил время. Затем он определил направление, в котором находился шлюз. Чтобы добраться до него, им нужно было всего лишь подплыть под колесо станции.

– Я не хочу использовать эхолокатор, – заметил он. – Хотя в шлюзе и есть принимающее устройство, я предпочитаю ориентироваться по станции. Когда мы подплывем поближе, можно будет воспользоваться магнитным компасом. Судя по всему, до шлюза еще миль пять, так что вперед.

– И, пожалуйста, не будем срезать, – попросил Бризнаган. – Я предпочитаю проделать лишнее расстояние по окружности, чем снова погружаться во мрак.

– Я того же мнения. Пошли. Силберт ошибся в расчетах. Он не учел преломления изображения в водной среде, и расстояние оказалось гораздо значительнее, чем он предполагал. Наконец стрелка компаса задрожала, и космонавты, не испытав ничего, что не исправили бы хороший сон и еда, увидели перед собой цилиндр грузового шлюза.

На мгновение Силберт задумался; может, постараться подплыть незаметно? Но, поразмыслив, решил, что если Уэйсанены дожидаются их в шлюзе, то остаться незамеченными не удастся, а если их там нет, то скрываться попросту ни к чему.

Поэтому он направился прямиком к малому люку, и Бризнаган последовал за ним. Войдя в главный отсек, они обнаружили, что тот полностью затоплен, но что батискафа нигде не было. Не говоря ни слова, они запустили насос малого отсека и, откачав воду, выбрались на поверхность спутника. Подав сигнал лазерной трубкой, Силберт вызвал сеть, и вскоре оба космонавта стояли на станции. Причем, надо сказать, что на этот раз прыжок Бризнагана прошел гораздо удачнее.

– А теперь в радиорубку, – скомандовал Силберт, скинув шлем.

– Зачем? Кого ты собираешься вызывать? Не забывай, что при контакте с Землей ты свяжешься с такими же мутантами, как Уэйсанены. И более того, если ты объявишь на весь мир о преступлении, совершенном против человечества, тебя просто посчитают сумасшедшим. Хотя не исключено, что парочка человек тебе и поверит.

– Но…

– Теперь моя очередь, Берт. Ты успел домыслить к трагической ошибке Уэйсанена что-то невероятное, но спас наши жизни. А сейчас предоставь действовать мне. Ситуация лишь усложнится, если мы не разберемся с ней должным образом.

– Что ты собираешься делать?

– Увидишь. Даю слово, что компромисс все еще возможен. Конечно, вопрос не решится в одну секунду. Уэйсанену еще многое предстоит узнать, и не в моих силах объяснить ему все необходимое. Скажи, на станции есть монитор, на котором можно увидеть, когда Узйсанены выйдут из люка на Дождевой Капле?

– Нет.

– Тогда придется следить за шлюзом. Не сомневаюсь, как только они покажутся на поверхности, мы сможем связаться с ними по радио.

– Несомненно.

– А теперь я хочу поесть и выспаться. Когда-нибудь они вернутся, и тогда Айно придется выслушать меня до конца. А пока у нас есть время поспать. Они, наверное, до сих пор разыскивают нас, с каждой минутой все более отчаиваясь найти.

– Вовсе нет. Они, должно быть, уже давно обнаружили, что не могут вернуться на станцию без посторонней помощи. Они не нашли нас, бросили поиски и, смирившись с судьбой беглых преступников, положили навсегда обосноваться на Дождевой Капле.

– Конечно, и такое возможно. Если через пару недель они не появятся, мы спустимся и попытаемся связаться с ними. Однако я бы предпочел встретиться с ними на станции, хотя бы и не скоро.

– Хватит об одном и том же. Я умираю от голода. Что у нас в морозильных камерах, кроме печенки?